Текст книги "Инопланетянин в гипсе (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Ловкачи, блин! – фыркнул Дима, – вот вам и чопорный англичанин! Устроили вакханалию!

– Марджери говорила, что наш фигурант – женщина. И мне это не нравится.

– Тебе больше бы понравилось, если бы фигурантом был мужчина? – ухмыльнулся Дима.

– Не придирайся к словам! – ухмыльнулась я, – мне не нравится ситуация в целом. Подставили под удар ребёнка! Он ведь прекрасно понимал, если в этом будет замешана Василинка, я буду рыть носом до последнего! Буквально принудил меня!

– Да ты бы и без принуждения взялась рыть! – засмеялся Дима.

– Но он-то этого не знал! – улыбнулась я, – вот и перестраховался. Не люблю, когда из меня безмолвного статиста делают! Но я тоже хороша! Никакого подвоха не учуяла! Хотя, что я должна была учуять? Если бы в Москве мне сказали про условие завещания, я бы послала с этим предложением куда подальше! Поскольку в российском законодательстве нет такого! Купилась, как последняя кретинка. Ненавижу, когда так поступают!

– Ладно, не злись, – мягко сказал Дима, глядя на меня своими проникновенными, чёрными глазами, – что-нибудь придумаем. Наш дражайший убийца уже до привидений добрался, делает всё возможное, чтобы запутать следы. Что говорят о смерти Нестерова? С чем он стрихнин слопал?

– Думаешь, инспектор мне отчёты делает? – хмыкнула я.

– Хорошо, – кивнул Дима, – что он пил? Ел? Вспоминай.

– Ужинала я одна, – сказала я, – завтракал он раньше меня, потом мы выпили шампанского с нотариусом, когда тот заверил завещание Павла Николаевича. Думаю, был ещё второй завтрак, то есть обед, то есть ланч, как они тут говорят. Я потребовала суп в два часа, чем привела в оторопь всю местную прислугу, а Павел Николаевич ел традиционные

сандвичи.

– Терпеть не могу эти сандвичи, – поморщился Дима, – такая дрянь.

– Согласна с тобой, – кивнула я, – но о сандвичах давай поговорим потом, есть более насущные проблемы. Когда, думаешь, ему подсыпали отраву.

– Пошли прислугу допрашивать, – встал Дима, – странно, что ты до сих пор этого не сделала.

– Не до того было, – отмахнулась я, – пошли.

И мы опять вцепились в Джайлза, обнаружив его на улице, разговаривавшего с садовником. Последний, когда мы увели дворецкого в тень зонтика, тут же занялся своими прямыми обязанностями – стал косить газон.

А бедный Джайлз стал лихорадочно вспоминать, кто относил еду Павлу Николаевичу.

– Так Бетани, – сказал он после некоторого раздумья, – да, точно. Она его обслуживала за завтраком.

– Ясно, – сквозь зубы процедила я.

– Можно мне высказаться, миледи? – робко спросил дворецкий, и, едва я кивнула, продолжил, – дело в том, что завтрак для вас и для сэра Нестерова готовили при мне. За Дарин я не успел, когда она унесла вам еду, а, когда Бетани относила поднос вашему супругу, я шёл за ней. И могу присягнуть, что она ничего и никуда не подсыпала.

– Очень мило, – нахмурилась я, – дальше мы пили шампанское. Кто относил шампанское в кабинет?

– Так я относил, – протянул дворецкий, – надеюсь, меня миледи не подозревает?

– Ни в коем случае, – покачала я головой, – но, может, вы видели, кто заходил в кабинет?

– Нет, миледи, – ответил Джайлз, – я принёс две бутылки и три бокала. Разлил вино, ваш бокал с брютом поставил отдельно, а бокалы с полусладким рядом.

И я от неожиданности поперхнулась, ошеломлённая внезапной догадкой.

– Говорите, вы бокал с моим брютом поставили отдельно?

– Ну, да, – кивнул Джайлз, а я перевела преисполненный ужаса

взгляд на Диму.

– Что такое? – нахмурился он.

– Брют! – в ажиотаже воскликнула я, – первым в кабинет вошёл нотариус, он, не зная о моих пристрастиях, взял два бокала и один подал мне. Третий, последний, забрал Нестеров. Он выпил шампанское залпом, поморщился и воскликнул – какое кислое и горькое! Как уксус! Как ты это пьёшь? А я выпила свой бокал и налила себе брют, а Павел Николаевич налил себе полусладкое. Но, когда я пила брют, он был просто кислым и ароматным, а не горьким!

