Текст книги "Блондинка на выданье (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Однако, в конце концов, Ангелина не выдержала, и спросила напрямик.

– Как там Элла? С ней всё нормально? – и Маргарита Викторовна прислонилась к стене.

– Она в депрессии. Она так любила Якова, и до сих пор любит. Из дома практически не выходит, смотрит в потолок. Она думала, что ребёнок будет для неё отрадой, а малыши умерли.

– Малыши? – переспросила Ангелина.

– Она родила мальчика и девочку, двойню, но они оказались нежизнеспособны. Моя бедная девочка, – Маргарита Викторовна закрыла глаза, – я просто не знаю, что сделать, чтобы вернуть прежнюю Эллочку, смешливую хохотушку.

И в этот самый момент, когда они разговаривали, над ними прозвучал истошный крик, и на асфальт спланировало тело.

Ангелина в ужасе зажала рот рукой.

На асфальте, с широко открытыми глазами, в которых

читалось изумление, лежала... Элла.

Её рыжие волосы разметались по тротуару, а в руке была зажата фотография.

Маргарита Викторовна истошно закричала, и, наверное, минут пять орала, а потом упала в обморок.

Ангелина бросилась вызывать врачей, приехала милиция, и, узнав, что у Эллы была депрессия, и, исследовав место происшествия, вынесли вердикт – самоубийство.

Маргарита Викторовна плакала, казалось, из неё выкачали весь воздух, а Инесса Никифоровна молча глядела в одну точку.

Никто не мог поверить в случившееся, даже Ангелина. Ей было жаль милую Эллочку, всегда смеющуюся, и безудержно весёлую.

– Но я всё равно не верю, что Элла могла свести счёты с жизнью, – сказала вдруг мама Виктории, – я уверена, что ей помогли.

Вика замолчала, а я, обмакнув с печенюшку в варенье, отправила её в рот, подумала, и посмотрела на девушку.

– Почему твоя мама так думала?

– Я не знаю, – развела она руками, – я не спрашивала. Ей было неприятно об этом рассказывать, она с такой тоской вспоминала об Элле, что я постеснялась спросить.

– А поговорить мне с ней можно? – не отставала я.

– Сейчас нельзя, – покачала головой Вика, – я отправила её в санаторий на месяц, и вернётся она только через неделю.

– А позвонить в этот санаторий можно?

– Можно, – Вика достала мобильный, – записывайте. Только не звоните после девяти, не будите.

– Хорошо, спасибо, – кивнула я, допила чай, и покинула квартиру.

Надо съездить в больницу, а то некрасиво получается. Из-за

меня человек попал на больничную койку, а я даже не поинтересовалась его здоровьем. Размышляя над собственной чёрствостью, я села в машину, и поехала в больничный комплекс.

Припарковала свой джип, огляделась по сторонам, и, увидев

продуктовый магазин, зашла внутрь. Хоть какие-то

приличия надо соблюсти!

– Девушка, продайте мне килограмм винограда, – сказала я, -

мандаринов и апельсинов.

– Всего по килограмму? – уточнила продавщица.

– Да, – ответила я, получила фрукты, и, прихватив из машины пакет с пирожками, которые мне с утра дала Анфиса Сергеевна, вошла внутрь больницы.

– Ой, Эвива Леонидовна, здравствуйте, – воскликнула Марина, увидев меня.

– Как себя Маргарита Викторовна чувствует? – спросила я.

– Ею занимаются, – улыбнулась Марина, – а про вас Николай Павлович спрашивал.

– Вот, я сейчас к нему и поднимусь, – сказала я.

– Второй этаж, двадцать пятая палата, – улыбнулась Марина, и я застучала каблуками.

Поднялась по ступеням, подошла к двери, и постучалась.

– Войдите, – раздался знакомый бас, и я заглянула внутрь.

– Здравствуйте. Как вы себя чувствуете? – смущённо спросила я.

– Привет, красотуля, – заулыбался Николай Павлович, – ну, как, что там с Новым годом?

– Простите? – не поняла я.

– Ты моим заказом занимаешься?

– Я думала, что после случившегося вы откажетесь от заказа, – пробормотала я, – ведь я в некотором роде виновата.

– Отстань с глупостями, – отмахнулся Николай Павлович, – сам полез в щиток. Слушай, а что ты делаешь в выходные? Давай куда-нибудь закатимся.

– Извините, – робко улыбнулась я, – но я очень люблю своего мужа, и не собираюсь ему изменять.

