Текст книги "Джентельмены предпочитают брюнеток (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

На кушетке сидела Беата, в одном кресле Люцина, а в другом девушка лет двадцати со светлыми волосами.

– Ой, Викуля! – воскликнула Беата, – а мы тебя ждём. Знаешь, кажется, мы погорячились в отношении Эльжбеты, – она кивнула на девушку, – она прилетела из Парижа, чтобы во всём разобраться. И почти убедила нас, что не имеет ко всем эти зверствам никакого отношения.

– Да? – прищурилась я, – я смотрю, она мастер убеждения! Или мастер гипноза?

– Викуль, ну, ты чего? – вздохнула Беата.

– Ты такая злая, что я оказалась у Димки в номере? – с довольным видом спросила Люцина.

– Если б я злилась из-за всех его пассий, то давно бы поседела! – фыркнула я, – ты всего лишь очередная его игрушка, а я владею его сердцем.

Люцина посерела, явно намереваясь отбить мяч, но я подняла руки и показала присутствующим свои ладони.

– Что с твоими руками!? – ахнула Беата, – как ты так умудрилась?

– На дворниках повисла, когда эта, – кивнула я на Эльжбету, – пыталась меня сбить!

– Чего? – хором крикнули Беата с Люциной, а Эльжбета застыла с открытым ртом.

– Что ты мелешь? – прошипела она, – я всё утро тут сижу.

– Да, – закивала Беата, – она, как прилетела, сразу сюда поехала. Здесь никого не оказалось, позвонила мне, и я примчалась, как смогла.

– Значит, алиби нет? – прищурилась я, – а кто же тогда сидел за рулём твоей машины? Твоя астральная проекция? Я тебя чётко видела, волосы на лицо и чёрные очки. Конечно, предъявить тебе было ничего нельзя, если бы охранник магазина номер не запомнил. Я уже вызвала инспектора. Сейчас эвакуатор заберёт твою машину, тем более, что она поцарапана моими каблуками, и установит, что именно на ней на меня была совершена попытка покушения.

– Вик, это же дико, – пролепетала Беата, – может, это не она?

– А кто? – разозлилась я, – ответь мне – кто?

– А вот не ври! – резко встала Эльжбета, – я сегодня утром только прилетела, приехала сюда, и не выходила. Машина всё утро стоит перед домом!

– Пошли, – я схватила её за предплечье, особо не церемонясь, и выволокла на улицу, – любуйся, – указала я на царапину на крыле, а так же на вывороченные дворники.

– Откуда это взялось!? – ахнула Эльжбета, рассматривая повреждения, – я, правда, не давила тебя, – повернулась она ко мне, – зачем? Я ни в чём не виновата!

– Вот полиция и разберётся, в чём ты виновата, а в чём нет, – огрызнулась я, услышав вой сирен.

Тут же около нас затормозила полицейская машина, вышел инспектор Хансен, оглядел повреждения на «Вольво», а потом посмотрел на нас.

– Вы владелица машины? – спросил он у Эльжбеты.

– Да, это я, – кивнула она, – только я никого не давила.

– Разберёмся, – кивнул инспектор, – ваши документы, пожалуйста.

Эльжбета вынула из кармана паспорт и протянула его инспектору. Тот изучил документ, убрал к себе в папку, и кивнул сержанту. Тот защёлкнул на Эльжбете наручники.

Беата тихо вскрикнула, что-то залепетала на датском, инспектор что-то ответил. Сержант повёл Эльжбету к машине, а та стала дёргаться и извиваться.

– Пожалуйста, поверьте мне, я тут не при чём, – плакала она, – я не преступница! Вика, я тебя не трогала, весь день сидела тут, книжку твою читала.

Сержант тем временем запихнул её в машину, инспектор кивнул нам, и они уехали, а мы в полном молчании ушли в дом. Я так же молча налила себе кофе, и, сев за стол, потёрла пальцами виски.

– Вик, – нарушила молчание Беата, – как же так? Как она могла так поступить?

– Ты её дольше знаешь, тебе виднее, – вздохнула я, пригубив кофе.

– Получается, что совсем не знаю, – вздохнула подруга, – она меня столько времени за нос водила! Обманывала! Сестру свою убила! Как так можно?

– Может, это всё-таки не она, – пролепетала Люцина, – она так рыдала, что я ей поверила.

