Текст книги "Моя любимая стерва (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Ах, вот оно что! – лицо Димы заметно разгладилось, – ладно, я тебя понял. Кофе, милая леди? Булочку с корицей?

– Да, от булочки с корицей я не откажусь, – кивнула я, – и от кофе тоже.

Мы вместе позавтракали, потом искупались, а потом поехали по адресу, который он достал, чтобы переговорить с родителями Аделфы. Я сидела в пространной задумчивости, пытаясь понять, осмыслить все последние события.

Алиса, убийство которой заснято на плёнке видеонаблюдений, а тело её увезено в неизвестном направлении. Пропавшая Арина, застреленный Евгений, сбитая Аделфа...

Ох, мы ведь даже не выяснили, жива ли она. И я тут же спросила об этом Диму.

– Пока жива, – ответил он, – но состояние стабильно тяжёлое, в себя она не приходит. Что, настолько отвлеклась, что и позабыла это выяснить?

– Да уж, – пробормотала я, – голова кругом идёт. Вот я бы ляпнула сейчас, им дурно бы стало от подобных заявлений, а потом они меня засудили бы.

– Да ты вообще молодец! Ладно уж, счастье моё, ну, забыла, с кем не бывает.

Постепенно море исчезло, зато стали появляться леса, мы въехали в среднюю полосу Эллады, где простираются горы.

Пока я любовалась пейзажами, мы прибыли к дому родителей Аделфы.

Двухэтажный особняк розового цвета утопал в цветах и зелени, а миловидная служанка, отлично разговаривающая на английском, проводила нас вглубь дома.

Мы познакомились с родителями Аделфы, они оказались весьма гостеприимны. Угостили нас кофе, расспросили, какое отношение мы имеем к правоохранительным органам, и дружно поддержали идею – расследовать это дело самим.

– Мы очень рады, что этим делом так серьёзно занялись, – сказала Ианта, мать Аделфы, – мы так переживали за дочку. А тут ещё Алексис со своей злостью...

– Алексис? – переспросила я.

– Моя дочка от первого мужа, – кивнула Ианта, – у них с Аделфой вечные ссоры были, когда я вышла замуж за Влазиса.

– Погодите, – нахмурилась я, осенённая внезапной догадкой, – а где она работает, эта Алексис?

– Так у Аделфы в фирме, – пояснила Ианта, – в аукционном доме. Аделфа, когда вышла замуж, хотела только с детьми сидеть, у неё рано проявился материнский инстинкт. Но после пропажи Мелиссы она впала в жуткую депрессию, мы просто не знали, что с ней делать! Вот Николас, её муж, и купил ей этот аукционный дом. Он её очень любит. Ни пропажа дочери, ни смерть сына не отдалила их друг от друга. Наконец, они родили ещё двоих детей, она казалась такой счастливой.

– А в последние дни, какой она была? – спросила я, – о чём она говорила?

– О, да, – кивнула Ианта, – знаете... Это так странно... Два месяца назад Аделфа стала сама не своя...

Когда пропала Мелисса, родные очень переживали за Аделфу, не зная, как она переживёт такое горе. Бедная женщина всё время молчала, замкнувшись в себе, изредка отмахиваясь от попыток её растормошить короткими фразами.

Понимая, что жена может наложить на себя руки, Николас решил завести другого ребёнка, и, когда он предложил это Аделфе, та очнулась из своего ступора. Она накричала на мужа, обвиняя его в чёрствости, расплакалась, и убежала.

Но, поплакав, она несколько очухалась, и осознала, что в его предложении есть здравый смысл.

У неё никак не получалось выйти из пучины своей тоски, а второй ребёнок мог бы помочь им справиться с горем. И она сказала об этом мужу.

Николас очень обрадовался, увидев, что супруга взбодрилась, и вскоре Аделфа забеременела.

Как же она была счастлива, когда маленький Лукас появился на свет! Она кружила вокруг ребёнка, боясь оставить его одного, но прошёл год, и семью вновь постигло горе.

Аделфа сама не понимала, что случилось. Она играла с малышом, потом он уснул. В доме никого не было, а потом женщина уснула сама, видимо, сказалась усталость, ведь она ни на шаг не отходила от ребёнка.

