Текст книги "Интеллигент кислых щей (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

– Авантюристка, – рубанула с плеча Анфиса Сергеевна, а я улыбнулась, и занялась завтраком.

Съела вкуснейшую овсянку с ванилином, пару эклеров за чашкой кофе, схватила кожаную папку с документами, сумочку, и выбежала из дома.

В издательстве меня уже ждали, и пол дня я посвятила тому, что изучала обзоры, статьи, и пробные рубрики.

Где-то в середине дня попросила Лену принести кофе с шоколадным пирожным, и только принялась за еду, дверь в мой кабинет распахнулась, и влетел Максим.

– Привет, – плюхнулся он на стул, – как твои дела?

– Ругать меня пришёл? – со вздохом спросила я, и откусила от пирожного.

– Тебя не ругать, тебя бить надо, – покачал он головой, – я же тебя просил, не лезть никуда.

– А я и не лезла, – пожала я плечами, поймала его суровый взгляд, и сочла за благо объяснить, – про Инну Петровну разговора вообще не было, ты велел мне не лезть в дело Алевтины.

– Это дело напрямую связано с убийством старушки, – сквозь зубы процедил Максим, – и ты полезла, невзирая на то, что я тебе запретил.

– Да не ругайся ты, я же тебе убийцу на блюдечке с голубой каёмочкой подала.

– Подала, – кинул на меня свирепый взгляд Максим, – ты мне проблему создала. Не Константин убийца Колесниковой.

– Ты это о чём? – изумлённо протянула я, – я же отдала Андрею кассету, и Константина взяли на месте преступления.

– Взяли, – Макс кинул на меня мрачный взгляд, – и он сразу каяться стал. Александра в первую же секунду сдал.

– Так в чём проблема? – не сводила я с него глаз.

– Вообщем, не захотел он один отдуваться за всё содеянное, но

от убийства открестился. Слушай, – он вынул из кармана диктофон, и включил его.

– Начальник, я вам говорю, не убивал я старушку. Колесников нанял меня для убийства своей матери, дал пять штук сначала, в качестве аванса. Я пошёл на дело, в дом пробрался. Прямо за домом его матери одна парочка себе ход для тайных свиданий прорыла, и я через него пролез. Колесников их засёк, но сделал вид, что не заметил их, для своих целей решил использовать. Вообщем, я туда пролез, на второй этаж поднялся, и слышу разговор. Даже не разговор, диалог был односторонний. Старушка там говорила: « Думаешь, если убьёшь меня, тебе станет легче? Исчезнет вечный укор? Давай, столкни меня с лестницы, теперь я хоть с Полем буду, потому что люблю его без памяти. А тебе придётся расплачиваться за всё содеянное. Но ты не думай, я попросила одну девушку о помощи, и я уверена, она остановит тебя. И я благословляю её на это. Думаю, она и о лисичке позаботится, она хороший человек. » А потом я грохот услышал, и крик тоже. Спрятался, и только топот слышал, я в шкафу был. Выглянул, смотрю, старушка на полу, Алевтина звонит куда-то, и я убежал. А Колесникову соврал, не хотел деньги возвращать, сказал, что я старушку хлопнул. Получил ещё пять штук, и убивать никого не надо.

– Но вы собирались застрелить Эвиву Миленич, – сказал ему Андрей.

– Вы об этой сыщице? Хотел, лишние бабки не помешают, но эта сыщица оказалась хитрой. Не зря Колесников на уши встал, да только всё зря, она хитрей нас оказалась, « жучок » Колесникову подсунула.

Макс выключил диктофон, и я уставилась на него во все глаза.

– И что теперь ты мне хорошего скажешь? – сурово осведомился он.

– Что он врёт, – неуверенно произнесла я.

– Ни капельки не врёт. Мы его на детекторе лжи проверили, правду он сказал.

– Капец! – только и смогла вымолвить я.

– Вот тебе и капец! – раздражённо воскликнул Максим, – и больше ни во что не лезь. Подкинула нам докуку, думали, что с Инной Петровной несчастный случай произошёл, а тут убийство. Прокурор нас всех на уши поставил, генерала от души прочихвостил, а тот нас. Ему « висяки » не нужны, а мне не нужно, чтобы мне по мозгам ездили.

