Текст книги "Моя любимая стерва (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Дражайшая Ассель Леонидовна умчалась в Лиссабон, – пояснил генерал, – один из её постоянных клиентов вляпался в неприятности. Но она занималась Алисой, и всё, что удалось узнать, она передала мне.

– И? – нетерпеливо спросила я.

– Она только засекла джип, но тут и мы подоспели, – вздохнул Антон Антонович, – короче, тупик. Твоя сестра унеслась в Европу, очередного идиота-экстремала вызволять из застенок местной полиции. Вот кретины-то! Едут за границу и ищут приключений на свою задницу! Делать людям нечего!

– Потом про идиотов, – отмахнулась я, – ими пусть Ася занимается, а у нас более серьёзные проблемы. Как можно, а? И как там Катерина Петровна?

– В полуобморочном состоянии, – вздохнул генерал, – но держится. Ладно, Вика, пока всё, просто будь на связи.

– Хорошо, – сдавленно ответила я, – всего хорошего.

– Да, хорошего. Давай, – и он отключился, а я посмотрела на Диму, который не сводил с меня глаз.

– Рассказывай, – потребовал он.

– Крупенин здесь, – сказала я, взяв его под руку и направившись к лестнице, – а в одном из джипов, что на Хасанова оформлены, найдены следы крови Алисы. А взрывчатку, чтобы Лосева подорвать, достала Арина. Как тебе картина?

– А про Арину, откуда известно? – строго спросил Дима, спускаясь со мной по лестнице.

– Так она лаборанткой работала в институте, который окончила, – пояснила я, – химик по образованию. Но зачем ей понадобилось убивать Евгения? Вот ведь вопрос!

– Она может быть и киллером, – спокойно ответил Дима, а я споткнулась от неожиданности.

– С ума сошёл? – пролепетала я.

– Почему же? – хмыкнул он, – вполне допустимый вариант.

– Н-да, – пробормотала я, – сколько не занимаюсь, я по-прежнему пристрастна.

– Я заметил, – улыбнулся Дима, – но я знаю, почему ты так реагируешь.

– И почему же? – заинтересовалась я.

– Ты – ты творческая личность, – стал объяснять он, – живёшь на пике эмоций, а, когда ты общаешься с другими людьми, ты подпитываешься их энергетикой. Ты настолько можешь чувствовать каждого человека, словно ощущаешь их эмоции, что сама не можешь трезво мыслить.

– Чего начитался? – прищурилась я, – Зигмунд Фрейд? «Введение в психоанализ»?

– Что-то в этом роде, – кивнул он, – а что? Интересные познания... Это ты всякую муть читаешь, вроде «Грозового перевала»!

– «Грозовой перевал» – это не муть! – возмутилась я, – это английская классика!

– Любовного романа! – хохотнул Дима, – слушай, если ты такая любительница страстей, то пойдём, запрёмся в кабинке туалета!

– Извращенец! – бросила я в пространство, а он поволок меня в сторону уборной.

Сначала заглянул внутрь, потом втянул меня, и впихнул в кабинку.

– Это же мужской, – засмеялась я.

– Какая разница? – ухмыльнулся он, – думаешь, мне положено в женском находиться, – и впился мне в губы, а руки заскользили по моим бёдрам...

Чуть позже, когда он застегнул брюки, я, поправив чулки и тяжело дыша, уткнулась ему в широкую грудь.

– Посмотри, есть ли там кто-нибудь, – пролепетала я, а он выглянул из кабинки.

– Ни души, – сказал он, мы выскочили из уборной и нос к носу столкнулись с Алексис, которая при виде нас оторопела, и, кажется, догадалась, чем мы занимались.

– А вы чего это? – обескураженно спросила она, с некоторым удивлением глядя на дверь туалета, но, пожалуй, изумления в её взгляде было больше.

– А мы это... Телевизор смотрим! – съязвил Дима с таким непередаваемым выражением на лице, что я невольно покатилась со смеху.

Алексис захлопала ресницами, недоуменно глядя на нас, и одновременно пытаясь вникнуть в смысл фразы. Но объяснять ей нюансы советского кинематографа я была просто не в силах, лишь стонала от хохота, а Дима ухмылялся.

Он сгрёб меня в охапку и поволок к выходу, оставив бедную женщину в полнейшей прострации.

– Зачем ты это сказал? – задыхаясь от смеха, спросила я.

