Текст книги "Инопланетянин в гипсе (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

И, получив бумажку с оным, отправилась на новеньком «Ягуаре», который распорядилась купить, в Лондон.

Со слов Джайлза, Дарин не имела детей, зато имела родителей, самых обычных менеджеров некоей компании.

Она окончила лондонский университет экономики, милая,

исполнительная девушка.

Этот момент царапнул мне душу. Почему выпускница лондонского университета экономики работает горничной в замке? Променяла карьеру экономиста на карьеру прислуги?

Здесь определённо дело нечисто...

С этими мыслями я подъехала к месту назначения.

Высокий дом, выстроенный в стиле модерн, но всё равно, очень красивый, был окружён деревьями.

Я припарковала машину, заперла её, а потом поднялась по лестнице. Нажала на кнопку звонка и стала ждать.

– Кто там? – раздалось из-за двери.

– Добрый день, – вежливо сказала я, – меня зовут Эвива, мне нужно поговорить с вами по поводу вашей дочери, Дарин.

Дверь распахнулась. Я увидела симпатичную женщину с короткой стрижкой на светлых волосах. В руках она держала младенца.

– Добрый день, – кивнула она, – наша дочь давно не живёт с нами, она переехала.

– Я знаю, – кивнула я, – но дело в том, что... – я замолчала, не зная, как сказать ей, что её дочь мертва.

– Меня зовут Сьюзен, – представилась женщина, – проходите внутрь.

– Мне очень приятно, – кивнула я, входя в уютную, чистенькую квартиру.

– Так что вы мне хотели сказать по поводу дочери? – улыбнулась она, – а вы ей кто?

– Никто, – сдавленно проговорила я, – скажите, а вы знаете, где работает Дарин?

– Конечно, – звонко воскликнула женщина, – в одной компании. А что?

– В компании? – спросила я.

– Да, она устроилась туда, как окончила институт, – сказала женщина, и мы услышали телефонную трель.

– Извините, вы не могли бы подержать Томаса? – она подала мне малыша, а сама сняла трубку, – слушаю. Да, это я. Что? – лицо женщины исказилось, – как? Как же это? – она рухнула на диван, а телефонная трубка выпала у неё из рук на пол и раскололась на две части.

– Что с вами? – перепугалась я, – вам нехорошо?

– Кто вы? – она подняла на меня полубезумный взор.

– В смысле? – не поняла я.

– Вы ведь знаете, что моя дочь мертва? – прошептала она, – только не знали, как сказать? Так ведь? Кто вы?

– Возьмите сына, – я протянула ей младенца, – уложите младенца и давайте поговорим.

– Кто вы? – заорала она не своим голосом, – кто вы такая?

– Успокойтесь! – рявкнула я ледяным тоном, – ребёнка разбудите!

И, словно в подтверждение моих слов, Томас заплакал. Я стала убаюкивать малыша, а он почти сразу засопел.

– У вас есть маленький ребёнок? – спросила Сьюзен, глядя на меня, – вы так ловко его укачали.

Я понимала, что с женщиной истерика, поэтому сама отнесла Томаса в детскую, безошибочно угадав комнату, поскольку в ней находилась колыбелька.

– Да, – вернулась я к женщине, – у меня двое маленьких детей, двойняшки, сын и дочка. Год и пять месяцев. Сядьте, пожалуйста. Я не причиню вам вреда. Да, я знала, что ваша дочь мертва, более того, она умерла у меня на руках...

Мне пришлось начать с самого начала. Я старалась быть с женщиной предельно откровенной, чтобы вызвать на откровенность её саму. Но со Сьюзен был шок.

– Я ничего не понимаю! – воскликнула она, сжав тонкими пальцами виски, – зачем ей понадобилось работать прислугой? Она имела высокую должность в торговой компании, хорошее образование... Для чего? Почему? Как же так! Генри сойдёт с ума!

– Может быть, у Дарин были подруги? – допытывалась я, – пожалуйста, расскажите мне всё, что знаете. Я решаю собственные проблемы, но и мимо чужих не могу равнодушно пройти. Я постараюсь найти убийцу Дарин. Я отчасти чувствую себя виноватой в её смерти. Но я вот этого понять не могу! Для чего молодая девушка, успешная, имеющая замечательное образование и хорошую работу, устраивается в замок горничной? Ничего экстраординарного в жизни вашей дочери не происходило?

