Текст книги "Моя любимая стерва (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

– Сама не знаю, – вздохнула я, – точнее, я только-только начала расследование, меня мама попросила о помощи. Вы наверняка знаете, что она собой представляет. Мой свёкр в ужасе от тёщи своего сына! И Макс, и Иван Николаевич твердят, что моя маменька – гибрид танка с эфиопским тигром! А я бы к этому замесу добавила гору Арарат и установку «Катюша»!

– Да уж, взрывоопасная дамочка, – хмыкнул генерал.

– Я помогаю коллеге её бывшей одноклассницы, – пояснила я, – но, когда мы эту коллегу расспрашивали, ей позвонили, и она прямо с трубкой в руке свалилась с сердечным приступом. Я позвонила по высветившемуся на определите номера, после того, как мы вызвали врачей, и наорала на звонившего. Им оказался некий подполковник Крупенин. А сегодня, когда я была в кафе, он мне сам позвонил, сказал, что арестует меня за доведение до сердечного приступа этой женщины.

– Это как? – тут же заинтересовался генерал, – так кто её довёл до сердечного приступа?

– Он! – возмущённо вскричала я, – конечно, он! У меня свидетель есть! Со мной Димка был! Этот Крупенин с наскоку сообщил ей, что её младшая дочь убита, а та в Алисе души не чаяла. Но не в этом дело, он мне нахамил и отключился, а мне это не понравилось. Я быстренько расплатилась, собрала вещи, а ключи от джипа отдала дедушке, который был в кафе со мной. Как в воду глядела, к кафе подъехала милицейская машина, а я сиганула в окно кухни в кафе и поймала частника. Кстати, вы наверняка слышали об этом деле... Дело в том, что эта женщина попросила меня найти её старшую дочь, Арину Кудимову, ту самую, что пропала в Афинах, когда убили её содержателя – Лосева.

– Что? – ахнул Антон Антонович, – Вика, не лезь в это!

– Меня попросили! – рявкнула я, – я не могу пройти мимо страждущего! Тем более, в Греции я ещё не была. Самое время культурно обогатиться архитектурными красотами Эллады и доброе дело сделать!

– Ты ненормальная! – рявкнул генерал.

– А кто вам фальшивомонетчицу поймал? – рявкнула я, внезапно разозлившись, – а? Сколько вы с вашими методами ловили её, она полмира фальшивками закидала, а толку не было! А я копнула личные мотивы, и художница в тюрьме! Если так рассуждать, то кому тогда надо преступления расследовать? Роботам?

– Вика! – простонал генерал, – да пойми ты – мы соответствующую школу прошли, и на дело мы идём в бронежилете!

– Отлично! – обрадовалась я, – попрошу Димку достать мне бронежилет!

– Лучше отца попроси, – ядовито сказал Антон Антонович, – впрочем, с тебя и ментовского достаточно! Будешь валяться в ближайшей канаве в этом бронежилете со своим бараньим весом!

– У меня не бараний вес! – возмутилась я, – во мне пятьдесят пять!

– Особо крупная овечка! – хохотнул он, а я покрылась багровыми пятнами от злости.

И в этот момент стекло сзади меня разлетелось вдребезги, а осколки посыпались на меня.

– Что за чёрт? – вскричал водитель, обернувшись, – а ну, выходите!

– Ага, сейчас! – воскликнула я, – давай, гони на Лубянку, а то, остановишься, они и тебя за компанию пристрелят! Тебе оно надо? – и, оглянувшись, ахнула. Я тут же скатилась вниз, на пол.

– Вот связался на свою голову, – простонал водитель, – чёрт дёрнул посадить тебя!

– Вика, что случилось? – кричал в трубку генерал.

– Антон Антонович, сделайте что-нибудь! – простонала я, – я лежу на полу «Ауди», её владелец ругается, а нас пытаются обстрелять две милицейские машины, четыре джипа, и четыре лимузина «Майбах Гард»! Как вам такое? Эти бронированные лимузины ещё только в процессе запуска! Их даже в Европе ещё нет!

Генерал на том конце провода тоже ахнул, матюгнулся, а потом мне в ухо полетели короткие гудки. Класс!

Времени на раздумья просто не было, но лимузины меня поразили. Нет, конечно, «Майбах» – это круто, никто и не спорит.

Димка мне предлагал подобную машину, но я отказалась.

