Текст книги "Ангел в террариуме (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Приезжай с детьми, – крикнула мне вслед Кристя, и мы все сели в самолёт.

В самолёте я старалась не пить, увлеклась компьютерной игрой, но вскоре отупела от неё. Быстренько закрыла ноутбук, и вынула из сумки книгу с восточными стихами.

Макс встречал меня с дублёнкой в руках, вернее, с прелестной, белой, песцовой шубкой.

Февраль решил напоследок, видимо, показать зубы, и на улице, я видела сквозь стеклянные входные двери, стоял стеной снег.

– Ну, и ничего себе, – вздохнул Генрих, на ходу переодеваясь в пальто, а Мила в шубку, они взяли верхнюю одежду с собой в багаже, – в Париже ливень, тут метель с ветром... Погода совсем обезумела.

А Макс тем временем обозревал кучу вещей, которые я привезла из Парижа.

– Ты спятила? – обморочным голосом спросил он, – это, правда, всё твоё?

– Всё моё, – кивнула я, – не тушуйся, и складывай всё в машину.

– Это сумасшествие, – пробормотал мой супруг, и часть вещей

сложил в автомобиль, а большую увезли на специально приехавшей машине, занимающейся грузоперевозками.

Я наняла авто по Интернету.

– Как твои писатели? – спросил Макс, усадив меня в джип, и сев за руль.

– Мы на ярмарке несколько контрактов заключили, – улыбнулась я, и в этот момент у меня зазвонил телефон.

На дисплее высветился незнакомый номер, но я всё равно

ответила.

– Слушаю.

– Эвива, здравствуйте, – услышала я сбивчивый, женский голос, – это Рина. Рина Листопадова.

– А, привет, – весело отозвалась я, – что-то случилось?

– Да, – всхлипнула Рина, – меня убить хотят!

– Что!? – вскрикнула я, а Макс дёрнулся от моего вопля.

– Понимаете, – плакала Рина, – меня позавчера толкнули под автобус, вчера задавить пытались. Я не знаю, что делать. У меня сейчас выступление, и мне страшно.

– Не выходи на сцену! – вскричала я, – не вздумай!

– Но как? – пролепетала Рина, – это же моя карьера.

– Тебе карьера дороже жизни? – рявкнула я, и пнула мужа, – Макс, быстро едем в Ледовый дворец! И вызывай туда ОМОН! Я нашла убийцу Виры!

– Что? – ошалел мой супруг.

– Что? – ошалела на том конце провода Рина.

– А ты не смей выходить на лёд! – рявкнула я в трубку, – если, конечно, не хочешь получить пулю в лоб! – и отключилась.

– Что опять происходит? – зашипел Макс, – что опять?

– Всё, любимый, – улыбнулась я, – дело почти закрыто. Сейчас нам надо не дать застрелить одну фигуристку, и ещё кое-кого арестовать, и всё. Не сердись, тебе же благодарности будут.

– Ага! – кивнул Макс, резко разворачиваясь, – только сначала мне мозг прочистят! На тебя у нас столько документации в архиве хранится!

– В архиве... – задумчиво протянула я, – и как же это я раньше

не поняла?

– Что?

– Потом, всё потом, – отмахнулась я, – долго пересказывать. Быстрее во дворец.

Макс покосился на меня, и прибавил скорости.

Около здания я увидела парковочное место, но, похоже, не одна я его заметила. Какая-то блондинка с короткой стрижечкой под пажа в серебристой малолитражке тоже приметила это место.

– Макс, давай быстрее! – занервничала я, – если она займёт место, мы тут чёрте сколько проищем стоянку, и можем опоздать. Я сильно сомневаюсь, что Рина меня послушает.

Но, увидев свирепое выражение лица блондинки, я резко выхватила руль из рук Макса, а тот его от неожиданности выпустил. Спихнула ногу мужа с педали, и с визгом покрышек ввинтилась на единственное, свободное место.

Джип подпрыгнул, и встал, как вкопанный.

– Ну, ты даёшь! – с ужасом и восхищением протянул Макс, и рванул дверцу машины.

– Выбора не было, – я тоже выскочила из авто.

Женщина, которой я не дала въехать на место, стояла, облокотившись о дверцу, и испепеляла меня взглядом.

Поняв, что она сейчас будет орать, я вытащила из бардачка пистолет, и кивнула Максу.

– Табельное с тобой? – и женщина, ойкнув, прыгнула в машину, и дала назад.