– Сам не знаю, – засмеялся он, сжав меня в объятьях, – от тебя покладистым характером заразился! Сама знаешь, как ты дурно на всех влияешь!

– Вот шельмец! – с чувством воскликнула я, – ты у меня договоришься когда-нибудь!

– Вот и посмотрим тогда! – он обхватил меня за талию, а я повисла на нём, обхватив руками за шею и поцеловав.

Так мы и целовались посреди улицы, обнявшись, пока около нас не засвистел страж порядка. Мы с трудом оторвались друг от друга, страж стал что-то громогласно говорить, а мы только разводили руками и кивали.

Он ушёл, а мы сели в машину, и я понеслась быстрее ветра.

– Дуй в магазин за платьем, – сказал Дима, – нам сегодня надо быть на яхте.

– У меня этих платьев, – вздохнула я, – впору знакомым раздавать.

– Твоим знакомым только и осталось, что в платьях модных марок рассекать! – хохотнул Дима, – не тот контингент для дружбы выбираешь!

– Ну, конечно, – скривилась я, – соответствующий контингент таких подарков не примет! Им нужно совершенно новое!

– Что верно, то верно, – кивнул Дима с довольным видом.

– Слушай, а какие тут магазины получше? – задумчиво спросила я.

– То есть, наиболее пафосные? – засмеялся мой любимый мачо, и, раскрыв карту, вздохнул, – сворачивай направо.

Платье он мне купил шикарное. Чёрного цвета, без бретелей, с кружевной отделкой по лифу, летящей юбкой до полу и двумя разрезами почти доверху. А к нему блестящие чёрные лодочки на высокой шпильке. А Дима не смог не прокомментировать мой выбор.

– Всё-таки ты редкостная ведьма! – с чувством сказал он, когда мы оказались в машине.

– Ну-ка, ну-ка, – прищурилась я, – с этого момента поподробнее!

– Ты же не любишь чёрный цвет! – рявкнул он, – помнишь наш первый скандал?

– Конечно, помню, – вздохнула я, – я сняла твои чёрные занавески, а ты перебил все мои чашки с котятами! Крохотный нюанс, любимый! Ты превратил свою квартиру в склеп, что говорит, что у тебя с головой не всё порядке, а я люблю разнообразие!

– Да ты просто вредина! – рявкнул он, но задумался, – хотя, я тоже хорош жук. Ладно, киса, допустим, я тиран и деспот. Но я безумно люблю тебя, и мне плевать, что ты замужем. Слушай, за каким бесом ты опять за Макса вышла? Помню, ты говорила, чтобы мне досадить... Молодец, досадила!

– А что, не досадила, что ли? – прищурилась я, – скажешь, что тебе всё равно, что это тебя не задело? Ты, Димочка, скот! Ты прекрасно осведомлён, почему я так поступила! Ты виноват!

– Я знаю, но и ты хороша, – буркнул он, – устроила катавасию с вином, прикрылась моим брендом, а я до сих пор от насмешек отбиваюсь. И, боюсь, отбиваться ещё буду долго, кошечка.

– Что за манера у тебя появилась, мне всякие ласкательные прозвища придумывать? – фыркнула я.

– Да так, – ухмыльнулся он, – нравится тебя подтрунивать.

– Вот умник, блин! – и я прибавила скорости, а Дима замолк, о чём-то интенсивно размышляя.

Домой мне ехать пока не хотелось, и, задумавшись, я спросила Диму, что здесь можно посетить интересное. Например, галерею или выставку...

– Знаю одно любопытное местечко, – кивнул он, – поехали. Только пусти меня за руль, а то запутаешься.

– Знак, – вздохнула я, – где ж я встану?

– Знаю один способ перемещения, – ухмыльнулся Дима, быстро переместил свою ногу на педаль газа, спихнув мою, сильной рукой приподнял меня, и я оказалась у него на коленях.

– Вот псих! – буркнула я, переместившись на пассажирское сиденье, – а, если бы врезались во что-нибудь?

– Подумаешь, – засмеялся он, – мелкие стычки здесь – обычное дело. Знаешь, почему в Греции прямо-таки огромный процент смертности?

– Почему? – вскинулась я, сдвинув брови.

– Подавляющее число населения курит, – пояснил он, – много народа умирает от рака лёгких, да и вообще, от разных болезней, связанных с лёгочной системой. А ещё греки злостно нарушают правила дорожного движения, а из-за этого, сама понимаешь, происходят аварии. Много людей гибнет.