Я понимаю, что это очень статусно, но подобные машины просто не в моём вкусе. Я люблю джипы, громоздкие и массивные, и спортивные автомобили.

Нет, всё-таки я уговорю Димку купить мне «Бугатти», он у меня не отвертится!

Однако, то, что за мной несутся в последней разработке «Майбаха», оснащённой пятьдесятью килограммами брони, пожалуй, явление из разряда фантастических.

«Ауди» вдруг затормозила, но я не спешила высовываться.

Снаружи слышались выстрелы, крики, вой сирен, а потом всё стихло. Дверца открылась, и я увидела лицо Антона Антоновича.

– Ну, привет, красота моя, – ухмыльнулся он, – как жизнь молодая?

– Как видите, бьёт ключом, – усмехнулась я, а он взял меня за локти и рывком вытащил из машины, поставив на ноги.

Я отряхнулась от осколков, почувствовав лёгкое саднивение в районе шеи, проведя пальцами по которой, увидела на ладони кровь, а потом огляделась по сторонам.

Улица оцеплена, всюду ОМОН, четыре джипа стоят на тротуаре, их владельцев прижали лицом к капоту, заставив завести руки за спину. Вокруг столпилось немало зевак, и я увидела, как на бешеной скорости недалеко затормозила ещё одна машина.

– О, нет! – застонала я, разглядев опознавательные знаки на машине, быстро выхватила из «Ауди» чей-то плед, и накинула его на голову, как привидение.

– Ты чего? – удивился генерал.

– Тут телевидение, – прошипела я, – пусть принимают меня за шахидку, мне плевать, но звездой экрана я сегодня уже побыла! С меня хватит!

– Идём, карамелька, – это был Дима, его руки обвились вокруг моей талии, а мои ноги оторвались от земли.

– А ты откуда взялся? – глухо спросил я из-под накидки.

– Ася позвонила, а потом Антон Антонович, – пояснила Дима, он подхватил меня под колени, и посадил в машину, – я отвезу тебя прямиком на рабочее место Сватова, – и он со стуком захлопнул дверцу, но снимать покрывало я не спешила.

Когда только дверца хлопнула во второй раз, и я почувствовала, что Дима рядом, тогда и сняла накидку.

– Привет, красотка, – ухмыльнулся он.

– Привет, привет, – проворчала я, приглаживая встрёпанные волосы, а он ухмыльнулся.

– Ты похожа на взъерошенного воробья, – и засмеялся.

– Слушай, угомонись, – вздохнула я, – хватит с меня сегодня! Исчерпала лимит темперамента!

– Вот и славненько, – усмехнулся он, и, насвистывая весёлую мелодию, привёз меня на Лубянку.

Антон Антонович уже ждал, он успел долететь до места назначения раньше нас, наверное, ехал с мигалками.

– Давайте, милая Эвива, повествуйте, – велел генерал, и мне пришлось рассказать про Ксюшу Кудимову. И тот задумался.

– А ты? – повернулась я к Диме, – чего тормозим? Я же просила тебя разузнать про Крупенина. И вообще, я даже боюсь представить, кто с этим делом может быть связан, учитывая тот факт, что за мной на «Майбахе Гарде» гнались!

– На чём за тобой гнались? – вытаращил глаза Дима, и я явственно увидела, как в его глазах вспыхнула тревога.

– Лимузин «Майбах Гард», – повторила я, – не смотри на меня так, я сама удивилась.

– Послушай, Эвива, – медленно произнёс Антон Антонович, – а ты уверена, что за тобой на подобной машине гнались?

– Конечно, – кивнула я, удивлённая, – а что?

– Да ничего, – ухмыльнулся генерал, – просто, когда мы их в тиски взяли, «Майбахов» и в помине не было.

– Не может быть! – ахнула я, – куда же они девались?

– Самому интересно, – генерал склонил голову на бок, заулыбавшись, а я рассердилась.

– Надеюсь, вы меня за слабоумную не держите? – сквозь зубы спросила я, – я точно видела эти машины.

– Тебе свекровь пирогов с какой начинкой с утра пораньше испекла? – с улыбкой спросил Антон Антонович, – случайно, не с грибами?

– Нет, не с грибами! – рявкнула я, – да вы чего, в самом деле? Я их точно видела! Ну, зачем мне такое выдумывать? Я сама ошалела.

