Текст книги "Ангел в террариуме (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Но, не успела я высказать Максу всё, что о нём думаю, как в палату ворвалась Лариса Сатаневич.

– Ах, ты проститутка! – заорала она, – шалава! Думаешь, если по телеку мордой светишь, я тебе в табло не заеду?

– Лара! – воскликнул ошеломлённый Андрей.

– А ты заткнись! Кобель! – Лариса выхватила из сумочки сковородку, и огрела ею супруга по голове.

Я тихо ахнула, Макс чуть с койки не свалился, а Андрей осел на пол.

– Лариса! Что ты делаешь?! – вскричал генерал, и вцепился в сковородку с другой стороны, – перестань! Ты же его убьёшь!

– Убью! – кричала Лариса, – и любовницу его убью! Мерзавцы! Устроили в МВД « Бристоль »! Ничего! Сейчас я ей все патлы повыдёргиваю! Сучка! Мужей из приличных семей уводит!

– Это где тут приличная семья? – хрюкнула я, – с такой коровой, как ты, только и создавать приличные семьи!

Лариса пошла пятнами, у генерала дёрнулся кадык, он рванул на себя сковородку, и в этот момент в палату влетели взъерошенные Нина и Семен.

Мне сразу как-то неуютно стало.

– Это пипец! – по-детски взвизгнула Нина.

– Что опять? – взвыл генерал, пытаясь удержать Ларису, готовую меня уже на куски разорвать.

– Короче, – Нина перешла на жаргон, – у нас в морге мумия!

– Зелёная! – добавил Семен, и Лариса и генерал синхронно выпустили сковородку, которая приземлилась на голову, было, пришедшему в чувство, Андрею. И тот опять отключился.

– Вы, братцы, что, чокнулись? – не сводил глаз со своих патологоанатомов Матвей Григорьевич, – по-моему, вы доработались! В отпуск обоим срочно пора!

– Это не нам в отпуск пора, – процедил Семен, – а супруге

Макса к психиатору! Впрочем, её можно понять. Но её фантазия переходит все границы.

– С этого момента поподробнее, – нехорошим тоном проговорил генерал.

– А поподробнее вам Лариса расскажет, – кивнул Семен на мадам нечисть, – началось всё с того, что она на ровном месте приревновала Андрея к Вике, а потом Вика стала мстить Андрею за его шутки. Портить им отношения в семье. Макс, какого чёрта? Почему ты не сказал жене, что Панкратова тебе по барабану?

– А я и не рассматривал эту блондинку в качестве девушки, – пожал плечами мой супруг, чем меня бесконечно обрадовал, – да, она постоянно приносит пирожки, правда, последнее время это стало меня раздражать. Очень ответственно подходит к делу, но моё сердце занято Викой. Варваре в нём просто нет места. А в чём, собственно, дело?

– А дело в том, – вклинилась Нина, – что всё МВД обсуждает,

клюнешь ли ты на Варвару, и даже ставки делают. Всё отделение шумит!

– Как? – оторопел Макс, и потрогал свою опухшую шею, – я ничего не замечал! Что, вообще, за хрень?

– Эта хрень, Максим Иванович, – покачала головой Нина, – дошла до вашей супруги, и она стала мстить. А вы, – кивнула она Ларисе, – в следующий раз головой думайте!

– Это ж надо было додуматься, – воскликнул Семен, – родную дочь к другу своего мужа подталкивать.

– Макс гораздо младше Андрея, – пожала плечами Лариса, – а Варечка давно влюблена в Макса. Она порядочная, невинная девушка, а не проститутка, меняющая мужей и любовников, – покосилась она на меня.

– Слушайте меня внимательно! – рявкнула я, – мне ваш муж нужен, как рыбке зонтик! Я просто пытаюсь из него информацию о преступлениях выудить, потому что частным сыском занимаюсь, а он ругается. Что вы, в самом деле!

– Так я и поверила! – рявкнула Лариса, – ты самая беспардонная особа, каких только видел свет!

– Ничего, – ухмыльнулась я, – теперь у вас надолго пропадёт желание меня доставать!

– Точно! – вдруг заулыбалась Нина, – нам Машка, ассистентка,

на встречу выскочила, и в ужасе заорала, что у нас в морге зомби. Что кто-то колотится в ящике для трупов. Открываем, а там мумия. Мы Варвару от бинтов освободили, а она вся зелёнкой измазанная, голая. Лицо, тело, волосы... вся зелёная. Она сейчас здесь, в больнице, в неврологическом отделении.