– Действительно, – оживилась Беата, – может, её подставили? Вик, что ты скажешь?

– Нечего мне вам сказать! – буркнула я, хлебнув горячего напитка, – она вам мозг запудрила! Как так можно? Почему вы ей безоговорочно верите?

– Сама не знаю, – вздохнула Беата, – ты сама-то как?

– Живая и частично невредимая, – улыбнулась я, – только ладони надо будет зелёнкой намазать.

– Как ты с такими руками на презентацию пойдёшь? – спросила вдруг Люцина.

– Перчатки надену, – отмахнулась я, – лучше я в чёрное облачусь, у меня как раз к чёрному коктейльному платью перчатки имеются.

– Что-то мне совсем хреново, – протянула Беата, глядя в одну точку, – лучше бы ничего и не знала. Жила себе и жила, ни о чём не подозревая, а тут на тебе, криминал.

Она открыла шкафчик и извлекла из него бутылку коньяка, фужеры, а из холодильника конфеты, апельсины и клубнику.

– Давайте выпьем помаленьку, – жалобно предложила она.

– Если только помаленьку, – нахмурилась я, – ты сейчас явно накидаться в хлам хочешь, а у меня вечером презентация. Короче, убирай всё это, выпьешь на фуршете. Можешь напиться до отключки, если тебе легче станет, дотащим тебя до машины.

– За кого ты меня принимаешь? – покраснела Беата, но выпивку убрала.

А я допила свой кофе, взяла ноутбук, и ушла на террасу.

Надеюсь, Беата сейчас не станет лакать коньяк. Через полчаса я заглянула на кухню, и, не обнаружив там подруги, пошла её искать. Беата оказалась в подвале, лепила из глины очередной кувшин, и я, решив не нервировать её, тихонько ретировалась.

Макс и Иван Николаевич вернулись очень вовремя, я как раз переоделась в чёрное платье с тонкими бретелями и разрезом на коленях.

Из украшений длинные, золотые серьги, цепочка с жемчужиной, колечко с жемчугом и Беатин браслет. Волосы я уложила в элегантную «улитку», а на ноги надела шпильки.

Чёрные, лакированные, остроносые. Повреждённые ладони я скрыла под длинными, до локтя, перчатками, а колечко и

браслет только и выигрывали от чёрных перчаток.

– Какая ты красивая, – вздохнул Макс, когда, зайдя в спальню, увидел меня.

– Одевай костюм, – улыбнулась я.

– Опять смокинг? – уныло спросил он.

– Можно просто костюм, – ответила я, – я тебе положила

светлый в чемодан. Тебе идёт.

– Окей, – и он стал переодеваться.

Генрих с Милой посчитали наглостью со своей стороны селиться у Беаты, хотя она и была не против, но остановились в отеле.

На место проведения презентации мы прибыли почти одновременно, потом приехали журналисты, специально нанятые переводчики. Собрался народ.

Генрих первым стал говорить, вручил мне красные розы, какие-то люди выходили, что-то говорили, я тоже что-то сказала. Завершив самую нудную часть, мы плавно перешли к автограф – сессии. Книги предполагалось покупать заранее, в конце у меня даже рука устала писать одни и те же фразы.

К счастью, и это скоро закончилось, теперь мне предполагалось только ходить среди людей с бокалом шампанского, удерживая на лице дежурную улыбку.

Нет, это всё не то. Простой народ – это одно дело, а совсем другое – эти «сливки» общества. Меня даже слегка мутило от пафосности мероприятия.

Я выискивала глазами Диму, но не видела его.

Расстроившись, я осушила бокалом с брютом, взяла новый, и чуть не выронила его, когда прямо передо мной материализовался букет синих роз.

– Привет, сладкая, – это был Дима.

– Ты опоздал, – я поджала губы.

– Я был с самого начала, смотреть надо в оба, – усмехнулся Дима, – речь твою слышал, а теперь жажду получить автограф. Я почитал. Скажу честно, очень сильно, правда, это не для массового читателя. Сейчас народ предпочитает что попроще, а это тянет на классику, читается легко, сюжет чисто жизненный, лишённый соплей.

– Считаешь, что хорошо? – улыбнулась я.

– Отлично, но слишком сильно для современности, – улыбнулся

Дима, – попробуй что-нибудь полегче написать.

– Например? – нахмурилась я, – детектив я точно не хочу писать. Если только мистику.

