Текст книги "Ланселот на шпильках (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Выбиты все стёкла, – я вытянула ноги на кровати, и взяла из коробки конфету. Я только что полежала в ванне, вся завернулась в махровое полотенце, и улеглась на кровати.

– Как это ты умудрилась? – Дима явно был малость ошарашен.

– Да одна девица решила, что я у неё жениха отбиваю. Молчать! Ещё ты меня приревнуй, мне моего мужа с его ревностью по за глаза хватает. Один прокурор помогал мне в расследовании, а эта девица взбеленилась, увидев особу женского пола около него. Она придурковатая блондинка.

– Понятно, я люблю тебя, – и Дима отключился, а мне стало так плохо после его слов, и я спустилась в гостиную, и взяла из бара бутылку лимонного ликёра.

Мне сейчас хотелось одного, как следует напиться.

У нас в доме только я пью ликёр, сладенький, густой, и я кайф ловлю, потягивая липкую жидкость. Чашка чёрного кофе, две коробки « Рафаэлло », и порция ликёра.

Вообщем, когда Макс и Иван Николаевич вернулись домой, я спала пьяным сном. Что мне снилось, напрочь не помню, только под утро в уши вонзился шум с дикой болью, и я со стоном проснулась. А шум меж тем не прекращался, и я поняла, что мне это не снилось. Я села на кровати, обнаружила, что на мне кроме красной пижамы халат, наверное, Макс на меня накинул, когда мне стало холодно, и выглянула в окошко.

Конечно, это Федор шумит. Ходит по участку с какой-то штукой, отдалённо напоминающей газонокосилку. Кажется, я что-то подобное вчера покупала. Точно, покупала. Мозг мой встал на свои места, и я поспешила в холодный душ.

Потом надела копию своего красного комбинезона, только в чёрном цвете, красные босоножки на шпильках, взяла красную сумочку и красный жакет, и спустилась на кухню.

Вот уж удивительное дело, всё семейство было в сборе.

Максим и Иван Николаевич, при чём последний с таким страдальческим лицом ел овсянку, что мне его стало жалко. У Макса тоже такое лицо было вначале, когда я его заставляла овсянку есть, но он уже привык.

Макс пил свой утренний кофе, а Саша пыталась накормить Лёнечку, который стучал ручками, и отказывался есть.

Лизочек, едва увидев меня, тоже застучала ручками, и я сама стала её кормить. Всё-таки человек здорово меняется с рождением малыша, я испытываю моральную удовлетворённость, когда просто беру детей на руки.

Потом мы унесли близнецов в детскую, положили их рядышком в кроватку, и я какое-то время стояла около колыбельки, чуть покачивая её.

– Они такие хорошие, – сказала вдруг Саша, стоявшая рядом со мной, а у меня тепло в душе разливалось, глядя на малышей.

Макс уже ушёл на работу, а я поехала в издательство, и сдала очередной выпуск в печать. У меня оставалась не готова только центральная статья, и я себе всю голову сломала, но так и не решила, что это будет. Решив немного развеяться, я отправилась к Максу, хотелось прояснить расследование.

В этом деле ещё осталось много тайн, и я покинула издательство, стараясь не попадаться никому на глаза.

– Привет, – заглянула я в просторный кабинет, и узрела молодого парнишку, который сидел на месте Макса, и что-то сосредоточенно писал.

– Привет, – поднял он на меня глаза, и я мгновенно узнала Антона, того самого выпускника академии, – я вас узнал, вы супруга Максима Ивановича. Но его сейчас нет, он отошёл ненадолго. Какого-то свидетеля допрашивает, а меня здесь бумаги писать оставил. Присаживайтесь, – кивнул на стоящий стул, и я присела на краешек. Юноша этот оказался очень даже милым.

– Разве это честно, скажите? – плаксиво спросил он, – я учиться должен, а Максим Иванович меня ни к чему не допускает. И ругается постоянно. Я же должен навык получать.

– Может, ты что-то не так делаешь, и потому он ругается, – пожала я плечами, – ты зачем вообще в следователи пошёл? Тебе это интересно?

– Честно? – парнишка поднял на меня наивные глаза, – я юриспруденцию терпеть не могу.

