Текст книги "Моя любимая стерва (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Ксюша внутренне напряглась, но парень спросил, какой этаж, и, получив ответ, нажал на кнопку этажом ниже.

А, когда Аксинья вышла из лифта, то услышала внизу возню, а потом всё стихло.

– Эй, Ксюша, – окликнул её Павел, внезапно перейдя на неофициальный тон, – иди сюда.

Девушка стала медленно спускаться, и на ступеньках обнаружила того молодого человека, которого видела в лифте. Над ним стоял Павел.

– Готово, – улыбнулся он, – сейчас я его в чувство приведу, – и он шлёпнул парня по щеке. Тот очухался не сразу, недоуменно заморгал, а потом схватился за висок.

– Что это?... – он, наконец, смог сфокусировать взгляд, и, моргая, уставился на них. Взгляд его хаотично и несколько испуганно заметался от лица Ксюша к Павлу.

– Ну, дружок, сам говорить будешь или применить силу? – потёр кулак Павел, придав лицу самое свирепое выражение, – чего ты за этой девушкой таскаешься, как заведённый?

– Кто? Я? – изображал непонимание парень, – вы говорите глупость! Не за кем я не таскаюсь! Просто ехал по делам, а тут вы!

– И к кому ты ехал? – рявкнула Ксюша, – я знаю всех, кто живёт на нижнем этаже, я их спрошу о тебе!

– Ладно, ладно, – поднял руку парень, – следил я, за тобой следил. Мне за твоей сестрой приглядывать велели, тёмненькой такой.

– За Алисой!? – ахнула Ксюша, – зачем? Отвечай немедленно!

– Да я откуда знаю? – поморщился парень, – меня наняли, моё дело маленькое. Я не вникал.

– Кто тебя нанял? – зашипела Аксинья, разозлившись, – за каким чёртом ты следишь за моей сестрой, а заодно и за мной?

– Да не знаю, – пробормотал парень, – я владею частным агентством, за обманутыми мужьями и жёнами слежу. А тут пришла женщина. Красивая блондинка лет сорока, выговор странный, но не англичанка, их акцент я знаю. Наняла меня, чтобы я за этой Алисой следил.

– Она с тобой как-то связывается? – спросила Ксюша.

– Должна прийти сегодня, – ответил тот, и, во время встречи сыщика и той блондинки Ксюша проследила за ней.

Она доехала до отеля «Мариотт» на Тверской, выяснила, подкупив горничную, где остановилась эта женщина, а потом – как зовут незнакомку.

Конечно, это имя ей ничего не говорило. И зачем этой гречанке понадобилась Алиса, тоже оставалось за гранью понимания.

И Ксюша рассказала всё сёстрам.

Изумлению Арины и Алисы не было предела. Они долго совещались, а потом решили выяснить, кто она такая, Алексис.

Конечно же, сёстры не знали, что Алиса им не родная, а это незнание только осложняло попытки разобраться во всём.

Но, в результате слежки, они узнали, что Алексис занимается противозаконными действиями. Что она профессиональная воровка, мошенница и аферистка со стажем.

И тогда решила узнать об Алексис через Лосева.

Кстати сказать, отношения Арины и Евгения давно исчерпали себя, поэтому он так легко закрутил с Алексис роман. Ему понравилась симпатичная блондинка, которая, хоть и старше его, но выглядит роскошно. Она каждый день звонила Лосеву, но толком ничего узнать он не смог.

Алексис не очень-то откровенничала с любовником. Единственное, что он выяснил, что она искусствовед, работает в аукционном доме, но это сёстры и сами узнали.

Но, как это обычно бывает, сначала стоишь на одном месте, а потом ситуация проясняется. Так в данный момент и получилось.

Алексис нашла в России искомую шкатулку, попыталась задёшево выкупить её у владельца – молоденькой девчонки, получившей наследство от бабушки – но потерпела неудачу.

Бабушка строго-настрого запретила внучке продавать драгоценности.

Нет, никаких условий в завещании не было, запрет был устный, но внучка не собиралась идти против воли покойной бабушки.

Алексис ходила кругами вокруг девушки, злилась, когда Дарья каждый раз отвечала отказом, ссылаясь на бабушку. Этого злой и дерзкой гречанке, всю жизнь злящейся на свою семью, было не понять. Она только сильнее злилась, оттого всё яростнее пыталась вырвать драгоценность у девушки.