Лукаса обнаружила соседка. Он стала стучать в дом, а потом увидела, что что-то лежит на газоне под балконом. Войдя внутрь и приглядевшись, она бросилась к себе, вызывать полицию.

Ясное дело, скрыть такое от несчастной матери было невозможно, и, когда Аделфа услышала обо всём, она кричала на весь квартал. С ней началась самая настоящая истерика, да такая сильная, что женщину пришлось срочно госпитализировать.

Она была на грани нервного срыва, и, когда она вернулась домой, то буквально через неделю муж обнаружил её в ванне со вскрытыми венами.

И тогда Николас принял решение – увезти жену за границу.

Матери жены он сказал, что в Америке они попробуют завести ещё одного ребёнка, но заговаривать об этом пока рано.

Они уехали, а потом из Америки пришло известие, что Аделфа родила близнецов.

Они прожили в Бостоне шесть лет, вернулись с пятилетними детьми, счастливые и довольные. В доме воцарился мир и покой, но недавно Аделфа приехала домой во взбудораженном состоянии. Она металась по дому, сметая всё на своём пути, а родители и супруг пытались выяснить, что же случилось.

Ответы Аделфа давала односложные, ничего толком не могла объяснить, а потом выпила бутылку коньяка, и, опьянев, упала замертво. Правда, перед тем, как отключиться, выдала странные фразы.

– Моя доченька! Какая же она красивая!

У Николаса, присутствовавшего при этой сцене, вытянулось лицо, а Ианта и Влазис, её супруг, побледнели.

Николас по-прежнему переживал за любимую, он боялся, что она опять придёт в отчаянье, переживая за детей, и, услышав её слова, вздрогнул. Он очень любил супругу,

Только утром, открыла глаза, она воскликнула:

– Боже! Что со мной было?!

– Ты совсем ничего не помнишь? – спросил Николас.

– Ничего, абсолютно, – простонала Аделфа, стирая пот с бледного лба, – а что случилось?

Супруг ей в тот день ничего не сказал, не желая объясняться, и расстраивать, а сама Аделфа ни слова не произнесла о том, что говорила дотоле. Толи не помнила, толи не хотела говорить.

– Вот уж, наверное, Алексис порадовалась горю сестры, – вздохнула Ианта, – да, она и не скрывала своего безразличия.

– Да? – удивилась я, – а я поняла так, что она переживает за сестру.

– Ох, не знаю, – протянула женщина, – скорее всего, она просто не стала выставлять на всеобщее обозрение всю ситуацию. А, на деле, Алексис крайне обиделась, когда я бросила её отца. Правда, время примирило нас, но с Аделфой она была на ножах. Младшую сестру она вообще не воспринимала, со мной огрызалась, а жила с отцом. Время от времени она приходила ко мне, пообщаться, но, едва увидев сестру, даже в лице менялась. Я видела, как она ненавидит сестру, но, когда девочки выросли, положение только усугубилось.

Аделфа выросла настоящей красавицей. Огромные чёрные глаза, густые, смоляные локоны и смуглая кожа.

Её лицо – прелестное до невозможности, а так же изящная фигурка предоставили ей власть над парнями, а вот Алексис оказалась, ну, не дурнушкой, но весьма безликой девушкой.

Светленькая и голубоглазая, но довольно невзрачная.

У Аделфы от парней отбоя не было, а Алексис никак личное счастье устроить не могла, а потом она встретила Николаса.

Судьбоносная встреча произошла к доме у матери. Алексис привела любимого, чтобы познакомить его с Иантой, но в доме была и Аделфа. И, едва увидев друг друга, они влюбились с первого взгляда.

Алексис что-то щебетала о предстоящей свадьбе, но жених не обращал на неё внимания, во все глаза глядя на Аделфу.

Вскоре до девушки дошло, что случилось. Она стала дёргать парня, но тот отмахивался, и Алексис взорвалась.

Она наорала на Николаса, тот схватил её за руку, стянул с пальца кольцо, и, не дав опомниться, быстро уехал, а девушка разрыдалась.

У неё от злости просто разум помутился, она наговорила сестре много обидных слов, а потом тоже уехала.

Аделфа сама была очень огорчена. Она выслушала упрёки родителей, а потом закрутила роман с Николасом.

Родители ругали её, Алексис ещё больше ненавидела, а потом пара объявила о предстоящей свадьбе.