– Обязательно навещу её, – хмыкнула я, – и киви принесу! Чтобы колористика была полной!

– Моё терпение лопнуло! – заявила Лариса, испепеляя меня взглядом, и с воплем команчей пошла на меня в атаку.

Я едва успела отскочить за широкую спину Димы, а он, в свою очередь, сильно накренившись от напора Ларисы, отшвырнул её на кровать.

Многокилограммовая туша обрушилась на койку, а та, не выдержав напора, развалилась прямо под Ларисой, и женщина оказалась на полу.

А я пулей вылетела из палаты, и понеслась долой с места происшествия. А Дима за мной.

Мы прыгнули в его джип, и он помчал в посёлок.

– Молодец! – хмыкнул он, – ничего не скажешь!

– И не надо ничего говорить! – сердито воскликнула я, – слышать ничего не желаю! Сама виновата! Блин! Панкратова что, дочь Андрея? – и Дима сдавленно фыркнул.

– Молчать! – прикрикнула я, и набрала номер Макса.

– Что, сбежала с места происшествия и звонишь? – хмыкнул он.

– Любопытство – не порок! – ухмыльнулась я, – кстати, Варя что, дочь Андрея?

– Нет, – засмеялся Макс, – она его падчерица. Лару когда-то уже бросили, вот она и нервничает. Родила Андрюхе ещё одну дочку, Диану, а сына уже не может. Слушай, перестань ты её дёргать! Что она тебе сделала?

– Ровным счётом ничего, – вздохнула я, – просто она – баба с комплексами и недальновидностью. Не видит и не понимает ничего дальше собственного носа. Что это она сына родить не может? Пусть похудеет, и рожает! Нашла себе проблему! Всё! Отдыхай! Что ни делается, всё к лучшему! Поспишь недельку!

– Ага! Сейчас! – фыркнул Макс, – я уже пришёл в себя, и утром еду твоего Лазуретова допрашивать.

– Делать тебе нечего!

– Это тебе делать нечего, постоянно мне докуку подкидываешь.

Ладно, мне ещё на процедуры сходить. Кстати, я ключи от машины куда-то задевал.

– Давай, ищи, – усмехнулась я, и отключилась, – отвезёшь меня в аэропорт? – посмотрела я на Диму.

– Конечно, само собой, – улыбнулся он, и дому мы доехали благополучно, правда, пока Дима не заметил некий диссонанс на дороге.

– По-моему, за нами едет машина твоего супруга, – сказал он.

– Отстань с глупостями! – отмахнулась я, – Макс лежит с отёком шеи в больнице, а ключи от машины куда-то задевал, – и мы въехали в посёлок.

– Я только соберусь, потом выпьем кофе, и поедем, – сказала я, выбираясь из машины, и мы вошли в дом.

– Как там Макс? – выбежала Анфиса Сергеевна, одетая в пальто, – я уже собиралась твою « Мазератти » оседлать.

– Всё в порядке, раздевайтесь, – улыбнулась я, – Макс в норме,

уже в бой рвётся. Я его пирогами с садовой земляникой

накормила!

– Вика! – всплеснула руками Анфиса Сергеевна, – ему нельзя землянику! Ни в коем случае!

– Теперь знаю, – вздохнула я, – у нас есть что-нибудь съестное?

– Эклеры будешь? – сняла пальто Анфиса Сергеевна.

– Конечно, буду, – обрадовалась я, – и кофе.

– Пойдёмте, молодой человек, – кивнула она Диме, – сделаю тебе

бутерброд с аджикой.

– Спасибо, не откажусь, – ответил Дима, и пошёл за ней, а я, скинув сапожки, побежала в комнату.

Я, конечно, пройдусь с Кристинкой по парижским бутикам, и накуплю всякой красоты, но одежда мне всё равно нужна.

Вот это чёрное платье миди, коктейльное, подойдёт. Оно скромное, и элегантное. Так, красное, фиолетовое, и достаточно, теперь туфли, дамские сумочки... Пару деловых костюмов...

Закинув вещи в клетчатый чемоданчик, я взяла в кабинете бумаги, и потрепала Манечку по шёрстке.

Кошка муркнула, остальные тоже потянулись ко мне, и я, погладив всех, и, сложив бумаги и ноутбук в сумку, пошла на кухню, где Дима в это время уплетал острые бутерброды.

