Текст книги "Иные (СИ)"

Автор книги: Наталья Точильникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

6. Истар – 2

Хоронили погибших. Шесть свежих холмиков выросли на границе лагеря и леса. Андрей вытер пот тыльной стороной кисти. Высшие и Иные занимались сейчас исследованием погибших тварей, и Андрею было бы очень любопытно на это посмотреть, но товаби приказал помогать могильщикам.

К концу вскрытия лиловых ежей он все-таки успел. Господин уже мыл руки.

«Интересное существо. Не растение и не животное. Скорее, и то и другое. Нижняя часть, похожая на моллюска, явно животное, хотя очень примитивное. Например, у него внешнее пищеварение. Верхняя – лиловый панцирь с иглами – растение, питающиеся за счет животного. Когда моллюск жив, растение находится в полусонном состоянии и довольствуется малым, добывая жертвы для моллюска. Помнишь, ту короткую иглу, что попала в Петра? Но когда моллюск слабеет или умирает, растение активизируется и расцветает теми самыми желтыми цветами с длинными иглами. Иглы попадают в какое-нибудь живое существо и прорастают в нем. Похоже, что так эта штука размножается».

– Назовем, ее Улитка Бекетова, – предложил Георг.

– Андрея Бекетова, – уточнил Сергей.

– Именем низшего ничего нельзя называть, – печально заметил сервент. – Низший – лишь продолжение своего господина.

Товаби улыбнулся.

– Ты все-таки зацепил ее из ГЛД, Андрей, когда вы с Георгом искали Владимира Георгиева. Поэтому она и расцвела. Боюсь, что там, в лесу, распустилось еще несколько мертвых тварей. Возможно, ты был прав, когда предложил ее сжечь. Но надо было понять, что это такое.

Прошло два дня. Утром в своих палатках нашли двух Иных. Они были мертвы. ГЛД. У границы лагеря лежал мертвый часовой. Homo naturalis.

– Им не нужны жизни homo naturalis! – усмехнулся Высший. Большинство дери погибших Иных еще ночью ушли к Роману Завадскому. Неизвестно, добровольно или нет. Осталось только пятеро. Товаби передал их Алексу.

– Похоже, это их тактика, – заметил тот. – Партизанская война. Интересно, они каждую ночь собираются убивать по Иному?

– Возможно, – медленно проговорил господин и взял под руку Алекса.

За эти дни товаби постарел и осунулся. Нос заострился, появились темные круги у глаз. Это было тем более странно, что никогда не наблюдалось раньше. Высшие не болеют и не подвержены старости. Андрей знал это слишком хорошо.

Сервент попытался увязаться за господином.

«Останься, – приказал тот. – Жди меня в палатке. У нас свои дела с Алексом».

Господина не было несколько часов. Уже вечером его принесли на носилках. Андрей бросился к нему.

«Товаби, что с вами?»

«Ничего страшного. Алекс сделал мне одну операцию».

На живот Сергея были наложены бинты.

«Что за операцию?»

Впрочем, Андрей догадывался, «что за операцию», и господин понял это.

«Да, это связано с моим ранением».

«Почему так долго? Разве это такая сложная операция?»

«Сначала на моих глазах Алекс прооперировал двух своих дери, которые тоже были ранены. Одного мы, к сожалению, потеряли. Эти желтые цветы прекрасно прорастают в живом теле, и удалить все корни очень трудно. Второй жив».

«Но ведь иглы сразу были удалены!»

«Не в иглах дело. Игла – только переносчик. Споры остаются в теле».

«А противоядие?»

«Противоядие здесь не при чем. Оно только нейтрализует действие яда, убивающего мозг, а не убивает споры».

«Но теперь-то все будет в порядке, товаби?»

«Будем надеяться. Сейчас мне нужна твоя помощь. Принеси мне архив Завадского. Пластиковая коробка с магнитными карточками. Должна быть в его палатке».

Коробка оказалась на месте.

Господин выбрал две карточки и начал читать.

«Товаби, а что это такое? Если конечно мне можно это знать».

«Думаю, что можно. Здесь сведения о всех дери Завадского, и Иных, и сервентах, и homo naturalis. Геном, психотип, психологические особенности, биография, результаты всех сканирований в течение жизни, данные о проведенных психокоррекциях и так далее».