В конце концов, так и не добившись своего, а уже пора было уезжать домой, за день отлёта Алексис поехала к Даше домой.

Нечего не подозревающая девушка с тоскливым вздохом – ведь Алексис успела её основательно допечь – впустила незваную гостью. Стоило Даше повернуться к ней спиной, как Алексис накинула ей на шею удавку.

Это всё видели Ксюша и Арина, последнее время постоянно следившие за ней. Они крепко её обложили, насовали «жучков» и камер, подслушивали, держали «руку на пульсе».

Они знали, на что Алексис вела охоту, и Ксюша, проникнув в дом, схватила шкатулку и была такова, но Алексис успела разглядеть номер автомобиля, а он был зарегистрирован на Евгения.

Естественно, женщина в первый момент опешила, а потом пришла в бешенство. Выходит, этот мерзавец воспользовался ею, а потом украл то, что по праву принадлежит ей!?

Так рассуждала Алексис, кипя от негодования, как заварочный чайник. И она подписала Евгению смертный приговор.

У неё был сообщник, наш знакомый – Крупенин Валерий Никитович, представитель органов правопорядка, за энную сумму помогающий Алексис переправить контрабанду за границу.

Итак, Алексис кипит от злости, звонит сообщнику, тот устраивает покушение на Евгения, но, благодаря бдительности сестричек, покушение сорвалось. Во второй раз тоже, но в этот раз погиб охранник, которого Евгений отослал за барсеткой.

Подставил парня он случайно, Арина успела позвонить ему в последний момент, он был в салоне, а охранник уже открывал дверцу машины, которая рванула.

Алексис, которая выследила Арину, не знала, что она сводная сестра её племянницы. Когда он выслеживала Алису, Арина уже давно не жила с родителями, потому в лицо она знала только Аксинью, а старшую в глаза не видела.

Она выяснила, что Арина работает лаборанткой в институте, фамилию ей по стечению обстоятельств не назвали, и Алексис, не особо раздумывая, решила подставить девушку.

Она украла химикаты из этого института, а взрывчатку ей сделал какой-то подрывник, которого подрядил на это Крупенин.

Но никто даже не заинтересовался этим преступлением, милиция тыкалась, но без толку, а Алексис скрежетала зубами, понимая, что этот институт они просто оставили без внимания.

Евгений, Арина и Ксюша понимают, что нажили себе смертельного врага, и, пока они раздумывают, что делать дальше, в Евгения стреляют, но девушки успевают предупредить его.

Алексис злится. Она не понимает, как человеческий фактор может быть настолько силён, что всякий раз смерть обходит её любовника стороной.

Пока у неё стиральная машина в отеле не коротнула...

Вот тогда-то она и узнала, что за ней тщательно следят, буквально контролируют каждый шаг, а Арина поняла, что они раскрыты.

Шкатулка хранилась у неё, что с этим делать, Арина ещё не знала, а ещё она переживала, что она не смогла остановить Алексис, когда та душила Дашу.

И однажды ночью Арина проснулась от того, что кто-то бормотал в комнате. В первый момент она испугалась, решила, что к ней кто-то проник, а потом поняла, что включился магнитофон. Видимо, Алексис, когда нашла «жучки», не все сняла, вот пропущенный и сработал.

Арина тут же включила магнитофон и уселась на диван.

– Что, обложили тебя сестрички? – насмешливо спросил мужской голос, Арина узнала голос Крупенина.

– Не думала я, что они настолько ловкими окажутся, – процедила Алексис, – не ожидала, честно говоря.

– Ещё бы! Слушай, Лекс, я одного не пойму, – протянул тот, – на фиг тебе эти сестрички сдались? Зачем ты всё это замутила? Если бы ты не стала следить за Алисой, её сёстры не забеспокоились бы.

– Слушай, не действуй мне на нервы! – рявкнула Алексис, – сама знаю, что они мне всё испортили, но не могла я иначе! Я хочу убить Алису! Она моя родная племянница! Я ненавижу свою сестру! Она мне всю жизнь сломала! Стерва!

– Я смотрю, у тебя прямо-таки стальные семейные узы! – хохотнул Крупенин, – погоди-ка, но ведь Алиса – дочь Кудимовых!

