Текст книги "Инопланетянин в гипсе (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Больше всего на свете я люблю покупать косметику.

Скажу откровенно, я себя люблю, хотя, что я говорю, каждый человек любит себя, но у большинства просто нет денег, чтобы купить себе желанную баночку с кремом, и шикарную помаду.

Но я искренне считаю, что лучше скопить по крупицам, и купить хорошую помаду или тени.

Дорогие мои женщины, разве мы не должны выглядеть красиво? А нашим драгоценным мужьям совершенно ни к чему знать, сколько стоит та или иная помада, во избежание скандала, и, чтобы их кондрашка не хватил.

Хотите, дам хороший совет, как сделать потрясающий макияж? Итак, вы брюнетка? Немедленно выбросите из своей косметички помаду розового, фиолетового, и морковного цветов, розовый подходит блондинкам, им же подходит голубые тени. Блондинкам вообще подходит любой макияж, чего не скажешь о брюнетках. Я, кстати, яркая и эффектная, как все говорят, и волосы мои цвета воронова крыла.

Хотите выглядеть женщиной-вамп? Считаете, что этот стиль вульгарен?

Не обязательно накладывать на губы алую помаду, и такое количество чёрного карандаша и туши, что глаза закрываются от тяжести.

Кстати, подводка чёрным карандашом сверху и снизу нежелательна. Сразу возникает « эффект заплаканных глаз », как говорят визажисты.

Женщине-вамп подойдёт коричневая подводка, с лёгкой стрелочкой, почти не видной, тончайшей стрелочкой.

И никаких точек в уголках глаз!

Немного перламутра на веки, серые или коричневые тени, можно все оттенки от коричневого до золотисто-охристого. Почему бы не скосить самую малость под египетских красавиц?

Ногти только красные, необязательно иметь такие же, как у меня, миндалины невероятной длины, можно просто иметь аккуратные коготки. Подточенные и ухоженные. Занимаетесь домашними делами? Лучше наденьте перчатки, и мажьте руки кремом.

А для тех, кому слабо намазать губы алой помадой, выберите

помаду естественного оттенка, которая подчеркнёт форму ваших губ, не будет выглядеть вульгарно, и заметно освежит губы.

Сегодня я зашла в фирменный косметический магазин, взяла специальную корзинку, и, предвкушая любимое занятие, пошла вдоль стендов. В этой фирме на редкость качественная косметика, что вообще нереально в нашей стране.

Я провожу в отделе парфюмерии всегда по несколько часов, произвела капитальный налёт, и покинула магазин с кипой пакетов.

Побросала всё в машину, и вдруг услышала дикий вопль, раздавшийся у меня над ухом.

– Эвива!

Я машинально обернулась, ой, мамочки. Это же Жанночка!

– Викуля! – вопила Жаннусик, кинувшись мне на шею, – я тебя тысячу лет не видела. Как вы тут? Ты наших встречаешь? Ты всё ещё с Димкой или ты расцарапала ему морду, и убежала куда глаза глядят?

Я лишь тупо обнимала Жанну, оглушённая её словесным потоком. С Жанночкой мы учились в школе, после девятого класса она поступила в художественное училище, а потом и вовсе уехала в Штаты. Она собиралась поступать в Академию изящных искусств, и исчезла на несколько лет.

– Жанка, куда ты исчезла? – воскликнула я взбудоражено.

– Я в Америке была, – ответила она, – училась и работаю там. Только пару лет назад вернулась в Москву. Представляешь, я окончила Гарвард.

– Вот это да, – искренне восхитилась я.

– Пойдём в какое-нибудь кафе, я тысячу лет тебя не видела, – она вцепилась в меня клещом, и поволокла в ближайшее кафе. Это было даже не кафе, а кафетерий, мы заказали пончики, посыпанные сахарной пудрой, и по молочному коктейлю.

Жанна тараторила без умолку, и за пятнадцать минут вывалила на меня массу информации.

Она закончила Гарвард, удачно устроилась на работу, и вышла замуж. Её муж преуспевающий бизнесмен, и они вместе работают в его корпорации, но вскоре Жанне надоело в Нью – Йорке, и она сказала мужу, что хочет съездить в Россию. Стив ничего против не имел, он отпустил Жанночку

на родину.