– А зачем тогда выучился? – во мне проснулся интерес, – зачем выбрал эту профессию?

– Мой дед генерал ФСБ, – со вздохом сказал Антон, – и он хотел, чтобы я в академию ФСБ поступил. Только мне это не интересно, я мечтал о литературном институте, или о журфаке, на худой конец. Только разве с моим дедом поспоришь? Он у меня зверь. Сказал, значит, так оно и будет. А мне в школе будущее литератора пророчили.

– Так брось всё это, – я закинула ногу на ногу, – работай здесь, и одновременно поступи в литературный институт.

– А мне разрешат? – растерянно спросил он.

– А ты никому не говори, – я заправила за ухо прядь, – просто поступи заочно в институт, свяжись с каким-нибудь издательством, и отправляй туда статьи. Кстати, если нужна протекция в этом деле, обращайся, – и я вынула из сумочки визитку со своими номерами, – я работаю главным редактором в журнале, и при случае могу помочь.

– Спасибо, – парень явно обрадовался, и спрятал визитку в стол.

Едва он это сделал, дверь распахнулась, и вошёл Максим.

– Привет, дорогая, – он нежно поцеловал меня, – пошли, нас уже ждут у Григория Матвеевича в кабинете, – и он увлёк меня в коридор, – пусть сидит над бумагами, – покосился он на дверь кабинета, и увлёк меня на третий этаж.

– Здравствуй, Эвива, – генерал невольно усмехнулся, когда увидел меня, входящую в его кабинет, – и когда же это всё прекратится? Когда ты перестанешь переступать порог этого кабинета?

– Боюсь, что никогда, – развела я руками, и уселась на стул. Напротив меня сидела Рита, и она была невероятно бледной.

– Звучит просто ужасно, – генерал сделал озабоченное лицо, – ладно, давайте, товарищ капитан, повествуйте.

Любовь – самое сильно чувство на свете, и самое разрушающее. Веками из-за любви совершались преступления, в данном же случае произошло несчастье, и рухнули судьбы многих людей.

Жила на свете красивейшая девушка по имени Мария. На рыжеволосую и синеглазую девушку обращали внимание многие, и она даже была немного тщеславна. Она прекрасно осознавала, что собой представляет, глядела на себя в зеркало, и видела, что она далеко не уродина.

За ней толпами ходили поклонники, и один был особо наянный. Он влюбился в девушку в возрасте четырнадцати лет, и с тех пор был её тенью. Мария сначала не обращала на него внимания, потом стала смеяться, а потом он стал её раздражать.

Но она по-прежнему относилась к нему холодно, и не думала отвечать на его чувства. Она была непростой девушкой, её родители были профессорами, и могли в то неспокойное время выехать за границу. Часто брали с собой дочь, и та хвасталась сначала перед одноклассниками, а потом перед однокурсниками классными шмотками.

Именно за границей она встретила свою единственную любовь в жизни, любовь, которая может захлестнуть раз в жизни, при чём любовь взаимную.

Её любовь звали Хорхе, он был высок, строен, эффектен, вообщем, потрясающий молодой человек латиноамериканского типа. Это была безумная любовь, и всепоглощающая страсть. Наплевав на все приличия того времени, и на родителей, на

общественное мнение, она стала любовницей Хорхе.

Любовный омут поглотил девушку, а потом родители увезли девушку из Испании. Гром грянул позже, когда Марию стало тошнить по утрам, перепуганные родители отвели её в больницу, и чуть в обморок не упали, когда врач сообщил о беременности девушки.

Сначала они хотели отвести Марию на аборт, но в то время это было незаконно, да и велика была вероятность, что она после нелегального аборта вообще не сможет иметь детей.

Родители встали на уши, они выяснили у дочери, кто отец ребёнка, и вскоре из Испании приехал Хорхе.

Он пришёлся родителям Марии по душе. Вскоре они сыграли свадьбу, Мария к тому времени была на втором курсе института, а её верный поклонник по пятам ходил за ней. Он даже поступил в один институт с ней, и на один факультет.

После женитьбы Мария ушла из института, и она не знала о случившемся, пока к ней не пришёл брат её поклонника.

