Текст книги "Ангел в террариуме (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Ясно, – нахохлилась я, – ладно, я сейчас Асе мозг начищу, – распрощалась с мужем, и набрала номер телефона сестры.

– Покричать решила? – вместо приветствия сказала Ася, – только имей в виду, это моя работа.

– Знаю, – сердито воскликнула я, – хорошую вы с матерью себе специализацию выбрали, всякую мразь оправдывать.

– Он не убивал эту девицу! – взвизгнула Ася, – да, он урод, моральный урод, а у меня комплексы, я защищаю всякую пакость.

– Что у тебя с гормонами, сестрёнка? – всерьёз забеспокоилась я.

– Фигня какая-то, – вздохнула она, – мне и гинеколог сказал, что у меня гормональный и нервный срыв.

– Он это определил, засунув тебе стёклышко? – фыркнула я.

– Вообще-то, дорогая моя, – менторским тоном начала Ася, – каждый врач должен быть не только специалистом выбранного им направления. Но и быть подкованным в общих чертах в других болезнях, не связанных с его специализацией, – отчеканила она, – а твой Макс? Он, хоть и работает в МВД, но у него за плечами первый мед, кроме академии МВД. И он сможет не только операцию сделать, но и укол поставить, и определить психическое состояние человека, и горло полечит, и в чужих анализах разберётся.

– Это да, – согласилась я, – но гормоны у тебя явно не в порядке, и нервный срыв на лицо. Успокойся.

– Легко сказать, – буркнула Ася, – у меня такое ощущение, что я главную женскую функцию перевыполнила.

– Ну, и чего? – засмеялась я, – у меня тоже дети есть, но я живу полной жизнью.

– Предлагаешь мне изменить Ренату? Только с кем? Я прочно в него влюблена.

– Вот дура! – засмеялась я, – даже не выдумывай! Ренат прикончит того, кто посмеет к тебе прикоснуться. Хочешь

неприятностей?

– А что делать? – тоскливо спросила Ася.

– Слушай, а давай съездим на горнолыжный курорт! Скажем, в июле в Австралию, там как раз зима, когда у нас лето. В Тредбо. На лыжах погоняем.

– Можно, – вяло отреагировала Аська, а я рассердилась.

– Ладно, – свирепо сказала я, – обещаю, я тебя встряхну. Так встряхну, что мало не покажется.

– Ты что задумала? – испугалась Ася.

– Не важно, – отмахнулась я, – а теперь рассказывай, что тебе Лазуретов поведал, а то придушу на месте.

– Посредством телефона это трудно сделать, – вздохнула Ася, – да тебе Макс, наверное, всё рассказал.

– Даша пропала, – мрачно воскликнула я.

– Ничего она не пропала, – возразила Ася, – в данный момент находится в Париже, на улице Фобур – Сент – Оноре. Почти центр.

– Офигеть! – взвизгнула я, – это он сказал?

– Это я сама выяснила, зная, что ты будешь звонить.

– Аська, ты золото! – простонала я, – всё, до связи, у меня

теперь Дарья на повестке дня, – я нажала на кнопку отбоя, встала с кровати, и, устроившись на балконе, позвонила Ренату, мужу Аси.

– Привет, лицо таджикской национальности, – весело воскликнула я, – как делишки?

– Отлично, – удивлённо протянул Ренат, – а что случилось?

– Твоя жена в депрессии! – рявкнула я, – вот что случилось!

– Да, я заметил, что она вялая, – вздохнул он, – но не думаю, что это так уж серьёзно. Перебесится.

– Нет, не перебесится, нужна встряска, – возразила я, – и потому

у меня есть идея, – и я рассказала ему о моей стычке с

Ларисой.

– И что? – не понял Ренат, – я знаю, что ты психопатка, но какое это отношение к моей жене имеет?

– А с такой, что в этот раз я нарежу Асю с Андреем, и отправлю Ларисе. Ей в отместку за перебитую посуду, а Асе для встряски.

– С ума сошла?! – вскрикнул Ренат, – чтобы она мне посуду перебила? Ты больная?

– На всю голову, – хихикнула я, – учти, выдашь меня, убью. Я всё равно поступлю по-своему, просто решила тебя предупредить, чтобы ты не подумал, что она реально тебе изменяет.

– Чёрт с тобой! Сестра моей жены – конченная психопатка! Хорошо, хоть предупредила! – буркнул он, и отключился.

