Текст книги "Ангел в террариуме (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Совсем озверела? – буркнул Макс, но от пирогов не отказался, и в один присест слопал выпечку.

– Чао! – воскликнула я, и вылетела из кабинета, провожаемая недоуменным взглядом Макса.

На лестнице я налетела на Варвару, которая в это время несла булочку с повидлом и компот.

Фруктовый напиток тут же оказался на её светло-бежевой кофточке, девушка ахнула, а я пролетела мимо, громко стуча каблуками.

В машину я села, злая, как не знаю кто, и вынула из сумочки

телефон.

– Слушаю, – ответил Дима.

– Приезжай к МВД, – сказала я, – я тебя жду.

– Сейчас буду, – хмыкнул Дима, и отключился, а я откатила машину на задний двор, чтобы в глаза не бросаться.

Пока Дима ехал, я печатала статью, сидя в машине, и вздрогнула, когда раздался лёгкий стук по стеклу.

– Забирайся, – открыла я переднюю дверцу.

– Нужна помощь? – спросил Дима.

– Помощь мне всегда нужна, – ответила я, – я одна эту кобылу не подниму.

– Какую кобылу? – не понял мой любимый мачо.

– Хочу отомстить Панкратовой, она за Максом бегает, – сказала я, – я напоила её снотворным, а ты вызовешь её, и оттащишь в морг.

– Зачем? – забеспокоился Дима.

– Не бойся, расчленять я её не буду, – ухмыльнулась я, и

набрала номер дежурного, – позови Панкратову Варвару Васильевну, и уговори её выйти на улицу.

Дима покосился на меня, и взял трубку.

– Добрый день, – сказал он, – мне очень нужно поговорить с Панкратовой Варварой Васильевной. Я подожду, – прошло минуты две, и Дима опять заговорил, – Варвара Васильевна? У меня очень серьёзное дело. Меня шантажируют, и мне нужна помощь. Нет, войти внутрь я не могу, не хочу подвергать опасности своих родных. Выйдите, пожалуйста, на улицу. Да, хорошо, – и он протянул мне мобильник.

– Отлично, – обрадовалась я.

– Чему ты радуешься, дурёха? – хмыкнул Дима, – думаешь, она тут вырубится?

– А ты думаешь, нет? – забеспокоилась я.

– Смотри и учись, – Дима вышел, что-то поделал в своей машине, и пошёл к дверям.

Он едва успел спрятаться, и тут же на улицу выскочила Варвара.

Я и глазом моргнуть не успела, как Дима зажал ей рот рукой, она дёрнулась, и обвисла у него на руках.

Он подхватил девушку на руки, а я, прихватив пакеты, выскочила из машины.

– Ты чем это её? – спросила я, открывая дверь морга.

– Хлороформом, – сказал Дима, входя внутрь здания.

Я шла впереди, открывая ему двери, и кивнула на прозекторский стол.

– Сюда её, – и Дима положил её на стол, – малыш, что ты, всё-таки, что ты собралась с ней делать?

– Ничего хорошего, – ухмыльнулась я, и стала стаскивать с неё одежду.

Дима с недоверием смотрел на меня, и, даже, кажется, с опаской. Оставив Варвару в одном нижнем белье, я вынула из пакета целую бутылку зелёнки, надела перчатки, и стала поливать нахалку зеленью. Брови Димы поползли вверх.

– На смотри на меня, как Ленин на буржуазию! – рявкнула я, бросив на него косой взгляд, – походит месяц русалкой, надолго запомнит. Пусть ищет себе девственника на факультете прикладной математики, а не за моим мужем гоняется!

– Ты всерьёз думаешь, что на математических факультетах

одни девственники? – Дима смеялся одними глазами.

– Во всяком случае, у Марата на лекциях я видела полно парней с кожными проблемами на лице.

– Вовсе необязательно, чтобы все математики были девственниками, бывают и исключения, – покачал головой Дима, а я скомандовала:

– Переверни её.

Я измазала всю Варвару зелёнкой. Лицо, руки, волосы... А потом вынула бинты, и опять же, с помощью Димы, замотала её по рукам и ногам в мумию.

Потом рванула на себя ящик холодильной камеры, и взвизгнула, увидев молодого парня, бледного, и с жуткой раной на шее.

– Психопатка! – высказался Дима, – даже на том свете людям от тебя покоя нет! Ты чего задумала? Она там околеет!

– Я выключу холод, – улыбнулась я, – давай, в ящик её.

