Текст книги "Ангел в террариуме (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Последняя родственница Димы, отца Василисы, и теперь она поселилась вместе с нами.

У моей дочки абсолютный слух, и Нуцико занимается с ней вокалом, обучает играть на пианино, арфе, и лютне.

Насчёт последнего инструмента, кстати сказать, я не уверена, но раз тётя Нуца, как она велит себя называть, решила, значит, так надо.

Она говорит, что Василиса талант, что она – вторая Аделина Хуана Мария Патти. Что у моей дочки изумительное колоратурное сопрано, и я надеюсь, что моя малышка в будущем станет звездой.

Октябрина Михайловна и Нуцико Вахтанговна делают из

Василинки самую настоящую леди, учат манерам, правилам поведения, языкам, и прочее, прочее, прочее...

Надеюсь, и у младшеньких тоже будет какой-нибудь талант.

– Лиза и Леня спят, – сказала Саша.

– Отлично, – улыбнулась я, взяла чашку, и стала прихлёбывать кофе.

– Макс! – влетел в гостиную Андрей Сатаневич, – похоже, твоя жена не убивала её, это был несчастный случай.

– Да знаю уже, – отмахнулся мой муж, – бабушка во всём призналась. Она насмотрелась ужастиков, и вырвала у Вики руль из рук.

– Да? – посмотрел Андрей на Анфису Сергеевну, – но вообще-то, девица целенаправленно шла под колёса, мы у неё записку предсмертную нашли. Это, во-первых, а во-вторых, перед тем, как под колёса кинуться, она получила удар ножом, и выстрел в голову.

– Точно, ходячий труп, – икнула Анфиса Сергеевна, и схватила чашку с кофе.

– Такое бывает, – вздохнул Андрей, – с пулей человек может прожить несколько минут, и с ножевым тоже.

– Да, – кивнул Макс, – сил хватает, чтобы доползти до больницы, и он умирает у дверей. Силён организм оказался, с такими факторами выскочила на дорогу.

– У неё была возможность выжить? – спросила я.

– Нет, – ответил Семен Аркадьевич, отец Аркашки, с которым я общалась ранее, – проникающее в печень. Она была обречена.

– Слава богу, – вздохнула я.

– Умопомрачительное высказывание, – хмыкнул Григорий Матвеевич.

– А как, по-вашему, я должна реагировать? – дёрнула я плечом, – хорошо, что не от моих колёс.

– Викуль, спокойно, – воскликнул Макс, – значит, убийство? – повернулся он к Андрею.

– Убийство, – кивнул он, – пороха на ладонях нет, значит, в висок она себе точно не стреляла.

– Семен, – посмотрел на него Григорий Матвеевич, – ты в срочном порядке вскрываешь труп, и проведите судмедэкспертизу. Макс, Андрей, выясните, кто эта девица.

– Ночка бурной ожидается, – вздохнул Максим.

– А мне чего, « мужа на час » вызывать? – возмутилась я, – и вообще, возьмите меня с собой.

– Ещё чего! – фыркнул Григорий Матвеевич, – не дождёшься!

– Но я заинтересованное лицо, – фыркнула я, – вы же знаете, я решаю такие задачки на раз-два.

– Ты всем неприятности создаёшь, – воскликнул генерал, – и операции нам срываешь.

– Я Антона Антоновича привлеку, – пригрозила я.

– Ты мне тут ФСБшниками не угрожай! – побагровел Григорий Матвеевич, – на каком, чёрт возьми, основании ты поедешь с нами?

– В качестве частного лица, – ответила я.

– Довольно! – рявкнул Григорий Матвеевич, – и скажи спасибо, что твой джип не конфисковали на неопределённое время. Макс, Андрей, за мной, – он залпом выпил кофе, взял пару печений, и, хрустя, пошёл на выход.

Макс развёл руками, поцеловал меня, и поспешил за ним.

– Ира, – крикнула Анфиса Сергеевна, – унеси поднос, – и наша новая домработница прибежала на зов.

– Вот возьму, и оформлю лицензию, – пробурчала я, – будут знать.

– Пойдёмте, – сказала Анфиса Сергеевна, – сейчас я пожарю горбушу, и будем ужинать.

И мы отправились на кухню.

Вскоре рыба скворчала на сковородке, я резала салат из свежих овощей, а Ира готовила десерт.

И, оставив Иру жарить блинчики, мы отправились ужинать в столовую.

Октябрина Михайловна привела Василинку, и мы сели за стол.