– Хорошо, – генерал раскрыл ноутбук, пощёлкал по клавишам, а потом повернул компьютер ко мне, – какая из этих?

Я внимательно всмотрелась в представленные машины, потребовала увеличение, хотя и так довольно быстро распознала преследовавшую меня машину.

– Вот эта, – я повернула ноутбук к генералу, и тот цокнул языком.

– В самом деле, «Майбах Гард», – пробормотал он, – но как такое может быть? Этой машины ещё и в Европе с Америкой нет, она ещё в планах разработки в Германии. В принципе, они могли её выпустить для узкого круга лиц, но пресловутые лица слишком высоко стоят. Зачем им гнаться за тобой на машине, которую может позволить себе лишь Барак Обама? Ну, или какой-нибудь президент, мультимиллиардер, либо разведка во время военных действий. Пятьдесят килограмм брони, пуленепробиваемое стекло, и ещё чёрт знает чего наворочено.

– Её саму пора в танк посадить, – сквозь зубы сказал Дима, а я подивилась его внезапной смене настроения.

– Да и так почти в танке ездит, – усмехнулся генерал.

– Я тебе «Мерседес Гелендваген» куплю, – процедил Дима, – в самый раз будет, – и они дружно захохотали.

– Не хочу никаких «Мерседесов», – капризно протянула я, надув губы, – я люблю свой джип и хочу «Бугатти».

– Слыхали? – хохотнул Дима.

– Северский, даже не вздумай покупать ей «Бугатти»! – подпрыгнул в своём кресле генерал.

– Что я, идиот, что ли? – пожал плечами Дима, – с таким же успехом можно буйного больного из психушки выпустить и дать ему в руки пистолет.

– Хорош уже! Угомонитесь! – возмущённо воскликнула я, а потом перевела взгляд на Диму, – а с тобой мы потом поговорим!

– Даже не надейся, что я сдамся! – рявкнул он, – спорткар ты не получишь!

– Ну, теперь мне ясно, насколько сильно ты меня любишь, – проворчала я, – какой-то машины жалко!

– Мне тебя жалко! – разозлился он, – и себя! Потому что без тебя жизни мне не будет! Кретинка! Я о твоей жизни больше беспокоюсь, чем ты сама!

– Ничего со мной не случится, – продолжала упорствовать я, уже просто в силу испорченного характера. Хотя, покладистостью я никогда не обладала, но желание заполучить спорткар номер один из списка топовых спортивных автомобилей затмевало мой разум. Если вообще можно назвать разумным мечтать об автомобиле, который развивает скорость, больше четырёхсот километров в час.

Не для наших дорог машинка, но, тем не менее, я люблю бешеную скорость, а ещё люблю пить кофе за рулём. Димкины опасения зиждеются не на пустом месте, мы с ним с апреля месяца из-за этой машины ругаемся.

– У меня всё внутри переворачивается, как представлю себе тебя, врезавшуюся в этой машине в ближайшую стену, – процедил он, – я тебе, в самом деле, танк куплю! Военный! Времён второй мировой! На нём ты точно никуда не врежешься! Да и разогнаться особо не сможешь!

– Изувер! – бросила я в пространство, скривив губы.

Я прекрасно осведомлена, что в такие моменты с ним лучше не спорить. Он ведь, в самом деле, танк может припереть!

В прошлом году я с ним переругалась, когда он притащил мне золотое колье весом в несколько килограммов. Итог – у меня в прихожей теперь стоит Медуза-Горгона в человеческий рост полностью из золота.

Что ж, мы друг друга стоим!

– А теперь прекратили пререкаться, – оборвал нас генерал, – и перейдём к насущным проблемам. У нас на повестке дня история с Лосевым. И мне не нравится ваше участие.

– Наверное, особенно, моё, – буркнула я.

– Особенно, твоё, – подчеркнул генерал, – ты, как всегда, наломаешь дров, а я должен буду это расхлёбывать.

– Не вы, – ухмыльнулась я, – а подданные греческой полиции.

– Ага, – по-детски сказал Антон Антонович, но с возмущением, – только есть один крохотный нюанс – это дело началось ещё тут, в Москве, и оно в нашем ведомстве.

– Но почему? – удивился Дима, – Лосев – не политически важная персона. Всего лишь крупный бизнесмен, олигарх.

