Текст книги "Ланселот на шпильках (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

На большинстве договоров стояла фамилия Тимошин.

Кажется, он очень хороший специалист своего дела, меньше только у Валерия Кирилловича. Похоже, они конкурируют между собой.

Оставив бумаги в покое, я переместилась к встроенному шкафу, распахнула створки, и оглушительно чихнула.

Хоть Филипп Васильевич был и преуспевающий человек, но у

него в шкафу воняет, словно в клоповнике. Уж извините за неэтичный эпитет.

Я невольно подёргала носом, и стала просматривать костюмы, находившиеся в шкафу. Но что-то заставило меня вздрогнуть, что-то опять мелькнуло в памяти, но мгновенно исчезло, когда я нащупала посторонний предмет в кармане пиджака.

Это оказалось простая бумажка, карточка из книги, которые вкладывают в печатные издания в библиотеке.

Интересно, как к Филиппу Васильевич попала карточка?

Обычно, когда люди берут книгу из библиотеки, карточки вкладывают в их книжечки, и делают соответствующую запись. Я машинально посмотрела на число, и удивлённо вздёрнула брови. Карточка датировалась этим годом, и мне непонятно, зачем он брал книги в библиотеке?

Сейчас огромный выбор печатных изданий, есть букинистические лавки, вообщем, можно достать всё, что только желаешь.

Может, ему была нужна какая особая книга, коих сейчас не выпускают?

Я опять поглядела на карточку, « Трагедии именитых родов,

том 3, автор Барбара Флярская ».

Да сейчас всего этого завались, да и не только в книжном варианте, достаточно в Интернет выйти. Странно.

Думается, надо нанести визит в эту библиотеку, что я сейчас и сделаю. Сунула карточку в карман юбки, и продолжила осмотр помещения. Однако, мне это больше ничего не дало.

На полках стояли книги, но это в основном была специальная литература, относящаяся к филателии. Я перетряхнула каждую книгу, но ничего больше не нашла, и вышла из кабинета.

– Хорошо, – услышала я голос Валерия Кирилловича, но не такой, как обычно, грубый, с железными нотками, – но не переусердствуйте.

Я невольно кашлянула, не хотелось становиться

свидетельницей чужого разговора, и он тут же отключил телефон.

– Как ваши успехи? – уже другим тоном сказал он, с любопытством глядя на меня, – нашли какие-нибудь улики?

– Убийца очень чисто сработал, – со вздохом сказала я, не желая говорить ему о находке.

– Пойдёмте, я вас провожу, – взял он меня под руку, и мы вошли в лифт.

– Валерий Кириллович, скажите, а вы здесь не видели девушку лет шестнадцати? – спросила я в лоб, – чёрноволосую, с синими глазами, и веснушками на носу?

– Ни разу не видел, – покачал он головой, – а почему вы спросили?

– Она выпрыгнула с балкона в кабинете Филиппа Васильевича в день его смерти, – пояснила я, – а за ней другая девушка. Вы точно её не видели? – посмотрела я на него.

– Абсолютно, – заверил он меня, – я бы запомнил, у меня замечательная память на лица. А вы полагаете, что она убийца?

– Есть такие мысли, – растерянно проговорила я, – но это только домыслы.

– Возможно, так оно и есть, – Валерий Кириллович тоже задумался.

Он мило попрощался со мной в холле, я вышла на улицу, и мигнула фарами, отключив сигнализацию. Села за руль, налила чашку кофе из термоса, закурила сигарету, и повернула ключ

в зажигании.

Библиотека находилась недалеко, я проехала по закоулкам, благо, знаю Москву, как свои пять пальцев, и остановилась около библиотеки. Здание библиотеки было старинным, красивым, и я поднялась по ступенькам.

Потянула на себя тяжеленную дверь, и оказалась в гулком холле. Я без труда нашла читальный зал, и обратилась к пожилой женщине, выдававшей книги.

– Здравствуйте. Простите, эта карточка из вашей библиотеки? – я протянула ей бумажку.

Старушка взяла из моих рук карточку, и всплеснула руками.

– И как вам не стыдно? – в негодовании воскликнула она, – немедленно верните книгу.