– Жалко, – вздохнул Николай Павлович, – всегда всех самых красивых разбирают.

– Ну, допустим, даже самые красивые имеют право голоса, – засмеялась я, – не думаете же вы, что девушек можно просто купить?

– В моём случае всё именно так и обстоит, – хохотнул Николай Павлович.

– Извините, – смутилась я.

– Ничего, сам знаю, что не слишком, мягко говоря, эффектен. Так что насчёт вечера?

– Вы не слышали, что ли? – удивилась я, – я замужем, и у меня трое детей.

– Так я тебе и поверил, – зевнул он, – ладно, занимайся заказом, я уже ребят обзвонил.

– А это вам, – поставила я пакет на тумбочку, – до свидания, – и я выпорхнула из палаты, не желая выяснять отношения.

Села в машину, и стала набирать номер мобильного, который мне дала Вика.

– Слушаю, – раздалось после непродолжительных гудков.

– Здравствуйте, – вежливо сказала я, – вы Ангелина Васильевна?

– Точно, – весело ответила женщина, – что вам угодно?

– Мне этот номер телефона дала ваша дочь, Виктория. Я из правоохранительных органов, и расследую убийство, но дело в том, что к происходящему сейчас имеет отношение Элла Гольдштейн.

– И что вы от меня хотите? – голос женщины стал неожиданно сухим.

– Поговорить, мне Виктория сказала, что вы думаете, будто Эллу убили. Что она не могла покончить жизнь самоубийством.

– Я и сейчас так думаю, – тихо ответила Ангелина Васильевна, – кто вы такая?

– Временный агент ФСБ, – вздохнула я, – пожалуйста, расскажите мне, что знаете. Что-то происходит, и я понять не могу, что. Причём, это что-то началось много лет назад, а несчастная Элла попала под обстрел.

– Поговорите с соседкой снизу, Алевтиной Михайловной Старковой, она мне всё рассказала. Сама я и не думала, не гадала. Я бы сама рассказала, но мне некогда, надо на процедуры идти.

– Спасибо вам огромное, – с жаром воскликнула я, – до свидания, – и отключилась.

Повернула ключ в зажигании, и рванула обратно, к дому, где жила Элла.

Въехала в дворик, заперла машину, и вошла в подъезд.

Соседка снизу... Минуточку! Элла умерла, выпрыгнув со второго этажа? Хотя, конечно, всякое бывает. И я нажала на звонок.

– Кого черти принесли? – дверь распахнулась, и моему взору

предстала девочка лет десяти.

– Здравствуйте, – вежливо сказала она, – вам кого?

– А мне нужна Алевтина Михайловна, – улыбнулась я, – она в этой квартире живёт?

– Старкова в соседней, – сказала девочка.

– Диана, ты с кем там разговариваешь? – раздалось из глубины квартиры, и на пороге показалась женщина лет тридцати, – вы к кому?

– Ей Старкова нужна, – сказала Дианочка, – ой, а я вас знаю, – и я невольно вздрогнула. В последнее время я нервно стала реагировать, когда кто-то заявляет, что знает меня.

Хотя... Неужели мать позволяет ей смотреть порнографические глянцы? Сильно сомневаюсь! И я нажала пальцем на звонок соседней квартиры.

– Вы ведь Эвива? – спрашивала девочка.

– Точно, – кивнула я, – а откуда ты меня знаешь?

– У меня есть одна подружка, она богатая, журналы дорогие покупает. Мы такого позволить себе не можем, и я у неё читаю. У вас самые лучшие статьи. Остроумные, грамотно написанные.

– Насколько я помню, мы не помещаем фотографий авторов, – улыбнулась я.

– Так вы постоянно мелькаете в передачах, я вас часто по телевизору вижу. А что нужно сделать, чтобы стать такой же, как вы? Я хочу журналисткой быть.

– Чтобы журналисткой быть, надо немереные деньги зарабатывать, – поджала губы её мать, – глупая девчонка.

– Ты хочешь быть журналисткой? – засмеялась я, и присела около девочки на корточки, – знаешь что, а я тебе помогу. Ты не думай, не забуду. Как окончишь школу, приходи в редакцию, я большие связи имею. Если не передумаешь, конечно. Кстати, – встала я с корточек, и посмотрела на дверь, – вы вашу соседку не видели?

– Она ушла полчаса назад, – хмуро ответила женщина, – в магазин пошла.

