Текст книги "Моя любимая стерва (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

– В этот светлый и ясный день... – завела, была, немолодая полноватая женщина в строгом костюме, но стоявшая позади нас под руку с Генрихом, Мила возмущённо воскликнула:

– Хорош молодым романтику портить! Давайте ближе к делу!

– Милочка! – укоризненно протянул Генрих, посмотрев на жену.

– Спасибо, – кивнула я Миле, – действительно, давайте без этих ля-ля.

– Объявляю вас мужем и женой! – торжественно провозгласила сотрудница ЗАГСа, – можете обменяться кольцами.

– Наконец, ты опять стала моя женой, – со вздохом облегчения воскликнул Макс, вынимая из кармана брюк бархатную коробочку.

– А у меня создалось впечатление, что ты был только рад от меня избавиться! – хохотнула я, глядя, как он надевает на мой красивый тонкий палец кольцо с большим бриллиантом. А рядом ещё одно, тонкое обручальное.

– Но, как оказалось, в разлуке с тобой я жить не могу, погибаю от любви, – с улыбкой признался Макс, а я надела ему на палец простое обручальное кольцо.

– А теперь поцелуйте невесту, – добавила сотрудница, и мы прильнули друг к другу.

Потом мы поставили все необходимые подписи в книге, Мила и Генрих, как свидетели, тоже, и мы вчетвером вышли на улицу.

– Ну, что, по шампуньку? – рассмеялся Генрих, вынимая из багажника бутылки, бокалы и пакет со сладостями.

Мы выпили почти два ящика шампанского, закусили тортом, зефиром и шоколадками, а потом Макс на такси отправился на работу, а мы втроём в издательство. Генрих предусмотрительно прихватил с собой шофёра.

– Слушай, Викуля, а как же Димка? – вдруг спросил Генрих.

– Не знаю, – честно ответила я, – буду решать проблемы по мере их поступления.

– Ничего, – рассмеялась Мила, – он всё равно своего добьётся, а тебе паспорт украшать печатями, не привыкать! Гражданский брак – это туфта! Пока вы не венчанные, Северский будет надеяться, и досаждать тебя. Ой, что-то я такая пьяная!

– И я! – усмехнулась я, хлебнув прямо из горла, – кстати, Макс заикался о венчании.

– А ты? – заинтересовался Генрих.

– Обещала подумать, – икнула я.

– Лучше б Димка, – вздохнула Мила, – лично я за него, хочу, чтобы вы поженились.

– Посмотрим, – многообещающе заявила я, вызвав у своих спутников бурю веселья, – и вообще, – добавила я, – я на него обижена.

– Это после той шутки в супермаркете? – засмеялась Мила.

– Ага! Хороша шутка! – возмутилась я, – мерзавец! Ничего, пусть помучается, когда узнает, что я расписалась с Максом!

– Так ты что, ему назло, что ли? – догадался Генрих, – вот охламонка!

– Она самая! – кивнула я, смеясь.

В редакцию мы ввалились пьяные и весёлые, закупив по дороге ещё алкогольных напитков и закуски, напоили коллектив, а потом я с шофёром умчалась в посёлок.

Правда, по пути я заскочила и в свою спортивную редакцию.

Вывалилась из лифта, гремя бутылками в пакете, качаясь от выпитого, а в другой руке держа вскрытую бутылку с шампанским.

Модест Львович чуть не упал, увидев меня в весьма нетрезвом состоянии. Я вручила ему пакеты, а букет кинула через стойку Рите, секретарше.

– Это букет невесты, – пояснила я ей, – так что жди предложения руки и сердца.

Рита весело рассмеялась, я напоила и этот коллектив, а потом уехала, оставив их пировать.

Утро началось с громкого крика, и грохота, впрочем, как всегда. Но я не люблю вставать рано, тем более, после похмелья, и сейчас просто перевернулась на другой бок.

Но поспать мне не дали дети. Я явственно услышала звук открывающейся двери и топот ножек, сопровождающийся весёлым смехом.

– Мам, – услышала я звонкий голосок моей любимой дочки,

Василинки, – ты спишь?

– Заходи, солнышко, – села я на кровати, и сунула нос в окошко.

Какая прелесть! Сейчас лето, и на улице восхитительная погода, светит солнце, не жарко, и дует лёгкий ветерок.