А я сбегала в комнату за ноутбуком, сделала нарезку из фоток, и отправила Ларисе.

Понимаю, что поступаю подло, да и Асюта на уши встанет, но мне её психическое состояние важнее.

Я поёжилась, оглядела простирающийся пейзаж: серое, с низко нависшими тучами, небо, скелеты деревьев, и дождь, льющийся с неба бесконечным потоком.

Но моё внимание привлекло строение, больше напоминающее замок, во всяком случае, оно очень походило на замок.

Башни виднелись из-за деревьев, и были какого-то серого цвета, а меня разобрало любопытство.

Вернувшись в комнату, я переоделась в брюки и курточку.

Волосы стянула в хвост, который засунула в капюшон, и

спустилась вниз.

– Доброе утро, мадам, – попалась мне экономка Франсуаза, – скоро завтрак. Вам ничего не нужно?

– Нет, спасибо, – улыбнулась я, – я только на пробежку. Кстати, у вас есть овсяная каша?

– Конечно, – кивнула экономка, – мадам Кристин требует, чтобы ею кормили собак.

– Сварите мне на завтрак, – попросила я.

– Овсяную кашу? – удивилась Франсуаза, – но Алан жарит бекон, и делает омлет. А ещё булочки.

– Тогда попросите его сварить мне кашу, – сказала я, – а то я

сама отправлюсь варить, и вряд ли моей подруге это

понравится.

– Хорошо, мадам, – поджала губы экономка, а я, кивнув, выбежала на улицу.

Бегаю я легко, без напряга, икры давно не болят, и после спорта я чувствую себя увереннее.

Дождь продолжал хлестать, а я пробежала порядочно, пытаясь найти замок, и, поехав ногами, споткнулась, стала заваливаться, и с воплем:

– Мама! – покатилась вниз.

Наверное, мой крик был слышен за километр, я пыталась схватиться руками за кустарники, но они были настолько хлипкими, что ломались под руками.

И я приземлилась на землю, всю усыпанную прелыми, прошлогодними листьями.

– Мадам, что с вами? – услышала я, – вы живы?

Я со стоном села, пытаясь стереть грязь со своих розовых бридж, и белой курточки, но только усугубила ситуацию.

– Бедная мадам, – всплеснул маленькими, пухленькими ручками полный мужчина, – сидите, не двигайтесь, я сейчас вызову врачей.

– Не надо, – я со стоном встала на ноги, – я только бок немного ушибла. И голову, – я пощупала темечко, и залюбовалась звёздочками, скачущими перед глазами, – я в норме.

– Вы иностранка? – спросил мужчина, – русская?

– Да, – кивнула я, – а как вы догадались?

– Во-первых, акцент, он у вас сильный, а во-вторых, только русский человек откажется от медицинской помощи после такого полёта, – и мужчина улыбнулся, – разрешите представиться, Шарль Монтье.

– Очень приятно, Эвива Миленич, – ответила я, – я замок искала, и, кажется, нашла, – я залюбовалась величественным строением.

– Да, красивое здание, – кивнул Шарль, – старинное. Жаль, что его меркантильная хозяйка не хочет тут жить, или отдать государству. У нас уже большинство замков давно принадлежит стране, но некоторые всё же остались у частных владельцев. Это настоящая старина, а внутри, говорят, неописуемо красиво. Я сторож. Сижу около замка в будке, меня наняла его владелица. Неразумная особа.

– Почему неразумная? – заинтересовалась я.

– Потому что содержать такое здание дорого, и его следует отдать государству. Замок в прекрасном состоянии, он ещё веков двадцать простоит, и не дрогнет, умели раньше делать. Но нужен ремонт, уход за территорией, и на это можно заработать только посещениями туристов. Их тут сотни, некоторые даже сюда приезжают, потыкаются в закрытые ворота, и уедут.

Мы подошли вплотную к замку, вернее, к чугунным, ажурным

воротам. Мощь строения восхищала, и я горестно вздохнула:

– Что ж она не откроет его для посещений?

– Не хочет возиться, – пожал плечами Шарль, – хочет просто продать.

– Понятно, – кивнула я, – а она не оставляла номера своего телефона, на случай, если спросят?

– Оставляла, а что такое?

– Дайте мне номер, – попросила я, и, получив желаемое, попрощалась с милым Шарлем, и побежала назад.

На территории Кристины я остановилась, присела на лавочку, и набрала номер на мобильном.