– Класс! – невольно восхитилась я, – выдать такое после того, как минуту назад сам переместился на водительское сиденье на полном ходу.

– Надо же чем-то поразить твоё воображение! – хохотнул он, – а то ты бурчишь всё время.

– Куда ты меня везёшь? – с улыбкой спросила я, – что за место хочешь показать?

– Не скажу, секрет, – усмехнулся он, ловко лавируя по улицам.

Он вновь погрузился в молчание, посерьёзнел, стал сосредоточенным, да и я притихла. У него резко зазвонил телефон, и я, чуть вздрогнув, посмотрела на Диму.

Он достал мобильный, и так быстро заговорил на испанском языке, что я едва могла что-то расслышать.

Чего кривить душой, я вообще ничего не понимала. Он говорил с такой скоростью, что я немножко позавидовала этому. Мне ещё до такой скорости далеко! А, уж, тем более, чтобы понять его.

Отключив телефон, Дима выругался. Причём сначала на русском, а потом на испанском.

– Что-то случилось? – участливо спросила я, сгорая от любопытства.

– Не совсем, – вздохнул он, – это по другому вопросу.

– У тебя проблемы, – горестно вздохнула я, – мог бы и рассказать. Что-то с бизнесом?

– Да нет, бизнес процветает, – отмахнулся он, – даже слишком процветает.

– Тогда что? – с грустью спросила я, – почему ты молчишь? Я начинаю беспокоиться.

– Не надо беспокоиться, солнышко, – мягко сказал он, глядя на дорогу, – просто у меня кое с кем кое-какие тёрки. Тебе это будет неинтересно.

– Да уж, как ты кого-то мочишь, мне действительно будет неинтересно, – рассерженно пробурчала я, а Дима с такой яростью крутанул руль, что я взвизгнула.

– Спятил, что ли? – вскрикнула я, а он затормозил, заглушил двигатель, а сам со свирепым выражением лица повернулся ко мне.

– Послушай меня сюда, конфетка! – взбешённым голосом сказал он, – не смей утверждать то, в чём не уверена!

– Дим... – растерялась я, но он вскинул руку, жестом давая понять, что сейчас он говорит, чтобы я замолчала. Я даже рот открыла от подобной бесцеремонности. Раньше он себе подобного не позволял!

– Если ещё раз заикнёшься про мои мафиозные связи! – рявкнул он, – да я просто не знаю, что я сделаю!

– Зато я знаю, – тихо сказала я, – то, что всегда делал во времена нашего замужества – ударишь меня! Мафиози ты мой милый!

– Да ты... – шрам у него на лице дёрнулся, – ты когда-нибудь у меня дождёшься! Тебе давно пора поставить фильтр между языком и мозгом!

– Что? – задохнулась я, – теперь как ты смеешь мне говорить подобное?

– Лучше замолчи! – рявкнул Дима, и я вздрогнула, на секунду увидев в нём прежнего Диму – жестокого и мрачного садиста.

Человека, который мне житья не давал, который был моим тираном...

А Дима, кажется, сообразил, что перегнул палку, умолк, а потом потянулся к моему лицу ладонью, чтобы погладить по щеке, как он это обычно делает, но я отстранилась. Увидев в нём его прежнее отражение, я невольно ожидала удара...

– Ты чего? – оторопел он, отдёрнув руку, – ты что же, думала, что я опять на тебя руку подниму?

– Я уже и не знаю, что думать, – пролепетала я, – ты, словно вернулся. Таким взбешённым я тебя помню, когда ты был моим мужем.

– Прости, – вздохнул он, – но тогда это было необходимо.

– Это для чего же, интересно? – взвилась я, – позволь полюбопытствовать?

– Дура! – буркнул он в пространство, – почему ты вечно лезешь, куда тебя не просят? Чем тебя не устраивала жизнь со мной? Я же с тебя пылинки сдувал! А сейчас я должен тебя из передряг вытаскивать, а заодно этим придуркам на «Майбахах» ума вставлять!... – и он осёкся, а я рот открыла от изумления.

– Что, прости? – пролепетала я, ошеломлённая, – что ты знаешь о «Майбахах»?

– Ничего, проехали, – процедил он, заводя мотор.