– Понятно, – я посмотрела на часы, и в этот момент в подъезд вошла женщина средних лет, держа в руках хозяйственную сумку.

– А вот и она, – воскликнула мама Дианы, – Алька, к тебе

пришли из издательства.

– Из издательства? – ахнула женщина, – так вы будете меня

печатать?

От неожиданности я попятилась.

– Вы из издательства « Аура »? – у Алевтины Михайловны глаза горели, как прожекторы. Интересно, что это за издательство такое, « Аура »?

– Она из « График Интертеймент », – доложила Диана, горящими глазами глядя на меня.

– Откуда? – чувствуется, бедной женщине даже нехорошо стало.

– Спокойно, – решительно воскликнула я, – в данный момент я представляю интересы совсем другой организации, – и с этими словами я вынула удостоверение.

– Вы из-за Эллы? – ахнула Алевтина Михайловна.

– Верно, – удивилась я.

– Пойдёмте, – она открыла дверь, и впустила меня внутрь, – проходите, присаживайтесь, – она провела меня на кухню, – хотите чаю?

– Спасибо, но нет. Давайте перейдём к делу.

– Я, правда, не очень поняла, представителем какой организации вы являетесь, – пробормотала Алевтина Михайловна, – Дианочка что-то там про издательство сказала.

– Я – главный редактор, – вздохнула я, вдруг отчётливо понимая, что жить не могу без своей профессии. Писательство стало частью меня, и Генриху я его поступка не прощу.

Поганец! Ненавижу! Открою собственное издательство!

Медиахолдинг с похожим названием, и переманю его читателей. Скот!

– И работаете на ФСБ? – недоверчиво проговорила Алевтина Михайловна.

– Я помогаю ФСБ, – смущённо улыбнулась я, – внештатным агентом. Расскажите, что вы знаете об Элле.

– Её убили, – вздохнула Алевтина Михайловна.

Алевтина Михайловна до сих пор вспоминает несчастную Эллу. Милая, весёлая девушка, яркая, и вдруг такое несчастье.

Но за несколько дней до случившегося Алевтина Михайловна, развешивая на балконе бельё, услышала вдруг плач сверху.

Подняла глаза, и увидела Эллу. Девушка курила, опираясь на перила, и плакала.

– Эллочка, что случилось? – спросила Алевтина Михайловна, задрав голову.

– Всё в порядке, – ответила Элла.

– Не в порядке, – возразила Алевтина Михайловна, – я же вижу.

Я сейчас поднимусь, – сказала она, заперла квартиру, поднялась на второй этаж, и нажала на кнопку звонка.

Открыв дверь, Элла тут же кинулась соседке на шею, и заплакала.

– Да что случилось? – испугалась Алевтина Михайловна.

– Они живы! – прорыдала Элла, – понимаете? Они живы! Они не умерли!

– Кто не умер? – удивилась соседка.

– Дети! – взвыла девушка.

– Какие дети? Эллочка, солнышко, о чём это ты?

– Дети, которых я родила, – прошептала Элла, отстранившись от соседки, – мои двойняшки, мои мальчик и девочка, они не умерли.

– Подожди, – оторопела Алевтина Михайловна, – как – не умерли? Но ведь сказали же...

– Я сама ничего не понимаю, – прошептала Элла, прислонившись к косяку, и слёзы тихо капали у неё из глаз, – кому это могло понадобиться? Зачем? Яша меня бросил за несколько дней до свадьбы, теперь это. Но я выясню, кто это сделал, и зачем. Боже мой! Я думала, что дети будут для меня отрадой, напоминанием о Яше, о моей безумной любви. А Яша! Я так его любила, и люблю до сих пор. А он так подло со мной поступил! Бросил, ничего не объяснив. Даже разговаривать не захотел. Что мне делать? Я хочу быть с ним.

– Даже и не знаю, что тебе посоветовать, – пробормотала

Алевтина Михайловна, – хотя, нет, знаю. Для начала разыщи

детей, и пусть Яков об этом узнает.

– Точно, – азартно воскликнула Элла, – пусть знает, что я ему первенца родила, мальчика, сына. И потребую объяснений!

– Умница! – кивнула Алевтина Михайловна, – только вот в голове никак не укладывается! Как ты узнала-то об этом?

– Медсестра пришла, рассказала. Мы сначала на улице столкнулись, а потом я из дома не выходила, а она пришла. И рассказала, что Савченко Арина, медсестра, которая принимала роды, кому-то отдала моих детей.