– Происходило, – глухо ответила Сьюзен, – она попала в аварию полгода назад.

– Можно поподробнее? – насторожилась я.

– Она поехала к подружке на выходные...

Сьюзен словно собралась с духом, хотя взгляд её был полон отчаянья, стала рассказывать прошедшие события.

В тот день Дарин уехала в девять часов утра, она обещала вернуться на следующий день, но к назначенному времени не приехала. Сьюзен стала волноваться, попыталась позвонить дочери на мобильник, но та не ответила.

Только ближе к вечеру позвонили из больницы.

Дарин была сильно изуродована, пострадало лицо, у неё было сломано несколько рёбер, нога...

Но, спустя какое-то время, Сьюзен стала замечать, что дочь совершенно изменилась после аварии. Она стала другой.

Изменились пристрастия, повадки, своего парня она бросила, а потом приняла решение съехать от родителей.

– Я хочу изменить свою жизнь, – объяснила она матери, – изменить в корне. Сниму квартиру, попробую завести семью.

Сьюзен отчасти понимала перемены, произошедшие с её дочерью. Дарин пережила огромный стресс, с трудом справилась с этим всем...

Сьюзен даже казалось, что у дочери изменился голос.

Женщина замолчала, помотав головой, а потом сжала тонкими пальцами виски.

– Сейчас я не понимаю, что произошло, – пролепетала Сьюзен, – как же так?

– У Дарин была семья? – я решилась спросить в лоб, – муж?

Ребёнок?

– Нет! Откуда? – грустно улыбнулась Сьюзен, – она все дни проводила на работе. Последние четыре месяца, когда она реабилитировалась и уехала, от неё почти не было вестей. Она иногда звонила, говорила, что всё в порядке, но ограничивалась ничего не значащими фразами. Я и представить не могла, что она устроится работать прислугой в замок. Как ей такое в голову пришло?

Я решила не говорить, что Дарин, умирая, что-то твердила про дочку. Я ещё и сама не знала, что это означает.

Бред предсмертной агонии? Или некая тайна, которую мне следует разгадать? Мне больше нравился последний вариант.

Да и в свете подобных событий я к нему больше склонялась. Иначе, зачем её убили? Чтобы не проболталась о чём-то!

Дарин что-то знала...

– Дайте мне координаты её друзей и адрес бывшей работы, – попросила я, – главное, адрес той подружки, к которой она ехала, когда случилась авария.

Получив требуемое, я попрощалась со Сьюзен, которая проводила меня со слезами на глазах.

Усевшись в машину, я вытащила бумажку с адресом и карту города. Выяснив, куда надо ехать, я решила сначала позвонить Джуди. Конечно, не мешало бы застать девушку врасплох, ведь неизвестно, как повернётся ситуация, но я могу её и не застать.

– Слушаю, – услышала я звонкое.

– Вы Джуди Миллер? – деловито спросила я.

– Да, говорите.

– Мне очень нужно с вами встретиться... – начала я, но она меня перебила.

– Вы из издательства? – воскликнула Джуди.

– Да, – удивлённо ответила я.

– Вы что-то решили по поводу моей книги? – ситуация стала проясняться.

– Мне нужно с вами встретиться, – воскликнула я, – как можно скорее.

– Хорошо, приезжайте, – звонко ответила она, подробно разъяснив, как проехать, и я повернула ключ в зажигании.

Джуди жила в предместье Лондона, очень симпатичном и зелёном. Мелькали аккуратные домики и ровно подстриженные газоны, сады, где цвели розы и стояли столики с кушетками.

Было очень красиво и уютно.

Затормозив около небольшого домика, увитого плющом, я вышла из машины и огляделась. Типично английский пейзаж.

Его можно нарисовать... Надеюсь, критики не обвинят меня в подражании Констеблю... Но местность стоит того, чтобы её увековечить на холсте.

Поэтому я вынула фотоаппарат и сделала несколько снимков.

Когда я в очередной раз щёлкнула затвором, послышались лёгкие шаги. Обернувшись, я увидела стоящую у калитки молодую девушки. Наверняка это Джуди.