Она этого не ожидала, и была несказанно удивлена, когда тот ворвался к ним в квартиру.

– Тварь! – заорал он не своим голосом, и рванул к ней, но Хорхе перехватил его.

– Да что случилось? – испуганно воскликнула Мария, – и кто вы такой?

– Я брат Валентина Кочетова! – заорал он на девушку, – ещё помнишь такого?

– Валентин? – сдвинула брови Мария, и до неё дошло, – конечно, помню. Он меня достал, постоянно за мной бегал.

– Да как ты смеешь? – взвился брат Валентина, – ты хоть знаешь, что он свёл счёты с жизнью, когда узнал о твоей свадьбе? Он любил тебя, и жить без тебя не захотел.

Мария попятилась назад, и в испуге схватилась за живот, а супруг подхватил её под руку.

– Этого не может быть, – тихо проговорила она, – но зачем он так? Я его не любила, никогда не любила. В чём я виновата? Что не ответила на его чувства? Мне его очень жаль, но что я могу сделать?

– Я тебя ненавижу, – с чувством произнёс Кочетов, – я вам отомщу, – и исчез из их жизни.

Много лет прошло с тех пор, и свою ненависть Семен

Вениаминович сохранил на долгие годы. Тогда он не мог ничего сделать, но ещё тогда он решил, что уничтожит Марию и Хорхе. И потому он выбрал профессию юриста, выучился, и стал следователем.

Вот тогда и настал его звёздный час, если можно так сказать.

Мария тогда уже была не молода, а Хорхе сменил себе имя, не желая привлекать внимание. Он стал Владимиром Владиславовичем Ягода, и у них родился сын Владислав.

К тому времени Семен Вениаминович сделал себе репутацию, он слыл честнейшим из следователей, и никому в голову просто не пришло, какой дьявольский план он замыслил.

Он убил Марию, и обвинил в этом её супруга. Хорхе сумел сбежать, и предупредить своего сына и невестку. Но они сбежать не успели, только дочь спрятали, и тут и их арестовали.

– Кстати, Хорхе был жив до последнего времени, – сказал вдруг Максим, – Викуль, ты как думаешь, под чьим именем он скрывался теперь? Давай разберём историю, произошедшую недавно.

– Лучше ты сам объясни, – пожала я плечами, – мне сейчас не с руки головоломки разгадывать.

– Скажи, как ты догадалась, что убийца Валерий Кириллович? – сложил руки на столе Максим.

– Я увидела у него на руке перстень, – стала объяснять я, – Маргарита рассказала мне о перстне, печатку с буквой « Я » в завитушках, – кивнула я на женщину, – я ведь видела этот перстень раньше, на пальце у Валерия Кирилловича. Мозг зафиксировал перстень, и я себе голову сломала, пока не вспомнила, что же я упустила.

– И зачем он этот перстень надел? – озадаченно проговорил мой любимый, – это же улика. В связи с последними событиями это его и спалило.

– Пожалуй, я могу это объяснить, – слегка улыбнулась я, – древние люди вешали себе на шею клык поверженного зверя, думаю, Валерий Кириллович надел эту вещь после отца, а Семен Вениаминович сохранил его, он вроде как снёс корону с головы короля, это доставляло ему тихую радость.

– Чисто психологический момент, – со вздохом сказал Григорий

Матвеевич, – он чувствовал себя безнаказанным, и не смог

удержаться, чтобы не завладеть драгоценностью врага.

– Вик, сложи все детали этого странного дела, – Макс мягко улыбнулся мне, – с чего всё началось?

– Всё началось с Тимошина, – я заправила за ухо выбившийся локон, – с его исчезновения. Один мой знакомый, Марат, попросил его найти.

– Что ты знаешь о Тимошине? – Максим продолжал давить на мои мозги.

– Он работал в филателистическом центре, – задумчиво проговорила я, – пришёл туда по настоянию Филиппа Васильевича. Он же посадил Семена Вениаминовича в тюрьму, был свидетелем обвинения.

– Ладно, – остановил меня Максим, – ты пока ничего не понимаешь. Хорхе сбежал из страны, когда его любимую убили...