В последнее время мы что-то стали обедать и ужинать в столовой, хотя ранее ею не пользовались.

– Мама, я рыбки хочу, – сказала Василинка, указывая на солёную горбушу.

– Солнышко, ты же уже съела, – возразила я, – ты обопьёшься, – но всё же положила ей рыбки.

– А я воды возьму, – хитро улыбнулась дочка, и мне нечего ей было возразить.

Ира принесла горячие блинчики, политые сгущёнкой, и

горячим шоколадом, фруктовый салат в вазочках, мороженое,

тоже в вазочках, и кофе.

Мы уже принялись за десерт, но раздался звонок в дверь.

Ира пошла открывать, и через минуту раздался собачий лай, грохот, и в столовую влетела Эля, моя подружка.

Элечка недавно родила. И так уж получилось, что отцом её дочек-двойняшек является мой бывший муж, отец моей Василинки.

Жениться на Элеоноре Димка не намерен, но Дашеньку и Фаечку признал, и дал им свою фамилию.

Эля была дико влюблена в Диму, но потом ей на жизненном пути встретился Данила, они полюбили друг друга, и собрались пожениться.

От промелькнувшей было между нами чёрной кошки не осталось и следа, и мы по-прежнему подружки.

– Привет, – Эля плюхнулась на стул.

– Привет, – ответила я, – ты чего какая?

– Вика, у меня проблема, – всхлипнула Эля, – я замуж за Димку не хочу. Я Данилу люблю, а Димка – моя ошибка. Он всё равно тебя будет любить, а я ему нужна, как прошлогодний снег. Ярмо на шею! Дашку и Фаю обожает, и ладно.

– А в чём проблема? – удивилась я, – выходи за своего Даньку, и дело с концом.

– Мама с папой приехали! – захлюпала носом Эля, и до меня стал доходить размер катастрофы.

Дело в том, что родители Эли простые, деревенские люди.

Рабочие, и Эля ещё когда говорила, что они не простят ей, если она принесёт в подоле вне брака.

И вот, три часа назад в её квартире раздался звонок.

Эля, не посмотрев в глазок, крайняя беспечность, на мой взгляд, открыла дверь, и чуть в обморок не упала.

На пороге стояли её родители с чемоданами, и ей ничего не оставалось, кроме как, показать им дочек.

А потом разразился скандал, и родители потребовали, чтобы она немедленно вышла замуж за отца малышек.

– Не пойду я замуж за него! – топнула ногой Эля, – у меня другой жених есть!

– Это что же, рожаешь от одного, а замуж за другого, – рассердилась её мать, и отвесила дочери оплеуху, – проститутка!

А Эля, не желая больше разговаривать, схватила Дашеньку с

Фаечкой, поймала такси, и помчалась скорей ко мне.

– Что мне делать? – всхлипнула Эля.

– Для начала, поговорить с Димой, – вздохнула я, – может, он

разрулит ситуацию?

– Сомневаюсь, – прошелестела Эля.

– Спокойно, – я вынула из кармана мобильник, и набрала Диму.

– Привет, моя карамелька, – сказал он.

– Димка, у нас проблемы.

– У кого это, у нас? – спросил он.

– Приезжай, объясню, – сказала я, – давай.

– Еду, – он отключился, мы угостили нервную Элю ужином, а я стала играться с Дашей и Фаей.

Малышки махали ручками, и, когда приехал Дима, я укачивала Дашеньку, а Эля Фаю.

– Ты умопомрачительно выглядишь с ребёнком на руках, – улыбнулся он, – маленький нюанс, хочу, чтобы матерью моего малыша была ты.

– Размечтался, – буркнула я, – к Эле приехали родители, и требуют, чтобы отец её ребёнка женился на ней. Они не отцепятся, те ещё церберы.

– Не пойму, в чём проблема, – улыбнулся он, – Элечка, ты же вроде бы замуж собралась.

– Собралась, – кивнула она, – но они меня шалавой назвали, мама по шее заехала, и сказала, что я должна выйти замуж за отца своих детей.

– Ну, я быстро её разубежу, – хмыкнул Дима, – она резко не захочет меня в зятья.

– Это, каким же образом? – мне стало интересно.

– Элечка, звони своим родителям, и зови сюда, – сказал Димка, и Эля стала набирать номер.

– Мам, – прошелестела она, – мама... подожди, не кричи... – её лицо исказилось, и она вдруг заорала, – хватит командовать мной! Я уже взрослая! Возьмите с папой такси, и приезжайте в посёлок Тальянка. Познакомлю вас с отцом Даши и Фаи, – и она отключилась, – уфф!