– Ты хочешь сказать... – посмотрел на меня Дима, и не договорил.

– Да! – рявкнула я, – горький только дешёвый брют. А настоящий, коллекционный, ароматный и очень кислый. Стрихнин был в бокале с брютом и предназначался мне!

– Значит, они с ходу решили от тебя избавиться, – хрипло сказал Дима, – пока Нестеров ещё жив, чтобы завещание автоматически аннулировалось в связи со смертью наследницы. И они нашли бы способ избавиться и от Нестерова. Значит...

– Значит, это сделал наследник Драммондов! – безаппеляционно заявила я, – больше некому!

– Нет, этого не может быть! – покачал головой Джайлз, – все представители рода Драммондов благородны и порядочны. Они никогда и никому не причинят вреда.

– Рассказывайте, рассказывайте, – пробормотала я, – рассудите сами – кто ещё может наследовать имущество, если умрёт Нестеров? Его семья? У него нет семьи. Думаю, убийца не слишком переживал, когда узнал, что наследует всё Павел Николаевич. Знал, что в таком случае всё достанется ему, но меня он не предусмотрел. Поэтому сразу решили отравить меня. Кто может наследовать имущество?

– Только Энн, внучка покойного лорда, – ответил дворецкий, – больше Драммондов не осталось.

– Значит, осталось, – упрямо сказала я, – значит, есть ещё Драммонды. Убрали семью Нестерова, уничтожили почти всех Драммондов, пытались меня убить. Убили Павла Николаевича. Что ж это за люди такие? Не пощадили никого!

– Спокойно, – нахмурился Дима, – не надо делать поспешных выводов. Мы не знаем, кто убийца. В плане шутки мы предполагали экономку, но это глупо. Нужно искать ещё

информацию.

– Нужно, – кивнула я, – с чего предлагаешь начать?

– Я думаю, – улыбнулся он, а я перевела взгляд на дворецкого.

– Спасибо, Джайлз. Вы можете пока быть свободны.

– Хорошо, миледи, – дворецкий ушёл, а я вытянула ноги.

– Значит, Драммонды? – посмотрел на меня Дима, а потом увлёкся созерцанием моих длинных, белоснежных ног.

– А кто ещё? – я пожала плечами.

– Не знаю, – он продолжал плотоядно рассматривать мои ноги, – в свете последних событий только убеждаешься, что это боковая ветвь рода, решив прибрать к рукам денежки предков, обнаглела. А другого варианта и на ум не приходит.

– Но ведь, насколько я знаю, – протянула я, – это тянется целых сто лет. Началось всё со странной смерти Мэри Драммонд, а продолжается по сей день. Я одного не понимаю – ну, избавились они от наследников. Так почему же они сразу во владение не вступили?

– Фиг их знает, – пожал плечами Дима.

– Может, дело в том, что оставались наследники? – вдруг осенило меня.

– В смысле? – сдвинул брови Дима.

– Ну, у герцогов, которых убили, дети были где-нибудь за границей, они их отправили учиться в другой город, к примеру.

– Ага! – скривился Дима, – например, в Россию! Не мели чушь! В Англии лучше образование в мире!

– Вот уж не скажи, – возразила я.

– Хочешь сказать, что в России лучше? – заухмылялся Димка, – здоровый патриотизм в действии?

– Хватит ехидничать! – буркнула я, – немецкое, французское и швейцарское образование тоже прекрасное! Они могли просто убрать из дома своих детей, чтобы до тех не добрались. Ты не заметил странную тенденцию?

– Что все дети живы, успели обзавестись потомством, а, вступив во владение замком, тут же отъезжали на тот свет? Заметил! Просто не связал. А ты права!

– Надо сказать инспектору, – вздохнула я, – хотя вряд ли он потом нам что-либо объяснит. Только наорёт, что мы роемся в

этом.

– Это он может, – кивнул Дима, – пропесочит основательно.

– Тогда как выяснить? – заволновалась я, – вряд ли Джайлз знает, он в то время ещё не жил. Нужно поднять документацию.

