Текст книги "Ланселот на шпильках (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Телефонный звонок раздался в двенадцать часов ночи, мы с Максом в это время не спали, и я, спрыгнув с кровати, стала искать телефон.

Он, как назло, куда-то пропал, я, завернувшись в простыню, напрочь запуталась в ней, и свалилась на пол. Зато обнаружила сумку, из которой как раз и раздавался звон. Мой ридикюль лежал под тумбой, и я, наконец, добралась до телефона. Номер был незнакомый...

– Слушаю, – сердито воскликнула я, забираясь обратно в кровать.

– Вика, здравствуй, – услышала я на другом конце провода.

– Кто это? – не дошло до меня.

– Не узнала? Это Марина, Расторопшина.

– Марина Михайловна, – обрадовалась я, и пихнула Максима локтём, чтобы не спал, – как вы?

– Чудесно, – вздохнула она, – только вот, просьба у меня к тебе...

– Какая?

– Ты же помнишь мою Кирочку?

– А как же, – обрадовалась я, – отлично помню. У нас разница в возрасте совсем небольшая, а она такая набожная была. Ужас просто! Хотя, это хорошо, конечно...

– Ничего хорошего! – рубанула с плеча Марина Михайловна, – Кира выросла, ей замуж пора, а я смотрю на свою дочь, и думаю. Ну, кто её, такую, возьмёт? Платьем пол метёт, на голове платок, коса до пояса. Сейчас на девок посмотришь, они ходят либо с художественным беспорядком на голове, либо с модными стрижками, либо с хвостом, а эта! Ох, и говорить не хочу.

– Вообще-то, коса сейчас в моде, – со смехом сказала я, и отняла у Максима раскуренную сигарету, – да, вы правы. С ней нужно что-то делать.

– Вот и я говорю. Вика, выдай её замуж, – выдала Марина Михайловна, а я чуть с кровати не свалилась.

– Я?

– Да, у вас там, в Москве, полно хороших женихов. Моя Кирочка, правда, несколько полновата, но, насколько я знаю, пошла мода на полненьких.

– Это, кому что нравится, – сухо ответила я и задала животрепещущий вопрос, – как вы вообще себе это

представляете? Как я ей мужа найду?

– Викуль, я прошу тебя, постарайся. На тебя одна надежда. Я, правда, записала Киру в клуб, кому за тридцать... Но толку мало. Она стесняется. А ты такая энергичная, у тебя столько знакомых.

Ясное дело, живу в Москве, следовательно, знакомых у меня множество. Почему-то все провинциалы придерживаются мнения, что в Москве можно найти приличного мужа, и хорошую работу. Бегут сюда из деревень, как тараканы, и при этом свято верят, что вот, они только выскочат из поезда, как их обольёт водой из лужи какой-нибудь принц на белом, теперь уже не коне, на « Мерседесе ».

Выскочит из своей пафосной иномарки, усадит бедняжечку в свою машину, оплатит химчистку, а потом сделает предложение руки и сердца.

Бред сивой кобылы!

Максимум, на что могут рассчитывать эти глупышки, это на возможность заработка, и то, копеечного. Встанут они на Черкизовском рынке торговать, вот и все достижения. Или, что хуже, отправятся на трассу.

– Марина Михайловна! – застонала я, – у меня дел невпроворот!

– Значит, отказываешься? – голос женщины стал сухим, и я ощутила укол совести.

– Ладно уж, – выдавила я из себя, – помогу Кире.

– Викуся, ты душка, – воскликнула Марина Михайловна, – я знала, что на тебя можно положиться! Завтра Кира приедет! Мы идём, я сажаю её на поезд, завтра, к вечеру, она прибудет.

Да, похоже, она звонила не затем, чтобы спросить, приму ли я Киру, а для того, чтобы поставить меня в известность, что ко мне едет великовозрастная невеста на выданье.

Без меня меня женили!

– Кто это был? – открыл глаза Максим.

– Одна моя давняя знакомая, хочет, чтобы я её дочь замуж выдала.

– Как это?

– Ну, вот так! Этой Кире тридцать пять лет, и она ни разу не была замужем. Представляешь?

– Да уж, – пробормотал мой любимый, увлекая меня под одеяло.