«Товаби, на меня тоже есть такая карточка?»

«Разумеется, только в моем архиве».

«А что там?»

«Потом как-нибудь. Сейчас меня интересуют вот эти две карточки: карточка Романа Завадского, вот эта, в красном футляре, и карточка Глеба Генина. Надо понять, что движет первым, и что двигало вторым».

Андрей вопросительно посмотрел на господина.

«Гм… С Романом просто ничего не понятно. Все хорошо и прекрасно. Просто идеальный дери! Погоди-ка… У него был брат. Да-а. Все равно странно».

«Что?»

«Андрей, ты задаешь сегодня слишком много вопросов!»

«Извините, товаби».

«Ничего. Так. Глеб Генин. Серая карточка homo naturalis. Геном в минусе. Исключен из селекционного процесса».

«Стерилизация?»

«Угу. Как ты думаешь, это повод для убийства господина?»

«Разве ему не сделали психокоррекцию?»

«Конечно, сделали».

«Тогда он должен быть доволен жизнью. В конце концов, каждый год кому-нибудь из низших делают стерилизацию. Высшие не могут допустить регресса».

«Ты мне не учебник цитируй, а говори то, что думаешь. Как бы ты прореагировал, если бы тебе сделали такую операцию?»

«Не знаю».

«Между прочим, этот вопрос относительно тебя обсуждался».

«Почему?»

«Помнишь, по какому поводу тебе была проведена психокоррекция?»

«Да».

«Вот поэтому».

«Что же передумали?»

«Это легко блокируется. А в остальном геном очень хороший. Кстати, ты уже злишься».

«Я бы все равно не смог вас убить».

«Не смог или не захотел?»

Андрей молчал.

«Я верю, что ты бы этого не смог, – продолжил господин. – Даже Глеб не смог. Хотя homo naturalis с куда большим энтузиазмом занимаются копированием себя в потомках, чем homo passionaris. Последние предпочитают самореализовываться. Рождение детей для них скорее исполнение долга перед господином. Но запрет на убийство господина слишком жесткий и для homo naturalis. И Глеб и Роман понимали, что они на это не способны, и поменялись жертвами. Это же очевидно. Убить чужого господина легче. Роман убил двух Иных, среди которых был и Геннадий Павленко, господин Глеба, а Глеб – Высшего, господина Романа. Правда он просчитался – убийство Высшего не остается безнаказанным».

«А что с ним было? Он очень плохо себя чувствовал».

«Нормальная реакция homo naturalis на убийство Высшего. Он еще хотел хорошо себя чувствовать после этого?»

Андрей задумался. Да, в школе говорили о том, что все убийцы Высших и Иных очень страдали после своего преступления и не только психологически, но и физически, однако не особенно верил в это.

«Но тогда Роман тоже должен был мучиться?»

«Думаю, так и было. Просто, у него воля посильнее».

Утром снова хоронили мертвых: homo naturalis, стоявшего в ту ночь на посту, двух Иных и дери, умершего во время операции. Рядом с Андреем стоял другой дери Алекса Олег Алексеев, который тоже был ранен лиловой тварью. Серая с черной отделкой куртка homo naturalis была не надета, а накинута на одно плечо. Он поддерживал ее одной рукой. Другая была туго перевязана у локтя.

– Тебе тоже сделали операцию? – спросил Андрей.

– Да. Но мне легче. У меня рука.

– А что происходит после ранения?

– Кожа становится лиловой и лопается, – он отвернулся. – Извини.

Андрей возвращался к себе мимо старых могил, где были похоронены первые жертвы. Старых! Прошло всего-то несколько дней. Он остановился возле могилы Петра. Странно. Ему показалось, что на свежей могильной земле появился слабый лиловый налет.

Он проснулся от криков и топота ног.

«Пойди, посмотри, что там», – приказал господин, приподнявшись на локте. Он еще был слаб и не вставал с постели.

Андрей наскоро накинул куртку.

«Возьми ГЛД и слушайся Георга. Он там».

На краю лагеря горела палатка. Один из дери Георга мучился с портативным огнетушителем. Сам Иной стоял рядом и философски наблюдал за этим процессом. Наконец, пистолет сработал, и палатку залило белое облако пены, мгновенно задушив огонь.