– Слушай, а, может, просмотреть замковые бумаги? – вдруг оживился Дима, – а что – это идея. Ведь все расходы вписываются в специальные домовые книги. Сколько, куда и зачем. С такими угодьями всегда так делали. И наверняка они отсылали деньги своим детям, учащимся за границей.

– Отличная мысль, – согласилась я, – пошли к экономке.

Своим требованием я застала мисс Гротс врасплох.

– Все домовые книги от ста лет назад и до наших дней? – оторопела она, – но зачем вам?

– Надо, – упрямо сказала я, – или их нет?

– Почему же нет? – протянула она, – сейчас принесу.

И мы встряли на целый день. Джайлз в два часа принёс чёртовы сандвичи и я отправила его назад, за супом.

Пришлось идти обедать, а с кофе мы переместились в кабинет, и опять углубились в бумаги.

Мы просидели до вечера, составляли хронологию, и пришли к неутешительному выводу, да, всех своих детей молодые герцоги отправляли за границу. Те возвращались со своими детьми, которых потом тоже отправляли.

После этой бумажной работы мы сидели, словно пыльным мешком стукнутые. Я глотала остывший кофе, и, лакомясь вкуснейшим эклером домашнего производства, перелистывала старую книгу.

– Сколько тут интересного, – протянула я, – а орфография какая! Ты погляди!

– Хватит с меня этой пыли и этой орфографии! – фыркнул Дима, потягивая чёрный кофе с долькой лимона, тоже остывший, – это ты любительница старины, а я предпочитаю наш век.

– Да? – прищурилась я, – смотрите, какой современник нашёлся! И как это в тебе уживается?

– Конкретизируй.

– Да все твои качества, – я облокотилась о спинку стула.

– Как-то да уживаются, – ухмыльнулся он, – слушай, подруга, а

тебе не пора на приём?

– Ой, точно, – вспомнила я, вскакивая с места.

– Помочь корсет застегнуть? – улыбался Дима.

– Без тебя справлюсь, – фыркнула я, и отправилась в свою комнату, переодеваться.

Корсет оказался очень удобным. Я осторожно надела поверх него платье, волосы без проблем подняла в высокую «улитку», оставив пару локонов выбившимися, и водрузила на голову изящную диадему с рубинами.

Смотрелось очень красиво, и, с трудом встав на шпильки, я стала спускаться по лестнице, держась за перила.

– Джайлз, машина готова? – спросила я дворецкого.

– Да, миледи, – кивнул тот, и я, пошатываясь, и держа в руках крохотный ридикюльчик, уселась в машину с водителем.

Спина ныла, но я стоически терпела, но сидела ровно-ровно, стараясь никаких лишних движений не делать.

Естественно, я психовала. Меня нервировала ситуация в целом, совершенно не было желания становиться герцогиней и появляться на этих сборищах. Но выбора у меня не было, и теперь я сидела, как на иголках, раздражённая и нервная.

Шофёр привёз меня к высокому, красивому зданию, открыл передо мной дверцу, я с трудом выбралась и осторожно пошла внутрь.

Около входа стояли двое мужчин в старинных ливреях. Я показала им приглашение и была пропущена.

Миновав просторный холл, я подошла к широкой двери в виде ворот, украшенной позолотой, которую передо мной тут же раскрыли двое других мужчин в ливреях.

Огромный, полукруглый зал, пол которого был расписан позолотой, стены и потолок тоже, а посредине висела громаднейшая люстра с несчётным количеством мелких, хрустальных подвесок. Люстра искрилась и переливалась, красиво мерцая в свете электрических лампочек.

Я невольно залюбовалась хрустальным монстром, а в голове мелькнула шальная мысль – ещё обрушится на головы присутствующим. А народу тут было очень много.

– Любуетесь? – услышала я рядом, и увидела приятного мужчину около сорока лет. Он был одет, как и все, в смокинг, из чего я сделала вывод, что это какой-то аристократ.

– Я устроитель этого торжества, герцог Химпсон, Торнтон

Химпсон, – представился мужчина.

– Очень приятно, – ответила я, протягивая ему руку для поцелуя, – Эвива Миленич, наследница лорда Драммонда.

– Ах, так вы леди Драммонд! – воскликнул Химпсон, – очень, очень раз знакомству.

– Я пока не леди Драммонд, – улыбнулась я, – соответствующих бумаг пока не подавала.