Дима посмотрел на меня, как на больную, но всё-таки уложил Варвару в камеру, а я отключила доступ холода, чтобы она в самом деле не окочурилась.

И на этом я закончила свою месть, и мы вышли из морга.

– Слушай, а афродизиак-то зачем тебе нужен был? – спросил вдруг Дима, остановившись около машины.

– Макса накормила, – ухмыльнулась я, – и слабительного ему тоже. Пусть наруливает круги по уборной!

– Я даже боюсь представить, что ты можешь сделать, если будет реальная измена, – покачал головой Дима.

– Кастрирую! – рявкнула я, – тупым ножом и без анастезии!

– Офигеть! – захохотал Дима.

– Смейся, смейся, – пробурчала я, – тебя могла бы ждать та же участь!

– Я бы не стал флиртовать с другой девушкой, когда рядом такая богиня, как ты, – вздохнул он, и взял мою руку в свои ладони. Поцеловал каждый пальчик...

– Одну минуточку, Дим, – воскликнула я, – что там с нашим делом? Ты что-нибудь интересное узнал?

– Как я и сказал, Антон Павлович умер, правда, от старости. Ничего криминального, и никаких болезней, просто сердце остановилось.

– Ясно, – вздохнула я, – тупик.

– Почему же тупик? – улыбнулся Дима, – знаешь, с кем нам надо пообщаться?

– С кем же? – заинтересовалась я.

– С лесником.

– С каким лесником? – удивилась я.

– А ты не знала, что у вас есть лесник? – поднял бровь Дима, – он там давно, и меня знает.

– Первый раз слышу о каком-то леснике, – протянула я, – откуда он у нас взялся?

– Дорогая, тут же рядом лес, – Дима взял меня за руку, – и лес этот огромный, и самый настоящий. Не какой-нибудь лесистый парк, или перелесок, ясное дело, там должен быть лесник. Я, когда охрану ставил, разговаривал с властями местной деревушки, и они сказали, что у них там лесник живёт. Они очень любят старика, и боялись, что я его оттуда выпру. Я их успокоил, что никого выгонять не собираюсь, и тому старику даже дом построил. Он травник.

– Мило, – протянула я.

– Пошли, – Дима взял меня под руку, – на моей поедем.

– Нет уж, – не согласилась я, – чтобы Макс увидел мой

« Хаммер »? Он тут же вопросом задастся, почему машина супруги стоит около отделения, и куда сама жена подевалась. Поехали на двух машинах, а я свою оставлю у въезда в посёлок, – и я мигнула сигнализацией.

– Ладно, рванули, – вздохнул Дима, и мы поспешили в сторону моего посёлка.

Свою машину я в самом деле оставила у посёлка.

Пересела к Диме, и мы поспешили по только ему одному известной дороге. Всё-таки хорошо, что свой « Хаммер » я оставила около въезда, она довольно внушительная, но Димин джип в сто крат больше, и массивней.

Моё авто тут мигом бы застряло, а « Грант Чероки » Димы прошла без проблем, он запетлял между ёлок, и вскоре мы подъехали к просторному, одноэтажному дому.

Дима посигналил, ворота открылись, и мы въехали внутрь.

Было странно видеть этот дом посреди дремучего леса, он был здесь, словно бельмо на глазу.

– Дмитрий, привет, – вышел из дома, натягивая спадающие

штаны, худощавый мужчина среднего возраста, – о, какая

цыпочка с тобой! Сразу видно, опасная женщина.

– Это почему? – возмутилась я.

– У тебя глаза бешеной кошки, – улыбнулся он.

– Ты даже представить себе не можешь, какой от неё урон обществу, – хохотнул Дима, – бешеная кошка – это ещё невинно. Она только что соперницу, на её законного мужа покушающуюся, в ящике морга заперла.

– Зачем? – оторопел лесник, и тут до него дошла двусмысленность фразы, – в каком смысле?

– Не в прямом! – расхохоталась я, – измазала зелёнкой, замотала в бинты мумией, и в ящик засунула. Специально глаза не заматывала, пусть повизжит от ужаса, когда очнётся от хлороформа.

– Точно, не в себе! – протянул ошарашенный лесник, – а ко мне зачем?

– Я веду расследование, – важно заявила я, и мне показалось, что лесник содрогнулся, услышав это.

– Иваныч, скажи-ка нам, ты тут ничего в округе подозрительного не видел? – спросил Дима.