– Он чиновник, депутат, – вздохнул Антон Антонович.

– А с каких пор чиновникам и депутатам в России разрешено заниматься коммерческой деятельностью? – прищурилась я.

– Ни с каких, – ответил он, – весь его бизнес записан на сына и дочь. А то, что его сын является представителем золотой молодёжи, а дочь преуспевающий адвокат, которой просто нет дела до бизнеса отца, дело десятое.

– Ясно, – буркнула я, – а Крупенин?

– Скоро должен подъехать, – кивнул Антон Антонович, – буквально с минуты на минуту, – и мы услышали стук в дверь.

– Антон Антонович, можно? – заглянул к нам молодой человек.

– Конечно, Павел, заходи, – кивнул Сватов, – что там?

– А ничего, – пожал плечами Павел, – ушли в глухую несознанку. Мы их стращали, как могли, а они упорно молчат.

– Джипы на кого зарегистрированы? – строго спросил Антон Антонович.

– На мертвеца, – хмуро сказал Павел, опустив глаза в пол, – Хасанов Рашид по кличке Хасан. Помните такого?

– Как не помнить, – сквозь зубы сказал Сватов, – едва успели взрывчатку из-под часовни вытащить! Богохульник хренов! Мы им мечети не взрываем! Чтим свободу религиозного выбора!

– Пожалуй, даже, если и взорвали бы, – скривился Павел, – они бы нам устроили секир башка! Они только горазды наши церкви вместе с людьми подрывать, а их – только тронь! Неверные! Сами они неверные!

– Минутку, Паш, – генерал поднял ладонь, останавливая поток раздражительной тирады подчинённого, – если Хасана нет в живых, тогда почему на его имя записаны машины?

– Спросите, что полегче, – ответил парень, – я им в ГАИ уже позвонил, устроил небольшой разгон.

– И? – генерал не сводил с него мрачного взгляда.

– Сами ничего не понимают, – вздохнул Павел, – говорят, что сбой в компьютере, недосмотр.

– Какой, блин, недосмотр!? – заорал генерал не своим голосом, – они издеваются, что ли? У них в голове явно недосмотр! Это в любой другой конторе может быть недосмотр, но только не в правоохранительных структурах! Идиоты! Раззявы! Человека два года, как в живых нет, а на нём четыре джипа!

– Шесть, – Павел виновато улыбнулся.

– Отловить! – гаркнул Антон Антонович, – всем постам передайте! Пусть ловят голубчиков! И где Валерий Никитович? У меня уже много вопросов к нему скопилось!

Дверь опять открылась, и в кабинет вошли два конвоира, а с ними высокий мужчина лет сорока пяти. Он был здоровенный, тёмноволосый, с мрачным взглядом тёмнокарих глаз.

– Ну, и что вы вытворяете? – зло спросил он, – по какому праву меня сюда силой привезли? Я представитель органов правопорядка! Вы за это ответите! Я вам это с рук не спущу, будьте уверены!

– Силой вас никто не привозил, – сквозь зубы сказал Антон Антонович, – вас пригласили пока для беседы. Зачем вы напугали Кудимову Катерину Петровну до сердечного приступа? Женщина чуть не умерла из-за этого. И по какому праву вы пугали Эвиву Леонидовну? – он кивнул на меня, – после вашего звонка ей за ней устроили погоню милицейские машины и джипы. Причём джипы оформлены на некоего Хасана, таджикского боевика, который был застрелен два года назад. Может, потрудитесь объяснить?

– Не знаю, о чём вы, – сквозь зубы ответил Крупенин, – да, я звонил Катерине Петровне, да, понимаю, поступил неразумно, надо было приехать к ней с этим ужасным сообщением. С другой стороны, ей бы всё равно пришлось это сообщить, и подобная реакция всё равно произошла бы. Своей вины я не отрицаю, но Катерина Петровна всё равно слегла бы, узнав о смерти дочери. Она её слишком любила, как выяснилось. В чём тут моя вина?

– А зачем вы стали Эвиву Леонидовну запугивать? – прищурился генерал, – зачем обстрел по ней устроили? Как это понимать? Можно узнать?

– И ещё, – процедила я сквозь зубы, – что вы за ересь несли, когда обвиняли меня в доведении до смерти Кудимовой? Это как понимать?