Утром я выпила кофе, съездила в издательство, потом в свой

ресторан, проверила, как там дела, потом в другой ресторан, который открыла недавно, так как мой бизнес пошёл в гору, и появилась возможность расшириться.

Я теперь загорелась идеей открыть ещё и кондитерские, но времени пока на всё нет. Время близилось к вечеру, я вспомнила о Кире, которую обещала встретить.

Я не видела Киру больше десяти лет, и, честно говоря, боюсь, что не узнаю её.

К прибытию поезда я приехала с королевской точностью, вот состав с грохотом подкатил, и из вагонов стали выходить люди. Ох, надо было мне попросить сделать объявление для Киры, пару секунд я раздумывала, сделала уже пару шагов, но в этот момент из последнего вагона вышла какая-то женщина.

Толщины невероятной, с огромным количеством сумок, котомок, в бесформенном, потерявшем цвет платье. Она поставила сумки на тротуар, и стала беспомощно оглядываться.

Лопнуть мне на этом месте, если это не...

Вздрогнув, я подошла к ней, и тот час её опознала.

Да, конечно, это Кира. Кира Расторопшина. Когда я её в последний раз видела, она была стройной, а сейчас это была жуткая бабища, с заплывшими глазками.

– Ой, Вика, – прогудела она, – а я смотрю, ты, или не ты. Я тут... – она стала поднимать свои вещи.

– Боже мой! Кира! Зачем тебе столько вещей!

– Это ещё не всё, – махнула она рукой, – тут тебе от моей матери подарочки, закуски деревенские. А потом ещё и гроб привезут.

Мама! Гроб?!!! Мне в подарок?!!!

– Не на гроба! – крикнула я почти в истерике.

– Как это – не надо? – насупилась Кира, – и гроб, и памятник, и венки.

Нет, я сейчас тресну эту дебилку по голове, с заплывшим жиром мозгом, своей сумочкой. Мой первый муж, Дима, мне постоянно говорит, что моя сумочка – самое страшное оружие. И он прав на все сто! Чего только я в ней не держу, и она настолько тяжеленная, что, если огреть ею по голове, наверняка будет сотрясение мозга.

– Вы там совсем в своём Коврове спятили? – взвыла я, – зачем

мне гроб?

– При чём тут ты? – искренне изумилась Кира, – у одних наших

знакомых человек помер, и они решили, не покупать всё тут, а я с собой привезу. А что? Удобно. Гробик наши местные мастера сварганили, венки с браком купили, да и на памятник особо тратится не пришлось. Вот как!

– Прости, – робко спросила я, – а этот человек давно умер?

– Да дней пять. А что?

О Господи! Жара стоит такая, что асфальт плавится, а эти идиоты держат пять дней мёртвого человека в доме!

Чувствуя, что мне сейчас плохо станет, я поспешила сосредоточиться на конкретике.

– Давайте грузится, – я попыталась поднять одну из сумок, и не смогла. Она была такая тяжёлая, что у меня просто руки отваливались.

Что она туда положила? Десяток кирпичей?

– Что у тебя там? – решила я всё-таки удовлетворить любопытство.

– Тут-то? Трёхлитровые банки с огурцами, – охотно пояснила Кира, – что ж ты слабая такая? Ничего, сейчас в автобус всё загрузим, и всё нормально.

– Никакого автобуса, – покачала я головой, – я на машине. Молодой человек, – окликнула я парня в робе, – вы не могли бы нам помочь? За сто долларов?

– Мог бы, – он тут же материализовался рядом.

– За сто долларов я и сама бы всё доволокла, – пробурчала Кира недовольно, – зачем деньги тратить, когда сами всё можем отволочь?

– Я это даже приподнять не могу, – воскликнула я, – только, прошу вас, осторожнее, не разбейте, там стеклянные банки.

– А он не украдёт? – волновалась Кира.

– Я прослежу, – хмуро посмотрела я на неё, и пошла вслед за парнем.

Он проворно загрузил всё в багажник, в котором, кстати, очень вместительном, места не хватило, и пришлось часть сумок засунуть в салон.

– А гроб ваш с венками когда прибудет? – уточнила я у гостьи.

– Завтра. Завтра всё надо отвезти моим знакомым.

Я кивнула, и мы поехали домой.

– Хорошая у тебя машина, – сказала Кира, когда мы ехали, -

здоровенная.