У Жанны в небольшой деревеньки, где-то под Костромой,

жила старенькая бабушка. Она ещё в школе рассказывала, что её бабушка травница. Она умела лечить травами, делала из них кремы в домашних условиях, она умела очень многое.

Бабушка была очень старенькая, когда Жанна была малышкой, Ефросинья пыталась передать ей свои знания, но той было просто не интересно.

Когда Жанна приехала в Кострому, оказалось, что бабушка её умерла. Жанна сходила на её могилу, побыла в доме, и нашла старую тетрадь с записями. Ефросинья оставила своей внучке наследство, в тетради ещё оказалось письмо, в котором пожилая женщина прощалась с ней...

– Ты даже не представляешь, как я тоскую, – говорила сейчас Жанна, – бабушка оставила после себя столько рецептов, и я ими воспользовалась. Я открыла салон красоты в Москве, и в Америке. У нас всё только самое натуральное. Не хочешь сходить к нам?

– Как-то не знаю, – пробормотала я растерянно.

– Давай, это же очень приятно, под маской полежать.

– Я обязательно приду, – закивала я головой.

Я вообще ничего против травок не имею, но мне сейчас просто некогда.

Потом Жанна впиявилась в меня, она хотела знать, как я живу, и всё такое прочее. У меня тоже было, что ей рассказать.

Мы протрепались часа три, пока мне не позвонили из ресторана, и попросили срочно приехать.

Я расправилась с делами в ресторане, съездила в издательство, в котором работаю главным редактором, и рванула домой.

– Мама, – бросилась ко мне моя маленькая дочка Василинка, я отдала ей пакет со сладостями, и прошествовала на кухню.

– Как твои дела? – спросила меня свекровь, бабушка моего мужа.

– Дела у меня замечательно, – оптимистично отозвалась я, и налила себе кофе, – встретила одну школьную подругу.

– Василинка опять набезобразничала, – доложила мне Анфиса Сергеевна.

– Что опять случилось? – со вздохом спросила я.

– Она платья своих кукол надушила твоими духами, три флакона вылила, два разбила, я не представляю, как вы с

Максом в комнате спать будете.

– Абзац, – коротко, но ясно, высказалась я, и пошла искать безобразницу.

Василинка находилась в гостиной, и за обе щёки уплетала шоколад.

– Тебе тётя Анфиса всё рассказала? – подняла на меня невинные глазки дочка.

– Ты безобразница, и этим всё сказано, – покачала я головой, и взяла из коробки конфету.

– Вика, – вошла в гостиную Анфиса Сергеевна, – тебе тут звонили. Некто Нестеров Павел Николаевич. Ты знаешь такого?

– Конечно же знаю, – обрадовалась я.

– Ничего, что я ему твой сотовый дала? – обеспокоено спросила Анфиса Сергеевна, теребя в руках фартук.

– Очень хорошо, – кивнула я, и вдруг вспомнила, – у меня же мобильник разряжен, – и понеслась в спальню, чтобы найти зарядку.

В комнате стоял такой запах, что хоть топор вешай, думаю, придётся ночевать в комнате для гостей, а в этой оставить все окна нараспашку.

Я быстро вынула из тумбочки зарядку, и поспешила вниз. Подсоединила телефон к источнику питания, и вернулась на кухню, пить кофе. Лежащая на полу Жека тихо тявкнула, и подошла ко мне.

Недавно в нашем доме появилась собака, огромный полуалабай, полуводолаз. Представляете себе помесь?

Мне её подкинула на передержку одна моя хорошая знакомая, а ей её знакомая. Просто у матери Ульяны оказалась аллергия на шерсть, и проявилась она, когда в доме появилась собака. И она отдала её мне. Хозяйке собака была не нужна, и так

Жека стала моей.

Дома у нас целый зверинец. У меня семь представителей семейства кошачьих, моя любимая кошка Манька, белый перс

Маус, уже подросший Кузя, чёрный, с шикарными, белыми усищами, и белым пятном на щеке, и огромный, чёрный

Кляксич, пушистая махина с рыжими глазами.

Ещё у меня есть пекинес Симка, и недавно Маняшка родила

котенка. Кеша не совсем здоровый, но он полноправный член

стаи, и очень красивый. Если бы не его перекошенность из-за

рахита, он был бы потрясающим котом. И всё равно он чудо, как бы там ни было, и мы его очень любим. Плюс ко всему мне от соседки достался целый зверинец в виде двух кошек – шотландская вислоухая Маркиза и Персик, толстенный, рыжий перс, а с ними ещё четыре собаки. Шпик Людовик, мопс Чарли, пуделиха Камилла на длинных, тонких лапах и пекинес Себастьян.

