Текст книги "Инопланетянин в гипсе (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Здесь было ещё более мрачно и жутко, чем в остальных помещениях. По стенам висели картины, разглядеть которые не представлялось возможным, поскольку тут было темно.

Призрак колыхался и светился, потом вдруг исчез, я стала озираться, сделала несколько шагов вперёд, и почувствовала, как земля уходит из-под ног, причём буквально, сопровождаясь треском. До меня дошло, что я ступила на хлипкий пол, который провалился подо мной. С воплем полетела куда-то, больно ударившись, подняв столб пыли, а потом из-за острой боли в спине потеряла сознание.

Мне снилось, что на меня льётся вода. Всё было, словно в лёгкой дымке, и я, поморщившись, открыла глаза.

– Привет, – воскликнула Аська, положив мне на лоб мокрую тряпку, – как ты?

– Спасибо, хреново, – простонала я, – что со мной?

– Небольшой ушиб и смещение ребра, – сказал Дима, сидящий с другой стороны кровати, – чего тебя понесло в старую часть

замка? Да ещё ночью?

– Там было привидение, – выдохнула я.

– Там были трухлявые доски, – воскликнула Ася, – какое, блин, привидение? Может, тебе на томограмму мозга съездить? Совсем сбрендила! Видела я, что ты читала перед сном! Офигеть! Мало того, что там доски прогнили, так ты ещё стучишь своими каблучищами, как слон! Обалдеть! Чем ты

думала?

– Остатками мозга! – не сдержавшись, фыркнула я, и застонала, схватившись за голову, – я видела привидение! Это правда!

– Точно, головой стукнулась! – вынес вердикт Дима, а я пнула его.

– Фигура в розовом платье, – сказала я, скрипнув зубами от злости, – я её видела, как сейчас тебя. Только я печёнкой чую, что это было не привидение! Это было покушение на меня! Я всем твердила, что не верю в это привидение. Вероятность, что я, разозлившись, рвану за этим фантомом, была огромна, что вообщем-то, и получилось. Это кто-то из замка! Убийца в замке! Заманили меня, как глупую курицу! На моей же хитрости сыграли!

– Н-да, – крякнул Дима, – и ты, конечно же, попёрлась за этим фантомом.

– Попёрлась, – мрачно сказала я, – как последняя кретинка. Любая нормальная баба рванёт от привидения с визгом, перебудив всю округу, а я потащилась за ним. Вот уроды! Ничего, я им устрою! Придурки!

– Это ты можешь, устроить, – хмыкнула Ася, – но вот это больше на правду похоже, что это было покушение. Вот изуверы!

Я села и тихо вскрикнула, болью в спине давало о себе знать смещённое ребро.

– Тише, – воскликнул Дима, – лучше ляг. Твоим несчастным рёбрам нужен покой. Сколько раз ты их уже повреждала!

– Ох, отстань от меня, – пробурчала я, опускаясь обратно на подушки, – не умею я отдыхать. Как больно-то! Блин! У меня сегодня бал! Как я на каблуки-то встану!?

– Да уж, – пробормотала Ася.

– Значит, не пойдёшь, – пожал плечами Дима.

– Ещё чего! – воскликнула я, – для чего мне провокационное

платье шили? Чтобы я тут со смещёнными костями валялась?

– Ладно, придумаем что-нибудь, – засмеялась Ася, – пойдёшь в провокационном платье, на каблуках и с костылями!

– Я тебе сейчас тресну! – пообещала я, придав своему лицу зверское выражение, – самой костыли понадобятся! И инвалидная коляска! – и со стоном села, – ой, мамочки! Найду, кто меня туда заманил, в порошок сотру! Реставраторы

пришли?

– Пришли, пришли, – кивнула Ася, – но ты лучше лежи, чтобы вечером была на ногах.

– Отстань, – буркнула я, – я тут корсет старый видела, затянусь в него и дело с концом.

Аська быстро сбегала в нужные апартаменты, принесла корсет, и они с Димой стали меня в него затягивать.

– На мой, сугубо дилетантский, взгляд, – хмыкнул Дима, – тебе этот корсет не подходит.

– Это ещё почему? – мгновенно завелась я, ожидая от него очередной колкости по поводу моей фигуры. И, хотя она у меня идеальная, он прицепится даже к лишнему сантиметру.