– А чего подозрительного? – пожал плечами лесник, – я только на выстрелы реагирую, лицензию спрашиваю, капканы убираю, деревенскими жителями поставленные...

– Ты здесь выстрелы слышал? Недавно тут человека убили, – сказал Дима, и Иваныч отшатнулся.

– Прелестную шатеночку с синими глазами? – спросил он охрипшим голосом.

– Нет, блондинку с синими глазами, – сказал Дима, – а что за шатенка? Давай, рассказывай, что ты тут видел.

– Пошли в дом, – и он пошёл вперёд, а мы за ним.

Я спинным мозгом чувствовала, сейчас мы что-то узнаем, что-то, весьма интересное.

Иваныч провёл нас в дом, довольно просторный, отделанный изнутри под дерево, и от того очень уютный. Но только тут царил какой-то странный, пряный запах.

Кивнул на стулья возле стола, а сам налил нам по чашке чая, и вынул банку варенья.

– Угощайтесь, – сказал он, а я нюхнула то, что сначала приняла за чай.

Это был какой-то пряный настой, и я уловила запах

смородины, мяты, липы, и ещё нотки каких-то разнообразных трав.

– Это вкусно, попробуйте, – сказал Иваныч, глядя на меня, а Дима усмехнулся.

– Пей, пей, козлёночком станешь! – хохотнул он, и демонстративно отодвинул от себя чашку, а я, не желая обижать хозяина, сделала большой глоток.

Потом я, правда, пожалела об этом.

Я так и сидела, надув щёки, как бурундук, не в силах проглотить эту гадость.

– И как вам? – участливо спросил лесник, а я, собравшись духом, проглотила напиток.

– Замечательно! – выдохнула я, икнула, к горлу подкатил спазм тошноты, и я, пулей вылетев из дома, перегнулась через перила.

Завтрак выскочил из моего желудка тем же путём, каким попал в него, и я жадно вдохнула свежий воздух.

Вернувшись в дом, я села на стул, и с опаской покосилась на чашку.

– Очень вкусно! – с энтузиазмом воскликнула я.

– Как-то не вяжется непредсказуемость с тактом и интеллигентностью! – хмыкнул Иваныч, а Дима ухмыльнулся.

– Милая, что с тобой? – иезуитски спросил он.

– Токсикоз замучил! – бросила я на него строгий взгляд, – и, судя по тому, что мучает он меня в особо жёсткой форме, виновник токсикоза – ты.

– Ух ты! – он не сводил с меня наглого взгляда.

– Уймитесь, братцы, – вздохнул Иваныч, забрал травяной настой, и поставил нам обычный чай, – чего вы цапаетесь? И мне вообще непонятны ваши взаимоотношения. Вы, – посмотрел он на меня, – вроде замужем.

– Замужем, – кивнула я, – но мне штамп в паспорте не мешает наслаждаться жизнью. Слушайте, что вы насыпали в тот чай?

– Сушёную калину, – вместо Иваныча ответил Дима, – знахарь доморощенный!

– Калина вроде приятно пахнет, – озадаченно протянула я, – а это по запаху больше похоже на отходы жизнедеятельности кошек.

– Потому что она пропаренная, – пояснил Дима, – сначала сушёная тепловой обработкой, а потом ещё и заваренная.

– Гадость! – вынесла я вердикт, и хлебнула нормального чая.

– Что ты там хотел рассказать? – напомнил Дима.

– Вообще, тут много странного последнее время твориться, – пробормотал Иваныч, хрустнув пальцами, – машины постоянно дорогие гоняют. А началось всё с той девчонки светловолосой.

– Светловолосой? – подскочила я, – а как она выглядела? Можно поподробнее?

– Красивая, – пожал плечами лесник, – смазливая.

– Так красивая или смазливая? – уточнила я.

– Больше смазливая, – ответил Иваныч, – я сначала решил, что она просто тут катается...

Девушка в голубой шапочке, с распущенными, светлыми волосами, и прозрачными, голубыми глазами появилась внезапно. На белых лыжах, и в голубом комбинезончике.

Раньше Иваныч её не видел, но решил, что девушка просто

надумала позаниматься спортом, и встала на лыжи.

Но почти сразу он заметил, что ездит девушка по одной и той же траектории, и, опять же, подумал, что она просто педантичная.

Но, пока не увидел, куда лыжня ведёт...

– К катакомбам? – уточнила я.