Под остатками палаточного брезента лежало полуобгоревшее тело. Лицо изуродовано настолько, что узнать погибшего невозможно. Георг внимательно смотрел на сохранившиеся участки кожи.

– Иной, – медленно проговорил он.

– Кто? – спросил Андрей.

– Не знаю. Надо звать Высшего. Это его дери. Странно, что в палатке больше никого нет. С Иным должен был быть кто-нибудь из низших, хотя бы слуга.

– Палатку подожгли из гамма-лазера, да?

– Похоже на то.

– Наверное, стреляли из леса. Георг! Ушел бы ты со света. Мишень – лучше некуда! – и Андрей обошел Иного и встал между ним и лесом. Впрочем, все равно Георг был на полголовы выше.

– Если меня не убили, пока горела палатка, не убьют и сейчас. Думаю, убийцы уже у себя в лагере.

– Все равно выключи фонарь. Ради нашего общего господина!

Георг щелкнул выключателем и хмыкнул.

– Кто кому должен подчиняться?

– Защищать Иных и Высших – тоже моя обязанность.

– Погоди-ка! Ваби говорит, что на юге лагеря что-то случилось. Сбегай, посмотри.

– Не включай фонаря! – крикнул Андрей и бросился исполнять поручение.

В темноте он споткнулся обо что-то мягкое. Странно, до южной части лагеря было еще далеко. Он поднялся и включил фонарик.

На траве лежал Алекс Лиммерман. На шее у него алел глубокий длинный шрам. Кровь уже не текла, только под головой сияла в свете фонарика темно-красная лужа.

«Попадись мне только сволочь, которая это сделала!» – подумал Андрей. За последние дни он по-настоящему привязался к «холодному» Иному. Да и что бы он делал без Алексова противоядия.

«Товаби, Алекс убит!»

«Я уже знаю».

На юге лагеря собрался народ. Все окружили еще один труп. Юлия Нольде, Иная. Товаби тоже был здесь. Он все-таки нашел в себе силы подняться с постели. Андрей подошел к нему и помог сесть на бревно. Здесь же были Иные. Все оставшиеся в живых. Двадцать один человек. Подошел Георг. Двадцать два.

– Дери, – обратился Высший к собравшимся. – То, что происходит в нашем лагере невозможно, если у нас нет предателя. Трое убитых за одну ночь! И первый из них Всеволод Леденев почему-то один оказался в своей палатке, когда по ней стреляли. Очевидно, кто-то предупредил его низших. Смерть Алекса Лиммермана еще более подозрительна, а по Юлии выстрелили из ГЛД, когда все ушли отсюда на север лагеря. Поэтому я приказываю всем Иным провести глубокое сканирование сознания своих дерии дери погибших Иных, тех, кто еще остался в лагере. Будьте осторожны. Возьмите оружие или поручите его дери, которому вы полностью доверяете. Пусть будет сканирование под дулом ГЛД. Я не остановлюсь перед этим. Предатель должен быть казнен немедленно. Рита и Андросовы ко мне. Андрей, держи их под прицелом. Пойдемте!

Андрею крайне не нравилось тыкать ГЛД в Веру с Женькой, но он надеялся, что это ненадолго. Шли к палатке господина. По дороге сервент почувствовал легкое прикосновение экспресс-сканирования.

– В палатку не входим, – приказал товаби. – Садимся здесь. Женя первый.

Женька подошел и сел на бревно напротив господина. Товаби начал сканирование. Андрею показалось, что Андросов очень бледен. Или это мертвый свет фонарика создавал такое впечатление?

Андрей перевел взгляд на остальных и заметил, что Вера медленно отодвигается в тень.

– Вера!

Товаби поднял голову.

– Вера, стой! – приказал он.

Девушка вздрогнула и бросилась прочь. Андрей вопросительно посмотрел на господина. Вот, сейчас он прикажет стрелять! Сервент как огня боялся этого приказа. Он не был готов выстрелить в двадцатилетнюю девушку, даже, если она была причастна к убийству Алекса. Да, нет! Перерезать горло взрослому мужчине!

– Стреляй! – приказал господин.

Андрей направил гамма-лазер куда-то в тень. Веру он уже совершенно честно не видел. И он выстрелил. Очень надеясь, что не попал. Потом посмотрел на господина.