– Это поправимо, – кивнул герцог, – и я рад, что в нашем великосветском обществе появилась такая милая леди. А вы знаете, что обладаете непростым титулом?

– Я пока ещё никаким титулом не обладаю, – процедила я, с трудом удерживая на лице приветливую улыбку.

– Вы герцогиня, – не слыша меня, продолжал Химпсон, – а герцоги в Англии составляют второй разряд принцев.

– О господи! – пробормотала я на русском, изображая при этом внимание, и резко перешла на английский, – конечно, я в курсе. И это льстит мне.

Он совершенно оглушил меня, наговорив чопорным тоном много всякой ерунды, а потом, опомнившись, познакомил с несколькими людьми.

Я побеседовала с ними на различные темы, выпила шампанского, потанцевала, а потом устало опустилась на кушетку у стены. Меня уже успели всем представить, и я, изрядно утомлённая, сидя с царственной осанкой из-за пресловутого корсета, наблюдала за остальными.

– Добрый вечер, прелестная леди, – подошёл ко мне приятный, молодой человек.

Где-то я уже видела этого милого блондина... Только где?

– Грегори Рейдинг, – представился парень, – можно пригласить вас на танец? Вы так отчаянно скучаете.

И мне ничего не оставалось, кроме как пойти танцевать с ним вальс.

– Я люблю вальс, – сказал он, – а вам как этот танец?

– Красивый, – поддержала я разговор, – но я предпочитаю танго, пасадобль, фламенко, и прочие латино.

– Сразу видно, что в вас бурлит горячая кровь, – мягко улыбнулся он, – а я не поклонник страстных танцев. Вам тут нравится? Только честно.

– Честно? Нет, – ответила я, – мне здесь скучно. Конечно, всё

очень красиво, но... – я выдержала паузу.

– Я вас понял, – кивнул Грегори, – они все напыщенные, а вы простая, скромная девушка. В вас нет аристократической вычурности.

– Что верно, то верно, – кивнула я.

– А вы не хотите сходить со мной на свидание? – вдруг спросил Грегори.

– На свидание? – удивилась я.

– Да, – кивнул он, – на свидание. Я тоже простой парень, вынужденный ходить на дурацкие сборища. Мы родственные души, не находите?

Я не знала, что ему ответить, а Грегори продолжал меня «клеить».

– Вы так хороши, что не в сказке сказать, – шептал он, – и глаза у вас потрясающие. Вы похожи на египетскую принцессу. Я очарован вашей красотой.

Он наговорил мне множество комплиментов, а потом я уехала домой, оставив ему свой номер мобильного.

Зачем я это сделала?

Пожалуй, сама ответить не могу. Он был таким милым, дружелюбным, учтивым, что я и сама не поняла, как начеркала ему номер на салфетке.

Приехала я очень поздно, все уже спали. Лишь Джайлз бдил, ждал меня. И я, отказавшись от ужина, отправилась в свою комнату.

Дима не спал. Он сидел на кровати, вытянув ноги, и читал какую-то старинную книгу. Увидев меня, он улыбнулся.

– Как потусила? – спросил он, откладывая книгу.

– Отвратительно, – поморщилась я, – толпа великосветских особ, от которых я чуть не спятила.

– Тебя успокоить? – улыбнулся Дима, подобравшись.

– Ой, что-то не хочется, – протянула я, а с его лица сползла улыбка, на смену ей появилось изумление.

– Что такое? – удивлённо протянул он.

– Спина болит по-страшному, – призналась я, – хочу одного, лечь и не двигаться.

– Иди сюда, – улыбнулся он, – знаю один замечательный массаж, который тебе поможет, – и он встал с кровати, а я,

переодевшись в ночнушку, легла на живот.

Дима легко провёл пальцами мне по спине.

Как-то нежно и успокаивающе у него это получалось, что я невольно стала дремать. Спина затихла, а Дима плавно перешёл к моим ступням. И сон с меня разом слетел.

– Не знала, что ты такой специалист, – с улыбкой сказала я, – у тебя так здорово получается.

– Я в юности жил на Тибете, – пояснил Дима, улыбаясь, – и меня там обучали технике массажа. Например, я знаю, как лишить человека жизни, сломав кость в позвонке.

– И ты этим пользовался? – испугалась я.