– Потому что корсеты, которые раньше надевали для красоты фигуры, и те, которые предназначаются для спины – они немного разные. Ты пока походи в этом, а я съезжу в Лондон и куплю в аптеке тебе нормальный корсет. По крайней мере, оно будет безопаснее для здоровья.

– Ладно, – согласилась я, – зато буду сидеть грациозно, не прилагая усилий, а то у этого корсета слишком уж видны оборки, которые будут топорщиться под прилегающим платьем. Вези нормальный корсет.

Он ухмыльнулся в привычной манере, а я, одев красивое платье в стиле ретро, с шуршащей юбкой до колена, спустилась завтракать.

– Как вы себя чувствуете? – вдруг проявила участие экономка, подойдя ко мне во время завтрака.

– Спасибо, ничего, – улыбнулась я, – рёбра мне не впервой ломать, а в этот раз, к счастью, обошлось без перелома.

– И, слава богу, – вздохнула она, – рада за вас. Вы уж больше не бегайте за привидениями.

– Постараюсь, – кивнула я, она ушла, а я потом перевела взгляд на сестру, – видала? Одумалась, наконец! А я уж думала, что придётся ей холодную войну по всем правилам стратегий объявлять! Хорошо, что она успокоилась, хоть одной проблемой меньше.

– Ты только убийцу найди, – хмыкнула Ася.

– Начнём с Дарин, – хмуро сказала я, – думаю, она узнала про картины. Что они подменены, но что-то не даёт мне покоя. Давай съездим к Энн.

– Зачем? – не поняла Ася.

– Просто поговорить, – улыбнулась я, – эта особа мне не нравится, очень уж она скользкая.

– Как ты за руль-то сядешь?

– За руль сядешь ты! Хватит рассиживаться! Пошли, – я допила свой кофе, и, со стоном встав, пошла за ключами от машины.

Естественно, Ася ехала, соблюдая все правила дорожного движения, чего я не люблю, но пришлось терпеть её спокойную езду.

Прибыв по месту назначения, я стала с интересом оглядываться. Красивое место, ничего не скажешь. Большой, уютный особнячок, очень элегантный. Замок – это, конечно, престижно, но это такая волокита. Постоянная реставрация, необходимость иметь прислугу. Зачем это ей, когда имеется очаровательный особняк, в который не нужно бессмысленно вкладывать деньги?

Похоже, эта девушка не бедствует. Во дворе стоит изящный, серебристый «Мерседес», говорящий об изысканном вкусе хозяйки. Это я – особа эксцентричная, эпатажная, способная на любые глупости, и другие, не менее идиотские поступки.

Средневековый замок – это ещё не предел моей буйной фантазии.

А что, если я ошибаюсь? Вдруг она не имеет ни малейшего отношения к событиям, происходящим в замке? Всё равно, не мешает её проверить, а то мало ли.

И я, держа спину, как солдат в строю, прошла к дому. Нажав на звонок, я облокотилась о косяк, а подоспевшая Ася участливо спросила:

– Ты как? Может, мы зря поехали?

– Да нет, – я смахнула со лба выступившие капельки пота, – терпимо.

– Ты смотри, а то вечером на каблуки не встанешь, – предостерегла сестра, а я махнула рукой.

Дверь резко распахнулась, и я увидела приятную, светловолосую женщину возрасте от сорока до пятидесяти лет. Точнее определить её возраст было трудно, но, тем не менее, есть такие люди – на вид им вроде и сорок и пятьдесят, а точный возраст не угадаешь даже примерно. Но, тем не менее, эта женщина была очень милой.

– Добрый день, – вежливо сказала она, – что вам угодно?

– Добрый день, – кивнула я, – нам нужно поговорить с Энн.

– С Энн? – глаза женщины вдруг налились слезами.

– Что-то случилось? – испугалась я.

– Кто вы? – с отчаяньем в голосе воскликнула женщина, – зачем вам моя дочь?

– Я новая хозяйка замка Драммонд, – робко сказала я, перед этой расстроенной женщиной я растеряла всю свою самоуверенность, – у нас там чёрте что творится, убийства, привидения шастают... Я хотела переговорить с Энн, в надежде, что она что-то знает. Мне сказали, что в последнее время она много общалась с дедушкой...