– Извините меня, – медленно произнёс Валерий Никитович, – я не хотел вас напугать. Только поговорить. Я не знал, кто вы. Когда вы наорали на меня, перезвонив, я решил, что это какая-то уловка. Ну, посудите сами, я сообщаю женщине о смерти её дочери, а потом мне перезванивает другая женщина, и кричит, что я довёл ту до приступа. Я лишь хотел с вами переговорить, поэтому решил сначала припугнуть, чтобы въехать в ситуацию. Засёк по телефону, хотел приехать в то место, где вы находитесь... Но я не посылал никаких машин! Тем более, джипы, оформленные на кого-то мёртвого преступника! Большей глупости в жизни не слышал!

– Но тогда кто?... – я окончательно растерялась.

Дима вдруг поднялся, и, резко развернувшись, быстро вышел из кабинета. Вид у него был, прямо скажем, странный, какой-то отрешённый. И решительный.

– Вот чёрт! – буркнул генерал, – хорошо. Значит, вы занимаетесь делом по факту убийства Алисы Кудимовой?

– Абсолютно верно, – кивнул он.

– И? – не сводил с него глаз Антон Антонович, – рассказывайте, что там с этим делом. Мы занимаемся расследованием по делу Лосева, а его пропавшая любовница старшая сестра Алисы. Предполагаю, что это как-то взаимосвязано.

– А, может, и нет, – пожал плечами Валерий Никитович, и по его равнодушному тону я поняла, что ему наплевать.

Он из тех следователей, которые чешутся, когда их, как следует, прищучит. А я заставила его подёргаться, ведь тут дело касалось его самого. Испугался, как бы ему не досталось за его оплошность. Но кто же за мной гнался?

– Давайте исходить из этого варианта, – продожил Антон Антонович, – расскажите, как это случилось.

– Странная история, – пожал плечами Валерий Никитович, – нам позвонили сотрудники супермаркета.

Это был самый обычный рабочий день для служащих магазина.

Охранники сидели около камер, и они совершенно не обратили внимания на молодую женщину, выходящую из магазина около двенадцати часов дня.

Им положено бдительно следить за происходящим в зале, чтобы никто ничего не украл, а за входом-выходом они не так следят.

Камеру детально просмотрели лишь потом, когда охранники боковым зрением увидели диссонанс в картине.

А именно, Алиса вышла из супермаркета, народу вокруг не было, и к ней подошёл некий мужчина. Они о чём-то разговаривали, но всего несколько секунд, не больше.

А потом мужчина ударил её ножом, ударил несколько раз, и девушка стекла на асфальт.

Он подхватил девушку на руки, а потом исчез из поля зрения камер. Охранники бросились туда, но нашли только женскую сумочку и лужу крови.

– Господи! – воскликнула я, – но зачем было её уносить? Опять, блин, похищенный труп! Мало мне австрийской истории!

– Что, ты теперь и за границей отрываешься? – ухмыльнулся генерал, бросив на меня насмешливый взгляд.

– Бывает, – уклончиво ответила я.

– Перешлите мне копию дела, – сказал Антон Антонович Крупенину, – мы тоже будем работать в этом направлении.

Валерий Никитович мрачно кивнул, а потом убрался восвояси.

Вернулся Дима, несколько раздражённый и взбудораженный, сел рядом со мной, уставившись взглядом в стол, не обращая ни на что внимания.

Я покосилась на него, а потом встревоженно посмотрела на генерала.

– А Хасанов? – спросила я.

– А фиг его знает, – пожал плечами тот, – будем искать того, кто всё это замутил. Сам ничего не понимаю.

– Пожалуйста, расскажите мне всё поподробнее, – взмолилась я, – я ведь всё равно буду заниматься этим делом, и обязательно наживу проблем, если не будет подстраховки.

– Ладно, – нехотя ответил Антон Антонович, – я поразведаю о Хасанове, ещё раз изучу дело Лосева, а потом заеду к вам.

– Отлично, – обрадовалась я.

– А когда вы уезжаете? – вдруг спросил генерал.

– Завтра, – ответил Дима, я слегка растерялась, а Антон Антонович удовлетворённо кивнул.

Когда мы вышли на улицу, Дима был всё так же рассеян и мрачен. Что с ним такое?

– Что-то случилось? – осторожно спросила я.

– Нет, любовь моя, – с Димы мгновенно спала маска отчуждённости, – а где твой джип?