– Не злись на меня, – выпятила я губки, и захлопала ресницами.

– Вынуждаешь, – пожал он плечами, и я засунула ему носок туфли под штанину.

– Что ты делаешь? – подскочил он на месте.

– Угадай с трёх раз, – и я забралась на стол, – моего мужа не было два дня, а это целых два дня без любви.

– Мракобесие, – он кинулся ко мне, и мы с грохотом свалились со стола...

– Ты дикая кошка, – отпустил он мне комплимент, застёгивая на ходу брюки, поцеловал меня на прощание, и быстро смылся.

Всё-таки он не такой резкий и страстный, в отличие от Димы.

– И что это было? – влетел в кабинет Генрих.

– Ты это о чём? – приподняла я бровь.

– О твоём муже, – рявкнул он на меня, – вы на целый час заперлись в кабинете, а потом он вылетел, встрёпанный,

заправляя рубашку в брюки. Здесь, вообще-то, редакция, а не дом терпимости.

– О своих задачах я помню. Какие-то ещё будут вопросы?

– Будут, – кивнул он мне, и хлопнул дверью, а я села в кресло.

Вот это да! Такого поворота я меньше всего ожидала, и теперь не знаю, с какой стороны за это браться.

Похоже, придётся звонить Марату, и выяснить у него, кто ещё может рассказать о семействе Колесниковых. И я вынула мобильник.

– Привет, подружанка, – со смехом сказал Марат, – однако, вы и учудили. А эта женщина – действительно твоя мать?

– Действительно, – довольно подтвердила я, – впечатлило?

– Да она хлеще моей, – со стоном сказал Марат, – она такая по жизни, или просто играла?

– Она такая по жизни, и моему мужу здорово от неё достаётся.

– Знаешь, я ему от души сочувствую, и сейчас пришёл к выводу, что мне не нужна порочная красавица с перчиком. Мне нужна простая девушка, скромная, блондинка.

– Что ты сказал? – дико вскричала я.

– А что такое? Блондинка, желательно, с голубыми глазами.

– Мерзавец! – припечатала я его, – с голубыми глазами!

– У меня нет голубых глаз, – растерянно сказал Марат, – а что

ты так взъерепенилась? Не любишь блондинок?

– Дурак! – захлопнула я « раскладушку », и швырнула телефон на стол, но он через минуту зазвонил.

– Чего тебе опять? – сурово осведомилась я.

– Не сердись на меня, – покаянно сказал Марат, – ты самая красивая на свете, лихая, умная, яркая. Все блондинки к старости лет теряют всю свою прелесть, а брюнетки остаются изумительными.

– Твоя мать из блондинок, – поддела я его.

– Перманентных, – спокойно ответил он, – так что я не обиделся.

– Ещё бы тебе обижаться! – возмущённо воскликнула я, – скажи, а кто ещё может рассказать про Колесниковых?

– Ты всё с этим возишься? И как успехи?

– Никак, – мрачно ответила я, – думала, что поймала убийцу, но тут же выяснилось, что он не убивал. Хотел, но не убил. Сын Колесниковой какого-то отморозка нанял, чтобы тот его мать убил, а тот из убийцы в свидетеля превратился. Правда, за попытку убийства ему отвечать придётся, и за покушение на меня, а тому за заказ на убийство. Кто ещё может рассказать об их семье?

– Слушай, давай, я тебе попозже позвоню. Я поспрашиваю по своим знакомым про них, и тебе отчитаюсь, – со смехом сказал он.

– Хорошо, давай, – я отключила телефон, и занялась статьёй.

Потом заскочил Генрих, вслед за ним Мила, кстати, она жена Генриха, и мой заместитель. Вероятно, вы очень удивлены, что жена начальника занимает должность заместителя главного редактора, а я более высокую должность.

Но дело в том, что ставил меня на эту должность Вениамин Фридрихович, отец Генриха владелец журнала, да и Мила сама понимает, что эту должность не потянет, да ей и не хочется.

Сначала она бесилась от того, что считала нас с Генрихом любовниками, но потом мы стали подружками. Генрих женился на ней, понимая, что я ему взаимностью не отвечу, и скоро у них родится сын, во всяком случае, УЗИ показало мальчика.