– Да, она действительно общалась, – всхлипнула женщина, – но вы не сможете с ней поговорить, она больнице, – и она судорожно зарыдала.

– Да что случилось? – ахнула я.

– Заходите, пожалуйста, – всхлипывала женщина, – меня зовут Марджери.

– Очень приятно, – воскликнула я, – я Эвива Миленич, а это моя сестра, Ася Миленич.

– Очень приятно, – церемонно воскликнула Асюта.

– И мне, – захлюпала Марджери, – проходите в гостиную.

Дом оказался очень уютным и изнутри. Украшенный в сельском стиле, но всё равно, было явственно видно, что над этим простым и незатейливым на первый взгляд стилем поработал специалист. И, что здесь всё дорого и роскошно.

– Энн попала под машину, – тихо сказала Марджери, пригласив нас присесть в гостиной на диван, – я не понимаю, как это произошло. Я была свидетелем случившегося, пересказывала всё полиции, да только они же никого не найдут. Энн сейчас в коме, утешающих прогнозов врачи не дают. Как так можно? Сбили человека и уехали! Накачаются наркотиками и гоняют, как психи!

– Знаете, – сдавленно сказала я, – боюсь, всё не так просто. Когда произошла трагедия?

– Вчера, – всхлипнула Марджери, – мы с Энн возвращались из магазина, переходили дорогу...

Энн не простая девушка, она талантливый художник и декоратор. Она с детства обладала бездной вкуса, превращая

незатейливую вещь в шедевр.

С самого детства Энн знала, что станет художником, и на все заявления родни, что это неустойчивая профессия она заявляла:

– Я люблю свой талант, в крайнем случае, отправлюсь учиться на архитектора, чтобы была профессия.

Прелестный ребёнок, с серьёзным видом озвучивающий жизненный постулаты, вызывал у людей невольную улыбку.

Девочка любила кроить и шить, раскрашивала ткани, собирая травы и смешивая их в разной пропорции. Но особый трепет у неё вызывали свадебные платья.

Да, судьба её была предопределена свыше. Марджери очень любила свою единственную дочь, радовалась её успехам в художественной школе, а потом в архитектурном институте.

После получения диплома Энн устроилась в фирму, занимающуюся организацией свадеб.

Марджери никогда не говорила ей, что отец девочки герцог. Нет, когда дочь подросла, она сказала, что хотела ребёнка, и забеременела от первого встречного, с которым вскоре рассталась. Энн этот ответ удовлетворил.

Марджери элементарно не хотела, чтобы дочь знала об её глупости. Когда-то она полюбила Джорджа без памяти.

Он был молод, хорош собой, она тоже не дурнушка. Она мечтала стать его женой, не имея ни малейшего представления о его титуле и звании. Когда она забеременела, то сказала об этом любимому. Тот был очень рад, тут же сделал ей предложение руки и сердца, но вмешался старый герцог.

Он пришёл к ней домой и заявил, чтобы она не смела даже близко подходить к Джорджу. Что она ему не ровня, что его ждёт другая жизнь, с аристократкой.

Бедную женщину, когда она узнала о том, от кого беременна, чуть удар не хватил. А герцог предложил ей денег на аборт...

Деньги она взяла, но в тот момент она знала точно, что никакая сила не вырвет из неё её возлюбленное дитя.

Герцоги думали, что она избавилась от ребёнка, а Марджери в гордом одиночестве растила свою дочь, храня в сердце любовь к единственному мужчине на свете – Джорджу Драммонду.

Она не знала, что он умер через три месяца после рождения дочери, пока к ней не явился старый герцог.

Он был уже в преклонном возрасте, убелённый сединами, но

по-прежнему властный и суровый.

Это было год назад, и, увидев его на пороге своего дома, Марджери оторопела.

– Здравствуй, – сказал ей герцог, входя в дом, – ловко ты меня провела, я даже и не думал. Не предполагал.

– О чём вы говорите? – взяв себя в руки, холодно осведомилась она.

– Об Энн, моей внучке, – с тяжким вздохом сказал он, – спасибо, что не сделала аборт. Энн – это единственное, что осталось от славного рода. Мой сын умер, не успев жениться, упал с лошади, свернув себе шею. И пусть она не думает, что ей это сойдёт с рук, – он замолчал.