– Да нет, не пришлось, – спокойно ответил он, и добавил, – к счастью. Ты даже представить себе не можешь, сколько тайных знаний существует в мире, но их не всем можно знать. Я ими никогда не воспользуюсь, чтобы причинить вред. Их просто так не дают.

– Но ты немало вреда людям принёс, – протянула я.

– Ты не всё знаешь, – сказал он, – не надо быть столь категоричной.

– Знаешь, – вдруг сказала я, – мне с тобой хорошо. Легко. Ни с одним другим мужчиной рядом у меня подобного не было. А с тобой всё остальное кажется не стоящей внимания глупостью. Почему так, не знаю. Ты такой загадочный, но в тоже время открытый и понятный.

– В тебе тоже немало загадочности, – засмеялся Дима.

– В женщине должна быть какая-то загадка, – я процитировала строчку из известной песни.

– До сих пор смотришь на Новый год «Чародеев»? – спросил Дима.

– Конечно, – кивнула я, – и «Чародеев», и «Джентльменов удачи», и «Дежа вю». Только «Иронию судьбы» до сих пор не люблю.

– Да, нудноватый фильм, – согласился Дима, разглядывая меня, лежащую на подушках, – наверное, тебе не нравится Барбара Брыльска. Ты же питаешь раздражение к блондинкам!

– Ерунда! – я скривила губы в усмешке, – если следовать твоему предположению, то я вообще бы кино не смотрела, а Аське волосы повыдергала. Ты мне не даёшь раздражаться, да и остальные мужчины тоже, которые с удовольствием своих блондинок на меня променяли бы. Так что мне нет смысла изображать нервозность. В крайнем случае, я бы просто

сделала себе перманент. Как ты на это посмотришь?

– Посмотрю отрицательно, – засмеялся Дима, – я люблю брюнеток.

– Знаешь, – я намотала локон на палец, – я передумала, иди ко мне, – и зазывно улыбнулась.

– Давно бы так, – воскликнул он, и кинулся целовать меня...

Открыв глаза ранним утром, я зажмурилась от нежного солнышка, заглядывающего ко мне в комнату сквозь небрежно задёрнутые шторы.

Я потянулась, и, перевернувшись на бок, обнаружила, что Димы нет, а покрывало засыпано алыми лепестками. Рядом, на тумбочке, стоял большой букет из распустившихся белых роз. Какой он всё-таки душка!

Страстный и неистовый мужчина, но в тоже время нежный и романтичный.

На подушке лежала бархатная коробочка, открыв которую, я обнаружила кольцо с огромным, продолговатым аметистом в форме эллипса с заострёнными концами.

Я надела кольцо на палец, быстро приняла душ и отправилась завтракать. Ася уже сидела за столом, пила свой утренний кофе, и задумчиво глядела куда-то вдаль.

– Что-то не так? – спросила я, садясь рядом.

– Нет, ничего, – очнулась сестра, – думаю о твоих происшествиях. А ты сама-то думала? Кстати, как поход в аристократическое общество?

– Средней паршивости, – вздохнула я, – а ты куда пропала?

– Ездила в Лондон, – пояснила Ася, – по своим адвокатским делам.

– Вау! Ты и тут себе клиентов находишь! – восхитилась я.

– Здесь же полно русских, – улыбнулась Ася, – новое кольцо? Какой красивый аметист. Я видела, как Димка с ним возился. Он балует тебя.

– Ещё как балует, – засмеялась я, доедая кашу и переходя к кофе, – но как-то очень быстро он их штампует, – усмехнулась я, – подозреваю, что он его купил.

– Да нет, – покачала головой Ася, – я видела, как он камень обрабатывал. В естественном виде аметист похож на булыжник.

– Так и алмаз тоже, – хмыкнула я, – на стекляшку смахивает, а

после огранки красотища.

– Лучшие друзья девушки – это бриллианты! – засмеялась сестра.

– Мои друзья – это рубины, – усмехнулась я, – а где Дима?

– Куда-то умотал с утра пораньше. Наверное, поехал за бриллиантами для диадемы.

– А почему именно диадема? – оторопела я.

– Ну, может, тиара, – пожала плечами Ася.

– Да ну тебя, – фыркнула я, – по делам укатил, скорее всего. А ты бурчишь. Что – завидуешь?

– Есть немного, – кивнула сестра, – в этом что-то есть, чтобы парень сам делал для тебя украшения.