– Конечно, мы были расстроены ситуацией с моей старшей дочерью, – вздохнула Ианта, – но потом всё само собой улеглось. Алексис неожиданно успокоилась, помирилась с сестрой, даже пришла на свадьбу, поздравила сестру. А недавно завела себе молодого человека. Кстати, вашего соотечественника. Евгений занимается бизнесом, очень хорошо обеспечен, отличная партия для моей девочки.

Как у меня челюсть не отвисла, не знаю. Это может быть только Лосев! Но почему она ни слова о нём не сказала?

С какого бока тут тогда Арина? Алексис знала, что он приехал с любовницей? И спокойно на это смотрела?

Может... может, именно для Аделфы затевался скандал на английском языке? Чтобы та передала об этом сестре?

Но смысл заниматься показухой, когда можно просто отправить Арину восвояси, а самому жениться на Алексис? Или он не рассматривал вариант женитьбы?

У меня окончательно закружилась голова, и я стала внимательней слушать Ианту.

– Они встречаются уже около полугода, – говорила она, – бедная моя девочка. Ей уже за сорок, а своё счастье она только сейчас обрела. А уж сколько мы натерпелись с Аделфой! Ни сказать, ни высказать! Потерять двоих детей – это такое горе! И только всё пришло в норму, как этот её срыв из-за дочери, а теперь вот её сбили. Ну, кому она могла помешать?

Ответа на этот вопрос мы дать сейчас не смогли. И, сев в машину, поехали обратно в Афины, путь наш лежал прямиком в аукционный дом – к Алексис.

– Могла из ревности пальнуть, – предположил Дима, а я покачала головой.

– К проститутке? Не смеши меня! – и немного сбавила скорость, увидев ограничитель.

– Ну, и что? – не понял он, – откуда ей знать, что она проститутка? Красивая, ухоженная девица.

– Ну, не знаю, – напряглась я, и с трудом подавила горестный вздох, – блин! Раскопали историю с Николасом и Алексис, а ни на йоту не продвинулись в поисках Арины. И что там за ситуация с Катериной Петровной?

– Уже всё в порядке, – кивнул Дима, – она очухалась, а, когда до сознания дошёл факт пропажи дочери, с ней вновь случился приступ. К счастью, врачи были рядом и оказали моментальную помощь. Физически она в норме, чего не скажешь о её психическом состоянии. Ещё бы! Одна дочь пропала, другая убита!

– Её убили за эти драгоценности! – воскликнула я, и, окрылённая очередной идеей, задёргала его за рукав, – быстро звони!

– За дорогой следи, торопыга! – возмутился Дима, – а то вмажемся сейчас на такой скорости во что-нибудь! Куда звонить-то предлагаешь!

– Как – куда? – вскрикнула я, вцепившись пальцами в руль, – ты же у нас добрый молодец со связями, а драгоценности эти раритетные! Сам подумай! «Маврикии»! Это тебе не фунт изюма! Эти марки бешеных денег стоят! Но с марками может и не прокатить, хотя филателистический мир затронуть стоит, ведь они наперечёт. А кулон в виде ангелочка – стопроцентная улика! Давай, звони, куда ты там обычно звонишь в такие моменты!

– Вот ненормальная! – пробурчал Дима, но мобильный вынул, и стал с кем-то общаться.

Я в его разговоры не вслушивалась, а, когда он убрал телефон в карман, потребовала ответа.

– Как выяснят, перезвонят, – сказал Дима, – а сейчас у нас на повестке дня Сокрэйтс Пляцикас.

– Ох, забыла про него, – простонала я, – а когда к нему?

– Вечером, – последовал ответ, – сейчас его не заловить, он в Лондоне, а вот вечером запросто. Он отправляется на вечеринку на корабле, я уже достал для нас билеты. Вечернее платье есть?

– Откуда? – вздохнула я, – я не предполагала ходить на вечеринки. Правда, коктейльное есть.

– Не пойдёт, – мотнул головой Дима, – сейчас после Алексис заедем в магазин.

Алексис мы застали очень удачно. Она ничем не была занята, и весьма удивилась, увидев нас вновь.

– Что-то случилось? – спросила она, с лёгким недоумением глядя на нас.