Мой сотовый, поставленный заряжаться, неожиданно резко зазвонил, и я подскочила на месте. Разлила свой кофе, и схватила телефонную трубку, выдернув штекер вместе с розеткой.

– Оставь, Макс потом сделает, – воскликнула Анфиса Сергеевна.

– Да я и сама сделать могу, – ухмыльнулась я, пожилая женщина округлила глаза, а я нажала на кнопку приёма вызова, – слушаю.

– Вика, здравствуй, это Нестеров.

– Здравствуйте, Павел Николаевич, – воскликнула я, – у вас что-то случилось? Или просто так звоните?

– Да, Вика, у меня проблема, и помочь решить её можешь только ты, – вздохнул пожилой человек, – ты не могла бы завтра в пять часов быть у меня? Вместе с твоим Максимом?

– Мы обязательно будем, – заверила я его, – а что у вас случилось?

– Я обязательно всё объясню, но только завтра, – и на этом он отключился, не объяснив ничего, чем крайне меня заинтриговал.

– Что могло у него случиться? – спросила я Максима вечером, когда он пришёл с работы, и мы собирались лечь спать.

– Завтра он нам всё объяснит, – пожал плечами Макс, стягивая с себя майку, и швырнул её, куда попало.

Меня эта его манера доводит до бешенства. Я предпочитаю устраивать беспорядок в шкафу, а не в комнате.

Утро было нервным. Сначала позвонил Дима, потрепал мне нервишки, он хотел взять Василинку с собой в Париж, потом я проверила кучу ресторанной документации, а оставшееся

время провела в компании санепиднадзора.

Не очень приятной была эта компания, они нашли у меня кое-какие нарушения, и грозились закрыть мой клуб-ресторан. Пришлось откупиться от них, а своим поварам устроить взбучку. У меня хороший коллектив, и мои работники сразу меня поняли, и сразу бросились наводить порядок.

Все нарушения к вечеру были устранены, я договорилась с

одним магазином, чтобы мне доставили плитку для

танцевального зала, и вздохнула с облегчением.

Это был трудный день.

Вечером за мной заехал Макс, и мы рванули к Павлу Николаевичу. Последний уже ждал нас, едва мы вошли, я увидела красиво сервированный стол.

– Проходите, друзья мои, присаживайтесь, – радушно пригласил нас хозяин дома, и сел напротив, – Вика, тебе налить мартини?

– Можно, – кивнула я, – а что вообще случилось?

– Сейчас я всё объясню, – сказал Нестеров, наливая мне в конусообразный бокал спиртное.

Он налил мне мартини, а Максу и себе коньяк. Я тем временем успела закурить сигарету, и внимательно на него посмотрела. Павел Николаевич поставил на стол бутылку, и вдруг заявил:

– Выходи за меня замуж.

Я даже поперхнулась от неожиданного предложения руки и сердца, и ошеломлённо уставилась на пожилого человека.

– Вы ведь сейчас пошутили? – осторожно осведомилась я.

– Вика, выньте сигарету из бокала с мартини, и выслушайте меня, – попросил Павел Николаевич.

Я покорно вынула размокшую сигарету из бокала, и положила её в пепельницу, а сама выпила содержимое бокала вместе с пеплом.

– Я действительно хочу, чтобы вы стали моей супругой, – сказал он.

– Но я замужем, – воскликнула я, – что вы такое вообще говорите?

– Я же сказал, выслушайте же меня, – нервно воскликнул Павел Николаевич, и стал рассказывать о своей юности.

Честно говоря, я не совсем понимала, зачем мне всё это нужно знать, но перебивать его было крайне невежливо, и

потому мы с Максом просто слушали.

Отец его был евреем, а мать дочерью одного русского графа. Пелагея была единственной наследницей своих родителей, и после их смерти унаследовала всё состояние. Тогда она влюбилась в Исаака, молодого и преуспевающего врача, хотела стать его супругой.

И она вышла за него замуж. Родила от него малыша, которого

я сейчас в престарелом возрасте имею честь лицезреть

перед собой, и всё было бы хорошо, если бы не несчастье,

постигшее молодую семью.