Я закинула ногу на ногу и уставилась взглядом вдаль.

Мне сейчас было не до Диминых выдохок. Он умудряется достать меня, а я потом психую. А мне сейчас о другом думать надо...

Кто ещё был в замке, когда мы пили шампанское?

Прислуга, из прислуги была Бетани, кухарка, экономка, садовник, нотариус... Кто угодно мог подсыпать стрихнин в бокал. А Дарин? Что она знала? Про картины?

У меня закралось одно подозрение по этому поводу, но я должна всё тщательно проверить.

Залпом выпив кофе, я вскочила с места и бросилась к себе.

Отыскав в сумочке визитку следователя, я набрала номер и села в кресло, вслушиваясь в длинные гудки.

– Инспектор Чандлер, – ответил он.

– Доброе утро, – светски сказала я, – это Эвива Миленич.

– Узнал, узнал, – вздохнул он, – как вас не узнать.

– У меня просьба к вам. А можно поднять дело о катастрофе, в которую попала Дарин?

– Можно, только не нужно, – хмыкнул инспектор, – что вы там опять затеяли?

– Ничего особенного, – ответила я, – я всё объясню, только мне нужен подробнейший отчёт об аварии.

– А больше ничего вам не нужно? – обозлился инспектор.

– Но, послушайте, – взмолилась я, – вы ведь заинтересованы в скорейшем расследовании этого дела. Почему вы сопротивляетесь? Злитесь, что я пытаюсь сама что-то сделать? Но я ещё и пострадавшая! Давай, я помогу вам, насколько это в моих силах. У меня спонтанно возникла одна идея насчёт произошедшего, и я ею с вами поделюсь.

– Что за идея? – осведомился инспектор.

– Я вам расскажу при встрече, – пообещала я, – только покажите мне документы, а то вдруг идея окажется пустышкой.

– Ладно, приезжайте, – согласился инспектор, – жду вас.

– Очень хорошо, – оптимистично воскликнула я и отключилась.

Покидав вещи в сумку, я схватила ключи от «Ягуара», и бросилась по лестнице. Спина ещё болела. Но не так, чтобы очень сильно, но вести машину и спокойно передвигаться на каблуках я могла.

Димы с Асей не было видно, я сбежала по ступенькам, села в машину и стрелой унеслась в Лондон.

Инспектор встретил меня с недовольным видом, видимо, скоро я ему в страшных снах сниться буду, но, тем не менее, был весьма любезен. Наверное, сдерживается изо всех сил.

– Скажите, зачем вам дело? – сурово спросил он.

– Пожалуй, я могу объяснить, – кивнула я, – я полагаю, что та женщина, которая погибла у меня в замке, не Дарин.

– В смысле? – оторопел инспектор.

– В смысле, – стала растолковывать я, – это совершенно другой человек. Скажите, а кто-нибудь погиб во время этой аварии?

– Сейчас посмотрю, – протянул инспектор, открывая папку, – сейчас поглядим... Что тут у нас... Столкнулись две машины, встречная машина наехала на мисс Лессинг, переехав двойную сплошную, врезалась на большой скорости в другую машину. Да, та женщина погибла.

– И кто это? – сунула я нос в бумаги.

– Некто Теймпла Претон, – ответил инспектор, – владелица небольшой цветочной лавки. Вообще-то, тут очень много непонятного. Во-первых, в крови Теймплы обнаружена лошадиная доза снотворного, а так же небольшая алкоголя. Мы допрашивали её родню, но это, по меньшей мере, странно, ведь они сказали, что Теймпла вообще не пила. У миссис Претон была непереносимость алкоголя. Фермент отсутствует. Редкое для европейца явление, ведь, насколько известно, этим страдают в основном народы Севера, но и среди европейцев встречаются, но очень и очень редко. И зачем она приняла снотворное перед тем, как сесть за руль? Зачем она вообще пила? Мы долго ломали головы над этим вопросом, но к общему знаменателю так и не пришли.

– А вам не пришло в голову, что её могли просто обмануть? – улыбнулась я, – дали стакан, сказали, что лимонад, она выпила залпом, а оказалось вино. Есть некоторые люди, которым нравится напоить человека до состояния бревна, а потом наблюдают за их реакцией, довольно хихикая.