– Алиса Кудимова – это Мелисса Ионниади! – рявкнула Алексис, – Аделфа, моя младшая сестра, украла у меня любимого, после которого я не смогла устроить свою жизнь. Я опустила гадине кирпич на голову, хотела убить и Мелиссу, но меня спугнули, а младенец сгинул. И вот, я встречаю здесь, в России, точную копию своей сестры, но я выяснила, Алиса – это действительно моя племянница. Я поклялась себе, что, пока я жива, счастья Аделфе с моим любимым не видать! Я убила её второго сына, младенца, она потом чуть с ума не сошла, вены себе вскрыла. А Николас, гад, увёз её, они родили ещё двух мальчиков, близнецов. Ничего, доберусь и до племянников, но первым делом разделаюсь с Алисой! Аделфа рыдает, что не может даже посетить могилу дочери, что ж, это я ей обеспечу, исполню желание сестры в буквальном смысле!

– Лекс, может, тебе стоит сходить к психиатору? – хохотнул Крупенин, – прямо, одержимая!

– Сейчас ты сам на прямой приём к Зигмунду Фрейду отправишься! – зашипела Алексис, – думаю, он даст тебе отличную консультацию!

– Ладно, ладно, – засмеялся Крупенин, – не лезу.

Арина долго сидела, переваривая услышанное. Неожиданный поворот изменил ситуацию, Арина поняла, что надо действовать.

Посреди ночи она позвонила Ксюше, попросила их с Алисой приехать завтра, а потом связалась с Евгением.

О шкатулке Алисе не сказали, ей хватило того, что у неё есть другая семья в Греции, а так же то, что на неё открыла охоту родная тётка.

Пока она переваривала услышанное, остальные планировали, как бы избавиться от угрозы в виде Алексис. Идею подал сам Евгений. На него уже давно наезжала налоговики, надо было прятаться, и он решил инсценировать свою гибель.

Но инсценировать так, чтобы подозрение пало на Алексис, но для этого надо было отправиться в Грецию, что Арина с Евгением и сделали, но ситуация неожиданно вышла из-под контроля. Действенное, чего они достигли, это то, что Евгения стали считать мёртвым, ведь Алексис окончательно обезумела, когда увидела бывшего любовника в Афинах.

Она подослала к нему киллера, а тот случайно застрелил не того. Вполне честного греческого бизнесмена, а Евгений спрятался на его вилле, причём вместе с Ариной, Ксюшей и Алисой. Они понимали, что дело приобрело критически опасный поворот.

Алиса вообще была против того, чтобы устраивать цирк с её мнимым убийством, но иначе было нельзя, ведь её чуть не сбили. То, что рассказала нам Ксюша, правдой было лишь отчасти. Марина Сорокина, которая погибла под колёсами машины, на самом деле не передавала Алисе никакого пакета.

Алиса вообще не знала о драгоценностях.

С помощью Марины они собирались инсценировать гибель Алисы, но опять вмешалась Алексис, по чистой случайности задавив Марину. Ею же была распространена информация о том, что драгоценности принадлежали жене депутата, на которого работала Ксюша.

Когда убили Марину, Алиса впала в истерику, и тут, когда был убит человек в номере Евгения и Арины, в дело вмешалась полиция Греции.

Катерина Петровна пришла в ужас, она была на грани нервного срыва, переживая за дочь, Алиса же переживала за психическое состояние матери и за физическое сестры.

Тем временем Катерина Петровна плачется Анастасии Станиславовне, а та вспоминает, что у неё была очень влиятельная одноклассница... А Ксюша пугается, она при помощи Павла организует убийство и похищение Алисы, переправляет её в Афины, вешает нам лапшу на уши, а сама потом тоже мчится в Грецию. Алиса без конца кричит на сестёр, она переживает из-за Катерины Петровны, они сидят на вилле, не понимая, что делать дальше.

И Евгений, понимая, что они оказались в собственной ловушке, выслеживает Алексис, заходит в её квартиру, чтобы там всё обшарить, но та возвращается раньше времени и всаживает ему нож. От трупа должен был избавиться Пляцикас.