– Извините, но книги у меня нет, – я вынула удостоверение частного сыщика, – скажите, что это была за книга? Вроде карточки должны оставаться у вас, если это не было воровством.

– Верно, – со вздохом сказала пожилая женщина, – меня Фаина

Константиновна зовут.

– Миленич Эвива Леонидовна, – в свою очередь представилась я, – так что это была за книга?

– Лида, – крикнула Фаина Константиновна куда-то в сторону, и из дверей хранилища вышла молодая девушка, – Лидочка, посиди за меня полчасика. Тут вот человек из правоохранительных органов.

– Конечно, посижу, – звонко ответила Лида, и заняла место своей коллеги, а Фаина Константиновна провела меня в хранилище, и указала на стул.

Сама она устроилась за столом, и сложила руки замочком.

– Книгу эту украли, – без обиняков сказала она, – я и не предполагала, что этот респектабельный господин способен на воровство. С виду такой приятный, вежливый... впрочем, сейчас всё расскажу по порядку.

Как вы понимаете, в библиотеку никого постороннего не пускают, обслуживают только тех, кто находится в их ведомстве. Она сама до сих пор не понимает, почему поверила Филиппу Васильевичу.

Наверное, её сбил с толку его внешний вид, его интеллигентная и вежливая речь, и дорогая одежда...

– Думала, раз он богатый, у него часы на запястье были,

точь-в-точь, как у вас на руке, – сказала Фаина Константиновна, – с золотым ремешком, и всё такое. Значит, красть не станет, купить себе может, если возникнет необходимость.

Но она ошиблась, и в итоге ей пришлось расплачиваться за дорогую книгу, кстати, старинную. Хотя, старинную, это слишком громко сказано, но она выпуска восемнадцатого века, и стоит дорого.

– Простите, – вежливо сказал ей незнакомый мужчина, – вы не войдёте в моё положение? Мне нужна одна книга, но в той библиотеке, за которой я числюсь, она отсутствует, а у вас есть все тома. Не могу ли я посидеть в читальном зале?

– Я должна посоветоваться с заведующей, – растерянно сказала Фаина Константиновна, – вы не подождёте пару минут?

– Конечно, подожду, – благовоспитанно сказал незнакомец, и Фаина Константиновна пошла к заведующей.

На заведующую он тоже произвёл благополучное впечатление, и Фаина Константиновна принесла книги.

Незнакомец просидел над книгами около часа, а потом с улыбкой подошёл к Фаине Константиновне.

– Спасибо вам огромное, что вошли в положение, – благовоспитанно сказал он, и поставил стопку на стол.

Фаина Константиновна стала перебирать книги, незнакомец

терпеливо ждал, пока она всё проверит, но у него вдруг

зазвонил телефон.

– Слушаю, – ответил он на звонок, – что с линией? Я ничего не слышу, подождите. Я сейчас выйду в коридор, – сказал он Фаине Константиновне, – а то я ничего не слышу.

Она не заподозрила ничего, но незнакомец не вернулся, и она обнаружила пропажу одной книги.

– Право, чудны дела творятся в датском королевстве, – подпёрла рукой подбородок Фаина Константиновна, – что за люди пошли?

– А о чём была эта книга? – задала я следующий вопрос.

– Она описывала трагедию, которая произошла на празднестве, когда собирались соединиться брачными узами представители именитых семейств. Немецкий княжеский род Рестенбург, и испанские герцоги Ягосальварес.

– Рестенбург? – ошарашено проговорила я.

– Они даже марки собственные выпустили, но свадьба не состоялась, в замок ворвались грабители, и убили всех. Жалко, что представители Ягосальварес не выжили, это было благороднейшее семейство, а у нас даже изображение их герба имеется. Лев в короне и с крыльями.

Я хотела было задать следующий вопрос, но язык неожиданно прилип к нёбу, а голосовые связки парализовало.

В памяти молнией сверкнуло воспоминание, вот, я вхожу в палату той девушки, которую вырвала из лап бандитов, с необычным именем Мирослава Ягода. Она в это время потягивалась, коротенькая маечка на ней задралась, и я

увидела татуировку на правом боку... лев в короне и с

крыльями...

Если откинуть приставку « сальварес », и приставить слог

« да »... что у нас выходит? Верно.

Девка эта, потомок славного рода, и слов из песни не

выкинешь.