– Вот это ты выдала, – хмыкнула я.

– Сама не знаю, как получилось, – пролепетала Эля.

– Ева, милая, подыграй мне, – сказал мне Дима.

– И что я должна делать?

– Ты моя жена. Устрой скандал.

Я в одно мгновенье поняла, что он задумал. Но, боюсь, когда

родители Эли узнают, что она легла в постель с женатым, их

кондрашка хватит. Скандал буду устраивать не я, а они.

Но, с другой стороны...

Это шанс для Эли. Она сможет спокойно выйти замуж для своего Данилу.

Родители Эли прибыли довольно быстро, и, когда они переступили порог, у них челюсть с салазок соскочила.

Они были простоватые; полная женщина, и худощавый мужчина, одетые в дутые куртки.

Раскрыв рот, они, глядя по сторонам, прошли в гостиную, и с ходу налетели на Элю.

– Мерзавка! Проститутка! – затопала ногами её мать.

– Молчать! – прикрикнула я, – не смейте тут орать! Кто вы такие? Представьтесь! Как вас зовут?

– Представьтесь, – передразнила меня женщина, – я Марья, мать этой глупой девки, – кивнула я на Элю.

– Их зовут Мария Николаевна, и Евгений Михайлович, – пискнула Эля.

– Развели тут цирлих – мырлих, – пробурчала Мария Николаевна, – господа нашлись! Элька, чего ты нас сюда притащила? Кто отец ребёнка?

– Я отец, – подал голос Дима.

– Могла бы типаж и получше найти, – пробурчала Мария Николаевна, критически оглядев его роскошную фигуру, и литые мускулы, – значит, так, вы немедленно женитесь на моей Эльке.

– Кто и на ком будет жениться, ещё надо разобраться! – вскричала я, – он мой муж! И у нас трое детей!

– Что? – вскричала Мария Николаевна, – ты спала с замужним? – и она бы у Эли вырвала клок волос, если бы я не встала у неё на пути.

– Хватит тут тарарам устраивать, – рассердилась я, – мой муж – бабник, и дошло до того, что он мою подругу в постель затащил. Отстаньте от Эли, пусть выходит замуж за Данилу. Его отец богатый, а Данила адвокат, и они любят друг друга.

– Я говорила, что до добра это не доведёт, – заорала Мария

Николаевна, – отпустили дочь в Москву! А за ней тут очередь

из олигархов выстроилась!

И дальше началось такое, что я не в силах передать.

Мария Николаевна пошла крушить всё подряд. Светильники,

хрусталь, всё полетело на пол.

Мы все попрятались за диван, даже кошки разбежались, но, когда она добралась до китайских ваз, я не выдержала.

– Имейте в виду, это старинный фарфор, и, если вы его разобьёте, я вас посажу.

– Притон порока! – рявкнула Мария Николаевна, – это я вас в тюрьму посажу! Совратили ребёнка!

– Статья – растление несовершеннолетних – ограничивается возрастным порогом, – крикнул Дима, – Эля уже совершеннолетняя, и никто меня не тронет, а вас высмеют.

– Развратник! – заорала Мария Николаевна, и в его голову полетело очередное бра.

Он едва успел уклониться, и бра спланировало в бар, а нас окатило дождём шампанского.

– Всё, с меня хватит, – пробормотала я, и вынула сотовый, – Алексей! Хватайте ребят, и срочно ко мне. Тут одна сумасшедшая решила мне всю посуду перебить.

Десант отреагировал молниеносно.

Выбили входную дверь, ворвались в особняк, заломали руки нашим непрошенным гостям, и супружеская чета отбыла в

« обезьянник ».

– Уф! – выглянула я из-за дивана, и оглядела « поле боя ».

Подняла с пола чудом уцелевшую бутылку коньяка, и улыбнулась:

– Никто нервы успокоить не хочет?

– Это что-то с чем-то, – пробормотал Дима, отряхиваясь от осколков стекла.

– Я тебе сейчас дам что-то с чем-то, – рассердилась я, – огрею бутылкой, будешь знать, почём фунт лиха.

– А ты-то чего? – хмыкнул Дима.

– Ещё спрашиваешь? Между прочим, у Эли неприятности из-за тебя! Ты ей детей сделал! Вот теперь сам и разбирайся с её родителями! Свою посуду под удар подставляй!

– У меня опасно, – хохотнул Дима, – слишком много оружия по стенам развешано.