Хорошенькая, голубоглазая, с длинными, белокурыми локонами, падающими ей на плечи, она смотрела на меня с интересом.

– Привет, – сказала я, убрав фотоаппарат в объёмную сумку, – вы

Джуди Миллер?

– Нет, я её сестра, Стефани, – улыбнулась девушка, – а вы из издательства? Мне сестра сказала, что звонили из редакции. Смотрю в окошко, вы фотографируете...

– Эвива Миленич, очень приятно, – представилась я, – можно мне увидеть Джуди?

– Да, конечно, – кивнула Стефани, – пойдёмте.

Мы прошли по мощёной дорожке к уютному особнячку.

Помещение было очень просторным и светлым, Стефани провела меня на веранду, находящуюся на противоположной стороне дома. Там на плетёном диванчике сидела девушка, поставив себе на колени ноутбук.

На мой взгляд, очень неудобно так печатать. Лично я печатаю за столом, даже, если нахожусь на свежем воздухе.

– Она приехала, – весело сказала Стефани сестре.

Джуди оказалась очень красивой девушкой.

В отличие от сестры, брюнеткой. Коротко стриженной, с задорно блестящими, чёрными глазами, высокими скулами и выразительной мимикой. Она была стройной, как тростиночка, изящной и гибкой.

– Добрый день, – сказала я, – меня зовут Эвива Миленич. Очень приятно.

– И мне приятно, – вскочила Джуди, – но почему вы приехали сюда? Я могла бы прибыть в издательство.

– Вы меня немного неправильно поняли, – смутилась я, – я не имею отношения к тому издательству. Вы спросили про издательство, а я машинально ответила утвердительно, поскольку в самом деле являюсь издательским работником. Но я главный редактор в России, а к вам меня привело другое дело. Извините, что ввела вас в заблуждение.

– Ничего, – улыбнулась Джуди, – а что же тогда привело вас ко мне?

– Вы ведь подруга Дарин Лессинг? Ваши координаты мне дала Сьюзен Лессинг, мать Дарин. Вы можете мне рассказать об аварии?

– Я не была с ней в момент трагедии, – Джуди опустилась на свою кушетку, жестом указав мне на соседнюю, – она уехала раньше.

– А почему вы этим интересуетесь? – тихо спросила Стефани.

– Дарин вчера умерла, – пояснила я, – точнее, уже сегодня. Прошедшей ночью. Сгорела в моём замке. Она была у меня горничной.

Шокировала я их основательно. Чего-чего, а такого они не ожидали. Сидели, словно пыльным мешком стукнутые, открыв рот. Первой пришла в себя Джуди.

– Это как? – ошеломлённо пролепетала она.

– Так вот, – развела я руками, – сама ничего не понимаю. В моём замке происходит много странного, в чём я хотела бы разобраться. Дарин что-то говорила мне про дочь. У неё были дети?

– Дети? – ещё больше поразилась Джуди, – нет, конечно. Она терпеть не могла детей. Наверное, потому, что она сама ещё была ребёнком по уму. Нет, не в смысле, что недоразвитая, с умом у неё был порядок. Она была избалованной, капризной. Единственный ребёнок своих родителей, обожаемый ребёнок, она с возрастом превратилась в эгоистичную стерву. Считала, что мир должен крутиться лишь вокруг неё. Представляете, она и на меня пыталась наехать! Мы с ней ещё в школе подружились! И с тех пор постоянно общались. Но, тем не менее, она всегда, если видела, что кого-то хвалят, перетягивала всю похвалу на себя. Далеко за примером ходить не надо. Я с детства увлечена литературой. Ещё в школе начала писать свои первые рассказы, которые потом напечатали в газетах. Но этот факт, что я талантливее её, Дарин, встал ей поперёк горла. Она злилась, говорила, что современное общество ничего не понимает в литературе. Нет, это не в мой адрес, но в моём присутствии. Мне сразу стало ясно, что это за фруктоза. Я всегда старалась свести общение с ней к минимуму, но она сама напрашивалась мне в друзья. Я не хотела с ней общаться, не звонила, не поздравляла с праздниками, а она наоборот, то и дело звонила, приезжала в гости. Она даже волосы перекрасила!