Анфиса Сергеевна готовит бутерброды не хуже, чем датский

шеф-повар. Бутерброд – это национальное блюдо Дании, и хлеба там грамм, а начинки гора. Поэтому их порой приходится есть ножом и вилкой.

А я налила себе в чашку кофе, и взяла домашние эклеры.

– Я сейчас улетаю, дела в Париже, – сказала я, хлебнув кофе, – с Максом полный порядок.

– Да, Генрих уже звонил, – кивнула Анфиса Сергеевна, – просил передать, чтобы ты не забыла о поездке.

– Забудешь тут!

– Всем привет! – услышали мы громкое, – Ирка, дура, повесь пальто. Где моя дочь? – и маменька вбежала на кухню, – а, ты тут. Ты мне срочно нужна!

– Зачем? – спросила я, пригубив кофе.

– У меня освободилось место в магазине, и я хочу предложить тебе поставить там филиал твоего итальянского комплекса. Что скажешь?

– Идея, вообщем, неплохая, – задумалась я.

– Да, – кивнул Дима, одновременно поглощая бутерброд, – это интересная мысль. Ведь у вас там и раньше было кафе, Марьяна Георгиевна?

– Да, но его владелец закрыл свой бизнес, и уехал, – ответила маменька, наливая себе кофе, – он оставил там всё, столики, стулья, оборудование. Остаётся только народ нанять.

– А захочет ли он отдать оборудование? – засомневалась я, – или он тебе его продал?

– Оставил в качестве компенсации за аренду, мы с ним обо всём заранее договорились. Так как?

– Да я не против, – улыбнулась я, – кафе с итальянскими десертами, впрочем, можно и пиццу с макаронами подавать. Отличная мысль. Я сейчас улетаю в Париж, но заодно пройдусь по вакансиям итальянских кондитеров.

– Значит, замётано, – обрадовалась маман, и в этот момент мы услышали дикий грохот, и крик.

– Немедленно уходите! – вскричала Ирочка, – я сейчас милицию вызову! Это взлом!

– Я тебе сейчас устрою взлом! – и у меня волосы на голове зашевелились, потому что это был голос Ларисы Сатаневич, – где твоя хозяйка?

– Она давно уехала, – воскликнула Ира, – в Париж улетела!

Вернётся нескоро!

– А ну не ври! Я за ней следила на машине её мужа! Выходи, шалава! – и через минуту Лариса ворвалась на кухню, – значит, кофий попиваешь? – упёрла она руки в то место, где у людей обычно бывает талия, – порезвилась с моим мужем, потом дочку мою в ящике морга заперла, а теперь пирожные лопает!

– С точностью наоборот, – иезуитски улыбнулась я, откусив от эклера, – сначала заперла, а потом пошутила. И с вашим мужем я никогда не спала, свой есть. А вы не подсовывайте свою дочурку замужним мужчинам! Ладно, Макс устойчивым оказался, в меня влюбленным по уши. А то, если б изменил, я бы с вашей Варвары скальп сняла, голову обоим проломила бы сковородкой. Со мной лучше не связываться!

– Думаешь, что ты такая уж краса несказанная? – прищурилась Лариса.

– Мне некогда об этом думать, – ухмыльнулась я, и кивнула на букеты вокруг, – меня мужчины в этом заверяют.

– Ах, мужчины заверяют! – побагровела Лариса, схватила вазу с розами, и стеклянный сосуд с колючими стеблями полетел в меня.

Взвизгнув, я едва успела пригнуться, и ваза угодила прямо в шкафчик с посудой. Стеклянные дверцы, посуда, стоявшая внутри, всё это окатило нас дождём осколков.

К счастью, только окатило, и, в основном керамикой, не принеся вреда.

– А ну прекрати оскорблять мою дочь! – заорала маменька, и с чувством плеснула ей в лицо кофе, – и, тем более, руки распускать! Корова эфиопская!

– Да ты, мымра крашеная, совсем офигела! – взвыла Лариса, и схватила маменьку за волосы.

Вот тут я не выдержала, и вылила Сатаневич на голову кастрюлю позавчерашнего борща, который терпеть не могу.

Ничего, пусть Иван Николаевич рыбный суп ест!

Рыба постнее, чем борщ на свинине.

Лариса поехала ногами на варёной капусте, выпустила маменьку, и, проехав, как на коньках, впечаталась носом в шкаф.