– Испугался, как бы она в тебя из арбалета не стрельнула? –

прищурилась я, – да, тебя только стрелами и сражать! Или осиновым колом! Кровопийца доморощенный!

– Кровопийца, говоришь? – и он схватил меня за шею, и впился

в губы, а я воткнула шпильку для волос ему в бок.

– Ты спятила? – он посмотрел на кровоточащую ранку.

– Мало тебе. Нахал.

Из-за угла выглянула Эля с Дашей на руках, и Ира с Фаей, и опасливо огляделись.

– Где они? – спросила Эля.

– Их милиция увезла, – пояснила я, вдруг хлопнула дверь, и в гостиную влетел Макс.

Он как – будто спотыкнулся, и оглядел окружающий пейзаж.

– Викусь, солнце моё, а что случилось? – спросил он, растерянно глядя на бедлам, – я уезжал, всё было нормально.

– Было, да сплыло, – буркнула я, открыла бутылку коньяка, и хлебнула прямо из горла, – а ты чего вернулся?

– Мобильный забыл, – ответил Макс, – а всё же, что за ураган здесь пронёсся?

– Этот ураган уже милиция забрала, – вздохнула я, – Анфиса Сергеевна, Саша, Октябрина Михайловна, вы где?

– Мы тут, – выглянули они из кухни, – этих психов увезли?

– Увезли, – ответила я, и повернулась к мужу, – Макс, милый, это долгая история.

– Я выкрою пару минут, чтобы узнать её, – ответил Максим.

– Это мать Эли тут всё разгромила, – я плюхнулась на диван, и заорала благим матом.

– Ты чего? – бросились ко мне Макс и Дима, а я продолжала вопить в диапазоне ультразвука.

– Поднимите меня! Скорее! – кричала я, и они, схватив меня за руки, дёрнули на себя.

– Да что с тобой? – испуганно спросил Макс.

– Осколок в заднице, – бесцеремонно заявил Дима, и выдернул из моей ягодицы стекляшку.

– О-о-о! – взвыла я, чуть не упала, и вцепилась в Диму, – как больно! Нужно здесь срочно всё убрать, пока Василинка куда-нибудь не села! Ира!

– Да, Эвива Леонидовна? – прибежала горничная.

– Быстро вымети стекло, пока дети не поранились, – велела я.

– У тебя кровь, – сказал Макс, – тебе нужно срочно обработать

рану. Пойдём, – он увлёк меня в спальню, уложил на кровати на живот, и дал мне платок, – засунь между зубами.

– Зачем? – удивилась я.

– Засовывай, – велел он, – и снимай штаны.

– Дивно, – пробормотала я, – штаны снимай! Последний раз мне так мама говорила, делая уколы, – но брюки приспустила, и засунула в рот платок.

Хорошо, что он не сказал, что собирается сделать.

Когда раскалённая железка коснулась моей ягодицы, мои челюсти непроизвольно клацнули.

– Сумасшедший! – простонала я, – что за средневековые методы! У тебя антисептиков, что ли, нет? Ты же медик!

– Всё в порядке. Я и антисептиками, я всем обработал. Сейчас ещё кое-что, – и для острастки он всадил мне укол.

– Офигеть! – простонала я, – как я буду лежать? А сидеть? Как больно! Что ты мне вколол?

– Препарат действительно болезненный, – улыбнулся Макс, и я швырнула в него подушкой.

– Дурак! Бери свой мобильник, и вали на работу! – огрызнулась я.

– И оставить тебя с этим упырём? – прищурился Макс, – и всё-таки, что тут произошло? – и мне пришлось пуститься в подробности.

– Ты назвалась женой этого упыря? – заорал Максим, – какого чёрта?

– Чего ты злишься? – улыбнулась я, – Макс, милый, это же, чтобы Мария Николаевна отстала от Димки.

– Лучше б он женился! – взвился Макс, – и отстал от тебя!

– Он не женится, – вздохнула я, – ему я нужна. А Эля влюблена в Данилу, и за него замуж хочет. Макс, милый, успокойся. Чего ты бесишься?

– Он спал с тобой, – буркнул Макс, – он был у тебя первым!

– Какой же ты дурачок, – засмеялась я, подошла к нему, обвила руками за талию, и уткнулась ему в свитер, – слушай, а ты здорово мускулы накачал, – решила я ему подольстить.

– Тебе нравится? – спросил он.

– Ага, – протянула я.