Только она тут каким боком? Тоже за маркой охотится?

Что она делала у Филиппа Васильевича? Неужели она его и убила? Вот уж странные совпадения, сначала я спасаю её от бандитов, а потом она, оказывается, вмешана в дело с исчезновением Тимошина.

Минуточку, насчёт Тимошина не знаю, а вот со смертью Филиппа Васильевича она точно каким-то боком связана. Какого чёрта она делала у него в кабинете в момент убийства?

– Я вам чем-нибудь помогла? – вернула меня к реальности Фаина Константиновна.

– Вероятно, – кивнула я, и встала со стула, – спасибо за помощь, но мне пора.

На улице в это время стал накрапывать дождик, и я бросилась к машине. Забралась в салон, налила себе кофе, развернула белую шоколадку, и набрала номер Марата, одновременно закуривая сигарету.

– Ты что-нибудь узнала? – с ходу спросил он.

– Марат, прекрати, – с укоризной воскликнула я, – не так быстро всё делается. Лучше найди мне информацию о Мирославе Ягода, и ещё узнай, если это возможно, что стало

с представителями испанского рода Ягосальварес. Они были

герцогами, хотя, ты, наверное, знаешь об этом.

– А почему они тебя заинтересовали? – спросил вдруг Марат, – ведь к марке имеет отношение род, с которым они собирались породниться.

– Марат, ты меня достал, – со вздохом сказала я, – у меня новая информация, и я расскажу тебе всё сразу, а не по кусочкам.

– Хорошо, – со смехом сказал он, но смех получился какой-то нервный, – просто я волнуюсь, ты же понимаешь.

– Понимаю, – ответила я, и отпила из чашки, – но ты поскорее добудь мне информацию.

– Слушаюсь, – отрапортовал он мне, и быстро отключился, а я повернула ключ в зажигании, и тронулась с места.

У меня на повестке дня мой свёкр, и Иван Николаевич так просто от меня не отделается, я отвезу его в поликлинику.

Как только получу информацию о Мирославе, поеду к её мнимому братцу, и попробую из него что-нибудь вытрясти, конечно, если он вернулся. А если его до сих пор нет, поговорю с милейшей Верой Владимировной, или с её дочерью. Постукивая пальцами по рулю, я переместилась в левый ряд, и помчалась с предельно допустимой скоростью.

Влетела на свободное место на парковке, и выпрыгнула под дождь, не забыв открыть зонт.

– Вы к кому? – остановили меня на проходной.

– Я невестка майора Барханова, – отчеканила я, и через пять

минут вызванный Иван Николаевич вышел ко мне.

– Что ты опять натворила? – устало спросил он, – и я тебе уже не раз говорил, что не буду связываться с делами, находящими в ведомстве МВД.

– С чего вы взяли, что я во что-то влипла? – вздёрнула я брови.

– А с чем тебе ещё ко мне обращаться? – пожал плечами Иван Николаевич.

– На этот раз вы ошиблись, – улыбнулась я, – вы сейчас свободны?

– Вообще-то, есть кое-какие дела, но их можно отложить, – ответил Иван Николаевич, – а что такое?

– Тогда запирайте свой кабинет, и поехали.

– Куда? – тут же спросил он, но я решила пока не вводить его

в курс дела, чтобы он не отбрыкался.

– Я вам по дороге объясню, – заверила его я, и действительно объяснила, но напоролась на скандал.

– Что ты себе позволяешь? – вопил он не своим голосом, – немедленно останови машину!

– И не подумаю, – холодно парировала я, быстро заблокировала дверцы, и сильнее нажала на педаль газа.

– Что ты творишь? – вскричал он, когда я откровенно нарушила правила движения, – так ведь нельзя! И быстро выпусти меня!

– Вам будет легче послушаться меня, – покачала я головой, – вы меня знаете, я очень упряма, и пру напролом. Если на вас едет асфальтоукладчик, лучше покориться обстоятельствам.

– Позволить себя раздавить? – удивился Иван Николаевич.

– Лучше отделаться малой кровью, – внесла я ясность, – вы сейчас быстренько пройдёте обследование, и поедите на службу.

– Тебя Макс подговорил? – посмотрел на меня свёкр, – он уже давно пытается меня в поликлинику заволочь.