– Значит, ты хочешь выйти замуж? – спросила я, поглядывая одновременно в зеркальце заднего обзора.

– Хочу, – вздохнула Кира, – мне такой муж, чтоб на всю жизнь. Я в церковь хожу, и меня ещё бабка учила, что замуж надо выходить не раньше тридцати лет. Неприлично это, раньше выскакивать.

Я вцепилась покрепче в руль. Ох, знала бы ты, во сколько я вышла замуж! И сколько раз!

Более распутной особы, в её понятии, наверное, не найти.

А замужем я побывала аж четыре раза, первый раз меня маман выдала за бандита в возрасте шестнадцати лет, я, когда до меня дошло, что это за субъект, сбежала от него. Потом от тоски и одиночества я вышла замуж за знакомого режиссёра, но тоже от него сбежала.

После страстного, горячего Димы других мужчин мне не надо было. И я его возненавидела.

Любила я его, и сейчас люблю, но не вернусь к нему. Во-первых, он законченный бандит, а во-вторых, я от своего последнего мужа родила двоих детей. Двойняшек, Леню и Лизу. Правда, у меня есть ещё дочь от Димы, Василиса, но от Максима я не уйду.

В промежутке, между Максимом и Иннокентием, моим вторым мужем, у меня был ещё Эдуард, но о нём я и вспоминать не хочу.

Это был романтичный мужчина, в рабочее время он пахал на заводе, инженером, а свободное писал стихи. Он любил меня, и сильно переживал разрыв, впрочем, я любима мужчинами, и на отсутствие мужской ласки пожаловаться не могу.

Меня здорово тогда достала свекровь, при чём в классическом варианте, и она так потрепала мне нервы, что я её без дрожи вспоминать не могу. К счастью, я быстро сбежала от Эдуарда, и полтора года назад встретила Максима.

Он следователь, капитан МВД. Ответственная служба, как вы понимаете.

Я его очень люблю, но мы часто ссоримся. Я завела моду гоняться по Москве, и не только по Москве, за бандитами, и, кстати, с успехом, а мой любимый муж несказанно боится за

меня.

И сейчас я стала вспоминать, есть ли у меня знакомые холостяки. Выходит, что нет. Ох, подкинули мне это кукушкино яйцо.

Одним глазом глядя на дорогу, другим я разглядывала Киру. Она ужасно растолстела, это раз, на голове чёрте что, ворох соломы, а щёки, как у бурундучка.

Она же была красивой, ну, ладно, просто, интересной, симпатичной, но сейчас в пугало огородное превратилась.

– Значит так, Кира, – решительно заявила я, – тебе срочно требуется похудеть.

– Так я не толстая, – посмотрела на меня Кира.

Я покосилась на неё, но спорить не стала.

Мы вдвоём затащили сумки в дом, и Анфиса Сергеевна, моя, так называемая свекровь, кстати, любимая свекровь, бабушка моего мужа, всплеснула руками, увидев провиант.

Огромное количество банок с огурцами, помидорами, грибами, различными соленьями, домашнее мясо, копчёное, рыба, птица... Всё это описывать, времени не хватит.

– Господи! – воскликнула пожилая женщина, – куда всё это?

– Как куда? – воскликнула Кира, – есть.

– Для нас это слишком много, – воскликнула я, – мы столько не едим.

– Оно и видно, худющая, как щепа.

– Я не худющая, а стройная, – зашипела я разъярённо, и потащила Киру, на третий этаж.

Вынула свои весы, и заставила Киру встать на них. Стрелка тут же остановилась на отметке сто пятьдесят.

– Ну, как? – прищурилась я, и встала сама, – пятьдесят килограмм. Я в два раза меньше тебя, и тебе надо садится на диету.

– Зачем?

– За тем, чтобы замуж выйти. Никто тебя с такой фигурой не возьмёт в жёны. Марина Михайловна, конечно, говорила, что несколько полновата, но чтобы настолько! Слонопотам!

– Я не толстая, – захлюпала носом моя гостья, – зачем ты меня оскорбляешь?

– Я тебя не оскорбляю, я просто займусь коррекцией твоего веса, и прямо сейчас. Посажу тебя на тренажёры.

– Это ж сколько времени надо?

– Много, – кивнула я, – но красота требует жертв.