– Или фантастику, – пожал плечами Дима.

– Или любовный роман, – вздохнула я.

– Эротический триллер, – хохотнул Дима.

– Да ну тебя, – засмеялась я.

– Со смаком опиши, как главная героиня занималась сексом со своим любовником, международным террористом, на балконе театра под звуки Малера! – Дима стал давиться смехом.

– Как он проник в её коралловый грот в поисках небывалых приключений? – промурлыкала я.

– Ого! – присвистнул Дима, – какие у нас познания в этой области! – и стал давиться смехом.

– Прекрати! – толкнула я его.

– Коралловый грот! – он держался за стенку, – я сейчас умру от смеха! Это же надо было додуматься! Милая моя, твоя фантазия безгранична! Снимаю шляпу.

– Вы чего тут смеётесь? – подошёл к нам Макс, а за ним и остальные. Иван Николаевич, Беата, и Генрих с Милой.

– Обсуждаем сюжет следующей книги – эротического триллера! – выдал Дима, продолжая смеяться.

– Чего? – Генрих шампанским подавился, а Дима продолжал смеяться.

– Прекрати! – пнула я его, – я же пошутила! Да я же буду краской заливаться, подписывая эти книги!

– А начало было такое многообещающее, – веселился этот несносный мачо, – проник в её коралловый грот в поисках небывалых приключений! Кстати, второй грот как называться будет? Хрустальным?

– Какой ещё второй? – нахмурилась я, – сдурел?

– А то ты не знаешь, какой! – хмыкнул он, – ах, да, твой новый супруг примитивен в этом плане. Хочешь, могу напомнить наглядно?

– Я ему сейчас врежу, – прошипел Макс.

– Не надо, дорогой, – скривилась я, – у меня ногти имеются, сама справлюсь! А ты, извращенец, лучше заткнись! Сам ты

примитивен, как амёба! Развратник! Ты по сравнению с Максом в этом плане на троечку! Слабую!

– А давай проверим! – надвинулся он на меня, а Макс оттолкнул его.

– Отвали от моей жены, придурок! – рявкнул он.

– Если захочешь проштудировать «Камасутру», всегда к твоим услугам, – ухмыльнулся Дима, взял бокал с коньяком, нырнул в толпу, и исчез.

– Вот дурак! – буркнула я, – шутник, блин!

Макс что-то буркнул себе под нос, дал мне очередной бокал с шампанским, а сам взял коньяк.

– Как меня раздражает, что он всё время около тебя трётся, – протянул он, а из толпы вынырнул Дима, махнув мне рукой, чтобы я подошла.

Я демонстративно повернулась к нему спиной. Пусть не думает, что после его нахальства я вот так запросто побегу к нему.

– Хватит ко мне задом поворачиваться! – он схватил меня за локоть, – пошли, познакомлю кое с кем.

– Отстань от моей жены, а? – устало спросил Макс, а Дима проигнорировал его слова, продолжая тянуть меня в сторону.

– Чего тебе?

– Говорю же, познакомить хочу с одним человеком, – и он буквально силой протащил меня по залу, – знакомьтесь. Это Эвива Миленич, главный редактор «График Интертеймент» и «Планеты спорта», по совместительству писатель, а это Кристоф Жирарден, известный французский беллетрист.

Как у меня челюсть не упала, не знаю. Я трудом удержала на лице приветливое выражение. Этот же тот тип, которого я безуспешно пытаюсь переманить к нам в издательство, агент которого посылает меня далеко и метко.

– Очень рад знакомству, – воскликнул Кристоф, – я наслышан о вас. Вы ведь несколько месяцев пытаетесь до меня дозвониться?

– Точно, – кивнула я, – а так же пишу письма, и засылаю своих людей к вашему агенту.

– Извините меня, что так долго игнорировал вас, – вздохнул он, – просто я из тех людей, которые не бросают тех, кто им помог.

– Похвальное качество, – кивнула я.

– Да, и поэтому я не мог бросить своё издательство, -

продолжал он, – они приняли меня совсем молодым, отчаявшимся где-либо напечататься парнишкой, и не прогадали. Я думал, что всё. Попробую последний раз, а потом уйду. Собирался работать на заводе. Но они рискнули, и теперь я известен. Надеюсь, вы понимаете.

– Конечно, – согласилась я, – понимаю.