– Я сама заметила, что вы неважно выглядите, – я свернула за

угол, и затормозила около поликлиники.

Иван Николаевич уже не возмущался, понял, что этой участи ему не избежать, и покорно вошёл в здание.

Я отдала его на растерзание докторам, а сама уютно устроилась в холле, и попыталась сосредоточиться на новом выпуске журнала. У меня уже появилось несколько идей, исключительно из классики, как вдруг подал голос ноутбук, и я вытащила компьютер из сумки.

Раскрыла прилетевшее письмо, и чуть со стула от удивления не свалилась. Марат прислал мне справку... справку о смерти Мирославы Ягода. Она умерла в младенчестве, диагноз – синдром детской смертности, в детском приюте города Заболоцка. Заболоцк этот где-то под Нижним, вообщем, у чёрта на куличках, и я ничего не понимаю.

Не просто так эта девица так назвалась, если она не хотела говорить своё настоящее имя, она вполне могла ляпнуть что-нибудь попроще, типа Кати Ивановой, или что-то в этом роде.

Но с ходу назваться Мирославой Ягода?

Что-то тут не то, и я вынула мобильник.

– Марат, – сказала я, когда он снял трубку, – пробей мне в этом

городе всех, кто носит фамилию Ягода, и всех Мирослав в возрасте шестнадцати лет.

– Минутку, – воскликнул Марат, – вот так вам, готово, в следующий раз лучше блокируйтесь, а то пароль всего из десяти слов. Дилетанты!

Вот это он даёт, конечно! Я невольно восхитилась приятелем, я бы не смогла и пароль из одного слова сломать, а тут целых десять.

Я неплохо владею компьютером, довольно быстро печатаю, вообщем, я стандартный пользователь, использующий компьютер в качестве пишущей машинки и почтового отделения. Однако, пароль сломать мне слабо.

– Получите, и распишитесь, – выдал на другом конце провода Марат, – с такой фамилией в этом городе никого нет, ни одного человека. А вот Мирославы имеются, при чём действительно шестнадцатилетняя. Симонова Мирослава Васильевна, родители, Симонов Василий Иванович, и Симонова Авдотья Макаровна. Она их самый младший ребёнок, восьмой. Вот дают, братцы! На фиг столько рожать?

– Марат, – вдруг осенило меня, – а проверь-ка эту Мирославу Симонову на законопослушность.

– Не привлекалась ли? – дошло до Марата, – это мы мигом. Готово. Ох, и оторва же девочка.

– Убийца и воровка? – с усмешкой спросила я.

– Смейся, смейся, – проворчал в ответ Марат, – это ты у нас такая, к убийцам и прочим бандитам привыкшая. Но мне придётся тебя разочаровать, она просто хулиганка. Не раз привлекалась за нарушение общественного порядка.

– Погоди-ка, – я так и подскочила, – в базе есть её пальцы?

– А як же ж, – хрюкнул в трубку Марат.

– Мне нужны эти пальцы! – заорала я не своим голосом, привлекая к себе внимание, – срочно!

– А сравнивать их у тебя будет с чем? – спросил Марат.

– Будет, будет, – взволнованно проговорила я, – скинь мне их поскорее. А что там с герцогами?

– Ничего, – со вздохом ответил Марат, – получается, что вся семья убита.

– Ты в этом уверен? – продолжала допытываться я.

– Я ни в чём не уверен, – вздохнул Марат, – может, и была

какая боковая ветвь, или незаконнорожденный кто, но теперь об этом не узнаешь. В то время позором считалось, родить вне брака. Хотя, что я тебе говорю, и сама всё знаешь. Тут узнать что-либо без шансов, если только сам потомок не расскажет, что ему рассказал дедушка.

– Понятно, – расстроено протянула я, и соединилась с Ниной Дербышевой, патологоанатомом со службы Макса.

У них там два патолога, Нинуша, и Семен Аркадьевич, но я предпочитаю общаться с первой, поскольку Семен Аркадьевич работает с Максом, и обязательно меня « сольёт ».

– Викуль, привет, – сняла трубку Нина.

– Привет, – весело воскликнула я, – звоню с корыстными целями.

– А ты с другими и не звонишь, – со вздохом сказала Нина, – что там у тебя?