– Зачем? – вырвалось у меня.

– Чтобы на меня походить, – ухмыльнулась Джуди, – она блондинка, но выкрасилась в тёмный, даже тёмные линзы вставила. Я ошалела, когда её увидела.

– Ты не сказала, как она пыталась твои рассказы украсть, – тихо сказала Стефани.

– Да, точно, – кивнула Джуди, – она как-то приехала ко мне, я в это время договаривалась с издателем. У меня в руках был диск с рассказами, я потом положила его в ящик стола, а он потом исчез. Через день мне звонят из редакции, мол, некая женщина принесла ваши рассказы, выдавая их за свои. Хорошо, я успела их раньше отослать, а то получила бы такой удар по репутации... Мы во всём разобрались, с Дарин я окончательно разругалась. А потом она опять ко мне приехала. Стала извиняться, говорила, что позавидовала, оттого и повела себя по-свински. Я простила её, хотя неприятный осадок остался... Хотя последнее время я вообще ничего не понимаю. Она совершенно изменилась.

– Она звонила вам в последнее время? – спросила я.

– Да, звонила, – кивнула Джуди, – извинялась за своё хамское поведение.

– Что же вы усматриваете в этом странного? – улыбнулась я, – человек раскаялся, думаю, из-за аварии. После пережитого она многое переосмыслила, наверное.

– Может быть... – промямлила девушка, – просто мне это было дико. Мне даже показалось, что у неё голос другой. Её мать, миссис Лессинг, сказала, что она стала абсолютно другой. Даже внешне. Она была сильно изуродована, ей сделали пластику, в результате чего её лицо стало неузнаваемым. От той Дарин не осталось и следа. Из эгоистичной стервы, готовой ради своих прихотей пройтись по трупам, она превратилась в тактичную и сострадательную особу. Она вела себя грациозно и достоинством.

– Не представляю, как можно вести себя грациозно, – хмыкнула я.

– Как леди, – поправилась Джуди, – уверена в себе, без ноток истеричности в голосе, столь характерных для Дарин. У меня создалось впечатление, что она меряет на себя чей-то образ, исполняет чью-то роль.

– Она настолько артистична? – заинтересовалась я.

– Скорее эмоциональна, – пояснила Джуди, – резка в обращении с людьми, на других ей наплевать, её волнует лишь она сама. Ей нравится примерять чужие роли. Она примерили мою, но я, обозлившись, дала ей отлуп... Что ж теперь поделаешь... Я гнала её из своей жизни, а она всё равно лезла.

– Знаете, – задумчиво произнесла я, – со мной она была совершенно другим человеком, не такой, какой вы её описываете. Мягкой, доброй, сострадательной... Я ей поверила.

– Она умелая актриса, – криво улыбнулась писательница, – ей надо было не чужие роли на себя мерить, а идти в академию актёрства. Она, безусловно, творческий человек. Под влиянием матери отправилась на экономический, та хотела задушить её эмоциональную натуру, но та актёрствовала в жизни, неся неприятности другим людям. Сьюзен прекрасно видела, что за фрукт её дочурка, сколько она с ней боролась, ругалась, наказывала... Всё без толку! Она думала, что экономика урезонит дочь!

– Она мне ничего подобного не рассказывала, – покачала я головой.

– Уж ясное дело, – скривилась Джуди, – она штрихует все неприятности, объясняя дурь дочери неординарностью. Незнакомому человеку она никогда не скажет, что у неё с Дарин были проблемы. Закатывает глаза и делает невинное лицо, мол, что и как, как же так получилось...

– Мило, – фыркнула я, – страусиная политика! Сунула голову в песок, а проблема-то существует и она налицо. У Дарин были проблемы с головой!

– Не думаю, – улыбнулась Джуди, – просто она любила только себя, хотела, чтобы мир крутился вокруг неё, а, когда при ней хвалили других, этого она перенести не могла. Тут же начинала перетягивать похвалы на себя, злилась, мстила. В школе даже был инцидент. У нас была девочка, красавица невероятная. Зеленоглазая блондинка, тонкая, хрупкая, в ней было столько шарма и обаяния, а, главное, она так читала стихи, что за душу хватало. Потом она стала актрисой, выиграла в конкурсе «Мисс Великобритания». Мало того, что красивая, так ещё талантливая и трудолюбивая, абсолютный слух, оперный голос, а, главное, простой в общении, совершенно не зазнавшийся человек. Можете себе такое представить? А, вот, тем не менее... А Дарин ненавидела Изабеллу. Она поливала её грязью, понимая, что её место ей не занять. На это у Дарин талантов не хватало! В школьных спектаклях она подсовывала ей стекловату в костюмы, а потом...