– Где вы были в момент убийства вашего поклонника – Евгения Лосева? – в лоб спросила я, без приглашения усаживаясь в кресло.

– Да кто вы такие и почему задаёте подобные вопросы? – возмутилась она, – чего вам надо?

– Ладно, – кивнула я, – допустим, мы не случайные свидетели, которые видели наезд на Аделфу. Нас наняла мать пропавшей любовницы вашего любовника.

– Чего? – от неожиданного поворота Алексис покрылась красными пятнами, – что вы тут такое говорите? Как вы смеете?

– Смею, – кивнула я, – поскольку подозреваю вас в убийстве Евгения Лосева на почве ревности.

– Что? – с глупым видом спросила она, глядя на нас, – как баран на новые ворота, – что?

– Слушай, ты! – рявкнул Дима, встав с места и грозно нависнув над ней, оперевшись ладонями о стол, – хорош тут изображать изумление и глазами хлопать, как овца нещипаная! Мы ведь всё равно и оружие найдём и улики, и ты отправишься в тюрьму! А, может, ты и родную сестру шлёпнула? А что? Она знала, наверняка знала, что ты состоишь в связи с Лосевым! Зачем ей тогда твоё имя нам говорить?

Говорил он это с самым зверским видом, а потом добавил несколько таких выражений, что я невольно восхитилась его знанием английского языка.

Бедная женщина вся сжалась, а глаза мгновенно наполнились слезами.

– Вы же ничего не знаете! – в отчаянии воскликнула она, – как вы можете обвинять меня в таком! Боже! Ну, не могла я этого рассказать, да и сейчас еле язык поворачивается!

– В чём именно? – прищурился Дима, – сознаться в убийстве Лосева?

– Нет! – с надрывом воскликнула Алексис, глядя на нас полными слёз, голубыми глазами, – моя сестра сумасшедшая! И именно она и Лосева убила, и своих детей!

От неожиданности Дима отпрянул, плюхнулся прямо в кресло, и мы оторопело переглянулись.

– Я тут не причём, – прошептала она, нервно сжав пальцы, и, глядя на нас с тоской, начала своё повествование.

Между сёстрами с ранних лет шла постоянная вражда. Ситуация усугублялась тем, что их родство было только по матери, и младшая отчаянно ревновала мать к старшей.

Алексис частенько приходила к матери, по которой очень скучала, и Аделфа тут же начинала цепляться к сестре.

В детстве её штучки были жестокими – она кидала в сестру камушками, дёргала за волосы, подставляла подножки, но, став постарше, она на время угомонилась.

Но, самое главное, Аделфа тут же, едва Алексис начинала плакать, сама поднимала вой, и Ианта бежала утешать младшую дочку, уверенная, что это проказы старшей. Но та не пыталась разубедить мать, понимая, что это тщётная попытка.

И она не понимала, почему Аделфа так поступает, и однажды добилась от неё ответа.

– Не смей цепляться к моей маме! – закричала Аделфа, – она моя! Только моя! И больше ничья!

– Вот тут ты ошибаешься, маленькая, заносчивая дурочка, – внезапно рассердилась Алексис, – она не только твоя, но и моя! И я имею полное право быть с ней! Я могу к тебе те же претензии предъявлять!

– Нет! Нет! Нет! – затопала ножками Аделфа, – она только моя! Никому не дам! Не подходи к ней!

– Что!? – задохнулась разозлившаяся Алексис, – между прочим, ты, дрянная девчонка, появилась на свет после меня! Я была первой! Я её первенец! А первенцы всю генетику тянут! Я её истинное продолжение, а ты просто глупая маленькая плакса! Последыш!

– Не-е-ет! – завыла Аделфа, – я её единственная дочка! Её любимая дочка! А ты никто! – и она разразилась громким плачем.

На её стенания прибежала Ианта и стала утешать дочку.

– Ну, что вы опять не поделили? – с возмущением воскликнула она, – почему вы опять ругаетесь? Алексис, как тебе не стыдно? Она же маленькая!

– Маленькая, но крайне вредная! – с возмущением воскликнула Алексис, – считает, что ты – её собственность, а я не должна здесь появляться.

– Что? – ахнула Ианта, и посмотрела на младшую дочку, – это правда?