Василинка вошла не одна, она держала за руку Леню и Лизу, чтобы те не упали, и троица дружно вышагивала.

– Идите сюда, мои хорошие, – воскликнула я, спрыгивая с

кровати, и подхватывая на руки Лизу.

– Мама, – проговорила дочка. Она недавно стала говорить, единственное, что она говорит без ошибок, это « папа» и

« мама», остальные же слова у неё получаются плохо.

– Мам, у нас в садике ставят Золушку, – воскликнула Василиса.

– И ты будешь играть главную роль? – догадалась я.

– Конечно, – воскликнула Василинка, – я самая красивая в группе.

Я лишь улыбнулась. Моя Василюшка умница и красавица, она, конечно, избалована, но я стараюсь привить ей скромность, как могу.

Дети стали носиться по комнате, шумя и смеясь, и я, понимая, что поспать больше не удастся, спрыгнула с кровати, и отправилась в душ.

Надела свою любимую юбку-карандаш чёрного цвета длиною чуть выше колен, и с разрезом едва не до пупа. А так же белую, приталенную блузку, красные туфли, и посмотрелась на себя в зеркало.

Ну, что ж, очень даже ничего. Длинные серьги в виде широких змеек, жемчужина на цепочке, тонкие, жёсткие браслеты, и сердечки на щиколотку. Очень даже ничего.

По комнатам витал стойкий запах ванили и выпечки, значит, семейство уже позавтракало, ваниль мы по утрам кладём в овсянку. И, когда я вошла туда, то застала только Ивана Николаевича и Анфису Сергеевну, они как раз ели кашу.

– Всем доброго утра, – весело воскликнула я, – а на мою долю кашки найдётся?

– Конечно, – улыбнулась Анфиса Сергеевна, бабушка Макса, и положила мне каши, – ну, что, Вика? Какие на сегодня планы?

– Сегодня у нас сдача номера, а завтра в « Планете спорта », я должна допечатать две статьи, и закончить колонку спортивных рекордов. Короче, день забит под завязку.

– Можно считать, что ты чего-то добилась в жизни, взлетела на вершину, – улыбнулась моя свекровь, – главный редактор в двух крутых глянцах Москвы.

– Мне для полного счастья осталось только самой издательство открыть, какой-нибудь медиахолдинг, – усмехнулась я, наливая себе кофе.

– Что это такое? – удивилась Анфиса Сергеевна.

– Медиахолдинг? – улыбнулась я, – совокупность издательства, радио, и телевидения. Однако, того, что я имею, мне вполне достаточно, – с этими словами я отрезала себе огромный кусок шоколадного торта.

В сумочке зазвонил телефон, я быстро вынула его, и увидела высветившийся номер Генриха, моего начальника.

– Вика, давай быстрее в редакцию, – буквально выкрикнул он, – у нас тут инвесторы пожаловали.

– Чёрт! – воскликнула я, расплескав весь кофе.

Я бросила термос с кофе в сумочку, и, на ходу поедая пирожное, схватила сумку, ключи от машины, и понеслась на выход.

На улице дул лёгкий ветерок, приятный и мягкий, я запрыгнула в свой джип, и рванула со скоростью ветра.

Последнее время я стараюсь думать только работе, потому что из головы не идёт Дима, боюсь, чтобы окончательно забыть его, нужно уехать на северный полюс.

Я дико страдаю из-за того, что не могу быть с человеком, которого люблю всем сердцем. Даже одолевают мысли, чтобы бросить всё, работу, бизнес, и уехать к Стефану. Только вряд ли он сможет заглушить тоску, которая мучает меня. Я не смогу жить в замке, хотя, кто знает, может, и смогу.

Мне вспомнился красивый замок под Веной, принадлежащий Стефану. Но я одно знаю, что я не могу быть с человеком, которого не люблю. В Макса я была влюблена, а сейчас привыкла к нему. Что мне делать? И как быть?

Любая другая женщина скажет, что я просто ненормальная. Ведь у меня замечательная семья, и прекрасные дети, со свекровью отношения отличные, и всё хорошо, а куда-то на сторону тянет. Тянет к Диме со страшной силой, и где-то в глубине души я надеюсь, что всё ещё можно изменить.

С этими невесёлыми мыслями я и добралась до издательства. Даже начало лета не радовало, хотя я люблю это время года. Тепло, но ещё не жарко, мерзких насекомых нет, которых я не перевариваю.