Он вернулся в родную Испанию, сумел выбраться из России, хотя ему сели на хвост, но добраться до него Кочетов не смог. Как ни старался. Прошло немало времени, он попытался начать новую жизнь с нуля, но перед глазами стояли синие глаза Марии. Он не смог забыть свою любимую, и время не помогло. В мозгу колыхалась картина, как он вбегает в квартиру, и видит Марию, лежащую в луже крови.

– Уходи, – хрипела она, – Валентин... Семен... – и она умерла, а Хорхе услышал шаги за дверью, и вылез через балкон на улицу.

Он сразу понял, что сделал Кочетов, он слышал разговор следователей, что его нельзя упустить, что Семен Вениаминович свалит на него убийство.

В конце концов, он не выдержал, и решил вернуться в Россию. Что ему делать, и как отомстить за Марию, он ещё не знал, но знал только одно. Он не будет мстить так, как мстил этот мерзавец. Он решил восстановить справедливость. Он хотел отомстить за свою Милли.

– Милли? – так и подскочила я, и всё в одно мгновение поняла.

– Милли, – кивнул головой Максим, – Хорхе и Мария обвенчались. Они обвенчались в Испании, а некрещёная Мария была окрещена именем Милагрес.

– Тимошин Эдуард Петрович – это Хорхе Ягосальварес? – ахнула

я.

– Верно, – на лице Максима появилась довольная улыбка, а мне всё стало ясно.

– Хорхе вернулся в Россию, и посадил Кочетова в тюрьму, – взволнованно воскликнула я, – он стал искать улики на него, и докопался до взяток.

– Правильно, – хлопнул в ладоши Максим, и стал дальше рассказывать.

Официально Хорхе Ягосальварес умер в поезде, направляющемся из Питера в Москву. Он вылетел из Испании в Петербург, а оттуда на поезде ехал в Москву.

В этом поезде ехал Тимошин Эдуард Петрович, тогда молодой парень, он возвращался из армии. Видимо, не судьба была тому парню жить на свете. Хоть он и выжил, пройдя всю войну, но в тот день у него остановилось сердце, Хорхе пытался спасти его, сделал массаж сердца, но ничего сделать не смог. И тогда он понял, что это его шанс на спасение, и он забрал у покойного документы, а ему положил свои.

– Как это ему удалось провернуть? – озадаченно спросила я, – родители у парня умерли, и они не могли разоблачить Хорхе. Но он-то этого знать не мог.

– Он тогда об этом не думал, он действовал на свой страх и риск, – спокойно объяснил Максим.

– Но ведь на фотографии в паспорте был другой человек, – продолжала не понимать я, – предъяви он где-нибудь эти документы, и в миг спалился бы.

– Дорогая, – Максим явно развеселился, – я сам на удостоверяющих личность документах выгляжу так, что сам себя не узнаю. В наше время так фотографируют, а в то время вообще капец был, как ты любишь выражаться. Потом он спокойно поменял паспорт, когда пора настала, и вздохнул спокойно.

Много лет прошло с тех пор, Хорхе работал в филателистическом центре, успокоился, и больше никогда не женился, он хранил верность своей Марии, и искал внучку.

Ему удалось выяснить, в каком детском приюте она оказалась, но это было потом, а сначала его сбили со следа.

Кристина и Владислав сначала обратились в один приют, и уже почти оформили Мирославу, но потом передумали.

Они решили вывезти её из Москвы для пущей надёжности, а

записи сохранились. Это и сбило Хорхе, он долгое время пребывал в уверенности, что дочка пресловутой Светланы Павловны его внучка. Вот почему он так опекал Жанну, и помог ей с устройством на работу. Светлана Павловна родила дочь очень рано, и сдала ошибку своей юности в приют, а потом опомнилась, и забрала дочку.

– Значит, Валерий Кириллович мстил за отца? – сложила я руки замочком.

– И за дядю заодно, – согласился со мной Максим, – Кочетов был судим, он не сделал карьеры следователя, и пошёл по стопам отца. Когда его отца посадили, а потом и мать, он возненавидел Тимошина. А Семен Вениаминович за несколько дней до суда рассказал ему о покойном дяде, и о своём поступке. Понимаешь? Он унаследовал характер отца, и он так же возненавидел семейство Ягосальварес.

– А при чём тут марка? – задала я следующий вопрос.

– Совершенно не при чём, – покачал головой Максим, – кража марки была подстроена, специально перед убийством Хорхе. Это был отвлекающий манёвр, чтобы все думали, что Хорхе сбежал с маркой, чтобы его искали в качестве преступника.

– Но зачем так всё запутывать? – продолжала недоумевать я, – не проще ли было бы его просто убить?

– Убийство будут расследовать, а просто пропавшего искать. Просто пропавший человек – это одно дело, тут по всем моргам оповестят, а сбежавшего с ценностью будут искать живым. Если его убить, то его точно не найдут, а марка эта была у Валерия Кирилловича всё это время. Её присвоил Семен Вениаминович в своё время, как и печатку, и остальные фамильные ценности Ягосальварес. Валерий Кириллович подсунул её Филиппу Васильевичу, сказал, что её владелец хочет её продать. Хорхе, когда увидел знакомую ценность, оторопел, и в испуге позвонил Марату. Он сразу понял, что это непросто совпадение, что опять начинается, и он хотел опять бежать, но не успел. Кочетов выкрал марку, а Хорхе перехватил, когда он входил в свой подъезд, и застрелил его с глушителем. Потом вытащил труп через заднюю дверь, выходящую на задний двор. Для тёмных замыслов очень удобное место, если подогнать машину ко входу, никто не

заметит, кто и что там делает.

– А при чём тут книжка? Зачем он выкрал из библиотеки книгу? – ждала я следующих объяснений.

– Он уничтожал все данные о Ягосальварес, чтобы никто не догадался, что же послужило мотивом. Откуда ему было знать, что вмешается Мирослава, а Филипп Васильевич заподозрит его. Он знал о тайне друга, когда тот пропал с маркой, понял, что дело нечисто. Хорхе не успел предупредить его, он был ошарашен, что его нашли. Он не ожидал нападения теперь, он почти успокоился, а потом увидел Кочетова, и отдал Марату портсигар. Он тогда боялся, что его вычислят, и не зря боялся. Вот и всё, пожалуй.

– Ты кое о чём забыл. Мирослава, – напомнила я ему.

– А что Мирослава? – не понял Максим.

– Она как дедушку нашла? Она ведь его нашла, я правильно понимаю?

– Нашла, – кивнул Максим, а Григорий Матвеевич снял телефонную трубку.

– Приведите сюда Симонову Мирославу Васильевну, – громогласно велел он, и через пять минут в дверь постучались, и конвойный пропустил Мирославу.

Она была бледной, и слегка испуганной.

– Присаживайся, – кивнул на стул Матвей Григорьевич.

Я молча смотрела на девушку, а она на меня, а потом она тихо заплакала.

– Дедушки больше нет в живых? – поглядела она на Максима, тот покачал головой, и девушка упала лицом на стол, и судорожно зарыдала.

Маргарита первая бросилась к ней, я успела лишь подняться, обняла её за плечи, у неё самой слёзы текли.

– Расскажите мне о родителях, – сдавленно прошептала Мирослава, – какие они были?

– Они были самые лучшие на свете, – тихо проговорила Рита, – я до сих пор скучаю по своей лучшей подружке, и по её мексиканскому говору. Слышала бы ты, как она смешно возмущалась. Твоего отца я не любила, считала слишком напыщенным, и только теперь понимаю, что не разобралась в нём.

– Эвива, простите меня, – вдруг подняла глаза Мирослава.

– За что я должна тебя простить? – слегка смутилась я.

– Я вам наврала, – она стала размазывать слёзы, – я ведь шла к вам в издательство. Ведь ваша фамилия Миленич?

– Верно, – растерянно кивнула я.

– Тогда на меня напали люди Кочетова. Я должна была ещё в больнице вам довериться, а я с испуга стала врать. Меня нашёл Андрей, и он увёз меня из деревни. Я сначала ему не поверила, но появилось зерно сомнения, и я пошла в приют. Там мне отдали письмо, и я узнала правду. Когда дедушка пропал, я тут же бросилась к вам.

– Но откуда ты узнала обо мне? – недоуменно спросила я.