И утром, едва встав, я потащила Киру на пробежку по пересечённой местности. Я уже давно бегаю, мышцы имеются, и с лёгкостью отпахала километр, а Кира буквально задыхалась.

– Всё, – она, как подкошенная, рухнула на траву, – не могу больше, хоть режь.

– Тебе, дорогая, ещё нужно позаниматься на тренажёрах, плавать, по времени будешь пить минеральную воду, или зелёный чай, – всё это я перечисляла с иезуитской улыбкой на лице.

– Зелёный чай? – переспросила Кира, – я терпеть не могу зелёный чай. Помои.

– Придётся тебе теперь его пить. И ещё диета.

– Ты меня уморишь, – застонала Кира, вытирая пот со лба.

– Даже не мечтай, что, склеив ласты, ты избавишься от меня. Я меня теперь идея фикс – сделать из тебя красивую женщину.

На завтрак я разрешила Кире съесть только два апельсина, и попросила Анфису Сергеевну не подпускать её к холодильнику. На пушечный выстрел не подпускать!

Отправила Киру в бассейн, плавать она умела, я лично проследила, не забыла ли она навыки, а то утонет, не дай Бог, и это будет на моей совести.

И с чистой совестью уехала в ресторан. У меня имеются кое-какие текущие дела, и надо их срочно решить.

Потом сгоняла в издательство, прочистила всем мозг, придала ускорения в работе, и уже собиралась выехать со стоянки, как услышала чей-то плач, и сердитые голоса.

– А, ну, быстро садись в машину, – рявкнул кто-то грубо.

– Я не хочу, пожалуйста, прошу вас. Я ничего не сделала, я ни в чём не виновата.

Я стала вертеть головой, и увидела хрупкую девушку лет двадцати, хотя нет, она была гораздо младше. Длинные, смоляные волосы разметались, и она пыталась вырваться у двух типов. Типы эти были явно бандиты, в джинсах и майках, бритые черепа, и татуировки на руках.

Девчонка истошно заорала, один из бандитов вывернул ей

руку, сделал какое-то движение, и она без чувств упала на

бетонный пол.

Нет, ну, что за безобразие?

Я решительно выпрыгнула из машины, вынув предварительно из сумочки гранату, и газовый пистолет.

– Эй, братва, – крикнула я, – отпустите её живо, а то я вам сейчас кишки выпущу, – и я погрозила им гранатой.

– Ты этим не шути, – побледнел один из бритоголовых, – оно же взрывается.

– Правда? – пропела я, ослепляя его белозубой улыбкой, – какой умный мальчик. А я и не знала, что граната имеет такое интересное свойство – взрываться.

– Да она бешеная, – попятился второй, – брось её, кому говорю.

– Бросить? – хмыкнула я, – это мы запросто, – и я замахнулась ею.

– Она не настоящая, – вдруг улыбнулся один из типов, – граната эта ненастоящая.

– Ты это серьёзно? – удивился второй.

– Стопудово, – и первый двинулся в мою сторону.

– Извините, – пожала я плечами, и оторвала чеку, а потом швырнула гранату ему под ноги.

Раздалось шипение, треск, из-за дымовой завесы не было ничего видно, а мне и не надо было ничего видеть.

Зажимая лицо мокрым платком, я выхватила из салона машины биту, и долбанула одного по голове. Потом с чувством приложила второго, и швырнула биту на заднее сиденье.

На прошлой неделе меня попытались грабануть, вышла из машины, чтобы купить сигареты, и тут ко мне пристали два пацана. На вид им было лет по пятнадцать, а в руках держали по бите. Вопрос они поставили чётко, хотели денег, и велели снимать драгоценности.

Максим не раз рассказывал про таких отморозков, и я решила не спорить, и полезла в сумочку, якобы за деньгами. Но вынула газовый пистолет, и они получили у меня струю газа вместо зелёных купюр. А потом просто убежала.

Я рассказала всё Максу, и он, ясное дело, прошерстил меня за то, что я ношу такое количество украшений на себе, ни дать, ни взять, новогодняя ёлка. А потом принёс мне биту.

– Зачем она мне? – удивилась я.

– Так, на всякий случай, – загадочно ответил он, – пусть лежит

рядом с косметичкой.

Теперь она мне пригодилась.