Я чувствую себя прекрасно только весной и вначале лета, когда ещё прохладно, ночи и утра слишком свежие, и я всегда открываю на ночь окошко.

Не для меня балдеть от жары, валяясь кверху пузом на шезлонге где-нибудь на курорте, я от этого устаю. Помню, в детстве я пыталась загорать, но мне было так скучно, я и пяти минут усидеть не могла. А потом уже не захотела портить свою красивую, молочно-белую кожу, и с тех пор сижу только в тени.

Вновь вспомнив о Диме, я прикусила губу. Мы с ним опять крепко поссорились, он заставил меня выполнять условия дурацкого спора, который мы заключили в марте.

Всё бы ничего, но этот злодей вынудил меня пройтись голой по супермаркету, абсолютно голой, в стиле ню.

Я в долгу не осталась, натравила на него милицию, и его, как маньяка-грабителя отправили в «обезьянник».

Он несказанно обозлился, мы потом переругались по телефону, и с тех пор не разговариваем, а я тоскую.

Надеюсь, скоро он станет просить прощения, но я его не так запросто прощу, пусть походит кругами.

Я влетела в издательство, забрала у Лены почту, и вихрем пронеслась в свой кабинет. Работа, как раз то, что мне сейчас и нужно, и я бросилась на амбразуру. К вечеру уже лыка не вязала, дурным получился денёк, но журнал был сдан в печать, и я проверяла последние страницы спортивного глянца. Нужно было только заехать в « Планету спорта », и подписать все бумаги, чтобы завтра мой заместитель сдал журнал в печать.

Я совершенно позабыла обо всех своих печалях, но, когда я вышла из редакции, меня поджидал Дима, стоя, прислонившись к своему джипу, с букетом белых роз в руках.

– Привет, – хрипло сказал он, – давай помиримся.

– Уверен? – прищурилась я, – что хочешь со мной мириться?

– Абсолютно, – кивнул он, – я люблю тебя, ты знаешь, а я знаю, что ты опять расписалась с Максом. Зачем?

– Угадай с трёх раз, – усмехнулась я.

– И гадать не надо, – хмыкнул он, – ясное дело, чтобы меня позлить.

– И ты зол? – ухмыльнулась я.

– Ещё как, – кивнул он, – безмерно.

– Гхм, рада за тебя, – скривив губки, я щёлкнула брелоком, а фары на моём джипе приветливо мигнули.

– Стой, – Дима схватил меня за руку, – я люблю тебя, люблю всем сердцем. Ты моя возлюбленная, моё счастье, моя путеводная звезда. Мне никто, кроме тебя, не нужен.

Я открыла, было, рот, чтобы напомнить о блондинке, но он меня перебил.

– Не смей даже слова произнести о Трейси, – сказал он, – ты – моя женщина.

– А с чего ты взял, что я о ней сказать хотела? – фыркнула я.

– Да ты через слово эту американку мне припоминаешь, – усмехнулся он, – хотя сама прекрасно знаешь, что люблю я только тебя.

– Наверное, из-за большой любви ты меня отправил голой по магазину рассекать, – кивнула я, – думаешь, прощу?

– Если не простишь, буду оббивать твои пороги, и засыпать тебя цветами и драгоценностями.

– Однако, ты коварен, – хохотнула я, – зная твой размах, если ты меня засыпешь драгоценностями, от меня блин останется.

Дима хрипло рассмеялся, а потом притянул к себе и поцеловал. Что-то быстро я сдалась, но перед этим мужчиной я теряю всякий контроль.

– Поехали в Испанию, – прошептал он мне на ухо.

– Опять ты за своё! – застонала я, – ну, сколько можно?

– Ты обещала со мной в августе поехать во Флоренцию, – напомнил Дима, – не забывай об этом. И лучше разводись с Максом, а то потом хлопот не оберёшься.

– Какой ты всё-таки нахальный, – вздохнула я, – но в Испанию я не поеду. Ни за что!

– Это ещё почему? – прищурился Дима, – что ты имеешь против Родины моих предков?

– Да ничего не имею, – улыбнулась я, – красивая и тёплая страна. Слишком тёплая в это время года. Я скорее на Прибалтику в ноябре поеду, чем в Испанию или Израиль в августе!