– Нет! – воскликнула Аделфа, – она всё врёт! Она всё придумала! Она меня всё время задирает! – и пуще заревела.

Ианта тут же отчитала Алексис, и та, только сильнее разозлившись, выскочила из дома. Она поняла – младшей сестрой правит детский эгоизм, который, она думала, быстро пройдёт, но глубоко ошиблась на этот счёт. Аделфа осталась такой же, даже ещё хуже, и в подростковом возрасте, и в двадцать лет.

Аделфа выросла настоящей красавицей латинско-цыганского типа, за ней ухаживали парни, четыре раза звали замуж, но она всех отвергла. Свой отказ она объясняла тем, что сердце её они не затронули. Зато затронул Николас, которого привела в дом Алексис, желая познакомить жениха с матерью.

Девушка и глазом моргнуть не успела, как сестра соблазнила её парня, а потом они поженились. Алексис было так обидно, что она в сердцах наговорила сестре много оскорбительных слов.

Они долго не общались, но потом благоразумие взяло верх, и Алексис поехала мириться с сестрой.

Их отношения вроде наладились, но оставалась некоторая недосказанность, натянутость.

Алексис старалась, как можно меньше, общаться с сестрой, а потом у той родилась Мелисса.

Девочка родилась настоящей красавицей. Говорят, что в младенчестве все дети на одно лицо, но на самом деле это не так. Все дети разные, а для каждой матери особенно.

Я вот, едва взяв на руки Василинку, запомнила каждую её чёрточку, да и Лизу с Лёней, пока они были без волосиков, и в пелёнках, различала. И дело вовсе не в родинке над верхней губой, которую одна Лиза получила от меня, а Лёня нет.

Они абсолютно разные.

А ещё некоторые младенцы выглядят совершенно ужасно, буквально страшнее атомной войны, а некоторые, точно ангелочки. Вот и Мелисса была – маленьким ангелочком.

Аделфа обожала дочку, пылинки с неё сдувала, а потом Мелиссу украли. В тот день Аделфу нашли в парке, всю в крови, с пробитой головой, и поместили в клинику.

Когда Алексис пришла к сестре, врач тут же позвал её в личный кабинет и попытался расспросить.

– Скажите, а у вашей сестры раньше бывали нервные приступы? Или, может, она вела себя как-то неадекватно?

– Да нет, до сих пор она была абсолютно адекватной, – покачала головой Алексис, – а почему вы спрашиваете?

– Во-первых, у неё на одежде кровь дочки, а меня допрашивал следователь, – пояснил врач, – есть предположение, что она сама что-то с дочкой сделала.

– Как? – обмерла Алексис, – как это может быть?

– Это только предположение, – сказал врач, – но кровь ребёнка наводит на определённые размышления.

Конечно, Алексис никому об этом не рассказала, не смогла, а Аделфа так тяжело переживала случившееся, что сестра просто не могла поверить, что та могла что-то сделать с дочерью.

Но финиш наступил, когда Аделфа родила Лукаса.

В тот день Алексис решила заехать к матери, и, войдя в дом, услышала плач со второго этажа. Решив, что маленький Лукас остался один и раскапризничался, Алексис стала подниматься по лестнице, размышляя, куда могла подеваться Аделфа.

И каков же был её ужас, когда она увидела, что Аделфа стоит на балконе, а в её руках сын. Ребёнок заливался слезами, а Алексис обмерла. Стряхнув оцепенение, она медленно двинулась к сестре, которая, глянув на неё полубезумным взглядом, кинула малыша вниз...

Алексис зажала рот рукой, чтобы не заорать, а Аделфа упала в обморок. Сколько Алексис простояла над бесчувственным телом сестры, она и сама не знала.

Она боялась глянуть вниз, посмотреть на мёртвого младенца, не знала, что предпринять, как помочь сестре, которая, судя по всему, повредилась разумом.

Она мгновенно поняла, что и Мелисса, скорее всего, мертва. Что её убили собственная мать, а тело спрятала.

Мысли проносились в голове у Алексис быстрее ветра. Вот, значит, как! Аделфа ненормальна! Она хочет детей, но, родив их, впадает в бессознательное состояние, убивает их!

Сколько Алексис простояла, она и сама не знает, но, слегка придя в себя, двинулась внутрь дома, чтобы вызвать врачей и полицию, но, услышав тихий стон, повернулась к сестре.