А, когда Евгений не вернулся, девушки запсиховали, но в полиции уже знали обо всём, они выяснили, кто у них в морге лежит, и поехали прямиком на виллу.

Перепуганных до обморока девушек успокоили, что всё закончилось, теперь они собираются домой.

– А Катерина Петровна знает, что её дочери в порядке? – вскинулась я.

– Знает, – кивнул следователь, – она рыдала от счастья. Девушки уже пообщались с ней по «скайпу» при помощи вашей матери.

Забегая вперёд, скажу, что Аделфа очнулась, но, узнав, что натворила её родная сестра, чуть вновь в кому не впала. Алексис пришла в чувство, но разговаривать ни с кем не хочет, возле её палаты поставили охрану. Что с ней будет дальше, уже решит суд.

А Алиса с сёстрами пришла к родной матери, которая, увидев её, чуть разума не лишилась от счастья. Они с Николасом теперь не хотят отпускать Алису домой. Думается мне, Алиса теперь будет жить на два дома, она счастлива, что всё кончено.

Перед отъездом я повидалась с ней. Аделфа приняла меня с распростёртыми объятьями.

– Спасибо вам, что вмешались, – с чувством сказала она, – что спасли моих сыновей. Я не представляю, как благодарить вас за это.

– Мне не нужна благодарность, – улыбнулась я, – мне приятно, что вы теперь счастливы. Это доставляет мне радость.

– В жизни не встречала таких людей, – выдохнула она, – пусть у вас всё будет хорошо. А Алексис... Бог ей судья! Конечно, Лукаса и Мелиссу я ей никогда не прощу, такое не забывается и не прощается. Надо же, переслала мне фото дочери, довела до истерики, а потом выманила из отеля и переехала! Слов нет!

У меня слов тоже не было, одни междометия и писк за кадром.

Но мне предстояла ещё одна тайна.

Сегодня утром я стала пытать Димку, но он был, как натянутая струна, отвечал невпопад, дёргался, нервничал. А потом стал так ругаться на испанском по телефону, что я порадовалась, что дети этого не понимают.

Я сидела на диване, читая «Мэнсфилд-парк», когда в дверь позвонили. Это вновь прибыл следователь.

– Разве что-то не так? – спросила я, оторвавшись от книги.

– Да нет, всё так, – кивнул он, – я прибыл за драгоценностями.

– За – чем? – резко спросил Дима, пребывая в крайне раздражённом состоянии, – вы что, всерьёз полагаете, что я вам их отдам?

– Что значит – всерьёз полагаете? – вскинулся следователь.

– А то и значит! – рявкнул Дима, – я эти драгоценности отдам прямо в руки их непосредственным владельцам! Надеюсь, я ясно выражаюсь? Вы их не получите!

– Ну, знаете, – покачал головой следователь, – это уже хамство... Вы что же, не доверяете полиции?

– Не доверяю! – категоричным тоном сказал Дима, – ни родной милиции, ни вашей полиции!

– Вас из страны не выпустят, – слабым голосом попробовал воспротивиться следователь.

– Не смешите меня, – Дима скривился, – ещё как выпустят! Если желаете, я лично отчёт предоставлю, что вручил драгоценности владельцам. Можете обыск устроить, всё равно ничего не найдёте.

Следователь открыл, было, рот, оторопев от такой наглости, но сказать ничего не успел, дом огласил вой сирен и автоматные очереди.

– Василиса! – заорал Дима, вскакивая с места, – Лиза! Лёня!

– Что случилось? – перепугалась я, – что происходит? – но он меня не слушал, бегом бросился на второй этаж, а вернулся с девочками на руках, Лёню нёс Макс.

– Может, объяснишь, что тут творится? – возмущался Макс.

– Ева, за мной, живо! – рявкнул Дима.

– Дим, кто это? – прохрипела я, юркнув вслед за ними в подвал.

– Мафия, – коротко ответил он, опустив девочек в подвале на ноги.

– Мафия? – я не поверила своим ушам, – ты шутишь?

– Отнюдь, – мрачно сказал Дима, – ничего, сейчас вопрос решат, не волнуйся, а я тебе всё объясню.

– Объясняй? – рявкнула я, – и где, кстати, остальные? Анфиса Сергеевна?

– Не волнуйся, – он махнул рукой, – я их запихнул в тайник, есть у меня лаз наверху, выходящий к пляжу. Времени не было всем выскочить.