Конечно, можно было бы позвонить из дома, но я не хотела, чтобы мой разговор услышали.

– Да, – ответили на том конце провода.

– Добрый день, – сказала я, – я по поводу продажи замка. Я хочу его купить.

– Слава Богу! – воскликнула девушка, – я давно хочу продать.

– Давайте встретимся сегодня у замка, – сказала я, – осмотрим его, и договоримся о цене.

– Я живу к северу от Парижа, – сказала девушка, – и вырваться смогу только завтра с утра. Вас это устроит? Скажем, часов в десять?

– Вполне, – согласилась я, попрощалась, забыв спросить её имя, отключилась, и набрала номер Димы.

– Как Париж, мой сладкий? – спросил он.

– Стоит пока, не разрушила, – не сдержалась я.

– Странно! – хохотнул Дима.

– Ты меня действительно любишь? – спросила я.

– О Господи! – вздохнул Дима, – что опять? Что ты натворила? Снова косяк с издательством?

– Да нет, ничего такого, – усмехнулась я, – как ты хорошо меня знаешь!

– Я знаю, если твой звонок начинается вопросом о любви, ты что-то натворила.

– Или чего-то хочу, – хмыкнула я, – чего-то, особо бредового.

– Куплю тебе всё, что хочешь, – заверил меня Дима.

– Даже средневековый замок? – спросила я, и на том конце провода повисло молчание.

– Ева, любовь моя, – закашлялся Дима, – ты там что, белены объелась? Зачем тебе замок?

– Я давно хотела купить особняк под Парижем. А тут увидела с Кристининого балкона башни, и сбегала посмотреть. Это красота неописуемая. Замок является исторической достопримечательностью, поэтому я буду обязана половину замка сделать музеем, или даже треть. Но зато Василинка будет всё лето проводить в лесопарковой зоне Парижа, а то в Москве летом не вздохнуть. Смесь вредных веществ в воздухе плавает. Пусть общается с Зойкиными Лаурой и Марселло, я им няню найму.

– Ох, умеешь ты уговорить, – вздохнул Дима, – но, по-моему, это твоя очередная фанаберия. Хочу замок, и всё тут!

– Да! Хочу замок! Фанаберия, завуалированная практицизмом! – призналась я, – и там виноградники есть.

– Ты-то что в этом понимаешь!? – взвыл Дима.

– Вот именно! – торжествующе воскликнула я, – вином займёшься ты!

– А это идея, – вздохнул Дима, немного придя в себя, – ладно,

малыш. Номер твоей кредитки я знаю, просто, как

договоришься, скинь мне по смс цену. Хорошо?

– Хорошо, – засмеялась я, довольная сверх всякой меры.

– А знаешь, – вдруг сказал Дима, – я вылечу к тебе, чтобы помочь с оформлением документов.

– Жду, – воскликнула я, – как прилетишь, позвони. Встречу, – и я отключилась.

Стараясь не попасться никому на глаза, я проскользнула к себе в спальню, и кинула в грязное бельё брюки и куртку.

Кроссовки туда же, зная, что горничная со всем разберётся, а сама встала под холодный душ.

Слегка освежив себя, почистила зубы, и, переодевшись в костюмчик, состоявший из узких, чёрных брючек, белой блузки, и укороченного жакетика с руками в три четверти, я спустилась вниз.

– Кристь, у тебя есть какая-нибудь машина, которую ты не водишь? – спросила я.

– Да есть одна, – ответила Кристина, – а зачем тебе?

– Хочу сама за руль сесть, – пояснила я, – не люблю ездить с водителем.

– Сейчас принесу, – сказала Кристина, и куда-то ушла, а ко мне подошла горничная, и поставила мне тарелку овсянки.

Каша оказалась щедро сдобрена изюмом и сухофруктами, а Генрих недоуменно покосился на мой завтрак.

– Зачем тебе этот лошадиный корм? – спросил он, уплетая яичницу с беконом, – тут такой омлет.

– Нет, на завтрак я ем только овсянку, – улыбнулась я, – предпочитаю здоровую пищу с утра. И булочки с кремом, – я взяла пару буше, и стала есть кашу.

– Держи, – вернулась Кристина, и положила на стол брелок, а я убрала его в карман, – я её приобрела, а ездить на ней не хочу. Чтобы не выделяться.