– Отвечай сейчас же! – заорала я, – отвечай, что ты об этом знаешь! Я требую объяснений! Ты пытался меня убить? – и я дёрнула дверцу, чтобы выскочить из машины, а Дима схватил меня за предплечье и дёрнул назад.

– Сядь и успокойся! – рявкнул он, – мы едем на выставку!

– Не поедем мы никуда, пока ты не дашь мне ответ, – зашипела я, – ты решил меня убить?

– Точно, сдурела, – прошипел он, стартанув с места, – я люблю тебя!

– Отвечай! – сквозь зубы процедила я.

– Сбавь тон! – рявкнул он, – я тебя от неприятностей спасаю, а ты мне дерзишь!

– Откуда взялись « Майбахи»? – строго спросила я, – кто пытался меня застрелить? И как я сразу не догадалась? Три машины «Майбах Гард» в центре Москвы! Это могут быть только твои штучки!

– Нет, в этот раз не мои, – раздражённо сказал он, – ко мне это имеет отношение, но, правда, я тут не причём! Я обещаю, что ты всё узнаешь, но не сейчас. Я уже наорал, на кого надо, к тебе больше никто близко не подойдёт! Только, прошу, потерпи!

– Легко сказать, – выдохнула я, опустив голову.

Я подпёрла лицо ладонями, пытаясь успокоиться, но получалось пока плохо.

Дима больше не сказал ни слова, он просто привёз меня на выставку иконописи. В другой раз я получила бы ни с чем, ни сравнимое, удовольствие... Но сейчас, после нашей склоки и неожиданного поворота, я была так взвинчена, что никак не могла прийти в себя.

Он молчал, лишь отпускал некоторые реплики по существу.

Я в ответ кивала, слов просто не было, я пыталась решить очередной ребус. Столько лет Дима оберегает меня...

Выходит, опасность исходит от его... банды?... Я не могу иначе объяснить происходящее! У меня зазвенело в голове, а колени подогнулись.

– Ева, счастье моё, не волнуйся! – прошептал мне Дима, легонько взяв под локоть, – ну, что ты? На тебе же лица нет!

– Расскажи, – сдавленно попросила я, – меня же удар хватит!

– Я вижу, – кивнул он, – ты белее мела! Прошу, не переживай ты так! Это не то, о чём ты думаешь!

– Да? – повернулась я к нему, – и о чём же я думаю?

– Значит, так, дорогая моя, – он развернул меня к себе, – шутки кончились! Ты можешь немного потерпеть? Всё! Успокойся! Я тебе всё расскажу! Но потом! Сейчас не могу! Ты понимаешь?

– Ладно, – кивнула я, – сколько ждать? День? Больше?

– Больше, – мрачно сказал Дима, – когда можно будет, я тебе всё объясню. Хорошо?

– Хорошо, – тихо ответила я, понимая, что, едва отделавшись от него, пойду звонить Марату Дворову. Пусть опять роет под него, но в этот раз я буду аккуратнее, чтобы не вышло, как в тот раз.

А то Богдан убит, а Марат до сих пор без памяти. Он что-то узнал, что-то о Диме... Но что? Этот вопрос до сих пор за гранью... Я знаю только одну возможность что-то выяснить, позвонить Антону Антоновичу, и попросить, чтобы он занялся эти вопросом. Пока Дима будет думать, я буду рыть с другой стороны.

Немного успокоившись, я обрела, наконец, некоторое душевное равновесие, и смогла получить удовольствие от выставки.

На обратном пути я старалась не разговаривать, но потом окончательно пришла в себя, и вернулась к обсуждению нашей истории.

– Аделфа – и вдруг психопатка! – воскликнула я, – трудно поверить.

– В жизни всякое бывает, – вздохнул Дима, ловко управляясь с машиной, – судя по всему, она впадает в некое состояние, но почему-то мишенью избраны собственные дети.

– Я бы на её месте вообще не родила бы, узнав о себе такое, – озвучила я занозу, сидевшую в моей голове.

– Ты права, – кивнул Дима, – это странно... Да, она очень хотела малыша, да, она убила собственных детей. Но как она решилась родить ещё раз после подобного рассказа? Наняла детям нянь? От самой себя? А как она мужу объяснила, почему не проводит время с детьми? А, если бы она бросилась на детей прямо при нянях? Те вряд ли её выгородили бы!

– Думаешь, Алексис соврала? – предположила я.

