Текст книги "Страсти ниже плинтуса"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– В любом состоянии? – уточнил исполнительный парень, не сводя с начальника преданного взора.

– Только в живом! – рявкнул шеф. — Я тебе покажу – «в любом»! Она же источник! Мне с ней поговорить нужно!

– Как скажете, – парень пожал плечами. – В живом так в живом! Мне без разницы!

Высокий подтянутый парень в футболке с несколько странной для пригорода надписью запер свою машину и показал кулак слонявшемуся поблизости мальчишке в штанах, широких, как Днепр.

– Чего грозишься-то? – поинтересовался нахальный мальчишка, поддав ногой пустую банку из-под пива «Туборг».

– Это я не грожусь, – ответил парень, – это я тебя пока по-хорошему предупреждаю, чтобы ты и не думал к моей машине приближаться! Смотри у меня – мало не покажется!

– Поду-умае-ешь! – протянул мальчишка. – Что я – тачек не видал! Да я такие тачки видал, что рядом с ними твоя – тьфу!

Парень еще раз показал кулак и поднялся по ступенькам к двери с надписью «Почта».

Дверь была заперта, хотя висевший на ней график работы прямо указывал, что сейчас самые что ни на есть рабочие часы.

– Закрыта сегодня почта-то, – сообщил проходивший мимо мелкий мужичок в болотных сапогах, большой не по размеру кепке и с тяпкой на плече. – Анна картошку окучивает!

– Анна Захаровна? – уточнил парень.

– Захаровна, Захаровна! – согласно закивал мужичок.

– Конопелько? – на всякий случай удостоверился парень.

– Она, она... а ты ей что – не родственник ли будешь?

– Племянник. А где у нее огород?

– А ты, племянник, теткиного адреса не знаешь? – недоверчиво поджав губы, спросил мужичонка.

– Почему не знаю? Фридриха Энгельса, четырнадцать!

– Ну, коли знаешь, так хорошо... а как насчет того, чтобы мне на пиво посодействовать?

– Перебьешься! – отрезал парень. – Может, тебе еще и на водку?

– На водку – это бы неплохо, – вполголоса пробормотал мужичок и нырнул в пыльные кусты.

Знакомыми всем местным жителям тропками, огородами, задами домов мужичок в два счета добрался до дома Анны Захаровны Конопелько. Увидев, что женщина действительно движется по грядкам, ритмично взмахивая тяпкой, он окликнул ее через забор:

– Захаровна! А Захаровна! Чего скажу!

Анна Захаровна распрямилась, вытерла пот тыльной стороной руки и подошла к забору.

– Ну?

– Тут чужой какой-то приехал, – зашептал мужичок, предварительно оглядевшись по сторонам, – тебя спрашивал, говорит – племянник... ну, на племянника-то твоего он не сильно смахивает, так я и подумал – может, упредить тебя... как бы чего не вышло! Особенно как он даже на пиво пожалел!

– Чужой, говоришь? – Анна Захаровна вздохнула, вскинула тяпку на плечо и зашагала к дому.

Анна Захаровна не боялась чужих. Суть проблемы была в том, что в ее доме в данный момент отсыпался племянник Стасик, молодой человек криминальных наклонностей. Поэтому-то мужичок в огромной кепке и отнесся к городскому парню с недоверием. Племянника Захаровны хорошо знали в поселке, знали и побаивались.

Вот почему сообщение о разыскивающем ее незнакомце так обеспокоило добропорядочную работницу связи. Черт его знает, что Стасик успел натворить в последнее время и кто его особой может интересоваться!

Стасик спал богатырским сном, изредка тихонько посапывая. Тетка еле растолкала его и рассказала новости.

– Ты опять чего-то натворил? – спросила она племянника, достав платок и готовясь заплакать. – Обещал же! Клялся! Я перед матерью твоей, покойницей, за тебя отвечаю...

– Ну, завела! – поморщился племянник. – Да ничего я не натворил! Мало ли кто интересуется?

Как раз в это время на улице раздался звук мотора, и почти сразу бодрый молодой голос окликнул:

– Анна Захаровна! Вы дома?