– Шалава! Проститутка! Подстилка! – кричала Лариса, и стала

метать в меня посуду, я опрометью кинулась в гостиную, она

за мной, Дима за ней.

Анфиса Сергеевна в ужасе стояла, приложив руки к груди, маменька орала, используя самые необычные обороты речи, а Дима попытался скрутить Ларису.

Но не тут-то было!

Когда он уже почти остановил её, в руках женщины оказался пистолет, сильно подозреваю, что табельное Андрея, и она пальнула сначала в потолок, а потом в бар.

Я с визгом прыгнула за барную стойку, чувствуя, как мне за шею течёт коллекционный коньяк, и тут мне на помощь пришли кошки.

Манька кинулась на голову Ларисы, та опять выстрелила,

Маус, вспрыгнув на гардину, тоже сиганул на женщину.

У Кляксича подобный фокус не прошёл, он когтями проехался по занавескам, превратив их в лапшу, а пекинесиха и мопс сделали дружный подкат, и женщина оказалась на полу, плюс ко всему, прибежали Жека, полуалабай, и Камилла, пудель.

Обе угрожающе зарычали, и Дима, перегнувшись через стойку, воскликнул:

– Выбирайся, она обездвижена, – и я, поднявшись, увидела, что собаки держат Ларису в тисках.

– Развела бешеный зоосад! – прошипела она, – перестрелять этих уродов! Первым этого, складчатого, – кивнула она на Себастьяна, а мопс жалобно заскулил.

– Мои собаки очень умные! – рявкнула я, – свою хозяйку защищают!

– Всем стоять на своих местах! – вбежали десантники, и милиция.

– Господи! – воскликнул молоденький участковый, – что тут у вас произошло?

– Просто заходил Тимошка, поиграли мы немножко, – язвительно фыркнула я, вспомнив фразу из мультика, – заберите эту нарушительницу, – кивнула я на Ларису, – если можно, на пятнадцать суток.

– Протокол надо составить.

– Мне некогда, – вздохнула я, – Париж ждёт!

– Это долго не займёт, – воскликнул участковый, оглядывая царящий бедлам, – так, я смотрю, тут оружие. Нападение с применением огнестрельного. Это уже срок.

– Какой ещё срок? – посерела Лариса, – за что? За эту курву? – кивнула она на меня, – она, значит, моего мужа отбивает, а мне срок? Да что ж это такое в стране делается!

– Спокойно, гражданочка, – воскликнул участковый, – а что вы хотели? Врываетесь в дом, размахиваете оружием, пытаетесь пристрелить любовницу мужа...

– Да не любовница я её мужа! – взвыла я, – и никогда ею не была!

– Сука! – рявкнула Лариса, а я посмотрела на участкового:

– Слушайте, оформите всё без оружия. Просто хулиганство на почве ревности, и две недели в камере.

– Не смей меня жалеть! – заорала Лариса, – слышишь? Решила меня унизить своей жалостью? – а я захлопала ресницами.

Унизить жалостью?! Ну, не дура ли?

– Унизить жалостью? – переспросила я, – первый раз слышу, что жалость унижает! Жалость возвышает! И это в том случае, если человек способен пересмотреть свои приоритеты!

– А если не способен? – заинтересовался участковый.

– Тогда он просто дурак! – улыбнулась я.

Лариса затопала ногами, и стала материться. Я демонстративно зажала уши, и конвой запихнул склочную бабу в машину.

Участковый оформил протокол, правда, хотел забрать оружие, но я не дала.

– Вот это уже вообще! – воскликнул участковый, – я обязан его изъять! Если я его не оформил по бумагам, это ещё не означает, что я должен оставить « палёное », неоформленное оружие частному лицу!

– Это оружие принадлежит её мужу, – пояснила я, – и, если вы его заберёте, у Андрея « лычки » полетят! Он коллега моего мужа, капитана МВД, старлей. А оружие табельное.

– Куда ж он смотрит? Табельное – это не шутки, его надо держать при себе.

– Да она его сковородкой огрела, – отмахнулась я, – и, пока он без чувств валялся, схватила пистолет мужа, машину моего мужа, и за мной.

– Вы вообще уверены, что не хотите её сажать? – усомнился участковый, – может, переоформить бумаги, пока не поздно?

– Не надо, – отмахнулась я, – иначе я буду чувствовать себя последней дрянью. Я просто провоцировала её похудеть, действуя на нервы, и заодно её мужу мстила. А в результате довела её до нервного срыва...