– Убери эту игрушку, – сказал Максим, – а то нечаянно пальнёшь в кого-нибудь газом.

– Не пальну, – и мы вбежали в холл.

Миновав охранников, проходя мимо которых, я спрятала пистолет, мы побежали наверх, где фигуристки готовятся к выступлению.

– Вам сюда нельзя, – нам преградила путь какая-то женщина, – для зрителей вход с другой стороны.

– Макс, – посмотрела я на мужа, и тот меня понял.

– Капитан МВД, – воскликнул он, и показал рабочее удостоверение, – у вас тут человека убить хотят.

– Какого человека? – поперхнулась женщина.

– Фигуристку Александрину Листопадову, – отчеканила я, – где

она?

– На лёд выходит, – сказала женщина, а я всплеснула руками.

– Я так и знала! Скажите, есть за сценой такое место, где безлюдно? – в панике спросила я.

– Если только на потолке, – пожала плечами женщина, и пояснила, – вернее, на чердаке. Это последнее помещение, и там крепления для стеклянного потолка сцены.

– Где это? – подпрыгнула я, – как туда пройти?

– Идёмте, – женщина быстро пошла по коридору, а мы за ней.

Но, дойдя до места, она воскликнула:

– Странно. Тут же всегда заперто.

– Ну-ка, пустите, – Макс вынул пистолет, зарядил его, и стал

подниматься наверх, а я за ним, вынув свой газовый.

Наверху мы увидели то, что я и ожидала.

Светловолосая девушка, которая целилась в винтовку с прицелом. Услышав шорох, она повернула голову, а мы с Максом направили на неё оружие.

– Ни с места! – воскликнул мой супруг, – если двинетесь, пристрелю!

– Откуда вы узнали? – прошептала девушка, – как? Ведь я не оставила следов!

– Зато Вира оставила, – сказала я, – лучше отойдите от оружия, теперь это не имеет смысла. И, к вашему сведенью, Рина тут вообще не при чём, равно, как и Марфа. Они обе ничего не знали, просто общались с Вирой.

– Вы арестованы, гражданка Меньшова, – сказал Макс, и застегнул на ней наручники, – вы имеете право хранить молчание, и имеете право на адвоката.

Татьяна молчала дала заковать руки, и вбежавшие оперативники увели её, а мы с Максом спустились вниз, и я невольно залюбовалась выступлением Рины.

Она выступала великолепно. Надеюсь, займёт призовое место.

Но вот, выступление закончилось, и Рина вбежала в коридор, и села на скамейку, коньки ей было рано снимать.

– Привет, – сказала я, – можешь расслабиться, Меньшова арестована.

– Как!? – ахнула Рина, – так это она? Но почему?

– Потом расскажем, – отмахнулась я, – а ты, смотрю, отчаянная. Не послушалась меня, на лёд вышла.

– Да меня уже начальство подталкивало, – вздохнула она, – спасибо тебе, что разобралась во всём.

– Не за что, – улыбнулась я, – я как Чип и Дейл, всегда спешу на помощь.

– Но лучше её об этом не просить, – засмеялся Максим, обнимая меня за талию, – а то тушите свет.

– Видел, на ком женился, – пнула я его, – так что не ёрничай, друг. Пошли, – я потянула его на улицу.

– Ну, что, дело закончено? – спросил Макс, остановившись около машины, и похлопав себя по карманам в поисках сигарет.

Я молча вынула свои, и протянула ему сигарету.

Мак взял сигарету, раскурил её, явно хотел мне опять мозг прочистить за сигареты, но промолчал.

– Нет, милый, – сказала я, – дело пока не закончено. Есть ещё один человек, которого следует арестовать. Поехали, мне ещё надо в издательство заскочить, своих спортивных коллег напрячь маленько.

И Макс повёз меня в редакцию.

Припарковался, и решил подняться со мной наверх.

Только мы ступили в лифт, как откуда-то сбоку донеслось:

– Подождите, эй, госпожа главный редактор, – и я поставила ногу между створками.

– Спасибо, – это была Анна Михайловна, уборщица, – и что это вы творите, Эвива Леонидовна? И это при живом-то муже!

– Ничего я не творю, – я бросила быстрый взгляд на Макса.

– А в чём дело? – прищурил зелёные глаза мой супруг.

– В чём дело, в чём дело, – проворчала уборщица, – меня Рита вызвала, говорит, что у вас в кабинете чёрте. Любовники охапки цветов шлют!

– Как интересно, – пробормотал Макс, во все глаза глядя на меня, а Анна Михайловна продолжала.

– Говорит, лепестки по всему полу, стебли в воде перестоялись, и вонища на всю редакцию. А вы ключи с собой забрали от кабинета.

Макс продолжал буровить меня взглядом, дверцы распахнулись, и мы шагнули в холл редакции.

– Господи, что это!? – в ужасе воскликнула я, зажав пальцами нос, – что это за вонь?

– Здрасте, Эвива Леонидовна, – воскликнула Рита, выглядывая из-за горы бордовых и алых роз, – а это ваши розы стухли. У вас ключ с тобой?

– С собой, – воскликнула я, опрометью бросившись к кабинету, и отомкнула дверь.

Вонь, которая хлынула оттуда, заставила меня отшатнуться. Анна Михайловна принялась за уборку, без конца причитая, и поругиваясь.

– Назаводят мужиков, любовников, мужей, – бурчала она, выплёскивая содержимое ваз в специальное ведро, – те цветов наприсылают, а потом вонища.

– Наконец-то! – вошёл к нам Модест Львович, – Эвива, милая моя, ну, что это такое? Дышать нечем! Вы бы угомонили своих поклонников! И зачем вы ключ забрали?

– Ну, всё! – топнула я каблуком, и повернулась к мужу, – милый, сделай что-нибудь! Меня достал адвокат Метельский! Знаешь такого!

– Как не знать, – вздохнул Макс, – отвратительный тип. Отвратительный потому, что он платник, и очень хороши й.

Один из лучших.

– Замечательно! – вскричала я, схватила со стола пакет, вынула бархатную коробочку, и показала ему, – смотри.

– Красивый браслет, – кивнул Макс.

– Красивый, – согласилась я, – ты всё время злишься, что я Димку прошу убирать моих ухажёров. Давай, избавь меня от этого адвоката. Он меня задолбал розами, конфетами, и бриллиантами!

– Ладно, – как-то неуверенно ответил Макс, а Модест Львович хмыкнул:

– Это твой супруг? Какой-то он у тебя неуверенный в себе, – и кивнул на дверь, – пошли, обсудим кое-какие нюансы, – и я пошла за ним в зал совещаний.

– Наша звезда конечного полёта явилась, – процедила Кристина.

– Вечно на всё готовенькое, – вторила ей Рената, – из Парижа на бал.

– Девушки, хватит чесать языками, – прервал их разглагольствования Модест Львович, – давайте ближе к делу.

Когда я вернулась, Макс пил в моём кабинете кофе, и разглядывал бриллианты, которые мне подарил наглый адвокат.

– Только этого мне не хватало, – вздохнул мой супруг, – ещё с этим законником брататься!

– А что, слабо? – засмеялась я, бросив папку на стол, – ладно, не озадачивайся, Димку попрошу.

– Ну, уж нет! – возмутился он, и со звоном поставил чашку на стол, – даже не вздумай! Сам разберусь.

Через два часа я сидела в просторном кабинете своего ресторана « Орхидея », пила кофе и мартини, закинув ноги на

стол.

Макс уехал в отделение, а я, проверив ресторанные сметы, попросила официантку принести выпивку и кофе, и вынула мобильный.

– Вероника Степановна, здравствуйте, – сказала я, – это Эвива Миленич.

– Я узнала, – ответила она, – а что, что произошло? Я ужасно боюсь.

– Уже нечего бояться, – воскликнула я, – преступники арестованы, и вы можете вздохнуть свободно. Мы только сегодня заберём их разработки. У милиции, к сожалению, нет возможности устроить там облаву, и мы частным образом разворошим это осиное гнездо. Так что теперь живите спокойно, вам ничто не угрожает.

– Спасибо вам огромное, – выдохнула Вероника.

– Не за что, – и я отключилась.

Конечно, я хотела вечером пойти к катакомбам, но Макс такой ор устроил на весь дом, что даже кошки под диван попрятались.

– Я позволил тебе задержать Татьяну, и хватит! – кричал он, – это уже слишком опасно, – и он хлопнул дверью.

Но надо знать меня, мой характер, и я этим же вечером позвонила Диме, и велела приехать.

Надела чёрные джинсы, свитер и куртку, и сбежала, когда все легли спать.

Дима ждал меня около забора, оглядываясь по сторонам.

– Привет, – обрадовалась я, – где твой джип?

– На соседней улице.

– Подсади меня, – попросила я, и при помощи двух сильных рук забралась на забор. Стараясь не привлекать внимание, я поудобнее устроилась на заборе, если можно назвать удобным

сидение на корточках в полусогнутом состоянии.

– Я никого не вижу, – прошептал Дима, прячась между широкими ветвями высокой ёлки.

– Они маскируются, – сказала я, – тише, а то выдадим себя.

Я вынула полевой бинокль, который когда-то утащила у отца, а второй, купленный мне дедушкой, дала Диме.

И он первым заметил приближающуюся машину.

Дальше события развивались, как в замедленной съёмке.

Из машины вышли несколько мужчин, и направились к люку.

Один из них приподнял крышку, посмотрел вниз, а потом на своих. Они о чём-то бесшумно переговаривались, вынули оружие, и хотели, было, спуститься вниз, как, откуда ни возьмись, появился ОМОН.

– Всем ни с места! – вскричал Макс, и они с Андреем стали застёгивать на преступниках наручники.

– И зачем мы здесь? – спросил Дима, – они всех арестовали, и делать тут уже нечего. Разработками займутся вышестоящие организации.

– Нет, ещё не всё, – покачала я головой, – есть кое-что ещё, подожди.

– А ну отпустите их! – раздался женский голос, и я глянула вниз.

Женщина, видимо, прошла около забора, и теперь направляла на Макса и Андрея по пистолету.

– Попались, братцы! – рявкнула она, – расстегнули им наручники!

Живо! – а я вдруг покачнулась.

– Дим, – я схватила его за руку.

– Что случилось? – испугался он.

– Что-то мне нехорошо, – выдохнула я, вцепившись в Диму обеими руками, сознание помутилось, и я провалилась в чёрную яму.

Сознание вернулось ко мне с резким стуком. Я даже не поняла, отчего мой слух так обострился, попыталась пошевелиться, и ощутила резкую боль в голове.

– О-о-о, – застонала я, приложив ладонь к виску.

– Очнулась, девонька, – услышала я старческое, подняла глаза, и увидела старушку, сидевшую на стуле, – узнаёшь меня?

– Нет, – ошарашено протянула я.

– Значит, всё нормально, – улыбнулась она, и открыла входную

дверь, – эй, ребята, очнулась ваша красавица.

– Викуля! – вбежал Макс.

– Ева! – за ним Дима, и оба с обеспокоенным лицом, – как ты?

– Голова болит, – пробормотала я, ощупывая голову, – такое ощущение, что сейчас мозг посыплется.

– Ну, ты молодец! – воскликнул Максим, – и где ты только умудрилась так приложиться? Врач сказал, что у тебя сильнейшее сотрясение мозга.

– И вдобавок ты лоб в лоб столкнулась с этой бандиткой, -

сказал Дима, – одно на одно наложилось.

– Вы её арестовали? – посмотрела я на Макса.

– Конечно, арестовали, – кивнул он, – если бы вы не упали вдвоём ей на голову, она бы нас точно перестреляла всех.

– На то и был расчёт, – вздохнула я, – я специально её известила, что вы собираетесь катакомбы вскрывать.

– Так ты что, из нас подсадных уток сделала!!!? – вскричал Макс.

– Ладно, не шуми, – поморщилась я, – а со мной-то что произошло?

– Ты сознание потеряла, – сказал Дима, – вцепилась в меня, и мы вдвоём рухнули с забора ей на голову. Я отделался парой синяков, а ты пять часов уже без сознания.

– Офигеть, – простонала я, – Макс, милый, не сердись на меня, вы бы иначе её не взяли. Не было оснований для задержаний, она всех свидетелей убрала.

– Но сделать из ОМОНа и следователей подсадную утку! – вращал глазами Макс, – генерала инфаркт хватит, когда я поведаю ему эту захватывающую историю. Слушай, и что это за выходки? Почему ты не пошла к врачу?

– Только в Париже мне делать было нечего, кроме как по врачам шататься, – вздохнула я, – я на пробежке за корягу там зацепилась, и слетела с холма.

– Я одного не понимаю, – воскликнул Макс, – как ты узнала, что это она?

– Созывай собрание, – улыбнулась я, – меня скоро выпустят?

Мои мужчины переглянулись, а мне их красноречивый взгляд был понятен без слов...

Памятуя взгляды моих мужчин, моего лечащего врача, от которого несло дорогим коньяком, и обилие закусок на моей прикроватной тумбочке, я поняла – выпускать меня отсюда не собираются!

Только они уехали, как через полчаса ввалились молодые люди, и стали разгружать на стол картонные коробки.

– Что это? – опешила я.

– Тут записки, – сказал курьер, и вынул из коробки прямо в вазах два громадных букета, один из нежно-розовых, а другой из белых и синих роз.

Я достала записки, и скрипнула зубами от злости.

« Если ты думаешь, что я позволю тебе опять во что-нибудь ввязаться, то ты глубоко ошибаешься. Лежи, и лечись! Я охранников тебе поставил у палаты », гласило послание из розового букета, конечно же, от Макса.

« Хоть я и люблю тебя до умопомрачения, и понимаю, что с твоим сумасшедшим темпераментом, и несносным характером ты мне потом устроишь кино и немцы, но я поставил около твоей палаты своих афганцев », писал Дима, и я порадовалась за них. Что успели уйти! А то получили бы от меня этими вазами по голове!

Вот мерзавцы!

А я тем временем посмотрела на столик, и ахнула. Чего тут только не было. Икра, сёмга, форель, осетрина – жареная и солёная. Обилие мясных закусок, устрицы, лобстеры, лангусты... Огромное количество фруктов, пирожные, два торта, конфеты, соки, и огромный ассортимент японской кухни.

Роллы, суши и т.п.

Я в лёгком шоке обозревала всю эту вкусноту, а потом махнула рукой, и вгрызлась зубами в свиную рульку. Есть хотелось по-страшному.

И за этим занятием меня застали Ася с Зойкой, пришедшие навестить пострадавшую.

– Это что за амбалы у твоей двери? – спросила Аська, глядя на меня во все глаза.

– Макс с Димкой в тиски взяли, – махнула я рукой, одновременно поглощая суши.

– Провизия тоже от них? – догадалась Зойка, и засмеялась, – решили, что на сытый желудок ты не так орать на них будешь?

– Всё равно буду, – отмахнулась я, и Аська плюхнулась на стул,

а Зойка схватила кисть винограда, и, вымыв его, принялась есть.

– Как токсикоз? – спросила я её.

– Прошёл, – улыбнулась Зойка, – теперь балдею. Что у тебя тут ещё можно съесть? Я помираю от голода! С этой беременностью я ем, как стая волков.

– Что-то я тоже есть захотела, – воскликнула Ася, – наверное, глядя на вас. Вика, что ты делаешь?

– Что?

– Зачем клубнику немытой ешь? Дай сюда! – она отняла у меня контейнер с ягодой, вымыла, вернула мне, а сама принялась чистить апельсин, – ну, и что ты натворила?

– Поймала очередную бандитку, – улыбнулась я, и махнула рукой, – да это неважно. Ты-то как? Как дела?

– Ужасно! – простонала Аська, – ко мне прицепилась какая-то идиотка! Корова! Совсем с ума спятила! Решила, что её муж ей со мной изменяет! Трясла какими-то фотографиями! Хотела мне в волосы вцепиться, но Ренат не дал ей это сделать, и вызвал охрану. Она мне полдома посуды переколотила.

– А как твоя депрессия? – вкрадчиво осведомилась я.

– И думать забыла, – отмахнулась Ася, с задумчивым видом поедая лосось, – что за чушь? У меня дома тарарам! Свекровь с примочкой лежит, а Ренат вообще молчит, чем несказанно меня пугает.

– Не пугайся, – улыбнулась я, – это я устроила.

– Что ты устроила? – вскрикнула Ася, и, подавившись рыбой, закашлялась.

– Это Лариса Сатаневич, – сказала я, – помнишь, я тебе рассказывала?

– Но я-то тут при чём? – оторопела Ася.

– А я решила тебя из твоей депрессии вытащить, и отослала ей фотошоп с тобой.

На секунду Ася окаменела, смотрела на меня, вытаращив глаза, а потом схватила подушку, и принялась меня ею колотить.

– Ну, знаешь! – орала сестра, – у меня в доме капец, что творится! Идиотка!

– Эй, девушки, уймитесь! – воскликнула Зойка, – сейчас прибегут врачи, и выставят нас отсюда!

– Удружила ты мне, сестрица, – фыркнула Ася, отшвырнув подушку, и села на стул, – сумасшедшая! Свекровушка моя и так меня допекает постоянно, а сейчас вообще готова живьём съесть. Правда, кричала она на таджикском, но, тем не менее, судя по её тону, она много чего наговорила Ренату. А он ноль эмоций! Меня такая жуть взяла! Я ведь помню, как он на глазах у всех ударил ножом Костю. Что вот мне теперь делать по твоей милости? Он ведь даже не поговорит со мной!

– Не переживай, – улыбнулась я, – он всё знает. Я сначала ему

позвонила, рассказала о твоей депрессии, и сказала, что собираюсь сделать. Он выругался, а потом дал добро. Пожертвовал посудой ради спокойствия любимой жены.

– Вот негодяи! – вскричала Ася, и опять кинулась на меня, но я была настороже, ловко выкрутила ей руки, и стала щекотать.

– Прекрати! – задыхалась от смеха Аська, – я сейчас умру! Больше не могу! Перестань! – а я резко разжала объятья, и сестра грохнулась на пол.

– Вероломная ты сестра! – воскликнула Ася, смахнув белокурые пряди с лица, и поднявшись с пола, – а теперь рассказывай своё расследование.

– Да чего рассказывать-то, – отмахнулась я, – потом, когда общий совет созову. Могу только про разработки рассказать, – и я поведала им о закрытом НИИ, и о том, что там творилось.

– Но почему именно туберкулёз? – протянула Зойка, – почему не чума или холера?

– Ты что? – я постучала себя пальцем по виску, – чума или холера очень заразные!

– А туберкулёз, по-твоему, не заразен? – удивилась подруга, – да и зачем вообще всё это было нужно?

– Всё просто, – пожала я плечами, – например, захотела женщина богатой вдовой стать, а муж здоров, как бык, и умирать не собирается. И что делать? Как убить супруга так, чтобы не возникло ни малейших сомнений в насильственной смерти? Ведь иначе прости – прощай наследство! Вот для этого яды и разрабатывались. Проглотит человек яд, и хана.

– Но ведь он в больницу может сходить, – подала голос Ася, – и залечат быстренько.

– Вот именно! – воскликнула я, – но муж, больной чахоткой, убийце-жене не нужен, и поэтому упор ставился на закрытую форму туберкулёза. Она не заразна, потому как заключена в капсулу, и ярких симптомов, как открытая форма, не имеет. Ну, слабость, и слабость. Устал, переутомился. Бизнес – штука нелёгкая. И пойдёт в сауну. А мокрый воздух только спровоцирует болезнь. Когда дойдёт до ручки, и он побежит к врачу, будет уже поздно.

– Ловко, – пробормотала Ася, а я взяла со столика роллы, и воскликнула:

– Им не нужно много трупов! Во-первых, чума и холера

свирепствовали в средние века, и сейчас этих болезней уже не существует, если только под толщей ледников. Слишком уж они были заразны, и неизлечимы, людей, как траву косили. Достаточно было вдохнуть воздуха рядом с больным, и готово. Открытый туберкулёз тоже не вариант, во-первых, сама жена может рядом заразиться, а во-вторых, могут поймать на ранней стадии. Увидят затемнение, и будут лечить.

– А что теперь будут делать с разработками? – спросила Зойка, – а если ими ещё кто-нибудь воспользуется! Ведь их, насколько я знаю, не уничтожат, а засекретят.

– А ведь точно, – протянула я, – девки! Нужна помощь!

– Что опять? – подскочила Ася, а Зойка только ахнула.

– Всё! Хватит разлёживаться! – я откинула одеяло, и встала с места, – я хочу отсюда поскорей выбраться!

– С ума сошла? – протянула Ася, – не выдумывай! Что ты задумала? Да на тебе только ночная рубашка, бельё, и тапочки! Как ты пойдёшь?

– Кредитка с тобой? – строго спросила я, – купишь мне одежду!

– Но охранники тебя не выпустят, – воскликнула Зойка, а я ухмыльнулась.

– Им ни к чему знать. Пусть охраняют пустую палату, – с этими словами я сорвала с кровати простынь и пододеяльник, – иди, Ась, вниз, будешь принимать меня из окна.

– Ты спятила! – простонала Аська, – ты же разобьёшься!

– Никогда! – отмахнулась я, – я с детства по деревьям лазала, и по бельевому канату вылезала из спальни со второго этажа втайне от матери. Тут как раз второй этаж. Спокойно вылезу. Чеши вниз, – я вытолкала Аську за дверь, а сама стала рвать простыни.

Мы с Зойкой их связали, я открыла окно, и, привязав конец

каната в батарее, другой выбросила в окошко.

Осторожно выбралась на улицу, крепко вцепившись в простыни руками и ногами, и начала спуск.

С детства у меня недюжинная сноровка в этом вопросе, и вскоре мои ноги коснулись земли, а я сама поёжилась от пронизывающего ветра и напористого, мелкого дождя.

– Быстро в машину, а то простудишься, – скомандовала Ася, и я послушно села в её « Бентли » на переднее сиденье.

Ася села за руль, около выхода мы посадили в машину Зойку,

и поехали в ближайший бутик, где я приоделась.

Естественно, во всё красное. Кожаные, обтягивающие брюки, жакет, сапоги на высоченных, тонких шпильках, пальто и сумка.

– Убойно, – констатировала Аська, глядя на меня, – я бы никогда не надела красное, да ещё и кожаное.

– Останови на заправке, – воскликнула я, а она удивилась.

– Зачем?

– Бензина куплю, – обрадовала я её.

– Но у меня полный бак, – обескуражено протянула Ася.

– Тормози, – потребовала я, опять взяла её кредитку, купила шесть канистр с бензином, и попросила продавца погрузить их в багажник.

– Зачем тебе столько бензина? – спросила Зойка, когда я села в машину.

– Собираюсь сжечь к чёртовой матери всю документацию, – сказала я, – чтобы никто больше не отравился этой гадостью.

– Не дури! – тормознула Аська, – а улики? Ты же уничтожишь все улики!

– Улики? – я задумалась, потом вынула мобильный, и набрала Макса, – милый, а когда мы сбор устроим?

– Завтра приеду за тобой в больницу, – вздохнул он.

– Не выйдет, – злорадно воскликнула я, – я сбежала, сейчас улажу дела в редакции, и приеду в отделение.

– Тебе делать нечего? – закричал Макс, – как ты мимо охраны прошла?

– В окно по бельевому канату, – засмеялась я, – Меньшова во всём призналась?

– Куда она денется, – проворчал Макс, – тем более, что вся эта документация с ядами не будет представлена в суде. У нас есть письменное признание, и свидетели, а разработки засекретят и уничтожат.

– И то хорошо, – кивнула я, – я скоро буду у тебя, – я отключилась, и улыбнулась, – быстрее мчи к посёлку, не нужна им эта документация, сожжём всё к чёртовой матери.

Ася нервно на меня посмотрела, и прибавила скорости.

Мы подъехали как можно ближе, насколько это возможно, потому что тут ещё лежал, подтаявший и осевший, но снег.

Зойку мы оставили в машине, она беременная, ни к чему ей

тяжести таскать, а сами, спотыкаясь на шпильках, поволокли полные канистры к люку.

Периодически останавливаясь, по три канистры трудно было тащить, мы добрались до люка, и я открыла крышку.

Посветила внутрь, и осторожно спустилась на несколько ступенек.

– Давай, – сказала я Асе, и по одной спустила канистры вниз.

Потом Ася спустилась ко мне, и мы потащили их по узкому, тёмному коридору.

– Ты хоть знаешь, куда идти, – пропыхтела Ася, отдуваясь.

– А ты как думаешь? – фыркнула я.

– Даже думать боюсь, – буркнула Ася, и вскоре мы добрались до арочной кладки в стене.

Я вынула из сумки бомбочку со слабым зарядом, которую мне собрал Аркашка, положила её под кладку, и подожгла.

– Ложись! – крикнула я сестре, и мы, отскочив, рухнули на ледяной, каменный пол.

Прогремел взрыв, кладка осыпалась, подняв огромное облако пыли, и в стене образовалась дыра.

Я осторожно встала, и, отряхнувшись, и посветила внутрь фонариком.

– Оно! – вскрикнула я, выхватив лучом света стеллаж с бумагами, и ступила внутрь.

Вынув одну из папок, я открыла её, и подала Асе.

– Это ведь оно? – и Ася, пробежав глазами по строкам, кивнула.

– Интересная формула, – пробормотала она, – я, конечно, не химик, но это же колоссальное открытие.

– Плевать мне на это открытие! – вскричала я, и вырвала у неё бумаги, – из-за этого люди умирали!

– Ты не поняла! – воскликнула Ася, и вцепилась в папку с другой стороны, – они там, пока свой яд разрабатывали, случайно вывели соединение, основу которого можно включить в омолаживающий крем. Там среди отравы другая бумага есть.

– Где? – остановилась я.

– Вот, – Ася вынула листок, сложила его и убрала в карман, – потом разберёмся, давай сжигать.

И мы стали поливать тут всё бензином.

Потом я чиркнула спичкой, и мы бросились долой отсюда.

Пока мы бежали, дым заполонил всё помещение, Ася кашляла, да и я успела надышаться, но, выбравшись на свежий воздух, мы вздохнули свободно.

– Ну, что там? – спросила стоявшая около люка Зойка, и тоже закашлялась, – вы что, весь бензин вылили?

– А чтобы наверняка, – отмахнулась я, – Ась, подкинь меня до издательства.

– Держи, – сунула мне формулу Ася.

– Что это? – заинтересовалась Зойка, и мы втроём склонились над листком, – если передать это тому, кто владеет косметическим концерном, на этом можно было сделать огромные деньги. Смотрите, Марго Миндалеева, наверное, автор открытия, – и я вздохнула.

– Из всех документов ты схватила именно этот, – сказала я Асе, и убрала листок в сумочку. Я ещё не знала, что с этим делать. Но одно я знала точно, что не смогу воспользоваться открытием несчастной, убитой Маргариты.

Интересно, у неё есть родственники?

Потом Ася отвезла меня в издательство, и укатила по делам, а я поднялась в холл редакции.

Риты на месте не было, наверное, опять пьёт кофе, и трескает пирожные.

– Ведьма явилась, – услышала я шипение за спиной, обернулась, и увидела шепчущихся Ренату и Кристину. Они тут же навесили на лица фальшивые улыбки, и подошли ко мне с какими-то бумагами.

– Нужна ваша подпись, Эвива Леонидовна, – сказала Кристина, подавая мне документы.

Я, взяв их, пошла в кабинет. Потянула на себя створку двери, и оторопела, увидев, что твориться в моём кабинете.

Всюду стояли вазы с алыми розами, пустым пространством был только проход к столу, но сам проход был засыпан лепестками алых роз. На столе стояли коробки с конфетами, пирожными, я узнала логотип на картонке, и даже торт. Огромная коробка стояла на стуле, а на столе их было штук тридцать, плюс две бутылки шампанского, и две бархатные коробочки, явно с украшениями.

И, кроме всего прочего, под потолком зависло огромное количество гелевых шариков в виде сердец. Алого цвета,

разумеется.

Озверел он, что ли?

– Рита! – закричала я не своим голосом, и через минуту послышался стук каблучков, и подбежала секретарша.

– Что-то случилось? – пролепетала она, и я, взглянув на неё, поняла, что не ошиблась, где она проводила время.

– Сотри шоколад с носа! – сердито воскликнула я, – и слушай меня внимательно! Чтобы, когда в следующий раз принесут посылку от адвоката Метельского, отсылала их назад! А, ещё лучше, скажи охране, чтобы курьеров не пропускали.

– Хорошо, – кивнула Рита, а я прошла в кабинет, поставила подписи, отдала местным фуриям документы, и села на стул, поставив торт на журнальный столик.

Но тут же некуда стало девать цветы со столика.

– Стойте! – крикнула я сотрудницам, и Кристина с Ренатой обернулись, а я сгребла целую охапку роз, и дала целую охапку одной, а потом другой.

– Зачем? – хмуро спросила Кристина.

– На спрос! – ухмыльнулась я, – мне их девать некуда! Поставьте на свой рабочий стол! Рита!

Так я раздала почти все цветы, оставив лишь малую толику на столе для красоты, а лепестки смела вечно ворчащая Анна Михайловна.

– На завод надо работать идти! – бурчала она, – около станка постоишь, попотеешь, мигом вся прыть любовная улетучится.

– Да ладно вам, – улыбнулась я.

– А мне-то что? – опёрлась о веник на длинной ручке уборщица, – я мужу не изменяла, мужа любила, детей исправно рожала, у станка стояла. А что ж я видела-то? Окромя грязных пелёнок и тюков с тряпьём? А, – махнула она рукой, – гуляй, девонька. Пока молодая, да красивая, – и она, подхватив ведро, выплыла из кабинета.