– Тук-тук-тук, – раздалось за нашими спинами, и я отпрянула от

Макса, – Ева, карамелька моя, я тебе тут кое-какие бумаги

принёс, – сказал Дима, прислонившись к косяку.

– Не смей называть мою жену карамелькой! – зашипел Максим, – и нечего врываться!

– Держи, конфетка, – Дима сунул мне в руки бумаги, и вышел, напевая, – вот такая карамелька, вкусная, да сладкая. Очень лакомый кусочек...

– Ему повезло, что у меня табельное осталось в машине, – процедил Макс.

– Макс, – улыбнулась я, – послушай меня.

– Слушаю.

– Не обращай на него внимание.

– Ты это как себе представляешь? Он наглец!

– О, ещё какой! – кивнула я, – только он вампир.

– Чего? – вытаращил глаза Макс.

– Энергетический, – уточнила я.

– А мне-то что с того? – удивился он.

– Он же специально тебя подначивает. Ждёт твоей реакции. Просто поставь его на место. Понимаешь?

– Нет, не понимаю, – мотнул головой Максим, – я этого не умею!

– А вроде бы следователь, – улыбнулась я, и сложила руки на груди, – прояви фантазию.

– Это трудно, – нахохлился Макс, – ладно, мне ещё личность погибшей выяснять, я пошёл.

– Макс, – простонала я, – я тоже хочу! Расскажи мне, что узнаешь.

– Мне генерал голову открутит, – сказал Макс, и, хлопнул дверью, а я, нахохлившись, спустилась в гостиную, где в это время Ира подметала стекло.

– Можно тебя на минуточку? – подошла я к Димке, развернулась, и отправилась на террасу.

– Что у тебя случилось, мой сладкий? – спросил Дима, когда мы закрылись в застеклённой террасе.

Я уставилась на метель, которая отчётливо была видна в свете фонаря.

– Помоги мне. У меня труп.

– Опять? – улыбнулся Дима, – конечно, помогу. Я – не твой Макс, который постоянно ругается из-за этого.

– Последние два дела он не ругался, – вздохнула я, – наоборот,

всячески поддерживал.

– И что же случилось? – заинтересовался Дима, а я уселась на табурет, и рассказала события последних месяцев.

– ФСБ? – присвистнул Димка, – ничего себе! А что, ты наворотила дел, и тебя отстранили?

Мне захотелось треснуть Димку по шее, но я сдержалась.

Он попал прямо в яблочко, а мне стало неприятно.

Когда мы виделись в последний раз с Антоном Антоновичем, он устроил мне форменную головомойку.

– Понимаешь, Эвива, – говорил он, – ты отличная женщина, честная, справедливая, но уж слишком горячная. Не желаешь ни с кем советоваться, лезешь в самое пекло, не ставя никого в известность.

– Но вы же говорили, что я великолепный сыщик, – возмутилась я.

– Ты не умеешь работать сообща, – сказал генерал, – так что, лучше тебе заниматься своим делом. Руководи издательствами, пиши статьи, и получай премии. Надеюсь, что « Золотое перо » – это только начало. Может, кроме « Бриллиантового », Нобелевской лауреаткой станешь.

– Куда вы замахнулись! – слабо улыбнулась я, – я и

« Бриллиантового » ещё не получила! И потом, моё настоящее призвание – это сыск.

– Твоё настоящее призвание – это гуманитарные науки, – холодно заявил Антон Антонович, – и хватит свой длинный, курносый нос совать, куда не следует.

– Длинным и курносым нос одновременно просто по определению быть не может. Это нереально, – улыбнулась я.

– Курносый он у тебя по жизни, а длинный по определению, – не остался в долгу генерал, – умудряешь его во все щёлки засунуть.

– Да я вам нашла бандитку, которую искали все спецорганизации мира! – вскричала я, – милиция её двадцать лет не могла поймать!

– Честь и хвала тебе за это, – кивнул Антон Антонович, – и не смотри такими глазами, я от души сказал, не смеюсь. Я прекрасно знаю, что ты бесценный кадр, но я не могу позволить тебе этим заниматься.

– Ладно, – рассердилась я, – тогда я поступлю заочно на

юридический, и стану адвокатом, как сестра и мать. Вы их обоих, кажется, очень не любите, вот и я стану оправдывать преступников.

– Оправдывает преступников судья, – скрипнул зубами Антон Антонович, – а ты, голубка моя, меня уже достала. Не дам я тебе преступников ловить. Разговор закончен.