– На нём дедушка уехал, когда я в срочном порядке сбежала из кафе, – пояснила я.

– Олег Антонович здесь? – удивился Дима.

– Да, приехал сегодня, – я прикусила губу, – и уже стал свидетелем моих закидонов!

– Пусть привыкает! – хохотнул Дима, открывая передо мной дверцу машины, – прошу, любовь моя.

– Благодарю, – хмыкнула я, и устроилась на переднем сиденье.

Дима обошёл машину, сел за руль и тронулся с места.

– Может, расскажешь, что с тобой такое сегодня произошло? – спросила я, – звонил куда-то, на тебе лица не было.

– Так, мелочи жизни, – отмахнулся он, – Василиса дома?

– Конечно, – улыбнулась я.

Он всю дорогу насвистывал весёлую мелодию, и, когда мы приехали, мой красный джип уже стоял около дома.

И, переступив порог дома, услышали звуки музыки из гостиной. Василинка играла на рояле. Я мгновенно узнала «Лунный свет» Дебюсси. Надо же! Дебюсси – это круто!

Но я не думала, что моей почти пятилетней дочке уже по силам сыграть подобное.

Иван Николаевич меньше всех был доволен этой музыкой. Он сидел на диване, закрывшись последним номером моего спортивного журнала, и старательно не реагировал на внешние раздражители. Нуцико Вахтанговна расположилась в кресле, попивая кофе, рядом с ней Макс, который держал на руках Лёню. Наш сын махал ручками, смеялся, а Лиза разместилась на коленях Анфисы Сергеевны. Все, вообщем-то, довольны.

Октябрина Михайловна вязала крючком салфетки, а Саша вышивала.

Дедушка стоял около рояля, облокотившись на него, он слушал, как Василинка играет. Я видела, что он доволен.

– Мама пришла! – звонко воскликнула Василинка, оборвав звуки музыки, – и папа! – и помчалась к нам.

– Моё ты талантливое солнышко! – воскликнул Дима, подхватив дочку. Он с удовольствием поглаживал её по красивым, смоляным кудряшкам.

Её роскошные волосы уже отросли до бёдер, но Нуцико и Октябрина Михайловна их регулярно подрезали. Аккуратно, на один сантиметр, потому что моя умненькая дочка сразу же начинала вопить. Хоть и маленькая, но понимает, что с длинными волосами любая представительница женского пола привлекательнее. Моя умница.

И я накрутила на палец её кудряшку.

– Радость моя, ты играла Дебюсси! – в восторге воскликнула я, – ты такая молодчинка!

– Мне дедушка показал, – гордо ответила дочка.

– Вот не думал, но девочка очень умная, – воскликнула дедушка, – всё схватывает на лету. Аналитический склад ума в сочетании с творческими наклонностями!

– Ну, аналитика – это явно не в меня! – весело воскликнула я, покосившись на Диму, и тот ухмыльнулся.

– Надеюсь, ей не придёт в голову стать одновременно певицей и академиком математических наук! – хохотнул Дима, – учитывая некоторые нюансы.

– Упаси Боже! – вскричал дед.

– Какие ещё нюансы? – прищурилась я.

– Твою излюбленную манеру сочетать несочетаемое! – рассмеялся Дима, а я закатила глаза.

– Что очень может быть, – закивала Нуцико, – Василиса с удовольствием занимается и математикой, и музыкой, и языками. А, учитывая своеобразные гены, итог может быть экстремальным. Очень специфическая девочка.

Дед поёжился от подобной перспективы, видимо, он ещё помнил все проблемы со мной. Он так старался, чтобы я стала пианисткой, но всё пошло прахом.

– Ладно, – Макс встал с места, посадил Лёню на диван, а сам подошёл ко мне, – радость моя, пойдём, пообщаемся. Разговор у меня к тебе есть. И к тебе тоже, – процедил он, покосившись на Диму.

– Что на этот раз? – прищурился тот, поставил дочку на ножки, и мы раскрылись в моей оранжерее.

– Итак, милые мои, – процедил Максим, сложив руки на груди, – колитесь, что на этот раз выкинули? Только не надо врать, я всё знаю. Мне Олег Антонович уже рассказал, что что-то случилось.

Я сам видел, как он в твоём джипе приехал.