Стасик прижал палец к губам, сделал несколько выразительных жестов и спрятался за полуоткрытой дверью соседней комнаты.

Анна Захаровна вытерла руки о передник, крикнула:

– Иду! – и открыла дверь.

На пороге стоял незнакомый парень в футболке с непонятными словами. Широко улыбаясь, он осведомился:

– Вы – Анна Захаровна Конопелько?

– Ну, я, – призналась Анна Захаровна, на всякий случай схватившись за сердце. – А что случилось?

– Ничего плохого не случилось, – ответил гость, еще шире улыбаясь. – Напротив, вы выиграли стиральную машину!

– Ой! – тихо вскрикнула Анна Захаровна, снова схватившись за сердце. – Автоматическую?

– Непременно! – радостно подтвердил незнакомец. – Бесшумную, с сорока программами!

Автоматическая стиральная машина была большой светлой мечтой Анны Захаровны. Она видела такую в городе, у своей золовки Маргариты, когда ездила к той на майские праздники, и с тех пор утратила покой и крепкий здоровый сон, которым отличалась с молодых лет. Едва она закрывала глаза, перед ее внутренним взором вставало белоснежное чудо фирмы «Аристон»...

Услышав о стиральной машине, Анна Захаровна зарделась, как юная девушка при разговорах о свадьбе, и шагнула навстречу симпатичному незнакомцу, как навстречу судьбе.

– Пройдемте к моей машине, – проговорил этот искуситель обволакивающим бархатным голосом. – У меня там все документы... вы быстренько заполните анкету, и машина – ваша...

Анна Захаровна готова была идти не только к машине доброго незнакомца. Она могла пройти пешком до Москвы, да что там – до Иркутска, до Владивостока или до Петропавловска-на-Камчатке, только бы осуществить свою голубую... точнее, белоснежную мечту!

Молодой незнакомец вышел на крыльцо и двинулся к своей машине, поглядывая через плечо на хозяйку дома, чтобы убедиться, что она заглотила наживку и послушно следует за ним. Ему нужно было усадить ее в машину, а дальше – дело техники: платок на лицо... или укол в руку... тетка в отключке, ключ в зажигании – и через час можно будет рапортовать шефу о выполненном задании!

Он уже предвкушал денежную премию или повышение по службе, как вдруг совсем рядом с ним раздался какой-то подозрительный звук. По многолетней привычке, давно превратившейся в безусловный рефлекс, правая рука потянулась к пистолету, а голова повернулась к источнику звука... но сделать он ничего не успел: на него обрушилась высоченная поленница, сбив с ног и лишив возможности передвигаться.

В ту же секунду откуда ни возьмись выскочил здоровенный бритый наголо бугай в расстегнутой клетчатой рубахе, вооруженный полуметровым осиновым поленом. Этим импровизированным оружием он принялся охаживать поверженного агента, приговаривая:

– Аферист проклятый! Жулик недорезанный! Чтоб я тебя больше не видел! Еще здесь появишься – насмерть забью!

Агент, собрав остатки сил, выкарабкался из-под дров. Удары продолжали сыпаться на него один за другим. Попытка использовать приемы восточных единоборств не увенчалась успехом – осиновое полено оказалось куда эффективнее кунфу и айкидо. Можно было, конечно, воспользоваться оружием... но как отнесется начальство, если он устроит стрельбу среди бела дня? Кроме того, в глубине души агент опасался, что этот бритый бугай может запросто отобрать у него пистолет, и тогда уж неприятностей точно не оберешься!

Все эти мысли за долю секунды пронеслись в голове агента, он взвесил варианты и бросился бежать к своей спасительной машине, спотыкаясь о рассыпанные чурбаки. Он успел вскочить в нее и включить зажигание, когда бритый тип запустил вслед ему поленом, которое вдребезги разнесло заднее стекло машины и упало на сиденье. Сорвавшись с места, машина пролетела по пыльной поселковой улице и свернула за угол, где тут же по самые уши въехала в глубокую лужу и забуксовала, разбрызгивая вокруг комья грязи.