Потом они выпили чаю, поговорили о пустяках, и Алевтина Михайловна ушла. А на следующий день она столкнулась с

Эллой во дворе.

Как же изменилась Эллочка за один день!

Это была прежняя Элла, яркая, весёлая, довольная, на высоких каблуках.

– Я всё знаю, – с улыбкой подошла она к Алевтине Михайловне, – я вам всё расскажу, но попозже. Это ж надо!

Ломать судьбы людей из-за прихоти! – и, развернувшись на шпильках, пошла в подъезд.

Она не собиралась лишать себя жизни, она хотела восстановить отношения с Яковом, и в тот злополучный день Алевтина Михайловна опять развешивала бельё на верёвках.

– Я знаю всё про твои художества! – вдруг услышала она сверху голос Эллы, и соседка подняла голову вверх, – конечно, прикрываясь чином, удобно совершать преступления! Пусти! Ты ответишь за это! Помогите! – и голоса затихли.

Алевтина Михайловна занервничала, она поднялась на второй этаж, и позвонила в квартиру Эллы. Но ей никто не открыл.

Растерянная, женщина спустилась к себе, в этот момент раздался вопль, крики, и она выскочила на улицу.

Эллу она увидела сразу, она лежала, раскинув руки, а в кулаке зажата фотография.

Алевтина Михайловна с Ангелиной Васильевной втащили Маргариту Викторовну, находящуюся без сознания, в лифт, и уложили в квартире на диване.

Приехали следователи, и заявили: самоубийство.

– Не может быть! – вскрикнула Алевтина Михайловна, – она не собиралась сводить счёты с жизнью! Её убили!

– Почему вы такие выводы сделали? – прищурился следователь, – кстати, она кричала, когда падала?

– Не кричала, – покачала головой Ангелина Михайловна, – я точно знаю, она при мне падала.

– Значит, самоубийство, – сказал следователь, – если б её убили, она бы орала от ужаса, когда падала. Раз она не кричала, значит, это, действительно, самоубийство. Тем более, вы говорили, она была в депрессии из-за смерти детей. Не выдержало сердце такой потери.

– Перестаньте! – вдруг заорала Инесса Никифоровна, появившись

на пороге, – немедленно прекратите! – затопала ногами, и умчалась на кухню, а Алевтина Михайловна бросилась за ней.

Женщина упала на стул, и заплакала.

– Инесса Никифоровна, – тихо сказала соседка, – у Эллы не было никакой депрессии. Она мне рассказала несколько дней назад, что случайно узнала, что её дети живы. Кто-то отнял у неё малышей, а она хотела справедливости, – и Алевтина Михайловна рассказала, что слышала.

– Вы уверены? – прошептала Инесса Никифоровна, поднимая заплаканные глаза.

– Абсолютно, я всё сама слышала.

– Моя бедная внучка! – пуще заплакала Инесса Никифоровна, – кто это сделал? Кто посмел?

Милиции Алевтина Михайловна не рассказала, что случилось, понимая, что они это расследовать не будут, и все эти годы молчала.

– Вот такие пироги, – развела она руками, замолчав, – я потом и с Ангелиной говорила, рассказала ей всё.

– Понятно, – кивнула я, размышляя, – подождите, а фотография?

– Какая фотография? – не поняла Алевтина Михайловна.

– Вы сказали, что у Эллы в руке была зажата фотография, когда она упала. Что это была за фотография?

– На ней была изображена она с Яковом, – вздохнула Алевтина Михайловна.

– А убийца? Как же он вышел? – пробормотала я.

– Думаю, на лифте, – пожала плечами Алевтина Михайловна, – а потом через чёрный ход.

– А вы откуда знаете? – поразилась я, – кстати, я кое-чего не понимаю. Элла упала со второго этажа...

– Кто вам сказал? – подняла на меня глаза женщина.

– Что сказал?

– Что она упала со второго этажа? Её скинули с крыши.

– Давайте разберёмся, – сцепила я руки замочком, – значит, Элла упала с крыши?

– Так милиция сказала.

– Вы сами сказали, что слышали её ругань из квартиры на втором этаже. Она что, пошла со своим убийцей на крышу? Сказала, ладно, убивайте, и поднялась со своим убийцей на крышу? – прищурилась я.