– Что со мной? – сдавленно спросила Аделфа, и, увидев сестру, сжалась, – что ты тут делаешь? Что со мной? Где Лукас?

Алексис судорожно вцепилась пальцами в косяк, глядя на ничего не понимающую сестру.

– Я не знаю, – промямлила Алексис, – я искала тебя, смотрю, ты тут лежишь... Точнее, я искала маму, а застала тебя...

– Да что со мной? – простонала Аделфа, и, схватившись руками за перила, стала подниматься. И в этот момент она глянула вниз, на газон...

– Лукас! – завизжала она, – Лукас! Нет! Что с ним!? Почему он там лежит!? Что происходит!?

Понимая, что сейчас сюда вся округа сбежится, Алексис зажала сестре рот рукой и рванула на себя, втягивая её в дом.

Миг – и Аделфа повалилась кулём, Алексис едва успела удержать её, а потом, волоком стащив девушку по лестнице, уложила на диван. Она около получаса просидела около сестры, не в силах сдвинуться с места, только стук в дверь и голос соседки привёл её в чувство. Алексис сорвалась с места и выскочила из дома через дверь в сад.

Она приехала чуть позже, когда в доме были уже и врачи и полиция. Аделфа была в обмороке, но, судя по словам матери, она ничего не понимала, и Алексис поняла одно – у Аделфы психическое расстройство, ей нельзя иметь детей.

Её накрывает, когда рождается малыш, и она убивает ребёнка, а потом не помнит этого. И Алексис скрыла то, что Аделфа – убийца. Но Аделфа стала что-то припоминать, уже потом, когда она пришла в себя после клиники и уколов. Она приехала к сестре, пребывая во взвинченном состоянии.

– Скажи, – тихо проговорила она, сидя на диване, и с силой сжав переплетённые между собой пальцы, – что произошло тогда? Ну, когда произошёл несчастный случай с Лукасом? Я ничего не помню.

– Я тебя не понимаю, – покачала головой Алексис, не желая вдаваться в подробности.

– Ну, ты же знаешь, – жалобно воскликнула Аделфа, – я вспомнила, как очнулась на балконе, как ты стояла рядом, а мой малыш лежал внизу, – и она горько заплакала.

– Сестрёнка, милая, – Алексис села рядом и обняла её за плечи, – не плачь, всё будет хорошо.

– Как у меня что-то может быть хорошо, когда я потеряла второго ребёнка? – всхлипнула она, – как мне быть? Николас хочет ещё раз попробовать, но я так боюсь! Боюсь, что, если опять что-то случится с ребёнком, я этого не перенесу!

– Ещё один ребёнок!? – обомлела Алексис, – не смей рожать! Даже и не вздумай!

– Но почему? – подняла на неё заплаканные глаза Аделфа.

– Я не могу тебе этого сказать, – выдавила Алексис, – просто не в силах.

– Да что случилось? – схватила её за руки Аделфа, – объясни мне, что произошло!

– Я не знаю... – Алексис смотрела на сестру почти с отчаяньем, – не знаю, как сказать тебе это.

– Да что такое? – перепугалась та, – объясни же.

– Ты сумасшедшая, – выдавила Алексис, собравшись с духом, – это ты убила своих детей. Насчёт Мелиссы не знаю, но следователь сказал, что на тебе была кровь дочки.

– Что ты такое говоришь? – еле выговорила Аделфа, – ведь ясно же сказали, что я защищала свою малышку, скорее всего, от маньяка...

– Боюсь, что нет, – покачала головой Алексис, – я тоже была уверена, что так, пока ты на моих глазах не выбросила Лукаса с балкона.

Аделфа издала толи писк, толи стон, зажала рот ладонью, ей стало плохо. Алексис едва успокоила её, Аделфа потребовала полного отчёта, и, выслушав рассказ о том, как она собой не владела, а, очнувшись, не понимала, как очутилась на балконе, застыла на диване, как статуя.

– Спасибо, – сдавленно сказала она, – что сказала, – и она ушла, а Алексис места себе не находила.

Не выдержав, она позвонила матери, и та в слезах сообщила, что Аделфа вскрыла себе вены, но она жива, находится в больнице, а с ней Николас.