Людмила на седьмом небе от счастья, правда, по-настоящему её зовут не Людмила, её настоящее имя Эмилия, но она похоронила прошлое, и теперь живёт под именем, к которому привыкла.

– Подпиши вот этот документ, – протянула она мне бумагу, и уселась в кресло, держась за живот, – как же я устала, уже не чаю, когда уж рожу.

– Шла бы в декрет, – с улыбкой сказала я, ставя подписи на бумаге, – ты двойню не вынашивала, вот это капец.

– Не хочу двойню вынашивать, – поправила она светлые кудри, уложенные в красивую причёску, – представляю, как это тяжело.

– А об имени малыша думали? – отдавая ей бумагу, заинтересованно спросила я.

– Выбираем между Игорем и Кириллом, больше к последнему склоняемся.

– Кирилл, это отличное имя, – пожала я плечами.

– А следующий обязательно будет Игорь, а потом Алиса, лисичка.

– Лисичка? – подняла я брови.

– Ласково, – потупила глаза Мила, – а как ещё Алису называют? Глупо, правда, ведь ещё и неизвестно, рожу ли я девочку. Но я очень хочу дочку, и я хочу, чтобы её звали Алисой.

– Алиса, лисичка, – я так и замерла с ручкой в руке.

Вспомнились слова Константина, про какого-то Поля, и про какую-то лисичку, и мой разговор с Юлией Николаевной, почтальонкой. Все они про какую-то лисичку твердили, и Инна Петровна сказала, что я о какой-то лисичке позабочусь.

Лисичка... Алиса... Что же за Поль был в жизни Инны Петровны? Тот самый возлюбленный, с которым она рассталась? Думаю, у них был ребёнок, и она назвала дочку Алисой. Но это только мои подозрения, и я должна их проверить, чтобы убедиться наверняка.

И я опять набрала Марата, не обращая внимания на присутствие Людмилы.

– Я же тебе сказал, что позже перезвоню, – укоризненно воскликнул он, – ну ты и торопыга.

– У меня есть подозрение, что у Инны Петровны был ещё один ребёнок, – на одном дыхании выпалила я.

– Поясни.

– Это только подозрение. Просто все говорили про какую-то

лисичку, и только сейчас до меня дошло, что это могло быть производное от имени Алиса.

– Извини, но это чушь, – убеждённо сказал Марат.

– Ты меня сначала выслушай, а потом выводы делай. Инна Петровна перед смертью своей убийце сказала, что я позабочусь о какой-то лисичке. Что это могло значить? Она любила животных, но настоящие лисы у неё вряд ли были, я всех животных у неё забрала. Проверь, пожалуйста.

– Ладно, попробую что-нибудь сделать, давай, – и он отключился.

– Ты опять на тропе войны? – заинтересованно спросила Людмила.

– Опять, – со вздохом сказала я, – если бы ты сейчас про это имя не заговорила, я бы ещё долго голову ломала, что и как.

– Отлично, – покачала головой Людмила, – удачи тебе в твоём нелёгком сыщицком деле, – она забрала бумаги, помахала мне рукой, и убежала в типографию.

А я продолжила работу, хотя мыслями я была в другом месте, не давала покоя вся эта история, и ближе к вечеру позвонил Марат.

– Давай встретимся внизу, там кафетерий был, если не ошибаюсь, – быстро сказал он.

– Там был бар, но кофе и сок мы можем выпить, – сказала я ему, – я иду туда, – и я отключилась. Выключила свой компьютер, взяла сумку и телефон, и бросилась вниз.

– Антон, налей мне кофе и сок, и сделай салат, – села я за стойку, – и ещё дай бифштекс с кровью.

– Вы же не едите мясо, да ещё полусырое, – изумлённо протянул Антон, – только хорошо прожаренную рыбу.

– А сейчас мяса захотелось, – и я получила тарелку.

Марат появился через десять минут, я к тому времени прикончила мясо, и принялась за салат.

– Не хочешь чего-нибудь? – предложила я ему.

– Если только кофе, – сел он рядом.

– Чашку кофе для моего друга, – кивнула я Антону, и повернулась к Марату, – пойдём, сядем за столик, – и он подхватил чашку, а я тарелку, и мы переместились за столик.