– Как вы узнали? – тихо спросила Марджери.

– Увидел тебя на улице с пятилетним ребёнком. А потом стал опекать Энн. Сейчас ведь никуда без блата не берут, а я интересовался достижениями девочки. Везде говорили, что она талантлива, но без денег и связей заниматься с ней не хотели. Поэтому я вмешивался, а вы думали, что она сама, без помощи поступила...

– Вот как... – женщина смотрела на него с нескрываемым удивлением.

– Уж прости меня, старого дурака, – вздохнул герцог, – ведь за несколько дней до смерти сына я решил, что разрешу вам пожениться. Я в своё время потерял любовь. Девушка, которую я очень любил, отказалась стать моей супругой. Позже она вышла замуж за моего лучшего друга, а я не мог им этого простить. Но я простил, потому что понял, что насильно мил не будешь. Я ведь только отравлял им существование, а в итоге и себе. Я решил с ними помириться, уехал к ним в Россию, и там Павел вправил мне мозги. Я написал письмо сыну, чтобы он сделал тебе предложение... Но ему не дали...

– Как это – не дали? – не поняла Марджери.

– Это долгая история, – вздохнул герцог, – одно я знаю точно, что надо положить этому конец. Просто есть человек, который хочет изничтожить род Драммондов. Когда умер сын, я объявил о том, что завещаю состояние сыну Павла, а потом Лика, его жена и любовь всей моей жизни, упала с лестницы и свернула шею. А их сын чуть не утонул, а потом умер от

воспаления лёгких.

– Что вы говорите!? – ахнула Марджери, – но ведь опасность может угрожать и Энн!

– Да, – мрачно кивнул герцог, – поэтому я и не сказал никому, что имею внучку. Это тайна за семью печатями. Энн потом получит состояние, но сначала надо обезвредить убийцу.

– Но как вы это сделаете? – ахнула женщина.

– Ещё не решил, – вздохнул герцог, – мы совещаемся с Павлом, но ещё не пришли ни к какому решению. Доказать тут будет что-либо трудно.

И тут из соседней комнаты вышла Энн, оказывается, она слышала разговор.

– Я не хотела подслушивать, – робко сказала девушка, – но так уж получилось. Услышала начало разговора, а потом стала слушать. Мне не нужен ваш замок!

– Но почему? – оторопел герцог, – ты потомок древнего рода.

– Да, я знаю, – кивнула Энн, – мама мне внушала почтение к древним родам, но сейчас не то время. Конечно, замок – это круто, но в наше время это уже не имеет значения. Я не хочу иметь ни замок, ни титул!

– Но я богат! – воскликнул герцог, – у меня несметное количество сокровищ, коллекций...

– Я всё понимаю, – кивнула Энн, – но мне этого не надо. Оставьте коллекции и сокровища музею, так будет лучше.

– А как же мой бизнес? – недоумевал герцог.

– Оставьте дальнему родственнику, – пожала плечами девушка, – я не гонюсь за богатством, я просто сама хочу сделать карьеру, выйти замуж и родить детей.

– Хорошо, – устало кивнул герцог, – но я всё равно оставлю тебе часть счетов, чтобы ты никогда и ни в чём не нуждалась.

Энн согласилась, а старый герцог, помимо денег открыл девушке магазин свадебных платьев. Это было что-то типа студии. Энн занималась любимым делом, моделировала платья, что-то шила сама, что-то шили портнихи, но, самое главное, она была счастлива.

В сентябре планировалась её свадьба с Уильямом, а герцог намеревался отвести внучку под венец. Но оказалось – не судьба...

Приближение скорой кончины, в отличие от большинства

стариков, он не чувствовал. Был бодр и весел.

Всё грозился кому-то отомстить, а потом привёл в дом к Марджери приятного пожилого человека. Им оказался Нестеров.

– Нельзя, чтобы всё вот так закончилось, – сказал герцог, – Энн отказалась от наследства, но я не хочу оставлять своё состояние государству. Никто не сделает музей, а коллекции осядут у частных лиц. А Энн по-прежнему будет грозить опасность, поскольку ей всё равно придётся принять титул.

– Но мы кое-что придумали, – сказал Нестеров, – мы нашли человека, который отомстит за весь род Драммонд.

