Текст книги "Стилист (СИ)"
Автор книги: Наталья Лось
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
48. Дундук
Работа на телевидении подошла к концу. Сборы домой не отнимали много времени. Стилист с нетерпением ждал отъезда, но у Степашки оставались нереализованные планы.
– У нас еще три дня по визе, и я хочу попасть на международный фестиваль воздушных шаров. Денег у меня достаточно, чтобы взять в аренду баллон. Не хочешь со мной? – спросил Олешка, заталкивая в рюкзак игрушечные парашютики, на которые извел две свои рубашки.
Стилист с удивлением поднял глаза от своего блокнота, где рисовал впечатления о Париже для очередного письма.
– Друг мой, мы застоялись. Нужен адреналин. Я разок уже поднимался на шаре. Это незабываемое чувство, – уговаривал Олешка.
– Степан, я панически боюсь высоты, – покачал головой Юрик. – Для меня полет на самолёте – большой подвиг. И просто невмочь ждать обратной дороги. Я хочу возвращаться завтра. Сегодня всю ночь представлял, в какую подворотню надо сворачивать с проспекта, чтобы найти дом, где живет Маруся. Ни номера дома не помню, ни квартиры. Я должен увидеть ее и спросить.
– Удивительно, что ты ни о чем не спрашивал у неё в Минске. А она многое могла бы тебе интересного рассказать, – хмыкнул Олешка.
– Я боялся с ней разговаривать. Такое чувство вины навалилось. Она из-за меня потеряла работу, а новую я не мог ей предложить. Повез на конкурс, на котором она чувствовала себя смешной. Хорошо, что публика имела достаточное чувство юмора – приняла ее выступление: и неожиданную песню, и лампочки в животе.
Олешка обессиленно упал на стул:
– Вот это да! Что-то у тебя в мозгах закоротило. Не думал, что ты нашу конкурсную эпопею так воспринимаешь. Твоя модель сделала из фальшивого представления для избранных – яркую импровизацию понятную всем, кроме тебя! Любовь объединяет всё. Это – свет, без которого жить невозможно. И это она говорила не только сидящим в зале, но и тебе, болван! Твоя модель спасала тебя, бездарный фанат Лагерфельда! Благодаря ей мы получили здесь работу. А ты её все еще представляешь бухгалтершей на заводе!
Да, это был удар под дых. Свою бездарность Стилист и так ощущал предельно больно, а тут лучший друг и свет в окошке попал в самое больное место.
Юрик наморщил лоб и внимательно посмотрел на рассерженного Олешку.
– Ты защищаешь Марусю, потому что в неё влюблён! И она, видно, тебя любит. Всё бегала советоваться и следовала твоим указаниям. Проект полностью вы перекроили под себя. Я остался на обочине. Тебе хотелось во Францию, и ты под прикрытием конкурса выехал в Париж.
Юрик говорил и сам ужасался тому, что лезло ему в голову. Из него вылетали абсолютно несправедливые и ужасные обвинения, и он не мог остановиться.
– Стоп, замри! – загородился от него руками Степан. – Спорить с тобой не хочу, но скажу самое главное. У тебя есть два друга: Маруся и я. Мы тебя нигде не предали и не подставили. Ты со своей ориентацией неприкосновенен. Мы боимся тебя оскорбить, нарушить твоё пространство. Ты не идёшь навстречу Марусе – мямлишь, не принимаешь решительных действий. Она не может понять: ты девочек любишь или с мальчиками дружишь. Настоящие мужики цветы дарят, подарки, хотят за попу ущипнуть или нечаянно прижать в лифте, целуют любимых и придумывают для них праздники. В этих отношениях нет места подозрениям и обвинениям. Только вот предмет воздыхания бывает, оказывается, разный. Может ты на меня запал? Так я в этом смысле не любопытный, никогда не задавал таких вопросов: «А что будет, если попробовать?». Насчет Парижа ты тоже ошибся. Я поколесил по миру и могу поехать или полететь куда захочу. Мною движет жажда приключений, которая помогает мне мыслить нестандартно. Я везде ищу этот нестандарт. Но с тобой в определённом смысле – никогда!
Олешка молча собрал свой рюкзак и хлопнул дверью.