... Потом Дима отвёз меня в аэропорт, и уехал по своим делам...

– Подумай о приятном! Легко сказать! – и я откинулась на спинку, – девушка, а у вас конфеты есть шоколадные? – спросила я стюардессу.

– Конечно, есть, – кивнула она, – какие предпочитаете? Белый, тёмный или молочный шоколад?

– Белый, и чёрный с острой, сливочной начинкой.

– Сейчас принесу, – кивнула стюардесса, и через две минуты вернулась с двумя коробками, и я отправила в рот шоколадку.

– Буду нервы хоть этим успокаивать, – вздохнула я, – девушка, принесите мне ещё винограда. Чёрного и кислого.

Остаток полёта я усиленно работала челюстями, и, когда объявили посадку, вздохнула с облегчением.

Ну, не люблю я самолёты!

В Париже лил проливной дождь.

Но мы были предупреждены. Я, собираясь дома, заглянула в Интернет, и, узнав прогноз погоды, положила себе в сумку плащ, что тут же посоветовала Миле и Генриху.

И, когда мы прошли таможню, то увидели Кристину и Армана. Последний не только наш инвестор, но и любовник Кристины. Именно она нас свела какие-то время назад, когда нам позарез нужен был инвестор.

Арман – очень богатый человек, со связями, и для нас он просто находка.

– Добрый вечер, моя красавица, – воскликнул Арман, и галантно поцеловал мне руку.

– И вам не хворать, – не поддержала я французской речи, переходя на английский.

– Не желаю слышать этот язык! – возмущённо воскликнул Арман, – Эвива! Вы идёте путём наименьшего сопротивления! Вам легче говорить на английском, но ведь будет проще, если вы выучите французский.

– Хорошо! – фыркнула я, – поговорим на смеси французского и испанского. Потому что у меня уже каша в голове от двух изучаемых языков.

– Эта, – ткнула в меня пальцем Кристина, – никогда не идёт по

пути наименьшего сопротивления. Видишь, сразу два языка учит.

– Да, и в голове каша, – кивнул Арман, – мы будем говорить только на французском. Я буду вас учить.

– И я! – весело воскликнула Кристина.

– Вот свалились на мою голову! – сердито сказала я, и впятером мы сели в « Пежо » Кристины.

Вдалеке светилась огнями Эйфелева башня, а по окнам машины текли струйки дождя.

Я как-то сразу успокоилась.

Надеюсь, Макс мне по приезду всё расскажет. Интересно, а Марфу-то он за что? Что сделала или услышала зечка?

– Эй, ты меня слышала? – донеслось до меня, и я очнулась.

– Что такое?

– Очнись, ты в Париже, – засмеялась Кристина, и погрустнела, – Вик, у меня Поль умер.

– Как? – ахнула я.

– Инфаркт, – вздохнула подруга, – у него сердце слабое было.

– Бедная моя! – воскликнула я, – мне так жаль тебя.

– Ничего, – улыбнулась Кристина, – мне жаль его, но это уже четвёртый инфаркт, и он стал решающим. Мы были готовы к этому, – и она отвела глаза.

Я сразу поняла, что что-то тут не так, и решила потом расспросить подругу.

Мила и Кристина трещали всю дорогу, Генрих читал какие-то рукописи, пересматривал бумаги, а я просто смотрела на проплывающий мимо пейзаж.

Промелькнула Эйфелева башня, Елисейские поля, Триумфальная арка, всё в огнях...

Потом мы съехали на трассу, и немного углубились, петляя по кварталам. Особняк, я бы даже сказала, дворец, Кристины, с огромной прилегающей территорией, был красив до невероятного.

Машина подъехала к парадному, шофёр открыл нам дверь, и мы вошли внутрь.

Дом был громадным, и, пока Генрих общался с Арманом, я поднялась вместе с лакеем, который нёс мои вещи, в спальню.

Когда молодой человек ушёл, я сменила брючный костюм на элегантное платье. Обтягивающее миди, горловина « кармен »,

и рукава три четверти в фиолетовом цвете.

Любимые, остроносые шпильки на тонком и высоком каблуке, тоже фиолетовые, « вечерний » макияж, и я спустилась вниз, взяв с собой белый плащ, фиолетовую сумочку, и сумку с ноутбуком и документами.

– Ну, что, поехали? – воскликнула я, подойдя к ним.