– Я знаю, ты не любишь пекло, – кивнул Дима, – но ты ещё подумай. Я так давно мечтал свозить тебя в Мадрид, показать Валенсию, Барселону и Каталонию.

– А заодно и Майорку, – усмехнулась я.

– Нет, Майорка – это туфта, – скривив уголок губ, сказал он, – самый обычный курорт, солнце, пальмы и море. Тебя это не устроит.

– Да, мне пляжа мало, – согласилась я, – курорт – не мой отдых.

– Иди сюда, – он втолкнул меня на заднее сиденье своего джипа, а я тут же обвила его руками за шею...

Потом он уехал, а я, счастливая и довольная, забрав цветы, отправилась домой. Время ещё не слишком позднее, восемь вечера, на улице приятно. Но я не люблю жить в городе. Для меня нет ничего лучше природы.

Макса дома нет, он явится только утром, поэтому куплю-ка я себе мороженое, какую-нибудь заумную книжку, и расположусь на балконе. Дует лёгкий ветерок, балкон у нас крытый, вообщем, полнейший кайф.

И, предвкушая удовольствие, я затормозила около огромного магазина. Едва найдя место для парковки, я заперла машину и вошла в холл гипермаркета.

Его отстроили сравнительно недавно, но тут можно найти буквально всё. И продукты, и одежду, и косметику, и книги, всё, чего душа желает.

И я первым делом пошла в продуктовый отдел, и застыла около холодильника с мороженым. Во времена моего детства такого разнообразия не было, как, впрочем, и проблем с выбором. Однако я знаю, что в составе этого мороженого чёрте что напихано, всяких консервантов, чтобы не портилось.

И я стала вынимать каждое мороженое, и перечитывать состав.

На пятнадцатой упаковке у меня закружилась голова.

– Вам помочь? – материализовались около меня две девушки в фирменной одежде, похоже, их заинтересовала странная покупательница, пристально рассматривающая пломбир.

– Не можете выбрать? – вежливо спросила вторая, – попробуйте вот это, очень вкусное и модное мороженое. Берут и дети, и взрослые.

– Фруктовый лёд? – улыбнулась я, – ни за что! Терпеть его не могу! Ощущение, будто съел коробку стирального порошка! Я ищу какое-нибудь мороженое без консервантов. Реально у вас его найти?

– Мороженое без консервантов? – хихикнула девушка.

– Прямо из разряда научной фантастики, – пробормотала вторая, – а, если хотите натурального, мороженицу покупайте.

– Мороженицу? – вскинулась я, – а что, это идея. И как мне раньше в голову не пришло?

– А так, у нас полно всякого, выбирайте, – сказала первая, а я с задумчивым видом пошла вдоль холодильника.

– А это что? – остановилась я, – плодово-ягодное?

– Жуткая гадость, – воскликнула девушка, – мы тут с девчонками на пляж собрались, ну, одна, она не здесь работает, купила у нас такое. Мы не знали, как его съесть. Кислое, ванилином воняет, и коровой.

– Чем? – я открыла рот от удивления.

– Коровой, – терпеливо повторила девушка, – ну, как молоко у бабулек на рынке. Есть просто невозможно. Эти две пачки так и лежат, никто не берёт.

– Кажется, я поняла, – кивнула я, открыла холодильник, и вынула обе пачки, – раз вам кажется, что пахнет коровой, значит, оно действительно настоящее. Нормальное молоко так и пахнет. А где у вас бытовая техника?

– Наверху, – ответила одна из девушек.

– Спасибо, – я прихватила по пути пачку вафель, коробку конфет и большую, на двести пятьдесят грамм, шоколадку.

И, расплатившись, поднялась на второй этаж.

Выбор техники был прямо-таки огромен, я всё обошла, пересмотрела, а потом выбрала мороженицу, йогуртницу, вафельницу и хлебницу. Давно пора было купить всё это.

Но, когда я села в машину, уложив покупки в багажник, в сумке зазвенел мобильный.

– Привет, мам, – ответила я, выезжая со стоянки.

– Привет, дочь, – сказала маменька, – ты где?

– В данный момент за рулём, – пояснила я, – нарушаю правила дорожного движения, общаясь сейчас с тобой.

– Фиг с ними, с правилами, – фыркнула она, – приезжай ко мне, надо поговорить.

– Куда к тебе? – спросила я.