– Так вы что же, всё-таки решили впутать в это мою дочь? – вскричала Марджери, а старый герцог замахал руками.

– Нет, нет, что ты! Она с этим не справится!

– Дело в том, что мы нашли человека, – сказал Павел Николаевич, – который нам поможет.

– Правда, я ещё сомневаюсь, – протянул герцог.

– Это лишнее, – сказал Нестеров, – все мои сомнения отпали, когда эта женщина, как амазонка, ворвалась ко мне в квартиру, и вывела из строя двоих бандитов. Она распутает этот преступный узел, что тянется через века. Но сейчас самое главное, остерегаться. Потому что, если начнётся волокита с наследством, имя Энн тут же всплывёт.

– Меня другое волнует, – пролепетала Марджери, – чтобы вступить в наследование, вам надо умереть...

– Я знаю, – кивнул герцог, – но я предам огласке своё решение, кому я хочу отдать свои богатства. Убийца тут же расправится со мной.

– Он же убьёт вас! – вскрикнула Марджери.

– Да, я знаю, – кивнул герцог, – но я серьёзно болен, поэтому сейчас всё равно, умереть от тяжёлой болезни, либо быть убитым. Чахотка в итоге убьёт меня, поэтому я решил положить себя в жертву. Пусть она отвечает за моё убийство.

А потом у него начались сердечные приступы. Сначала один сердечный приступ, потом второй, хотя раньше он на сердце никогда не жаловался, а вскоре и вовсе остановилось.

Энн страшно психовала. Она понимала, что дедушку отравили, поэтому она втайне сделала платную экспертизу.

Результаты оказались именно такие, какие и ожидались. В его

кровь постоянно поступали сердечные препараты.

Его лечащий врач сказал, что ничего для сердца ему не назначал, да и прислуга могла подтвердить, что герцог ничего подобного не пил. Раньше аристократам по правилам был положен лакей, а их жёнам, соответственно, горничная.

И, хотя то время уже прошло, но старый герцог и в наше имел личного лакея, который и подтвердил, что тот ничего не пил.

Энн была уверена, что дедушку убили, что тот спровоцировал убийцу завещанием, которое он составил.

Составив завещание тайно, приложив к последней воле справку о своей вменяемости, он распустил слух, что только собирается составить завещание. Марджери толком не знала о планах старого герцога и Павла Николаевича, она знала только, что они что-то затеяли.

Ещё при жизни герцог купил внучке этот дом, машину, оформил счёт в банке, так что никаких юридических проблем не возникло.

Но, когда старый герцог умер, тут же вскрылось, что у него была внебрачная внучка. Марджери стала переживать, ведь над её дочерью нависла реальная угроза.

Но ничего не происходило, они на какое-то время расслабились. А вчера Марджери решила купить себе туфли.

У Энн вдруг зазвонил телефон, та ответила...

– Вы? – спросила она удивлённо, – зачем? Хорошо, сейчас, – и она вышла на улицу.

Марджери в это время мерила босоножки, когда услышала визг тормозов и крик. В испуге она резко выпрямилась, и прямо босиком выскочила на улицу.

Она увидела дочь, распростёртую на асфальте, лужу крови, и тут же упала в обморок.

Позже, когда она пришла в себя, ей сказали, что Энн жива, но очень плоха. Она надеется на лучший исход, что дочь придёт в себя, но находится в шоке, поминает старого герцога недобрым словом, подставившего родную внучку под удар. Но поделать ничего не может.

– Значит, убийца – женщина? – нахмурилась я.

– Я как-то не обратила на это внимание, – задумалась

Марджери, – но это действительно так, герцог всегда отзывался

о преступнике в женском роде.

Когда мы сели в машину, Ася усмехнулась, повернув ключ в зажигании:

– А ты проницательная особа! Я всякий раз поражаюсь тебе.

– Это почему же? – засмеялась я.

– Ты разгадала, что затеяли старый герцог и Павел Николаевич, расколола, как орешек, на раз-два.

– Только мне это всё равно ничего не даёт, – вздохнула я, – пока не даёт. Но я ещё докопаюсь.

– Да, от тебя не уйдёшь, – кивнула Аська, – слушай, может, погуляем по Лондону, раз есть такая возможность?

– Давай, – согласилась я, – сходим в музей. Только недолго, а то смещённое ребро ноет.

– Может, восковые фигуры? – улыбнулась сестра, а я кивнула.

Мы наслаждались жизнью, погуляли, сходили в музей, съели мороженое в кафе, когда у меня устала спина.

Потом слопали ещё по мороженому, зашли в ещё один музей, на этот раз картинную галерею, потом ещё мороженое, сладкая вата, пиво... Но его мы выкинули, поскольку оно оказалось отвратительным. Горьким и невкусным, а у меня заболело горло от излишеств мороженым.

У нас с сестрой полное понимание друг друга. И, хотя мы абсолютно разные, как внешне, так и во вкусах, но понимаем друг друга с полуслова.

Потом Ася завела разговор о младшей дочери. Не самой младшей, Джульетте сейчас только три с половиной месяца, а об Арине. Дочке от второго брака.

– Представляешь, что она мне выдала? – возмущалась Асюта, – что собралась в Бауманский институт на факультет информатики и системного управления.

– Она же собиралась на факультет ядерной физики, – вспомнила я.

– Куда? – оторопела Ася.

– Она мне говорила, что выбирает между ядерной физикой и военным институтом, – засмеялась я, глядя на вытянувшееся лицо сестры.

– Между чем она выбирает? – пролепетала Ася, – это шутки

такие?

– Нет, – улыбнулась я, – она в МГУ хотела, ядерной физикой

заниматься.

– Я с ней сойду с ума! – воскликнула сестра, – на фига ей это? Я хотела её на филолога отправить.

– Не выдумывай, – предостерегла я, – не надо ей жизнь ломать. Меня маменька в своё время тиранила, пыталась загнать на филологический, а в итоге я выбрала не ту профессию, рассорилась с матерью из-за её напора, а сейчас, подобравшись к третьему десятку, поступаю в МГИМО.

– Куда ты поступаешь? – ошалела Ася, – господи, зачем?

– Требуют, – улыбнулась я, – а то грозят моих журналистских наград лишить.

– Международная журналистика? – уточнила Ася, – ну, это ещё ничего. В сравнении с факультетом ядерной физики, – а я засмеялась.

– Не переживай, – сказала я, – подумаешь, девочке математика нравится. Ты вот тоже шарила в точных науках.

– Шарила, – согласилась сестра, – но не любила.

– А я и не любила и не понимала, – вздохнула я, – только благодаря Тёмке в голове что-то отложилось.

– Всё переживаешь? – посмотрела на меня сестра.

– Уже нет, – мотнула я головой, – нет, конечно, мне его жаль, всё произошедшее ужасно, но я давно поняла, что люблю Диму. Полюбила его, когда впервые увидела.

– Интересное дело... – протянула Ася, с изумлением глядя на меня, – ты тогда чуть весь дом вверх тормашками не перевернула! Орала, как резаная, что не пойдёшь за этого упыря замуж.

– Да, – кивнула я, – орала. Но это было сопротивление моего характера моим скрытым чувствам.

– Да, это сопротивление нам дорого обошлось, – протянула Ася странным голосом, – но это мама во всём виновата. Ей надо было познакомить вас с Димкой иным способом. Устроить случайное знакомство. Тогда, глядишь, всё было бы спокойно. Плохо она знает свою самую любимую дочь!

– С чего это я самая любимая? – возмутилась я.

– Ой, не пудри мне мозг, – отмахнулась сестра, – мы все знаем, что она тебя больше любит. Я незапланированный ребёнок, а ты желанный. Я не комплексую, не переживаю, хотя в юном возрасте обида была крепка. Мне хотелось, чтобы на меня

обратили хоть немного внимания.

– Я видела, – вздохнула я, – и пыталась переключить маменьку на тебя.

– Ладно, – улыбнулась Ася, – что было, то было, я знаю, что она и меня любит, но ты же младшая, а к младшим родители всегда питают особые чувства. Вся моя ревность давно прошла, я выросла. А тогда я и не поняла, что между вами возникло чувство.

– Неосознанное сексуальное желание, – улыбнулась я, – он такой здоровенный, гора литых мускул, да и тогда был внушительным. Мне нравятся такие. Я сначала обомлела от его глаз, а потом словно молнией прошибло от вида его мускулистых рук и плеч. Но маменька на меня таким нахрапом шла! Пойдёшь замуж и всё тут! А я себе другой тип мужчин в голову вбила.