Джуди на секунду задохнулась, не справившись с охватившими её эмоциями, замолчала.

– Что она сделала, это просто чудовищно, – всплеснула руками Джуди, – она водилась в плохих компаниях, у неё были знакомые отморозки. Они поймали Изабеллу в переулке, избили, изнасиловали, та потом долго приходила в себя. А Дарин заявилась ко мне с довольным видом, говорит, что расправилась с ненавистной соперницей. Я сначала даже не поняла, о чём речь, а потом сообщили о происшествии. Я своим ушам не могла поверить. В тот день мы с Дарин сильно поругались, я высказала ей всё, что об этом думаю, а она ударила меня по лицу. Сказала, что я ничтожная дворняжка, что она единственная достойна достижений и славы. Я так разозлилась... Спросила, что же она не воплощает в жизнь эти достижения, а только разрушает судьбы более талантливым. Она кинулась на меня драться, но тут подоспела Стефани... – она покосилась на сестру.

– Я стукнула дуру по голове, – смущённо сказала Стефани, – не сильно, чтобы только остановить, а потом облила стоячей водой из вазы с цветами. Давно пора это было сделать, дрянь завралась, – и что-то такое мелькнуло в глазах девушки...

– Последний вопрос, – улыбнулась я, – где вы были в момент убийства Дарин?

Назад я ехала, терзаемая мрачными мыслями.

У Джуди и Стефани на момент убийства Дарин алиби. В соседнем доме произошло дерзкое ограбление, полицейские, приехавшие по вызову, пригласили девушек в понятые.

Тут уж ничего не попишешь, алиби лучше некуда!

За неимением лучшего, прощаясь, я попросила координаты той Изабеллы, ведь она вполне могла затаить злобу на Дарин.

Протягивая мне бумажку с адресом, Джуди вдруг попросила подождать и вернулась с папкой.

– Вы сказали, что вы издатель, – улыбнулась она, протягивая мне папку, – прочтите, пожалуйста. Может, вас моя рукопись заинтересует.

Я взяла папку, адрес Изабеллы, которая жила в одном из самых дорогих кварталов Лондона. Квартал Белгравия – олицетворение английских традиций, хорошего вкуса и высокого уровня жизни.

Ряды домов, украшенные белой лепниной, поражают воображение и ублажат любой, самый изысканный вкус. Рядом соседствует природа, зелёные площади, скверы...

Не знаю, дома ли сейчас Изабелла, надеюсь, что застану её.

Впрочем, у меня есть план.

Внизу, как и положено, сидел консьерж, который тут же спросил, кто я, куда иду и зачем.

– Эвива Миленич, – представилась я, – я ищу Изабеллу Стоун. Вот моё удостоверение журналиста. Я хочу взять у неё интервью. К сожалению, я не успела с ней заранее договориться, внезапно пришлось приехать в Англию. Можно мне подняться, может, она примет меня? Я представляю русский журнал.

– Сейчас я ей позвоню, – консьержка сняла трубку, быстро переговорила с Изабеллой, а потом сказала мне номер квартиры и этаж, хотя я это и без неё знала.

На звонок мне тут же открыли дверь, и я поперхнулась, увидев девушку необычайной красоты.

– Добрый день, – мелодично сказала Изабелла, – проходите, пожалуйста. Я успела посмотреть в интернете, ваш журнал действительно очень высоко стоит.

– Да, верно, – кивнула я, – только я сюда пришла не за интервью, а по другому делу.

– Какое же у вас ко мне дело? – тихо спросила девушка.

– Где вы были прошлой ночью между полночью и пятью? – напрямик спросила я.

Мой вопрос её явно озадачил. Девушка попятилась назад, а её пальцы схватили телефонную трубку.