Я подняла глаза на Диму, желая сказать ему какую-нибудь резкость, но вместо этого грустно улыбнулась.

– Не желает он, чтобы я этим занималась, – и слёзы потекли у меня из глаз.

– Ну, успокойся, – Дима коснулся пальцами моей щеки, – я знаю, как для тебя это важно, и понимаю тебя. Что случилось? Где труп нашла? – и я стала рассказывать.

– Вот вам и старушка, – хмыкнул Дима, – кино про зомби смотрит. Пошли, только за пальто схожу. Сиди тут, – он юркнул за дверь, и вернулся с моими сапогами, и короткой шубкой.

– Держи, – протянул он мне сапоги, помог влезть в шубку, и мы вышли на улицу.

Я накинула на голову пашмину, и мы пошли по посёлку.

– Очень романтично, не находишь? – сказал вдруг Дима, – ночь, снегопад, двое идут, держась за руки, а снежинки нам танцуют вальс. Танцуют лишь для нас двоих.

– Как у Сильвы Капутикян, – улыбнулась я, – иронические стихи. Пара гуляла, а луна зевала, глядя на них. Им казалось, что всё, что они говорят друг другу, ещё никто не говорил, а небесная царица всё это слышала тысячу раз.

– Действительно, – засмеялся Дима, – очень метко. Ты была такой романтичной. Что это тебя на восточные стихи потянуло?

– Что-то навеяло, – улыбнулась я, – слушай, а это идея.

– Что за идея? – удивился Дима.

– Из этой же темы можно соорудить великолепный лирический стих, – воодушевлённо воскликнула я, – но не на луну, а на деревья сделать акцент, – и я нащупала в кармане ручку и листок, – а ну, повернись.

– Зачем?

– Поворачивайся, – воскликнула я, и стала черкать по его спине.

– Слушай, что ты там делаешь? – задёргался он, – в мои планы

не входило – портить пальто.

– Я по бумаге пишу, а не по пальто, – ответила я, – слушай, – и я прочитала то, что написала.

– Ты пишешь стихи? – изумился Дима, – с чего вдруг?

– Начала недавно, – смущённо призналась я, – когда в Гданьске была.

– Случайно, не после звонка мне? – прищурился он, – ты скучала? Не делай удивлённых глаз. У меня антиопределитель подключён. Говорят, талант проявляется в результате стрессовых ситуаций.

– Знал бы ты, как я скучала, – вздохнула я, – не говори никому, что я пишу стихи.

– Стесняешься? – улыбнулся Дима.

– Макс точно не поймёт, – кивнула я, – он не любит поэзию.

– Не скажу, – Дима взял меня за руку, – пусть это будет нашей маленькой тайной. А давай удивим луну.

– Это, каким образом? – заинтересовалась я.

– Она веками слышала клятвы в любви, так пусть посмотрит, как двое могут неистово любить друг друга, – и его рука скользнула по моему бедру.

– Кто-нибудь увидит, – воспротивилась я.

– А мы на детской площадке устроимся. Дети ночью не гуляют, им в кроватках положено лежать.

– Во-первых, мы ищем убийцу, – сурово сказала я, – а во-вторых, я не хочу себе задницу отморозить на таком холоде. Тем более, я себе туда уже осколок стекла всадила.

– Какая развратная особа, – хохотнул Дима.

– Сейчас получишь, – пообещала я.

– Ладно, ладно, – засмеялся он, – ты у меня чудо. Красавица, умница, на рояле играешь, картины пишешь, статьи, стихи, и рассказы сочиняешь. Да и в искусствоведении разбираешься. Уникальный кадр.

– Уникальным кадром я была бы, если бы и в точных науках разбиралась, – засмеялась я, – а так, просто гуманитарий.

– Но самый красивый гуманитарий, – засмеялся Дима, – слушай, сжалься надо мной, мне сейчас дурно станет. Меня даже линия твоих губ заводит.

– Ладно, пошли, – кивнула я, и мы забрались на детскую площадку.

Но сегодня мне катастрофически не везло. Да и этого

героя-любовника угораздило, затащил меня на качели.

В самый пикантный момент что-то хрустнуло, и мы оказались в сугробе.

Я отбила себе мягкое место, и спихнула с себя Диму.

– По – ролевому получилось, – хмыкнул он, помогая мне подняться.

– Ролевыми играми с мужем занимаются, – буркнула я, поправляя мокрые чулки, – когда после долгих лет брака секс приедается.

– Секс не может приесться, – ухмыльнулся Дима.