– Точно, – кивнул лесник, – эти чёртовы подземелья здесь со

времён усадьбы, бывший князь постарался, когда от крестьян убегал. Революция, всё такое, а, когда крестьяне пришли, чтобы ограбить его, а в усадьбе тю-тю. Пусто. Вывез все ценности за один день, и сам исчез. Крестьяне обозлились, и подпалили усадьбу, дотла сгорела, а потом на этом месте посёлок вырос.

– Наверное, на том месте, где находится мой дом, был один из ходов из усадьбы в подземелье, – вздохнула я, – иначе откуда эта система ответвлений под моим погребом? Кстати, милый, – посмотрела я на Диму, – откуда ты узнал, что мы через эти ответвления выберемся?

– Оттуда, сладкий мой, – ухмыльнулся Дима, – я прекрасно знал, что на месте посёлка была усадьба князя Воронцовского, про подземелья не слышал, но, когда мы там оказались, сразу понял, что где-то есть выход. Сделал кое-какие математические расчёты в уме, и готово. Тем более, я помнил, что Федор тебе проходы в погребе заделывал.

– Смотрю, ты чересчур умный, – буркнула я, – почему не сказал мне, что был князь?

– А зачем? – пожал плечами Дима, – князь давно умер, зачем прах бедолаги тревожить? А ты способна потревожить даже покойника! Одного сегодня уже напугала своим визгом. Надолго запомнит сумасшедшую девицу, по моргам шляющуюся.

– Сейчас я тебе тресну! – пообещала я, – ни слова не слышу без подкола! Во всяком случае, от тебя! Невозможный тип!

– Я знаю, – кивнул он, – мы с тобой: два сапога – пара. Иваныч, рассказывай дальше.

– Да дело в том, что, когда усадьбу спалили, и все ходы замуровали, или почти все, один всё-таки решили оставить на всякий случай. Я тогда уже работал, сторожил посёлок, тут раньше не было сильно богатых, в основном богема, а они вели разгульный образ жизни, и вооружённой охраной не озадачивались, как сейчас. Так вот, туда, вниз, что-то привезли, я сам видел. Руководили этим две женщины. Довольно молодые, лет тридцать, одна яркая брюнетка, Марго её называли рабочие, которые что-то таскали. Я так понял, что она всем руководила, но главной была другая. Марго эта с ней постоянно шепталась. Только Маргарита добрая была, у

неё в глазах ужас стоял, а другая – холодная, как ледышка.

– Вы что, близко туда подходили? – не поверила я своим ушам, – да вы даже представить себе не можете, что там за кошмар!

– Я за ними в бинокль наблюдал, у меня их два, морской,

« Цейсовский », и полевой, – сказал лесник, – а потом в местном магазине встретил. Марго очень красивая, тёмненькая, а другая всё время молчит. Блондинка, глаза голубые, но какие-то безразличные.

– А потом? – в нетерпении воскликнула я.

– А потом ни слуху, ни духу. Правда, они ещё раз приезжали, снесли туда какие-то коробки, и всё. Марго в тот раз я не видел, только блондинку. Заперли подземелья, и молчок. А я думаю, наверное, какие-то разработки там спрятали, в советском союзе полно засекреченных материалов было.

Он примолк, а у меня от ужаса волосы на голове зашевелились.

– Дим, – как-то жалобно протянула я.

– Не бойся, – кивнул он, – не думаю, что тут власти замешаны, хотя политическая сторона меня тоже не радует. Это явно делалось частным лицом. Власти не такие идиоты, чтобы под жилым посёлком устраивать вакханалию. А если кто из жильцов проберётся?

– Это, да, – я слегка дух перевела.

– Слушайте дальше, – воскликнул Иваныч, и продолжил своё повествование.

Звонок раздался около пяти утра. Иваныч, ошарашенный и сонный, тут же услышал собачий лай, и вышел на крыльцо.

– Кто там? – крикнул он в темноту, но никто не ответил, а его собака продолжала надрываться.

Лесник насторожился. Мало ли, кто там мог быть, и осторожно подошёл к воротам.

– Кто там? – ещё раз спросил он, но ответом послужил тихий стон, а потом нежный, женский голосок:

– Помогите! Пожалуйста! А то она меня убьёт! Я не знаю, куда здесь бежать, – и лесник распахнул дверь.

Он, конечно, подумал, что за дверью могли быть бандиты, которые держали эту девушку на мушке, или она сама была сообщницей. Но, в тоже время, девушка могла и не врать, и, если он ей не поверит, её убьют, и лишь поэтому он открыл дверь.