– Дима! – рявкнула я.

– Да уж, друг милый, потрудись объяснить, что это было, – зашипел Макс.

– Объяснений хочешь? – прищурился Дима, – пожалуйста. Я Призрак!

– Что? – Макс оторопел, и я тоже, Иван Николаевич же вообще застыл изваянием.

– Что ты сказал!? – ахнула я.

– Я Призрак, – сказал Дима, – тот самый.

В подвале повисло каменное молчание. Макс, не говоря ни слова, рванул к Диме, явно намереваясь сделать что-то, из ряда вон выходящее.

– Спокойно! – рявкнул Дима, выставив вперёд руку, – дай мне договорить!

– Нам не о чем разговаривать, – процедил Макс, играя желваками.

– Нет, есть, о чём, – Дима тем временем зажал уши дочке, я Лизавете, а Иван Николаевич Лёне. Ни к чему слушать всякое.

– Ларису Максимовну убил тот человек, который сейчас мне дом громит, – пояснил Дима, – Франческо Мазарини. Молчи! – он не дал Максу и слова вставить, – Лариса Максимовна взяла мой след, уверенная, что я бандит. Но потом, после того, как она на мне приёмы карате отработала, правда, безуспешно, мы прояснили недоразумение. Я в то время гонялся за Франческо Мазарини, ведь именно он в своё время спихнул меня вместе с моей матерью с тосканскую речку, а твоя славная матушка, крайне сумасбродная особа, решила мне помочь. Я пристегнул её наручниками к батарее, чтобы не брать её с собой, но она шпилькой для волос их расстегнула и помчалась за мной. Я, вместо того, чтобы взять Мазарини, вынужден был её защищать, оказался ранен, и, когда Мазарини выстрелил в неё, сделать ничего не смог. Макс, я говорю правду. Ты должен помнить, что у неё на животе была повязка из рваного куска чёрного шёлка.

– Я помню, – кивнул он, судорожно сглотнув, – как от мужской рубашки.

– Именно, – кивнул Дима, – это я ей навязал. Она потому шептала про меня, что я был последний, кого она видела, кто её защищал.

– Но почему ты молчал? – прошептал Макс, – почему не рассказал всего?

– Много причин, – Дима с опаской посмотрел на дверь, – во-первых, мне нельзя распространяться, кто я такой. Для криминального мира я Призрак, бандит, а на самом деле я работаю на спецотдел, который борется с самыми опасными преступниками мира. Нам запрещено что-либо рассказывать частным лицам.

– Значит, те наркотики... – я осеклась.

– Для очередной ловли на живца, – пояснил Дима, – так надо было.

– Сейчас этот Мазарини зачем здесь? – спросил Макс.

– Чтобы перебить нас всех, – мрачно ответил Дима, – Мазарини знает, кто я такой, а так же ему покоя не давала Лариса Максимовна, он хочет избавиться заодно и от тебя. Решил нас всех перестрелять, не оставив никакой угрозы.

Пока мы переваривали услышанное, выстрелы наверху стихли.

– Вы тут? – услышали русскую речь, а мне голос показался смутно знакомым.

– Наконец-то, – вздохнул Дима, открывая дверь, и я поняла, откуда знаю голос.

Льдисто-голубые глаза, как ледышки, зализанные назад, светлые волосы... Это был тот человек, который полгода назад хотел меня памяти лишить.

– Ну, что у вас тут? – он прислонился к косяку, – всё нормально?

– Да, нормально, – кивнул Дима, вышел наверх, а я, оставив детей на Ивана Николаевича, вышла тоже.

От дома остались одни стены, стекло, коим изобиловало жилище, было всё вдребезги. А на полу валялись трупы. Я невольно содрогнулась.

Всюду сновали какие-то люди, кто-то в костюмах, кто-то в спецодежде, а зализанный блондин поднял одну из простыней на трупе.

– Можешь больше не волноваться по этому поводу, – сказал он Диме, – я снял гада винтовкой, давно пора было это сделать. Достал уже всех своими выходками.

Надо отдать должное ребятам, они унесли трупы, вымели стекло, смыли кровь и удалились восвояси.