– Домой, я жду тебя дома.

– Ладно, сейчас приеду, – я бросила мобильный в сумочку, а сама нажала на газ.

Я довольно быстро прибыла в посёлок к матери.

Благо, не попала в пробку. Выскочила из машины, поднялась на крыльцо и нажала на звонок.

– Викуля, – воскликнула тётя Аля, – как я рада тебя видеть. Заходи, милая. Матушка тебя уже ждёт.

– Что случилось, тётя Аля? – спросила я, бросая сумку на тумбочку, – откуда такая срочность?

– Не знаю, – вздохнула моя бывшая няня, – у неё там какая-то женщина. Выглядит очень расстроенной, они о чём-то долго шептались, а сейчас кофе с пирожными пьют.

– Ладно, сейчас всё выясним, – кивнула я, и, стуча каблуками, я вошла в просторную гостиную.

– О, Викуля, наконец-то, – обрадовалась маменька, – садись, выпей с нами кофе.

– А ты не говорила, что, помимо карьеры и сумасбродности, твоя дочь ещё и так красива, – воскликнула женщина, сидевшая рядом с матерью.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я.

– Здравствуй, – кивнула женщина.

– Вика, знакомься, это Анастасия Станиславовна, моя бывшая одноклассница, – сказала маменька.

– Очень приятно, – я присела в кресло напротив, – а я Эвива.

– Да-а, Марьяшка, – протянула Анастасия Станиславовна, поглядывая на меня, – во всём меня обскакала.

– Настёна, уймись! – поморщилась маменька, – хорош завидовать! Мы уже давно выросли!

– Эх, да ладно, – махнула рукой её одноклассница, а я подпёрла кулачком подбородок, облокотившись о подлокотник кресла.

– Может, свои школьные проблемы вы потом обсудите? – протянула я, – а то мне ещё статью писать и пару колонок редактировать.

– Журналистка, что ли? – заинтересовалась женщина.

– Да, – гордо ответила маменька, – а ещё писатель. Ой, Вика, не делай такое свирепое лицо. Вообщем, это моя одноклассница и у неё проблема.

– О нет! Мама! – застонала я, – у меня ещё шрам от стрелы не зажил, которую в меня из арбалета одна идиотка выпустила, а ты меня в новое приключение втягиваешь!

– Доченька, – заулыбалась маман, – ты сначала выслушай, а потом решишь.

– Ага, – кивнула я, закатив глаза, – ты прекрасно знаешь, если я выслушаю, то, сто процентов, попаду в эпицентр событий. Просто не пройду мимо очередной загадки. Ладно, делайте, что хотите, пейте мою кровь. Вещайте уж, – кивнула я Анастасии Станиславовне.

– Там не то чтобы загадка, – протянула она, – но история довольно странная. Дело в том, что дочь моей приятельницы... э... девушка несерьёзного поведения.

– В смысле, продажная? – уточнила я, – торгующая телом?

– Именно, – закивала Анастасия Станиславовна, – и она отправилась в Афины.

– Куда? – оторопела я.

– В Афины, в Грецию, – терпеливо ответила женщина, – якобы с клиентом, и пропала.

– Пропала, – эхом повторила я.

– Да, пропала, – кивнула мамина одноклассница, – такая странная вырисовывается ситуация.

Арина Кудимова, так звали девушку, с ранних лет не хотела учиться. Она целыми днями валялась на диване, листала модные журналы, и мечтала о богатой жизни.

Сколько раз её мать, обычная рабочая женщина, пахавшая в три смены, пыталась усовестить дочь, но та всегда отмахивалась.

– Ну, в кого она у меня такая уродилась? – всякий раз жаловалась Катерина Петровна Анастасии Станиславовне, – вроде и отец работяга, и я пашу, как проклятая. Хотим, чтобы дочка имела всё, хотела, чтобы она на учительницу выучилась, а она делать ничего не хочет. Ну, что ж такое? О модельном агентстве мечтает, глупости в голову вбила, просто сил нет, её слушать. Что за девица?

– Ничего, – пыталась успокоить подругу и коллегу Анастасия Станиславовна, – образумится ещё, – но в своих словах вовсе не была уверена.

Всякий раз, возвращаясь с работы, Катерина Петровна заставала дочь в слезах. Арина, увидев на ком-нибудь из одноклассников что-то дорогое и красивое, тут же впадала в истерику, понимая, что такого у неё никогда не будет.