– Вероятнее всего, – протянул он, – но, с другой стороны, для чего?

С какой целью?

– Думаю, мстит за Николаса, – вздохнула я, – женщины вообще злопамятны, а тут отбитый жених. Не удивлюсь, что она и сестре подобной ереси наговорила.

– Но, даже если и наговорила, – согласился он, – то, как она решилась ещё раз родить?

– А, может, она что-то вспомнила? – предположила я, – вдруг она поняла, что не убивала детей, что сестры рядом не было, потом, после всех таблеток и уколов, как в себя пришла.

– Вполне вероятно, – кивнул Дима, – это единственное, что на ум напрашивается, иначе ничем не объяснить её безумный поступок.

– А Алексис продолжает упорствовать, желая сделать хуже сестре хоть так, – протянула я, – поехали назад!

– Ещё чего! – буркнул он, – зачем?

– Алексис, как следует, прижать! – воскликнула я, – пусть раскалывается!

– Да зачем? – засмеялся Дима, – она будет продолжать упорствовать, а толку не будет. Ничего мы этим не добьёмся! Угомонись, Ева. Вечером мы пойдём на вечеринку на яхте, может, там чего нароем. И потом, я уверен, она нам чего-нибудь ещё на уши навешает! Я, конечно, могу её прессануть, но я сомневаюсь, что тебе это понравится... – и замолк на полуслове, поймав мой отчаянный взгляд, – ладно, молчу.

– Молчи, – сурово велела я, – лучше позвони насчёт драгоценностей.

– Обещали перезвонить, как будет что-то ясно, – ответил Дима, а я, слегка зажмурившись, любовалась проплывающим мимо пейзажем.

Опять у нас с Димой тёрки... Выходку с «Майбахом» я, конечно, проигнорировать не могу просто определению, но больше всего меня мучает неизвестность! Почему он не может просто сказать? Что ему мешает? Хотя... Что я, собственно, желаю услышать?

Чтобы он сказал, мол, да, я отпетый преступник... За мной тянется шлейф правонарушений различного толка... Н-да.

Чего кривить душой, я надеюсь, что его как-то можно оправдать!

Что он не бандит, что это просто маска, что он добрый и справедливый, но прикрывается маской бандита, чтобы его не трогали. Что ж, я озвучила свои мысли и глупые надежды, спрятанные в уголок подсознания, хотя бы для самой себя.

Это дурацкое гадание вселило в меня дикую надежду...

Дома вновь никого не было, я померила красивое платье, полюбовалась на себя в зеркало, а потом села за ноутбук.

Время пролетело почти незаметно. Дима опять куда-то ушёл, а потом я увидела, как серебристый «Порше» въезжает в гараж.

Я мгновенно отбросила в сторону «Грозовой перевал» в оригинале, закрыла ноутбук и бросилась в свою спальню.

Не хотелось разговаривать с Максом, тем более, на холодильник я уже повесила записку, что иду на вечеринку по издательским делам. Я быстро надела платье, туфли, взяла сумочку, и выскользнула из дома. Перед выходом я позвонила Диме, спросила, куда он пропал, и он велел мне спуститься на фуникулёре. До сих пор я не знала, что это такое, но, сев в кабинку и поехав, ошалела.

К счастью, было уже темно, мои где-то долго зажигали, вернулись, только, когда всё стемнело, и я без проблем спустилась на этом чёртовом фуникулёре, правда, чуть не поседев. Высота – это не мой конёк.

А Дима встретил меня с усмешкой. Видимо, ему понравилось выражение у меня на лице.

– Зачем нужен был этот фуникулёр? – зло спросила я, – неужели нельзя было сразу забрать меня с собой?

– Извини, – мягко улыбнулся он, – но у меня были переговоры. Тебе это было бы скучно.

– Зато сейчас мне было очень весело! – фыркнула я.

– Не куксись, малышка, – и мы сели в «Бугатти».

Дима рванул со скоростью света, а я откинулась на спинку сиденья. Машина мчалась по ярко освещённым улицам, а я рассеянно изучала одежду Димы. Он сегодня был одет необычно. Чёрный костюм и чёрная рубашка с расстёгнутым воротничком ему очень шли, но было несколько непривычно видеть его в таком виде.

– Что такое? – с интересом спросил он, поймав мой взгляд.