– Поехали, – кивнул Генрих, – ты всё взяла?

– Конечно, – ответила я, а Арман воскликнул:

– Как вы смотрите на то, чтобы потом обмыть сделку? Вы, как закончите, позвоните, или, мы просто подъедем через два часа.

– Лучше через полтора, – сказал Генрих, – думаю, управимся. А завтра будем плотно заниматься типографией. Эвива, учи язык.

– Учу, – буркнула я, застёгивая пуговицы на плаще.

– Не учу, а учи, – Генрих сурово на меня посмотрел.

– И не надо испанским голову себе забивать, – буркнул Арман, – что за блажь тебе в голову взбрела? Сначала французский выучи хорошо, а там принимайся за язык страны

танго.

– Она вас не послушает, – хихикнула Кристина, – это самая упёртая особа, какие только есть на белом свете. Если ей что-то надо, она сделает это, пройдя по головам своими шпильками.

Я кинула на неё уничтожающий взгляд, поправила сумочку на плече, и пошла к машине, дробно стуча каблучками.

Вопрос с автором мы решили быстро и просто. Его всё устраивало, и он без лишних слов подмахнул документы.

Потом мы переговорили с одним французским чиновником, Генрих, было, вынул конверт с долларами, но я его успела перехватить. Потому что видела, если бы он это сделал, этот чиновник сделал бы нам большие проблемы.

А, когда я поставила перед ним сувенир из драгоценного металла, и пакет с бутылками коллекционного коньяка, он просиял.

Я людей обычно насквозь вижу, и я видела, что этот тип не откажется от подарка, но, если просто сунуть ему конверт с деньгами, смертельно обидится.

Генрих был насторожен. Но, когда чиновник ушёл, довольный подарками, и вкусным ужином в дорогом ресторане, дав нам все разрешения, мой начальник расслабился.

– Если бы не ты, я сел бы лужу, – вздохнул он.

– Не умеешь ты людей чувствовать, – улыбнулась я, помешивая кофе ложечкой, а Генрих собрал документацию.

– Теперь гульнём? – подмигнул мне он, – только я не знаю, что тут работает в такой дождь.

На улице по-прежнему был ливень, который пузырился в лужах, а, если дождь пузырится, то непогода надолго.

– Тут всё работает, – я заправила выбившийся локон, – сейчас Кристя что-нибудь придумает.

И Кристя придумала. Они приехали с Арманом на такси. Кристя в роскошном, бирюзовом платье, которое отлично сочеталось с её каштановыми волосами, Арман в костюме, и мы поехали развлекаться.

– Сейчас мы прокатимся по Сене, – сказала она, – тут на прогулочных катерах кафешки размещены. Очень уютно.

И, в самом деле, оказалось уютно. Мы на такси поехали к Сене, и там забрались на водный транспорт.

Тихая, приятная музыка, плеск воды, и звук дождя навевали неповторимые чувства и ощущения.

Официант усадил нас за столик около борта, по краю посудины переливалась огнями гирлянда, а на самих столиках стояли ночнички, стилизированные под керосиновую лампу.

Над нами был стеклянный потолок, и капли дождя, падающие сверху, застывали на стекле, и это было очень романтично.

Окна были приоткрыты, свежий воздух гулял по помещению, и я, в своём, излишне оголённом платье, слегка поёжилась.

– Летом стекло убирают, – сказала Кристина, – и ставят зонтики.

– Красота, – вздохнула Мила, – а давайте выпьем шампанского.

– Конечно, шампанское, – кивнул Арман, и, подозвав официанта, выбрал самое дорогое, а потом посмотрел на нас, – итак, что будем заказывать?

– Кухня тут умопомрачительная, – улыбнулась Кристина, – предлагаю устриц, шампанское под них будет как раз. Потом, салат из креветок, жареную осетрину, и что-нибудь классическое, – она открыла меню, – предлагаю цыплят с баклажанами и маслинами, спаржу, жареную в тесте, и салат из сельдерея и ананасов. А на десерт эклеры с шоколадным кремом, мороженое с кусочками тыквенных цукатов, и ананасовый саварен с ромовым соусом сабайон. И кофе-глясе.

Она закончила свой заказ, а я в ужасе уставилась на неё.

– Мы лопнем, – протянула я, – и, насколько я знаю историю французской кухни, это старинные блюда. Правда, французы и по сей день придерживаются классической кухни, но это перебор. Гарсон не матюгнулся орфографией династии Валуа?