– Вот в этом-то и заковыка, – вздохнула Алевтина Михайловна, – сама не понимаю. Но кое-что я видела, вернее, слышала. Когда я звонила в квартиру Гольдштейн, проехал лифт, я стала спускаться, услышала быстрые шаги, и увидела распахнутую дверь чёрного хода.

– Понятно, убийца убежал через чёрный ход, – кивнула я, – но как, как она поднялась на крышу? Если только её чем-нибудь не опоили.

– Я пришла к тому же мнению, – согласилась Алевтина Михайловна, – что-нибудь вкололи, сделали из неё зомби, втащили на крышу, и скинули.

– Но тогда этот человек со связями, – протянула я, – в то время не так просто было достать такое лекарство. Ладно, спасибо, вы мне очень помогли.

– А что насчёт моих рукописей?

– Давайте, посмотрю, – согласилась я, и Алевтина Михайловна ушла в другую комнату, а я уставилась в окошко, где мела метель.

– Вот, держите, – принесла она толстенную тетрадь, и я вздрогнула. Не хватало мне только каракули разбирать!

Но внутри меня ожидал сюрприз, листы были напечатаны,

правда, на машинке, но, по крайней мере, читать можно было

спокойно.

– Я вам позвоню, – кивнула я, и вынула мобильник.

Мы обменялись телефонами, и я покинула Старкову, соображая, что делать дальше. А дальше у меня на очереди медсестра, что принимала роды у Эллы.

Ох, она у меня получит!

Но, едва я забралась в машину, раздался звон мобильного, и на дисплее высветилось – « Макаров ».

– Здравствуйте, Артур Михайлович, – отчеканила я трубку, выезжая из дворика.

– Эвива! Спасай! – вскричал он, – умоляю! Сыграй Джульетту! Пока ты не отказала, встаю на колени.

– И он это сказал, поёрзав Мадам Сижу в мягком кресле, – съёрничала я, – я давно завязала, отстаньте.

– Не могу отстать, – чуть не плакал Макаров, – все билеты проданы, сущий аншлаг, а Филимонова капризничает. Я тебе заплачу!

– Ясное дело, я вам за бесплатно и слова не скажу на сцене, – хмыкнула я.

– Хорошо заплачу.

– Отстаньте от меня! У меня корректура!

– Какая, на хрен, корректура? – вскричал Макаров, – тебе нужна партитура!

– А я сказала, не буду, значит, не буду. Не заставите! – и я отключила телефон.

Придумал! Хватит с меня сцены! Наелась на всю оставшуюся жизнь! И телефон вновь ожил.

– Да! – рявкнула я в трубку.

– Викуль, ты только не переживай, – услышала я голос Андрея Сатаневича, друга и коллегу Макса, – с Максимом всё порядке, если не считать пустяков, типа сотрясения мозга, и синяков.

– В смысле? – опешила я, и заорала не своим голосом, – что случилось?

– Макс в аварию попал, к счастью, сильно пострадала лишь машина, – попытался пошутить Андрей, – тормоза отказали.

– Где он сейчас? – вскрикнула я.

– В своём комплексе, я тут с ним, ему царапины на лице обрабатывают.

– Я уже лечу! – крикнула я, и так дала по газам, что покрышки

взвизгнули.

Господи! Что там ещё случилось? Почему он угодил в аварию?

Одолеваемая этими мыслями, я въехала на стоянку, и бросилась в больницу.

– Марина! Где мой муж?! – заорала я с порога, и, запыхавшись, затормозила около стойки регистратуры.

– Вы ещё не ушли? – увидела я Николая Павловича.

– Не ушла, – вздохнула я, пытаясь отдышаться, – муж в аварию попал, и я вернулась.

– Так вы не обманули меня? – удивился он, – насчёт мужа?

– С чего бы это? – процедила я, – Марина! Чёрт возьми! Где Максим?

– Он у Льва Александровича, – вынырнула из-под стойки девушка, – вы не переживайте, с ним всё почти в порядке.

Выпрыгнул из машины, когда тормоза отказали, даже не сломал ничего, только сотрясение мозга.

– Боюсь, третьего раза не миновать, – вырвалось у меня, и я бросилась к лифту, вспоминая, как впервые дни нашего знакомства огрела Макса по голове вазой. Тогда у него было сотрясение.

Я поднялась на четвёртый этаж, и подбежала к двери.

– Можно? – заглянула я внутрь, и взвизгнула, – мамочки!