Когда выносили последний пластиковый пакет с очередным бандитом, я выпустила из подвала Ивана Николаевича с детьми.

А я сидела, явственно ощущая, что во мне растёт негодование.

Нет, прямо-таки бешенство. Я была в ярости.

– Милый друг, – прошипела я, обращаясь к Диме, – а почему было нельзя поставить нас в известность? А, если бы он нас перестрелял? О чём они только думали? Почему они не сообщили тебе?

– Сообщили, – вздохнул Дима, – я давно обо всём знал, вот уже несколько дней.

– Что!? – задохнулась я, – что ты сказал? Ты знал? – перешла я на крик, – ты знал, что нас тут обстреливать собрались, и молчал? Да, знаешь, кто ты после этого!? Как ты мог? В доме дети! Как тебе подобное на ум взбрело? Решил ловить на живца? Молодец, словил! Чокнутый эгоцентрист!

– Ева, я же не мог, – простонал Дима, – я не мог поступить иначе. Не я приказы отдаю!

– Пошёл к чёрту! – рявкнула я, – я немедленно улетаю в Москву! Макс, из аэропорта прямо в церковь! Венчаться будем! А тебя я больше видеть не желаю! – проорала я.

Во мне всё клокотало от ярости. Дима стучал в дверь, просил выслушать, но я покидала все вещи в чемодан, и, прихватив ключи от «Бугатти», умчалась с Максом в аэропорт.

Я думала, что столкнусь с проблемами при замене билетов, но неожиданно всё прошло без сучка и задоринки.

Макс всё время молчал. Я понимала, что он хочет обвенчаться со мной, во что бы ни стало. А я была на пике эмоций.

Всю дорогу я плевалась огнём, а, войдя в пустой дом, вздохнула. Представляю, как удивятся остальные!

Навряд ли объяснят, что случилось, но одно мне ясно – с Димкой я рассорилась навсегда. Как он мог так поступить!?

Во мне всё кипело от негодования, когда я звонила матери, а, выслушав её вопли, сама перешла на визг.

Заходящий в столовую Макс замер от моих децибелов, даже слегка поморщился, видимо, я его оглушила.

– Звони своим дедушке и бабушке, – прошипела я, – пусть твой дед нас венчает.

– Хорошо, дорогая, – кивнул он, – не забудь купить белое платье. Венчаются только в белом.

Я слегка скривилась, но кивнула, а потом сорвалась с места, и поехала в салон за платьем. Фасон я даже не выбирала, взяла пышное и с закрытым верхом, ведь в церкви всё-таки неудобно с открытой грудью.

Конечно, наслушалась я ото всех. Сначала мне мозг прополоскал Генрих, потом примчалась Ася из своего Лиссабона, стала увещевать меня, чтобы я не дурила. А объяснить им своё поведение я не могла, кипела, как заварочный чайник.

Между тем вернулись остальные, привезли детей, а о Диме не было ни слуха, ни духа.

– Вика, что у вас опять случилось? – с тоской спросила Анфиса Сергеевна, – я всё понимаю, но всему же должен быть предел. К тому же я знаю, что ты не любишь Макса, а под венец с ним летишь. В итоге вы оба будете несчастны.

– Вы просто не знаете, что натворил Дима, – холодно сказала я, – это был просто край. Однако, распространяться я об этом не намерена, скажу только одно – эта ссора последняя и окончательная. А Макс... Он любит меня, не хочет отпускать, может, хоть он будет счастлив. Какой теперь смысл?

Венчание планировалось в церкви в селе, где живут родители Ивана Николаевича, а обвенчать нас согласился родной дядя Макса, младший брат Ивана Николаевича, Георгий Николаевич.

Сама не знаю, почему я настояла венчаться там, ведь обычно церковь выбирают по месту жительства невесты.

В день до свадьбы я окончила все дела, и, выходя на улицу из редакции, застыла, увидев около своей машины блондина с «ледяными» глазами.

– Привет, – кивнул он, – поговорим?

– Чего тебе надо? – вскричала я, – какого чёрта хочешь добиться? По его наущению явился? Или решил добить меня, раз прошлой осенью не удалось?

– Успокойся, – прошипел он, взмахнув руками, – я и сам не в восторге от того, что должен сейчас стоять здесь, разговаривать с тобой! Мне это на фиг не надо! Но и Димка тоже не причастен к моему явлению! Он вообще в Калифорнию уехал!