– Мне нужны пальцы с пистолета, это последний труп моего мужа, убитый – владелец филателистического центра, фамилии я не знаю, но зовут Филипп Васильевич. Мне нужны отпечатки

с орудия убийства.

– Умеешь ты задать задачку, – хмыкнула в ответ Нина, – ладно, но с тебя бутылка вина. Такого, на которое у меня денег точно нет.

– Крепость какую предпочитаете? – со смехом спросила я.

– Издеваешься? – засмеялась в ответ Нина.

– Даже и не думаю, – заверила я её, и поспешила отключиться.

Ивана Николаевича я прождала два часа, за это время успела сделать кое-какие наброски по части следующего номера, напилась кофе из автомата, и, наконец, он вышел.

– Поликлиники меня убивают, – простонал Иван Николаевич, – если бы ты не привязалась, я бы ни под каким соусом сюда не пошёл.

– А вы на себя в зеркало глядели? – прищурила я глаза.

– Что ты имеешь в виду?

– У вас явно давление, – я встала с места, – я не удивлюсь, если вам велят похудеть.

– Похудеть? – испугался Иван Николаевич, – отказаться от пельменей, консервов, чипсов?

– Вы едите чипсы? – ахнула я, и пришла в ужас, – да вы с ума сошли! Разве ЭТО можно есть?

– Вкусно, – пожал он плечами.

– Я с вами балдею, – скрипнула я зубами, – что отец, что сын, яблоко от яблони. Только Макса я всё-таки перевела с бутербродов с ветчиной на овсянку, а с вами труднее.

– Я терпеть не могу овсянку, – скривился Иван Николаевич, – как ты только Макса уговорила её есть.

– У меня свои секреты, – ухмыльнулась я, отвезла его в отделение, а сама поехала на квартиру к Андрею Канарейкину.

Только войдя в подъезд, я учуяла запах гари, но, когда я поднялась на нужный этаж, обомлела.

Стены были в копоти, двери в квартиру Андрея не было, она стояла рядом, а внутри виднелись почерневшие стены, и специальная ленточка на косяке.

Я растерянно смотрела на всё это, а потом нажала на кнопку звонка соседней квартиры.

Вера Владимировна открыла дверь сразу, она меня мгновенно узнала, и тут же воскликнула:

– Здравствуйте, заходите. Тут такое произошло! Любовница

Андрея, та, про которую вы говорили, будто она ему сестра, сожгла его заживо.

– Мирослава была здесь? – взволнованно спросила я, входя в прихожую.

– Вчера она пришла вместе с братом, – стала вещать Вера Владимировна, – они так ругались, ужас просто. Орали, на чём свет стоит...

Вернувшаяся из магазина Вера Владимировна услышала шум на площадке, она в это время снимала уличную обувь, и машинально глянула в « глазок ».

На площадке стоял Андрей, он пытался открыть дверь в квартиру, а рядом Мирослава.

– Нужно что-то делать! – орала она на него, – ты совсем идиот?

– А что я могу сделать? – раздражённо бросил Андрей, – и хватит орать на весь дом, – он отомкнул дверь, и впихнул девушку в квартиру.

Но Мирослава продолжала возмущаться, её бубнёжь был слышен в соседней квартире, потом раздался оглушительный визг, грохот, звук бьющегося стекла.

– Да я тебя прикончу, тварь! – услышала она голос Мирославы, потом глухой удар, возню, и всё смолкло.

Сколько времени прошло, Вера Владимировна не помнила. Она

уселась смотреть телевизор, свой любимый сериал, и забыла обо всём.

Правда, чуть позже она услышала топот за стенкой, Вера Владимировна подошла на всякий случай к двери, и увидела Мирославу, выбегающую из квартиры.

Она бегом бросилась по лестнице, и наступила тишина.

Но ненадолго, пришла с работы Анастасия, и она подняла тревогу, увидев валящий из-за двери дым.

Приехала милиция и пожарники, и тут-то выяснилось самое неприятное. Оказывается, Андрея сначала убили, выстрелив в него, а потом облили бензином, и подожгли.

Никто, кроме Мирославы и Андрея в квартиру не входил,

следовательно, это она убила его.