Мать бросалась успокаивать дочь, говорила, что не всё в её возможности, но Арина приходила в ярость.

– Зачем тогда рожала, раз дать нормальное существование не можешь? – визжала неразумная дщерь, – я выгляжу нищей оборванкой в глазах одноклассников! И всё по твоей милости!

Катерина Петровна после подобных разговоров хваталась за сердце, а её супруг за ремень. И Арина, получив хорошую трёпку, на время притихала. Но только на время.

И, едва ей исполнилось восемнадцать, она устроилась танцевать в стриптиз-клуб. Катерина Петровна была в шоке. Она и не предполагала, что дочь пойдёт на такое.

Первое время она ничего не замечала, ну, да, дочь стала приходить очень поздно, но она была трезвая, не под наркотиками, а своё отсутствие Арина объяснила новой работой. Мол, устроилась продавщицей в супермаркет, работает в две смены, чтобы заработать себе на платное обучение в институте. Радости родителей не было предела.

Наконец-то дочь одумалась!

Какое-то время Катерина Петровна была просто счастлива, но потом наступило прозрение.

Денег в семье вечно не хватало, и женщина устроилась на работу уборщицей в стриптиз-клуб. Обычно она приходила утром, убиралась, а потом уходила, но в этот раз получилась непредвиденная ситуация. Женщина, которая убиралась во время шоу, вывихнула ногу, и из клуба позвонили Катерине Петровне.

Она и не думала, что тут творится по ночам. Потные, красные, похотливые лица мужиков, голые официантки, разносящие горячительные напитки, да и само шоу.

К середине вечера Катерину Петровну затошнило.

Ей было морально плохо тут находиться. Голые девицы извивались по сцене, всюду царил Содом и Гоморра, от табачного дыма разболелась голова, а от одного алкогольного запаха можно было на месте опьянеть.

И тут на сцену вышла новая девушка. Голос в микрофон объявил, что девушка – их главная звезда, и красивая блондинка стала извиваться у шеста.

Катерина Петровна мельком, машинально глянула на сцену, и ведро из рук выпустила. На сцене крутилась её дочь.

Какое-то время женщина молча смотрела на весь этот ужас, а потом бросилась протискиваться к сцене.

В тот момент она сама не понимала, что делает, стала орать, но её никто не услышал, её возмущённые вопли перекрыла музыка, а охранники утащили её в подсобку.

Женщина стала рыдать, а менеджер, приятная дама лет сорока, велела принести ей чай. Глотнув сладкого и горячего напитка, Катерина Петровна перевела дух, но, вспомнив про дочь, опять затряслась.

– Вы можете внятно объяснить, какая муха вас укусила? – строго спросила менеджер, – зачем вы кинулись на сцену?

– Эта девушка! – простонала Катерина Петровна.

– Что танцевала? – уточнила начальница, – ну и что? Она у нас уже два года танцует, пришла в восемнадцать, но такая оторва. И смену оттанцует, и с несколько клиентами в кабинке успевает.

– Что? – охнула Катерина Петровна, – Арина спит с клиентами? За деньги?

– Конечно, – кивнула менеджер, да опомнилась, – откуда вы знаете её имя? Оно только в документах стоит.

– Она моя дочь! – простонала женщина, а менеджер так и села на соседний стул.

– Вы это, – промямлила она, – забудьте про клиентов, перепутала я с другой девушкой.

– Да ничего вы не перепутали, – горько сказала Катерина Петровна, – вот шалава-то! Запудрила нам с отцом головы, а сама телом торгует.

И, когда Арина вернулась домой, родители устроили ей грандиозный скандал. Арина тоже в долгу не осталась, послала родителей на три буквы, собрала одежду и документы, и была такова. Дочь не появлялась три месяца, а потом Катерина Петровна столкнулась с ней на улице.

Дочь было не узнать. Модная причёска, красивая шубка, в ушах и на пальцах бриллианты, благоухающая дорогим парфюмом.

– Доченька, – всплеснула руками Катерина Петровна, – неужели ради всего этого ты готова ложиться подо всех подряд?

– Ты, мам, как была блаженной, так и осталась, – скривила губы Арина, – я не желаю, как вы с отцом, жалкие копейки считать. Хочу жить в роскоши, а богатые мужчины мне это дают, им нравится баловаться с красивой куклой.