– Значит, так, – начал Генрих, – сегодня мы начинаем печатать тираж книги. У меня в компьютере ещё десяток рукописей, и всё надо перевести на русский. Потом на ярмарку писателей, а вечером презентация у одного прозаика, и нам надо там быть.

– Окей, – кивнула я, – только я сначала съезжу кое-куда. По делам надо. А это тебе, – я положила на стол рукопись.

– Какие у тебя здесь дела? – удивился Генрих.

– Есть кое-какие, – усмехнулась я, доела свой завтрак, взяла

сапожки, пальто, и спустилась в гараж.

Так, что тут у нас? Я оглядела пять машин, стоявших рядком, и цокнула языком. « Пежо », « Рено », « Ягуар », « Мерседес », и совершенно роскошная, чёрная « Ламборджини Дьяболо ».

Я щёлкнула брелоком, и обомлела, когда фарами мигнула...

« Ламборджини ».

Да, Кристя явно знала, что мне предложить, любительнице бешеной езды.

И я с удовольствием села в спорткар, и выехала на улицу.

– Как тебе авто? – крикнула Кристина, выйдя на крыльцо, – я на нём стесняюсь ездить, здесь не принято так выделяться.

– Знаю, – крикнула я в ответ, – но мне всё равно, – и, вдавив длинным носком туфли в педаль, я понеслась по улице.

Машина была умопомрачительная, из-под колёс летел гравий, шла она плавно, и я наслаждалась быстрой ездой, пока меня не остановил гаишник, или как это там называется. Патруль?

– Ваше удостоверение, гражданочка, – сказал мужчина в форме, и я отдала паспорт и права.

– Гражданка России? – спросил он.

– Да, – кивнула я, зная, что с жандармами лучше в трения не вступать. Это вам не наши гаишники, которым запросто можно сунуть взятку.

– Почему так гоняете? Вы знак видели?

– К сожалению, нет, – я покачала головой.

Страж порядка сделал мне первое предупреждение, и я полетела дальше, стараясь не нарушать правил. Но, скрывшись с глаз представителя власти, прибавила скорости.

Улица Фобур-Сент-Оноре была очень уютной, тихой, и, в тоже время, располагалась недалеко от главных бульваров.

Я заперла машину, и вошла в подъезд, где консьержем сидел негр.

– Добрый день, мадам, – улыбнулся он, – вы к кому?

– К Дарье Лазуретовой, – ответила я, и назвала номер квартиры.

– Извините, мадам, но мадемуазель Лазуретовой сейчас нет. Она вышла. Мне что-нибудь передать?

Не успела я ничего сказать, как открылась дверь, и в парадное вошла молоденькая девушка.

Больше двадцати я бы ей не дала.

Джинсы, курточка, длинные, каштановые волосы стянуты в

хвост, васильковые глаза и прелестное личико.

– А вот и мадемуазель! – воскликнул консьерж, – мадемуазель, к вам пришли, – и кивнул на меня.

– Добрый день, – прошелестела Даша, – чем могу помочь?

– Мне нужно с вами поговорить, – сказала я на французском, чтобы не спугнуть её. А то ещё убежит.

– Давайте поднимемся в квартиру, – предложила Даша, и первой шагнула в лифт.

Мы поднялись на последний этаж; там была всего одна квартира, и Даша отперла дверь.

Моему взору предстала уютная квартирка, вся уставленная цветущими розами в горшках, и картинами.

Около окна стоял мольберт, рядом были разбросаны кисти и краски, а на мольберте стояла недописанная картина.

Так сказать, живопись на пленере, вид из окна.

– Мило у вас тут, – отметила я, оглядываясь.

– Так вы по какому вопросу? – спросила Даша, сняв туфли, и сменив их на тапочки на небольшом каблучке.

– По поводу Виринеи Конфетиной, – сказала я, – помнишь

такую? – и пакет, из которого торчал багет хлеба, выпал у девушки из рук. Она побледнела до синевы.

– Кто вы? – пролепетала она, – что вам надо?

– Только поговорить, – сказала я, – не надо пугаться, я вам ничего плохого не сделаю. Мне просто нужно кое-что знать о Вире. Я ищу её убийцу.

– Что? – у Даши по щекам потекли слёзы, – так она убита? Папа сказал, что она убежала.

– Нет, её застрелили, – вздохнула я, а Даша упала на диван, и зарыдала.

– Зачем он так?! – затряслась она.

– Успокойся, успокойся, – я села около неё, – это не он. Это точно установлено.