– Я жила у дедушки, и к нему часто приходил его друг. Марат, так его звали, кажется. И Марат постоянно рассказывал о женщине, которую он безответно полюбил. По-моему, на него ни одна женщина не сможет позариться, видок у него ещё тот. Он постоянно докучал дедушке рассказами о вас, а ещё он рассказал, что вы расследованиями занимаетесь. Что вы всем помогаете.

– Это что ещё за Марат? – прищурил глаза Максим.

– А ты не ревнуй, – бросила я на него суровый взгляд, – Марат тебе не конкурент.

– Это ещё почему?

– Я тебе потом всё объясню, – сквозь зубы произнесла я.

– Что ты мне объяснишь? – не отставал мой супруг.

– Да отстань ты, – рявкнула я на него, – но почему ты мне ничего не рассказала в больнице? Ты тогда не знала моего имени, но ты могла спросить меня, не работаю ли я в издательстве. Ведь стоянка-то нашему издательству принадлежит, следовательно, и я там работаю.

– Я сразу поняла, что вы сотрудник издательства, – со вздохом кивнула Мирослава, – только в больнице я очухалась, и мне стало стыдно, что я постороннего человека решила впутать в свои проблемы. Я и не думала, что вы сами займётесь за это дело, но должна была догадаться, что этот Марат вас попросит. Ведь он был очень дружен с дедушкой.

– Почему ты ничего мне не рассказала, когда мы столкнулись в квартире твоего дедушки? Чего ты истерику устроила?

– Я сразу поняла, что Марат вас подключил, а когда вы назвали меня бандиткой, я всё поняла.

– Что ты поняла? – глядела на неё я.

– Что это конец, что мне не спастись, – Мирослава отвела глаза, – раз уж вы решили, что я убийца, значит, меня крепко подставили, и мне не избежать этой участи.

– Да ты амёба! – вышла я из себя, – на что ты надеялась? Ты должна была всё рассказать, я бы тебе помогла. Меня только часы толкнули продолжить расследование, если бы я не вспомнила, неизвестно, продолжила бы расследование.

– Не надо меня недооценивать, – хмуро сказал Максим, – я занимался этим делом, и не отдал бы дело судье, пока все точки не были бы расставлены.

– Капитан, – Григорий Матвеевич сделал такие глаза, что мне поневоле стало смешно.

– Видишь, начальство такой перспективе не обрадовалось, у начальства « глухари » в конце месяца, – поддела я его, а заодно и генерала, и с удовольствием отметила, что они оба пошли красными пятнами.

– Твой жене нужно на язык намордник одеть, – буркнул Григорий Матвеевич.

– Я повела себя, как последняя идиотка, – со вздохом сказала Мирослава, – но была ещё одна причина, из-за чего я молчала. Марки. У дедушки была огромная коллекция марок, при чём самых первых, и почти из всех стран мира. Семен Вениаминович украл их, он конфисковал всё имущество, как только арестовал моих родителей, а я украла кляссер.

– Ты украла свои марки у Кочетова? – подскочила я на месте.

– Это уголовно наказуемое деяние, – включил свой менторский тон Максим, – ты о чём вообще думала?

– Я думала о справедливости, – даже с некоторой патетикой воскликнула Мирослава, – мне дедушка сказал, что Валерий Кириллович подделками занимается, и выкрал у них какие-то там образцы. Он сначала не знал, что к этому Кочетов причастен, попытался усовестить типов, которых он застал, да только на грубость нарвался.

– Понятно, – я подпёрла кулаком подбородок, – вот что это был за разговор, который мне передала Полина. Вы с Андреем пытались спасти дедушку, но Валерий Кириллович опередил вас, и вломился в вашу квартиру? Верно?

– Он оглушил меня, и убил Андрюшу, – всхлипнула Мирослава.

– Он ответит за всё, что он совершил, – пообещала ей я, – и

теперь последний вопрос, я так и не знаю на него ответа. Что за девица гналась за тобой, когда ты выпрыгнула с балкона?

– Это был Кочетов, – пожала плечами Мирослава, а я открыла рот от изумления.