Он спускался по лестнице и в такт шагам приговаривал: «дун-дук, дун-дук»…
Стилист будто очнулся: «Мы поссорились».
49. Путешествие на шаре
Общий вес пассажиров корзины складывался их четырёх мелких китайцев, которые приняли Степашку за своего. Они знали русский. Сразу перезнакомились, но Олешка запомнил только имя девушки – её звали Мингжу.
Китайцы не жаждали международной славы, им хотелось подняться в воздух и красиво заснять свой полёт на камеру. Степан пытался обрести чувство спокойствия и радости от полёта и не боялся себе признаться – с Юриком впечатлялся бы веселее. Как-то не так пошёл разговор у них. «Вернусь из полёта – и все исправлю», – пытался успокоить свою совесть Олешка.
Звук включающейся пропановой горелки напоминал шум паяльной лампы, которой в деревне осмаливают забитого к Рождеству кабана. Пожалуй, это был единственный минус в радостном ощущении полета, если не считать девчонку. Китаянка испуганно вздрагивала каждый раз при включении горелок и пронзительно верещала, когда они выключались и наступала тишина.
«Странно, я бы визжал, когда «смалят кабанчика», – думал Олешка, извлекая из своего рюкзака игрушечные парашютики. Он хотел оставить память о полёте и написал на каждом маленьком куполе даты, имена, названия событий, которые впечатлили и порадовали его в последнее время.
Парашютики сносило ветром, и Степан отметил, что он заметно усилился. Пилот пытался маневрировать, попасть в другой воздушный поток, но шар сносило быстрее, чем он менял высоту. Снизившись до критической точки, они неслись прямо на деревья к линии высоковольтных передач.
Степашка прикинул, что через минуты две шар вонзится в вышку или застрянет во влажных проводах.
«Конец по-любому будет печальный. Вряд ли кто-то выживет. Надо немедленно прыгать из корзины. Китайцы свечой поднимутся вверх и минуют опасную преграду. Авось сильно не поломаюсь», – подумал Олешка, и, мелькнув белой подошвой своих кроссовок, сопровождаемый воплями Мингжу, перевалился за борт.
Шар действительно взмыл вверх. В верхнем потоке воздуха на китайцев несло полосатый шар с большой корзиной на шесть пассажиров. Пилоты не имели возможности маневрировать. Два баллона столкнулись и загорелись.
Еще пару минут ужаса, и пылающая конструкция стремительно стала падать вниз, оставляя за собою черный шлейф дыма.
Спасательные команды могли лишь констатировать трагедию. В ней никто не выжил. Последние кадры полета, снятые китайскими туристами, попали в интернет. Вечером Стилист из новостей с ужасом узнал о гибели Олешки.
50. Жених
Марусина бабушка, женщина повышенной вредности, находилась в состоянии постоянной войны с соседями и родственниками. То забор слишком высокий поставила и солнце заслонила на чужих грядках, то её собака ночью донимала весь переулок своим лаем, то горку, на которой всю зиму гуляли дети и подростки, посыпала золой, чтоб шума под окнами было поменьше. Она мастерски умела ругаться и побеждала в любых спорах, оставляя за собой последнее слово. Внучку Машку любила, потому что у самой рождались только мальчики, а девчонка получилась – вылитая Надя в молодости.
Надежда Александровна очень переживала, что девка засиделась в невестах.
Бабушка не считала фигуру Маруси некрасивой, а её – толстой. Когда она видела молодого высокого парня, который, по мнению Надежды Александровны, мог быть кандидатом в женихи, она «тестировала» его каверзными вопросами. Если он выдерживал экзамен – старалась устроить встречу с внучкой. Маруся очень не любила эти подстроенные свидания, но бабушка умела хитростью заманить её к себе, чтобы познакомить с очередным кавалером.
Надежда Александровна позвонила вечером и произнесла волшебное заклинание:
– Нужна помощь.
Маруся купила продукты, погрузила на сумку-тачку, в которой мать возила с рынка овощи, и поехала. Уже подходя к дому бабушки, в кухонном окне увидела сидящего за столом мужчину лет сорока. Значит, опять кавалера нашла!.
– А вот и наша Марусечка, – встретила ее с улыбкой бабушка.
На столе стояло коронное блюдо – картофельная бабка и запотевшая бутылка яблочной браги собственного изготовления. Надежда Александровна еще посуетилась немножко, выкладывая на стол вилки, тарелки, рюмки и пошла во двор, оставив внучку с «положительным мужчиной» для знакомства.
– Вас как зовут? – сразу начала разговор Маруся. – Как меня, полагаю, бабушка сообщила.
– Валерий я, – с любопытством разглядывая потенциальную невесту, ответил кавалер.
– Я хочу вас попросить, Валерий, закончить скорее наше свидание. Поешьте на радость Надежде Александровне – и разойдемся, будто мы договорились сходить с вами в кино или цирк, а, может, сразу – в загс! Бабушка расстроится, пока не увидит результаты своей деятельности. Но я совсем не одинока. Вы уж извините, не хочу тратить ваше время и своё тоже.
Валерий улыбнулся:
– Все ясно, по-честному. Но хотелось бы узнать, – я такой неинтересный, что вы меня сразу отвергли?
– У меня есть жених, – попыталась закрыть тему Маруся.
– А может, я во сто раз лучше? – усмехался собеседник, наливая себе в стакан бабушкину бражку.
– «Лучше» – это в каком смысле? Поёте, танцуете, имеете дачу на Канарах, машину?
– Ну, у вас и запросы, Маруся! Машина у меня есть и дача тоже. Если выпью – могу спеть и станцевать.
– Я пьющих не люблю.
– Что ж бражку на стол выставили?
– А это хитрая проверка. Устоите или нет. Но, пока еще бутылка не пустая, ответьте на пару дежурных вопросов: где вы познакомились с бабушкой?
– В бане, красавица, – отвечал он, оценивая первый глоток бабушкиного пойла.
– Вы что, истопник или банщик? А может, тетка с усами? – рассмеялась Маруся.
– Венички принёс продавать. Тут ваша бабушка со знанием дела стала спрашивать, как я их складываю, где режу. Я про дачку рассказал и о том, что на дачке хозяйки нет, – с аппетитом поедая картофельную бабку, признавался Валерий. – Рассказал про хозяйство, то да сё, она и предложила познакомить с внучкой. Не хотите съездить ко мне в гости?
– И что у вас за хозяйство – свинки, коровы, куры?
– Нет, с этим много возни. Мое хозяйство – пруд. Я его два года назад мальками заселил, а в этом году уже ловлю свой урожай. Карасики у меня, Маруся.
Гость слегка захмелел, но все еще подливал себе из бутылки.
– Ну, вот, у меня кондиция наступила для исполнения песен.
– Давайте, пойте, и мы разойдемся, – предложила Маруся.
«Жених» улыбнулся и начал:
– Маруся раз, два, три, калина,
чернявая дивчина в саду ягоду рвала…
– А сабелькой вы не помахиваете? – поинтересовалась «невеста».
– Да, есть сабелька, а как вы догадались? – подбоченился он.
– Да уж очень вид у вас молодецкий! – усмехнулась Маруся
– Дед мой из казаков, – хвалился жених.
Бабушка была довольна разговорами. Загрузила Марусину тележку картошкой и бураками, вручила груз Валерию, строго наказав помочь доставить до подъезда.
В автобусе Маруся сразу получила свободное место, которое для неё выхлопотал казачок, согнав с переднего сидения двух школьниц со смартфонами. Она с любопытством отмечала, как прямо он держал спину, запросто находил контакт с людьми, задевая их веселыми доброжелательными фразами, легко объяснял, почему тяжелая сумка оказалась в проходе, – и никто не смел на него обидеться.
Валерий легко спустил со ступенек тележку и подал Марусе руку.
– А что вы сказали этим двум девчушкам, у которых отжали для меня место? – полюбопытствовала Маруся.
– Да ничего особенного. Сказал, что места эти для пенсионеров, инвалидов и беременных. Потом спросил, к какой категории они себя относят, – хохотнул он.
Маруся смутилась.
– А к какой категории вы относите меня?
– Думаю, это – последняя категория, – снова широко улыбнулся он. – К беременным.
– Неужто так сильно заметно? – удивилась Маруся.
– Для рядового человека, может, и незаметно. А для специалиста – шестой месяц, как пить дать!
– Специалиста? – выдохнула Маруся. – Вы ж веники вяжете, рыб разводите…
– Это я делаю в свободное от работы время. К тому же у меня сейчас отпуск. Отдыхаю я.
Маруся остановилась и посмотрела ему в глаза:
– И с каким специалистом я разговариваю?
Она всматривалась в лицо «жениха», пытаясь найти в нем признаки откровенного вранья. Но Валерий широко и открыто улыбался, наслаждаясь произведенным эффектом.
– Я врач акушер-гинеколог, высшей категории, доцент кафедры акушерства, гинекологии и репродуктивного здоровья БелМАПО.
Он галантно пропустил Марусю вперёд и потянул вслед за ней тележку с картошкой.
Тем временем Геля, получившая задание раздобыть адрес Маруси, кружила возле ее дома уже минут тридцать. В руках она держала план застройки, который постоянно сравнивала с рисунком Юрика, где был отмечен нужный дом. Но Стилист что-то упустил в своем чертеже. Геля тыкалась в чужие квартиры, где про Марусю ничего не знали. Рядом стояли два очень похожих дома, не отмеченных Юриком в плане. Следовало проверить, кто там живет на третьем этаже в первом подъезде.
Геля ни за что бы не пошла искать квартиру Маруси, разрушительницы проекта Латуна. То, что Геля хотела спасти – толстуха раздербанила, не оставив никаких надежд на будущее сотрудничество с Юриком. Даже долгая дружба с ним не могла помочь принять новые интересы Стилиста. Если толстуха спасла его – вовсе не означало, что такую фигуру надо тащить в модельный бизнес! Понятно, что Латун любит общаться с необыкновенными, креативными, талантливыми. Олешка действительно заслуживает его внимания. А Маруся – чужая в этой компании!
Геля скосила напрямую угол к дому, который хотела посетить. Перед ней, неспешно разговаривая, двигались двое. Мужчина вез тяжелую поклажу и оберегал свою спутницу, пропуская вперед по узкой дорожке, где надо, поддерживал за локоть. Так могли бы разговаривать очень близкие люди. Пара, поравнявшись со скамейкой с сидящими старушками, остановилась, чтобы поздороваться. Геля могла рассмотреть слегка отекшее, без косметики лицо Маруси. Окликнуть ее она не решилась, но дело довести до конца было необходимо.
Чуть повременив, она зашла в подъезд и стала подниматься на третий этаж, чтобы точно знать номер квартиры, дверь которой по плану Юрика стояла фронтально справа. Из-за приоткрытой двери с цифрой одиннадцать Геля услышала окончание разговора:
– Какая разница – мальчик или девочка? Я сделаю все, чтобы малыш родился здоровеньким!
«Семейные радости!» – рассмеялась Геля-разведчица, сбегая по лестнице вниз. – Маруся беременна, и у нее есть муж! Ну прямо от сердца отлегло. Все вернется на круги своя. Никакого адреса не надо».
51. Трагические новости. Письмо Олешки
С матерью жилось трудно. Всё, что ни делала Маруся, подвергалось жёсткой критике.
– Дура, дай мне его телефон, – периодически требовала Валентина Петровна. – Он должен знать, что у него ребёнок.
Но Маруся считала, что ей никто ничего не должен, и не хотела, чтобы её любили по принуждению.
Телефон утопила в туалете, чтобы не было соблазна звонить. Лицо стало рябым. Она разглядывала в зеркало тёмные пигментные пятна, обсыпавшие кожу над верхней губой, и улыбалась: похоже на ящерку. У него такая на шее нарисована. Волосы опять собирала в простой хвостик – мать не разрешала долго возиться с причесыванием, страшила, что это повлияет на роды. Маруся стала рассеянной, натыкалась на стулья, спотыкалась на лестнице. Из-за живота не видела кривых дорожек возле дома, и мать выводила её на прогулку, ухвативши под руку.
Малыш развивался правильно, и чем скорее приближалось время рожать, тем лучше стирались ненужные воспоминания с дурацкими надеждами на семью. Всё Марусино состояние подчинялось чудесному ожиданию. И только во сне она вспоминала его, всегда очень несчастного, с забинтованной головой.
Оставалось два месяца до великого события, когда мать молча сунула ей трубку телефона. Маруся услышала совсем незнакомый женский голос:
– Вы Маруся Шиян? У меня для вас есть пакет. Я могу переслать его по почте или сами придёте?
– Кто говорит? От кого пакет?
На том конце провода замялись, и в следующую секунду ошарашенная Маруся вцепилась в спинку стула, который пододвинула ей мать.
– Вам пакет от Олешки Степана. Когда в его комнату заселили новых жильцов, мы обнаружили конверт. По адресу нашли ваш телефон.
– Господи, что там случилось с Олешкой?
– Ой, вы не знаете? В июле он поднялся на воздушном шаре, чтобы испытать какой-то свой аппарат.
– И что случилось?
– Шар взорвался.
«Привет, красавица Маруся. Наверное, ты ещё больше похорошела, потому что женщины в таком положении всегда прекрасны! Ты не представляешь, как же мне тяжело скрывать твою тайну. Я всё надеюсь, что ты встретишься с Юрасем где-нибудь на проспекте, и он увидит, как он изменил твою фигуру в самую прекрасную сторону. Мне кажется, что он классный мужик. Ни разу за это время он не дал мне повода сомневаться в этом. Вспоминал тебя очень часто. Жаловался, что твой телефон не отвечает и даже ездил к тебе разок. Но побоялся зайти. Думает, что ты его ненавидишь за безрезультатную поездку в Париж. Вообще, его настроение мне не очень нравится, хандрит. Сходи обязательно, если получится, на его выставку, она откроется в сентябре, если, ты сможешь прийти. Это замечательное событие придаст ему силы для ожидания, когда ты вспомнишь о нём, хотя бы как о верном друге, но мне хотелось, чтобы у него сохранился шанс почувствовать себя отцом. (И не один раз! Хе-хе!) Поверь, ему про алешничек надо петь по три раза в сутки. Я тут задумал одно очень креативное выступление, но проверить эффект могу только я. Это будет нечто грандиозное. Без тебя нет мочи вспоминать наше выступление в Париже. Хочется повторить его. Ты как? Ну да, пока не готова, я знаю. А помнишь мой номер телефона? Думаю, это большая ржавая жесть – уничтожить все контакты с нами. Стилисту не звонишь, но я же не виноват в ваших отношениях. Ты мне тоже нужна.
Твой верный друг Степашка.»
Маруся приняла два таблетки но-шпы и прилегла на диван. Но через два часа схватки стали более частыми, и стало ясно, что надо вызывать «скорую».
52. Переговоры
Утомившись за бессонную ночь от боли, грубости и страшных мыслей, Маруся потеряла все свои эмоции. Ребёнка сразу унесли, и она ещё не понимала, радоваться или горевать – мальчишечка родился с весом чуть больше батона с изюмом. Врачи успокаивали, что даже доношенные дети порой рождаются с низким весом. Выправится. На третьи сутки Марусю стали спрашивать об отце ребёнка. Она нагрянула в ординаторскую с громкими вопросами и слезами. Среди медицинских терминов о билирубине, эритроцитах, которые указывают на раннюю желтуху, молодая мама поняла лишь одно: требовалось заменное переливание крови. Марусина кровь для переливания не подходила – ребёнок наследовал кровь отца.
Она вспомнила про жениха от бабушки. Валерий приехал через час, позвал в ординаторскую и спокойно предложил:
– Лучший выход из положения – искать донора. Ведь мы предполагаем, кто это может быть? Звони, сообщай ему, что надо спасать сына. Завтра я тебя с малышом заберу в Институт охраны детства и материнства. Переливание будем делать там. И вот еще – возьми. Пригодится, – и он протянул Марусе старенький, видавший виды «Самсунг»
Она не могла вспомнить мобильный номер Юрика, а телефон в доме Евгении Ивановны не отвечал целый день, и только в девять вечера она услышала её усталый голос:
– Машенька, да разве ж можно так пропадать навсегда?
Модуляции голоса Евгении Ивановны то взбирались высоко вверх и входили в резонанс с космическими пространствами, то падали вниз и становились почти неразличимы из-за шумного дыхания, шмыганья носом и шумных трагических вздохов.
Юрик после приезда впал в тяжелейшую депрессию, и в этом, конечно, виновата Маруся. Почему внезапно пропала, именно тогда, когда он нуждался в поддержке! Стёпа так задурил ему голову своими фантастическими идеями, что работать в «Карамели» не пошёл. Вообще перестал заниматься дизайном. Устроился в крохотную парикмахерскую при Доме быта. Просто чтобы чем-то заняться…
Маруся слушала и пыталась вставить в этот непрерывающийся горький поток слов свой важный вопрос: «Как найти Юрика?» Тетка без передыху приступила к новой теме: начался рассказ о несчастном Беконе, его щенячей юности и долгой мучительной собачьей смерти.
Драгоценное время иссякало, надежда на помощь перерастала в страх, и зудящее раздражение ломало представления о спокойствии, тактичности и хорошем воспитании.
– И в самом деле, там у вас полная жопа! – перебила Маруся теткины изливания. Но Евгения Ивановна не обратила внимания на Марусину грубость и продолжала свой скорбный монолог:
– Теперь я одна-одинёшенька! Наверное, Юрик с этим Степаном… Все проблемы вернулись, – и Евгения Ивановна сделала небольшую паузу, чтобы взять новый носовой платок.
– Телефон! Мне срочно нужен номер телефона Юры!
– Он не отвечает на мои звонки, не открывает дверь, – жаловалась тетка.
– Евгения Ивановна! Продиктуйте мне номер телефона Юрика! – чуть не плача просила Маруся. – Да, я его не помню, не знаю. У меня его нет. Ради бога, просто номер телефона! Можно с адресом.
Тетка заставила два раза повторить номер, который продиктовала и выпускать телефонную трубку не собиралась.
– Я не могу больше говорить! Я спешу, – повторяла Маруся, но после «до свиданья, ну все, до встречи» – следовал новый вопрос.
Она выбрала удобный момент, чтобы отключиться. Но не тут-то было. Вопросы у Евгении Ивановны не кончились. Она звонила каждые пять минут, извинялась и переспрашивала одно и то же.
«Вот так, наверное, выглядит телефонный терроризм», – нахмурилась Маруся и решительно отключила мобильник.
Часы показывали около двенадцати – близилось кормление.
Малыш мог выпить только 15–20 граммов молока. Его следовало сцедить и, завернув бутылочку в тёплую пелёнку, занести в другое отделение, где находились проблемные дети. Если получалось быстро заснуть, то для отдыха оставалось всего пять часов.
Она вышла в час ночи в больничной рубахе в тёмный коридор и набрала заветный номер. Он сразу поднял трубку. Юрик будто ждал Марусиного звонка.
– Говорите, я вас внимательно слушаю, – медленно и четко произнёс он каждое слово.
– Это я, Маруся! – выпалила она и замолкла. – Мне очень надо тебя видеть! – добавила, запинаясь, и затаила дыхание.
– Я занят, – прозвучал в ответ бесцветный голос.
– Юрик, ты помнишь, как я тебя из дурки спасала? – кричала она в трубку.
Неопределенность и отчуждение, холодное чувство безысходности сквозили в ответ.
– Сегодня я нуждаюсь в твоей помощи! Орловская, седьмая больница. Я тебя встречу на входе. В восемь. Пожалуйста. Ты придёшь?
Ей показалось, что она недостаточно убедительна – он проспит или не захочет приехать. Она слышала его дыхание в трубке. Пауза затянулась, как петля.
– Ладно, я возьму такси и сама приеду за тобой. Завтра в семь.
Он молчал.
– Скажи что-нибудь! – срывалась Маруся.
Дежурная медсестра тронула её плечо:
– Долго будешь нарушать режим? Все отдыхают, а ты орёшь, как на улице! И что такие нервы? Молоко перегорит!
В этот момент трубка ожила, и она услышала:
– Приедь за мной сейчас. Я не могу ждать до утра. Приедь немедленно.
Да, конечно, она должна ехать. Только в чем? На ней рубашка со штемпелем больницы и кособокие тапки. Гардероб закрыт.
В ординаторской горел свет, дежурила Маргарита Ивановна – женщина крепкой комплекции, и это было счастье. Ивановны на месте не было, а её плащ почти подходящего размера хоть и не застегнулся на Марусе, но все-таки выглядел приличнее, чем халат. В нём она выбежала из отделения к стоянке такси.
Квартира оказалась не заперта, а он сидел под дверью, устало прислонившись к встроенному шкафу. И всё выглядело, как раньше, когда она вытаскивала его, чужого потерянного человека с пробитой головой, из странной истории, где время остановилось.
Отключенный холодильник, протекающий в ванной кран. На подоконнике стоял сухой почерневший букет в вазе без воды. На расстеленной постели валялся художественный альбом Мунка с помятыми страницами, на них – грубо нарезанная колбаса. Но более всего её удивил вид Стилиста. Он был одет в спортивные штаны!
– Я думал – ты никогда не захочешь меня найти!
Как же он это произнёс! Будто гарпун вонзился между лопаток. Внезапное чувство вины так пронзило Марусю, что она бросилась навстречу Юрику и обхватила его безвольные плечи.
Его руки не обнимали, его губы не целовали.
Маруся усадила Стилиста на край кровати, стащила с его ног дырявые носки, сняла несвежую рубашку, застегнутую наперекосяк, и повела в ванную. Поставила под душ. Он стоял, как заколдованный, покорно принимая ее заботу, послушно поворачивался под струей воды, несчастный потерянный гей, с него следовало смыть старую оболочку и сообщить о маленьком человеке, который мог бы его называть папой.
Маруся перестелила кровать и с трудом заставила его лечь. Тихонько пела над ним про алешнічак. Веки его перестали дрожать, лицо стало спокойным. Казалось, он спал, но стоило ей пошевелиться, как Юрик вцепился в её руку.
– Я умру без тебя.
– Спи. Я здесь. Ты не умрёшь. У нас с тобой очень важное дело. Ради него стоит жить.
В три ночи раздался звонок в дверь.
Невыспавшаяся Маруся, шлепая босыми ногами по полу, отмечала про себя, что такой нахальный трезвон мог быть только у одного человека. Она грустно вздохнула и посмотрела в глазок. На лестничной площадке просматривалось несомненное чудо – пропавший и оплаканный Олешка с мятым букетом, добытым с клумбы у дома. Он слегка похудел и оброс, но был все также весел и громогласен.
– Я знал, что вы будете вместе, я знал!
Как же меняется отношение к окружающему миру у этих новоиспеченных мамаш! Ничего в мире не существует, кроме программы сохранения чада. Хороший сон и спокойствие, – тогда у дитёнка не разовьётся от колик и крика пупочная грыжа, он будет расти правильно, без нервных тиков, вовремя встречая праздники первых зубов, первого слова и радости первых самостоятельных шагов. Так предсказано в умных книгах для хороших родителей, написанных строгими педиатрами. «Хороший сон и спокойствие!», – этот лозунг Маруся усвоила очень хорошо. Поэтому, широко размахнувшись, въехала Степашке по уху так, что он чуть не упал, но она удержала его, схватила за рукав и прижала к стене.
Олешка со страхом смотрел на ее побледневшее лицо.
– Ты что, мне не рада? – выжал он из себя.
– Тебе все шуточки! Как там тебе на том свете тебе было? Скучно, думаю! Опять припёрся, и надо же – в самое время! Три часа!
За спиной разъярённой Маруси появился Юрик.
– Марусечка, у меня опять галлюцинации?
Ночь еще долго не кончалась: разговаривали, плакали, смеялись, искали, где припаркована машина. Наконец, ее обнаружили в соседнем дворе. Забытый знак удачи, стиля и часть имиджа Стилиста, густо украшенный воронами, проживающими на рядом стоящем старом тополе. На передней водительской двери гвоздем нацарапано: «гей». Бензин слит, а колеса требовали компрессора.
Юрик провел пальцем по царапинам, из которых уже лезла ржа.
Олешка хлопнул его по плечу:
– Ну что ж, вполне соответствует вашему виду.
Маруся посмотрела на больничные тапочки и плотнее запахнула плащ, из-под которого виднелись коротковатые для неё спортивные штаны. Стилист своим видом напоминал человека из очереди на сдачу тары.
Таксист попросил:
– Покажите деньги.