Исаака убили забравшиеся в дом грабители, они ничего не нашли, все ценности молодая семья держала в банке, и со злости убили хозяина дома.

Пелагея очень переживала из-за смерти мужа. Но через три года вышла замуж за Николая Федоровича Нестерова, отчима Павла Николаевича.

Тот тоже оказался весьма небедным человеком, и женщина прожила счастливую жизнь, и была любима.

В дом Нестеровых были вхожи разные люди, и среди них молодой граф Драммонд. Он был англичанин, аристократия до мозга костей, и Павел Николаевич подружился с Джорджем.

Но дружба дружбой, а девушки врозь. Они повстречали красавицу Леокадию, и влюбились в неё.

Правда, первым её повстречал Джордж, но она выбрала Павла Николаевича, тот просто отбил девушку у друга.

Джордж раз и навсегда обиделся на бывшего лучшего друга, он после роковой встречи с Леокадией так никогда и не женился. А Павел Николаевич всю свою жизнь был счастлив с любимой.

Полвека прошло, но Джордж до самой смерти сохранил свою любовь к Леокадии.

Но было ещё одно « но » в жизни Нестерова, он всю свою жизнь мечтал стать лордом, даже получил английское гражданство, когда появилась такая возможность. Он мечтал попасть в палату лордов, но это получил его друг Джордж.

И вот теперь, ему позвонили из инюрколлегии, и сообщили, что Джордж Драмонд, герцог, оставил всё своё состояние Нестерову. Вместе с состоянием он получал и

звание лорда...

– Так в чём проблема? – удивилась я, – получайте своё

наследство, своё долгожданное звание, и будьте счастливы. Я рада за вас.

– Джордж сделал мне маленькую подлянку, – вздохнул Павел Николаевич, – в завещании есть оговорка, я могу вступить в наследование, только будучи женатым. И жена должна быть ослепительно красива, чтобы ей было не больше тридцати лет, и у неё должно быть двое детей. Это он решил мне так

отомстить за Лику. Чтобы я на старости лет мучился с

молодой женой. Я предлагаю тебе фиктивный брак, Вика. А, когда я умру, ты унаследуешь моё состояние.

– Да вы с ума сошли! – вскричала я, – я, конечно, авантюристка, но не настолько.

– Вика, я тебя прошу, – воскликнул Нестеров, – я всю свою жизнь мечтал стать лордом, а тут такое. Никто же не узнает, что брак фиктивный. Максим, может, вы будете на моей стороне? Я не отнимаю у вас жену, потом опять распишитесь.

– Даже не знаю, что и сказать, – пробормотал мой муж, – я порядком ошарашен. Ну, и дружок у вас, прости Господи, был.

– Я же говорю, он мстит мне так, – развёл руками Павел Николаевич, – мы с ним всю жизнь соперничали, представляю, как он сейчас на небесах усмехается, глядя, в какой прострации я нахожусь. Ничего, я тоже не лыком шит, Вика, помоги мне утереть нос ему. Ты же такая добрая девочка, исполни мечту всей моей жизни.

Как он хорошо меня знает, я даже невольно восхитилась.

Перед такой просьбой я не могу устоять, я стремлюсь помогать всем и вся, и пожилой человек с такой тоской в глазах просит исполнить мечту всей своей жизни...

– Макс, – как-то жалобно проблеяла я, посмотрев на мужа.

– Поступай, как считаешь нужным, – пожал он плечами, – я не против, это же формальность, но считаю своим долгом предупредить, что это уголовно наказуемое деяние.

– Что ты имеешь в виду? – подняла я бровь.

– Ты прекрасно поняла, что я имею в виду, – воскликнул Максим, – фиктивный брак! Это попытка обманом получить деньги! Попросту это обычное мошенничество! С ума сойти!

Как я это своему начальству объясню?

– А никак не объяснишь, – пожала я плечами, – ты никому не

скажешь, что мы разводимся.

– И как такое утаить? – прищурился Максим.

– Я не знаю, просто пока не говори ничего, – я вынула новую сигарету, со вкусом закурила, и вздохнула, – что у меня за судьба такая, во всякие авантюры лезть?

– Это не судьба такая, а характер твой, испорченный, – проворчал Максим.