Лицо у Макса всё заплыло, глаз опух, и всё лицо было в царапинах.

– Кто-то мне о моих проделках говорит! А сам?

– Между прочим, дорогуша, я по твоей милости в аварию попал.

– По моей?! – вскрикнула я, – офонарел?

– Отнюдь. Андрюх, дай ей записку из кармана куртки.

И Андрей подал мне вдвое сложенный листок.

« Убери руки от моей Джульетты! Близость с божеством можно искупить только кровью! »

– Я нашёл это, прикреплённое за дворники, и тут же попал в аварию, – возвестил Макс.

– Придурок! – прошептала я, и холодный пот потёк у меня по спине, – нужно срочно его схватить, пока он всех моих мужчин не перебил!

– Думаешь, что он на всех будет покушаться? – побледнел

Андрей, – а сколько их у тебя было?

– Нескромный вопрос, – хмыкнула я, – всего восемь.

– Сколько? – подскочил Максим.

– Ладно, девять, – вздохнула я, – ты девятый.

– Охренеть! – захохотал Андрей, – Макс, слушай, там, через пару дверей, дерма-венеролог сидит. И ходить далеко не надо.

– Идиот! – стукнула я Андрея сумкой, рассердившись, – я искала своё счастье, замуж выходила, а если мужья хреновые оказывались, рога им наставляла.

– Очень мило, – пробормотал Максим.

– Оба замолчите! Нужно их всех обзвонить, и предупредить.

– Я так и представляю эту картину, – со скептизмом заявил Андрей, – интересно, как они отреагируют, когда услышат подобное? – и он согнулся пополам от хохота.

– Идиоты! – припечатала я, – а если он и их убьёт? Значит, так, – стала я вспоминать, – Иннокентий сейчас в Австралии, ему опасность не грозит, – и я вынула мобильник.

– Что ты делаешь? – свирепо осведомился Максим.

– Набираю сообщение, – ответила я, и написала – « Привет, это

Эвива Миленич. Помнишь меня? В меня влюбился маньяк, и теперь истребляет всех, кто спал со мной. Я не шучу. Будь осторожен », и отправила сообщение всем своим бывшим.

– Что ты там отправила? – забеспокоился Максим.

– Не важно, – отмахнулась, и в этот момент телефон взвыл.

– Слушаю, – ответила я.

– Ева, сладость моя, а что происходит? – это был Дима, – сначала одно сообщение, идиотское сверх всякой меры, теперь ты всякую чушь пишешь.

– Это не чушь, – зашипела я, – я всем своим бывшим такое сообщение отправила. Это правда. На меня маньяк охотится, вернее, он влюблён в меня, и убил двадцать семь женщин. По количеству моих лет. Причём последнюю, когда ему не удалось Ольгу Филимонову на декорациях вздёрнуть, я помешала, подвесил у меня в гостиной на перилах. А теперь он решил всех моих мужчин в утиль отправить, и начал с законного супруга. Тормоза ему перерезал в машине, и теперь Макс сидит с битой мордой в больнице, успел выпрыгнуть. Подожди, а что за странное сообщение тебе пришло? Ты сказал, что до меня что-то пришло.

– Оно звучит так: убери руки от моей Джульетты. Близость с божеством можно искупить только кровью, – процитировал Дима.

– Ты где сейчас? – испугалась я, – если за границей, то там и оставайся. У Макса всё тоже самое было написано в записке, слово в слово. А потом тормоза отказали.

– Придурок! – прошипел Дима, – и не собираюсь я отсиживаться, пока ты там с маньяками сражаешься. Тем более, я сейчас в самолёте, лечу в Москву.

– Интересно, как ты при этом по телефону разговариваешь? – зло осведомилась я.

– Так я в личном самолёте, не в рейсах. И вообще, если влюблён в девушку, нужно любимую цветами закидывать, конфеты и красивые безделушки дарить, а не людей убивать. Короче, я мчусь в Москву, и тебе не удастся меня переубедить, – и он отключился.

– Кретин! – посмотрела я на пищащую трубку, – ему тоже самое,

что и тебе, прислали, – кивнула я Максу, – а он в Москву

рвётся, меня защищать, – и трубка опять зазвонила, – слушаю, -

нажала я на кнопку.

– Викуля, милая, мне впору, в самом деле, приехать к тебе, и бухнуться на колени, – заявил Макаров.

– Как вы мне... – взорвалась было я, но в поток ярости ворвалось благоразумие, – во сколько? – деловито спросила я.

– Что – во сколько? – опешил Макаров.

– Во сколько спектакль? Мне же ещё нужно в костюм Джульетты обрядиться, грим нанести.

– Ты согласна! – издал вопль Макаров.

– Согласна, – ответила я, ещё раз уточнила время, и распрощалась с ним, – кто в театр хочет? – весело спросила я.

– Офигела? – спросил Максим.

– У нас тут такое, а она в театр собралась! – закатил глаза Андрей.

– Вообще-то, я буду играть, – улыбнулась я, – и сейчас поеду освежать память по партитуре.

– Спятила? – осведомился Максим нехорошим голосом.

– Это ты спятил! Слушай меня сюда, я думаю, что этот маньяк посещает все премьеры Шекспира, и предполагаю, что он сегодня будет в театре, и как-то себя проявит. Понимаешь?

– Кажется, понимаю, – протянул Максим, и согласился со мной.

Потом я подняла на ноги всех своих представителей родной милиции, и поехала в театр, учить партитуру.

Сказать, что они удивились, ничего не сказать. Я имею в виду, сотрудников, актёров. Поочерёдно заглядывали в гримёрку, и тут же убегали. А Уля мне грим накладывала.

– С ума сойти! – бормотала она время от времени, – что это ты такой крён сделала?

– Так надо было, – улыбнулась я, – потом объясню, – и на сцену вышла, трепеща.

Зал никогда для меня не был чёрной ямой, и сейчас я волновалась лишь из-за маньяка. Но, тем не менее, это не помешало мне сыграть на отлично, и получить охапку цветов в конце.

Я едва успевала принимать букеты, и, взяв протянутый мне, огромный букет чёрно-бордовых роз, вздрогнула.

– Не дадите автограф, звезда Мельпомены? – это был Генрих.

Я рванула назад с такой скоростью, что чуть не сбила остальных артистов, и помчалась по коридору.

Не желаю я сейчас с ним разговаривать!

Во-первых, меня ждёт маньяк, а во-вторых, я ещё зла на него.

И с разбегу налетела на Улю.

– Куда ты несёшься? – удивилась она.

– Слушай, задержи вон того мужчину? – показала я, а сама помчалась в гримёрку, по пути сунув букеты охраннику, – пожалуйста, отнесите цветы в мою машину, – и дала ключи.

А сама юркнула в помещение, повернула ключ в замке, и стала снимать с себя костюм.

Смыла с молочком грим, переоделась, и всё это в считанные секунды. Потом рванула на себя оконную створку, и прыгнула прямо в сугроб. Сейчас сяду в машину, и буду смотреть, кто будет выходить. Я отчётливо помню голос маньяка, и знаю точно, что, увидев его, узнаю мгновенно.

– Осторожнее, – услышала я вдруг голос, обернулась, и чуть не упала.

Передо мной стоял молоденький мальчик, вернее, не совсем мальчик, он уже давно вырос, но он был очень хрупким.

Блондин, натуральный, наивные, голубые глаза, глядящие

как-то по-детски, и передо мной вихрем пронеслись

воспоминания.

Вот, отыграв очередной спектакль, я возвращаюсь в гримёрку

с кучей букетов. Падаю обессилено на стул, и слышу стук в

дверь.

– Войдите, – отвечаю я, дверь открывается, и входит парнишка с букетиком гвоздик в руках.

Очень интересно был сооружён этот букетик, стебель у красных гвоздичек был наполовину обрезан, и пышным, изящным букетиком, упакованные в сеточку, они смотрелись замечательно.

– Привет, – робко сказал он.

– Привет, – улыбнулась я.

– А это тебе, – протянул он мне цветы.

– Спасибо, – приняла я букетик, – они очень милые.

– Ты красавица, – вдруг выдал парнишка, – а меня Ромой зовут.

– Меня, как зовут, ты наверняка знаешь, – засмеялась я, – в программке и на афишах прочитал.

– Ты ослепительная, – повторил он.

– Спасибо за комплимент, – я положила цветы на столик, – я

польщена.

– Ты изумительная, – он вдруг упал передо мной на колени, и стал целовать мне руки, – красивая, талантливая, прекрасная актриса. Я увидел тебя, и погиб. Ты моя Джульетта! Я влюбился в тебя без памяти, – а я оторопела, и тупо выслушивала его признания, до тех пор, пока не явился Дима.

– Какого чёрта? – спросил он, и я в испуге вырвала ладони из рук фаната.

Дима дико взбесился в тот момент, за шкирку вытащил из гримёрки Рому, и буквально вышвырнул его из здания, а потом мне разбор полётов учинил.

С тех пор Рома постоянно приходил на спектакли с моим участием. Сидел в первом ряду, а потом дарил мне неизменные гвоздики, и уходил.

Надо мной даже подшучивать стали, а потом, когда я забросила актёрство, я и думать забыла о нём. Зато он не забыл.

Господи! Он, с ума, что ли, сошёл? Убить столько народу!

– Рома! – пролепетала я.

– Ты должна была вернуться на сцену, и я этого добился, -

сказал он, – они опять тебя позвали.

– О чём ты? – удивилась я, – меня позвали на один спектакль, потому что другая актриса твоих выходок испугалась. Я не люблю актёрство, я люблю писать. Ты хоть понимаешь, ЧТО ты натворил?

– Но ты Джульетта, – повторял он, и я вдруг поняла, что не достучусь до его сознания.

– Я не Джульетта! – ледяным голосом повторила я, – и сейчас я вызову милицию! Придурок!

– Ты Джульетта! – он вдруг захрипел, и повалился на снег.

В испуге я попятилась, и выхватила из сумки мобильник.

– Макс! Макс! Скорее! Маньяк схвачен! Я позади театра! – крикнула я в трубку, и в этот момент мне на лицо накинули воняющую чем-то противным тряпку. Я взмахнула руками, мобильник выпал, и потеряла сознание.

Первое, что я увидела, это лицо Андрея, а потом Макса. Причём при виде последнего содрогнулась.

– Боже мой! – застонала я, – что со мной? – и потрогала затылок, – мамочки! Больно! Что такое?

– Тебя по голове оглушили, – вздохнул Максим, – хорошо, что мы вовремя подоспели, а то лежать бы тебе трупом сейчас.

– Я ничего не понимаю, – пробормотала я, садясь на диване в кабинете Максима.

– Сейчас мы тебе расскажем, – кивнул Андрей.

– Вы взяли Рому? – спросила я, и они переглянулись.

– Взяли, – ответил Максим, – и тут же в морг отправили.

– Зачем? – побледнела я, – что произошло?

– Он умер от разрыва сердца после разговора с тобой, – стал объяснять мой супруг, – что ты ему сказала?

– Ничего особенного, – растерялась я, – его заклинило, он без конца повторял, что я Джульетта, на что я возражала, и, в конце концов, заорала на него.

– Понятно, – кивнул Максим.

– Что тебе понятно? – удивилась я.

– Отправляйся домой, голубушка, потом тебе всё расскажу. Живо, – и он вывел меня из здания, но за руль не пустил.

Подрядил одного человека из управления, который на их стоянке занят.

Тот довёз меня до посёлка, уехал на такси, а я вошла в дом.

Повесила сумку и пальто на подругу Горгону, между прочим, из чистого золота. Это Димка её привёз ещё летом, желая меня позлить.

Мне на встречу выбежали пекинесы, мопс, кошки, я стала их гладить, сунула ноги в тапки, и пошла на кухню.

– Как дела? – улыбнулась Анфиса Сергеевна.

– Маньяка изловила, – обессилено опустилась я на стул.

– Господи! – вскрикнула моя свекровь, – ты теперь на маньяков перешла?

– Ни на кого я не перешла, – отмахнулась я, и взяла из вазочки домашнюю печенью, – так получилось. Кстати, это тот маньяк, что у нас труп подвесил.

– Значит, поймали? – вздохнула Анфиса Сергеевна, – хорошо. Только ты, дорогая моя, обещала, что скоро будет домработница, да так что-то и ничего.

– Домработница, – схватилась я за голову, – завтра, с утра, я решу этот вопрос.

– Надеюсь, – хмыкнула Анфиса Сергеевна, – рыбную запеканку будешь?

– Конечно, буду, – обрадовалась я, и получила кусок лакомства.

Запеканка оказалась выше всяких похвал, потом я себе заварила чашку крепкого какао, с пеночкой, взяла печенья, и пошла в кабинет, взяв сумку с бумагами.

Сначала я отправила Димке сообщение, что маньяк пойман, и опасность ему больше не грозит, а потом взялась за рассказы.

Над рассказами я просидела долго, до двух ночи, и пришла к выводу, что с этим можно что-то сделать.