– Но совершенно случайно я выяснил, что они печатают контрафактные тиражи, у нас получился большой скандал. Я разорвал контракт и подал в суд. Итак, вы хотите заключить со мной контракт? Я готов обсудить условия.

Это был мой звёздный час. Генрих, когда узнал, кого мы будем печатать, схватился за сердце, а Мила стала отпаивать его минералкой.

– Помоги мне, – прошептала я ему, улучив момент.

– Проси всё, что хочешь, – воскликнул он, а Мила усмехнулась.

– Мне надо смыться на пару часов, – сказала я, – с Димой. Но, чтобы Макс думал, что ты меня отправил по делам.

– С Димой и на два часа, – ухмыльнулся Генрих, – всё-таки решила освежить в памяти «Камасутру»?

– И ты туда же? – улыбнулась я, – смотри, последую совету этого нахала, напишу эротический триллер, тем более, есть, что описывать.

– Да? – Генрих поднял на меня смеющийся взгляд.

– Мне по делу надо, – прошептала я, – прессануть одного типа.

– Что ты собралась делать? – ошалела Мила.

– Неважно, – отмахнулась я, – очередного бандита ловить.

– Всё не угомонишься? – усмехнулся Генрих, – ладно, сейчас отмажу. Муж, я так понимаю, не в курсе твоих похождений?

– Конечно, нет, – улыбнулась я, – они мне устроят райскую жизнь, если узнают.

Макс не возражал, а я, пока он не напросился в сопровождающие, быстренько убежала.

Дима предусмотрительно ушёл чуть пораньше, и ждал меня в машине. Я юркнула на сиденье, радуясь собственной изворотливости.

– Как ты это сделал? – спросила я, когда мы тронулись с места, – я столько на него охотилась.

– Плохой из тебя охотник, – усмехнулся Дима, – после того, как ты поплакалась мне в жилетку, я подумал, что нет такого издательства, которое не печатало бы контрафактные тиражи.

– Я тебя сейчас стукну, – нахмурилась я.

– Ладно, ладно, ваше издательство – исключение. Вы ещё не заматерели. Шучу. Убери это свирепое выражение с лица. Короче, я просто поразмыслил логически, нанял человека, который всё выяснил, а потом преподнёс Кристофу инфу на блюдечке с голубой каёмочкой.

– Но это нечестно, – возмутилась я, – а если он узнает?

– Он знает, – хмыкнул Дима, – я был с ним предельно откровенен, и ему понравилась моя дерзость. Я потянул карту, и вытащил для тебя джекпот.

– Спасибо, это было очень любезно с твоей стороны, – буркнула я, и, не выдержав, засмеялась, – ты авантюрист и интриган.

– Я знаю, – ухмыльнулся он, – и благодарности принимаю только натурой.

– Замётано, – фыркнула я, – завтра будет тебе благодарность под звуки Малера.

– А, может, и сейчас, – подмигнул он, – машина просторная.

– Мне впору эротические мемуары будет писать на старости лет, – засмеялась я.

– И потомки ужаснутся твоей развратности! – хохотнул Дима.

– Я не развратная, а страстная, – возмутилась я, – это разные вещи. Так и быть, напишу эротический триллер.

– В самом деле? – засмеялся он.

– В самом деле, – кивнула я, – только мистический.

– Боюсь представить, что это будет, – усмехнулся он.

– Тебе первому дам почитать, – хихикнула я, – тем более, тебе предназначается быть моим музом.

– Музом эротического, мистического триллера? – переспросил Дима, – оригинально, ничего не скажешь. А вот и контора.

– Она тут работала? – я выглянула в окно машины, разглядывая высокое здание.

– Я сейчас приду, – Дима вышел из машины и ушёл в здание, а я закурила сигарету, с меланхоличным видом глядя на море.

Что-то тут не так. У меня ощущение, что кто-то дёргает меня, как куклу, как марионетку, за ниточки, а это изрядно напрягает.

Надеюсь, сейчас ситуация немного прояснится, потому что у меня в голове уже каша, которую я не могу переварить.

И, словно специально, назло, всё время что-то отвлекает, я никак не могу сосредоточиться. Да и Дима нахал. Меня дезорганизует и достаёт.