На снегу, привалившись спиной к забору, полулежала девушка с тёмными, спутанными волосами.

Из одежды на ней была красная водолазка, грязная и порванная, чёрные джинсы, и тёмные сапожки.

– Что с вами? – спросил лесник, поднимая девушку, – что произошло?

– Меня убить хотят, – размазывая слёзы с грязью по лицу, сдавленно проговорила девушка, – пожалуйста, помогите. У вас телефон есть? Я хочу отцу позвонить.

– Пойдёмте, – он провёл девушку в дом, усадил на диван, и принёс плед и чай.

Девушка была очень напугана, и тряслась от холода.

Пока Иваныч заваривал для неё чай, он услышал обрывок разговора, который вела девушка с отцом.

– Она сумасшедшая! – плакала девушка в трубку, – папа, она

мне сказала, что она моя сестра, и что хочет отомстить мне. Что я сделала? За что мне мстить? Приезжай скорее, и забери меня отсюда, а то она уже ножом размахивала.

Потом девушка, напившись чаю, уснула. Иваныч тоже отправился спать, но через пятнадцать минут проснулся от грохота. Он спустился вниз, и увидел, что девушки нет.

Дверь открыта, собака застрелена, а по тропе, к воротам,

тянется кровяной след.

Испугавшись, лесник выскочил на улицу, но ничего и никого не увидел. Стояла метель, и, если какие следы и были, то снег их умело запорошил.

Не успел Иваныч закрыть ворота, как его ослепили фары, и рядом затормозили три здоровенных внедорожника.

Из одного выскочили двое мужчин в тёмных, длинных пальто, и кинулись к леснику.

– Где моя дочь? – резко спросил один из них, – где Даша?

– Её нет, – ответил лесник, – она уснула на диване, а я ушёл спать. Услышал грохот, вот, вышел, ворота открыты, кровь на снегу, собаку мою пристрелили, а девушки нет.

– Мракобесие! – выругался мужчина, – скорее, Матвей, а то она её убьёт! Ну, я ей, суке, устрою! На Дашу руку подняла! – он сиганул в джип, и машины укатили.

Иваныч замолчал, я сидела, не дыша, глядя на него во все глаза. Лесник поёжился.

– Не знаю, что там произошло, – сказал он, – но я выстрелы услышал. А потом вот, сообщили, что девушку убили.

– Её вы видели? – вынула я фото Виры, – на лыжах.

– Нет, это не она.

Мы с Димой переглянулись. А я растерялась.

– Вы уверены? – уточнила я, – ведь именно её убили. Более того, у неё в кармане была предсмертная записка, будто она добровольно из жизни уходит. Только как можно уйти добровольно из жизни, когда тебе в печень нож сунули, а в голову пулю выпустили?

– Да уж, – как всегда, ухмыльнулся Дима, – с такими факторами о суициде думать как-то не того. Тем более, у неё в лёгких туберкулёз развивался на плохой стадии. Что-то тут не так. Мешанина какая-то.

– А поподробнее, как выглядела та блондинка на лыжах? –

спросила я, глядя на лесника.

– Да трудно сказать, – вздохнул Иваныч, – я видел её издалека, и то, всего пару раз. Бело-голубой комбинезон, белые лыжи, светлые волосы развиваются, голубая шапочка.

– Оделась так, словно хотела остаться незамеченной, – вздохнула я, – зимой только в белое и маскироваться, сливаться с окружающим пейзажем.

– Промелькнула девушка между сосен, и с тех пор я её больше не видел, – сказал Иваныч, – кстати, на лыжах она стояла очень уверенно, и ехала тоже очень быстро. Ничуть не хуже вас, – посмотрел он на меня, – даже, наверное, лучше.

– Ясно, – кивнула я, – только какова роль этой девушки тут, я пока не понимаю... Ну, типчик! Хорошие у тебя, Дим, знакомства!

– Я, когда контракты заключаю, аморальность своих партнёров

по бизнесу не проверяю! – огрызнулся Дима.

– А следовало бы! – огрызнулась я, и вздохнула, – ладно, пожалуй, всё. Сейчас будем этого негодяя трясти! – и я закашлялась.

– Заболели? – участливо спросил лесник.

– Похоже на то, – кивнула я.

– Подождите минутку, – он вышел из комнаты, а я удивилась.

– Куда это он?