– Да, поскандалили вы тогда знатно, – содрогнулась Ася.

– Кстати, а Яна-то что? – напомнила я, – куда собралась? Не выкинула идею насчёт журналистики из головы?

– Выкинула, – улыбнулась сестра, – она собралась в Литературный институт поступать, на факультет драматургии и перевода.

– Это как? – удивилась я, – мне кажется, что подобных совмещений нет.

– Так она очно на перевод и заочно на драматургию, – пояснила Ася.

– И это неплохо, – согласилась я, – будет языки знать.

– Я ей уже двух репетиторов нашла, – кивнула Ася, – испанский и датский он изучает сама, зубрит словари, а с репетиторами занимается немецким, французским, английским и итальянским. Уж лучше, чем Аринкина выходка. Ладно, фиг с ней, ещё сто раз передумает. Ей ещё два года учиться. Надеюсь, что за это время дурь из головы вылетит. Тебе хорошо, у тебя пока маленькие. Да и судьба Василисы предопределена. Она у тебя станет звездой оперной сцены. А на Лёню, думаю, будет Анфиса Сергеевна воздействовать. Они же там все хирурги. Глядишь, и у Лизы какой-нибудь талант прорежется. Она к тому же такая красавица.

– Это было бы неплохо, – кивнула я, – а что мои дети? У тебя

тоже двое маленьких имеется. Ещё сыночка не хочешь?

– Хочу, – кивнула Ася, – и Ренат тоже хочет.

– Ну, Ренат, понятное дело, – кивнула я, – им с его загадочными, таджикскими законами положено много детей иметь. А ты сама-то ещё хочешь?

– Хочу, – улыбнулась она, – я хочу ещё ребёнка, мальчика. Три девочки и мальчик у меня уже есть, но я хочу ещё мальчика.

– Вот и молодец, – засмеялась я, – правильно. Если есть деньги и возможности, надо рожать. А меня мои мужчины уже достали.

– Чем это? – заинтересовалась Ася.

– Оба жаждут от меня ребёнка, – фыркнула я, – я в них уже запуталась. Одного выбрала из-за порядочности, второго люблю... И оба на меня давят!

– Так пошли обоих подальше! – усмехнулась Ася, – с этими мужиками сплошные проблемы. Я вот Рената тоже люблю, к счастью, таких проблем, как у тебя, у меня нет, но порой я и сама не знаю, чего хочу.

– Ты не любишь Рената? – ахнула я, – ничего себе, сестрёнка! Чего же ты тогда всю свою жизнь в корне поменяла? Приняла ислам, по законам шариата с Ренатом поженилась?

– Вот дурочка, – засмеялась Ася, – люблю я его, и никого другого мне просто не надо. Дело в другом. Просто мне иногда хочется пофлиртовать, почувствовать себя женщиной, а муж тут же ревнует.

– Уж ясное дело, – кивнула я, – тут не только ревновать будешь, но и тумаков надаёшь. Сама знала, на что идёшь, никто тебя к мулле не тянул. Кстати, как тебе в образе мусульманки?

– Так же, как и в образе христианки, – хмыкнула Ася, – одно и тоже, по сути, только слова другие. Я тут на досуге Коран изучала, дражайшая свекровушка подкинула, так я выявила интересную закономерность. Провела аналогию между христианством и исламом.

– Что, похожи? – невольно улыбнулась я.

– Ещё как похожи, – кивнула Ася, – практически всё тоже самое, только в несколько иной манере исполнения. Ислам, кстати, даже интересней.

– Ну, не скажи, – возмутилась я, – что тебе интересно? Что тебя в мечеть не пускают? Что слова сказать не можешь? Что ты

стоишь за спиной мужчины?

– Слова воинственной, эмансипированной амазонки, – поддела

меня сестра.

– Какая есть, – дёрнула я плечом.

– Кстати, насчёт всех этих условностей, – прищурилась Ася, – в церковь женщины заходят с закрытой головой, а мужчины с открытой. Женщины священниками становиться не имеют права, только мужчины. Женщинам при церкви отводится роль служек и монахинь. При критических днях тоже нельзя.