Бедная женщина зарыдала, а Арина усмехнулась, села в красивый серебристый «Мерседес» и уехала.

Анастасия Станиславовна замолчала, переводя дух, а я терпеливо ждала продолжения истории. Пока криминалом тут и не пахло.

– Настён, покажи газету, – первой отмерла маменька.

– Ах, да, – и она протянула мне газетный лист, – вот, на первой полосе.

– В Афинах в гостиничном номере застрелен русский олигарх Евгений Лосев, – я стала читать вслух, – по оперативным данным, он приехал в Грецию, чтобы отдохнуть там с некоей молодой особой. Он проводил с ней всё время, а потом горничная обнаружила труп Лосева. Арина Кудимова, спутница бизнесмена, исчезла в неизвестном направлении, полиция полагает, что именно она убила сожителя, ограбила и сбежала. Греческая полиция ведёт расследование.

– Вот такая история, – развела руками Анастасия Станиславовна, вздыхая.

– И? – посмотрела я на них, – что в данной ситуации требуется от меня?

– Как что? – вскинулась маменька, – найти убийцу Лосева.

– И очистить имя Арины, – добавила её одноклассница, – Катенька в шоке. Она не верит, что её дочь способна на такое.

– И чего я спрашивала, – вздохнула я, – ответ витал на поверхности.

– Викуля, ты устала, да? – вдруг участливо спросила маменька.

– Устала, – кивнула я, – от неопределённости.

– Что такое? – забеспокоилась она.

– Макс зовёт к священнику, Дима требует сына, Генрих, не беря во внимание жену, кидает на меня тоскливые взгляды, а Стефан периодически позванивает. Меня от его тоскующего голоса уже тошнит. Не поймёт мальчик, что становиться герцогиней я не хочу. Мне сейчас только Марио не хватает для полноты картины.

– Того датского принца? – наморщила лоб маменька.

– Его, – кивнула я, – а знаете, я поеду. Заодно разберусь между Максом и Димой. Последний меня в Мадрид зазывал, так я его оттащу в Афины, а заодно и мужа с семьёй прихвачу.

– А они не испортят тебе всю обедню? – заволновалась маменька, – сама знаешь, как Макс к этому относится.

– Не испортят, – улыбнулась я, – со мной ведь будет Дима, а он меня прикроет. Тем более, его могущественные связи мне очень понадобятся.

– Прикроет? – с ехидцей переспросила она, – это, в каком смысле?

– Ну, уж не в том, на какой ты намекаешь, – я закатила глаза, – и хорош меня подкалывать! Я помню, что ты мечтаешь, чтобы он стал твоим зятем. Раз он бегает за мной, так пусть помогает. Прямо сейчас ему и позвоню, – я вынула телефон, – он всех олигархов в округе знает, – и вызвала номер.

– Соскучилась, сладенькая? – промурлыкал в трубку Дима.

– Очень-очень, – хмыкнула я, – но у меня к тебе дело. Ты знаешь Евгения Лосева? Олигарха?

– Что? – ахнул он, – опять? Тебе не надоело? Короче, даже не приближайся к этой истории! Поняла?

– Это ещё почему? – возмутилась я, – нечего командовать! Какая муха тебя укусила?

– Этот вопрос я, пожалуй, переадресую тебе! – заорал не своим голосом Дима, – ты где?

– В родительском доме, – растерялась я, – а что? Что ты так взбеленился? Меня мама попросила об услуге.

– Ах, это Марьяна Георгиевна! – он только пуще разозлился, – сидеть на месте и пить кофе с пирожными! Я сейчас буду! – и мне в ухо полетели короткие гудки.

– Он летит сюда, и злой, как стая акул, – сказала я, убрав телефон в сумочку, – не понимаю, что его так разозлило.

– Не волнуйся, Викуля, – вздохнула маменька, – сейчас приедет и прояснит ситуацию. Лучше съешь эклер, ты их любишь.

Я сладко зевнула, взяла пирожное, и с удовольствием откусила. Пока он ехал, я слопала три эклера, потом тётя Аля отрезала мне кусок шоколадного торта, а я налила себе третью чашку кофе.

– От такого количества кофеина потом не уснёшь, – вздохнула Анастасия Станиславовна.

– Усну, как миленькая, – усмехнулась я, – кофе на меня не действует.