Кристя хихикнула, и кивнула головой куда-то в сторону:

– Этот ресторан специализируется и на морепродуктах, и на старинных блюдах. Я же это из меню взяла, а не из головы.

– Ладно, – кивнула я, – пусть будет французская кухня.

Брют оказался самого высокого качества, блюда выше всяких похвал, а мороженое, поданное в керамических тыковках, и вовсе восторг.

Мы выпили за удачную сделку, потом Генрих и Арман завели разговор о политике, а мы с Кристей и Милой о тряпках.

Кристя пообещала нас завтра отвезти в лучшие бутики Парижа.

– А где такие вазочки можно достать? – спросила я,

разглядывая тыковку.

– У мадам Бланш, – ответила Кристина, – у неё какой только красоты нет в продаже. Сын фабрикой по производству фарфора владеет, а она открыла магазинчик, и у неё даже можно сделать заказ. Любой эксклюзив сделает.

– А за границу вывезти можно?

– Конечно, – улыбнулась Кристина, а Мила хихикнула.

– Смотри, тебе опять дура Лариса перебьёт все вазочки.

– Спрячу, – хмуро сказала я, – она мне сегодня все статуэтки в утиль отправила, надо купить фигурки.

– Что за Лариса? – заинтересовалась Кристина, и мне пришлось начать издалека, когда наша с Ларисой вражда только началась, а потом живописать сегодняшние события.

– Ну, ты молодчинка! – хохотала Кристя, – это ж надо было так людям жизнь испортить! Жили себе и жили, а тут ты нарисовалась, и раскардаш в их спокойной, семейной жизни устроила.

– Я хотела, чтобы она похудела, чтобы стимул появился, ну, и Андрея наказать. Если я хочу чего-то добиться, то я этого добиваюсь, и не терплю, когда мне пытаются препятствовать.

– Во даёт! – продолжала заливаться смехом Кристинка, – кстати, ты заметила, что трещишь на французском? Как сорока, между

прочим.

– Точно, – протянула я, – выходит, каша разложилась в голове, – и я прислушалась к себе, – и я, похоже, так же спокойно могу говорить и на испанском.

– Да ты полиглотка! – восхитилась Мила, – я только французский в совершенстве знаю, а ты стала учить два языка сразу, и преуспела в обоих.

– Я такая, я могу, – хмыкнула я, пригубив кофе, – а мне это нравится. Надо ещё какой-нибудь язычок выучить. Например, японский. Или китайский.

– Смотри, не запутайся, – ухмыльнулась Кристина, – и зачем тебе эти языки? Вряд ли они решат, – покосилась она на мужчин, – издаваться в Японии и Китае.

– Откуда я знаю, что им в голову взбредёт? – фыркнула я, и пригубила шампанское из бокала, – а тут прохладно.

– Единственное неудобство в такую погоду, – вздохнула

Кристина, – ведь ресторан под крышей, но окна всё равно

открыли, ведь звук дождя – это тоже атрибут.

Вечер удался.

Потом мы танцевали, Генрих и Арман по очереди покружили под музыку меня, потом повели на танец своих женщин, а я взяла удлинённый бокал, и хлебнула шампанского.

Интересно, как там Макс?

Наверное, отсыпается, а завтра будет допрашивать Лазуретова.

Андрей, к гадалке ходить не надо, ругается со своей Ларисой, а Варвара, сто процентов, сейчас в шоке.

Я невольно усмехнулась, вспомнив, как я её измазала. Ей теперь долго придётся отмываться от « зелёнки ».

Вечером, лежа на широченной кровати, и подпихнув под спину подушку, я до ночи общалась в Интернете, выставила новые стихи, и, прочитав положительные рецензии, вышла из сети.

Хлебнула ароматную арабику из фарфоровой чашки, съела вкуснейшую швейцарскую конфету, и почувствовала, что жизнь прекрасна.

Потом подумала, и открыла файл с романом, который давно пишу. Вернее, написала. В ЛИТО, куда я стала ходить сначала из любопытства, а потом от чувства, что там я найду общение с настоящими людьми, милыми и интеллигентными, я научилась слогу писателя.

Если до этого я писала острые, тонкие статьи, то теперь мой слог приобрёл другой оттенок. Стал изящным, лёгким, я научилась развивать сюжет, и неожиданно меня осенило.

Я хочу написать роман.

