Текст книги "Джентельмены предпочитают брюнеток (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– Она тоже хороша, – мрачно кивнула я на продавщицу, – с головной болью ассоциирует тесты на беременность и средства контртрацепции, – а он опять засмеялся, и что-то сказал продавщице.

Та кивнула, и выставила флакон с таблетками.

– А воды без газа ты не можешь у неё попросить? – улыбнулась я, и, расплатившись, покинула магазин.

На улице я запила таблетки, убрала бутылку с таблетками, и устало зевнула.

– Может, тебя проводить? – услышала я, – ты какая-то бледная и отчуждённая.

– А ты не маньяк? – улыбнулась я.

– Так и быть, сегодня я забуду про своё тайное хобби, – засмеялся он, – меня зовут Алваро.

– Испанец? – догадалась я.

– Так точно, – кивнул он, – а ты русская?

– Так точно, – засмеялась я, – Эвива.

– Ты красивая, – вздохнул он.

– Я знаю, – кивнула я, – только предупреждаю сразу, что здесь тебе ничего не светит. Я безумно влюблена, замужем, и имею толпу поклонников.

– Что неудивительно с такой-то внешностью, – засмеялся он, – только я не собираюсь приставать, ты не моего романа.

– Это как? – слегка ошалела я от такого заявления, ведь я не привыкла к отказам.

– Ты мне очень понравилась, но я понимаю, что у тебя поклонников завались, поэтому я тебя просто провожу, а потом пойду домой. Не против?

– Давай, – согласилась я.

– И потом, ты замужем, – пояснил он, – а я с замужними не связываюсь.

– Кольцо разглядел? – засмеялась я.

– А я вообще внимательный, – хмыкнул он.

По дороге он говорил мне всякие любезности, даже чуть-чуть флиртовал, но грань не переходил. Когда мы подошли к дому, затормозил «Форд» Беаты и она вышла из машины.

– Из-за тебя я чуть совещание не сорвала, – сердито воскликнула она, – что на тебя нашло?

– Потом объясню, – отмахнулась я, а подруга взглянула на Алваро и замерла, тот тоже окаменел.

Я была почти уверена, что попала в эпицентр молний, проскочивший между ними, и, прокашлявшись, воскликнула:

– Знакомьтесь, это Беата, моя подруга, а это Алваро, он мне любезно помог в аптеке объясниться с продавцом.

– Очень приятно, – сказали они в унисон, и замерли, уставившись друг на друга.

Понимая, что толку от них не добьёшься, я решила взять ситуацию в свои руки. Щёлкнула пальцами и громко сказала:

– Алваро, хотите кофе? Беата вас с удовольствием угостит.

– Да... я... это... – пробормотала подруга, заливаясь краской до корней своих каштановых волос.

– Спасибо, не откажусь, – мягко ответил Алваро, продолжая таращиться на Беату, которая продолжала упорно краснеть.

Пришлось мне буквально заталкивать их дом, а Беата вдруг словно очнулась, быстро сварила кофе, стала угощать гостя пирогом, а я отправилась к себе, заниматься романами.

Через два часа ко мне заглянула Беата, раскрасневшаяся, она плюхнулась ко мне на кровать.

– С ума сойти! – прошептала она, – кто он?

– Понятия не имею, – честно ответила я, – это ты с ним два часа трепалась, а не я.

– Викуль, это то самое, – пролепетала она, – светлое и настоящее.

– Лихо, – хохотнула я, отодвигая ноутбук, – ты с ним два часа только знакома, а уже светлое и настоящее. Так не бывает!

– Да? – прищурила глаза подруга, а я задумалась.

– Фиг его знает, – вздохнула я, потягиваясь, – знаешь, когда я впервые увидела Димку, то испытала лёгкое раздражение. Чувство перемешалось с ненавистью, но теперь я понимаю, что это была любовь. С первого взгляда, при чём. Плюс неосознанное сексуальное влечение.

– Вот видишь! – укоризненно воскликнула Беата, – а говоришь – не бывает.

– А как же Збигнев? – засмеялась я.

– Посмотрю сначала, как у меня будут развиваться отношения с Алваро, а там решу. Он обещал позвонить, но я не знаю, позвонит ли. Может, я ему неинтересна?

– Не майся дурью, – отмахнулась я, – он в каменную статую превратился, когда тебя увидел. Я не слепая, видела, как вы друг на друга смотрели. Между вами сотни искр проскакивали.