«Мне ее преследовать?»

Тот усмехнулся.

– Ладно, не она – главный предатель.

Тут Андрей заметил, что товаби крепко держит Женьку за руку.

– Вставай, Женя. На полметра от меня. Стой спокойно. Андрей, надеюсь теперь ты не промахнешься? Стреляй!

«Женька! – мысленно взмолился Андрей. – Беги же! Товаби болен и слаб. Ты легко вырвешься. Ну! Я постараюсь промахнуться. Или не можешь ослушаться хозяина, который приказал стоять спокойно?»

Женя стоял неподвижно, понуро опустив голову.

– Андрей! – требовательно повторил товаби. – Этот человек убил Алекса.

– Это правда?

Женя поднял голову.

– Нет! Не верь ему!

– Андрей, обрати внимание у него на воротнике куртки маленькие темные пятнышки.

– Куртка красная. Это может быть все, что угодно.

Господин вздохнул.

– Женя, расстегни куртку.

Андрей почти умолял его не делать этого. Но Женя свободной рукой потянулся к молнии и расстегнул ее. На воротнике и груди белой рубашки были красные пятна. И они не вызвали сомнений. Андрей выстрелил.

Господин отпустил руку Женьки, только когда он упал на траву. Потом посмотрел на Андрея.

«Теперь ты».

«Что?»

«Пойдем в палатку. Рита может идти».

У сервента похолодело все внутри. Он разом вспомнил все, о чем думал последние десять минут. Почему он так испугался? Что может сделать товаби? Он даже не отобрал оружие. «Может, – подумал Андрей. – Еще как может. Все, что угодно. Потому что он сможет в меня выстрелить, а я в него – нет. Никогда! В кого угодно, только не в Сергея Бекетова!»

«Андрей, садись. Будет тошнить, возьми, вот фляга с водой».

Сервент взял холодную металлическую флягу.

«Глубокое сканирование?»

«Угу. Позволь, я лягу. Я еще слаб, да и устал чертовски от всего этого. Сядь поближе. Вот так. Чтобы я тебя видел».

Господин растянулся на полу палатки и полу-прикрыл глаза.

«Товаби, неужели вы думаете, что я к этому причастен?»

«Не думаю. Но ты выходишь из подчинения. Ведешь себя отвратительно. Мне пришлось тебе доказывать, что Евгений – убийца. Слово господина должно быть достаточным доказательством. За сегодня у тебя два ослушания. Первое… В Веру специально мимо стрелял, да?»

Андрей молчал.

«Да, да. Для того чтобы это понять не нужно сканирования. Второе. Не подчинился приказу стрелять в Евгения Андросова».

«Подчинился».

«Ты подчинился не приказу, а своим чувствам. Желанию отомстить. Это очень плохо. Так что давай, расслабься и без разговоров. Возможно, я проведу небольшую психокоррекцию. Чтобы без обид. Самому легче будет».

«Иди поспи, – приказал товаби, закончив сканирование. – Это все».

Когда Андрей выходил из палатки, его еще подташнивало. Было раннее утро. Холодно и влажно. Над лесом уже поднималось белесое солнце, зажигая серебром росу. Легче действительно стало. Ощущение внутренней пустоты сменилось сознанием исполненного долга. Но остался какой-то противный червячок на границе сознания, куда не добралась психокоррекция Высшего.

Ему захотелось просто пройтись, подышать свежим воздухом, пьянящим воздухом Истара, перенасыщенным кислородом. Минут через десять он обнаружил себя на востоке лагеря, где хоронили мертвых. На старых могилах распустились желтые цветы и медленно качались на утреннем ветре. Андрей не сразу понял, что происходит. А когда понял, бросился назад, к палаткам. Интересно, он уже успел вдохнуть яда? Судя по всему, да. Алекс… Нет больше Алекса! Андрей выхватил гамма-лазер и дал залп по могилам на максимальной мощности. Огненный вихрь снес цветы вместе с верхним слоем земли и лизнул ближайшие деревья. Кладбище превратилось в черную выжженную равнину.