– Никогда не видела тебя в костюме, – призналась я, – только на нашей свадьбе.

– Дресс-код, блин, – ухмыльнулся он, – по доброй воле я бы такое не надел!

Я невольно рассмеялась, но, откровенно говоря, мне нравился его внешний вид. Мне захотелось прижаться к нему, вытащить подол чёрной рубашки из брюк, медленно расстёгивать пуговички, прикасаться ладонями к его мускулистому торсу... Рельефному животу... Я слегка прикусила губу, судорожно выдохнув.

– Что такое? – с любопытством спросил Дима, сверкнув взглядом.

– Да так, – смутилась я, а он ухмыльнулся.

– Если хочешь, то специально для тебя я буду надевать этот дурацкий костюм, – хмыкнул он, скривив губы.

– Угомонись, – буркнула я, ещё больше смутившись.

Дима быстро вёл машину, мелькали огни города, а потом показалась пристань. Шум моря на меня всегда действовал успокаивающе, и сейчас, когда Дима припарковал автомобиль, я наслаждалась морем. Лёгким, чуть прохладным бризом, шелестом волн и солёным запахом. Я безмерно люблю море, а уж ночное море – это совершенно особый момент.

Яхта... Да что там яхта! Целый корабль! Огромная плавучая посудина полностью освещена огнями, всюду слышался смех, а нарядно одетый народ медленно шёл по деревянным мосткам.

Дима взял меня под руку, мы неспешно пошли по помосту, я цокала каблучками, и наслаждалась моментом.

Шикарное чёрное платье, подчёркивающее мою стройность и изящество, чёрные лаковые «лодочки» на тонких шпильках...

Серёжки в виде подвесок – чёрные жемчужины на тонкой цепочке, того же типа кулончик, браслет и кольцо в тонкой оправе. А в руках чёрный клатч.

Чёрные кудри струятся по плечам и ниспадают до бёдер, чуть подколотые по бокам бриллиантовыми заколочками, чтобы не мешались.

А рядом Дима... Брутальный мужчина в роскошном костюме!

Это похоже на сказку! Но нам предстоит ещё поговорить с владельцем яхты, а не просто расслабляться на вечеринке.

Дима меж тем подал билеты на входе, нас пропустили, и я, оказавшись на палубе, огляделась.

Всюду нарядные люди, кое-кто танцует, кое-кто общается, держа в руках бокалы с напитками. Снуют официанты с подносами шампанского и закусок, а освещение создают небольшие фонарики и гирлянды, развешанные повсюду.

– Стой тут, – шепнул мне Дима.

Взял два бокала шампанского с подноса у проходящего мимо официанта, один протянул мне, а со вторым растворился в толпе.

Но простояла я недолго, только успела глотнуть отличного шампанского, явно местного, как вернулся Дима.

– Ну, что? – деловито осведомилась я.

– Я спросил, как найти нужного нам товарища, мне, правда, ничего не ответили, но я намекнул на драгоценного ангела, и охранник обещал передать. Думаю, в чём дело, тот поймёт. Если шкатулка пропала, он тут же отреагирует на сообщение.

– А, если не пропала? – вдруг дошло до меня, – вдруг она у него?

– Кто знает, – пробормотал Дима, но заметно напрягся.

Какое-то время мы просто пили шампанское, наслаждались отменными закусками, среди которых я нашла обожаемых мною лангустов и устриц в сельдерейном соусе.

Хозяина вечера не было, я стала скучать, а Дима нашёл способ меня развлечь – увлёк в каюту на какое-то время.

А потом мы опять вернулись к шампанскому и закускам.

Внезапно похолодало, с верхней палубы народ спустился на нижнюю, а по воде зашлёпал дождь.

А к нам тем временем подошла некая женщина.

Крупная, подтянутая блондинка с высокой причёской, в роскошном красном платье до колен, и заговорила с нами на английском.

– Это вы искали мистера Пляцикас? – сухо проговорила она грудным голосом.

– Да, мы, – кивнул Дима, – можно с ним поговорить?

– Я его секретарь, Эирин, – сказала она, – скажите мне, о чём вы собираетесь поговорить с мистером Пляцикас?

– Этот разговор конфиденциален, – хмуро сказал Дима, – просто скажите ему, что это по поводу драгоценного ангела, он поймёт.

Она отошла, кивнув, а я облокотилась о край яхты.

– Что ж это за кулон такой, интересно? – пробормотала я.