Что-то в последнее время мне перестало нравиться курить. Я задумчиво посмотрела на дымящуюся сигарету, затушила её в пепельнице, и посмотрела на небо, на котором опять сгустились тучи. Стал накрапывать мелкий дождик.

Я постукивала ногтями-миндалинами по стеклу, зевнула, вынула из сумочки шоколадку. Сгрызла её, рассеянно следя за городской жизнью.

Люди спешили по своим делам. Очень много народа ехало на велосипедах. А дома поражали своей яркостью.

Я просидела минут пять, потом появился Дима, быстрым шагом подошёл к машине, и сел рядом.

– Ждём, – вздохнул он, – секретарши той нет, и теперь я не знаю, как опознать того типа.

– Ты хоть расспросил её вчера? – спросила я.

– Конечно, – кивнул он, – мужчина в возрасте, на вид лет от пятидесяти, на жёлтой машине.

– На жёлтой машине? – поразилась я.

– Сам удивлён, – протянул Дима, – у меня ощущение, что она наврала.

– Что ж утюг на пузо не положил? – ухмыльнулась я, – а выслушал бред и поверил.

– У меня такое ощущение, что ты всё время нарываешься, – хохотнул он.

Я бросила на него быстрый взгляд, и занялась разглядыванием пейзажа. Только в его присутствии я не могу думать о чём-либо другом, мужественный профиль сводит с ума.

Я старалась смотреть лишь на море, Дима бросал на меня страстные взгляды... Думаю, если бы не необходимость следить, мы давно оказались бы в объятьях друг друга.

В нервном напряжении мы просидели три часа, и, когда окончательно стемнело, я была зла, как стая сиамских кошек.

– Нас надули! – рявкнула я, – эта девица длинной лапши тебе на уши навешала! Мужчина в возрасте на жёлтой машине! Самому не смешно?

– Смешно, – уныло кивнул Дима, – купился, как мальчишка.

– Ни один мужик не сядет в жёлтую машину, если она не спортивная! А в возрасте, тем более! Ты бы сел?

– Только в спортивную, – воскликнул Дима, – но, если есть выбор, то предпочту чёрную, даже спортивную.

– Вот именно! – прошипела я, – лучше отвези меня домой, пока Макс меня не хватился.

– Поехали, – Дима был хмур и сосредоточен.

Всю обратную дорогу он молчал, я сидела, насупившись, и думала.

Мне казалось, что всё лежит на поверхности, а я чего-то не замечаю, не вижу очевидного.

– Я кретин, – вдруг сказал Дима, – извини. Мы проторчали тут, ожидая преступника, как идиоты, а эта сучка-секретарша наврала. Любопытно, зачем?

– Фиг её знает, – буркнула я.

– А как твои дела с вином? – перевёл разговор Дима.

– С каким вином? – не поняла я, а он хрипло засмеялся.

– Забыла! Так тебе они нужны, эти плодово-ягодные вина!

– Нужны! – рявкнула я.

– Ну-ну, – засмеялся он, – ты шевели ластами, а то заставлю по магазину голой рассекать!

Я заскрипела зубами, сжав кулаки, и процедила сквозь зубы:

– Это ты отправишься доспехами греметь в Останкино! У меня всё получится!

– Как же, получится у тебя, – проворчал он, – у тебя никогда ничего не получается!

– Нет, получится! – заорала я не своим голосом, вытащила свой мобильный, и стала искать номер Нинель Ефимовны, моего бухгалтера и управляющую в одном лице.

Она высококлассный специалист, твёрдой рукой управляет моим рестораном «Орхидея», и я не нарадуюсь, что взяла её в своё время на работу.

– Ты кому звонишь? – сурово спросил Дима.

В трубке тем временем щёлкнуло, потом раздался сонный голос Нинель Ефимовны.

– Викуля, что случилось? В ресторанах всё отлично, как вернёшься, я покажу тебе сметы. Правда, нам тут просроченную дичь привезли, но я всё им назад отправила.

– Не в этом дело, – отмахнулась я, – с дичью позже разберёмся. Я на данном этапе хочу начать массовое производство плодово-ягодных вин! Нужно купить помещение, оборудование, и нанять людей.

– Чего? – оторопела Нинель Ефимовна, – Вика, ты здорова?

– Вполне, – воскликнула я, – я хочу открыть завод по производству плодово-ягодных вин! Чего тут такого?

– Вика, ты не потянешь! – в ужасе воскликнула женщина, – ты хоть представляешь, что это такое? Это не по твоему менталитету!

– При чём тут мой менталитет? – разозлилась я, – вы что, тоже считаете, что я не потяну?

– Нет, нет, Викуля, – как-то жалобно воскликнула Нинель Ефимовна, – ты умница, но вино – занятие не женское.

– Кто сказал? – обозлилась я.

– Тут нужна педантичность, аккуратность, а у тебя ветер в голове гуляет.

– Хватит! – взвизгнула я, – короче, мне нужно в рекордно короткие сроки помещение. Что вы знаете о винах?

– Ровным счётом ничего, – честно ответила женщина, а я горестно вздохнула под ядовитый смешок Димы.

– Хорошо, с этим я сама разберусь, – отмахнулась я, – мне только нужно помещение.

– Вика, ты пьяна? – обморочным голосом пролепетала бедная женщина, – ты помнишь, во что вылилась история с ресторанным комплексом? Тогда тебя Димка буквально спас! А сейчас что? Лучше проспись и брось эту бредовую идею! Пока!

– Нинель Ефимовна! – вскричала я, но она уже отключилась.

– Что хорошего скажешь? – засмеялся Дима.

– Она решила, что я пьяная, – возмутилась я.

– И правильно решила, – захохотал он, – ни черта у тебя не получится! Оставь эту бредовую идею, дорогуша!

– И признать, что ты прав? – разъярилась я, – заранее проиграть? А не пошёл бы ты?

– Куда? – хмыкнул он.

– Далеко и метко!

– Ты сама тактичность! Ничего, с утреца тебе ещё позвонит

Марьяна Георгиевна, и выскажет всё, что о тебе думает.

– Блин! – я закусила губу, – а ведь точно позвонит! Дёрнул же меня чёрт Нинель Ефимовне звонить! Всё ты виноват!

– Если нет крайнего, то давайте его назначим? Так, да? – хмыкнул Дима, – я тут при чём?

– Ты меня разозлил! – рявкнула я, – короче, завтра я раздам указания.

– Эх, дурак я, – вздохнул Димка, – зачем было тебя подзуживать? Сам виноват!

– Хочешь сказать, что готов принять проигрыш? – обрадовалась я.

– Ага, сейчас! Просто я знаю, что именно мне придётся вытаскивать твой очередной «проект» из провальной ямы! А мне оно надо? Сам себе приключения нашёл! Но уж очень нравится мне твоего муженька травить! Представляю, как он обозлится, когда узнает о заводе! В ярость придёт!

– Тормози, приехали! – рявкнула я, – дальше я сама, – и выскочила из машины прямо под проливной дождь, – пока.

На ходу кутаясь в пальто, я добежала до дома, который был уже совершенно тёмный. Тихонько, стараясь никого не разбудить, я юркнула дом, скинула туфли, и, держа в руках обувь и пальто, вошла в спальню.

Бросив одежду, я схватила ночную рубашку и халат, в ванной переоделась, и, аккуратно перебравшись через мужа, устроилась под одеялом.

Макс зашевелился, обнял меня, а потом прошептал:

– Спишь?

– Нет, – честно ответила я.

– Как твой писатель? Обо всём договорилась?

– Ага, – зевнула я.

– Хочешь заняться повышением демографии? – прошептал он.

– Давай, – засмеялась я, и уснули мы только к утру.

Макс и Иван Николаевич усвистели на рыбалку, я проснулась поздно, и, наверное, ещё поспала бы, если бы не звонок матери.

– Немедленно отвечай, что за фортеля ты выкидываешь? – вскричала маменька в трубку своим резким голосом, – Нина позвонила в полном ауте. Говорит, что ты нахваталась коньяка, позвонила ей в полночь, и заявила, что собралась открыть винное производство. Это как понимать?

– Я была трезва, как стёклышко! – рявкнула я в ответ, – два бокала брюта не в счёт! Шампанское выветрилось из моей головы за два часа до звонка! Все претензии к Димке! Этот шакал сидел рядом, скалился, и требовал, чтобы, если я не открою это производство, я прошлась по гипермаркету голой!

– Чего? – маменька заикала, а потом, судя по звукам, стала пить воду.

– Мы поспорили, – вздохнула я, и принялась растолковывать суть происходящего.

– И пусть только попробует не помочь тебе потом! – рявкнула маменька, выслушав меня.

– Ты что, тоже в меня не веришь!? – ахнула я, – ну, знаешь!

– Я знаю тебя, твой характер, у тебя ничего не получится.

– И ты тоже! – разозлилась я, – с меня довольно! Слушать ничего не желаю!

Я этими словами я отключилась, схватила свой ноутбук, и стала читать про вина. Никого дома не было, Беата убежала на работу, и я просидела полдня, набивая мозг новой информацией.

Потом набрала номер своего администратора в «Орхидее».

– Добрый день, Эвива Леонидовна, – услышала я.

– Добрый день, Алина, – ответила я, – Алиночка, у меня к тебе огромная просьба. Срочно поезжай по деревням и скупи у них весь компот. Как можно больше! По максимуму!

– Зачем? – ошалела Алина.

– Долго объяснять, – отмахнулась я, – просто складируйте всё в ресторане, в подвале, что не поместится, отвезите в другой ресторан, ко мне домой. На мою квартиру, в особняк, домой к матери, к сестре. Когда я вернусь, разберусь со всем. Но, чтобы обязательно присутствовал малиновый компот.

– Поняла, – странным голосом ответила Алина, видимо, решив с начальством не спорить.

– Я тебе потом всё объясню, – сказала я, – только выполни мою просьбу. Хорошо?

– Хорошо, – вздохнула она.

– Тогда пока, – обрадовалась я, и стала искать помещение под винный цех.

Если честно, то я основательно струсила, поскольку понятия не имею, как управлять подобным.

В теории-то представляю, а вот с практикой выходит проблемка. Нужно ещё, чтобы эти вина купили. Кому сейчас нужны малиновые вина? Кто помнит об этом? Боюсь, что только историки. Хотя на прилавках стоят вина из сакуры, я видела в коробках грушевые, сливовые, но сомневаюсь, что на них много желающих.

Чувствуя, что я в очередной раз создала себе проблему, я схватилась за голову. Потом сварила себе кофе, пытаясь привести нервы в порядок.

Взяла любимый напиток, коробку белого шоколада, коробку молочного, и отправилась на террасу.

Поудобней устроившись на тафте, вытянув ноги, я взяла конфету, но выронила её из ногтей, и конфета укатилась под тафту. Пришлось встать, и опуститься на колени перед диваном.

Кругляш в серебристой слюдке лежал на ковре, а рядом покоилась тёмно-синяя книга с золотым тиснением.

Я взяла конфету, книгу, и вернулась на тафту.

Книга оказалась моя, одна из тех, что привёз Генрих. Я на автомате перелистнула пару страниц, и, к своему удивлению, обнаружила, что все уголки у страниц загнуты.

Память невольно подсунула воспоминания.

Я вбегаю на террасу, а Эльжбета как раз сидит в кресле рядом с этой тафтой... Страницы... Я перелистала страницы и нахмурилась. Три четверти страниц в книге были загнуты на уголок, при чём создавалось ощущение, что пресловутый уголок долго мусолили пальцами.

Я схватила мобильный, и, трудом сдерживая внезапно охвативший меня мандраж, позвонила подруге.

– Говори скорей, у меня работа, – скороговоркой воскликнула она.

– Скажи, у Эльжбеты не было никаких привычек при чтении? – выпалила я.

– Привычек при чтении? – оторопела Беата, – это как?

– Например, некоторые слюнявят пальцы перед тем, как перевернуть страницу, отчего листы делаются заляпанными. У Эльжбеты есть такая привычка?

– Есть, – хмыкнула Беата, – но несколько иного толка. Она уголок пальцами загибает и мусолит страницу при чтении.

Помню, какая ругань из-за этого была. В школе ругались, в библиотеках ругались. А почему ты спросила?

– Да так, ерунда, – отмахнулась я.

– Тогда до вечера, – воскликнула подруга и отключилась, а я в задумчивости уставилась на телефон.

Значит, Эльжбета не соврала? Она действительно сидела здесь, читая книгу, а машина стояла около дома.

Кто-то угнал машину, наехал на меня, желая убить, а потом скрылся с места происшествия. Вернул машину на место, и теперь Эльжбета в тюрьме. Что мне делать? Пойти и рассказать всё инспектору?