Аделфа пришла в себя, насколько это вообще возможно, и уехала с мужем в Америку. Во время прощания в аэропорту Аделфа отвела Алексис в сторону и сказала:

– Спасибо, что сказала. Конечно, пережить такое выше моих сил, но эту тайну я унесу с собой в могилу, и ты, надеюсь тоже, – она помолчала.

– Не волнуйся, – Алексис не замедлила воспользоваться паузой, – я никому ни слова не скажу, ты только больше не рожай.

– Знала бы ты, какую боль приносит мне, как и осознание факта, так и невозможность познать счастье материнства. Но я справлюсь, постараюсь.

Они уехали, а потом из Америки пришло сообщение, что Аделфа родила близнецов. Алексис пришла в ужас, но мать тут же сказала, что мальчикам уже три года, и та поняла, почему сестра не говорила ничего. Она твёрдо хотела стать матерью, но безумно боялась рецидива, и поэтому наняла своим сыновьям двух круглосуточных нянь. Она даже не стала ругать Аделфу, когда та вернулась с мужем в Грецию, они просто поговорили.

Так и продолжалась их жизнь до сих пор, до этих жутких и необъяснимых событий...

– Аделфа уверяла, что её дочь жива, – протянула я, – выходит, у неё очередной приступ?

– Выходит, что так, – кивнула Алексис.

– А вдруг, – начал Дима, – Мелисса, в самом деле, жива?

– Ты спятил? – повернулась я к нему.

– Почему сразу спятил? – улыбнулся он, – ведь никто не знает, что произошло в парке. Вдруг это она пыталась убить мать? Неведомым образом спаслась, точнее, кто-то её спас, а потом она как-то нашла мать, строила планы мести. Как думаешь?

– Идеальная версия, – кивнула я, слегка ошеломлённая таким поворотом, – вписывается в ситуацию – тютелька в тютельку.

– А то, – посмотрел на меня Дима, – значит, надо искать девушку, если она жива. Но нам с этим не справиться, надо идти в полицию, и как можно скорее.

– Что? – вскинулась Алексис, – в полицию? Я должна буду всё рассказать? Я не могу! Я обещала сестре!

– Но нельзя же молчать о таком! – возмутилась я, – я всё понимаю, но в данный момент всё слишком далеко зашло. А Евгений? Он тут, с какого бока?

– Понятия не имею, – промямлила Алексис, – мы с ним недавно встречаемся...

– А Арина? – в лоб спросила я, – вас это не смущает?

Внезапно Алексис закусила губу. Что ж, скорее всего, она знала об Арине, знала, и ей это очень не по вкусу. Судя по тому, как она кусает губы, она в курсе, и очень этим недовольна.

– Итак? – прищурилась я, – вы знали о ней?

– Да, знала, – кивнула она, – застала с Евгением в номере. Но я его не убивала! Я понимаю, о чём вы сейчас думаете, но, на самом деле, я, хоть и терзалась ревностью, но на преступление я никогда не пойду!

– Он не был в курсе истории вашей сестры? – цеплялась я за ниточку.

– Нет, что вы! – воскликнула Алексис, – зачем мне ему это говорить? Он приезжал из России, мы встречались, я планировала завести от него ребёнка... Но кто ж знал, что так всё обернётся! А Арина... Отвратительная девка! Он приехал с ней в последний раз...

В непередаваемом шоке была Алексис, когда узнала от сестры, что приехал Евгений, но приехал не один! Аделфа позвонила ей утром, и, полным сочувствия, голосом, стала утешать её.

– Ты, главное, особо не драматизируй, – частила в трубку сестра, не давая и слова вставить, а Алексис не понимала, о чём она говорит, – ну, подумаешь, не получилось. Будет и на твоей улице праздник. Даже лучше найдёшь.

– Ты это о чём? – недоуменно спросила Алексис.

– Как о чём? О тебе и Евгении! Ну, не срослось у вас с ним и ладно! Эта фря тебе и в подмётки не годится!

– Какая ещё фря!? – взвизгнула не своим голосом Алексис, а Аделфа охолонула.

– Так ты что, не знала? – ахнула она, – ой, прости, я не знала! Ой, прости, как неловко получилось!

– Ещё как ловко! – рявкнула взбешённая Алексис, – правильно сделала, что сообщила! Вот гад!