– Что ты узнал? – заинтересованно спросила я.

– У Инны Петровны действительно был ребёнок, мальчик, и

его звали Севастьян.

– Мальчик? – поперхнулась я салатом, – ты абсолютно уверен,

что не девочка?

– Абсолютно, – он отпил кофе, – я поднял все бумаги, и узнал жизнь Колесниковой до встречи с будущим мужем. Короче, ситуация выглядит так.

После бегства из дома Инна Петровна долго скиталась, жила в общежитиях на окраинах Москвы, и посещала танцевальные курсы. Почти до последнего она этому училась, пока не стал появляться живот, и родила в одной из клиник Подмосковья.

Она родила сына, мальчика, и оставила его в роддоме, а потом пошла работать стриптизёршей в один московский клуб.

Дальнейшая судьба Инны Петровны неизвестна, зато известна судьба его маленького сына.

Поскольку она от него отказалась, его вскоре усыновили, одна американская семья, и так он стал Севастьяном Майксом, и обрёл американское гражданство.

Всю свою жизнь он прожил в Нью – Йорке, а потом родители рассказали ему, что он их не родной сын, рассказали о его русских корнях, и он захотел посмотреть на Россию.

Здесь он встретил женщину, влюбился, и через некоторое время у него родилась дочь, Алиса.

– Внучка! – заорала я на весь зал, выплюнув на стол кофе, – я так и знала!

– Внучка! – со вздохом сказал Марат, – её внучку звали Алисой, и о ней тебе надо позаботиться.

– Как ты думаешь, ей грозит опасность? – озадаченно спросила я.

– Понятия не имею, – пожал плечами Марат, – мы ведь не знаем, с кем имеем дело, и с чем.

– А что со знакомыми?

– Я нашёл одну старушку, она танцевала вместе с Инной Петровной, и ты можешь с ней поговорить.

– Отлично, – подскочила я на месте, – у тебя есть адрес?

– Конечно, держи, – он протянул мне листок бумаги.

– Тогда я побежала, – я вскочила с места, и бросилась на улицу.

Села в свой джип, и рванула по указанному адресу. На листке было написано « Катеева Валерия Николаевна, район Медведково Северное ». Что ж делать? Поеду в это Медведково, и я дала по газам.

Я припарковала свою машину в уютном дворике, благо, дождь разогнал дворовых домочадцев по углам, и поднялась на третий этаж. Нажала на кнопку звонка, и через минуту раздалось хриплое:

– Мариночка, это ты пришла?

– Я не Марина, – чётко ответила я, – меня зовут Эвива, и мне надо с вами поговорить.

– На какой вопрос? – спросили из-за двери.

– Вы Катеева Валерия Николаевна?

– Я вас слушаю.

– Так это вы?

– Допустим.

– Я частный сыщик. Скажите, вы помните Сапфину Инну Петровну?

Дверь внезапно распахнулась, и моему взору предстала сморщенная старушка, с яркими рыжими волосами, явно крашеными хной.

– Почему вы пришли ко мне? – резко спросила она, – у Инны всё хорошо, она удачно замуж вышла.

– Верно, но недавно её убили.

– Кто её убил? – Валерия Николаевна попятилась назад.

– Я расследую её убийство, расскажите мне об Инне Петровне.

– Господи, – покачала головой Валерия Николаевна, – впрочем, этого и следовало ожидать. Я же ей говорила, не следует злить эту фурию.

– Это вы о ком?

– Об одной учительнице, которой Инна дорожку перебежала. Я не удивлюсь, если она её и убила. Ведь Инна у неё Ипполита отняла.

– Ипполит? – растерянно переспросила я, – а не Поль?

– Он Поль и есть, – посмотрела на меня Валерия Николаевна, – заходите, я сейчас всё расскажу.

И я ступила внутрь. Это была крохотная квартирка, хозяйка сразу проводила меня на кухню, и указала на стул.

– Садитесь, – она вынула сигареты, и щёлкнула спичками.

– Вы танцевали вместе с Инной Петровной?

– Танцевала, – со вздохом сказала она, – давно это было, и

вспоминать не хочется даже. Хорошая Инка была, а судьба так

сложилась.

Секса в советское время не было, вернее, на деле-то он был, но такого не творилось, что происходит сейчас.