– Он был не настолько старым, каким всем казался, – стал объяснять Максим, – он всё время в гриме ходил. Раньше была специальная пудра, была такая идиотская мода, делать себе седые пряди. Он себе волосы этой гадостью осыпал, намазался специальными составами, и стал походить на старика. Он очень щуплый, худенький. Он убил Филиппа Васильевича в гриме, и камеры без проблем испортил. Вряд ли бы он признался, если бы не твоя затея, – пришлось признать ему, – ты спровоцировала его на очередное преступление, и на признание.

– Хоть она и эксцентричная выскочка, но она умница, – дождалась я комплиментов и от генерала.

– А как ты там оказалась? – задала я уже действительно последний вопрос Мирославе.

– А Филипп Васильевич мне позвонил, у него имелись какие-то догадки, а я ему сказала, что знаю имя убийцы.

– И ты стала свидетелем убийства, – закончила я её мысль, – Филиппа Васильевич он убил, потому что тот слишком много знал, он обрубал концы.

– Верно, – согласно кивнул Максим, – он собирался начать новую жизнь, только ты ему всё обломала. И всё-таки ты несносная. Эдакий рыцарь в женском обличье, женился я на свою голову. Дурная слава впереди тебя бежит, просто Ланселот на шпильках какой-то.

– А почему бы и нет? – грозно осведомилась я, – Ланселот на шпильках, это ж надо такое придумать. Точно! – моя муза закружилась надо мной, и я вытащила из сумки ноутбук.

Все смотрели на меня с интересом, пока я печатала статью, закончив которую, я повернула ноутбук к Максиму.

– Класс! – тут же воскликнул он, – у тебя талант, дорогая, – и я с самодовольным видом отправила статью в типографию.

Тут же раздался звонок мобильного, это был начальник производства печати, или как там это называется, я не в курсе некоторых должностей в нашем издательстве.

– А фотография когда готова будет? – спросил он меня.

– Сегодня, – заверила я его, и вскочила с места, – мне пора в издательство, – и рванула в редакцию, а по дороге позвонила Кире.

– Привет, – весело сказала я, – ты сейчас очень занята?

– Совсем не занята, – столь же весело ответила она, – а что-нибудь нужно?

– Нужно! Ты хочешь заработать, и заодно очутится на обложке глянца?

– Конечно, – в восторге завопила Кира.

– Тогда приезжай в издательство, а я найду реквизит, и скоро буду, – оптимистично воскликнула я, и рванула в свой бывший театр.

С тех пор, как посадили моего бывшего режиссёра, театр, в котором он работал, перешёл во владение другого режиссёра, но все сотрудники остались на своих местах.

Когда-то мы ставили пьесу на рыцарскую тему, и я точно знаю, что в закромах театра имеются доспехи. Только как мне уговорить декоратора дать мне их на время?

Я вытащила мобильник, и набрала номер Марины, гримёрши.

– Привет, – и я переместилась в левый ряд, – узнала? Это Вика Миленич.

– С ума сойти! – вскричала на другом конце провода Маришка, – мы с тобой чёрте сколько не виделись. Как ты вообще? Тут Зобина такую хрень про тебя говорила, но мы не поверили.

– Поверили, – со смехом сказала я, – половина точно поверила, которая из актрис.

– Эти тебе долго косточки обсасывали, – охотно подтвердила Маринка, – а Лидка масла в огонь подливала. Слушай, а что из этого правда?

– А что конкретно она сказала?

– Что ты замуж в четвёртый раз вышла, причём за генерала взяточника.

– Я вышла замуж, но мой муж капитан, и он самый честный человек на свете. И у меня к тебе просьба, мне нужны доспехи. Ты можешь взять у декоратора? Мне нужно сегодня, и просто феерически срочно.

– Это не так просто, – растерянно ответила Мариша.

– Я тебя прошу, это только на несколько часов. Доспехи мне

нужны для съёмки.

– Ты какой-то фильм снимаешь? – с интересом спросила Марина.

– Я снимаю обложку для журнала, и мне нужны доспехи.

– Я ничего не поняла, ладно, я попытаюсь договорится с Петровной, подъезжай к театру.

Через два часа я получила доспехи, Марина помогла мне заснуть всё в машину, я дала ей мой новый номер мобильного, и мы разошлись.