– Точно? – Даша подняла на меня заплаканные глаза.

– Точно, – кивнула я, – правда, он меня пристрелить хотел, когда я пришла к нему со встречными вопросами. Но мой друг двинул ему так, что он долго потом в СИЗО в себя приходил.

– В СИЗО? – в ужасе воскликнула Даша.

– Его уже выпустили, – вздохнула я, – он признался, что ранил

её, но рана была несерьёзная. Кто-то стрелял в Виру, когда

она убежала, – и Даша села на диване.

– Кто-то нас закрыл, – сказала она, – Вира меня убить хотела, а потом приехал папа, надавал ей по щекам, полоснул ножом по животу... Вира бросилась бежать, выскочила из катакомб, но охранники побежали за ней. Она успела выскочить, а нам кто-то дверцу закрыл. Охранники отца вышибли её, а сверху оказалось дерево. Кто-то привалил бревно.

– Что тебе говорила Вира? – спросила я, – она тебе что-нибудь рассказывала? Предположительно, что стреляла женщина. Лесник рассказал, что видел в лесу девушку на лыжах, одетую в белое, словно специально сливающуюся с окружающей средой. У меня несколько выводов. Стреляла спортсменка, она попала с дальнего расстояния точно в голову, стоя на лыжах. И каталась она, по словам того же лесника, очень профессионально... – и я запнулась, задумавшись.

У меня было ощущение, что я что-то упустила, что-то недопоняла... Что-то мне не давало покоя.

– Она с какой-то женщиной ругалась, – сказала Даша, – я только слышала обрывок разговора...

Даша практически всё время была без сознания, Вира давала ей вдохнуть хлороформа.

Даша ни о чём не подозревала, когда к ней возле института подошла молодая, красивая блондинка с ясными, голубыми глазами.

– Привет, – сказала она, – меня Вира зовут.

– Даша, – недоуменно сказала девушка, и даже охнуть не успела, как Вира зажала ей рот платком.

Очнулась она в тёмном, сыром помещении, словно в камере, и пришла в ужас. Стала кричать, звать на помощь, и тут подошла Вира.

– Ну, что, очнулась? – прищурилась она.

– Зачем? – пролепетала Даша, – хочешь выкуп получить?

– Плевала я на деньги! – топнула каблуком Вира, – я мести хочу! Твой милый папочка обрюхатил мою мать, а потом, когда она умерла, рожая меня, сдал меня в интернат. Я все эти годы жила, думая, что найду родителей, а он, сволочь такая, пообещал, что прибьёт меня, если я буду вязаться.

Ненавижу его! Ненавижу тебя! Какого чёрта, а? Я ему что, не

дочь? – и Вира со злостью ударила обрезком трубы по

решётке.

– Ты моя сестра? – ахнула Даша.

– Да, сестричка, – скривилась Вира, – но в планах у меня пристрелить тебя. Я из-за него на зоне очутилась! Думаешь, это приятно, услышать от родного отца, что я ему не нужна. Даже имя мне дал, Виринея, чтобы озлобленные интернатовцы поизощрённее дразнили. Решил пошутить! Шутник хренов! Если бы он принял меня в семью, ничего бы не было! Ни зоны, куда я попала за мошенничество, ни интерната. Не захотел двух дочерей, так ни одной не будет!

– Что ты такое говоришь? – пролепетала Даша, – может, у него были на то другие, более благородные причины.

– Ха! – фыркнула Вира, – крошка, я его первенец, и всю генетику тяну. Ты – просто спокойная девочка, а я его достойное продолжение. По нашему папочке-мафиози тюрьма плачет. Знаешь, как он бизнес сколачивал?

– Нет, – мотнула головой Даша.

– Как и все в девяностые, с автоматом по улице бегал.

У Даши от ужаса закружилась голова.

Она сжала пальцами виски, и уставилась в одну точку, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Что, хреново? – ухмыльнулась Вира, – ничего, посиди тут. Хороша же ты будешь, сестрёнка, когда ты тут копыта откинешь после голодовки.

– Не делай этого! – закричала Даша, – не надо! Я-то в чём виновата?

– В том, что на свет родилась! – выпалила Вира, и ушла, стуча каблуками о каменный пол.

Даша и не помнила, сколько она пробыла в помещении. Ей казалось, что прошла целая вечность.

Вира изредка приходила, заглядывала к ней, и уходила.