– Мы ещё молодые, и страстные, – пробормотала я, – слушай, валим отсюда, пока нас никто не увидел, а луна уже, думаю, насмотрелась на пару веков вперёд.

И мы бросились долой.

До будки охранников добежали почти бегом, и я постучалась в окно.

– Кто там? – выглянул десантник, – а, Дмитрий, привет.

– Привет, выпусти нас, – и замок щёлкнул.

– Слушай, вы там полегче, а то дети увидят порнушку, или муж нашей красавицы, – кивнул десантник на меня, – голову оторвёт, – и я залилась краской.

– Вы видели? – пролепетала я.

– Уже стёр запись. Вы что, забыли? – улыбнулся Андрей, – сами же просили камеры по всему посёлку установить.

– Забыла, – призналась я, – действительно, я хотела, чтобы дети были на виду.

– Пошли, – Дима утянул меня за ограду, и мы дошли до того места, где ко мне под колёса попала девушка.

Место происшествия по полукругу было огорожено лентой, и вокруг сновали представители правопорядка.

Мы с Димой затаились за сугробом, наблюдая за происходящим.

– Откуда она выбежала? – спросил Дима.

– Вон оттуда, – вздохнула я, сделав кивок в сторону сугроба.

– Уверена?

– На все сто, – кивнула я, – она оттуда выбежала.

– Ты Максу это говорила?

– Нет, – вздохнула я, – он мне сначала лекцию прочитал, и

пообещал, что из тюрьмы вытаскивать не будет, а потом,

когда узнал правду, успокоился. Я ему не сказала.

– Ну, и отлично. У нас больше шансов. Люблю твоему мужу

палки в колёса вставлять, и наставлять ветвистые рога. Скажи,

а, когда мы были женаты, ты мне изменяла?

– Ты спятил? – фыркнула я, – у меня и в мыслях такого не было.

– Что, неужели совсем не хотелось? – недоверчиво протянул он.

– Ты хочешь, чтобы я тебе сейчас скандал закатила? – прищурилась я, – более страстного мужчины у меня не было, и, наверное, уже не будет. Ты единственный в своём роде. Во-первых, я тебя боялась, как огня, ещё съездил бы за измену. Я тебя знаю, ты собственник. И потом, ты умудрялся укладывать меня на лопатки каждый день два раза. После такого никакой измены не захочется.

– Хочешь сказать, что тебе это не нравилось? – ухмыльнулся он.

– Нравилось, – улыбнулась я, – мы с тобой по темпераменту сошлись.

– Малыш, – Дима коснулся моей руки, – теперь ведь всё по-другому, и мы не как кошка с собакой, и мы оба понимаем, что друг без друга жить не можем. Мимолётный секс в лифте, в офисе, в машине, это приятно. Но сколько это может продолжаться? Мне всё равно придётся жениться. У меня огромное состояние, и мне нужен сын.

– Насчёт сына я подумаю, – улыбнулась я, впрочем, неожиданно для себя, – хотя бы потому, чтобы не переживу, если ты женишься на какой-нибудь блондинке.

– Что ты имеешь против блондинок, моя страстная женщина? – Дима подёргал меня за смоляную кудряшку.

– У тебя сейчас есть кто-нибудь? – вдруг спросила я.

– Генеральный одной американской корпорации сватает мне свою дочь, – улыбнулся Дима, – хочет соединить состояния. Трейси милашка, модель, постоянно в журналах светится.

– Блондинка? – прошептала я.

– Блондинка, – кивнул он, – с голубыми глазами, и сахарной внешностью. Хороша, как картинка, кукла Барби.

– Дивно, – процедила я, – а ты что?

– А я что? – засмеялся Дима, – развлекаюсь, как могу. С глупой

блондинкой только и развлекаться. Она постоянно балаболит о

шмотках, в театрах не бывает, терпеть не может балет, и

говорит сплошные глупости. Она не хочет ничего, кроме, как хвалиться у бассейна, что у неё десятый по счёту « Бентли », пятнадцатая « Феррари », и она летала поужинать на Канары. И, чтобы подружки языки прикусили от зависти.

– Я тоже люблю пафосные машины, – кивнула я, – и от Канар не откажусь. На Тенерифе отличная сангрия. Но встречаться с моделью! Офигеть! Она же плоская, как доска.

– Слушай, не ревнуй, – улыбнулся Дима, – я не собираюсь на ней жениться, чтобы там не говорил её отец. Вот ей облом будет, когда я ею попользуюсь, и брошу.

– Ты спятил? – возмутилась я, – как бы я не фыркала, но тут я с тобой не согласна. Она хрупкая женщина, а с женщинами так обращаться нельзя.

– С тобой я так обращаться точно не буду, – кивнул он.

– Сейчас речь не обо мне, – процедила я, – ладно, не буду читать тебе нотации, до тебя не достучишься. Лучше займёмся делом. Пошли, – и мы, набирая полную обувь снега, полезли по сугробам.

Хуже приходилось Диме, на нём были довольно лёгкие ботинки. Разъезжая в джипе, да ещё с включённой печкой, и такие сойдут. А он словно мои мысли прочитал.

– Знал бы, что ты меня в сугроб потащишь, надел бы валенки, – пробормотал он.

– Терпи, казак, атаманом будешь, – фыркнула я, – да уж, – выбралась я из сугроба, – я и не надеялась, что мы что-то найдём.

Прямо перед нами простиралась тропинка, запорошённая девственно-белым снегом. Прошло три часа, и за это время метель, что бушевала с самого утра, напрочь замела все следы, если они, конечно, были.

– Пошли дальше, посмотрим, что у нас там, – потянула я его за собой, размышляя на ходу, – она выбежала в одной блузке и юбке, значит, где-то неподалёку она сняла пальто. Не выйдет здравомыслящий человек в такую погодку на улицу без пальто!

– Убойная логика, – хмыкнул Димка, – слушай, дорогая, а что это у тебя сзади?

– Что? – не поняла я.

– Видимо, при падении ты повредила рану, и у тебя кровь на белой юбке. Держи, – он стянул с себя чёрный шарф, – я-то знаю, что у тебя там рана, а прохожие неприличное подумают.

– Спасибо, – вздохнула я, и обмоталась шарфом.

– Не за что, – он взял меня за руку, и мы, утопая в снегу, порой, чуть ли не по колено, добрались до ёлок.

Эти ели окружают наш посёлок, и далее следует роскошный лес. Наверное, на каждом участке есть ели. Во всяком случае, на моём их четыре спереди, парочка сзади, а уж в конце участка сколько, я и не знаю. С балкона видны макушки, и с десяток я насчитываю.

– Что дальше? – спросил Дима, вглядываясь вдаль.

– Лес, – спокойно ответила я.

– Или я ошибаюсь, или здесь действительно кто-то валялся, – сказал Дима, указывая на вмятины на снегу.

Они были сильно изломанными, и, хотя, снег успел изрядно припорошить их, были отчётливо видны.

– Идём, – Дима потащил меня вперёд.

Сколько мы прошли, не знаю, но теперь и я нахлебала полные сапоги снега.

– Кажется, нашли, – сказал вдруг Дима, и указал на тёмные пятна на снегу. Он вынул фонарик, и посветил на пятна.

Это была кровь.

– Интересно, – задумчиво проговорила я, – мы, два здоровых человека, спотыкаясь, еле добрались сюда. А молодая девушка, получив одно огнестрельное, и одно ножевое, добежала такое расстояние, даже не споткнувшись. Снег был только в одном месте изломан...

– На нём не было крови, – кивнул Дима.

– Именно, – вздохнула я, – а должна была быть. Это капец! Ищем дальше! – и полезла через сугробы вперёд.

– Стой! – Дима схватил меня за воротник, и потянул назад, – это бессмыслица.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что! Не могла она так далеко убежать. Понимаешь? Пошли назад, – и мы повернули обратно.

Остановились у места, где был излом, и Дима поднял ветки деревьев.

– Смотри, там тропка, – он пролез вперёд, осмотрелся, и

протянул мне руку.

Вперёд тянулась проторенная тропа, и мы пошли по ней. Дима, на правах мужчины, вперёд, а я за ним.

– Гляди-ка, а они тут что-то прячут, – указал Дима на снежное возвышение, и стал разгребать руками снег, уложенный горкой.

Я натянула перчатки, и стала ему помогать, пока мы не уткнулись в крышку люка.

– Это подземный ход? – удивилась я, – не знала, что здесь есть подземный ход. Полезем?

– Надо, – кивнул Дима, – но без фонарика, и без пистолета туда лучше не соваться.

– Без пистолета? – испугалась я.

– А ты как думала? Хотя бы травматик, а то мало ли. Девушку-то убили.

– Я что-то боюсь, – пробормотала я, – а фонарик, кстати, у меня есть.

– Предлагаешь слазать? – посмотрел он на меня.