Как лёгкую эротику, так и жёсткое порно сейчас легко достать, достаточно найти соответствующий сайт в Интернете, и скачивайте на здоровье.

Но тогда этого не было, и всё с виду выглядело пристойно, но вот если копнуть поглубже, можно найти такие шокирующие факты, что просто волосы дыбом.

Были и педофилы, были и изнасилования, и стрипклубы были, да только подпольные.

И вот в таком « левом » клубе и танцевала Инна Петровна, и Валерия Николаевна.

Последняя попала туда от большой нужды, а потом ей понравилось, денег это приносило прилично, и ломаться особо не приходилось, лишь голой танцевать перед мужчинами.

Правда, случалось, мужчины приставали к ней, но на этот случай в зале находились охранники. Вообщем, типичное наше время, только со своей цензурой.

Инна Петровна пришла через два года после Валерии, и девушки, тогда ещё девушки, как-то сразу сблизились, и даже подружились.

И однажды Валерия застала подругу в подсобке, когда та горько рыдала, причём рыдала навзрыд.

– Что с тобой? – в испуге бросилась к ней Валерия, – Иннуш, да что случилось?

Инна Петровна подняла на неё глаза, и Валерия поняла, что та пьяна, и увидела валяющуюся на полу бутылку из-под водки.

– Я люблю его, – со стоном сказала Инна Петровна, – ты даже не представляешь, как я люблю его, а отец мне всю жизнь порушил. Я не верю в его виновность, в тот момент верила, а теперь не верю. Не могло этого быть, просто в принципе не могло.

– О чём ты говоришь? – испуганно спросила Валерия, в тот момент решившая, что подруга помешалась.

– У меня любимый был, – схватила её за руки Инна Петровна, – его Поль звали, Ипполит. И его посадили, это отец постарался, я теперь знаю, а тогда умереть хотела от горя. Но я не могу ничего сделать! Вот чёртов партийщик! – и она разрыдалась.

Валерия ничего не поняла, и отвела Инну в общежитие, а на следующий день всё-таки решилась спросить.

– Что с тобой произошло? О каком Поле ты вчера говорила?

Про какого Ипполита рассказывала?

– О чём это ты? – испуганно спросила Сапфина.

– Не надо придуриваться, – махнула рукой Валерия, – лучше расскажи всё, и тебе легче станет.

– Думаешь? – тихо спросила Инна.

– Уверена, – кивнула любопытная Валерия, – я никому ничего не расскажу, мне просто интересно. Я своё любопытство удовлетворю, а ты расслабишься хоть немного.

Инна минут пять молчала, а потом стала повествовать, и у Валерии сердце ёкнуло от жалости к бедной женщине.

Она даже и не думала, что на долю Инны выпала такая судьба.

Как уже известно, родители Инны были партийными работниками, и у них было двое детей, Инна и Михаил.

Брат с сестрой горя не знали, семья была обласкана всяческими льготами, их пускали за границу, имели огромную квартиру, и не менее огромную дачу.

Петр Васильевич был умным человеком, понимал, в случае чего, если их с матерью не станет, дети окажутся на улице, и отстроил жилище на собственные деньги. Равно, как и квартиру, которую он приобрёл чуть позже.

Их дети имели всё, о чём обычные дети могли только мечтать, но при этом остались совершенно не испорченными, совершенно не конфликтными, и очень добрыми.

Михаил после школы намеревался поступить на врача, хотел помогать людям, а Инна в педагогический. Она мечтала учить детей иностранным языкам, и усиленно изучала французский и английский. Она окончила два института, один иностранных языков, а другой педагогический, и устроилась работать в школу.

И в этой школе она столкнулась с женщиной, примерно её возраста, работающей учительницей начальных классов.

Звали её Татьяна Константиновна, и она была омерзительнейшей личностью. Детей она не любила, в отличие от милой Инны, они её раздражали, и постоянно срывала на них зло. Дети ей отвечали взаимностью, и бежали всякий раз к завучу, или к директору, но не к классной.

Это до чего ж надо было довести ребёнка, чтобы тот бежал к директору, а не к учителю?!!!