– Очередная раритетная вещь, – пробормотал Дима, – креветки будешь?

– Если в остром томатном соусе, то буду, – схватив с подноса официанта целую тарелку, – откуда знаешь, что раритетная? – и отправила в рот крупную креветку, а Дима последовал моему примеру.

– Ниоткуда, – пожал он плечами, – просто иначе и быть не может. Зачем тогда всё это затевать? Ты же томатный соус не любишь! Новый заскок? – взял пальцами креветку, и отправил в рот.

– Я с мясом не люблю, – улыбнулась я, – и борщ не люблю, а креветки – совсем другое дело.

– Ладно, сдаюсь, – усмехнулся он, подхватывая очередную креветку, – мои пристрастия аналогичны, но от борща иной раз не откажусь, хотя больше люблю чёрные щи.

– Ты должен любить гаспачо! – хохотнула я, – господин испанец!

– Гаспачо – тоже неплохо, – кивнул он, – однако, закуски здесь знатные. Хочешь красного вина?

– Если только с местным сыром вприкуску, – улыбнулась я, Дима кивнул, и отправился искать вино и сыр.

И нашёл – алое терпко-кислое вино и овечий сыр, причём и то, и другое было превосходного качества. Вино явно местное, очень приятное, а рассольный сыр острый. Дима травил анекдоты, смешил меня, как мог, а потом позвонил Макс.

– Викуля, всё нормально? – спросил он, – ты поздно вернёшься?

– Точно не скажу, – вздохнула я, – а что такое?

– Просто волнуюсь, – вздохнул он, – темень, ты на этой ненормальной машине... Ты пила?

– Только сок, – соврала я, не желая его нервировать, – не беспокойся, я не настолько ненормальная.

– Тогда ладно, развлекайся, – и он отключился, а к нам опять подошла Эирин, а с ней охранник.

– Мистер Пляцикас прибыл, – сухо сказала Эирин.

Она жестом велела идти за ней, провела вниз, к каютам, причём на закрытую от гостей территорию.

Охранник шёл следом, дыша нам в спины, а Эирин открыла одну из дверей, вошла, а мы следом, и очутились в роскошно убранном помещении.

Сам Сокрэйтс Пляцикас сидел в кресле – это был мужчина средних лет со светлыми волосами, одетый в светлый костюм.

В руках держал бокал с коньяком, а в пепельнице дымилась сигара. Я поразилась такому образу, но виду не подала.

– Добрый вечер, – приветственно сказал он, – мне передали, что вы что-то там говорили про драгоценного ангела. Это так?

– Да, так, – кивнул Дима, – вы знаете, где кулон?

– Гхм, – сдвинул брови владелец яхты, – а я думал, что вы мне на этот вопрос ответите. Сам ищу.

– А мы ищем убийцу девушки, связанной с этим кулоном, – сказал Дима.

– Вы из полиции? – нахмурился Пляцикас, но, скользнув взглядом по нашей одежде и моим украшениям, покачал головой, – в принципе, непохожи.

– Частная структура на добровольных началах, – пояснил Дима, – можно присесть?

– Да, конечно, – спохватился хозяин, – не хотите коньяка?

Через пять минут мы сидели втроём, держа в руках бокалы с прекрасным коньяком отличной выдержки, а охрану и секретаршу Пляцикас отослал.

– Я коллекционирую редкие вещицы, – пояснил он, – марки, картины, монеты, ювелирные украшения, антикварную мебель и музыкальные инструменты. Всё, что в будущем будет только дорожать. А этот ангел давно привлёк моё внимание, равно, как и остальные драгоценности из той шкатулки.

– А откуда она вообще взялась, эта шкатулка? – спросил Дима, – чья она?

– Она принадлежала одному английскому графу, – пояснил Пляцикас, – потом её продали, прошла через многие руки, пока не оказалась в одной русской семье. Имущество у владельцев отобрали, кажется, у вас тогда революция началась, но эта шкатулка была спасена одним из слуг. Сама шкатулка – произведение искусства, а уж содержимое... Когда-то мне продали часть вещей из этой шкатулки, – он встал, подошёл ко встроенному шкафу, открыл сейф, и вынул оттуда коробочку, обитую чёрным бархатом.