Но в какой-то момент она очнулась, увидела, что дверь открыта, и слышны приглушённые голоса.

Она осторожно, взяв сапожки в руки, вышла из клетки, и, пошатываясь, и держась за стенку, медленно пошла на голос.

– Убирайся отсюда, дура! – услышала она резкий, женский голос, – и сестру свою убери! Ненормальная!

– А не пошла бы ты? – воскликнула Вира, – ты знаешь, что мне нужно. Я молчать не стану.

– Не учит тебя жизнь, – зловеще проговорила женщина, – развела тут вакханалию. Ты ведь знаешь, дорогуша, как я расправляюсь со свидетелями, а ты лезешь, куда не просят. За то, что дала мне новую жизнь, спасибо. А то я не знала, как избавиться от семьи. Зато теперь я свободна ото всех условностей. А теперь вали, разбирайся с сестрой. Труп помогу тебе вынести.

Даша, запаниковав, бросилась по коридору, и упёрлась в люк. Ей повезло, лаз был открыт, она выбралась, и побежала в лес...

– Ты разглядела женщину? – спросила я.

– Да, – кивнула Даша, села, спустив ноги, и вздохнула, – кофе хотите?

– Спасибо, не откажусь, – и Даша вынула из ящичка большую

турку, кофемолку, и сварила кофе, добавив туда капельку корицы.

– Угощайтесь, – она вынула шоколадные конфеты и сливки.

– И Вира тебя нашла? – уточнила я.

– Да, – тихо вздохнула Даша, – по следам на снегу. Пока лесник

спал, она вошла туда, связала мне руки и ноги, и какой-то мужик вынес меня на руках.

– Она тебя ранила?

– Да, руку немного повредила, – кивнула Даша, – когда мне руки связывала. Она верёвку перекрутила, и стала перерезать её, но случайно по вене попала. Кровь полилась ручьями.

– Теперь ясно, почему во дворе была кровь, – кивнула я, – а потом приехал твой отец, и Вира убежала?

– Да, – кивнула Даша, – правда, он сначала стрелять начал, Вира тоже, а потом кинулась на него с ножом. В этой потасовке она поранилась, и убежала. Куда тот мужик исчез, я не знаю. Просто ушёл, когда они меня обратно перетащили. Единственное, что я запомнила, это кольцо, печатка, чёрным камнем буква « Л » сделана. На мужчине было это кольцо.

Даша замолчала, и в этот момент в квартире раздался звонок.

– Я сейчас, – Даша выскочила из кухни, а я взяла ещё одну конфету, которой чуть не подавилась, когда увидела Дмитрия Михайловича собственной персоной.

– Какого чёрта? – хрипло сказал он, испепеляя меня взглядом, – что вы тут забыли?

– А что, подписка о невыезде для вас пустой звук? – прищурилась я, – не обращаете внимания на такие мелочи?

– Как ты тут оказалась?! – взвыл Лазуретов, – ну, всё! Ты меня достала! – его лицо пошло багровыми пятнами.

– Что – прямо при дочери пристрелите? – фыркнула я, и покосилась на бледную Дашу.

Лазуретов прищурился, схватил со стола тарелку, и шарахнул ею о стену.

– Скажи спасибо, что ты любовница Димки Северского, а то я бы тебе сейчас шейные позвонки сместил! Глупая курица!

– Какой вы галантный, однако! – не удержалась я, – а причём тут Северский? Помнится, вы были не особо рады, когда он на вас приёмы карате отработал.

– Насколько я знаю, он из-за тебя любого в нокаут отправит, – прошипел Дмитрий Михайлович, – ведьма! Манипуляторша!

– Уж какая есть, – я развела руками, и хлебнула кофе, – слушайте, чего вы так беситесь? Хлебните литр валерьянки, и уймитесь!

– Сейчас ты у меня уймёшься! Идиотка! Хватит лезть, куда не

следует!

– Дмитрий Михайлович, в чём дело? – прищурилась я, – я всего лишь допрашиваю вашу дочь, чтобы понять, кто убийца. Из-за чего вы злитесь? А? Всем и так известно, что вы к этому руку не прикладывали. Так... – я задумалась, – вы что-то знаете?

– Что я могу знать? – прошипел Лазуретов.

– Не держите меня за дуру, – прищурилась я, и со звоном поставила чашку на блюдце, – вы ведёте себя так, будто в самом деле виноваты, а на самом деле вы тут ни с какого бока припёка. И, когда мы с Димкой ввалились в ваш офис, вы стали орать, ругаться, с Димкой пообещали все контракты разорвать, а теперь говорите, что только из-за него меня не прибьёте. По-моему, это был лишь спектакль, вы отвлекали внимание правоохранительных органов на себя. При этом вы знали, что не виновны, и потому не боялись, что вас посадят. Хороший адвокат от такого обвинения и камня не оставит, что и произошло. А теперь, увидев меня здесь, вы поняли, что я не угомонилась, и продолжаю расследование, рассвирепели. Вы что-то знаете, – я встала со стула, – сейчас же звоню Максу, пусть опять берёт вас, и начинает раскалывать.

– А ну сядь! – рявкнул Лазуретов, схватил меня за локоть, и толкнул на стул, – Даш, налей нам кофе, – и повернулся ко мне, – ты хоть понимаешь, во что лезешь? То, что спрятано в этих катакомбах, страшно, и туда лучше нос не совать.

– Я знаю, – кивнула я, – мне известно, что там хранятся разработки старого НИИ.

– О Господи! – вздохнул Лазуретов, – уже докопалась! К твоему сведению, человек, который хотел их разоблачить, погиб.

– Это вы о ком? – прищурилась я, – насколько я знаю, там был человек, красивая женщина по имени Маргарита, и её изнасиловали и убили.

– Как – изнасиловали? – брови Лазуретова поползли вверх, – не было никакого изнасилования! Кто вам такое сказал?

– Следователи сказали, – ответила я, – так в деле написано.

– Вот сучка! – Дмитрий Михайлович вынул сигареты, и щёлкнул зажигалкой, а потом протянул открытую пачку мне, – будешь? – и я взяла сигарету, а он дал мне прикурить.

– Понимаешь, – начал он, – Марго – любовь всей моей жизни. Мы дружили с раннего детства, хотели пожениться, а её родители-дипломаты посчитали, что я, хулиган, недостойная партия для их дочери. Жизнь раскидала нас, Маргариту увезли стажироваться в Америку, а я попал на зону. Но никого и никогда я так не любил, как её, даже женился по расчёту, но только ничего из этого брака не вышло. Александра родила мне двух сыновей, а потом она ушла к другому, а я опять женился. С Владой мы до сих пор вместе, но так уж получилось, что я чуть не бросил жену и дочь. Но Влада простила меня за это, она знает, что было, – он затянулся сигаретой, а я смахнула пепел.

– Почему вы говорите, что Маргарита не была изнасилована? – напирала я.

– Потому что, там, в архиве, мы с ней были близки, – вздохнул он, – она мне позвонила, попросила прийти, и рассказала весь этот ужас. Она стала рыдать у меня на шее, и, так уж получилось, мы опробовали там на прочность стол. До сих пор помню, я уже хотел выйти из архива, как по полу покатилось кольцо. Печатка, я поднял её, и разглядел.

Тёмным камнем, скорее всего, опалом, буква « Л » выложена. Марго увидела, и сказала, что отдаст, что знает, чьё оно. А я позвонил знакомому прокурору, и Марго настояла, чтобы я вышел его встретить, а, когда мы поднялись наверх, то увидели толпу народа, и Марго, мёртвую. Я думал, что сам умру, а Павел начал разбирательство.

– И что узнали? – я не сводила с него глаз.

– В том-то и дело, что ему крылья в полёте обрезали, – вздохнул Лазуретов, – но самое главное впереди. Я знаю, кто за этим стоит.

– Как? – оторопела я, – и вы молчали?

– А вы бы помчались в милицию, если бы вам ультиматум поставили, жизнь дочери, или справедливость? – прищурился он, – а справедливости-то всё равно не добьёшься!

– Кто? – вскричала я, – кто за всем этим стоит?

– Некто Арина Меньшова, – вздохнул он, – но, к счастью, в прошлом году она умерла. Спилась. У неё семья распалась, она стала хлебать коньяк бутылками, и подожгла себя, а её дочь, Таня, чуть с ума не сошла.

Я залпом выпила новую порцию кофе, и в ужасе уставилась на него. Я мгновенно всё поняла.

– Кстати, дорогуша, – посмотрела я на Дашу, – не дури мне голову, я знаю, что ты приходила к Вире.

– Что? – оторопел Дмитрий Михайлович, – но зачем?

– Да с чего вы это взяли? – девушка сжалась, – я её даже не знаю.

– Свидетель есть, – улыбнулась я, – тебя видела Рина Листопадова, подруга Виры.

– Да я просто, – вздохнула Даша, и посмотрела на отца, – я слышала ваш с ней разговор, и решила с ней подружиться. А она меня чуть с лестницы не спустила.

– Глупая была затея, – улыбнулась я, – но, боюсь, вам обоим придётся вернуться в Россию, чтобы раз и навсегда расставить все точки над « и ». А там делайте, что хотите.

– Подожди, – воскликнул Дмитрий Михайлович, – я не знаю, что поняла ты, но лично я ничего не понял.

– На общем совете всё расскажу, – улыбнулась я, и добавила, вставая, – когда все преступники будут арестованы.

... – Викуля, ты сумасшедшая! – вскричала Кристина, когда мадам Бланш принесла очередную коробку из подсобки, – на кой ляд тебе столько фарфора? Мариновать на зиму? Ты же

пол багажного отделения самолёта займёшь!

– Плевать! – отмахнулась я, – мне дома всю посуду перебили, и

теперь я хочу оторваться.

– Макс ошалеет, когда увидит, – хихикнула Мила.

– Пусть, – фыркнула я, – у меня на повестке дня ещё статуэтки, хрусталь, и модные новинки одежды.

Замок я оглядела в тот же день. Прилетел Дима, и мы вместе отправились осматривать эту роскошь. Он на месте договорился о цене, а хозяйка была счастлива, что избавилась от недвижимости.

– Я сам всё оформлю, – сказал Дима, – тебе надо только договориться с зодчими, ну, и ещё масса нюансов, чтобы вступить во владение. Думаю, к лету ты станешь полноправной хозяйкой, и к осени закончим ремонт.

Я была довольна сверх всякой меры своим приобретением, но вот Кристе, Миле, Генриху и Арману я не сказала, что приобрела замок.

Ни к чему их раньше времени нервировать.

Утро началось сумбурно.

Меня, как всегда, разбудили мопсы, и я, приняв душ, и надев бархатные брюки капри шароварного типа, ярко-жёлтого цвета. Красную водолазку, оранжевый жакет с чёрным кружевом. И замшевые сапожки на высоченной шпильке красного цвета, и спустилась в столовую.

– Какая ты яркая! – невольно восхитилась Кристя, и обратилась к Генриху, – ну, как ваши писатели?

– Замечательно, – улыбнулся он, – через недельку мы опять прикатим, нужно автограф-сессию и презентацию книги устраивать.

– Жду, жду, – закивала Кристя, и они с Арманом поехали провожать нас в аэропорт.

В зале я отвела Кристю в сторону, и спросила:

– Что произошло? Я о Поле.

– Сердце слабое, – зашептала Кристя, – у него же три инфаркта было, а мне секса надо. Ему я сказала, что у меня низкий сексуальный аппетит, что предпочитаю расслабляться в ванне с ароматическими маслами и свечами, а сама с Арманом кувыркалась. Но одна сучка Полю стуканула, и тот застал нас. Обширный инфаркт.

– Капец! – высказалась я.

– Вот-вот, – горько вздохнула Кристина, – как мужчину я люблю,

конечно, Армана, но Поля я уважала, и разводиться не планировала. Жаклин думала, что он со мной разведётся и

всего лишит, а он умер. Она теперь бесится, а я её выгнала из дома.

– Кто она? – вздохнула я.

– Племянница Поля, – ответила Кристина, – я пришлю тебе приглашение на свадьбу. Мы с Арманом женимся в октябре.

– Быстро вы, – протянула я.

– А он сразу, как только узнал, сделал мне предложение, – сказала Кристя, и показала руку, – и кольцо подарил.

– Красивый бриллиант, – улыбнулась я, разглядывай крупный, дымчатый камень.

– Знаешь, – вдруг сказала Кристя, – по-моему, ты ошиблась!

– В чём? – не поняла я.

– Макс тебе не пара, – вздохнула она, – он мне, конечно, очень понравился, но я за Димку.

– Да почему вы вдруг встали на его сторону? – зашипела я, -

раньше вы все его недолюбливали, а теперь горой стоите.

– Димка сильный, властный мужчина, – вздохнула Кристина, – и он действительно любит тебя. Такие чувства дорогого стоят.

В этот момент объявили посадку на Москву, и я, обняв подружку, пошла к паспортному контролю.