– Ты, только, спокойнее! Не надо делать резких движений! Вдруг это просто сестра?

– Ага, сейчас! – рявкнула Алексис, – конечно, сестра! Нет у него никаких сестёр! Я знаю! Ну, я ему устрою!

Она тут же полетела в отель к Евгению и потребовала ответа. Он не стал скрывать, что живёт в номере с девушкой, сказал, что тяготится их отношениями, жениться не намерен, и на этом ситуация была исчерпана. Но Алексис не особо любила его, просто была обижена таким отношением к себе, да и только.

Евгений продолжал жить в отеле с Ариной, а с Алексис больше не встречался.

– Понятно, – кивнула я, и, услышав звонок, полезла в сумочку, – извините, что отняли у вас время.

– Ничего, – улыбнулась она, – это не страшно. Всего вам хорошего.

– Всего доброго, – сказала я, вставая. Нашла, наконец, телефон, вышла в коридор.

Но звонить он перестал, и я, прислонившись к стене, сама позвонила Антону Антоновичу.

– Что-то случилось? – спросила я, услышав щелчок в трубке, – здравствуйте.

– Здравствуй, Вика. Я тебя не слишком оторвал? – спросил он, – у нас тут экстраординарная ситуация.

– Что случилось? – испугалась я.

– Во-первых, наш драгоценный товарищ Крупенин, Валерий Никитович, он вчера вылетел в Афины. Как это понимать, я не знаю. Надо было слежку за ним установить! Он так равнодушно оправдался, что я не словил мышей. Это ж надо!

– Значит, этот субъект сейчас в Греции!? – ахнула я, задохнувшись от негодования, – да я... да вы... И вы ещё и меня обвиняете в некомпетентности?

– Ну, с какого бока тут некомпетентность? – воскликнул Антон Антонович, – и потом, я не припомню, чтобы я тебе подобное говорил. Вот то, что ты сумасбродна и не организована – сущая истина!

– Но вы его упустили! – взвизгнула я, – этот субъект теперь шляется по Греции! А он у вас практически в кармане был! Сидел у вас в кабинете и плечами пожимал!

– Вика, не верещи, как ненормальная! – раздражённо рявкнул Антон Антонович, – имей понятие, с кем разговариваешь!

– Я имею понятие, с кем разговариваю! – злилась я, – а ещё я имею понятие, что по Афинам шляется бандит! Это он, я уверена, пытался меня пристрелить в Москве! Насчёт этих дурацких «Майбахов» не знаю, но вот на джипах, которые на мертвеца записаны, убеждена, его люди были! Это же самый натуральный бандит!

– Погоди, Вика, притормози, – занервничал генерал, – мы же в этом до конца не уверены. А вдруг он по делу Алисы поехал?

– Да! – фыркнула я, хрюкнув от избытка чувств, – так я и поверила! А что с джипами?

– Мы нашли ещё два джипа, тоже оформленные на Хасанова, но вот тут самое интересное. В одной из машин были обнаружены следы крови, а кровь принадлежит Алисе Кудимовой!

– Вот! – ажиотажированно воскликнула я, – а вы говорите! Это след!

– Да никакой это не след, – проворчал генерал, – так, пустышка. Джипы считаются бесхозными, кому принадлежат, неизвестно, а бандиты эти, которых мы задержали, имеют доверенность, а сами молчат, как партизаны. Я им уже и человечка подсадил, но толку-то! Похоже, они просто выполняли поручения, а вот главарь в тени.

– Но как быть-то? – возмутилась я.

– Ройте пока в Греции, – вздохнул генерал, – я звонил, чтобы вас предупредить, а то мало ли. И ещё одна новость. Мы вычислили, откуда были взяты химикаты для взрывчатки, из института, где училась и работала Арина Кудимова.

– Работала? – изумилась я, – разве Арина работала?

– Да, она была лаборанткой на полставки в институте, который окончила. Всё так неожиданно вскрылось... Думаю, Арина к убийству Лосева имеет самое непосредственное отношение, раз именно она достала ингредиенты.

– Да, вывод напрашивается сам собой, – пролепетала я, – больше некому. Но где же она? И что с Алисой? Есть какие-нибудь продвижения? Мне почему-то Ася не звонит.