Открыл её, а на чёрной ткани блеснули бриллианты – огромный камень интенсивно-синего цвета в форме эллипса размером с перепелиное яйцо был окружён мелкими круглыми красными камушками на основе толщиной с палец. А основа сплошь усыпана мелкими красными камнями, и продолговатыми синими. С виду это был самый натуральный ошейник.

Рядом в коробке лежал купидон с луком, весь из мелких бриллиантов, на тонкой бриллиантовой цепочке.

– Красиво, – оценила я.

– Самое поразительное, что в колье не сапфиры с рубинами, – сказал Пляцикас, – а наиболее редкие, практически исчезнувшие камни, а от того более дорогие – танзанит и красный бриллиант.

– Танзанит? – Дима аж на месте подпрыгнул, а я удивлённо на него посмотрела, – это танзанит?

– Разбираетесь в драгоценных камнях? – с интересом спросил Пляцикас.

– Да, немного, – кивнул Дима, не сводя глаз с камня, – надо же... Я давно пытаюсь достать танзанит, но тщётно.

– Вы его нигде не достанете, – вздохнул тот, – разве что искусственный, но это не то удовольствие... Я сам за танзанитами охочусь, но своих каналов не выдам, – он улыбнулся он, и показал другую коробочку, в которой лежали синие камни размером с рублёвую монетку. Их там было десять штук, и, примерно такого же размера, пять штук в виде капель, три продолговатых и одно сердечко.

– Вот это да, – Дима не сводил ошеломлённого взгляда со сверкающих камней, – как вы только их достали! Они и стоят весьма недёшево.

– Вы даже не представляете, насколько, – ухмыльнулся Пляцикас, а у Димы в этот момент зазвонил телефон.

– Извините, – быстро сказал он, вынимая мобильный, – слушаю. Да. Да. Я всё понял. Ладно, – он убрал трубку, а сам потянулся к сердечку, – можно посмотреть?

– Да, конечно, – кивнул тот, и Дима, взяв в руки камень, стал рассматривать его.

– А продайте его мне, – вдруг сказал он.

– Нет, – рассмеялся Пляцикас, – я такие вещи не продаю.

– Я дам двойную цену, – напирал Дима.

– Да хоть тройную, – хмыкнул тот, – не продам. Это жемчужина моей коллекции.

– А если в пять раз больше? – прищурился Дима.

– Обанкротитесь! – хохотнул Пляцикас.

– Никогда, – усмехнулся Дима.

– Нет, я свою коллекцию не продаю, – покачал головой тот, а Дима, положив камушек на место, взял в руки колье.

Он долго его рассматривал, перевернул, провёл пальцами по гладкой золотой поверхности центрального камня...

Я с интересом наблюдала за его манипуляциями, а Дима нажал на середину поверхности, и она открылась крышечкой.

Внутри была фотография женщины в старинном платье и со старинной причёской.

– А это как это вы? – оторопел Пляцикас.

– Заметил скобы, – пояснил Дима, – я занимаюсь ювелирным делом, но чисто любительски, для удовольствия, а тут скобы выполнены очень мастерски, почти незаметно.

– Надо же, – Пляцикас взял в руки колье и стал рассматривать, отошёл в сторону, а Дима весь подобрался, словно дикая лесная кошка. Медленно взял пальцами бутылку с коньяком чуть ниже пробки, и, я даже охнуть не успела, метнул её в хозяина яхты.

Тот даже не пикнул. Только, когда тяжёлая бутылка на бешеной скорости пришла в соприкосновение с его затылком, успел перед этим соприкосновением обернуться и округлить глаза. А потом, взмахнув руками, упал на ковёр, перекувырнув на себя блюдо с виноградом, который раскатился по полу, а бутылка откатилась в сторону. Даже не разбилась!

Всё произошло настолько быстро, что я даже рот открыла от удивления.

Дима меж тем метнулся к сейфу, достал оттуда две бархатные коробки, маленькую и большую, и открыл их.

В большой коробке была прелестная корона, из бриллиантов и синих камней, скорее всего, тоже танзанитов, а в меньшей браслет и перстень.

Дима переложил их к короне, туда же отправил колье-ошейник, подняв его с пола, а так же бриллиантового купидона и камни.

Я в немом молчании наблюдала за его действиями, но, когда он взял меня за руку, и потянул к двери, не выдержала.

– Что ты творишь!? – задыхаясь от ужаса, выговорила я, – ты, в самом деле, заберёшь эти драгоценности?