– Всё! Хватит! – оборвала я её, – я всё поняла. Между прочим, началось всё с Лилит!

– А это кто? – вытаращила глаза Ася.

– Ага! Я больше тебя подкована в теологическом вопросе! – воскликнула я, – это первая жена Адама.

– А Ева? – хлопала глазами Ася.

– А Ева вторая, – улыбнулась я, – та права отстаивала, как мы, современные женщины, сейчас. Хотела равноправия, а потом сбежала от мужа, завела любовников в виде демонов и постоянно демонят рожает!

– Я от тебя офигеваю! – взвизгнула Ася, – когда только успеваешь набираться!

– Василинка подрастает, – улыбнулась я, – просвещаю её.

– И ты ей рассказала про Лилит и её демонов-любовников? – округлила глаза сестра.

– Да что я, совсем больная что ли? – стрельнула я глазами, – естественно, я фильтрую информацию. Когда вырастет, остальное сама прочтёт. В четыре года я ей пока общую информацию предоставляю.

– Она тебя пока не спрашивала, откуда дети берутся? – заулыбалась Ася.

– Пока нет, – я тоже улыбнулась, – а ты своим что говорила?

– Я придерживалась традиционной версии, – хмыкнула она, – сказала, что аист принёс.

– А я что-нибудь эдакое выдам, когда спросит, – засмеялась я, – пока, кроме аиста и капусты, ничего в голову не приходит.

– Ну, ничего, ещё спросит, – ухмыльнулась сестра, – и ты не будешь знать, что ответить.

– Нет, я уже наизготове, – заулыбалась я, – не растеряюсь.

– Ну, тогда ладно, – хихикнула Ася, – посмотрю я на тебя, когда

она тебя об этом спросит. Как ты будешь готова к

неожиданному вопросу. На словах-то мы все смелые, а, как

дойдёт до дела, растеряешься.

Я лишь хмыкнула в ответ, и мы поехали в замок, потому что у меня заболела спина. По дороге я купила пару килограммовых коробок с мороженым, которые по приезду убрала в морозильник, а сама с наслаждением скинула туфли и уселась в кресло в кабинете.

Димы ещё не было. Что он там, сделал заказ вышить мне корсет бриллиантами и теперь ждёт окончания работы?

Язвить я могу сколько угодно, конечно, но, если придётся впихивать себя в старинный корсет, долго я не продержусь.

– Можно? – вошёл Дима, держа в руках некий пакет.

На ловца и зверь бежит.

– А я уж решила, что ты мне корсет драгоценными камнями украшаешь, – съехидничала я.

– Нет, платиновыми вставками, – язвительно пробормотал Дима в ответ.

– Ладно, не чугунными, – фыркнула я, исчерпав на время лимит словесности, – давай сюда.

– Ты пока лежи, – он поставил пакет на стол, – потом наденешь.

– Я говорила с матерью Энн, – протянула я, разглядывая свой курносый нос в маленькое зеркальце, и, озорства ради, сводя взгляд к кончику носа.

– И что? – он сел рядом, – хватит дурачиться! Я Василисе говорю, что так нельзя делать, напугаешься и хана, косоглазой на всю жизнь останешься.

– Как интересно! – воскликнула я, – а косоглазой я буду тебе нравиться?

– Ты мне любая нравишься, – засмеялся он, и дёрнулся, когда я повернулась к нему, закатив глаза до белков.

– Прекрати! Ты на африканское зомби похожа!

– Значит, в образе зомби я тебе не нравлюсь? – ухмыльнулась я, – и почему африканской? Они страшные!

– Не страшнее американских, те вообще жуть. Заканчивай дурью страдать! Что узнала?

– А я была права в своей догадке, что это Джордж задумал, чтобы я стала наследницей. Энн сбили, она в коме, мы говорили с её матерью, Марджери. Энн действительно добровольно отказалась от замка. Даже от денег и коллекций. Но дедушка купил ей бизнес, дом, машину, да и денег

оставил на безбедное существование.

– Понятно, – задумался Дима, – но, погоди, он же тебя не знал!

– Нестеров знал, – улыбнулась я, – они просто решили ловить на живца, оставить наследство человеку, который сможет потом со всем разобраться. А тут я со своими фотографиями. Нестеров понял, что нашёл того человека и известил Джорджа.