Милиция сделала такой вывод, ибо на пистолете, найденном на месте происшествия, были отпечатки Мирославы. Вера Владимировна услышала разговор следователей, когда они приходили повторно, чтобы ещё раз допросить её.

Я была шокирована. И правду говорят, первое впечатление

обманчиво. Во время нашей первой встречи Мирослава мне показалась ангелом во плоти, даже когда она удрала из больницы, и навешала мне лапши на уши, я не думала про неё ничего плохого. Да уж, чем дальше в лес, тем толще партизаны.

Поблагодарив Веру Владимировну, я вышла на улицу, и тут же закрыла лицо руками.

В столице разбушевалось самое настоящее сирокко, сильный ветер поднял всю пыль с тротуара, и я невольно закашлялась, вдохнув всю эту гадость с асфальта.

Продолжая надрывно кашлять, я бросилась к машине, и облегчённо вздохнула, едва оказавшись внутри.

До совещания у меня остался час, я закурила сигарету, развернула белую шоколадку, и поехала в издательство, одновременно размышляя, что мне делать дальше.

Я не нашла мотива, мне до сих пор не ясно, за какие провинности Слава прихлопнула сначала Филиппа Васильевича, а потом Андрея.

Есть только одни улики, а самого главного я так и не узнала, где сейчас находится Тимошин. Жив ли он вообще?

Неужели он банальный вор, и просто сбежал с маркой?

Но здесь замешано ещё что-то, иначе как объяснить последние события?

Смерть Филиппа Васильевича никак не вяжется с исчезновением Эдуарда Петровича, эти два преступления объединяет только то, что оба фигуранта были знакомы друг с другом, дружили, работали в одном учреждении.

Может, они не имеют друг к другу никакого отношения, в смысле, эти два дела. Однако, что-то мне подсказывает, что они связаны.

Сейчас я заеду в магазин, куплю себе парик, чёрные очки, вообщем, изменю свою внешность, и поеду на квартиру к Тимошину.

Конечно, вы сейчас скажете, что это противозаконно, но у меня нет выбора, нужно искать связь.

Отмычки у меня есть, мне их дал Дима, так что проблем не будет, за исключением одной, как бы не попасться.

Я оставила машину на стоянке около издательства, время у меня ещё было, и я перебежала дорогу, и вошла в магазин.

– Продайте мне вон тот платиновый парик, – показала я на стенд, и продавщица дала мне его померить.

Парик пришёлся мне впору, я ещё приобрела чёрные очки, закрывающие мне пол лица, в отделе косметики розовую помаду, и тональный крем. Потом ещё подумала, и купила шпильки для волос. Сложила всё это в пакет, и бросилась в издательство.

– Эвива Леонидовна, – тут же воскликнула Леночка, едва завидев меня, выходящую из лифта, – вам тут звонил некий Арман Тулузье, француз.

– Уж ясное дело, что не африканец, – фыркнула я в ответ, – а кто он такой? И что ему нужно было?

– Он не сказал, – покачала головой Леночка, – но предупредил, что ещё перезвонит.

– Хорошо, – я направилась было в сторону зала совещаний, но тут же повернула назад, – если он ещё позвонит, а меня не будет на месте, дашь ему номер моего служебного мобильного.

– Я всё поняла, – согласно кивнула Лена, и я бросилась в зал совещаний.

– Здравствуйте, – вошла я в помещение, – здесь все

присутствуют?

С этих слов я начала совещание, сразу дав им понять, что я полна решимости, и, если кто против меня, тот против всего журнала в целом.

Три часа мы обсуждали концепцию, бились чуть ли не с пеной у рта, и к вечеру общие наброски были готовы, а я устала, как собака. Впрочем, не я одна.

Из зала совещаний мы выползли, как черепахи в жаркий день, и разбрелись по кабинетам.

Я плюхнулась на стул в кабинете, и распустила волосы, собранные в хвост. Вытряхнула содержимое пакета на стол, и стала преображаться.

Вся намазалась тональным кремом с оттенком загара, замазала родинку над губой. Одним пальцем открыла ящик стола, извлекла оттуда бумажную салфетку, и вытерла руки от крема.

Потом аккуратно собрала волосы шпильками, нахлобучила на голову парик, потом перешла к губам, очки, и полный порядок.