Посрамленный агент, кряхтя и потирая многочисленные ушибы, выбрался наружу и осмотрелся.

К счастью, погони за ним не было, злобный бугай с поленом остался за поворотом... точнее, полено как раз лежало на заднем сиденье машины. Сама машина выглядела более чем жалко. Заляпанная грязью, с разбитым задним стеклам... кроме того, на капоте было крупно нацарапано матерное слово. Видимо, мальчишка, с которым агент пытался провести воспитательную беседу, успел-таки улучить удобный момент и дорвался до иномарки.

Из-за угла появился мелкий мужичок в болотных сапогах и большой не по размеру кепке. Увидев терпящего бедствие агента, он остановился и оперся на тяпку.

С последней, совсем недавней встречи и сам агент, и его средство передвижения заметно преобразились, придя в некое соответствие с окружающей средой. Агент был украшен многочисленными синяками и ссадинами, машина его утратила чистоту и свежесть и зарылась носом в непролазную грязь.

Мелкий мужичок сочувственно вздохнул и проговорил:

– Застрял?

Агент ответил ему неприязненным взглядом.

Мужичок еще раз тяжело вздохнул и продолжил:

– И кто же это тебя, парень, так отделал? Не иначе, Стасик! Он могет, у него рука тяжелая и характер боевой... он когда с Васькой Архаровым возле магазина подрался, так того вообще по частям собирали...

– Ты бы шел, дядя! У тебя что, своих дел нету? Ты, кажется, картошку шел окучивать?

– А может, я тебе помочь хочу! По-человечески!

– И чем ты мне можешь помочь? – поинтересовался агент, окинув невзрачную фигуру аборигена презрительным взглядом.

– К примеру, тракториста могу привести, – сообщил мужичок, – Димитрия... Если, конечно, на водку посодействуешь.

– Будет тебе на водку! – охотно пообещал агент, наученный горьким опытом общения с местным населением.

– И мне, и трактористу! – уточнил сообразительный мужичок.

Проводив городского хмыря цветистой матерной тирадой, Стасик повернулся к тетке. Анна Захаровна стояла на крыльце и всхлипывала, промакивая глаза краем ситцевого передника.

– Стиральная машина... – пробормотала она вполголоса.

Только что у нее на глазах развеялась в прах светлая мечта всей ее жизни.

– Тетя Аня! – с чувством проговорил Стасик. – Ты чего? Он же жулик, гад и аферист!

Стасик испытывал к жуликам и аферистам здоровую классовую ненависть честного мелкого бандюгана.

– С сорока программами... – горестно продолжила женщина.

– Ты чего! Он бы тебе сейчас такую бумагу подсунул, что ты и без дома осталась бы!

– Итальянская... – всхлипнула тетка, хотя этого ее гость, кажется, не говорил, – а ты его поленом...

– Говорят же тебе – аферист!

– Бесшумная...

– Да сейчас таких аферистов развелось! Приходят к бабке, якобы ей какая-то премия причитается или выигрыш, пока она ушами хлопает, все вещи подчистую из дому вынесут!

– Этот не такой был, – всхлипнула женщина. – Этот был честный... я сорок лет на почте работаю, научилась в людях разбираться! Сразу приличного человека вижу! Да и сам посуди, что у меня из дому выносить? Вот если бы была стиральная машина...

Стасик в сердцах плюнул, махнул рукой на упрямую тетку и отправился в дом – досыпать.

Вера Анатольевна Королькова отличалась строгим и принципиальным характером. Кроме того, она отличалась удивительной силой духа.

Эта сила в особенности проявлялась в двух случаях: когда нужно было встать на защиту библиотечного фонда или на защиту любимого сына Кирюши.

Силу ее характера почувствовали на себе многие неаккуратные читатели – те, кто задерживал книги дольше положенного срока, и те, кто возвращал эти книги пусть даже и в срок, но в неподобающем виде, с пятнами на обложке, с загнутыми или того хуже – вырванными страницами.

Когда читательница Васечкина вернула книгу «Воспитание ребенка в дошкольный период» без тринадцатой страницы, Вера Анатольевна едва не запустила в нее огромным русско-латинским словарем. Остановила ее только мысль о том, что словарь при этом непременно пострадает.

– Это Васенька вырвал, – покаянно проговорила читательница. – Мой сынок... мое золотко... я не уследила, извините меня... вот, я вам несколько книг за это принесла... новых...

– Что вырастет из вашего сына, если он уже сейчас позволяет себе портить и рвать библиотечные книги?

– Но ему только восемь месяцев... – пыталась оправдываться нерадивая читательница.

– Тем более! – возвысила голос Вера Анатольевна. – Если в восемь месяцев он рвет библиотечные книги, в восемь лет он подожжет газетный киоск, а в восемнадцать – ограбит книжный магазин!

Читательница начала всхлипывать, но Веру Анатольевну не смягчили эти слезы. Библиотечный фонд – это святое, и всякий, кто на него покусится, должен знать, что его настигнет неотвратимое возмездие!

Вот ее сын Кирюша всегда был очень аккуратен с книгами... никогда, ни в восемь, ни даже в шесть месяцев он не рвал их и не портил!

Всякого, кто посмел бы покуситься на Кирюшу, ожидало еще более неотвратимое и суровое возмездие! Вот, например, эта ужасная девица, Татьяна, которая обманом проникла в их дружную семью. Она посмела поднять на Кирюшу руку – и что с ней стало? Она умерла страшной смертью!

Правда, здесь что-то не увязывалось. Татьяна снова появилась в доме Веры Анатольевны. Хотя, возможно, это было всего лишь привидение... Как бы то ни было, после ее появления Вера Анатольевна на всякий случай позвонила по телефону, который оставили ей люди в сером. Эти люди произвели на нее очень сильное впечатление, и Вера Анатольевна была уверена, что теперь-то невестка больше ее не побеспокоит. Привидение она или не привидение, люди в сером с ней разберутся.

Сейчас Вера Анатольевна шла в отделение милиции, готовая к бою. Она решила принять на себя любые обвинения, любые нападки злобных милиционеров, лишь бы отстоять своего дорогого Кирюшу.

Войдя в кабинет капитана Костикова, она в первый момент увидела только самого милиционера. На лице у него было написано невыносимое страдание. Вера Анатольевна подумала, что капитан испытывает муки совести оттого, что вынужден беспокоить по незначительным поводам такую достойную женщину, как она. Это внушило ей определенные надежды, и Вера Анатольевна решительно проговорила:

– Молодой человек, надеюсь, вы помните, в чем заключается ваш гражданский долг?

Милиционер почему-то еще больше скривился, схватился за голову и тихо застонал.

Вера Анатольевна решила ковать железо, пока горячо, и продолжила:

– Ваш гражданский долг заключается в том, чтобы ограждать достойных членов общества, таких, как я и мой сын, от жуликов, аферистов и недостойных личностей, таких, как... как моя бывшая невестка!

В запальчивости достойная дама забыла, что милиции ничего не известно о том, что невестка приходила к ней в квартиру за своими вещами, милиция считает ее погибшей, и глупо свекрови расписывать дурной характер покойной невестки, это только наведет на подозрение.

Капитан Костиков, похоже, не обратил внимания на это легкое несоответствие и страдающим голосом проговорил:

– Гражданка Королькова, можно говорить немного тише? У меня, извиняюсь, от ваших криков голова болит!

– Можно, – удивленно проговорила Вера Анатольевна. – Так по какому поводу вы меня вызвали?

– Вот как раз по поводу упомянутой вами невестки.

Вера Анатольевна почувствовала себя несколько неуютно.

Она вспомнила свои противоречивые показания... вспомнила признание Кирюши о том, что он побывал-таки в злополучной квартире своего родственника Сергея, ныне покойного... Вспомнила визит людей в сером и свой звонок по оставленному ими телефону...

Вот это воспоминание о людях в сером снова внушило ей уверенность в своих силах. Тот человек сказал, что они куда влиятельнее милиции... они защитят ее в случае чего...

И Вера Анатольевна решительно проговорила:

– По поводу своей невестки я уже сообщила вам все, что могла. Добавить к прежним показаниям мне нечего.

– Ну что же вы так громко-то! – простонал милиционер, обхватив руками голову. – Я же просил немного потише!

Он потер виски, страдальчески поморщился и добавил:

– Мне от вас никаких показаний не нужно... Мне надо, чтобы вы свою невестку опознали!

Вера Анатольевна представила, что сейчас ее поведут в морг и предъявят обгорелые останки Татьяны. Она, конечно, отличалась завидным мужеством и решительностью, но такая перспектива ее не слишком обрадовала.

– А... никак нельзя без этого обойтись?

– Что же мне – других родственников искать? – капитан Костиков явно расстроился. – Конечно, если бы можно было пригласить ее мужа...

– Нет-нет! – воскликнула Вера Анатольевна. – Не надо мужа! Я ее сама опознаю! Ведите меня!

– А зачем вести? – удивленно переспросил капитан. – Куда вести? Она здесь! – И он указал в дальний конец кабинета.

Вера Анатольевна обернулась.

Хорошо, что она в это время сидела, иначе непременно упала бы на не слишком чистый пол кабинета.

Ее невестка, эта ужасная, невоспитанная, вульгарная девица опять выкарабкалась! Она была жива и нагло улыбалась!

Если и были у меня благие намерения вести себя прилично и не ввязываться в скандал, то при виде свекрови они мгновенно испарились.

– Здравствуйте, мама! – пропела я и пошла на свекровь, раскинув руки для объятий.

Поскольку в жизни я ее мамой никогда не называла и свекровь отлично знала, что скорей медведь в лесу сдохнет, чем это случится, моя жаба библиотечная решила, что я все-таки не живой человек, а призрак. Она вдруг отпрянула от меня и вжалась в стену.

– Ой, да никак вы мне не рады? – растерянно спросила я. – Ну, давайте же поцелуемся!

Свекровь позеленела, как настоящая жаба, хотя, кажется, они серые, глаза ее выпучились, она бочком продвигалась вдоль стены и наконец забилась в щель между железным ящиком, когда-то покрашенным зеленой масляной краской, и обшарпанным канцелярским шкафом.

– Ой, что-то вы с лица спали, – фальшиво посочувствовала я, – наверное, за завтраком чего-то не то съели...

Я шагнула ближе.

– Уйди! – вдруг истерически заорала она. – Сгинь с глаз моих!

– Па-апрашу в кабинете голос не повышать! – гаркнул малость очухавшийся капитан. – У меня голова болит, и вообще не положено!

– Правильно, товарищ капитан, – согласилась я, – давно пора ее к порядку призвать.

– Вы пока помолчите, – распорядился капитан, – посидите вон в сторонке на стульчике, поддерживая тишину. А вы, гражданка... Королькова, – обратился он к свекрови по-свойски, – кончайте Ваньку валять, вылезайте из угла, а то еще сейф мне сломаете.

По моим наблюдениям, этот допотопный железный ящик, который капитан с гордостью именовал сейфом, изничтожить нельзя, даже если применить специальные грабительские инструменты и взрывчатые вещества, да что там, не дай бог, атомная война, так все вокруг рухнет, а сейф останется стоять на прежнем месте. Но свекровь отчего-то поверила милиционеру и выползла из-за шкафа, опасливо оглядываясь на сейф.

– Что вы себе позволяете, – увещевал капитан, – вроде бы пожилая женщина, библиотечный работник...

– Простите, – лепетала свекровь, – это так неожиданно, что Татьяна оказалась жива...

– Ах, так это вы от радости в себя прийти никак не можете... – догадался капитан.

Я поглядела на него удивленно: уж слишком много человеческого чувства прозвучало в его словах. Несомненно, у капитана была сильная личная неприязнь к моей свекрови. Или она ему кого-то напоминала.

– Возьмите себя в руки, – предложил капитан свекрови, – и отвечайте толково: признаете ли, что женщина, сидящая перед вами, – ваша невестка, Королькова Татьяна Борисовна? Имейте в виду, если вы попытаетесь ввести следствие в заблуждение, это вам дорого обойдется!

– Да что с ней говорить! – не выдержала я. – Вызовите моего мужа, или уж тетку можно, Галину Сергеевну...

Тут я вспомнила, что тетя Галя с мужем в санатории и вернутся только через три недели, но свекровь, услышав, что ее обожаемого сыночка вызовут в милицию, тут же собралась с силами и мужественно ответила, что да, я являюсь ее невесткой, по документам официально, а на самом деле бывшей, поскольку мы с ее сыном разводимся.

– С чего это вы взяли? – нарочито удивилась я. – Мы заявления не подавали!

– Да вот ваша свекровь в прошлый раз рассказала нам, что вы, Татьяна Борисовна, – авантюристка и непорядочная женщина, – мерзейшим голосом сообщил капитан Костиков, – что вы изменяли ее сыну с ее же племянником Сергеем Лапиковым, что незадолго до тех трагических событий вы избили ее сына и ушли ночевать к своему любовнику...

Я вытаращила глаза и онемела. Ну это же надо такое придумать! Первой мыслью было наброситься на свекровь с кулаками. С каким наслаждением оттаскала бы ее за жидкие волосенки! Но я тут же сообразила, что нахожусь в отделении милиции и что последствием такого необдуманного поступка может быть заключение меня в «обезьянник». И вообще следовало вести себя скромнее, если я хочу привлечь капитана на свою сторону.

Я прижала руки к сердцу и очень натурально всхлипнула. Потом нашарила в сумке носовой платочек и поднесла его к глазам.

– За что? – воскликнула я трагическим голосом, сама собой восхищаясь. – Что плохого я вам сделала? За что вы опозорили меня, оклеветали, втоптали в грязь мое честное имя?

Краем глаза я уловила несомненное сочувствие, набежавшее на лицо капитана, и немного приободрилась. Определенно, этому капитану в свое время сильно портила жизнь такая же мегера, как моя свекровь. А может, у меня прорезался театральный талант?

– Ладно, граждане! – капитан рубанул воздух рукой. – Закончим пустые разговоры. Подпишите ваши показания, – велел он свекрови, – и можете быть свободны. А вы пишите заявление насчет документов, – сказал он мне, – я вас потом еще вызову. И следователь, конечно, захочет побеседовать насчет пожара в той квартире.

Свекровь быстро расписалась в бумагах и, пробормотав слова прощания, устремилась к выходу.

– Ну какая же зараза! – вздохнула я, глядя на закрывшуюся дверь.

– На тещу мою бывшую очень похожа, – сообщил капитан, – и лицом, и фигурой, и поведением.

Так я и думала, что у капитана к моей свекрови личная неприязнь.

Вера Анатольевна так торопилась вовсе не потому, что ей было стыдно перед Татьяной. Это совершенно неважно, как в милиции квалифицируют ее поведение и что подумает про нее невестка. В данном случае важно одно: следует немедленно защитить Кирюшу. Его начнут таскать в милицию, да еще невестка, эта непотопляемая нахалка, захочет вернуться в их семейный дом... Нет, этого Вера Анатольевна не допустит! У нее есть еще в запасе козырной туз в рукаве!

Внизу она увидела телефон на столе дежурного и попросила позвонить по очень срочному делу. Дежурный хотел было отказать ей в этом, но не такая женщина Вера Анатольевна, чтобы перед ней мог устоять какой-то дежурный, пусть даже и милиционер!

Как только Вера Анатольевна набрала номер, отпечатанный на картонном прямоугольнике, в другом конце города, в подвальном помещении включился громоздкий магнитофон. Медленно закрутились бобины с пленкой, фиксируя каждое слово испуганной женщины и ее заинтересованного собеседника, записывая все, включая вздохи, интонации и паузы...

В наше время цифровой обработки информации, миниатюрных электронных устройств, которые можно купить на каждом шагу, чуть ли не в газетном киоске, эта дорогая громоздкая система кому-то могла бы показаться устаревшей, неудобной, даже смешной.

Кому-то, но не профессионалу.

Профессионалы тайного наблюдения, кадровые работники спецслужб знают, что нет ничего надежнее этого громоздкого устройства, разработанного и широко применявшегося КГБ. Миниатюрная электроника китайского или корейского производства может отказать в самый неподходящий момент, запись может оказаться такой некачественной, что потребуется труд десятка квалифицированных специалистов для ее расшифровки. Громоздкий магнитофон, изготовленный в закрытом НИИ четверть века назад, работает как часы, и сделанная им запись понятна без дополнительной обработки.

Мужчина с нездоровым цветом лица, вызванным постоянной работой в помещении без окон, прислушался к разговору и, как только понял, о чем сообщает Вера Анатольевна, схватил телефонную трубку.

– Шеф, – торопливо доложил он, – активизировалась основная линия. Перехвачен звонок Второму. Разговор ведется из сорок первого отделения милиции, говорит женщина. Суть разговора... – И он вкратце пересказал своему начальнику сообщение Веры Анатольевны.

Я вышла из милиции в ужасном настроении. Не знаю, в чем дело, казалось бы, я как следует врезала своей свекрови, этой библиотечной жабе, и на душе у меня должно полегчать после этого оживляющего скандала, как воздух свежеет после летней грозы... ан нет, на душе было тошно, погано и отвратительно, и мучило какое-то скверное предчувствие.

Кроме того, раздражало чувство, какое бывает, когда кто-то пристально смотрит в спину.

Наверное, это чувство досталось мне в наследство от далекого предка, от какого-нибудь питекантропа или неандертальца, в общем, от доисторического пещерного человека, которому оно было необходимо, чтобы вовремя сообщить о подкрадывающемся сзади леопарде, или пещерном медведе, или о другом доисторическом человеке, вооруженном огромной дубиной.

Но я-то давно уже живу не в пещере, и вокруг меня не шныряют леопарды и пещерные медведи, зачем же мне это доисторическое чувство?

Очень хотелось оглянуться, убедиться, что это всего лишь очередной глюк, игра моего больного воображения, но я старалась справиться с собой и шагала вперед, не поддаваясь глупым эмоциям.

Спину буквально свело, и я не удержалась – повернулась на сто восемьдесят градусов...

И чуть не столкнулась нос к носу со своей свекровью!

Нет, лучше бы это был пещерный медведь!

Вместо того чтобы скорее уйти от отделения милиции и от меня как можно дальше, жаба кралась за мной, и на лице у нее было странное предвкушение, как будто она ждала, что сейчас, вот буквально через минуту, меня поджарят на медленном огне и подадут ей с зеленью и гарниром из тушеных овощей.

Я хотела было высказать ей все, что думаю... хотя после разговора в кабинете слова все кончились и нужно бы действовать силой, но не на улице же, да и неохота связываться с этой грымзой. Небось только этого и ждет, чтобы меня снова в милицию забрали! Так что я просто решила послать ее подальше.

Однако не успела я открыть рот, как рядом остановился темно-синий микроавтобус, его дверцы распахнулись, и на тротуар выскочили двое мужчин в хорошо сшитых серых костюмах... как же мне за последнее время надоели эти серые костюмы!

Мамочки! Где же Вовчик, который в прошлый раз так ловко избавил меня от этих «серых козликов»?

Я оглянулась; никого, кроме свекрови, поблизости не было, а ждать помощи от нее было по меньшей мере глупо. У нее на лице при виде этих серых типов возникла такая радость, что я моментально поняла, кому обязана их появлением. Значит, и в прошлый раз это она навела на меня серых злодеев!

Меня схватили за локти и потащили к автобусу. Я отбивалась изо всех сил и очень ловко наступила на ногу одному из похитителей, но это мне нисколько не помогло. Свекровь провожала меня оживленным взглядом, каким людоеды провожают аппетитного туриста, свернувшего на узкую лесную тропинку.

И вдруг произошло то, чего мы обе не ожидали.

Из автобуса выскочили еще двое мужчин и подхватили под локти Веру Анатольевну.

– За что? – удивленно взвизгнула та. – Ведь я с вами сотрудничаю... ведь я сделала то, чего вы от меня хотели, я исполнила свой гражданский долг... это я вам позвонила!

Если до этой секунды у меня еще были какие-то сомнения на этот счет, теперь они окончательно рассеялись. Я бросила на свою дорогую свекровь такой взгляд, что она должна была вспыхнуть и сгореть в долю секунды... Но этого почему-то не произошло.

Свекровь продолжала визгливо вопить и требовать справедливости.

Нас обеих втолкнули в автобус, дверь захлопнулась, и мы куда-то поехали.

В автобусе было темно. Похитители молчали, я тоже молчала, чтобы не тратить впустую нервные клетки, и только Вера Анатольевна очень громко возмущалась и билась в стенку автобуса головой. Наконец это надоело нашим сопровождающим, и один из них заклеил ее огромный жабий рот скотчем и как следует ткнул мою свекровь в бок, после чего она замолчала.

Надо сказать, я даже почувствовала некоторую симпатию к этому человеку. Конечно, бить женщин нехорошо, но моя свекровь – это все-таки совершенно особенный случай!

Автобус ехал примерно полчаса, несколько раз менял направление, так что я даже приблизительно не могла представить, где мы оказались. Наконец он остановился, мотор затих. Дверцы распахнулись, и нас вывели наружу. Свекровь принялась мычать, видимо, удар в бок показался ей недостаточно убедительным.

Я огляделась. Мы находились в просторном гараже, где стояло еще несколько таких же микроавтобусов и других машин. В дальнем конце гаража виднелся фанерный щит с мишенью на нем, много раз простреленной. Видимо, у наших гостеприимных хозяев здесь был не только гараж, но и тир.

Однако продолжить осмотр территории мне не удалось, потому что нас со свекровью повели к узкой железной лесенке.

Я поднялась по ней и оказалась в комнате, где находилось трое людей в сером. Один из них, если судить по возрасту и осанке, явно был начальником. Кроме того, здесь было несколько столов с компьютерами, металлический шкаф с картотекой и еще один – запертый.

За моей спиной раздалось возмущенное мычание – это Вера Анатольевна карабкалась по лестнице, подгоняемая тычками своего провожатого.

Наконец она выбралась наверх. По безмолвному знаку начальника сопровождающий снял скотч с ее рта, и она тут же гневно выпалила:

– Это какая-то ошибка! Я буду жаловаться на вас... я буду жаловаться вашему руководству... ведь я выполнила свой гражданский долг! Я проинформировала вас об этой... этой... – она кивком головы указала на меня, – и после этого меня хватают вместе с ней и везут принудительно, в том же самом автобусе! Я буду жаловаться вашему руководству!

– Жалуйтесь! – начальник лучезарно улыбнулся. – Причем можете начинать прямо сейчас, потому что я и есть руководство!

Затем он повернулся ко мне и мягким, отеческим голосом проговорил:

– Я очень советую не затягивать процедуру. Это будет очень неприятно и совершенно бессмысленно.

– Ка... какую процедуру? – переспросила я, хотя в глубине души уже все понимала.

– Процедуру признания, – ответил он так же ласково.

– Какого признания? В чем? — Я нервно сглотнула и попятилась. Сзади меня кто-то переступил, и я почувствовала легкий толчок в спину.

– Вы должны признаться мне, – начал этот человек медленно и внятно, как объясняет школьный учитель самым тупым ученикам. – Вы должны признаться, кто послал вас в ту квартиру... в квартиру Сергея.

– Никто... – испуганно сказала я, – мне просто некуда было податься, и у меня оказались ключи от той квартиры...

– Допустим, – проговорил он с некоторой угрозой, – допустим, что вы не врете... хотя чуть позже мы вернемся к этому вопросу... а пока... – И вдруг он злобно рявкнул: – Где список?

От неожиданности я отскочила назад и снова на кого-то наткнулась. Видимо, допрашивающий меня человек как раз и рассчитывал на элемент неожиданности, на то, что я от удивления и испуга все ему выложу.