– Да, мы додумались до этого, – кивнул инспектор, – но дело в том, что мы проследили весь путь миссис Претон в тот день. Ей просто негде было выпить. И, что странно, она ведь, не имея фермента для расщепления алкоголя, должна была мгновенно опьянеть, свалиться и уснуть. Но она села за руль, вела машину какое-то время, а потом отключилась от снотворного.

– И вам в голову не пришло, что это другой человек? – поразилась я, – да ведь все факты налицо.

– Да вы сами-то как поняли? – с неприязнью посмотрел на меня инспектор.

– Проще простого, – улыбнулась я, – я поговорила с роднёй Дарин, а те сказали, что Дарин совершенно изменилась после аварии. Даже голос изменился. Её одноклассница сказала, что Дарин была отпетой стервой, талантливых людей гнобила, как могла, а после аварии стала другой. Доброй и отзывчивой. Конечно, можно было подумать, что произошедшее изменило девушку, заставило многое переосмыслить, но мне в это не верилось.

– Какой же я... – начал было инспектор, но вовремя прикусил язык. Он явно намеревался воскликнуть – какой же я олух!

Но говорить такое представителю органов правопорядка частному лицу как-то не пристало, а потому он просто уставился на меня, как баран на новые ворота.

– Не стесняйтесь, договаривайте, сэр инспектор, – сладким голоском с ядовитыми нотками промурлыкала я.

– Значит так, – кашлянул инспектор, – вы свободны, как надо будет, я вас вызову, – и я встала с места, но, схватившись за ручку двери, повернулась к нему.

– Наверное, лицо Дарин тоже было основательно разбито, раз Теймпла сумела с ней поменяться? – в лоб спросила я.

– Да, – недовольно ответил инспектор, с неприязнью посмотрев

на меня.

– А одежда? – допытывалась я.

– Что – одежда? – устало спросил тот.

– Вы же допрашивали их родню, – пояснила я, – они должны были вам сказать, что одежда на пострадавших не та.

– Одежду разорвали зеваки, которые пытались помочь девушкам. Они им стали непрямой массаж сердца делать, идиотки. Одной было уже не помочь, а другой, вот уж странность, они смогли оказать помощь. У Дарин, точнее, у Теймплы, сердце тоже остановилось, но эти две блондинки сумели его завести.

– Похвально, – протянула я.

– Но, едва женщин погрузили в машину «Скорой помощи», одну в пластиковом мешке, другую на носилках, они сиганули в «Вольво» и удрали с места происшествия. Я даже на номера не обратил внимания.

Я сдавленно хрюкнула, неумело маскируя смех, и выскочила за дверь, продолжая хихикать на ходу.

Хорош следователь! Не разглядел номер машины! Хотя, в той сутолоке, что творилась на дороге, немудрено, но, в тоже время, сам факт...

Развеселившись, я совсем позабыла о боли в спине. Резво выбежала из управления на своих тонких шпильках и юркнула в машину. Нет, надо менять авто, это на меня уныние нагоняет. Но сначала я съезжу к родне Теймплы, основательно их порасспрошу. И я, повернув ключ в зажигании, стартовала с места.

Я успела разглядеть и запомнить, где проживала пресловутая Теймпла, и теперь на бешеной скорости неслась по нужному мне адресу.

Цветочный магазинчик стоял на том же месте, очень уютный и симпатичный. Его явно отделывал специалист. Я заперла машину, перешла дорогу, ещё раз полюбовалась на магазинчик и вошла внутрь. Внутри оказалось ещё красивее, я замерла, разглядывая магазин.

– Добрый день, – услышала я нежный голосок, – вы желаете букет?

Я обернулась и застыла на месте, разве что рот не открыла, но за это я не поручусь. Передо мной, мило улыбаясь,

стояла... Энн.

– Энн! – ахнула я.

– Что, простите? – девушка приподняла тёмную бровь, – меня зовут Орнелла.

– Орнелла? – тупо спросила я, оторопело глядя на неё.

Двойник? Ага, как же! В связи с происходящими событиями я в двойники ни за что не поверю.

– Да, а что? – пожала плечами девушка, с интересом глядя на меня.

– Ты торгуешь в этом магазине? – ляпнула я.

– Я его хозяйка, – мягко сказала Орнелла, – после матери унаследовала магазинчик.