– Правда? – покраснела Беата, а я невольно усмехнулась.

Надеюсь, она найдёт своё счастье. Я бы хотела, чтобы этот Алваро стал её последней любовью. Збигнев хороший парень, милый, и, хоть меня недолюбливает, добрый и скромный.

А с чего ему хорошо ко мне относиться?

Я его дважды по голове огрела, а потом ещё дробь с солью в ягодицу зарядила. Ни один за такое спасибо не скажет, а Збышек ещё мягко себя повёл, другой бы заехал мне между глаз, не особо церемонясь.

Но, тем не менее, в этом испанце было что-то такое, что располагало к себе, а от Збышека сквозило холодом.

– Правда, – улыбнулась я.

– А ты чего мне весь день названивала? – спросила Беата.

– Да так, – отмахнулась я, – просто есть кое-какие мысли, но об этом потом.

– Единственно, из-за чего я переживаю, это из-за Эльжбета, – горестно вздохнула подруга, – как так, а?

– Да успокойся ты, – отмахнулась я, – ни в чём твоя Эльжбета не виновата!

– Как? – ахнула Беата, – но ты же сама её в тюрьму запихнула!

– Запихнула, – кивнула я, – но появились новые данные, зародившие в моей душе сомнения, и я допросила твою соседку. Она лично видела, как приехала одна блондинка, оставила машину у входа, потом приехала на такси вторая.

Она уехала на машине первой, а потом вернула её на место.

Смотри, – я протянула ей книгу, – тут все уголки загнуты. Она явно читала, а не на меня охотилась.

– Тогда нужно всё рассказать инспектору! – подпрыгнула, как на пружине, Беата.

– Притормози! – рявкнула я, схватив подругу за руку и она плюхнулась назад, – не надо ничего пока говорить.

– Но почему? – закричала Беата.

– Потому, что преступник хитёр и изворотлив, – стала растолковывать я, – он предпримет новую попытку избавиться от меня и вернуть Эльжбету в тюрьму. Кстати, в данном случае такое обвинение, что ей наши домыслы не помогут. Толпа народу видела, как блондинка в чёрных очках пыталась сбить меня на серебристой «Вольво» с энным номером. Книга тут не сыграет никакой роли, нужно искать ту блондинку.

– Слушай, – вдруг оживилась Беата, – а вдруг она и есть убийца Эрика? Эта блондинка?

– Не знаю, – вздохнула я, напряжённо размышляя.

Внезапный звонок в дверь заставил нас подскочить, и Беата хлопнула себя ладонью по лбу.

– Должна же Лиза прийти! – воскликнула она, – это, наверное, она.

– Это кто? – удивилась я, спускаясь с ней по лестнице, – очередная твоя знакомая?

– Нет, – улыбнулась Беата, – это тётка Агнета прислала, чтобы она у меня шмон навела.

– Ясно, – засмеялась я, – понимает, что сама ты вряд ли порядок наведёшь, поэтому решила действовать. Помнится, она очень зла на тебя была.

– Была, – кивнула Беата, – и, наверное, всё равно злится, но, тем не менее, помощницу прислала.

Беата распахнула дверь, и в прихожую вошла молодая девушка со светлыми волосами.

– Здрасте, – воскликнула она, – я Лиза. Я работаю, убираясь у людей, и ваша родственница наняла меня.

– Привет, – кивнула я, разглядывая её.

– Привет, – улыбнулась Беата, – слушай, Лиза, может, обойдёмся без уборки? Ты Агнете скажешь, что всё сделала, получишь деньги и свободна. Мне и так хорошо, я не планирую ничего

менять. А то потом после уборки не найду вещей.

– Так вы запоминайте, куда и что кладёте, – пожала плечами девушка, – разве можно жить в бардаке? Нет, я лучше приберусь, а то потом случайно выяснится, что я за так деньги получила. Не, не хочу проблем. Показывайте фронт работ.

Беата тяжко вздохнула и повела девушку в подвал, а я отправилась в комнату с роялем и уселась на стул.

Какое-то время я с меланхоличным видом наигрывала творение великого Бетховена, перешла на Малера, и в этот момент заглянула Беата.

– Шумный он очень, этот Густав, – улыбнулась она, облокотившись о рояль, – я её оставила тару под рассаду разбирать. Не знаю, куда её ещё направить, чтобы она особого ущерба мне не нанесла.

Я, сделав заключительный аккорд, закрыла крышку рояля и улыбнулась.

– Есть такое дело. Громковат. Вообще-то, Агнета права, у тебя шалман, давно пора прибраться.

– У меня всё нормально, – сморщила носик Беата, – только самые крайне необходимые вещи.

– Что ты подразумеваешь под крайне необходимыми вещами? – прищурилась я, – ржавый половник без ручки?

– Я им навоз по грядкам разливаю, – спокойно объяснила подруга, – или ты предлагаешь мне цветы удобрять из мейсенского фарфора?

– У тебя нет мейсенского фарфора, – процедила я, – зато есть куча вещей, которые можно с чистой совестью выкинуть. А раз уж на то пошло, то можно просто купить маленький, пластиковый кувшинчик, поливать цветы, потом отмыть, а на зиму положить среди сельхозинвентаря. Я тоже люблю цветы, имею целую оранжерею роз и бегоний, но все мои приспособления чистенькие стоят на полочках, а не раскиданы грязные по дому.

– Делать мне больше нечего, – отмахнулась Беата, – пожалуй, пригляжу я за Лизой, как бы она не поломала мне там чего. В подвале стоят кактусы, ещё свалит, а я такие потом негде не достану. Они старых сортов, – и она унеслась, а я посмотрела на льющий за окном дождь, потом на рояль, и

решила помочь Лизе.

Я застала тот момент, когда Лиза с Беатой пытались перетащить старую швейную машинку.

– Гляди, какой раритет откопали, – сверкала глазами Беата, радуясь, как ребёнок.

– Н-да, – хмыкнула я негромко, и засмеялась, – и что ты с этим раритетом делать будешь?

– Представления не имею, – ответила подруга.

– Если она не рабочая, то ей стопроцентно место на свалке, – сказала я.

– Жалко, – протянула Беата, – может, её ещё отремонтировать можно?

– Вряд ли, – скривилась я, – сомневаюсь, что детали для этого раритета имеются в продаже. Если тебе жалко выбрасывать, то отдай в музей.

– Может, на ней ещё можно шить? – продолжала упрямиться Беата.

– Прекрати! – застонала я, – ты совсем того? Если не перестанешь дурью страдать, я лично вывезу машинку в мусор, а тебе куплю новую, скоростную. Немедленно выкидывай этот хлам! Да она даже на раритеты, которые в музеях стоят, не тянет! Я скажу мужу и свёкру, и они выволокут эту груду металла на улицу.

– Ладно, бросаем, – вздохнула Беата, и они с Лизой опустили машинку. Лиза ойкнула, и стала разглядывать свои длинные ноготки и тонкие, изящные пальчики.

Что-то мне не понравилось, но Беата уронила мне с полки на голову пластиковый совок, и я отвлеклась, потирая затылок.

– Так, – я вытащила мешок со старыми газетами, – это у нас что?

– Журналы «Крестьянка», – воскликнула Беата, – старые выпуски, я их из России привезла.

– На фига? – хмуро спросила я.

– Хотела сшить себе что-нибудь, – пояснила подруга.

– Сумасшедшая? – спросила я, взяла журнал, перелистнула, и, показав подруге одно из платьев, осведомилась, – ты в этом собралась по улицам рассекать?

– Знаю, – вздохнула она, – всё знаю, но ведь жалко. Вдруг эта мода вернётся?

– Упаси Боже! – содрогнулась я, – не хотела бы я такое надеть. Выбрасываем!

Беата тяжко вздохнула, понимая, что от нас ей не отделаться, и мы взялись за разборку.

У нас накопилось множество вещей, которые Беате предстояло сдать в мусор. Лиза ушла, пообещав прийти завтра, Беата без задних лапок свалилась в постель, а я отправилась на свидание с Димой.

Вернулась я поздно. Хорошо, что Дима взял предусмотрительно билеты на симфонию, а не на оперу.

Мы кувырдались на полу четыре часа под высокую музыку, оркестр гремел, и я, когда мы, с прилипшими волосами вышли с балкона, поймала удивлённый взгляд одной из зрительниц. Она явно тоже вышла с балкона, но, в отличие от нас, куталась в кофту.

Макс явился позже меня. Рухнул мне под бок и засопел. Я вновь почувствовала запах рыбы, и вздрогнула. На какую-то секунду мне показалось, что я что-то вспомнила, но Макс толкнул меня, перекувырнувшись, и воспоминание исчезло.

Обозлившись, я пихнула Макса в бок, он что-то пробубнил себе под нос, и уткнулся лицом в подушку.

Дождь стал стучать по откосу, и я, наслаждаясь этим стуком, задремала, но проснулась, словно от толчка.

Я перевернулась на другой бок, но сон не шёл. Пролежав так минут двадцать, я перелезла через мужа, накинула халат и спустилась в кухню.

Открыла дверцу холодильника, подумала, потом достала солёный лосось, слопала бутерброд со сливочным маслом и рыбой, запила апельсиновым соком и отправилась в подвал.

Там я уселась лепить кувшин из глины, и, после долгих попыток, всё-таки получила готовое изделие.

Вышло очень даже ровненько. Я зажгла печь, поставила туда кувшин, который получился у меня немного в восточном стиле. Снизу широкий, а вверху с изогнутым горлышком.

Сама не понимаю, как у меня подобное получилось, но дуракам, как известно, везёт.

Выключив печь, я достала кувшин, взяла кисти, стала покрывать его лаком, и зевнула.

Пока я провозилась с кувшином, захотелось спать. Я вернулась

к себе, перебралась через Макса, и благополучно уснула.

Утром опять приехал Генрих, показал мне статьи в местных газетах, и был очень доволен прошедшей презентацией.

Он сиял, как медный таз, явно довольный тем, что известный французский автор будет печататься у нас.

Похвалив меня какое-то время, он выкатился, а я, с досадой посмотрев на дождь, вернулась к своему ноутбуку, в котором меня ждала начатая статья.

Но, не успела я начать статью, как раздался звонок. Это пришла Лиза, намереваясь дальше разгребать завал.

Они с Беатой ушли в подвал, оставив меня на террасе, но спокойно я просидела минут пять, поскольку на этот раз моё уединение нарушил Дима, позвонив на мобильный.

– Сладкий мой, а что за девушка вошла к вам сейчас? – спросил он.

– Это Лиза, – ответила я, – её Агнета Расмуссен прислала, чтобы она помогла шмон навести.

– Да? Вообще-то, карамельная моя, – протянул он, – я её узнал. Это Элизабет, девушка из фирмы Зоси, по милости которой мы проторчали там столько времени.

– Ты уверен? – поразилась я.

– Абсолютно, – ответил он, – я только что подъехал к вашему дому, и увидел, как она входит.

Из кухни послышался звонок со стационарного телефона, и я схватила параллельную трубку на террасе.

– Слушаю, – сказала я на английском.

– Ты это кому? – удивился Дима.

– Эвива, я хочу вам кое-что сказать, – это была соседка Беаты, – та девушка, что сейчас зашла к вам в дом, тогда забрала серебристую машину.

– Вы уверены? – подскочила я, – вы ничего не путаете?

– Уверена на все сто процентов, – спокойно ответила соседка, – я её хорошо разглядела.

– Ясно, спасибо, – выдохнула я, отключила телефон и положила его на столик.

– Ева, что случилось? – допытывался Дима, и мне пришлось пуститься в объяснения.

– Я почему-то не удивляюсь, – хмыкнул он, – я сейчас инспектора вызову.

– Давай, – вздохнула я, на всякий случай позвонила ещё Агнете Расмуссен, потом убрала мобильный, и заглянула в гостиную.

Беата и Лиза там в этот момент двигали шкаф.

– Как успехи? – спросила я, обращаясь к Лизе, – не все ногти ещё обломала?

– Что? – удивилась та.

– Ты мне только мозг не пудри, – поморщилась я, – немедленно рассказывай, какого чёрта тебе тут надо?

– Я не понимаю, – пролепетала девушка.

– Вик, ты чего? – удивилась Беата.

– Макс, Иван Николаевич! – заорала я.

– Что случилось? – вбежал мой муж, а за ним свёкр.

– Убийца у нас случилась, – пояснила я, – вы на меня пока не орите, но займите лучше позицию рядом, чтобы эта дрянь не сбежала до приезда инспектора.

– Опять за своё? – устало спросил Макс.

– Об этом потом, – отмахнулась я, поворачиваясь к Лизе, – говори, каким боком ты в этой истории. Ты убила Зосю?

– Нет! – испуганно вскрикнула девушка.

– Но меня ты убить пыталась! – рявкнула я, – я знаю точно, что это ты! Мне только что соседка позвонила, она тебя узнала, и сказала, что именно ты брала тогда машину Эльжбеты, а потом вернула на место.

– Да, – со слезами на глазах пролепетала Лиза, – но убивать тебя я не хотела, только сделала видимость покушения, чтобы Эльжбету посадили.

– Зачем? – напирала я на неё.

– Так надо было, – прошептала она.

– А какого лешего ты тут ищешь? – пролепетала Беата.

– А что происходит? – возник в дверном проёме Збигнев, – Вика опять кого-то терзает?

– Мы поймали убийцу, – пояснила Беата.

– А ну говори, как на духу, что ты тут забыла? – налетела я на Лизу.

– Я не убийца, – прошептала Лиза, попятившись к двери, – я не понимаю, о чём вы.

– Деньги ищешь? – прищурилась я.

– Какие деньги? – пробормотала Лиза, – я не понимаю. Я ничего не знаю.

– Всё ты знаешь! – вскричала Беата, – я всегда знала, что Эльжбета не могла убить моего Эрика! Значит, это ты! Ты! – она рванула, было, к Лизе, но я перехватила подругу.

– Убийца! – орала Беата, – мерзавка!

– Я этого не делала! – заорала вдруг не своим голосом Лиза, попятилась, а Збигнев, стоявший от неё в непосредственной близости, навернул девушке по шее, и та свалилась без чувств.

– Вдруг она убежать решила, – пояснил он, прихрамывая.

– Н-да, – хмыкнул Макс, а мой нос вдруг уловил знакомый запах, и всё в мгновение ока встало на свои места. Мозаика легла в пазл и сложилась.

– Что у тебя с ногой? – резко спросила я у Збигнева.

– Я же сказал, подскользнулся, – ответил он.

– Задирай штанину! – потребовала я.

– В честь чего? – возмутился он, – чего тебе опять от меня надо? Хватит меня с того, что ты меня дважды по голове огрела, а потом ещё и солью подстрелила.

– Ты забыл про каблук, – процедила я сквозь зубы.

– Какой каблук? – удивился он.

– Который я тебе в икру всадила, когда ты Сашу убил, а заодно и меня пытался, – пояснила я, сложив руки на груди.

– Беат, твоя подруженция спятила? – повернулся он к ней, – может, вызвать ей санитаров с носилками?

– Это тебе, а не мне нужно кое-кого вызвать! – рявкнула я, – наряд полиции! Если ты не причём, чего тогда штанину не хочешь задирать?

– У меня там бинт, – прошипел Збигнев, – я не собираюсь ради твоей прихоти повязку снимать, а потом идти на перевязку. Дура!

– Вика, ну, ты чего? – всплеснула руками Беата, – он-то тут причём?

– Притом, что, когда Саша заслонил меня собой от ножа, – пояснила я, – я почувствовала запах. Я долго не могла понять, почему мне этот запах показался знакомым. Только сейчас я вспомнила, что мне не понравилось. Пахло навозом. Я вывалила ему на голову, – кивнула я на Збигнева, – мешок навоза.

– Вик, это глупость, – покачала головой Беата.

Не успела она это сказать, как в гостиную вошёл инспектор, а

с ним два сержанта.

– Добрый день, – сказал инспектор Хансен, – что у вас случилось?

– Да, случилось, – я на английском изложила события сегодняшнего дня, а потом рассказала о своих подозрениях в отношении Збигнева.

– Вы можете показать ушиб? – тут же вцепился в него инспектор, – а то я буду вынужден доставить вас в управление.

– Совсем спятили, – прошипел Збигнев, нагнулся, чтобы задрать штанину, но вдруг резко распрямился, схватил меня за шею, и приставил нож к горлу.

– Пусти! – задёргалась я, – ты знаешь, какой тебе срок впаяют?

– И так впаяют, – зло сказал он, – при трёх трупах одним больше, одним меньше, роли не сыграет. Жаль, что я тогда тебя не прирезал! Чёртов уголовник! Решил спасти тебя!

– Збышек, что ты делаешь!? – закричала Беата, – зачем?

– Заткнись! – рявкнул он на неё, – живо пошла на кухню, там за полкой с заваркой сейф твоего мужа. Шифром служат твои и твоего сына даты рождения. Живее, шевели ногами.

С выражением ужаса на лице, испуганная, Беата убежала, а Макс, который очень забеспокоился, попытался наладить контакт со Збигневом.

– Послушай, отпусти Вику, – сказал он, – зачем тебе это? Ты же себе лишние отягчающие факторы вешаешь.

– Плевать! – буркнул тот, – и лучше замолкни, а то жене цветочки будешь дарить в нечётном числе.

Макс угрозу понял, замолк, но я видела, что он зол и взволнован. Зол на меня, что устроила весь этот балаган, а взволнован из-за меня.

Из кухни послышался грохот, потом всё смолкло, а потом появилась Беата с двумя чёрными пакетами в руках.

– Я не понимаю, – пролепетала она, положив пакеты на стеклянный столик.

– Не понимаешь? – прищурился Збигнев, – а я тебе объясню. Твой кристально честный муженёк хотел, чтобы деньги вернули, а я довёл его до сердечного приступа. Пообещал, что убью тебя и вашего сына, ради ваших жизней он сказал код, но сердечко не выдержало. Вам, наверное, сказали, что ему вкололи гликозиды? Это ложь. Он умирал на моих глазах, просил дать таблетки, а я ему пообещал, что, когда ты станешь вдовой, я охмурю тебя.

Мне не нравился тон этого мерзавца, он явно насмехался над Беатой, хотел ударить в самое больное. Словно за что-то мстил.

А моя подруга стояла бледнее бледного. Казалось, ещё немного и она лишится чувств.

– Зачем? – пролепетала она.

– А ещё я облил тебя помоями перед Агнетой, – зло сказал он, – поэтому она отняла у тебя сына. И это я срубил каштан, который провалил вам потолок, а потом обрушил ветку на твоих гостей, – он замолчал, словно наслаждаясь произведённым эффектом.

– Да что я тебе сделала? – закричала Беата, – за что ты так со мной?

– А сейчас, – медленно, но зловеще, произнёс он, – я убью твою подругу у тебя на глазах.

Беата изменилась в лице, а я ощутила резкую боль в горле, и что-то тёплое потекло по шее.

– Если сделаешь это, убью! – раздалось сзади.

– Призрак! – вскрикнул Збигнев, хватка ослабла, и я на подкошенных ногах рухнула на пол, а этот мерзавец свалился рядом.

– Еле успел, – Дима, а это был он, подхватил меня на руки и уложил на диван, – как ты? Что ты молчишь?

– Вика, – Макс стал осматривать мою шею, а Беата закатила глаза и лишилась чувств.

– Со мной порядок, – просипела я, приходя в себя.

– Не сильно он тебя порезал, – вздохнул Макс, – рана неглубокая, только верхний эпидермиса срезал.

– Вот сволочь! – воскликнул Иван Николаевич, приводя в чувство Беату, а Макс забинтовывал мне шею.

– Но за что он так со мной? – заплакала Беата, – я же ровным счётом ничего не сделала.

– Это мы уже узнаем от него, – сказал инспектор, застёгивая наручники на руках у Збигнева.

Его, пока он был без сознания, сержанты оттащили в машину,

инспектор заполнял какие-то бумаги, а я вдруг заметила, что Лиза исчезла. Макс как раз в это время закончил бинтовать

меня, и я, вскочив, увидела, что девушка уже на улице.

Пока все приходили в себя, я схватила лежащее на столе оружие инспектора, и выбежала на улицу, провожаемая истошными криками.

Лиза не успела далеко уехать, я прицелилась, и ловко подстрелила ей обе покрышки.

«Форд» занесло, послышался визг покрышек, и девушка въехала прямиком в мусорный бак.

Не успела я ничего сообразить, как по округе разлилась неописуемая вонь. Я даже не могла определить, чем воняет. Тухлятина, гниль, запах разложения, на всё это было похоже, с примесью химических ноток.

– Твою мать! – вскрикнула Беата, выбегая на улицу, – теперь мне точно штрафные санкции предъявят!

– Что это такое? – простонала я, зажимая нос и рот платком, – чем так воняет?

– Вы были правы насчёт гнили в подвале, – вздохнула Беата, стараясь не дышать, – мы с этой лже-помощницей обнаружили источник вони. Я мышам оставляла сыра с отравой, а потом забыла. Мы выкинули то, что осталось от них, а, чтобы отбить запах, я дала Лизе один советский отчиститель. Надо же, сколько времени прошло, СССР развалился, а химикат всё такой же убойный, и воняет, как зараза.

Я явственно почувствовала, что съеденный мною сегодня завтрак захотел назад нетрадиционным путём. И что на это больше повлияло, мысль о тухлых мышах, или вонища от советского химиката, не знаю. Скорее всего, всё вместе.

– Да вы сумасшедшая! – вскричал, подбегая, инспектор, – русская психопатка! – и он добавил ещё несколько таких выражений, что я закашлялась.

– Я смотрю, вы знаток нецензурщины, – засмеялась я, борясь с тошнотой, а он отнял у меня пистолет.

– Ситуация соответствующая, – вздохнула Беата, – и что теперь делать? Меня за этот химикат и этих мышей оштрафуют, как пить дать.

– Замолчи! – простонала я.

– Да чего молчать-то? – злилась Беата, – чья была идея – уборку

устроить? Я бы этого в ближайшее время делать точно ни за что не стала! Ещё эти тухлые мыши!

– Не надо о мышах! – застонала я.

– Ещё как надо! – не согласилась Беата, – как я могла забыть, что решила избавиться от грызунов?

– О-о-о! – заскулила я, и, не выдержав, плюхнулась на колени рядом с урной.

– Викуля, мне кажется, у тебя есть сотрясение, – воскликнул Макс, – иначе почему тебя тошнит?

– Не фига у меня не сотрясение! – рявкнула я, – это эта, – кивнула я на Беату, – мне тошноту вызывает! Замолчи со своими мышами! Стухли, и ладно. Лучше кота заведи! А ещё лучше – двух! Они тебе презенты будут на подушку таскать! Зато таких проблем больше не будет! И выкинь свою отраву! Дышать нечем! А заодно прекрати материться, тебе это не идёт.

– Можно подумать, что это другим идёт, – хмыкнул Иван Николаевич, наблюдая, как Лизу извлекают из машины и заталкивают в полицейское авто.

– Это я так, – смутилась Беата, – русский фольклёр цепляется, как репей.

– Русский фольклёр – это басни и сказания, – обозлилась я, – а не мат! Знатоки вы все, я посмотрю! Всё, с меня хватит! Я уже угорела, – с этими словами я опять склонилась над урной.

А потом бросилась бегом в дом, стараясь не дышать.

Инспектор позвонил вечером.

Моя душа всё-таки не выдержала, я стала лично драить дом Беаты, не жалея сил. Всё, что я посчитала хламом, она с кислой миной выносила на улицу, а потом пришла Люцина, и присоединилась к нашей мусорной эпопее.

– Подумать только – Збышек! – не верила она своим ушам, – но зачем это ему?

– Зачем, зачем, из-за денег, ясное дело, – дёрнула плечом Беата, а лицо у неё при этом было грустное.

– Ты чего? – спросила я, – была к нему неравнодушна? Или ты от факта последнее время такая пришибленная?

– Конечно, от факта, – вздохнула Беата, – никаких чувств я к нему не испытывала, хотя он очень старался. Наверное, хотел, чтобы мне было потом больнее. Я просто раздавлена.

– Вот скотина, – буркнула Люцина.

– Думаю, есть причина его поведению, – вздохнула я, – но пока

мы не знаем, какая.

Под грудой хлама ожил телефон, и я, с трудом найдя его, ответила инспектору.

– Добрый день, – сказал он, – я к вам завтра заеду часа в два, хочу прояснить ситуацию.

– Они раскололись? – оживилась я.

– А куда они денутся? – засмеялся он.

– Хорошо, мы вас ждём, – воскликнула я, отключилась, и хотела положить телефон на тумбу, но трубка вновь ожила.

– Слушаю, – ответила я.

– Это Эвива? – это был Алваро, – я тебя узнал. Позови Беату.

– Держи, – протянула я трубку подруге, – это тот испанец.

– Какой испанец? – воскликнула Люцина.

– Я не буду с ним разговаривать, – глаза Беаты налились слезами.

– Бери трубку, – ледяным тоном велела я, – этот гад добился своего, ты раздавлена. Помнишь, ты говорила, что хочешь простого, женского счастья?

– Да, – всхлипнула Беата.

– Что тебя достала эта страна контрастов, что ты хочешь родить дочку... Был разговор?

– Был, – кивнула она.

– Тогда в чём проблема? – прищурилась я, – вас с Алваро обоих тряхнуло током, так давай, вперёд. Надеюсь, что итог будущего разряда я подержу на руках. Живо, – я сунула ей трубку.

Беата покраснела, взяла трубку, что-то залепетала, и вышла из гостиной.

– Что за испанец? – повторила Люцина.

– Есть один, – улыбнулась я, – у них с Беатой мгновенная любовь произошла, надеюсь, что он затащит её под венец, и она будет, наконец, счастлива. Она это заслужила после всего произошедшего с ней.

– Это, да, – кивнула Люцина, – заслужила. Но меня больше всего убивает, что Збигнева могут не наказать, как следует.

– В смысле? – не поняла я.

– Так ведь это Дания.

– И что?

– И то, что они тут даже убийц выпускают на выходные.

– Это как? – малость ошалела я.

– Как в интернате для подростков. Таков закон.

– Офигеть! – вскрикнула я, – неужели ничего нельзя сделать?

– Посмотрим, что решит суд, – развела руками Люцина, – но я надеюсь, что он ответит.

– Алваро завтра придёт сюда, – вбежала Беата, – оказывается, он в курсе всего, что у нас тут произошло.

– Откуда? – удивилась я.

– Долго объяснять, – нахмурилась Беата, – я сама толком не поняла, но, боюсь, его известил инспектор

– Как? – в унисон крикнули мы с Люциной.

– Он сам объяснит, что и как, – вздохнула Беата, – и зачем инспектор его в известность поставил?

– Интересный вопрос, – вздохнула я и посмотрела на часы, – вы как хотите, а у меня кое-какие дела.

– Вика, подожди, – воскликнула Беата, – тут звонила Юлита. Она завтра приедет, а заодно Малга и Барбара.

– По Юлите я соскучилась, – кивнула я, – а кто остальные?

– Мои приятельницы, они жаждут с тобой познакомиться. Кстати, Юлита сказала о какой-то твоей фирменной пицце...

– Помнит, – хмыкнула я, – ладно, приготовлю пиццу, а заодно и пирог рыбно-капустный.

– Это вкусно? – удивилась Люцина.

– Ещё как, – улыбнулась я, – мне сейчас кое-куда по делам надо, а потом заеду в магазин за ингредиентами.

– Куда намылилась? – нахмурилась Беата.

– Я же сказала, по делам, – ответила я, – успокойся, всё вполне невинно, главный бандит ведь уже пойман.

– Фиг с тобой, только про пиццу не забудь.

С лёгкой улыбкой я вышла на улицу, облачившись в короткую, красную юбку, мой любимый клёш, сетчатые чулки, зелёный жакет, синее пальто и синие туфли.

Не прошло и пяти минут, как на меня стали оглядываться люди. Ещё бы, учитывая тот факт, как я выгляжу.

Юбка короче некуда, жакетик с шикарным декольте, из которого вся моя красота второго с половиной размера в специальном белье, поднимающем грудь, так и норовила

выпрыгнуть.

Сетчатые чулки, словно я только что с трассы, а пальто – верх

элегантности. Синее, приталенное, до колен, а к низу

расширенное. И остроносые лодочки на высоченной, тонкой шпильке.

Впрочем, мне наплевать, что обо мне думают посторонние.

Вчера я успела выяснить, в какой больнице лежит Агнета Расмуссен, и теперь направилась туда.

По дороге я заехала в магазин, решив, что ингредиенты для пиццы лучше купить заранее. А заодно я прихватила пару бутылок коньяка, пару абсента, текилы, вина и кое-каких закусок. Продукты для пиццы я оставила в машине, прихватила спиртное, закуски, и вошла в холл больницы.

– Здравствуйте, – сказала я девушке на ресепшен, – я хочу навестить Агнету Расмуссен. Это возможно?

– Ваши имя и фамилия, – сухо, без всяких эмоций, потребовала девушка.

– Эвива Миленич, – с готовностью сказала я, ожидая, что она впишет куда-нибудь мои данные и пропустит, но девушка помотала головой.

– Извините, но вас нет в списке тех, кого фрау Расмуссен пожелала видеть.

– А, может, наплюём на эту глупую формальность? – улыбнулась я, – я могу вам сто долларов дать.

Надо было видеть, как переменилась в лице девушка, когда я это сказала. Датчане, когда им просто рассказывают хроники о взятках, шокируются, а сами и вовсе никогда не возьмут и не предложат. Я поняла, что перегнула палку, и, картинно закатив глаза, грохнулась на пол. К счастью, пакеты уже стояли на полу, а то я бы всё перебила.

Девушка, что-то восклицая на датском, убежала, а я резво вскочила с пола, и сунула нос в её компьютер.