– Думаю, за сбором, – ответил Дима, – он не просто траву заваривает, а с умом. И собирает её с умом.

– Мне поневоле вспоминается кричащая мандрагора, – улыбнулась я.

– Не знаю, кричит ли она в самом деле, но траву нужно знать, когда собирать, – пояснил Дима, – каждый вид травы собирают в разное время дня, и в разное время роста. Иначе они теряют свою лекарственную силу. Иваныч умный мужик, только вот пареной калиной он зря всех подряд потчует. Я тоже бросился с унитазом целоваться, когда первый раз хлебнул.

– Держите, – вошёл лесник, и протянул мне два бумажных пакета, – заварите, и пейте два раза в день. А вот этот, – дал он мне ещё один пакет, – заварите на стакан воды, и выпейте разом на ночь. А то на литр. Сразу вся простуда пройдёт. И запах у трав нормальный.

– Спасибо, – я убрала траву в сумку, – сколько я вам должна?

– Не надо ничего, – он махнул рукой.

– Вы же её собирали! – воскликнула я, и вынула купюру, – этого хватит?

– Обидеть меня хотите? – насупился Иваныч, а Дима взял меня за руку.

– Он не возьмёт, пошли, – и я убрала деньги.

– Я на чужих болезнях не наживаюсь, – мрачно сказал лесник, -

у меня тут хозяйство есть, огород, лес, всего хватает. А травы я собираю, чтобы просто людям помочь.

– Извините, – вздохнула я, – не хотела вас обидеть. Похоже, вы хороший человек.

– Ладно уж, – махнул он рукой, и проводил нас до ворот.

– Странный тип, – вздохнула я, – но хороший.

– Все хорошие – странные, – улыбнулся Дима, – но Иваныч

душевный человек.

– Поехали к Лазуретову! – свирепо заявила я, и Дима повернул ключ в зажигании.

Свою машину я оставила у посёлка, решив не заморачиваться, и Дима поехал в офис Лазуретова.

Пока мы ехали, я успела по телефону поругаться с начальником типографии, который позвонил мне, и сказал, что для книг случайно перепутали бумагу.

– Вы там что, спятили? – кричала я в трубку, – как вы могли матовую мелованную перепутать с офсетной? И много распечатали?

– Немного, – вздохнул сотрудник, – мы начали с офсетной, и вовремя спохватились.

– Хорошо, хоть на дорогой не успели пропечатать! – рявкнула я, облегчённо переводя дух, – сколько там экземпляров будет?

– На офсетной сто штук.

– Всего лишь? – обрадовалась я, – вы их допечатывайте, а я договорюсь с заказчиком. Какую-нибудь пиар – акцию придумаем, – и я отключилась.

– Проблемы? – улыбнулся Дима.

– У меня всё время что-то происходит, – хмыкнула я, и закурила сигарету, – я сейчас Максу позвоню, а то мало ли, вдруг он нас пристрелить захочет, – и я вынула мобильный.

– Он же дезорганизован, – напомнил Дима.

– Блин, не вовремя, – я прикусила губу, подумала, и сказала, -

дай свой телефон.

– Зачем?

– Давай, давай, – и набрала Сатаневича, – попроси Андрея, если его жена снимет.

Дима взял телефон, и тут же воскликнул:

– Добрый день, можно с Андреем поговорить? По рабочему. Хорошо, жду.

– Давай, – я забрала у него телефон, и услышала голос Андрея.

– Слушаю.

– Привет, нечисть! – весело воскликнула я, – помощь нужна!

– Вика! – ахнул тот, – мне Лара сказала, что звонит мужчина.

– Это был Северский, – ухмыльнулась я, – как там Макс?

– Макс? – удивлённо протянул Андрей, – вообще-то, он что-то

несвежее съел, и ему сейчас очень плохо. А я, взглянув на Макса, поехал домой обедать.

– Какая я проницательная, – пробурчала я.

– Что? – удивился Андрей, а я отмахнулась.

– Проехали! Учти, если ты сейчас не прекратишь работать челюстями, и не приедешь по сказанному мной адресу, меня могут убить. А если убьют меня, и ты мне не поможешь, Макс убьёт тебя. Я внятно объяснила?

На том конце провода повисла тишина, а потом Андрей как-то

жалобно проговорил:

– Ты меня в гроб вогнать хочешь? Психичка! У меня из-за твоих выходок брак на соплях держится! Что ты опять устроила?