Оставив бандитов на заслуженном отдыхе, я, зажимая лицо платком, бросилась к девушке. Попыталась поднять её, но куда там. Сил мне на это не хватало.

Времени у меня на размышления не было, и я стала бить её по щекам.

– Да очнись же ты, – воскликнула я сердито, и опять хлыстнула её по лицу.

Но девушка по-прежнему лежала без чувств, и я просто взяла её за щиколотки, и потащила к машине. Бандиты меж тем стали подавать признаки жизни, а мне не хотелось опять бить их битой. Времени не было, да и не хотелось им тяжких телесных нанести. Я не собираюсь отвечать за всяких кретинов.

И я поспешила затолкать незнакомку на заднее сиденье, быстро забралась за руль, и ловко выехала со стоянки.

Господи! Что они с ней сделали-то?

Девица по-прежнему лежала без чувств. Я посмотрела на заднее сиденье, и подумала, что, если меня сейчас остановит гаишник, я вряд ли сумею объяснить, что у меня в машине делает эта девица. Вижу я её впервые, хотя...

Подозревать ему меня не в чем, вполне могу сказать, что подруге плохо стало, и я везу её в больницу.

А в больницу я с ней заеду, что-то странно она выглядит. Испугавшись своей мысли, я резко затормозила, повернулась к ней, и пощупала пульс. Пульс был, и я испустила вздох облегчения.

И я поехала в частную больницу, принадлежащую моему мужу. Зимой он открыл больничный комплекс, частную поликлинику, и небольшую аптеку. Макс не много зарабатывает, но очень любит свою работу. Однако его заедает тот факт, что его жена состоятельнее его, и он открыл свой бизнес. Каким образом он ухитряется совмещать управление целым больничным комплексом, сетью аптек, и службу в МВД, это отдельная эпопея.

Одно скажу точно, он у меня лучший на свете человек.

Правда, есть ещё один человек, рядом с которым моё глупое

сердце трепещет. Но об этом как-нибудь потом.

Я влетела в холл больницы, и бросилась к знакомой

медсестре.

– Алена, у меня в машине девушка без сознания, – затараторила я, – её ударили какие-то отморозки...

– Сейчас, – она без слов меня поняла, и через пять минут девушку извлекли из машины, и увезли вглубь больницы.

Я присела на стул в холле, налила себе из автомата каппучино, и стала ждать. У Макса тут полный сервис, он позаботился о том, чтобы посетителям было комфортно.

В меру мягкие кресла, автоматы с водой, сигаретами, и напитками.

– Всё в порядке, Эвива Леонидовна, – подошла ко мне Алена, – она пришла в себя.

– С ней ничего страшного? – спросила я, кидая пустой стаканчик в урну.

– Да, ушибы, – кивнула Алена, – она сильно избита, но без тяжких телесных. А на руках следы верёвок, боюсь, мы обязаны сообщить в милицию.

– Давай не будем этого делать, – обняла я её за плечи, и, поймав её удивлённый взгляд, пояснила, – я хочу с ней поговорить. Давай, я сейчас с ней побеседую, а потом ты позвонишь в милицию. Хорошо?

– Хорошо, – пожала плечами Алена.

– Как её зовут, она сказала?

– Да, Мирослава Ягода.

– Интересное сочетание имени и фамилии, – пробормотала я, – проводи меня к ней, пожалуйста.

Алена кивнула, и мы запетляли по коридорам. Она открыла дверь палаты, и я вошла внутрь. Мирослава лежала на кровати, и, когда мы вошли, она повернула голову.

Я машинально отметила, что девочка очень красива, у неё длинные, прямые, чёрные волосы. Прямо, как у меня, только у меня буйные кудри от природы. А глаза у неё огромные, синие-пресиние, и мордочка в веснушках.

– Здравствуй, – села я рядом, – тебя зовут Мирослава, как мне сказали, – уточнила я.

– Да, – кивнула она, – но как я здесь оказалась? Последнее, что я помню, это, как те два придурка пытались затащить меня в

машину.

– Да, я швырнула в них гранату со слезоточивым газом, -

улыбнулась я, – а потом огрела битой.

– Какая ты храбрая, – улыбнулась в ответ Мирослава, – я бы в такой ситуации сбежала с места происшествия.

– Послушай, Мирослава...