– Стойте! – воскликнула я, – не надо пугаться. Я не причиню вам вреда. Я ищу убийцу вашей бывшей одноклассницы, Дарин Лессинг. Просто вы у меня в списке подозреваемых.

Девушка выронила трубку из рук, а потом и сама стекла на пол. Я бросилась её поднимать...

Прошло минут десять, Изабелла немного очухалась. Я принесла бледной девушке стакан воды, а сама уселась напротив.

– Извините, что вызываю у вас неприятные воспоминания, -

вздохнула я, – но, если до вас доберётся полиция, они эту ситуацию наизнанку вывернут.

– Я понимаю, – кивнула девушка, – но я клянусь, я эту стерву и пальцем не трогала. Да, я долго не могла прийти в себя после... – она умолкла, а её зелёные, кошачьи глаза налились слезами, – но мне было просто не до того! Родители увезли меня в Италию, где я познакомилась со своим будущим мужем. Я замужем и счастлива, но в тот момент я не понимала, что я такого ей сделала, раз она на меня этих амбалов натравила. Значит, её убили?

– Да, – кивнула я, – она сгорела прошлой ночью в моём замке.

Но она мне не показалась такой уж дрянью, напротив, лично мне она показалась хорошим человеком... А вы мне так и не сказали насчёт своего алиби.

– У меня его нет, – тихо сказала Изабелла, – я всю ночь провела в этой квартире, спала. Разве что консьержка может подтвердить, что я ночью никуда не отлучалась. Не знаю, свидетельствует ли это в мою пользу... Я её не убивала! Я правду говорю! Не знаю, чем это доказать!

– Ладно, – вздохнула я, – я сдавать полиции вас не буду, она и так на вас выйдет, если Джуди Миллер расскажет им о вас. Конечно, мне всё это ни к чему, но в этом деле много странностей, в том числе со смертью Дарин. Алиби у вас нет, зато есть весомый мотив. Понимаете, куда я клоню?

– Понимаю, – кивнула притихшая Изабелла, – надеюсь, вы скоро найдёте преступника и снимите с меня все подозрения.

– Я тоже на это надеюсь, – кивнула я, – я цепляюсь за малейшую ниточку, которая привела бы меня к разгадке. Сами понимаете... Кстати, насчёт интервью... Если вы хотите быть напечатанной в мировом глянце, я могу взять у вас интервью.

– С удовольствием, – кивнула Изабелла, и я, воодушевившись, вынула из сумки диктофон, блокнот и ручку.

После подробного интервью я сфотографировала её, мы мило распрощались, и я покинула квартиру.

Поход к Изабелле мне ничего не дал, но и не исчезли сомнения. У неё был мотив убить Дарин. Причём ещё какой мотив! Та ей почти жизнь сломала, нанесла ей жесточайшую душевную травму! Разве такое забудешь?

Усиленно размышляя, я мчалась на своём серебристом

«Ягуаре» по направлению к замку. И как меня угораздило купить именно серебристую машину?

Я предпочитаю яркие цвета, мой московский джип ослепительного алого цвета. Для Франции я себе приобрела чёрную «Ламборджини Дьяболо» с красной внутренней отделкой. Смотрится очень эффектно.

Правда, я не сама купила столь вызывающую машину, у меня на спорткар попросту нет денег, её я выклянчила у Димки.

Он хотел купить мне персиковый «Рено», что и сделал, а так же серебристый «Пежо» и чёрный «Мерседес», но эти машины теперь стоят в гараже. Если кого-нибудь привезти, то да, эти машины сгодятся, но лично я езжу на спорткаре.

Но тут мне машину купил Павел Николаевич, он человек пожилой, консервативный. Естественно, он посчитал, что такая машина выглядит дорого и неброско.

Но я люблю выделяться, этот нюанс он не учёл.

Тем не менее, машина была роскошной, ехала быстро, и я долетела до замка в рекордно короткое время.

Уже издали я заметила, что с замком что-то не так. Некий диссонанс на башнях. И, когда подъехала ближе, обнаружила, что это леса, а на них стоят рабочие.

– Приехали эти люди, миледи, – доложил мне Джайлз, – сказали, что вы их вызвали.

– Да, это так, – кивнула я, – пусть занимаются делом. Внутри тоже начали?