– Между прочим, я нашла убийцу той девушки, что ко мне под колёса кинулась, и сейчас еду к нему.

– Зачем? – заорал диким голосом Андрей, – чего ты добиваешься? Чтобы с Макса « лычки » сняли? И заодно с меня? Надо поговорить с одним знакомым психиатором относительно твоей нестабильной психики!

– Я тебе это припомню, нечисть! – рассердилась я, – ты знаешь, если я мщу, то по полной.

– Лариса тебе твою « химию » выдерет! – взбешённо сказал Андрей.

– Вообще-то, у меня нет « химии »! – со смехом сказала я, – волосы исключительно натуральные.

– Вроде яркая брюнетка, а мозги, как у блондинки! – рявкнул

Андрей, – ты, случаем, не крашеная? Сменила стиль сладенькой лапочки на « вамп – ведьма »?

– Вот ведьму я тебе точно припомню! – рявкнула я, – обещаю, надолго запомнишь! – громовым голосом отчеканила адрес, добавив, – не приедешь, плохо тебе будет, – и отключилась.

– Думаешь, приедет? – спросил Дима.

– Приедет, – улыбнулась я, – никуда не денется!

– Ну, ты и фурия! – восторженно протянул Дима, а я лишь ухмыльнулась в ответ.

Пока мы ехали, неожиданно поднялся ветер, пошёл мелкий, колкий снег, и на улице я, поёжившись, юркнула в здание офиса.

– Здравствуйте, что вам угодно? – мелодичным голосом спросила молоденькая секретарша, но я её слушать не стала, и пролетела под её вопли в кабинет Лазуретова.

– Дмитрий, Эвива? – удивлённо протянул тот, – что-то не так? В

чём дело?

– Что-то не так! – передразнила я его, – вы убили собственную дочь! Я знаю!

– Вы спятили? – холодно осведомился Дмитрий Михайлович, и перевёл взгляд на Диму, – какого чёрта, а? Тебе-то чего надо? Я вас просил не вмешиваться в это?

– А что вы сделаете? Пристрелите? Как и Виру?

– Ни в кого я не стрелял! – побагровел Лазуретов.

– А вот это вы будете следователю объяснять, – иезуитски улыбнулась я.

– Какому ещё следователю? – пошёл пятнами Дмитрий Михайлович, и оттянул узел галстука, – совсем чокнулась?

– Я знаю, что Вира похитила Дашу, убить её хотела, но подоспели вы, и убили Виру! Вы это сделали в старом подземелье!

– Ах, ты проныра! – он сильнее оттянул галстук.

Он выхватил из ящика пистолет, но Дима оказался проворнее, и выбил у него оружие, а затем ловко вывернул руку.

– Мерзавец! – орал Лазуретов, – я с тобой все контракты разорву, и сделаю так, что ты мне ещё будешь неустойку платить в колоссальном объёме!

– Ага! Сейчас! – Дима стукнул его носом о стол, – я тебя потом в лапшу покрошу, и, если ты думаешь, что твои связи сильнее, чем мои, то, смею тебя заверить, это не так. От твоего бизнеса пшик останется, а то время, когда ты с автоматом по улицам бегал, прошло, и восстановиться с нуля тебе будет нереально. Я знаю, что ты бывший уголовник, и в теме « по понятиям » дети превыше всего! Поднял руку на дочь? Думаешь, с рук сойдёт? Да тебя твои же замочат в первую очередь!

– Пусти! – прохрипел Лазуретов.

– Чтобы ты мою любимую пристрелил? Не дождёшься! Ублюдок!

И тут же в помещение ворвался ОМОН, и на Дмитрия Михайловича надели наручники.

Лазуретов орал, матерился, пока его уводили, но уже у машины стал требовать адвоката.

– С таким защитником, – покосился Андрей на Диму, – тебе впору самой брать бандитов! – и он стёр пот со лба.

– Кто бы говорил! – процедила я, – дай телефон позвонить, мой разрядился.

– Держи, – буркнул он, и отошёл, а я отключила у телефона звук, быстро нашла Ларису, и, когда она сняла трубку, кинулась с воплями Андрею на шею, – милый, я тебя обожаю!

– Вика! – выдохнул ошарашенный Андрей, а я зажала ему рот

рукой, и, воскликнув:

– Иди скорее ко мне в объятья, нечисть моя любимая! – и вырубила телефон, – держи, – сунула я ему сотовый, и отскочила за спину Димы.

Андрей только открывал и закрывал рот. Слов у него не было.