Помню, я сама очень боялась директрисы, хоть она и была неплохим человеком, добрым, но тот факт, что она тут всем заправляет, руководит, главная, внушал некоторую робость.

И надо же было человеку, который прямо-таки ненавидел детей, стать учительницей в школе, да ещё младших классов.

Я не удивлюсь, если дети проклинали её. А если среди детей оказался забитый ребёнок, несчастный, которому и так по жизни досталось, а тут ещё такая стерва в школе.

Да её даже стервой не назовёшь, это двойственное понятие, я сама стерва, генетика – вещь поистине страшная, а она просто сучка без тормозов. Только вот дети-то в чём виноваты?

Я как подумаю, что моя Василинка пойдёт в школу, и там какая-нибудь дрянь типа этой Татьяны окажется, просто в глазах темнеет. Но моя дочка от меня никогда ничего не скрывает, и я запросто могу дать в нос обнаглевшей учительнице. И пусть потом судят, у меня железное оправдание есть.

Но есть Бог на свете, и он обратил своё внимание на недостойное поведение Татьяны, и вскоре её уволили.

Женщина стала плакать, умолять директора вернуть её на должность учителя, но та осталась тверда, правда, потом всё-таки сжалилась, и взяла её на должность технички, нянечки.

И вы думаете, что Татьяна изменилась? Что она одумалась?

Отнюдь, она продолжала прикрикивать на учеников, хотя те теперь её всерьёз не воспринимали, от чего она только больше бесилась, и от злости подсела на зелёного змия.

Её постоянным собутыльником стал некий Алексей Викторович, сторож в школе, в конце концов, умерший от цирроза печени.

Это общая картина жизни Лотаревой, женщина потом исчезла, успев сломать жизнь Инне Петровне.

В той школе, где преподавала Инна Петровна, решили провести маленький эксперимент, нанять на службу самого настоящего француза. Это был мужчина ослепительной внешности, яркий, светловолосый, красивый, с пронзительными зелёными глазами.

Инна Петровна работала с ним под одним началом, они обменивались опытом, и она шлифовала язык.

Ипполит был русским, но его бабушка с дедушкой давно уехали во Францию, а он приехал сюда, не взирая на предупреждения. Родители говорили ему, что теперь тут советская власть, и что ему житья не дадут. Что он даже уехать потом не сможет из России, но он их не послушал.

Инна Петровна влюбилась в красивого француза, а он ответил ей взаимностью, и страсть пылала, пока на горизонте не появилась Татьяна.

Она тоже на Поля глаз положила, но молодой человек оказался разборчив, и он быстро понял, что она за человек, и послал, куда подальше Татьяну.

Если бы они знали, насколько подлой может оказаться эта женщина, взбешённая, Лотарева позвонила отцу Инны, и сообщила ему, что его дочь собирается уехать во Францию.

Что в этом такого? Да в то время это расценивалось, как предательство родины. Будучи партийным работником, Петр Васильевич дико перепугался, понимал, что после такого поворота он лишится всего, и он запретил дочери даже думать о французе.

С тех пор скандалы в их семье стали в порядке вещей, сколько не убеждала Инна отца, что никуда не собирается, что Ипполит хочет жить в России, Петр Васильевич стоял на своём.

Жизнь влюблённых превратилась в ад, встречались они тайком, а потом Ипполита посадили. Это известие упало на голову Инны, как гром с ясного неба, и она не могла поверить в случившееся. Ипполита обвинили в расхищении социалистической собственности, короче, в банальной фарцовке, и отправили в лагеря. Статья была серьёзная, и Ипполита расстреляли. Инна была на грани истерики, она не знала, действительно ли Поль виноват. А через два месяца поняла, что находится в интересном положении.

Хорошая картинка вырисовывается?

В советское время, когда беременность вне брака осуждалась,

молодая женщина забеременела от иностранца, ограбившего социалистическую страну! Капец!

Инна это тоже понимала, и потому сбежала из родительского дома, наплевав на карьеру отца, и попала в подпольный стрипклуб после рождения малыша.

– Вот такие дела, – со вздохом сказала Валерия, когда её рассказ иссяк, – она потеряла всё.