– Да хоть на Северный полюс! – взвилась я, – мне по фигу!

– А мне не по фигу! – рявкнул блондин, сделав шаг в мою сторону, – он места себе не находит! А виноват в этом я!

– Что? – изумилась я.

– Того! – буркнул он, – ну, подумай сама, разве мог Димка так рисковать жизнями своих близких? А особенно твоей жизнью? Жизнью вашей единственной дочери? Он любит тебя! Он просил позволить всё рассказать тебе, а ты даже не представляешь, какое начальство сидит над нами! Они убирают бандитов на ровном месте, если те переходят все границы, а невинных людей, которые оказались как-то замешаны, либо знают о нас, мы просто лишаем памяти. Человек потом восстановится, но о нас не вспомнит.

– Марат... – прошептала я, – Богдан...

– Верно, дорогуша! – кивнул блондин, слегка скривившись, – между прочим, из-за тебя, милая, были убиты три ни в чём не повинных человека!

– Причём тут я? – я на месте подпрыгнула.

– А при том, милая, – процедил он, – что мы ловили маньяка, который охотился на девушек. Он с ними знакомился в интернете, но отследить его не представлялось возможным. Он понял, что мы его пасём, а тут ты со своим Богданом. Мы перепутали! Димка-то в этом не участвует, он сразу сказал, что убивать никого не станет. Что бандиты те же люди, что он сам уподобится им, переходя эту грань. Это мне плевать, а ему нет. Поэтому он был не в курсе. Узнал, лишь, когда один из наших застрелил Богдана, думая, что он маньяк. Прикинь, что с нами было, когда мы узнали, что убили обычного человека! А маньяк тем временем убил ещё двух человек! С Маратом мы действовали осторожнее, а с тобой разобраться мне Димка не дал! Ты мне, мягко говоря, уже вот где, – он провёл рукой по горлу, – тебя проще впустить в нашу компанию, чем без конца ликвидировать последствия твоих действий!

– Он должен был мне сказать... – прошипела я.

– Ева... – начал, было, он, а я яростно зашипела сквозь крепко стиснутые зубы. Так, что он оторопел.

– Я Вика! – рявкнула я, – Эвива!

– А я Марк, – с ухмылкой сказал он.

– Мне плевать! – буркнула я, злясь.

– Понимаешь, Вика, – он сделал ударение на моём имени, – это был как раз тот случай, когда надо было убирать человека без суда и следствия. Димке сообщили, что Мазарини идёт убивать его и Макса Барханова. За себя он может постоять, за Макса тоже. Я понимал, что, если этот итальяшка заподозрит, что его обложили, он смотается к себе в Италию, и будет сидеть там тихо. Поэтому Димке и не сообщили, что он решил всех перебить. Если бы Мазарини увидел, что вы разбегаетесь, почуял бы неладное, а избавиться от него, неизвестно, когда его ещё представилась бы возможность. Он узнал о нападении за пять минут до него, я позвонил ему и велел прятать домочадцев.

– Да ты... – я задохнулась, слов просто не было, – ты... ты... ты... Ты просто скот! Подонок! Мерзавец! Подставил под удар моих детей, негодяй! – завизжала я, не помня себя от злости.

– Извини, – он развёл руками, – так было надо! Кстати, Димка умчался в Сакраменто, чтобы просить Трейси выйти за него замуж. Сегодня они вернутся в Москву, а завтра в ресторане «Мелодия», что на Тверской, состоится их официальная помолвка, где они объявят дату свадьбы. Он оставил все попытки вернуть тебя, понимая, что ты ему больше не поверишь. А я, почувствовав себя виноватым в вашем разрыве, решил рассказать тебе правду. А, если честно, меня ваши отношения мало волнуют, да и угрызения совести не по моей части. Просто Димка заявил, что не желает больше на нас работать, что мы его лишили любви всей его жизни, а меня он вообще чуть не прибил, пару рёбер сместил. Мне уходить совершенно не хочется, но, если Димка из-за меня свалит, то и мне вслед за ним дорога. Правда, шеф не верит, что он способен свалить, тем более, из-за женщины, но я-то его хорошо знаю. Пока, – он ухмыльнулся, – и, кстати, извини за «Майбахи»!