– Вика, милая, спасибо тебе огромное, – с чувством сказал Павел Николаевич, – ты даже не представляешь, как мне это важно.

– Я с удовольствием вам помогу, – кивнула я, – только мне из-за денег неприятно. Даже не думайте мне ничего завещать, мне ничего не надо.

– Хорошо, тогда я завещаю всё твоей старшей дочери, заморожу все счета до её совершеннолетия, – пожал он

плечами, – лучше, я куплю на все свои деньги раритетных рубинов, и завещаю твоей Василисе.

– Вы не в себе, – сдавленно проговорила я.

Больше я ничего не смогла сказать, и на авантюру эту уже согласилась, и я вообще подумала, что он пошутил насчёт завещания, но не будем забегать далеко вперёд.

И следующим же утром мы с Максом отправились в ЗАГС, подавать заявление на развод. Девушка, принявшая у нас заявление, тут же спросила причину развода.

– Он меня в постели не удовлетворяет, – тут же выдала я, а Максим дёрнулся. Вообще-то, мы уже договорились, что якобы не сошлись характерами, но я решила поддразнить Макса.

– Что это было? – спросил он, когда мы оказались на улице, – твои очередные издёвки? Умеешь же ты поддевать! Она так на меня глядела.

– Милый, – надула я губки, – тебе что-то не нравится?

– Ты моя любимая бестия, – вздохнул он, – но иногда ты бываешь совершенно несносной.

Ещё больший фурор я произвела, когда после развода с Максом явилась подавать заявление с Нестеровым. Давешнюю девушку чуть кондрашка не хватил, когда она увидела меня с пожилым человеком с заявлением о желании заключить брак. Она с явным интересом разглядывала мой паспорт, и украшавшие его печати, и ещё более странным было её

выражение лица, когда мы заявление подписывали.

Едва мы оказались за дверью, Павел Николаевич стал хохотать как, извините, ненормальный, потом схватился за сердце, и я испугалась, что мой новоиспечённый жених до свадьбы не доживёт.

– Что с вами? – перепугалась я, – вам дать воды? – я вынула из сумки бутылку минералки.

– Нет, со мной всё в порядке, – горько вздохнул он, – просто я ещё в таком щекотливом положении ещё не оказывался. Представляю, что она обо мне подумала, седина в бороду, бес в ребро. Да ещё женюсь на прожжённой аферистке, у тебя весь паспорт в печатях, как у какой-то брачной мошенницы.

– Вот это вы меня припечатали, – теперь захохотала я, – я не мошенница, я просто ищу своё счастье.

– Это со мной ты ищешь своё счастье? – поднял на меня смеющиеся глаза Павел Николаевич, – я как-то не качу под страстного любовника, под эту категорию больше подходит твой первый муж, от которого у тебя ноги подгибаются.

– С чего вы взяли? – так и подскочила я.

– Милая моя девочка, – улыбнулся Павел Николаевич, – я

умудрённый жизнью старец, и я вижу, что между вами сотни искр проскакивают, и вы жить друг без друга не можете. Только твой муж этого не замечает, он настолько ослеплён любовью к тебе. Ты вообще уверена, что ты счастлива с ним?

– У нас двое детей, – проблеяла я.

– И ради детей ты готова пожертвовать собственным счастьем? – улыбнулся Павел Николаевич.

– Это плохо прозвучало, – покачала я головой.

– Да уж понимаю, – кивнул он, – только каково будет твоим детям, которых ты непременно воспитаешь честолюбивыми, узнать, что их мама была несчастна рядом с их папой, и всё только потому, чтобы у них была полная семья.

– Я это понимаю, но ещё я понимаю, что они могут подумать, какая я сильная женщина, раз ради них я пожертвовала своим счастьем.

– Ты умная девочка, но подумай над моими словами, – вздохнул Павел Николаевич, – двоякая вышла ситуация.

– Я бы бросила всё, – с жаром воскликнула я, – моя любимая Василинка тоже имеет право на полную семью, как и её младшие брат и сестрёнка, если бы не наркотики, я бы была с ним.

– Ты приняла оптимальное для себя решение, – грустно вздохнул Павел Николаевич, – ты нашла достойного мужчину, родила от него детей, пытаясь одновременно убежать от себя.

– Павел Николаевич, давайте закончим этот бессмысленный разговор, – невежливо оборвала его я, – я не могу больше, у

меня человеческие нервы, а не железные тросы, и не надо по ним ездить, мне и без того фигово.

– Я тебя понимаю, – кивнул он, – но ты подумай над тем, что я тебе сказал. Им будет неприятно, это я тебе со знанием дела говорю.

– Они могут и не узнать об этом, – улыбнулась я.

– А ты не ведёшь дневник? – вдруг спросил он.

– Дневник? – вздёрнула я брови.

– Да, дневник, – кивнул Павел Николаевич, – многие девочки в юности начинают вести личный дневник, а потом ведут его до старости лет. Да и мужчины, бывает, тоже ведут дневники.

– Я веду дневник, – кивнула я, – мне мама на двенадцатилетие подарила книгу-тетрадь с замком, а ключик от него я держу в одном из своих медальонов.

– А ты говоришь, откуда они могут узнать, – улыбнулся Павел Николаевич, – да просто прочтут твой дневник.

– Я им не дам, – надула я губы.

– Ты к тому времени ласты склеишь, – выдал вдруг Павел Николаевич.

– Ну, тогда мне всё равно будет, – весело засмеялась я, – поехали, мне ещё надо костюм купить. Белый, элегантный, для свадьбы.

– Вик, лучше традиционное платье, – покачал головой Павел Николаевич, – белое, пышное.

– Господи! – я всплеснула руками, – зачем?

– Какие-то их, английские заморочки, – махнул рукой мой будущий супруг, – нужно, чтобы платье было белое, потому что они и там церемонию проведут.

– Офигеть! – фыркнула я, – ладно. Хочу белое, сама не знаю почему. Элегантное, белое, модное, всё в красных розах.

– Почему в красных? – спросил Павел Николаевич.

– А не знаю, – улыбнулась я, отвезла его домой, а сама поехала

в магазин свадебных аксессуаров.

Я выбрала красивейшее платье, всё в розочках, фату, к моему сожалению, с красными розами не оказалось, и я взяла с розовыми. Закинула всё в машину, а сама поехала в издательство. У нас очередная сдача номера, и в редакции полный бедлам.

– Вика, что у тебя с центральной статьёй? – тут же подлетел ко

мне Генрих.

– Сейчас всё скину по электронке, – сказала я, – у меня всё готово.

– Хорошо, – кивнул он, – а то в типографии уже ногами стучат, а у нас ещё конь не валялся.

– Генрих, успокойся, – воскликнула я, – сейчас всё полетит в производство.

– Ты помнишь наш последний казус? – нервно воскликнул он, – мы чуть в трубу не вылетели. Так что будь добра, не доведи меня до инфаркта.

– Рановато тебе об инфаркте думать, – хмыкнула я.

– А о нервном срыве в самый раз, – кивнул он, и пошёл к себе в кабинет.

Не время сейчас нервничать, да и центральная статья ещё не готова. Я не сказала Генриху, не хочу его расстраивать, и за свою музу я не отвечаю. Она – создание эфемерное, прилетает, когда ей вздумается, и исчезает столь же неожиданно.

Но на данный момент мне пришлось срочно вызывать её, музу, а то мой начальник меня с потрохами съест.

Вспомнив, что сегодня ещё ничего не ела, я позвонила Лене по внутренней связи и попросила её принести кофе с эклерами.

Девушка споро выполнила требуемое. Я за полчаса написала статью, подредактировала её, и отправила прямым маршрутом в типографию. Тем более, когда я её отправила, мне позвонил начальник типографии.

– Эвива Леонидовна, сколько можно ждать? – спросил он сухим тоном, – я всё понимаю, у вас работы завались, но нас-то тормозить не надо.

– Я только что всё отослала, – воскликнула я, – принимайте.

– Окей, – хмуро ответил тот и отключился, а я занялась

разработкой макета для следующего номера.

Естественно, я никому не сказала, что согласилась на фиктивный брак с Павлом Николаевичем, а то мне бы сказали много хорошего. Единственный, кто узнал о предстоящей свадьбе – это Дима. Да и то случайно.

Я отвезла свадебное платье в квартиру на Тверской, которая у меня пустует. Её мне когда-то купила маменька, когда я бросила Диму.

Но я не люблю жить в городе, поэтому квартира пустует. На данный момент я не хочу привлекать внимание своим платьем. И по этой причине я его спрятала.

Но, приехав туда сегодня, я обнаружила, что в квартире кто-то есть. В первый момент я решила, что забрались грабители, и, схватив первую попавшуюся под руки вазу, осторожно пошла на звук.

Он мои шаги, как и я, принял за шаги грабителя, и ловко выбил у меня вазу из рук, а саму подмял под себя, прижав к полу.

– Привет, – хмыкнула я, скинув со лба локон, – и какого лешего ты делаешь в моей квартире?

– Долго объяснять, – улыбнулся он, нависнув надо мной, – ты сама здесь для чего?

– Не важно, – буркнула я, не желая ему ничего объяснять.

Но Дима и спрашивать не стал, просто отправился в прихожую, обнаружил платье, и устроил мне разгон.

– Прекрати кричать, а то соседи услышат! – рявкнула я, – да, я развелась на днях с Максом...

– Кто он? – Дима перекосился от ярости.

– Он старше тебя на сорок лет! – буркнула я, – это фиктивный брак. Нестеров Павел Николаевич, приятный, пожилой аристократ...

– Что за идиотизм? – прошипел Дима.

– Слушай, а чего я должна тебе всё объяснять? – зло сощурилась я, – ты мне кто?

– Я его убью! – сжал кулаки Дима.

– Ты кретин? – стала злиться я.

– Да? Значит, ты опять собралась замуж, а я кретин?

Неизвестно, сколько мы ещё скандалили бы, но позвонил сам

Нестеров и я несказанно обрадовалась.

– Павел Николаевич, объясните, пожалуйста, сами моему

бывшему мужу, что за афёру вы придумали, а то он сейчас посинеет от ревности, – воскликнула я и включила громкую связь.

– Это ты о том молодом человеке, которым ты бередишь? – засмеялся он, – он сейчас там? Дмитрий, если я не ошибаюсь? Молодой человек, мой друг мстит мне за девушку, которую я у него когда-то увёл, причём мстит с того света. Оригинал,

правда? Я аристократ, всю жизнь мечтал стать лордом. Мой друг завещал мне замок в Англии, титул, английское гражданство я имею, но он оставил оговорку в завещании. У нас этого пока нет, но за рубежом условия к завещанию вещь обыденная. А условие такое – я должен иметь молодую жену. И, чтоб с двумя детьми.

– Чтоб вы мучились ревностью, глядя, как супруга гуляет налево? – хохотнул Дима, – это я вам точно могу пообещать!

– Дима! – вскрикнула я, покраснев.

– Она вам до свадьбы ещё изменять начнёт, – не унимался Дима.

– Замолчи, а то действительно вазой по голове стукну, – пообещала я.

– Ладно, ладно, я всё понимаю, – вздохнул он, – только, надеюсь, что, когда ты в шестой раз сбегаешь замуж, то станешь госпожой Северской.

– Не дождёшься, – буркнула я, – я за тебя не пойду.

– А ведь очень хочешь, Вика, – засмеялся вдруг Павел Николаевич, – ты за него замуж. Соглашайся, солнышко. Когда я дам тебе развод, лучше иди с ним в ЗАГС, а не с Максом.

– Слышал бы вас Макс! – хмыкнула я.

– А, знаете, друзья, я благословляю вас на будущий брачный союз на всю жизнь, – выдал вдруг пожилой человек, а у меня челюсть в бок уехала, – а вы, Дмитрий, если имеете некие тайны, лучше раскройте их Вике. А то потом всю жизнь будете жалеть, что не сделали этого, а будет поздно. Я вижу, как она вас любит, и вы её наверняка не меньше, поэтому подумайте над моими словами. Я для чего тебе звонил, Вика, у меня есть свой человек в английском посольстве, поэтому визу тебе выдадут уже завтра. Надо только съездить,

заплатить.

– Хорошо, спасибо, – воскликнула я, радуясь, что хоть эта

проблема решена.

– Всего доброго, – и он отключился, а Дима пожал широкими плечами.

– Где ты откопала этот осколок былой эпохи? – спросил он, – забавный дед.

– Фотографировала его драгоценности для журнала, – улыбнулась я, – и спасла от грабителей.

– А, это тот, – вспомнил Дима, – приду на свадьбу, познакомлюсь с артефактом, посмотрю, как вы смотритесь вместе, а заодно потешу мстительный норов почившего дружка.

– Что ты сделаешь? – я изогнула бровь дугой.

– Затащу невесту в кабинку туалета, – и он стиснул меня в своих железных объятьях, – киса, пошли в душ, порезвимся.

– Нет, ты несносный, – вздохнула я, но уступила его натиску.

Потом Дима убрал моё платье в шкаф, я высушила волосы феном, и мы покинули квартиру.

– Я вижу кафе. Давай хлебнём кофе, – предложил Дима, и я приняла предложение. Кофе действительно хотелось.

Дима заказал нам по чашке ристретто, по мясному бутерброду с аджикой, а для меня ещё кусок шоколадного торта.

– Почему ты не любишь сладкое? – в который раз спросила я.

– Не люблю, и всё, – хмыкнул он, – сладкое вообще вредно.

– С чего ты взял? – я вздёрнула бровь, – наоборот, твердят, что полезно. Что оно повышает работу мозга.

– Оно тормозит работу мозга, – засмеялся Дима, – научно установленный факт.

– Глупости, – отмахнулась я, – и всё-таки, почему ты не ешь сладости?

– В семь лет, когда я болел, Нуцико принесла банку мёда. Я тогда любил сладкое, как ты, до одури. Я слопал за раз пять литров мёда, с тех пор не могу сладкое есть вообще, воспоминания до сих пор свежи.

Не выдержав, я расхохоталась.

– Чего ты смеёшься? – хмыкнул он, – лично мне в тот момент было не до смеха. Не знаю, отчего было хуже, от мёда, или от температуры.

– Бедный, – улыбнулась я, – столько слопать за раз...

– Звучит, как ирония, – засмеялся он.

– Я знаю, – хмыкнула я, – сам виноват! Больше мне нечего

сказать!

– Это, да, – кивнул он, внимательно глядя на меня, – кстати, в июне я хочу свозить Василису в Испанию. Ты не будешь против?

– Нет, что ты, – покачала я головой, – но, знаешь, мы с Максом сами собирались в июне куда-нибудь смотаться. С детьми и родственниками. Макс, тем более, отпуск не догулял.

– Тебе было мало того отпуска? – засмеялся Дима, – представляю, как ты повеселишься в этот раз.

– Нормальный был отпуск, – я пожала плечами, – Макс и Иван Николаевич просиживали целыми днями на рыбалке, а я оттягивалась в твоих объятьях, да Збигневу кровь пила.

– Это ты умеешь, кровь пить, – усмехнулся Дима.

– Может, ответишь, почему он повесился? – сощурилась я, – мне этот вопрос с момента приезда из Дании покоя не даёт.

– Видимо, решил, что это лучший исход для него, – нахмурился Дима, – что ты хочешь от меня услышать?

– Правду. Помнишь, что сказал Нестеров? Открой мне свои тайны.

– Пока не буду, – отвёл глаза Дима, – лучше решай вопрос со своим замужеством, а поговорим потом.

Мы расписались в рекордно короткие сроки. Я явственно видела, что женщина, которая нас расписывала, считает меня брачной аферисткой. А как иначе?

Разве станет молодая, яркая женщина выходить замуж за старца? Тут только денежный расчёт, а бедный Павел Николаевич и вовсе чувствовал себя не в своей тарелке.

– Представляю, что она думала, – сокрушался он, когда мы, я с ним, Дима с Элей и мужем последней, пили шампанское на катере, – наверное, посчитала меня старым извращенцем.

– Ничего, встряска иногда полезна, – засмеялся Дима, – Ева, а где твой экссупруг?

– У него труп, – улыбнулась я, – кто-то устроил депутату заплыв в ванной, который закончился летальным исходом, а на Макса давят.

– Встряска полезна для молодых, – вздохнул пожилой аристократ, – а мне нужен покой. Хотя, некоторые пожилые

хлеще молодых встречаются.

– Это вы о чём? – встрепенулась я.

– Да ерунда, – махнул он рукой, – главное, что я, наконец, стану лордом. А ты автоматически леди.

От неожиданности я выплюнула шампанское.

– Что вы сказали? – оторопела я, – кем я стану?

– Похоже, ты не сообразила, что, выходя замуж за герцога, автоматически становишься герцогиней, – захохотал Дима, чувствуется, его данная ситуация изрядно забавляла.