– Лучше просто Слава, – сказала она, – меня так в деревне называют.

– В деревне? – вздёрнула я брови.

– Да, я из деревни приехала, – пояснила Слава, – хотела в институт поступать, а получилось то, что получилось.

– А что случилось? – участливо спросила я.

Мирослава родилась в маленькой деревеньке в трёхстах

километрах от Москвы, в многодетной семье.

Родители её были глубоко верующими людьми, и считали, что убивать дитя во чреве матери, грех великий. Вот и рожали, сколько Бог дал. А о том, смогут ли они прокормить такое количество детей, они как-то не задумывались.

Свою деревенскую жизнь Слава вспоминает с содроганием, в пять утра подъём, молитва, очень скромная еда, и тяжкая работа каждый день. Мать её работала в церкви, продавала церковную утварь, а отец летом работал в поле, а зимой рубил дрова для жителей соседнего посёлка. Простая, рабочая семья, дети с младых лет приучались к труду. Как только на ножки встали, так и вперёд.

Один брат Славы умер, замёрз в лесу, когда ходил за дровами, один так и живёт в деревне, а две сестры в своё время уехали в Москву, да так и сгинули.

Мирослава восьмой ребёнок в семье, и последний.

Последние роды были очень тяжёлыми для её матери, и она больше не могла иметь детей.

Все дети в семье никогда не ходили в школу, их родители искренне считали, что нет лучше образования, чем теология, и отдали их в церковную школу. Но дело было в том, что деревня эта Богом забытая, и школ тут не было, дети ездили вы соседний посёлок на электричке. А открытая при церкви школа даже и учебным заведением не считалась, её, вроде как, и не существовало. Дети ходили сюда по вечерам, и мать Мирославы читала им Библию и церковные каноны. Если

остальные дети ходили в эту школу после основных занятий,

то дети Симоновых исключительно сюда, а об общеобразовательной и не помышляли.

Но, с огромным опозданием до администрации дошло, что такие-то дети никогда не посещали школу, ну, и приехали выяснить, что, как, зачем, и почему. Василий Иванович, отец, внимательно выслушал представителя ГОРОНО, и сказал им:

– Мои дети не нуждаются в подобном образовании. Всё, что

им понадобится в жизни, они уже получили. Они ходят в

церковную школу.

– О чём вы говорите? – воскликнула изумлённая представительница министерства образования, – какая ещё церковная школа? О чём вы вообще говорите? Каждый ребёнок российской федерации должен закончить десятилетку. А школа, что у вас при деревне, не оформлена должным образом, просто, как церковный кружок.

– Это вы меня послушайте, – твёрдо сказал Василий Иванович, – теология – образование государственного образца, и мои дети будут получать его.

Все дети с необычной фамилией Ягода слушались отца, все закончили церковную школу, двое сыновей стали священниками, один умер, а один уехал из деревни, и исчез.

Отец был очень зол, когда нашёл записку, оставленную сыном, в которой он сообщал, что больше не желает жить в деревне, и уезжает в город.

Потом уехали две старших сестры, и на этот раз отец был просто в бешенстве, в дикой ярости. Он рвал и метал.

– Что за детей я вырастил? – сокрушался он, – я готовил из них служителей Богу, а они городской жизни захотели.

И с этого момента спокойная жизнь Славы кончилась. Её единственную отдали в общеобразовательную школу, представительнице министерства образования всё-таки удалось уговорить родителей девочки отдать её не в церковную, а в обычную школу.

Слава училась очень хорошо, и её даже стало тянуть на медицину. Но, едва она заикнулась, что хочет продолжить образование, как отец тут же поднял крик. Даже получение аттестата зрелости было под угрозой.

– Хочешь стать медиком? – сурово спросил отец, – вон, иди в

местный здравпункт, там и научишься. А о городе и думать

забудь.

Так Мирослава оказалась за прилавком в местной аптеке, и так началась её скучная, однотонная жизнь. Пока... пока не приехал её старший брат, тот самый, что некогда ушёл из отчего дома.

Родители встретили его очень холодно, да что там, они даже говорить с ним не захотели. Разве что с лестницы не спустили. И он пришёл к сестре в аптеку.

Слава сначала даже не узнала брата, бритый, в дорогих

джинсах, пиджаке, и золотой цепью на груди.