– Но кому понадобилось убивать её? – не понимала я, – Татьяне? Мне одна психанутая попалась на пути, которая ненавидела сестру, да так ненавидела, что чуть родную племянницу за решётку не запихнула. Но я не думаю, что тут всё так обстоит. Татьяна, безусловно, личность крайне неуравновешенная, но что-то тут не так.

– Мне искренне жаль Инну, но ей повезло, она вышла замуж за богатого, родила от него детей.

– А о том, что она последние годы своей жизни провела в инвалидной коляске, вы хоть знаете?

– Господи! – всплеснула руками Валерия, – как это произошло?

– Она попала в аварию, и повредила позвоночник. Но мне думается, что её сбили.

– Почему вы так думаете? – посмотрела на меня старушка.

– Под грузом сведений нахожусь. Интересно, где сейчас Татьяна? Она очень подходит под роль убийцы, да только я мотива не вижу для этого поступка. Что с ней стало?

– Понятия не имею, может, умерла. Она одного с Инной возраста, может, чуточку постарше будет.

– Понятно, благодарю за информацию, – я элегантно распрощалась со старушкой, и вышла на улицу.

Опять пошёл дождь, я невольно поёжилась, и забралась в джип.

Что мне стало известно? Кто-то пугает Инну Петровну, посылает ей письма, и издаёт странные звуки.

С этими звуками вообще какая-то фигня. Каждую пятницу в полночь каждые пятнадцать минут по три удара до пяти утра.

Это вообще остаётся за гранью моего понимая, но одно я знаю точно, Инна Петровна из ума не выжила. Она действительно слышала звуки, и её сбили, а потом убили.

Кому это понадобилось? Татьяне? Зачем? Татьяна сделала Инне Петровне пакость в молодости, а потом их пути разошлись. Чего я зациклилась на Татьяне? Только с того, что есть связь с Ипполитом, и никаких реальных зацепок.

Ладно, оставим женщину в покое. Моральное уродство по закону не преследуется, хотя следовало бы на сей счёт внести поправки в гражданский кодекс.

У меня уже мозг вскипел, и захотелось кофе. Я налила себе чашечку из термоса, распаковала белую шоколадку, и поехала домой.

Но по дороге вспомнила, что ещё утром меня Анфиса Сергеевна просила купить геркулес для кошек. Они у нас капризные, абы что не едят, только из определённой коробки, паршивцы.

На пути попался магазин, я заскочила внутрь, и накидала в тележку два десятка коробок с овсяной крупой. По пути схватила несколько упаковок с кофейными зёрнами, конфеты, и подъехала к кассе.

Всё-таки ловко они это устроили с супермаркетами, в этом есть свой плюс. Купил всё в одном месте, и никуда ходить не надо, но с другой стороны, хочешь, не хочешь, а наберёшь всякой туфты.

Передо мной стояла молодая женщина, а рядом с ней девочка лет десяти, но эта девочка устроила такой вой, что все стоящие в очереди стали оглядываться.

– Ты совсем дура? – орала она на весь торговый зал, – купи мне чипсы! И два литра газировки!

– Ксюшенька, солнышко, но у меня нет денег, – робко сказала женщина.

– На буханку и макароны нашла, а на чипсы нет? – затопала ногами Ксения, – быстро положи назад, и возьми чипсы.

– У меня нет денег на всякую ерунду, – голос женщины стал немного жёстче.

– Ерунда? Немедленно купи чипсы!

– Замолчи! Не позорь меня перед людьми!

– Перед какими людьми? – нагло осведомилась нахалка, и моё терпение лопнуло.

– Немедленно прекрати орать на свою мать! – ледяным тоном сказала я, – вот наешься чипсов, и станешь мутантом.

– А ты закрой рот! – рявкнула на меня девчонка, – идиотка!

– Нечего чужих детей учить! – в тон дочери отреагировала

женщина, – сначала своих натрахай, а потом чужих учи!

– А старые девы всегда злющие, – вторила ей Ксения.

У меня челюсть в бок уехала, да так там и осталась.

– Что вы себе позволяете? – пришла я в себя, – у меня трое детей, а от мужиков отбоя нет.

– Проститутка, – тут же воскликнула женщина, – а мужики твои извращенцы, раз на такое чучело клюнули.