– А, может, тебе померещилось? – сладко улыбаясь, проговорила я.

– Конечно! Померещилось! – рявкнул Макс, – бабушка сегодня пирогов с грибами не готовила! – на его губах появилась ухмылка, а потом он посерьёзнел, – Вика, немедленно признавайся!

– Да не в чем признаваться, – возразила я, решив молчать до последнего, – просто по мне перестрелку устроили.

– Кто? – ахнул Макс, – за что? Во что ты влезла? Олег Антонович сказал, что тебе позвонили, и ты сорвалась с места. Убегала так, будто за тобой стая волков гналась, щёлкая зубами!

– Ага! – ухмыльнулась я, – и, роняя слюни на тротуар! А насчёт волков прямо в яблочко, учитывая лингвистические особенности балатного жаргона! За мной милиция гналась!

– Что ты натворила? – заскрежетал зубами Макс, Дима хохотнул в кулак, и мой муж посинел от злости, – а с тобой, мерзавец, я потом поговорю! Только поощряешь её выходки!

Дима склонил голову на бок, а Макс продолжал наезжать на меня.

– Отвечай сию минуту, что ты сделала! – шипел он.

– Макс, успокойся, – воскликнула я, – я ничего не делала. Просто кто-то позвонил, стал угрожать, я поспешила сбежать из кафе, а за мной устроили погоню. Я едва увильнула.

– Это, каким образом, хотелось бы знать? – прищурился Макс.

– Начальнику твоего отца позвонила, – вздохнула я, – и тот задержал их. Мы сейчас от Антона Антоновича, оставив бравого ФСБшника в полной прострации. Потому что он не понимает, откуда взялись четыре «Майбаха Гарда», считает их плодом моего больного воображения. Они только задержали джипы и несколько милицейских машин, а те молчат, ни слова не выдали.

– Кто молчат, машины? – съехидничал Дима, но его реплика осталась без внимания.

– Очень хорошо, что мы завтра уезжаем! – рявкнул Макс, – а то ведь влезла бы!

– Стоит ли уезжать... – задумчиво протянула я, чтобы у него не возникло лишних подозрений.

– Даже не выдумывай! – рявкнул Макс, и развернулся к Диме, – а ты тут каким боком?

– Левым, – ухмыльнулся он, – всего лишь хотел отдать билеты на самолёт, а Ева в панике сказала, что её обстреливают.

– Минутку, – Макс вдруг замер, а его зелёные глаза удивлённо расширились, – «Майбах Гард»?

– Ага, – по-детски ответила я, фыркнув, – сама изумилась.

– А тебе не показалось?

– Только ты не начинай, – поморщилась я.

– Но как, такое, может быть? – оторопел он, – этих машин ещё нигде нет!

– Есть, – вздохнула я, – в единичных экземплярах.

– И эти единичные экземпляры гнались за тобой! – с возмущением воскликнул Максим, и неизвестно, что его больше возмущало – то, что за мной гнались единичные экземпляры, или то, что я опять притягиваю неприятности.

Да уж... Если он хотел покоя и тихой, семейной жизни, тогда ему надо было влюбиться в другую женщину. В скромную неприметную блондинку, не слишком сексуальную, которая посвящала бы себя домашнему очагу.

– Макс, отстань! – возмущённо воскликнула я, – разве я виновата?

Ну, причём тут я? Уймись, любимый!

– А с тобой всегда так! – раздражённо пробурчал Макс, а я пожала плечами и выскочила из оранжереи.

В гостиную возвращаться не стала, оттуда были слышны звуки музыки, на этот раз скрипка, рояль и лютня.

На скрипке у нас играют Василинка и Нуцико, последняя её учит, но Нуцико не умеет на лютне. Значит, на лютне выводит мелодии моя четырёхгодовалая дочка, на скрипке Нуцико, а за роялем, вероятнее всего, дедушка. И мелодия знакомая... Ах, да, это же Мусоргский! «Ночь на лысой горе»! Эх, вот бы и Лизаня обладала бы слухом! Это было бы потрясающе!

Я на минуту замерла около боковой лестницы. Бессмертная мелодия Мусоргского в смелом исполнении на скрипке, лютне и рояле – это что-то с чем-то! Только арфы и флейты для полного счастья в этом симбиозе не хватает!

Хихикнув, я стала подниматься по лестнице.