– Привет, сестрёнка, – воскликнул он.

– Андрюша, – ахнула Слава, – так ты вернулся?

– Я за тобой приехал, – улыбнулся он, – не хочешь в Москву уехать?

– Но, родители... – пробормотала Слава.

– Забудь о них, – улыбнулся Андрей, – поехали со мной, поступишь в институт. Ты ведь о медицинском мечтала.

– Да... но...

– Я сейчас хорошо зарабатываю, жизнь наладилась, и я увезу тебя отсюда.

Мирослава даже не знала, как на это реагировать, но этой же ночью Андрей постучался к ней в окошко, и Слава сбежала с братом.

Она была уверена, что он никогда не сделает ей больно. Ей даже в голову не могло прийти, что у него на уме.

Вначале всё было хорошо, Слава попыталась поступить в институт, но на первых же экзаменах её срезали.

После этого она устроилась в парикмахерскую делать маникюр, окончив для этого специальные курсы. Андрея она видела редко, но потом всё пошло наперекосяк.

Однажды, закидывая грязную одежду в стиральную машину, она случайно увидела рубашку, манжеты которой были испачканы кровью. Она испугалась, и этим же вечером спросила Андрея, что это такое.

– Это? – вздёрнул он брови, – да одна девушка у меня на фирме поранилась, и я помог ей рану замотать. Чего ты так побледнела? – улыбнулся он, – решила, что я бандит?

– Нет, что ты, – покачала головой Мирослава, – просто я

испугалась.

Дальше хуже, убираясь, Слава нашла пистолет, и испугалась ещё больше.

– Андрюш, что происходит? – спросила она испуганно.

– Да успокойся ты, – как-то нервно воскликнул он, и отобрал у неё оружие, – я же бизнесмен, и просто обязан иметь пистолет. Стрелять научился в тире, на оружие имеется разрешение.

И, наконец, в один совсем не прекрасный день к ним в квартиру ввались два амбала, и одним ударом свалили Андрея

с ног.

– Шефу надоело ждать, – резко воскликнул один из них, – когда ты всё вернёшь?

– Я же сказал, у меня пока ничего нет, – ответил Андрей, стирая кровь с лица, – я сейчас не могу...

– А раз не можешь, – прищурился один из бандитов, – мы заберём твою сестру.

– Вы не смеете! – вскричал Андрей, – она-то в чём виновата? Я обещал найти, значит, найду.

– А мы тебе ускорения придадим, – хмыкнул один из бандитов. Андрей ничего сделать не смог, бандиты схватили Славу, и увезли в неизвестном направлении.

Слава мало что помнила, её всё время держали взаперти, связанной. Дни, ночи, всё слилось в единый монолит.

Но однажды дверь распахнулась, вошёл один бандитов, развязал ей руки, и повёл наверх. Втолкнул её в одну из комнат, и она увидела неприятного типа.

Тот швырнул её на диван, и резко сказал:

– Твой братец нас предал, – он ухмыльнулся, и закурил сигарету, – так что теперь ты будешь расплачиваться с нами. Тем более, он давно обещал, что привезёт тебя мне в качестве долга, – он затушил сигарету, и уложил девушку на лопатки.

Она сначала дико испугалась, а потом дала ему коленом.

Бандит взвыл, тут же влетел другой, и они стали избивать девушку. И, когда она была уже во в невменяемом состоянии, зашвырнули её обратно в подвал. И она поняла, что, если она не сбежит, её тут изнасилуют и убьют.

Она попросилась в туалет, видела, что там был довольно тяжёлый таз, и огрела им бандита по голове. Потом выпрыгнула в окно, и забралась в багажник стоявшей во дворе

машины. Так она оказалась на воле, но бандиты увидели, как

она вылезает из багажника, и попытались запихнуть её

обратно.

Однако, им не повезло, нарисовалось знаменитое ЧМБ, как меня называют в отделе Максима, с гранатой со слезоточивым газом.

– Как он мог меня бросить? – всхлипнула Слава, – что он им должен? Я так боюсь, – прошептала она, – они меня убьют. Как он вообще мог так поступить? Обещать меня этим мерзавцам?!

– Не надо волноваться, – взяла я её за руку, – дай мне адрес, где ты жила с братом. Я поеду туда, и всё выясню. Ты, главное,

успокойся. Адрес давай.