– Наверное, с какими-то алкоголиками яшкается, – не осталась в долгу Ксения, – на такую нормальные мужики не посмотрят. Нормальным, крутым, только блондинки нужны с голубыми глазами, а не такие чучундры!

Вот тут я не выдержала, и звонко расхохоталась.

– Вы обе стукнутые на голову, – со смехом сказал я, – знали бы вы, насколько крутой у меня любовник.

– Извращенец, – не осталась в долгу Ксения, и мне надоело с ними препираться. Неизвестно, к чему бы привела эта перепалка, но у меня зазвонил мобильный, и я поспешила вынуть из сумочки телефон.

– Повторный тебе привет, подруга дней моих суровых, – это был Марат, – я тебе тут ещё информацию достал. Поговори с Печориным Алексеем Александровичем, он хорошо знал семью Колесниковых.

– Ты мне всё каких-то фигурантов подсовываешь, которые ни фига не знают. Слушай, а ты можешь поднять одно старое дело?

– Что ещё за дело?

– Парня зовут Ипполит, Медведев Ипполит Леопольдович, вот такое вот имечко, русский, но в своё время его бабушка с дедушкой уехали во Францию, и их дети и внуки уже родились в стране трёх мушкетёров. Думаю, что пресловутая Алиса, о которой мы говорили, приходится ему внучкой.

– Понятно. Это тот самый амант Инны Петровны?

– Прямо в яблочко, и какое красивое слово, амант. Вообщем, я склоняюсь к мнению, что не виноват ни в чём Медведев, что тут Сапфин руку приложил. Вот рассуди сам, Петр Михайлович партийный работник, эдакое небольшое колёсико в машине советской власти. А тут дочь в француза влюбилась.

Представляешь, какой это бенц? Да мало того, она с ним за границу бежать собралась. Это мы теперь знаем, что никакого бегства не планировалось, что Инна и Ипполит намеревались жить долго и счастливо в России, да только эта змея, Татьяна, всё им порушила.

– Что ещё за Татьяна? – взвыл на том конце провода Марат.

– Я тебе не рассказала, – я приложила телефон к другому уху, бросив взгляд на ошеломлённые лица скандалисток, – была одна особа, которая мечтала сама Ипполита заполучить, но не получилось. Зато отомстить получилось, да так отомстила, что до нашего времени докатилось. Кстати, и о ней наведи справки, Лотарева Татьяна Константиновна, бывшая учительница в школе, где работала Инна Петровна. Младшие классы она вела, а потом была уволена, но вскоре назначена на должность технички. И не забудь про дело Медведева, мне уже известно, что его расстреляли. А что ещё делать с иностранцем, расхищавшим социалистическую собственность?

– Понял, ладно, – и Марат отключился, а я покосилась на глупые лица матери и дочки, с которыми я дотоле ругалась.

Они тут же отвернулись, а я опять расхохоталась.

– Викуль, привет, – услышала я чей-то голос, обернулась, и увидела Нину Дербышеву, патологоанатома, работающего в паре с Семеном Аркадьевичем.

Она тоже была в магазине, позади меня уже стояло два человека, и она пристроилась за ними.

– Викуль, – подошла она ко мне, поставив корзинку на пол.

– Женщина, вы не наглейте, за этой девушкой люди стоят, – возмущённо воскликнул стоящий сзади меня мужчина.

– Я за вами буду, – тут же отреагировала Нинка, – но стоять тут останусь. Слушай, а что ты устроила? У нас всё отделение с утра на ушах, уже прокурор приезжал, на всех наорал. И всё по твоей милости, генерал с утра валерьянку пьёт, и тебя недобрым словом понимает.

– Не надо меня поминать, – цокнула я языком, – я ещё живая.

– Думаю, обратное его порадовало бы.

– Смейся, смейся.

– Да мне плакать хочется, завтра эксгумируют Колесникову, и мне придётся с этим возится.

– А тебе не хочется? – со смехом спросила я.

– Это моя работа, – пожала она плечами, – да только это лишняя проблема.

– Любая проблема решаема, – пожала я плечами.

– Тебе легко говорить, а нам лишний « висяк ». Всякий раз ты на трупы напарываешься, а Макс потом всё улаживает. Труп завтра выкопают, и придётся дело заводить, и так далее. А Макс тебя убьёт, если узнает о твоём участии.