Я могла заморочиться с детективами, и вполне могла описать свои похождения, но я не люблю идти по пути наименьшего сопротивления. И потому выбрала остросюжетную мистику, и психологию.

За полтора месяца я накатала два романа, один психологический, а один о привидениях, и теперь тупо смотрела на свои рукописи.

Что с ними делать? Самое верное решение, отдать Генриху, и я скинула файл письмом на компьютер Кристи.

Через минуту зазвонил внутренний телефон, и я ответила.

– Я завтра там всё распечатаю, – сказала я Кристе, – у меня же портативный.

– Я сейчас тебе распечатаю, всё равно не сплю, – сказала

Кристина, и отключилась, а я закрыла компьютер, поставила его на тумбу, и, выключив ночник, легла спать.

Утром, едва открыв глаза, я увидела капли, стекающие по стеклу, и вздохнула. Непогода продолжается.

Из-за двери послышалось шабуршание, и в комнату заглянула

складчатая морда. Это был мопс.

– Привет, красавчик, – воскликнула я, сев на кровати, – иди сюда, малыш.

Мопс, забавно переваливаясь, поспешил ко мне, а вслед за ним ещё двое, не менее умильные.

Собачки забрались ко мне на кровать, и уселись, глядя своими круглыми глазами, а я стала их гладить.

Вдруг звякнул мобильный, я увидела смс от Макса: « Открой Агент », и я схватила со столика ноутбук.

– Доброе утро, любовь моя, – сказал Макс, когда я включила видеоконференцию, – как Париж?

– Замечательно, – улыбнулась я, и облокотилась на подушки спиной, а мопс забрался ко мне на колени, и стал обнюхивать экран компьютера.

– Это кто? – засмеялся Максим, – Кристинины питомцы?

– Судя по всему, – ответила я, погладив собачку, – их тут трое. Ну, что, допросил мерзавца?

– Допросил, – Макс помрачнел, – и отпустил.

– Как? – вскричала я, – зачем? Как ты мог?

– Как я мог, – проворчал Макс, – генералу по шапке стукнули сверху, а он стукнул мне. Из-за твоей сестры я чуть погон не лишился!

– Причём тут Ася? – не поняла я.

– А притом, что это она защитница Лазуретова! – рявкнул Макс, – я переругался с твоей сестрицей в пух и прах. Правда, тут дело не совсем гладкое. Он ранил Виру, но он, похоже, её не убивал. У него оружия, из которого стреляли в Конфетину, мы не обнаружили. Конечно, пистолет у него есть, но это не то. Оружие на законных основаниях, имеется лицензия, разрешение, и справка от психиатора, а стреляли в девушку из винтовки с оптическим прицелом. Кстати, Марфу Иванчук убили из того же оружия.

– Н-да, – задумалась я, – но ведь он мог кого-нибудь нанять, заплатить, чтобы избавиться от неё.

– Ни в какие рамки не лезет, – вздохнул Макс, – лесник подписал протокол, и, согласно его показаниям, Вира похитила Дашу. Хотела её, вероятно, убить, но приехал отец, и кинулся на старшую дочь. Кто ударил её ножом, неизвестно, но рана была не слишком серьёзной, а вот убили её выстрелом в голову. В Марфу стреляли через окно, тоже в голову. Тот, кто это сделал, спец по стрельбе. Либо это профессиональный киллер, либо спортсмен.

– Информация к размышлению, – пробормотала я, – ладно, будем думать.

– Думай, а потом мне расскажешь свои мысли, – заявил Макс, а я вытаращила глаза.

– Что это с тобой? – протянула я.

– Генерал пропесочил, – буркнул Макс.

– Ясно, – засмеялась я.

– Тебе хорошо смеяться, – рассердился мой милый супруг, – ты там, в Париже, в особняке, свои контракты заключаешь, а на мне ответственность за твои выходки. Облила Варю « зелёнкой », в доме после нашествия Ларисы вся посуда перебита, есть не на чем. Пришлось из дома отца привезти.

– Представляю, что вы там привезли, – проворчала я.

– Нормальная посуда, – тут же дёрнулся Макс, – а то я чувствую

себя неуютно, когда мы едим на фарфоре. Постоянно боишься разбить.

– Зато красиво, – насупилась я, – и чего бояться? Будь спокойнее, не воспринимай слишком нервно.

– Я не привык к этому, – буркнул Максим, – кстати, Дашу мы так и не нашли. Предполагаю, что её вывезли за границу.