– Но ты мне позвони, – крикнула она мне, и убежала в театр, а я поехала в издательство, одновременно пытаясь соединится с Димой.

– Привет, карамелька, – тут же ответил он.

– Мне нужна лошадь, – ошарашила я его.

– Прости, что тебе нужно? – странным голосом спросил он.

– Лошадь, – со смешком спросила я, – ты можешь мне доставить мне коня в павильон для съёмок в издательстве?

– Зачем? – явно с трудом выговорил Дима.

– Это долго объяснять, я тебе на месте всё растолкую. Так ты сделаешь?

– Постараюсь, – растерянно проговорил он.

– Мне срочно нужно, – жалобно проговорила я, – кстати, на рабочем месте я отдаюсь только работе, но сегодня решила изменить своим постулатам.

– Я уже готов на подвиги, – в голосе Димы послышались плотоядные нотки, – будет тебе конь через час.

И он исполнил обещанное, когда я вошла в павильон, то услышала сначала ржанье, а потом увидела шикарного вороного коня.

– Привет, – шепнул мне на ухо Дима, – не забудь про обещание.

– Куда я денусь, – покосилась я на него, – лучше помоги мне доспехи достать.

Он странно посмотрел на меня, но втащил железо в павильон, и стал наблюдать за моими манипуляциями.

– А что я должна делать? – деловито спросила Кира.

– Задача на этот момент такая, – сказала я помощникам, трём молодым парням, – вот эту девушку надо одеть в костюм рыцаря, и усадить на лошадь.

– Я так не согласна! – истерически взвизгнула Кира, – я ни разу

не каталась на лошади, а тут ещё в доспехах.

– Прекрати, – возмущёно воскликнула я, – лошадь будут держать, ты только заберёшься... короче, кончай эту бодягу, и красьте её.

Дима сдавленно фыркнул, а Кира в испуге посмотрела на меня, но молча подчинилась, и ей стали наносить макияж.

На лошадь она уселась, но сидела слишком ровно, словно боялась свалиться. А чего я ждала? Она ни разу не сидела на лошади.

Потом мы надели на неё доспехи, но нижняя часть не крепилась, мне пришлось искать клей, причём по железу, и вскоре всё было готово. Шлем Кира держала в одной руке, а копьё в другой, а на ноги я ей прицепила шпильки.

– Уж больно жутковато смотрится, – покачал головой Дима, – пусть она лучше их на копьё насадит, оригинально, и со вкусом.

Я приняла его идею, в ней была какая-то изюминка, и стала фотографировать. Но что-то было не то, Кира на этой лошади смотрелась как слишком ровно собранная конструкция, готовая рухнуть в любой момент, и от этого напряжения рябило в глазах.

Какое-то время я растерянно смотрела на Киру, размышляя, что бы такое сделать, что бы создать шедевр, но зазвонил мой мобильный.

– Что ты устроила? – возмущённо вскричал Генрих на том конце провода, – мне тут доложили, что мы лишись инвестора, а ты села в лужу с номером.

– В лужу я благополучно села, но я нашла нового инвестора, не надо беспокоиться.

– Эвива, – звенящим голосом произнёс Генрих, – я требую объяснений.

– Я не буду заниматься сексом в двухсоткилограммовой тушей, по недоразумению именующейся человеком. Мне этот американец сделал непристойное предложение, потом попытался изнасиловать, и теперь он в больнице.

– Я даже боюсь подумать, что ты с ним сотворила, – явно содрогнулся Генрих.

– Кактусом припечатала по одному месту, – доложила я.

Генрих издал какой-то странный звук, а лошадь тем временем

занервничала.

– Извини, но у меня тут лошадь не в адеквате, – выдала я загадочную фразу, и отключила телефон.

И в этот момент лошадка встала на дыбы, Кира истошно завопила, а я поймала момент, и очень удачно сфотографировала её.

– Помогите! – заорала Кира, лошадь рванула в сторону, и Дима бросился ей наперерез, и ловко остановил лошадку.

Но в испуге Кира неловко взмахнула руками, и рухнула назад, опрокинувшись на парней, и все трое с воплем оказались на полу.