Мирослава перевела дух, и сказала адрес, а я тем временем проинструктировала её, что говорить милиции. Ей, родной нашей правоохранительной структуре, совсем необязательно знать, что я опять влезаю в историю. Макс просто не переживёт этого, когда узнает об очередном моём фортеле.

На улицу я вышла, уже готовая к бою с бандитами. Полная оптимизма, я забралась в машину, и зазвякал мой мобильный.

– Я вас слушаю, – воскликнула я, поворачивая ключ в зажигании.

– Привет, гроза бандитов, – услышала жизнерадостный голос своего начальника, Генриха. Генриха Вениаминовича, скажу, чтобы не быть фамильярдной. Но отношения у нас тёплые, мы почти друзья, я ему нравлюсь, но он понимал, что у нас нет будущего. Я замужем за одним, насмерть люблю другого, кстати, законченного бандита.

Поэтому он месяц назад женился на своей любовнице, и уехал с ней на Таити. В августе они должны вернуться, а мне отдувайся в издательстве за троих, при чём в прямом смысле слова. Его жена, Мила, мой заместитель.

Я начинала свою карьеру в ресторанном бизнесе, и очень преуспела, а потом получила место художественного редактора в шикарном журнале. Фактический владелец журнала, отец Генриха, вскоре, изучив меня со всех сторон, дал мне должность главного редактора журнала. Колебалась я долго, я вообще по жизни вольная птица. Я не терплю дисциплину, и даже когда-то мечтала стать свободным художником.

Но моим мечтам не суждено было сбыться, и я стала

актрисой. Окончила в своё время ГИТИС, и играла в театре. Но, к величайшему изумлению всех моих знакомых, сцена не затянула меня, и я вскоре бросила лицедейство.

Теперь я главный и художественный редактор одновременно, владею двумя ресторанами, клубом, и вполне довольна. Свободный график, бешеный ритм жизни, карьера, наконец, ну, и мои любимые расследования. Я с регулярным постоянством вляпываюсь в какие-либо чудовищные истории.

Вот, и сейчас, я опять влезла в криминал, а моему мужу инфаркт обеспечен, когда он об этом узнает.

– Привет, – весело отозвалась я, надавив шпилькой на педаль

газа, – как погода на Таити?

– Замечательная. Тёплое солнышко и ласковое море. Я очень надеюсь, что всё будет без эксцессов, я боюсь за журнал.

Я хихикнула, и вынула сигарету. Медленно, со вкусом, закурила, и открыла окно.

– Всё будет в порядке, – обнадёживающе сказала я, – не надо волноваться. Я написала статью, она пойдёт в « централку ».

Могу, если не доверяешь, скинуть её тебе.

– Я тебе полностью доверяю, – заверил меня Генрих.

– Тогда спокойно отдыхайте, – воскликнула я, – и привет Миле, – с этими словами я закрыла мобильный, и кинула его в сумку. А сама полетела искать Андрея Ягода.

Я сама ещё не очень поняла, где здесь криминал, вернее, криминал-то как раз на месте, похищение, попытка изнасилования, причинение тяжких телесных, и прочая пакость.

Я обычно имею дело с тайнами, а тут ясно всё, как белый день. Андрей этот, наверное, задолжал крупную сумму денег этим бандитам, и в результате забрали его сестру. Вернее, о н сам предложил её бандитам. Подонок!

Но, если он так любил сестру, как она говорит, то почему он бросил её на произвол судьбы?

И сейчас я это выясню.

Я резко затормозила во дворе дома, взяла свою сумочку, и выпрыгнула из машины. Какая же жара! Лето в этом году просто чудовищное, и жара стоит, как в Эфиопии.

И я сегодня вырядилась в ультракороткое, красное платье, с шикарным декольте, и бретельками на спине.

Я осторожно вошла в подъезд, села в лифт, и поднялась на

пятый этаж. Так же осторожно, оглядываясь по сторонам, я

нажала на кнопку звонка.

Но ответом мне послужила тишина.

– Эй, – постучала я в дверь, – есть тут кто-нибудь?

Но никто не отозвался, и я позвонила в соседнюю дверь. И там не спешили открывать, я уже собиралась уходить, но за дверью послышался старческий голос.