Вошла в спальню и, притворив дверь, отправилась в гардеробную. Распахнув дверцы шкафа, я застыла в нерешительности. Что мне взять с собой?

В принципе, летом я люблю ходить в платьях, клешёных юбках и кофточках. Джинсы и брюки надеваю лишь зимой, или летом в прохладную пору.

Я сняла с вешалок с десяток платьев, потом подумала, и сняла ещё. Юбки, несколько шёлковых брюк с широкими штанинами. Вечерние платья, кофточки, туфли и босоножки, сумочки.

Я набила три нессера. Подозреваю, что, когда мы прибудем в Афины, вещи, тщательно упакованные и спрессованные, станут мятыми тряпками. Ну, да ладно, в конце концов, утюги везде есть. Внезапно меня разобрал хохот.

Интересно, как отреагировали бы сотрудники аэропорта, если бы я положила в багаж утюг!? Угольный!

Я звонко расхохоталась, потом уложила планшет, всякие электронные прибамбасы, оставив только ноутбук, но плоская сумка для него уже была приготовлена.

Все свои драгоценности я сложила в сейф, но, подумав, решила спрятать их в погреб. Там, за бутылками, у меня тоже есть сейф, и там безопасней.

Вообщем-то, всё закончено, остались только мелочи.

Вечером все тоже стали собирать свои вещи. Пока Макс отвлёкся на сборы, я прихватила телефон, и убежала на другой конец участка, прячась за высоченными кустами сирени Звягинцева. Уж больно хороша эта сирень! Из старых сортов, купленная бабушкой Анной на ВНДХ, ныне ВВЦ, а я унесла с участка матери куст и на свой участок.

Мне всегда было некогда заниматься участком, особняк утопал в крапиве и лопухах, а я стойко выдержала споры с местной заведующей.

Эту историю мне рассказали старожилы. Когда посёлок только начинали возводить, то рабочие и организаторы столкнулись с массой трудностей. Во-первых, тут находилась деревня, а, во-вторых, остов старинной усадьбы. Но, не взирая, на все эти нюансы, посёлок всё равно стали возводить.

Для жителей деревни купили квартиры. Подозреваю, что стоимость квартир была гораздо ниже, чем стоимость участков. Здесь бескрайнее буйство зелени, сосны, ели, относительно чистый воздух. Но Фаина Петровна, жительница бывшей деревни, переезжать категорически отказалась. И, когда к ней явились люди из различных учреждений, она заявила:

– И чего? Значит, вы у нас по дешёвке землю выкупите, особняков понастроите, а простой люд по боку? Нет уж, не выйдет! Я отсюда не съеду!

– Да нет же, – уверяли её, – для вас куплена квартира. Все жители деревни получили квартиры, съехали, только вы остались.

– Ага, – кивала женщина, – на фига мне ваши квартиры, когда я всю жизнь на земле прожила? Тут у меня огород, хозяйство, а там что? Не желаю!

– А там комфортабельная квартира, – не сдавались чиновники, – все удобства, не нужно пахать целыми днями в огороде. Подумайте.

– И с тоски скиснуть? – вскинулась Фаина Петровна, – ни за что не поеду в Москву! Даже не пытайтесь уговорить!

Скандалы бушевали день за днём, пока не приехали из милиции и силой не увезли женщину на квартиру. Фаина Петровна, конечно же, разозлилась, и начала жаловаться в различные инстанции, пока не дошла до выкупщика этой земли.

Тот неожиданно оказался человеком с понятием, меценатом, и решил, таким образом, проспонсировать простое, частное лицо.

Фаина Петровна осталась в нашем посёлке, ей построили новый дом взамен снесённого старого, и вменили в обязанность следить за порядком в посёлке.

Конечно же, я стала для неё бельмом на глазу.

Во-первых, я выкупила у Анатолия Михайловича свой участок земли, точнее, выкупил Дима, надавив на него, как следует.

А как Димка умеет надавливать, известно, если все зубы не выбьет, уже хорошо. А своего спасителя Фаина Петровна боготворила...

К тому же с неё спрашивалось за порядок и тишину в посёлке.

У нас никто не ездит с музыкой, не жужжит газонокосилками, траву скашивают обычной косой, короче говоря, полный уют и комфорт. Одна я ей глаза мозолила своей крапивой.

В конце концов, я не выдержала, и рявкнула на неё: