Текст книги "Интеллигент кислых щей (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Да тридцать пять стукнуло. Она каждый ваш номер читала, и обожает ваш журнал, а твои статьи считает очень талантливыми и сильными.

– Спасибо, – со вздохом сказала я.

– Погоди спасибо-то говорить, я тебе сейчас нагрузку дам, вернее, об услуге попрошу.

– Проси, – милостиво разрешила я.

– Я на пару недель собираюсь в Париж сгонять, пригрей на это время Марселло и Лауру.

– Да без проблем, – весело сказала я.

В другой момент я пришла бы в тихий ужас, провести две

недели с этими сорванцами. Они такие же, как и моя

Василинка, шумные, громогласные, испанская кровь бурлит.

Постоянно что-то затевают, и что-то ломают, и в прошлый раз они мне импрессионистов со стен посшибали.

– Значит, завтра я тебе их закину? – деловито осведомилась Зойка.

– Закидывай, я буду только рада.

– Что это с тобой? – изумлённо протянула Зойка, – они в

прошлый раз такой тарарам устроили, вы там все на ушах

стояли.

– Стояли, – со вздохом сказала я, – но сейчас ситуация такая, и мне очень нужно, чтобы они тарарам устроили.

– Зачем? – деловито осведомилась Зойка.

– Будущую свекровь напугать до обморока, – со смехом сказала я.

– Анфиса Сергеевна хорошая, не надо её пугать.

– А я не Анфису Сергеевну пугать собираюсь, а Ангелику Александровну.

– Это ещё кто? – растерянно протянула Зойка.

– Это очень долгая история, я завтра тебе объясню, – весело сказала я, – тут одна особь мечтает мне в свекрови угодить, только мне это нужно, как снег в августе.

– Подожди, я ничегошеньки не понимаю.

– Я тебе завтра объясню. Ты привози их, и лети спокойно в Париж.

– Ладно, – и Зойка отключилась, а я увидела стоящего в дверях Максима, с растерянным выражением на лице.

– Я слышал конец разговора, и ни черта не понял, – свистящим тоном осведомился он, – что всё это значит? Какая ещё свекровь?

– Макс, милый, ты только не кричи, – сложила я руки на груди, – помнишь, когда я занималась убийством дедушки Мирославы, я тебе говорила про некоего Марата Дворова?

– Помню, что по ходу дела выяснилось, что он в тебя влюблён по уши, – подошёл ко мне Максим.

– Верно, влюблён, и он сказал об этом своей матери.

– И что из того? – Максим не сводил с меня глаз.

– Да дело в том, что она уверена, что не влюбиться в её сыночка невозможно.

– Ты же говорила, что он пугало! – свирепым тоном сказал

Максим.

– Он и есть пугало. Костюм моего дедушки, это его милая мамочка одевает, и нескладная фигура. Очки в роговой оправе, и одеколон « Шипр ». Терпеть не могу этот одеколон, ты сам знаешь, и этот Марат мне не больше, чем просто приятель. А Ангелика Александровна вбила себе в голову, что я влюбилась в Марата.

– Так скажи ей, что он тебе безразличен, – пожал плечами

Максим.

– Я так и хотела сделать, едва услышала заявление о свадьбе.

– Свадьбе? – ошарашено переспросил Максим.

– Свадьбе, – горестно вздохнула я.

– Послушай, объясни всё по-человечески.

– Слушай. Марат мне помогает в расследованиях, компьютерщик, но это ты знаешь. И всякий раз, когда я ему звонила, напарывалась на его мать, если звонила поздно, и он был дома, и она злилась. Называла меня проституткой, на мои робкие заявления, что я по делам звоню, просто швыряла трубку. Вообщем, ей в голову стукнуло, что я влюбилась в Марата. Она считает своего сыночка идеальным. И заявилась ко мне недавно, выяснила, что я не бедная девушка, и тут же уверовала, что я влюбилась в Марата.

– При чём тут материальное состояние?

– Да при том, как она говорит, что за ним бегали только охотницы за его деньгами. Да только из-за денег за него и выйдешь замуж. Вообщем, это полный капец. Я тут же к Марату поехала, показала ему кольцо на безымянном пальце, и популярно объяснила, что замуж я за него не пойду. Представляешь, он даже кольца моего не заметил. Обалдеть!

– И что дальше?

– А дальше он упросил меня, чтобы я пока Ангелику Александровну не ставила об этом в известность. Он мне сказал, что у неё со здоровьем не того, да только я думаю, что он просто её боится. Она ему внушила, что он такой идеальный, и теперь не знает, как ей сказать, что влюбился в замужнюю женщину, которая его как мужчину в упор не видит.

– Капец! – только и смог сказать Максим, – и что вы теперь

намерены делать? Не век же вы будете её за нос водить. Или

ты замуж за него пойдёшь?

– Спятил? Нужен он мне! Он попросил меня сделать так, чтобы она сама от меня отказалась.

– А это как?

– А это очень просто, – я ехидно заулыбалась, – завтра она пригласила меня на суаре, и я приду с Василинкой, и Марселло и Лаурой.

– Марселло и Лаура Кастелитто? – в ужасе осведомился

Максим, – только не это!!!

– Извини, но я уже разрешила Зойке их привезти, они завтра будут тут.

– Капец! – сердито воскликнул Максим.

– Мне нужно решить эту проблему, и я им полдома разнесу, вернее, эти малолетние разбойники постараются. Думаю, если я пообещаю им гору мороженого, они с превеликим удовольствием там всё разломают.

– Понятно. Ладно, развлекайся, – пожал плечами Максим, – представляю, как она обрадуется, когда увидит троих детей.

– Я ещё фотографии Лизы и Лени захвачу, чтобы счастье было полным.

– Валяй, – он заметно успокоился, и пошёл ужинать, а я за ним.

Утро встретило нас солнышком, я в это время пыталась накормить Лизавету кашей, но она капризничала, и кидалась кашей в Василинку. Та тоже в долгу не осталась, и овсянка полетела в Лизавету, Василинка угодила ей прямо в глаз.

Лиза тут же заплакала, захныкала, и в этот момент раздался звонок в дверь.

– Я сама открою, – кивнула мне Анфиса Сергеевна, и через пару минут на кухню влетела Зойка со своими сорванцами.

– Здрасте, – воскликнули они хором.

– Привет, – весело воскликнула Зойка.

– Ребятки, будете творожные пирожные? – спросила детей Анфиса Сергеевна.

– Будем! – хором воскликнули они, и что-то залопотали на испанском.

Василинка тоже попыталась что-то сказать на их языке, но они засмеялись, а моя дочка надулась. И они стали ей что-то объяснять на пальцах. Делали какие-то жесты, Василинка за

ними повторяла, а мы с Зойкой покатывались от хохота.

В самом деле, это очень комично выглядело, но ведь

Марселло и Лаура одинаково говорят и на русском и на испанском.

А я для себя вдруг отметила, что хочу выучить язык страны, прославившейся своей корридой. Я могу только с жутким акцентом поздороваться на испанском, знаю несколько слов, и не более того.

– Ладно, я рванула в Париж, – Зойка вскочила с места, – ещё на

самолёт опоздаю.

– Давай, – вяло откликнулась я, допила свой кофе, и пошла выбирать наряд для суаре. Я должна своим внешним видом окончательно доконать Ангелику Александровну.

Она одевается вся в розовое, значит, будем шокировать стилем вамп. И я стала рыться в своём гардеробе.

Мне на глаза попались туфли, жуткие платформы с толстенным каблуком. Красно-чёрные, платформа и каблук прозрачные, и при ходьбе внутри колышется красно-чёрная пыль. Мне их Аська купила, моя старшая сестра, уж не знаю, что на неё нашло тогда. Однако, сейчас они мне очень пригодятся, весьма кстати пришлись.

Моя любимая юбка, кожаная, красная, и короткая до неприличия, и сетчатые чулки.

А теперь подумаем, что одеть наверх.

Я долго рылась в своём шкафу, и вытащила невесть откуда взявшуюся кружевную кофточку с чудовищным декольте, чёрную. А за ней кожаный топ-жакет алого цвета, заканчивающийся на линии груди, и с « цыганскими » рукавами. Жутковато, конечно, но для данного случая в самый раз. И последним штрихом будут вот эти перчатки, чёрные, кружевные. Замечательно.

Но в издательство я отправлюсь в строгом алом костюме, ни к чему психику сотрудников травмировать. Сложив одежду в пакет, я сунула в сумочку кулон с чёртиком и длинные платиновые серьги с сапфирами. Подумала, и добавила ещё два бриллиантовых браслета, и кинула всё в машину.

Буду выглядеть ослепительно, в стиле вамп-проститутки, и Ангелика Александровна тут же в горло вцепится любимому сыночку бульдожьей хваткой, чтобы он не женился на мне.

– Леночка, мне что-нибудь есть? – спросила я на входе у

секретарши.

– Вам несколько писем, держите, – она протянула мне почту.

– Спасибо, – и я прошла в свой кабинет.

Почта оказалась не слишком важной, я бросила её на стол, и соединилась с Францией. Теперь мы вышли на международный уровень, и это должно принести свои плоды.

Арман Тулузье нас всех ошарашил, когда предложил это, и все растерялись.

– Выйти на международный уровень? – изумлённо протянул тогда Генрих, – но это очень рискованно, неизвестно, как нас примут в другой стране. Я не могу рисковать своей репутацией и своим делом.

– А я готов сотрудничать лишь на таких условиях, – упрямо

сказал наш французский инвестор.

– Подождите, – замахал руками Генрих, – это всё очень сложно, нужно открыть типографию в той стране, нужно найти переводчика, и нужно запустить там рекламу.

– Это не проблема, – махнул рукой господин Тулузье, – рекламой я займусь сам, как вы понимаете, я предлагаю сотрудничество с Францией. В России у вас огромные тиражи идут, а если они пойдут ещё больше и во Франции, вам же лучше.

Вообще-то, я уже раньше думала о выходе на международную прямую, намекнула Генриху насчёт Америки, но он зарубил мою идею на корню.

Конечно, Америка очень высокоразвитая страна, с самым высоким уровнем жизни, и Генрих просто испугался, что мы не потянем эту лямку. А я на него патриотически обиделась.

Везде всякого хватает, и в России, и в Америке, и во Франции, но это не значит, что надо не верить в себя.

Но на Францию он согласился, инвестор его к стенке припёр.

В трубке что-то щёлкнуло, раздалось французское бормотание, и я перешла на английский. Наша секретарша ни бельмеса не понимает на иностранном, поэтому я вынуждена звонить, и узнавать о продажах сама.

Каково же было моё изумление, когда стало известно, что два тиража уже влёт разошлись, и поступила заявка на третий.

Меня это порадовало, я доложила радостную новость Генриху, потом собрала собрание, обрадовала и остальных, и велела думать насчёт нового номера. Пообещав завтра собрать ещё

народ, и проведя пол дня с пользой, заглянула в свой

ресторан, и поехала за детьми.

По дороге я им популярно объяснила, что надо делать, и они

пришли в полный восторг.

– А вы точно не будете ругаться? – осторожно спросил Марселло.

– Я точно не буду, будет одна полная женщина, но вы не обращайте внимания.

– А вы нам купите шоколадного мороженого? – деловито осведомился Марселло.

– Куплю.

– А шоколадных пирожных? – тут же подскочила Лаура.

– Куплю.

– И тирамису купишь? – дёргала меня за рукав Василинка.

– И канноли куплю.

– Класс! – восторженно завопили дети, и стали ёрзать в машине.

По дороге я затормозила у магазина, купила пару бутылок брюта, шампанского с полным отсутствием сахара, и пару бутылок « Каберне ».

Уверена, что она обожает сладенькое, я вино имею в виду, и специально взяла кислое, на свой вкус. А потом подумала, и взяла ещё имбирный ликёр. Это довольно специфическое питьё, если оно ей не понравиться, я закачу глаза от восторга.

Наверное, надо ещё купить пирожных, и вот эти эклеры с масляным кремом в самый раз. Лично я терпеть не могу взбитые сливки, но сейчас почему-то, где ни посмотришь, везде эти взбитые сливки, пироги с ними, со свежими фруктами, и огромным количеством мармелада.

Меня даже передёргивает от омерзения от одной только мысли. А ведь кто-то это любит.

А ещё возьму вот эту коробку конфет, пралине с хрусткой вафлей внутри и покрытые белым шоколадом, и шоколадный торт.

На моё счастье, народу в кассу оказалось немного, я слегка замешкалась, и передо мной ввинтилась женщина необъятных размеров. Сделала она это довольно бесцеремонно.

Но я не стала ничего ей говорить, и просто встала сзади.

Если ей хочется, пусть стоит впереди, если ей это радости

прибавит.

Перед нами стояло всего два человека, и я на месте

подскочила, когда раздался вопль этой женщины.

– Да вы с ума спятили? – заорала она на весь зал, – где это

видано, такие деньги требовать? Я же на тыщу набрала, разорилась к празднику, а вы мне бешеные тыщи называете.

– Так вы же самые дорогие продукты набрали, – укоризненно воскликнула продавщица.

– Да я за ней шла, – ткнула в меня пальцем женщина, и я от

неожиданности подскочила, – думала, что она знает, что надо брать, что тут покачественнее.

– Женщина, за качество надо платить, – сурово сказала продавщица, – у этой девушки сапфировые серьги в ушах, а у

вас дешёвый пластик.

– Я не нищая! – возмущённо воскликнула женщина, при этом бросив на меня такой взгляд, что мне в пол захотелось врасти. Не люблю такие ситуации, и сейчас мне стало неудобно.

– Машка, подойди на минутку, – крикнула продавщица в пространство, – поставь вот эти продукты на место, и набери вот этой женщине таких же, но из простого отсека, – и занялась мной.

И я поспешила ноги унести из магазина, чуть цветы не забыла купить. Правила хорошего тона обязывают преподнести хозяйке дома букет. Поэтому я купила белых махровых хризантем, подхватила пластиковые пакеты, и с детьми поднялась на четвёртый этаж старого дома, окна которого выходят на Кремль.

Нажала на звонок, и дверь тут же распахнулась.

– Привет, – Марат ошеломлённо уставился на мой внешний вид.

– Как я тебе?

– Жутковато, – честно ответил он.

– Спасибо на добром слове, – и я стала снимать с детей пальтишки, – а это моя Василиса.

– Прекрасная? – со смехом спросил Марат.

– Конечно, – важно ответила я.

– Эвива, милая, я так рада, – вышла в прихожую Ангелика Александровна, и дети хором заорали:

– Здравствуйте.

– Мамочки! – она отступила назад, – что это за дети?

– Это моя старшая дочка Василиса, – тут же сказала я, – а это

Марселло и Лаура, дети моей лучшей подруги. Она мне их на

пару недель подкинула.

– Господи! – ошеломлённо протянула Ангелика Александровна, -

у тебя есть ребёнок?

– У меня их трое. Я бы и близнецов принесла, но Лиза и Леня ещё маленькие, им скоро год исполнится.

– У тебя трое детей?! – с ужасом проговорила Ангелика Александровна.

– Я всегда мечтала, чтобы у меня было много детей.

– Замечательно, – выдавила из себя Ангелика Александровна, – детки, а как вы к блинчикам относитесь?

– Положительно, – выдала длинное слово Василинка.

– Пойдёмте, детки, уверена, вам понравятся шоколадные блинчики. А что это у тебя? – обратила она внимание, что я не с пустыми руками.

– А это вам, – я отдала букет, – а тут вино и сладкое.

– Хорошо, проходи, – и она провела меня в просторную гостиную, где был накрыт шикарный стол.

Но моё внимание привлекли фотографии, в огромном количестве развешанные по стенам. Всюду большое количество всяческих наград, статуэток из золота, на фотографиях люди друг другу пожимают руки.

– Идём на кухню, я хочу с тобой поговорить, – поманила она меня за собой, – садись, – указала она на стул, и я огляделась по сторонам.

Конечно, вся кухня была в розовом цвете, и сама хозяйка тоже. Я всё-таки не удержусь, и наберусь окаянства, выскажу ей всё, что думаю по поводу её внешнего вида.

– Расскажи мне о себе, – решительно сказала Ангелика Александровна.

– А что конкретно вы хотите знать? – растерянно спросила я.

– Что ты за человек? Я уже знаю, что ты бизнес-вумен, что у тебя трое детей. Расскажи мне о своей семье. Ты была замужем?

И тут настал мой звёздный час, и я с ангельской улыбкой поведала о четырёх мужьях.

– У тебя было четыре мужа? – ошеломлённо переспросила она.

– А первый вообще бандит был, – сладким голоском добавила

я, – я так влюблена в него была, просто как кошка. Василинку

от него родила, думала, что у меня будет его продолжение,

его доброе продолжение.

– Бедняжка, – она погладила меня по руке, – ты так страдала от

любви. Но теперь ты будешь счастлива с моим сыном.

Я лишь выдавила жалкую улыбку. Блеск! Она такая идиотка?

Я только что поведала о любви к бывшему мужу, правда, о прошлой любви, но всё равно, она должна была выставить меня вон. Капец! У меня только одно объяснение, она безумно любит сына, и смирилась с его выбором. Вероятно, Марат и в самом деле так влюблён в меня, о чём и поведал своей матери.

И вот что мне теперь с этим счастьем делать?

Ничего, у меня с собой трое детей, у которых темперамент через край хлещет. А что сделаешь? Это испанская горячность.

– А кто твои родители? – продолжала допрос Ангелика Александровна.

– Мой отец военный, генерал, а мать адвокат по образованию, но занимается бизнесом. Сестра уголовный адвокат, в данный момент лежит на сохранении, и со дня на день родит двойню. Она замужем за таджиком. Вот краткая справка.

– Ладно, для начала достаточно, а завтра мы пойдём выбирать свадебное платье.

– Зачем? – тупо спросила я.

– Что это значит – зачем? – захлопала она глазами, – тебе же нужно свадебное платье. И ещё нужно платье для грандиозной вечеринки, которую мы закатим.

– Какая ещё вечеринка? – ошеломлённо протянула я.

– Помолвка. Мы представим тебя всем нашим знакомым, и официально объявим об обручении.

Я не знала, как на это реагировать, и просто кивала головой.

Сил уже никаких не было, и тут в ход пошли дети.

Мы услышали топот, грохот, и звон посуды.

Ангелика Александровна тут же подскочила, и выбежала из кухни, а я вслед за ней.

– Василиса, Лаура, что вы делаете? – Марат пытался собрать с пола осколки, – хорошо, кузнецовский фарфор спрятан.

– Что они натворили? – подскочила Ангелика Александровна, и отобрала у него веник, – детки, ведите себя прилично.

И они опять понеслись по дому, производя невероятный шум, а Ангелика Александровна за ними.

– Я уже начинаю сомневаться, так уж хороша ли наша идея, -

покачал головой Марат, – мне потом где-то жить надо ведь, -

добавил он с усмешкой.

– Смейся, смейся, – дёрнула я плечом, – кстати, друг мой ситный, что там насчёт нашего дела?

– А что дело? У меня времени пока не было, сегодня полазаю в « инете ».

– Отлично, тогда узнай мне что-нибудь о Колесникове Артёме Геннадьевиче, и о его супруге, Колесниковой Инне Петровне.

– А зачем тебе Артем Геннадьевич? Он же умер несколько лет назад.

– У меня расследование, – лаконично ответила я.

– Понятно, а если поподробнее?

– Ты его знал? – невежливо ответила я вопросом на вопрос.

– Он у нас преподавал, кстати, математиком он был великолепным, правда, дни свои окончил чуть ли не в психушке.

– Почему? – вздёрнула я брови.

– Как и большинство талантливых людей, говорили, что он умом поехал. Какую автобиографию не почитаешь, все гениальные произведения были созданы сумасшедшими. Его неоднократно обследовали, но психического расстройства не обнаружили.

– Верно, – невольно согласилась я, – правда, я читаю автобиографии творческих людей, но это сути дела не меняет.

– Артем Геннадьевич всё твердил про какую виртуальную реальность, которая превращает людей в роботов. Понятия не имею, что он хотел этим сказать, он даже меня этим ошеломил.

– Короче, сдвиг по фазе, – уныло констатировала я, – а Инна Петровна?

– А что Инна Петровна? Я о ней ничего не знаю, только, что говорили о ней, что она бывшая « бабочка ». Вроде, с шеста девушка.

– Интересно, – задумчиво пробормотала я, – она мне показалась милой. Довольно суровая особа, чопорная, но очень милая, и собак любит.

– Так в чём дело? – Марат посмотрел назад, и я догадалась, что Ангелика Александровна нас слушает.

– А старушка умерла, – резко сказала я, – свалилась с лестницы на своей коляске. И я буду разбираться, случайность это была, или её действительно убили.

– Опять ты за своё, – покачал головой Марат, – ладно, я полазаю

в « инете », и по знакомым поспрашиваю.

– Давай, по поводу Колесниковой сейчас посмотри, хоть какую-нибудь наводку мне дай.

– Пошли, – мы протиснулись мимо Ангелики Александровны, растерянно на нас смотрящей, и отправились в комнату Марата.

По себе знаю, у творческих людей всегда беспорядок, лично у меня бедлам в художественной мастерской. Кисти в беспорядке, краски всюду разбросаны, наброски по углам стоят, но теперь я поняла, у меня идеальнейший порядок.

Мне это стало ясно, когда я вошла в комнату Марата.

Такой хламиловки я за всю жизнь не видела, и была просто поражена, но Марата это, похоже, не слишком обескураживало, и не волновало.

– Заходи, садись, – он убрал со стула книги, а я краем глаза посмотрела на названия.

« Информатика, и вычислительная математика », « Основы высшей математики », « Введение в программирование », и тому прочее. У него на пол комнаты стоял книжный стеллаж, и среди книг я не увидела ни одной художественной, лишь узкоспециальные издания. Интересно, а он классиков вообще читал? Цветов тут тоже не было, какая-то неуютная комната. И всё же Марату надо жениться, нужно, чтобы его жена облагородила. Одевается, как не пойми кто, в комнате бардак.

И я стала от нечего делать, пока Марат занимался компьютером, вспоминать всех своих подруг. Марату нужна не слишком красивая девушка, робкая, и не такая стерва, как ваша покорная слуга. Она должна уметь готовить, но идти в ногу со временем. Должна понравиться Ангелике Александровне, а это уже подразумевает наличие капитала.

Это просто капец какой-то! Где мне найти такую женщину?

Я всю голову сломала за вечер, распечатку, полученную от Марата, я убрала в сумочку, и весь оставшийся вечер думала.

А дети носились по дому, играли, съели прорву пирожных, а

я познакомилась с подругами Ангелики Александровны, и её

сёстрами.

Вообще, говоря честно и откровенно, я была в конкретном шоке, в окончательном и бесповоротном.

Потому что подружки эти не далеко ушли по весовым

категориям от матери Марата, и все в розовом. Капец!

Барби размера ХХЛь!

И эти идиотки обсуждали полное отсутствие вкуса у меня,

раскритиковали мои пристрастия, а при виде кислого шампанского скрючили мину. Ангелика Александровна тут же убрала бутылки, и налила мне десертного мускатного вина.

Ненавижу белый мускат, десертный. Сам по себе мускат очень приятный, но в десертном варианте просто омерзительный.

И со скрюченной физиономией я выпила вино, и весь вечер сидела, надувшись, как мышь на крупу.

– И ты должна выбрать драгоценности, – сказала вдруг Ангелика Александровна.

– Драгоценности? – слегка растерялась я.

– В качестве свадебного подарка от Марата, и ты наденешь комплект на вечеринку.

Я лишь кивнула, а Марату еле слышно прошептала:

– Я ненавижу розовые бриллианты.

– А рубины и сапфиры ты любишь? – шёпотом спросил Марат.

– Рубины вообще обожаю, да и сапфиры тоже. Это мои любимые камни.

– Понял, – лаконично кивнул Марат.

– Сынок, сходи за шкатулками, – сказала Ангелика Александровна, и он встал с места.

Шкатулок оказалось море, да только драгоценности все были розовые, и мне ничего не понравилось.

– Выбирай, – сказала Ангелика Александровна, она раскрыла все шкатулки, и вдруг воскликнула, – а это что здесь делает? Нам не нужны рубины.

– Я выбираю рубины, – тут же отреагировала я, и взяла шкатулку.

Дивной красоты тиара, из червонного золота с рубинами, диадема, колье, кольцо, браслет, серьги, брошка. И ещё брошь-булавка. Роскошь.

– И ещё что, – Марат подал мне другую коробочку, – Вике не

нравятся розовые камни, и я заменю кольцо, которое подарил

при обручении, – сказал он матери.

Ангелика Александровна растерянно глазами хлопала, а я раскрыла бархатную коробочку, и обнаружила там красивейший и огромный сапфир в платиновой оправе.

Кольцо мне понравилось, и я вернула розовый камень Марату.

Этот вечер уже стал меня утомлять, дети продолжали носиться

по дому, от чего у большинства началась мигрень. Но

утихомирить их никак не могли.

– Когда же они перестанут? – сдавленно спрашивала Марианна Александровна, сестра Ангелики Александровны, – просто батарейки энерджайзер.

– Испанская кровь бурлит, – невольно ухмыльнулась я.

– Испанская? – округлила глаза Марианна Александровна.

– Мой первый муж испанец, и моя подруга замужем за

испанцем, – объяснила я ей.

– Обалдеть! – только и смогла вымолвить она, и в этот самый момент раздался звон разбившегося стекла.

– Немедленно прекратите это! – вскочила на ноги Ангелика Александровна, и заорала в голос, – Эвива, мы эту оторву в швейцарский интернат отправим! А ты родишь нормальных детей от моего сына! Пятерых! Хватит с меня испанцев!

– Да как вы смеете?! – обрела я голос, и вскочила с места, – моя малышка мне очень дорога, даже дороже младших детей! Не позволю никакого интерната!

Ангелика Александровна пошла пятнами, в гостиной воцарилось молчание.

– Хорошо, – она первой нарушила охрипшим голосом затянувшуюся паузу, – хорошо, Василиса чудная девочка, но воспитанием её всё же нужно заняться.

А я нагло фыркнула, и подбежала к Василинке.

– Солнышко, что ты делаешь? – я подмигнула ей, – нельзя выбивать стёкла.

– Почему? – живо осведомилась моя маленькая проказница.

– Потому что эта тётя ругается.

– Мне эта тётя не нравится, и я к папе хочу, – вне всякого плана выдала Василинка, – почему ты общаешься в этим удодом? – ткнула она пальцем в Марата.

Последний, кажется, обиделся на меня, наверное, подумал, что это я её надоумила.

– Василиса, не смей так говорить! – железным голосом сказала я.

– Я хочу домой, – тут же захныкала Василинка.

– Пенальти! – заорал диким голосом Марселло, и мяч полетел в

мою в сторону. Я едва успела отклониться, а то получила бы по лбу, и мяч угодил в полки с золотыми наградами.

Статуэтки со звоном посыпались на пол, и я схватила детей за руки.

– Кажется, нам пора домой, – и выволокла их в прихожею, за мной вслед выскочил Марат.

– Не обязательно было называть меня удодом, – сквозь зубы процедил он.

– А при чём тут я? – я сняла с вешалки пальтишки детей, – это она сама, без моего наущения, импровизировала.

– Понятно, кстати, можешь оставить себе комплект и кольцо насовсем.

– Спятил? – покрутила я пальцем у виска, – этот гарнитур бешеных денег стоит.

– Верно, но маме он не нравится, как ты уже, наверное, заметила, она помешана на розовом. А это первые вещи, которые я купил, когда только стал состоятельным. Остальные покупала мама. Я просто хочу сделать тебе подарок, чтобы ты знала, что я люблю тебя.

– Спасибо, – тихо сказала я, и сама одела пальто.

– Жалко, что ты уходишь так рано, – вышла в прихожею Ангелика Александровна, – а завтра мы пойдём по магазинам. Нужно выбрать тебе платье для вечеринки. А за окно не беспокойся, мы сегодня же вызовем стекольщика, стекло у нас есть, в два счёта вставит.

– Мне ужасно неудобно, – сделала я круглые глаза, – они не нарочно, просто очень шабутные.

– Все дети шабутные, – со вздохом сказала она, и мы сердечно распрощались.

На улице шёл дождь, и я быстро запихнула детей в машину, чтобы не промокли. Села за руль, и двинулась было в сторону посёлка, но вдруг вспомнила, что обещала детям гору сладкого, и заехала в магазин. Приобрела ещё плюс ко всему

несколько пачек кофе, и с чистой совестью поехала домой.

Дети ещё в машине отрубились, исчерпав запас энергии, и я

позвала Максима, и Ивана Николаевича, втроём мы отнесли детей в детскую.

– Как твой поход? – уже в спальне спросил Максим.

– Нормально, – уклончиво ответила я, расчёсывая волосы перед

зеркалом, – они всё на уши подняли, довели всех до припадка, но Ангелика Александровна осталась тверда. Рассердилась, но решения своего пока не изменила. Ничего, я её ещё достану.

– Это ты можешь, – со смехом сказал Максим, – слушай, подруга, сними этот сапфир, и одень изумруд с обручальным кольцом. А то я начинаю нервничать.

Я лишь засмеялась, и убрала кольцо в шкатулку, а Максим обнял меня.

Он заснул через два часа, стиснув меня в объятьях, а ко мне сон не шёл. Все мысли были заняты Инной Петровной.

Какая же я идиотка! Я должна была ей поверить, ведь на то и было рассчитано, чтобы ей не поверили. Сволочь! Кто бы ты ни был, я тебя найду, и скальп сниму.

Пугал обездвиженную старушку, тут уж понятное дело, что ей никто не поверит. Сидит пожилая женщина в кресле, пожилым вообще свойственно фантазировать, а от обездвиженности какие-то процессы в мозгу происходят. Но у Инны Петровны ум за ум не зашёл, и я думаю, что это правда, что мне сказала Алевтина.

Что Инна Петровна говорила, что её пытались сбить.

Я просто уверена, что не было никаких случайностей, что это действительно было покушение, а потом преступник замыслил ещё более коварный план. Он стал сводить с ума пожилую женщину, понимая, что ей никто не поверит.

И не просто так она слетела с лестницы, я бы над этим задумалась, но послания говорят сами за себя. Хотя случайность я не исключаю, она могла слететь с лестницы сама, при чём в тот день, на который было намечено убийство. Но я всё равно докопаюсь.

Внезапный звонок мобильного заставил меня вздрогнуть, Макс тут же заворочался, телефон продолжал звонить, и Макс открыл глаза.

– Слушай, кому тут не спится? – сонным голосом спросил он.

– Пусти, – я выбралась из его рук, достала из сумочки свой мобильный, и раскрыла его, – слушаю.

– Помогите... помогите... – услышала я слабый голос, – пожалуйста, помогите. Они её убили... – и я узнала голос Алевтины, раздался какой-то странный звук, похожий на звук удара, вопль, и в ухо мне полетели короткие гудки.

– Максим, – затрясла я его, – быстрее, вставай.

– Что ты меня трясёшь? Я только уснул.

– Скорее, побежали в особняк к Инне Петровне, – вскочила я с кровати, на ходу хватая бельё, и путаясь в простынях.

– Зачем? Что тебе за блажь в голову стукнула? – сел он на кровати.

– Быстрее! – заорала я диким голосом, – там человека убивают!

– Что ты мелешь?! – он чуть с кровати не упал.

– Быстрее! – я влезла в красную пижаму, схватила сапоги и пальто, и побежала вниз.

Макс бросился за мной, на ходу застёгивая джинсы, и надевая пальто.

– Я ничего не понимаю, ты можешь объяснить, что вообще происходит? – спрашивал он меня, когда мы бежали под проливным дождём к дому Инны Петровны.

– Это долго объяснять, – я резко открыла калитку, и вбежала на территорию Колесниковых.

– Это вторжение на частную собственность, – дышал мне в спину Максим.

– Отстань! – раздражённо буркнула я, и подёргала ручку входной двери, но она оказалась заперта.

– Ты можешь открыть? – повернулась я к Максу.

– Я тебе уже сказал, это вторжение на частную собственность.

– Понятно, – я бросилась вокруг дома, и в этот момент раздался выстрел.

– Мамочки! – я с воплем сползла по стенке, раздался ещё один выстрел, Максим бросился ко мне, выхватил из кобуры, с которой он чуть ли не спит, пистолет, и выстрелил в темноту.

Откуда-то послышался вопль, непонятно, женский или мужской, больше на вой смахивающий, и треск сучьев.

Я вскочила с земли, почти тут же обнаружила заднюю дверь, вбежала, и сразу увидела Алевтину. Она лежала у подножия лестницы, из-под светлых волос растекалась лужа крови, а

рядом валялся разбитый телефон.

– Мракобесие! – высказался подоспевший Максим, – что с ней?