– Да, – кивнул дворецкий, – несколько женщин моют жилые комнаты, художники-реставраторы тоже взялись за дело.

Я опять кивнула, и, стуча каблуками, отправилась в замок, а Джайлз за мной.

– Я хочу осмотреть старые комнаты, – сказала я, – есть старые комнаты в замке?

– Они все старые, – воскликнул дворецкий, слегка обескураженный моим вопросом, – есть и такие, в которых по сто лет ничего не менялось. Даже не заходили.

– Понятно, – вздохнула я, – музей. Сейчас переоденусь, перекушу, а потом будете мне показывать, что к чему.

Ни Аси, ни Димы в замке не было, они куда-то укатили. Я выпила кофе со свежими круассанами и переоделась. А потом отправилась вместе с Джайлзом осматривать комнаты.

– Давайте с самой старой, – велела я, поднимаясь по ступенькам.

Самая старая комната в замке выглядела удручающе.

Когда дворецкий отпер дверь, картина, представшая нашему взору, поражала самое смелое воображение.

Внутри всё было покрыто ровным слоем сантиметровой пыли, шторы висели грязными тряпками, а по углам виднелись клоки паутины. Да здесь можно фильм о Дракуле снимать!

Только гроба посредине комнаты не хватает для законченности антуража!

– Комната покойной Элизабет Драммонд, – сказал дворецкий, – как бедняжка умерла, комнаты закрыли, более туда никто не селился.

– Пожалуй, если я туда войду, то быстро стану похожа на трубочиста, – вздохнула я.

– Зачем миледи туда входить? – недоумевал Джайлз.

– Я объясню, – кивнула я, – мой покойный супруг сказал мне, что некоторые драгоценности валяются в комнатах. Хочу всё просмотреть. Кстати, Джайлз! Павел Николаевич не успел рассказать, что же тут случилось. Почему замок резко закрыли.

– Вообще-то, – замялся дворецкий, – мисс Гротс меня очень ругала...

– Я в курсе, – невежливо перебив старика, заявила я, – подслушала ваш разговор. Не бойтесь, я не буду на вас ссылаться, если что. Мне важно понять, за что убили Нестерова. А ведь и в смерти самого лорда и его семьи много странностей, а так же семьи Нестерова. Эта экономка решила мне помешать, но я тоже не лыком шита. Если я что-то решила, то довожу это до конца. Почему тут такое запустение?

– Много лет прошло, – вздохнул дворецкий, – не сразу замок закрыли. Давайте, я вам попозже всё расскажу? Тут надо сильно углубляться в гениологию.

– Хорошо, – согласилась я, и со словами, – эх, была не была, – шагнула в комнату.

Я предполагала, что могу тут увидеть, поэтому прихватила с собой пакет, веник и совок.

Я быстро подмела комнату, Джайлз бросился мне помогать, мы ссыпали пыль в пакет, я прошлась веником по стенам,

потом сняла занавески с окон и покрывала с кровати.

Отряхнув пыль с секретера, я тихо ахнула.

– Что такое, миледи? – всполошился Джайлз.

– С ума сойти можно! – воскликнула я, – это же кабинет 18-го века! А это антикварный стол 19-го века! Потрясающе!

Некоторое время я изучала предметы быта ушедших эпох, и пришла к выводу, что доставшееся мне наследство больше, чем я думала.

По всему замку тьма антиквариата, картины, правда, в отношении последних у меня большие сомнения.

Безусловно, герцоги владели подлинниками, тут сомневаться не приходится, но вот некий злоумышленник, понимая, что картины никто не станет проверять, подменил их на копии.

Меня сей факт чрезвычайно нервирует, тем более, я и сама заметила странность. Будучи художником по призванию и искусствоведом по зову сердца, я прочитала много книг по истории искусства. Я, хоть и не являюсь экспертом в области искусствоведения, даже, не имея подобного образования, сумела понять, что полотно, украшающее мою спальню, фальсификат.

Скажу честно, я была немного удивлена, ведь по всему замку висят подлинники, а у меня очень искусная копия. Причём не хухры-мухры, а Констебль, но в мою нерадивую головушку даже подозрения не закралось.

Да и кто ж думал, что именно так всё обернётся?