Мой белый комбинезон неплохо сочетался со светлыми волосами, взяла свою сумку, папку с делами, и вылетела из кабинета.

– Простите, а вы кто будете? – спросила меня слегка удивлённая Лена.

– Елена, кончай бодягу. Дожили, уже главного редактора не узнаёшь, – ухмыльнулась я.

– Что вы с собой сделали, Эвива Леонидовна? – ошарашено спросила Леночка.

– Только малость загримировалась, – и я продефелировала к лифту.

Чуть позже я сообразила, что сморозила глупость. Надо было гримироваться прямо перед домом Тимошина, а то ещё остановит милиция.

Но гаишники меня не остановили, и я благополучно добралась до Патриарших прудов.

С огромной предосторожностью я позвонила в соседские квартиры, мне никто не открыл, но на всякий случай залепила « глазки » жвачкой.

Потом вскрыла отмычками дверь, и юркнула в тёмную прихожую. На что-то с размаху налетела, и ударилась лбом. Раздался лёгкий стук, я включила свет, и увидела поверженную вешалку для верхней одежды.

И зачем её поставили на самом ходу, да ещё двери закрыли? Ведь, уходя, из квартиры, Тимошин, наверное, намеревался всё равно рано или поздно вернуться.

Я вернула вешалке вертикальное положение, потёрла ушибленный лоб, и осторожно вошла в следующую комнату.

Мамочки! Я застыла на пороге, и вцепилась пальцами в косяк. Больше всего на свете я люблю антиквариат. Стулья, комоды, секретеры, зеркала...

В мистических газетах пишут, что нельзя приобретать антикварную мебель, что она несёт на себе негативную энергетику, а в зеркалах отражаются проклятья, призраки, и тому подобная хрень.

Я не знаю, верить всему этому, или не верить.

Но, « есть много, друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам ».

Я поверю в колдовство, я поверю в сверхестественное, если получу этому доказательства. Но я уверена, есть на свете нечто, что противоречит всем человеческим принципам.

Однако, в отношении антиквариата ничего с собой поделать не могу, я обожаю антиквариат. И пусть говорят, что им вздумается, я во всё это не поверю, пока сама не столкнусь.

Комната Эдуарда Петровича была напрочь забита антикварными вещицами, и у меня просто потекли слюнки при виде всей этой красотищи.

Я забыла обо всём, растворилась во времени и пространстве, пока рассматривала антикварные вещицы.

Из нирваны меня вырвал какой-то шум, я машинально обернулась, и увидела девушку в таком же маскараде, как и я.

От неожиданности я растерялась, девица стояла в дверцах шкафа, и вдруг сорвалась, и бросилась в прихожую.

Я очнулась от временного ступора, и рванула за ней. Девица налетела на вешалку, упала, и я рысью кинулась на неё.

Ловко перевернула на живот, и заломила ей руки за спину, схватила попавший под руку пояс, и скрутила ей запястья.

– Кто ты такая? – грозно осведомилась я, швырнув её на диван, – отвечай сию минуту!

– Можешь убить меня, но марки не получишь! – вскрикнула

девушка знакомым голосом, я невольно вздрогнула, и сорвала с её головы светлый парик, и чёрные очки.

Смоляные волосы рассыпались по плечам, на диване сидела... Мирослава.

– Привет, бандитка, – сложила я руки на груди.

– Что? – и без того огромные глаза девушки стали ещё больше.

– Послушай, девочка, – процедила я сквозь зубы, – ты хоть понимаешь, сколько тебе лет дадут? Вся твоя жизнь пройдёт в тюрьме!

– О чём ты говоришь? – сдавленно проговорила Мирослава.

– А ты не знаешь? – сладко пропела я, – ты двух человек убила, и ещё одного предположительно.

Мирослава какое-то время тупо смотрела на меня, потом издала слабый писк, и упала на диван.

В первый момент я испугалась, а через минуту поняла, что она трясётся в беззвучных рыданиях.

– Слава, – схватила я её за руки, – в чём дело?

– Можете засадить меня, мне уже наплевать, – закричала она срывающимся голосом, а я устало сняла с головы парик, очки, стёрла тональник с лица, и Мирослава обомлела.

– Что ты здесь делаешь? – тихо спросила она.

– Что ты здесь делаешь? – жёстко спросила я.

– Я больше ничего не скажу, – покачала она головой, и уставилась в одну точку. А я позвонила Максиму.

Конечно, он здорово рассердился, но быстро успокоился, и увёз Мирославу в отделение. А я поехала домой.

Весь вечер я сидела, проверяя бумаги из ресторанов, но основной целью моей бессонницы было отсутствие Максима, и жажда информации. Мне было интересно, что там расскажет Мирослава. Не дура же она, понимает, наверное, что

чистосердечное признание смягчает вину.

Часы уже показывали двенадцать, Максима всё не было, и в половине первого стукнула дверь, и на кухню вошёл Максим.

– Привет, – со вздохом сказал он, – у нас есть что-нибудь съестное?

– Сейчас разогрею тебе жаркое, – встала я с места, – хочешь бутербродика с кабанятиной?

– Давай, – у Максима глаза загорелись, он большой любитель жирной пищи.

Я соорудила ему огромный сандвич, а сама тем временем горела любопытством.

– Что там с Мирославой? – не удержалась я, – ты расколол её?

– Молчит, как заправский партизан, – поморщился Макс, – даже адвоката не требует, молчит, словно воды в рот набрала. Вика, ответь мне на один вопрос.

– Что ещё за вопрос?

– Кто тебе сливает информацию о моих делах? Только ответь честно.

Апельсиновый сок, который я в это время потягивала из стакана через соломинку, попал мне не в то горло. Я надрывно закашлялась, и машинально выплюнула сок.

Выплюнула прямо на Максима, он с усмешкой отряхнулся, достал из шкафчика полотенце, вытерся, и сложил руки на столе.

– Очень интересная реакция, – склонил он голову на бок, – следовательно, я попал в яблочко.

– О чём ты говоришь? – так и взвилась я, – благодаря столь нелюбимому тобой гражданину Северскому я лишилась своего единственного осведомителя.

– Ты об Эльвире говоришь? – прищурил глаза Максим.

– Конечно, – пожала я плечами, – по его милости она сидит в декрете, а потом ещё два года будет со Снежаной.

– Как ты сказала? – у Макса брови поползли вверх.

– Капец! – подпёрла я рукой подбородок, – такого имени в святцах нет, так что будет девочка с двумя именами.

– Понятно, – покачал головой Максим, а я поставила перед ним тарелку с мясом, – Викуль, может, ты всё-таки прекратишь свои похождения? Мне это надоело.

– Опять ты за своё, – горестно вздохнула я, – между прочим, мы могли бы вместе работать.

На мой пассаж Максим отреагировал неоднозначно, поперхнулся, забрал у меня сок, и залпом выпил его.

– Ты с ума сошла? – ошеломлённо спросил он.

– А в чём, собственно, дело? – прикинулась я « шлангом », – тут чистая психология. Одни предпочитают общаться с частниками, другие с представителями власти. Если частник и следователь будут работать вместе, они горы свернут.

– Что за чушь ты порешь? – вышел из себя Максим, – бывает,

милиция обращается за помощью к частникам, но союз частника и следователя – это полный капец! Тьфу! Понабрался от тебя словечек! Короче, даже не выдумывай!

– Но почему ты против? – всплеснула я руками, – ты же сам говоришь, что волнуешься за меня, когда я во что-то встреваю.

– Я очень за тебя волнуюсь, и это основная причина моего отказа.

– Но я могу заниматься классическим расследованием, только работать мозгом.

– Мозг у тебя и так постоянно в автоматическом режиме включён, – сквозь зубы проговорил Максим.

– Ты не понимаешь!

– Я всё отлично понимаю, – перебил меня Максим, – тебе свою энергию некуда девать, вот ты и лезешь всюду. Сидела бы с детьми, делала бы карьеру, а не лезла бы в то, в чём не разбираешься.

– Я прекрасно в расследованиях разбираюсь! – возмущённо вскричала я, – я замечаю мелкие детали, и мыслю логически.

– Мыслит она логически, – перебил меня Макс, – да ты ни фига не понимаешь в математике, ты абсолютный гуманитарий. А логика прежде всего основана на математике. Как ты можешь обладать логикой, и не знать точных наук?