– После матери!? – ахнула я, пошатнулась на шпильках и с размаху села на пол. К счастью, успела схватиться рукой за стойку, иначе бы новых травм не миновать. Но всё равно застонала от боли, опрокинула вазон с алыми розами, вся вымочилась в воде и укололась шипами.

А Орнелла бросилась мне помогать.

– Как вас угораздило? – восклицала девушка, при этом помогая мне подняться, – почему вы так странно на меня реагируете?

– Значит, вот в чём дело! – воскликнула я, – о тебе просила позаботиться Теймпла! Она знала! Но как получилось, что тебя разлучили с Энн? Господи! – я облокотилась о стойку, – интересно, а Джордж знал о тебе? Думаю, нет.

– О чём вы? – Орнелла недоуменно хлопала ресницами, – вы знали мою мать?

– Минуточку, – я вынула из сумочки мобильник и вызвала Диму. Но тот не отвечал, поэтому я позвонила Асе, которая отозвалась почти сразу.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Случилось, – рявкнула я на родном языке, – у Энн сестра есть! Близнец!

– Вот это номер, – протянула Ася, – где ты её нашла?

– Я выяснила, что погибла настоящая Дарин, а женщина, которая в неё врезалась, некто Теймпла Претон, поменялась с погибшей Дарин местами. Но дело в том, что у фальшивой Дарин была дочь, которая сейчас стоит рядом со мной, хлопая ресницами, поскольку не знает русского. Она как две капли воды похожа на Энн! И в двойников я не верю!

– Офигеть! – протянула Ася, – погоди, ведь теперь тебе придётся отказаться от наследства.

– Кто о чём! – фыркнула я, – Ась, не дури! Меня сейчас больше их жизни волнуют! Поделюсь с ней миллионами, если что. Нужно что-то предпринять, пока не поздно. Ты понимаешь?

– Понимаю, – вздохнула сестра, – но ты пока ничего ей не говори, не пугай раньше времени.

– Ладно, – я отключила телефон, перевела взгляд на удивлённую Орнеллу.

– Да что случилось? – допытывалась она, – объясните толком, – и я и рта раскрыть не успела, как у меня ожил мобильный.

– Слушаю, – ответила я.

– Это Грегори, – сказал звонивший, – помните меня?

– Конечно, помню, – вздохнула я, – а что?

– Как что? Я хочу пригласить вас на свидание.

– Ах, да, – вспомнила я, – давай.

– Как-то равнодушно прозвучало, – засмеялся парень.

– Нет, что ты, – я поспешила заверить его, стряхнув с себя лёгкое оцепенение, – когда?

– А вот прямо сейчас, – весело воскликнул он, – где ты находишься?

– В цветочной лавке, – со вздохом ответила я.

– Великолепно! – пришёл в восторг Грегори, – я сейчас за тобой приеду. Что за лавка?

Он действительно быстро приехал. Я вышла на улицу, дожидаясь его, и вскоре у магазина затормозило такси.

– О, ты прекрасна, как богиня! – воскликнул он, – я приглашаю тебя в одно кафе. Только одну минуточку, – он юркнул в пресловутую лавку, и выскочил оттуда с красивой, алой розой.

– Это тебе, – он протянул мне цветок.

– Спасибо, – я приняла цветок, – она очень красивая.

– Погуляем? – предложил он.

– Я на машине, – вспомнила я, нажав на кнопку, и «Ягуар» мигнул фарами.

– Красивый, – кивнул Грегори.

– Поехали, – улыбнулась я, – что за кафе?

– Можно, я поведу? – спросил он, – не придётся объяснять. Права у меня имеются, просто машина в ремонте.

– Садитесь, – я протянула ему ключи и мы поехали в кафе.

Грегори всю дорогу шутил, рассказывал анекдоты, а я натянуто смеялась. Мои мысли были заняты Орнеллой.

Я беспокоилась за девушку. Ведь преступник может и на неё напасть, а я пока даже и не знаю, от кого её защищать.

Да и сам Грегори вдруг замолчал, о чём-то сосредоточенно думая. Потом он просиял, улыбнулся мне, и ловко затормозил около уютного кафе.

– Тебе тут понравится, – сказал он, галантно открывая мне дверь кафе, – здесь очень уютно.

И он оказался прав, в кафе действительно было уютно. Дубовые столики, покрытые белоснежными скатертями, занавесочки на окнах.