Хорошо, что хоть антиквариат не вынесли. Я невольно рассмеялась под недоуменный взгляд дворецкого.

– Дивный комодик! – хохотнула я, – чтобы такой украсть, надо очень постараться! Не в одну московскую квартиру не войдёт!

– Почему именно в московскую? – удивился Джайлз.

– Даже в обычную лондонскую! – усмехнулась я, – неудивительно, что украли картины, их в тубус сунул, унёс, а потом продал. Секретер трудновато незаметно вынести! Тяжёлый, как собака.

– Некоторые собаки лёгкие, – сказал дворецкий, а я закатила глаза.

– Так русские говорят! – отмахнулась я, – не забивайте голову! – и я открыла верхний ящик.

Внутри оказались бумаги. Огромное количество бумаг,

различных писем. Не разбирая, я вынула их все. Аккуратно сложив, я положила их на столик.

Потом стала проверять каждый ящик, методично выгребая корреспонденцию. Последний ящик что-то заело, я с чувством дёрнула, и оттуда вывалился футляр.

Открыв его, я обнаружила дивной красоты кулон. Ажурный медальон, усыпанный рубинами и изумрудами, он был на тонкой цепочке очень красивого плетения, выполненной из червонного золота. Кроме кулона мне на ладонь выпала брошка в виде ноты, вся в бриллиантах.

– Это принадлежало покойной миледи, – восхищённо цокнул языком дворецкий, – такие ноты были очень модны когда-то. Можно? – он взял у меня из рук кулон и раскрыл его.

– Что там? – спросила я.

– Фотография дочери Элизабет, – сказал Джайлз, – она была феерической красавицей. Парни заглядывались на неё, отбоя от кавалеров не было. Когда она влюбилась, а её возлюбленный попросил её руки, все были счастливы. Это был редкий случай, когда желание родителей и детей совпадало. Её избранник был богат, хорош собой, знатной фамилии. А через год после свадьбы Мери умерла.

– Тяжёлые роды? – тихо спросила я.

– Нет, она утонула, – вздохнул дворецкий, – тогда тут служил мой дед, он мне потом всё это рассказал. Бедная Мери ходила понурая после свадьбы, мать пыталась расспрашивать её, понять, что происходит. Но та не говорила. Нет, вначале девушка светилась от счастья, а потом потухла. Что произошло, никто не знал. Бедная Элизабет в один день постарела на десять лет. Она целыми днями не выходила из своей комнаты, тут и умерла. Иногда бродила возле пруда, в котором утонула дочь. Сама была, словно потухшая. Это украшение её дочери принадлежало. Она его хранила.

– Печально, – вздохнула я.

– Но с тех пор с герцогским родом всё время что-то происходило, – сказал Джайлз, – одни умирали при загадочных обстоятельствах, с другими несчастные случаи. То с коня падали, то с лестницы...

– Эта тенденция наблюдается несколько веков? – прищурилась я.

– Словно над родом проклятье лежит, – протянул дворецкий,

отдавая мне украшение, – а началось всё с Мери и Элизабет. Все четверо сыновей последней погибли.

– У неё были ещё четыре сына? – уточнила я.

– Да, но все они глупо умерли. Один отравился. Он очень любил природу, хотя родители его увлечений не разделяли. Он любил профессию врача, собирал травы, знал огромное количество секретов траволечения. Только где ж это видано – герцогский наследник, потомок славной фамилии, виконт, и одновременно медик! Его считали чуть ли не сумасшедшим, а на деле был умнее многих.

– Просто он был выше всей этой великосветской возни, – тихо сказала я, – настоящий аристократ, до мозга костей. И что?

– Наелся волчьих ягод и умер, – вздохнул Джайлз, а я удивлённо хлопнула ресницами.

– Как это? – протянула я, – вы же ясно сказали, что о н великолепно разбирался в этом. И наелся волчьих ягод? Не бред ли?

– Понимаю, госпожа, что вы обо всём этом думаете, – кивнул дворецкий, – это действительно выглядит, как бред, но это сущая правда. Вот с того момента замок и стал приходить в запустение. Все твердили, что рок лежит на фамилии, а покойный герцог велел закрыть все помещения, когда не стало Амбер.