Они тоже лакомились тортом, запивая его чёрным кофе.

Дима приехал в самый разгар нашего пиршества. Оглядел сладости, а потом сложил руки на груди, нависнув над нами.

– Марьяна Георгиевна, – медленно произнёс он, – вам что, дочь надоела? Решили от неё кардинально избавиться?

– Дима, что ты такое говоришь? – закашлялась маменька.

– А то, что в это дело лезть нельзя, – прошипел он, – там мафия задействована. Рассказать вам, как они вопросы решают?

– Ты это серьёзно? – удивилась маменька, – мафия? А куда же девушка пропала?

– Какая девушка? – строго спросил Дима.

– Арина Кудимова, – тихо спросила Анастасия Станиславовна, – дочь моей коллеги. Она была с ним.

– Та проститутка? – он усмехнулся, – так, скорее всего, убрали, как свидетеля, а труп в море выкинули.

– Как!? – ахнула женщина, приложив руки к лицу, – что же я Катеньке скажу!

– Да погоди ты переживать, – воскликнула маменька, – а ты, – повернулась она к Диме, – хорош выдумывать всякое раньше времени. С чего ты вообще решил, что тут мафия замешана?

– Так ему давно угрожали, – пожал плечами Дима, – три покушения было, пару раз стреляли, а потом чуть не взорвали. Уже давно разговоры идут, что на него открыли охоту, что он нежилец. И вот, пожалуйста, застрелили.

– Может, это и не мафия? – задумалась я.

– Не смеши меня, – поморщился Дима, – работа профессионалов.

– А вдруг это кто-то имитирует мафию, чтобы сбить с толку следствие? – предположила я.

– Предложи ещё что-нибудь поглупее, – фыркнул он, – лучше зализывай свои боевые раны, и не лезь, куда тебя не просят.

– Думаешь, я буду тебя слушать? – прищурилась я, – охнуть не успеешь, как я в Элладу укачу. Ты звал меня в Испанию? Едем в Грецию! Я беру своё семейство и вперёд.

– Более оригинального отдыха у меня, пожалуй, ещё не было, – пробормотал он, – я так понимаю, ты опять будешь искать проблем на свою задницу, а я потом эти проблемы буду решать?

– Должна же быть от твоих мафиозных связей хоть какая-то польза, – ухмыльнулась я, а Дима пошёл пятнами от злости.

Даже кадык дёрнулся.

– Позвольте откланяться, милейшая Марьяна Георгиевна, – сквозь зубы сказал он, за руку выдернул меня из кресла, и поволок за собой. Я едва успела схватить с тумбочки сумку и ключи от машины.

Он выволок меня на улицу и с чувством прижал меня к своему джипу.

– Совсем оборзела? – прошипел он, – что за хамство?

– Кто тут хамит? – с невинным видом поинтересовалась я, сдув локон со лба, – что ещё с твоими закидонами делать? А? Не подскажешь?

– Быстро садись в мою машину, я сейчас, – рявкнул он, щёлкая брелоком, – давай свои ключи, я тебя потом отвезу.

Он исчез в особняке, а я уселась в машину. Интересно, что он задумал? Пока я рассматривала свои ногти и окружающую природу, он вернулся, сел за руль, а я внимательно посмотрела на любимый профиль.

– Куда ты меня везёшь?

– Куда-куда, – проворчал он, – к Катерине Петровне Кудимовой, будем её допрашивать.

– Так ты мне будешь помогать? – обрадовалась я.

– А что остаётся? – прищурился он, – альтернатива у меня есть?

Да, чего-чего, а альтернативы у него точно не было.

А я была довольна. Солнечная Греция, новое расследование, и Дима рядом. У меня только от одного его взгляда перехватывало дыхание, и сейчас я думала только о том, что какая же я дурёха. Он любит меня, я люблю его, значит, мы должны быть вместе. Эти сердечные мучения и душевные терзания набили оскомину даже для меня самой, а я себе печать в паспорт поставила. Почему-то всякий раз, когда дело доходит почти до воссоединения, обязательно случается что-то, что путает нам все карты.

Дима молчал, лишь довольно быстро мчал по шоссе, а я расслабленно расположилась в кресле. Не успела я успокоиться, как из сумочки полилась мелодия Штрауса, и я со вздохом вынула телефон. Это был Генрих.