Андрей почувствовал на себе чей-то взгляд и повернул голову. Слева от него на границе лагеря стояли три человека и смотрели на догоравший огонь. Слишком далеко, чтобы увидеть, кто они. Заметив его внимание, они повернулись и скрылись в лесу. К Роману? Скорее всего. Ну и черт с ними!

Надо было идти к товаби, пока яд не начал действовать. Не хотелось. Но другого выхода не было.

У палатки господина стоял незнакомый homo naturalis с ГЛД.

– Туда нельзя, деваби!

– Там мой господин! – возмутился Андрей.

– Мой тоже. Они приказали никого не пускать.

– Кто твой господин?

Homo naturalis демонстративно повернулся левым боком. На груди, на серой куртке, как и у всех низших, имелось имя господина: Себастьян Мещерский. Иной. «Мог бы и ответить, – подумал Андрей. – Хотя бы из уважения к „деваби“».

«Товаби», – мысленно позвал Андрей.

«Если проблемы – найди Георга!» – резко ответил господин. Больше достучаться до него не удалось.

Георг обнаружился в своей палатке. Он занимался поглощением бутерброда с чаем. Рядом безмятежно спал его слуга Саша.

Андрей рассказал о желтых цветах, проросших на могилах. Иной внимательно посмотрел на него.

– Успокойся. Все чисто. Противоядие не нужно. Ты, наверное, был далеко.

– Спасибо.

– Ты завтракал?

– Нет.

– Присоединяйся.

Андрей сел рядом и несмело взял бутерброд. Ему нечасто приходилось разделять трапезу с Иными. Сергей Бекетов не отличался демократизмом и никогда не позволял сервентам садиться с собой за один стол. Место сервента – у ног господина.

– Ваби просил меня зайти через полчаса, – сказал Иной. – По-моему, у него есть какой-то план.

– А почему бы просто не захватить лагерь Романа? Их же гораздо меньше, чем нас. Сейчас человек сорок, да?

– Более сорока. И после каждой смерти Иного их число возрастает. Большинство дери погибших уходят к ним. К тому же у них силовая установка.

– Но выключают же они ее когда-нибудь?

– В том-то и дело, что нет. Уже проверяли.

– Идиоты! Им же ее на месяц не хватит!

Георг печально улыбнулся.

– А им больше не надо. При таком темпе они успеют перебить за месяц всех Иных.

– Неужели она нужна им только против вас? А лиловые твари?

– Они с ними не церемонятся. Выжигают. Как ты сегодня утром. Весь лес в выжженных пятнах. Я сегодня там был. Скоро Улитка Бекетова станет вымирающим видом. Это мы интересовались, что за животное, да как оно устроено. Романа эти материи не волнуют.

– Но установку можно отключить.

– Да, изнутри.

– Я мог бы туда пробраться. Скажу, что ушел от господина и хочу перейти на их сторону. Там некому сканировать.

– Ты убил двух их сторонников. Они будут мстить.

– Роман тоже был сервентом. Он должен понимать, что такое приказ господина. Я выполнял приказ.

Иной покачал головой.

– Не надейся. Я не верю ни в их рассудительность, ни в их милосердие. Рассудительные и милосердные остаются со своими господами. Кстати, если ваби убьют, ты останешься с нами?

Андрей молчал.

– Я не хочу рассматривать такую возможность, – наконец сказал он.

– К сожалению, это весьма вероятно. Так что давай рассмотрим. Останешься?

– А куда мне деться? Мне же нельзя к Роману, сам сказал.

– Ты можешь организовать свой лагерь. Третью силу.

– Спасибо за идею.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Смотря, кому меня передадут.

– Думаю, мне.

– Останусь.

Георг поставил чашку.

– Ладно, мне надо идти. Кстати, господин и тебя хочет видеть.

На этот раз их пустили. Товаби лежал на полу палатки, на поролоновом походном коврике. Рядом сидел Иной Себастьян Мещерский и складывал в пакет медицинские инструменты. Себастьян поднял голову и строго посмотрел на вошедших карими глазами.

Хотя Высшие столь же самозабвенно занимались селекцией Иных, как последние селекцией низших, отбор шел на интеллект и телепатические способности, так что Иные обладали в основном вполне заурядной внешностью. Как нескладный Георг с его слишком длинными руками и ногами. Но Себастьян был по-настоящему красив. Правильный овал лица в обрамлении мягких каштановых волос, нос с горбинкой и ямочка на подбородке. И к тому же эти большие шоколадные глаза с длинными ресницами, как у девушки. Андрей был уверен, что такое сочетание генов получилось случайно.

– Себастьян сделал мне еще одну операцию, – слабо сказал товаби.

– Входи, Георг, садись. Андрей, ты тоже.

Товаби приподнялся на локте. Себастьян бросился к нему и попытался уложить. Тот махнул рукой.

– Хуже не будет. Георг, твой дери уже вернулся?

– Пока нет, ваби.

– Ладно, ждем. Вы знаете, что сегодня пятеро дериСебастьяна ушли к Роману? При живом хозяине.

Георг посмотрел на товаби большими глазами.

– Сами?

Себастьян опустил глаза и кивнул.

– Пятеро дери из девяти?

– Да. Я, наверное, был с ними слишком мягок.

Георг пожал плечами.

– От меня не бегают. Хотя нельзя сказать, чтобы я им руки выкручивал.

– Ты жестче. Это по всему видно. По тону, по поведению. Мне, наверное, не следовало иметь дери, кроме слуги. Занимался бы одной медициной!

– На Земле у тебя было все прекрасно, – успокоил Высший. – А здесь не ты один такой. У Сильвестра Панова ушли двое, у Инны Полонской – трое, у Дария Вассермана – один, у Вениамина Ленского – двое.

– Ну, уж последнее… – протянул Георг.

– Тем не менее…

В разговоре пошли недоговорки, и Андрей почувствовал себя совершенно лишним. Впрочем, он чувствовал себя лишним с самого начала. Все, что здесь обсуждалось было внутренним делом Иных.

«Товаби, мне выйти?» – мысленно спросил он.

– Нет, – вслух ответил тот. – Разговор и тебя касается.

Андрей не представлял себе, с какой стороны его может касаться этот разговор. Советовались с ним, что ли? Абсурд! Это все равно, что охотнику советоваться со своей собакой. Или угрожали? Да не было в этом угроз! Тогда надо было бы расписать, сколько дерибыло убито при попытке к бегству, а не скольким удалось благополучно «уйти». Это было скорее демонстрацией слабости, а не силы.

– Насколько я знаю, никто не вернулся, – продолжил Высший. – Их число растет не по дням, а по часам. Я не удивлюсь, если их уже завтра будет за сто. Тем легче им будет перебить нас всех.

– Неужели без способности к мгновенному убийству наша власть действительно так слаба, – задумчиво проговорил Георг. – Есть же те, кто остаются. Совершенно добровольно. Даже после убийства господина.

– Меньшинство. И это только начало.

– Они не ведают, что творят.

Высший вздохнул. Потом вдруг резко повернулся к сервенту.

– Андрей, ты тоже хочешь уйти?

Андрей молчал.

– Можешь говорить свободно. Мы здесь все без оружия. Разве что скальпель у Себастьяна. Мы не будем тебя удерживать.

– Георг уже спрашивал меня сегодня, о чем-то похожем.

– Не увиливай! Ну! Что тебя у них привлекает?

– Свобода…

– Свобода совершать глупости! Да поймите же вы все! Это смерть для вас. Низший не может прожить без господина.

– Но так же было. До Эпохи Изменений.

– До Эпохи Изменений! Восемьсот лет назад! Вы теперь совсем другие. Восемьсот лет селекции и пятьсот лет имплантирования. Вы – практически наши творения!

– Что же вы с нами сделали?

– Неверный тон, Андрей! Не сокрушаться надо, а радоваться. Очень много хорошего. Ты сообразительнее любого парня твоего возраста, жившего восемьсот лет назад, ты на порядок быстрее обучаем и у тебя лучше память и крепче здоровье. Наконец, ты можешь мысленно общаться с Иными и Высшими. У прежних людей сознание было закрыто. Они могли только подвергаться сканированию, но сами были немы. Им было недоступно ментальное общение. Вы не нужны были нам такими. Чтобы вас использовать и вписать в общество, нам надо было хоть немного подтянуть вас до себя. В первые годы Эпохи Изменений Иные не зря затеяли Политику Тотального Уничтожения. Они просто не понимали, что с вами делать. Должны были появиться Высшие, чтобы понять это и суметь построить действительно гармоничное общество, в котором вы заняли свое место.

– А причем здесь невозможность обойтись без господина?

– Это оборотная сторона медали. Послушание господину стало для вас физиологической потребностью. Как пить.

– Стало или было сделано вами?

– Было сделано, – с расстановкой произнес Высший. – Мы не могли поступить иначе. Вам нельзя доверять власть даже над самими собой. Ты не представляешь, чем было человеческое общество восемьсот лет назад, а я жил в нем. Войны, нищета и насилие! Власть глупцов или извращенцев! Убийцы и мошенники – наверху пирамиды! Вы этого хотите? У нас уже война, и она началась вместе с вашей «свободой»! Роман – еще самый достойный среди ваших будущих императоров. Дальше будет хуже!

В этот момент их прервали.

– Товаби, я могу войти? – раздался голос за пологом палатки.

– Это Эмиль, – пояснил Георг. – Мой дери.

Товаби понимающе посмотрел на Иного.

– Пусть войдет.

В палатке появился совсем юный homo naturalis лет семнадцати. Впрочем, он был уже высок и плечист, только мальчишеское лицо выдавало возраст. Черные озорные глаза с обожанием смотрели на господина и с нахальным любопытством – на все остальное. Однако, увидев столь изысканное общество из Высшего, двух Иных и деваби, юноша почтительно сел на колени у входа в палатку.

– Ну как, Эмиль? – спросил Георг.

– Нас не пустили, Ваби.

– Как? Просто выгнали?

– Нет. Дери, ушедшие от живых господ, строят свой лагерь рядом с лагерем Романа, но не под куполом. В зону защитного поля нас не пускают. Роман сказал, что Иные могут заставить нас послушаться, и мы устроим какую-нибудь диверсию.

Георг рассмеялся.

– А он догадлив!

Андрей вопросительно посмотрел на него.

– Помнишь, о чем мы говорили сегодня днем? Ты высказал предположение о том, что в лагерь Романа можно заслать диверсанта, который выключит силовую установку. Я давно уже сделал это. Но Эмиль, как видишь, вернулся ни с чем. А как твои спутники? – обратился он к Эмилю.

– Остались там. Ваби Вениамин их не накажет?

– Посмотрим. С Эмилем ушли двое дери Вениамина Ленского, – пояснил Георг для Андрея. – И это было несколько с нашей подачи. Если бы Эмиль пришел один – это могло бы вызвать подозрения. Да и этот лес – не для одиноких прогулок.

– Они еще говорили… – Эмиль замешкался. – Что, если мы хотим проникнуть в лагерь, мы должны убить своих господ, или люди Романа сами сделают это. Еще Роман сказал, что убить чужого ваби легче. Пусть каждый из нас убьет Иного, а они уж «позаботятся о наших господах».

– Так, – задумчиво проговорил Георг. – Похоже, нам предстоит веселая ночь. Может быть, провести им всем сканирование на сон грядущий?

– Ужесточение контроля может вызвать дополнительную волну эмиграции, – вздохнул Высший. – Как ты думаешь, Георг, что опаснее: наличие внутреннего врага или усиление внешнего?

– Я бы провел сканирование.

– Хорошо, убедил.

– Эмиль, – обратился Георг к юноше. – Передай всем моим дери, чтобы в восемь часов вечера пришли ко мне для разговора.

– Да, ваби.

– И тебе спасибо. Я очень доволен твоей работой. Можешь идти. Юноша вышел, и Андрей вопросительно посмотрел на товаби. Зачем все-таки его сюда пригласили?

– Нас прервали, – начал Высший. – Речь шла о том, что Роман толкает вас к гибели. Без послушания господину homo passionaris без особых последствий может обойтись несколько месяцев, homo naturalis – чуть больше года. Потом начинаются необратимые изменения.

– Какие?

– Есть две основных возможности. Первая. Все начинается с глубокой депрессии, переходящей в истерию или маниакально-депрессивный психоз, на последний стадии возможна шизофрения. Потом – разрушение мозга и смерть. Вторая. Если низший в таком состоянии получает доступ к наркотикам – он быстро становится наркоманом. Смерть наступает примерно через такой же промежуток времени: два, три года. Так что я бы порекомендовал Роману подальше спрятать медикаменты от своих людей.

– И вы это сделали с нами?!

– Андрей, ты меня удивляешь. Можно подумать, что тебе в школе об этом не рассказывали.

– В школе говорили, что это проявление основного закона гармонии.

– Так оно и есть. Просто мы приложили некоторые усилия, чтобы заставить вас подчиняться этому закону.

– Меня бы больше интересовало, как ему не подчиняться, – угрюмо проговорил Андрей.

– Никак. Это свойство вашего организма. Без воды низший может прожить пять-десять дней, без господина – два-три года. Все. Давай закроем этот вопрос.

– Товаби, зачем вы мне об этом рассказали?

– Чтобы ты имел реальное представление о ситуации. Ты ведь не верил в закон гармонии, считал пропагандой, да?

– В какой-то степени.

– Теперь поверил?

Андрей некоторое время молчал. Он поверил. Товаби не стал бы рассказывать ничего, что могло бы вызвать ненависть дери, если бы это не было правдой.

– Да.

– Тогда мы можем продолжить разговор. Ты уже, наверное, понял, что, если план Романа удастся, и он уничтожит всех Иных, максимум через три года умрут все остальные и он в том числе. Я не хочу допустить гибели этих людей. В них слишком много вложено. Труд селекционеров, хирургов, психологов, преподавателей. Не говоря уже об Иных, каждый из которых так же ценен, как сто homo naturalis.

– Что вы от меня хотите?

– Я хочу передать тебе власть.

– Что???

– К сожалению, с легкой руки Романа, Иные здесь воспринимаются низшими как враги, и его план вполне может осуществиться. Только ты можешь защитить их. И это спасет всех вас.

– Как?

– Иные уйдут в тень. Ты будешь командовать лагерем. И тогда наш лагерь не будет восприниматься, как оплот власти Иных. Такая же республика, как у Романа. Даже лучше, потому что Иные будут слушаться тебя в обмен на защиту. Перевернутая система. Это привлечет к тебе людей.

– Иные будут слушаться меня?

– Я им прикажу.

– Товаби, это не обманет Романа. Все знают, что вы – мой господин.

– Мне осталось жить несколько дней… в лучшем случае.

– Товаби!

– Операция оказалась бесполезной, Андрей. У меня поражены внутренние органы. Скоро из меня начнут расти желтые цветы, как из мертвеца. Кстати, Георг, когда я умру, не забудьте уничтожить тело. Никаких дурацких похорон, поняли?

Георг спокойно кивнул.

– Самое смешное, что при действующей функции биологического контроля, с этой напастью можно было бы справиться за час, – господин усмехнулся. – Да и с вашим бунтом тоже. Ну, что, Андрей, ты согласен на мое предложение?

– Значит, у меня не будет господина?

– Нет, я не могу этого допустить. Обязательно будет. Я хочу передать тебя Георгу.

– Тогда это блеф. Вы предлагаете мне роль марионетки.

– Нет. Я предлагаю тебе реальную власть. Но Георг будет тебя контролировать, чтобы ты не слишком увлекался, и оберегать от чрезмерного упоения ею. К тому же я не хочу для лагеря безумного командующего. Но то, что ты станешь дери Георга, должно остаться между вами. И останется. Георг этого не покажет при посторонних. Я хочу, чтобы ты осуществил переход сейчас же. На колени перед Георгом!

– Нет!

– Что?

– Товаби, я должен подумать.

– Хорошо. Сутки на размышление.

Были уже сумерки, когда Андрей вышел из палатки товаби и медленно направился к себе. На ночь были выставлены дополнительные посты. Иные переселились в центр лагеря. У их палаток толпились небольшие группки homo naturalis. Ваби проводили сканирование «на сон грядущий».

У кромки леса мелькнула какая-то фигура. Андрея это заинтересовало. Он подошел ближе. Серая куртка homo naturalis. Еще один шпион? Андрей нырнул в лес, почти бесшумно проскользнул в зарослях и возник на дороге у беглеца. Тот остановился, как вкопанный.

– Олег? Ты куда?

Олег Алексеев смотрел на него с ненавистью. Куртка теперь была надета, а не накинута на плечо, но рукав ее висел.

– К Роману. Или ты расстреляешь меня так же, как Глеба и Женю?