Это было прикольно – пугануть тебя! Не волнуйся, убивать тебя я не был намерен! Правда, Димка мою шутку не оценил! – хохотнул он, – и наверняка тебя приняли за психованную, когда ты марку автомобиля назвала!

Я стояла, сжав кулаки, мне вся кровь прилила в голову.

Марк пожал плечами, развернулся, явно намереваясь сесть в свой «Мерседес», а я, не совладав с собой, замахнулась сумкой и опустила её ему на голову. Марк как-то криво повернулся, видимо, я его хорошо приложила, но этого мне показалось мало.

Я двинула ему кулаком в нос, благо, золота на моих пальцах предостаточно, кровь хлынула на его белоснежную рубашку...

– Идиотка! – прохрипел он.

– У идиотов учусь! – рявкнула я, ещё раз двинула его сумкой, отбиться он не смог, лишённый координации, лишь неумело размахивал руками, а от нового удара шлёпнулся на асфальт без чувств. Прямо к ногам Регины Шантан, направляющейся к машине.

– Вика! – воскликнула она, отступив на шаг, – ты что буйствуешь? Кто это?

– Скот один, – пробурчала я, а сама нагнулась, чтобы пощупать его пульс, который оказался даже учащённым.

Подумаешь, неженка какой! Его женщина ударила, а он в обморок! Тоже мне, разведчик! Спецагент!

Вызвав ему «Скорую», надеюсь, его доставят в районную клинику, и он ощутит всю радость сего заведения, особенно, после частников, я села в свой джип.

Меня слегка трясло. При мысли о Диме и Трейси сердце издало странный, булькающий звук.

Я словно впала в ступор. Вцепившись пальцами в руль, я ехала, не видя дороги. Боже мой! Ну, почему я не стала его слушать? Почему не дала ничего объяснить? Неужели теперь слишком поздно? Похоже, что так...

В особняк я вернулась в полуобморочном состоянии, в глазах стояли слёзы и отчаянье.

– Вика, где ты бродишь? – выскочила мне на встречу Анфиса Сергеевна, и замерла, увидев выражение моего лица, – что случилось?

– Ничего, – хрипло ответила я дрожащим голосом, бросилась наверх и плюхнулась на кровать, не отрываясь, глядя на белое платье.

– Вика, ты готова? – прокричал Макс.

– Почти, – крикнула я, стараясь, чтобы голос не сорвался.

Я быстро надела платье, чулки, туфли, и хотела кого-нибудь позвать, чтобы помогли застегнуть мне молнию на спине, как вдруг из-за двери раздался голос маменьки.

– Вика, открой дверь, – резко сказала она голосом, не терпящим возражений, и я повернула защёлку.

– Вика! – грозно сказала она, но, увидев моё перекошенное лицо, растерялась.

– Застегни мне, пожалуйста, молнию, – попросила я.

– Викуля, – с жалостью воскликнула она, входя, и запирая дверь.

– Не надо мне ничего говорить, – прошептала я, а она тем временем застегнула мне молнию, – сама понимаю.

– Вика, что ты делаешь? – с укоризной воскликнула маменька, – я не понимаю. Ты же так хотела замуж за него! Так хотела от него ребёнка! И что ты теперь получаешь? Венчание в селе, с человеком, которого не любишь?

– Мама, – тихо сказала я, опускаясь на край кровати, – я больше всего на свете люблю Диму. Но между нами произошла размолвка. Я не дала ему всё объяснить, уехала, будучи зла на него, а он теперь женится на этой американке. Мне объяснили всё, объяснил человек, который был виноват в случившемся...

Я закрыла лицо руками, уже не сдерживая рыданий, а маменька села рядом и вынула мобильный. Услышав писк клавиш, я подняла глаза.

– Не отвечает, – пробормотала она, – отключён. Попробую позвонить Глебу, – она стала вслушиваться в гудки, – тоже не отвечает.

– Не трать время попусту, – грустно сказала я, – мне его больше не вернуть. Это бесполезно.

Я решительно встала с места, и, взяв со столика букет невесты, розовые розы на коротком стебле, и, развернувшись на каблуках, медленно пошла вниз.

Все наши уже ждали в машинах, я села в Асину «Феррари».