– Это уже издевательство, – каким-то жалобным голосом проговорил он.

– О, ещё какое! – кивнула я, – меня задевать не надо!

– Я тебя задевал?! – вскричал Андрей, – я констатировал факт! Разве нормальный человек полезет в бандитское пекло? Ты скажи-ка мне! Да любая другая мечтала бы оказаться на твоём месте! Молодая, красивая, богатая, успешная. Плюс ко всему любима мужчинами, и счастливая мать! Вверх по карьерной лестнице шагаешь! Между прочим, когда моя Лара тебя на экране увидела, её чуть кондрашка не хватил! Она потом себе в ванной талию потихоньку измеряла, я сам видел. Она просто позеленела от злости и зависти.

– А о чём она думала, когда еду поглощала в немыслимых количествах? – прищурилась я, – что ей стоило заняться спортом после родов? Силы воли нет? Да любую безвольность можно побороть! С диетой тут не пройдёт, ребёнка грудью кормить надо, а вот с зарядкой в самый раз! Злиться сколько угодно можно, этим большинство баб утешает себя, когда они завидуют сопернице.

– Тебе хорошо говорить! – вскричал Андрей, – ты нам регулярно Армагеддон устраиваешь дома! Вот зачем тебе надо отношения в нашей семье портить?

– Я тебе добра желаю, – огрызнулась я, – хоть и терпеть не могу, когда ты меня поддеваешь!

– Макс тебя убьёт, – покачал головой Андрей, – а ты, как всегда, молодец.

– Я знаю, – кивнула я.

– Застрелил родную дочь! Подумать только! Впрочем, в нашей практике и не такое случается.

– Её, вроде, ещё и ножом ударили, – припомнила я.

– Да, но первые предположения не подтвердились после вскрытия. Мы думали, что было проникающее в печень, но её можно было спасти, удар прошёлся по мягким тканям. Решающим был выстрел.

– Теперь у вас есть преступник, – улыбнулась я, – а меня ждёт Париж!

– Завидую тебе, – улыбнулся Андрей, а я вдруг отметила, что он очень милый и симпатичный...

...Внизу мелькали огни Москвы, а я, откинувшись о спинку кресла, пила холодный мартини, пытаясь справиться со страхом.

Я не понимала своей паники перед самолётами. Почему-то я их боялась всегда, хотя умом понимала, что в летающей машине нет ничего страшного.

Я никогда не летала дешёвыми рейсами, всегда пользовалась услугами лучших авиакомпаний, где сервис по высшему разряду.

Лучшие пилоты, вышколенные стюардессы, всегда вежливо улыбающиеся, и предлагающие роскошные десерты.

У каждого пассажира имеется исправный парашют, и, если откажет механизм, мы благополучно приземлимся на землю.

Не надо смеяться над пассажем про исправный парашют, в некоторых самолётах они, в самом деле, бывают неисправны.

Но дело ещё в том, что я панически боюсь высоты.

– Не дрожи, – вздохнул Генрих, – скоро мы прилетим.

– Лучше б на поезде, – горестно протянула я.

– Представляю, сколько времени мы бы добирались, – покачал головой Генрих, – за это время наш писатель заключил бы контракт с другим издательством, и к нашему приезду выпустил первую книгу.

– Я всё понимаю, – кивнула я, пригубив коктейль, – и потому сажусь в самолёт, трясясь от страха. Может, мне в блондинку перекраситься? Зато седые волосы не так заметны будут!

– До сих пор не замечал у тебя ни одного седого волоска, – усмехнулся Генрих.

– Значит, у тебя проблемы со зрением!

– Викуль, сделай глубокий вдох, – посоветовала мне Мила, жена Генриха, и по совместительству мой заместитель, – и подумай о чём-нибудь приятном.

– Это о чём, интересно? – прищурилась я, с усмешкой вспоминая, как бежала из Москвы. Этот самолёт стал моим спасителем.

После того, как арестовали Лазуретова, мне позвонил генерал,

Матвей Григорьевич, и сказал, что Макс угодил в больницу с острым приступом аллергической реакции.

Перепуганная, я кинулась к мужу, и получила крепкий нагоняй от генерала и Макса, когда врач сказал, что в крови у моего супруга была хорошая доза слабительного и афродизиака.

Правда, к его аллергии я тоже оказалась причастна, но косвенно. Ну, не знала я, что Макс не переносит садовую землянику. И именно из-за неё он угодил в больницу!