Нет, Эльжбету всё равно не выпустят! Тяжесть улик слишком велика! Алиби нет, отпечатки её в машине присутствуют, зато имеются показания свидетеля, того охранника, который видел, что за рулём сидела светленькая девушка.

Светленькая! Какая же я идиотка!

Я снова схватилась за телефон и оторвала от дел Беату.

– Что опять? – сердито спросила она, – между прочим, у меня срочная работа.

– Извини, – воскликнула я, – последний вопрос. Эльжбета натуральная блондинка?

– Нет, – раздражённо ответила подруга, – старшая, Зося, пошла в мать, натуральная блондинка, а Эльжбета в отца, брюнетка. У неё перманент.

– Ясно, – выдохнула я, чувствуя, как бьётся сердце.

– Пасмурно, – ответила Беата, – не отрывай меня от дел!

– Давай, пока, – пролепетала я обморочным голосом, отключила телефон, и решительным шагом, накинув пальто, вышла на улицу.

С соседкой Беаты у меня отношения как-то не сложились, но я не стала обращать на это внимания, меня сейчас другое волнует.

Я позвонила в дом, и замерла на пороге. Послышались шаги, дверь распахнулась, и соседка попятилась. Она что-то пролепетала на датском. Я попробовала наладить с ней контакт на языке Шекспира. Говорила она на английском ломано, но я сумела из её корявой речи понять, что Эльжбета приехала рано. Она оставила машину около дома, а сама ушла внутрь.

Потом приехала ещё одна блондинка.

Она приехала на такси, зашла в дом, потом вышла, села в серебристую машину первой блондинки, и уехала. Часа через три она вернулась, зашла в дом, где уже находилась приехавшая Беата.

Но пробыла в доме недолго, почти сразу уехала...

Я поблагодарила соседку, вернулась домой и задумалась.

Вот и ответ на все мои вопросы. Эльжбета даже и не думала наезжать на меня, она преспокойно сидела у меня на террасе, читала мою книгу, и, вероятно, попивала кофе.

Другая блондинка, выследившая её, украла у неё из сумочки ключи, наехала на меня, потом вернула машину на место и подкинула ключи обратно. Дверь в дом Беаты всегда открыта, заходи, кто хочешь, бери, что желаешь. Меня убивает её беспечность!

Хоть датчане и законопослушны, но в Дании помимо коренных жителей полно выходцев из стран ближайшего зарубежья. А они, как могут, подмачивают репутацию стране.

С этими мрачными мыслями я выплеснула остывший кофе в раковину, сварила себе свежий, и вернулась на террасу.

Потом, помотав головой, я почувствовала, что виски сдавило обручем, и поднялась из кресла.

У меня в сумочке было лекарство, но, открыв клатч, я обнаружила, что таблетки закончились.

Порывшись в аптечке подруги, я не нашла ничего подходящего. Точнее, таблеток-то было всяких полно, а вот от чего они, ещё разобраться надо. Ещё слопаю что-нибудь не то, то-то убийц порадую, не придётся им об меня руки марать.

С этими мрачными мыслями я застегнула сапоги, надела пальто, взяла сумочку, шарф, и выскочила на улицу.

Голова разболелась ещё сильнее, и я, прибавив шагу, добежала до ближайшей аптеки.

Молоденькая продавщица что-то сказала на датском, но я помотала головой, и постучала пальцами по вискам, пытаясь ей наглядно объяснить, что меня беспокоит.

Но продавщица округлила глаза, а я стала мотать руками вокруг головы, указывая на виски. Девушка за прилавком вдруг заулыбалась, и вынула... тест на беременность.

Я, слегка ошалев, уставилась на коробку.

Справившись с приступом злобы, я покачала головой.

Девушка озадаченно нахмурилась, а потом и вовсе вынула презервативы. И я чуть не взвыла, голова уже по-страшному болела.

Вдруг рядом со мной раздался хриплый смех, и, обернувшись, я увидела молодого мужчину лет тридцати. Высокий, широкоплечий, в тёмных брюках и бирюзовом свитере, и в не застёгнутом чёрном пальто. Смуглый, смоляные волосы густой волной падали ему на лоб, а тёмные глаза смотрели дерзко и внимательно.

– Ещё один! – прошипела я, намереваясь сказать ему пару ласковых на английском, но красавец меня опередил.

– Извини, – сказал он на русском с едва уловимым акцентом, – но на твои пируэты без смеха смотреть было просто невозможно.