Текст книги "Есть ли жизнь после свадьбы (СИ)"
Автор книги: Наталья Козьякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
Глава семнадцатая. О блоках идеальных леди
– Лели, давай, мы поговорим о твоих чувствах чуть позже, – с расстановкой произнес лорд Андре, пристально рассматривая меня. – Мне надо будет провести некоторые изыскания, чтобы понять, что именно сделала твоя бабушка. Пока что я вижу лишь сильный дар творца, и на нем нет никакого блока. Нет даже намека на то, что подобный блок когда – либо стоял. Скажи, ты часто делаешь что-то своими руками? И я не имею в виду обычные женские рукоделия.
Я задумалась. Если не рукоделие-то что тогда?
– Вышивку картин бисером и драгоценными камнями вы относите к творчеству или к рукоделию? А еще мне доставляет удовольствие продумывать обстановку комнат. У меня прямо душа радуется, когда удается осуществить задумку именно так, как планировала. Подобрать мельчайшие детали, вписать их в общий декор так, чтобы картина обрела целостность. Вы видели мою работу в имении. Библиотека, детская, спальня графа. Гостиная и столовая.
– Можно взглянуть на вышивку?
– Пойдемте…
Мы поднялись на второй этаж. Когда я перебралась в этот дом, то освободила одну из комнат – самую светлую, с большими окнами, выходящими на три стороны света: восток, юг, запад. Потому дневной свет царил там с раннего утра до позднего вечера. Северную стену занимали три больших картины с видом на море, парящих чаек, одинокий парусник, почти скрывшийся за горизонтом… Картины соединялись хитрым образом, создавая впечатление единого полотна. Я потратила на их создание шесть лет. Закончила буквально за три дня до свадьбы, и никто из посторонних картину еще не видел. Вот сейчас и поймем – чего мне ждать…
Лорд Андре стоял посреди комнаты, не отводя взгляда от картины. Солнечные лучи медленно переползали с волны на волну, создавая иллюзию присутствия. Казалось, что мы смотрим на море из-за плотно закрытого окна, и только поэтому не слышим шума прибоя, криков чаек и гула ветра. Лорд смотрел на картину, а я смотрела на лорда и видела, как расправляются его плечи, разглаживается морщинка между бровей, а в глазах зажигается искорка восхищения. Теперь мне можно и самой перевести дух – работа удалась.
– Это… это же… Лели, это же бесценное полотно, – почти шепотом говорит лорд Андре. – Это шедевр! И ты говоришь, что бабушка заблокировала твой дар? Чтобы заблокировать такое – надо быть архимагом. Вряд ли Аксинья обладала подобными знаниями. Когда ты впервые взяла в руки бисер?
– Не помню… Батюшка говорил, что я едва ли не с пеленок играла с камушками. От мамы у меня осталось ожерелье из голубых аквамаринов. Вот ими-то я и выложила свою первую картинку. Подарила батюшке на день рождения. Она и сейчас хранится у него в сейфе. В пансионе камней, конечно, не было, но там я впервые почувствовала бисер. Правда, в пансионе рекомендуется не выделяться из общей массы, если не хочешь оказаться где-нибудь в Храме в роли вышивальщицы. Нет, я ничего не имею против Храма, но там пришлось бы изо дня в день вышивать одни и те же рисунки, а мне хочется творить по собственному разумению. Вот я и сдерживала себя. А в полную силу начала шить, когда вернулась домой, и бабушка заставила отца поклясться, что выдаст меня замуж только за аристократа.
– Вот как?! Интересно – какими соображениями руководствовалась Аксинья?
– А вот этого я не знаю. Мне, как всегда, никто ничего не объяснил… Но я думаю, что это косвенно связано с вами, лорд Андре.
Мы помолчали, вновь обратив свое внимание на картину. Солнце за окнами медленно переползло к западу, и море на картине окрасилось в золотистые тона заката.
– Давай вернемся в гостиную, – вздохнул лорд Андре. – Здесь совершенно не хочется говорить о делах. Хочется расстелить на полу одеяло, улечься на него и погрузиться в мечты…
– Лели, а твоя бабушка… Разве она не была замужем?
Мы удобно устроились в креслах у зажженного камина: к вечеру похолодало, да и хотелось просто посидеть у живого огня. Артура Лита и Иеремей задержали в детской, объяснив, что мама занята делами. Малыш повздыхал, но покорно отправился играть с Дигги и Литой.
– Она не была замужем, Андре… По рассказам, жених бросил её почти у алтаря. За день до свадьбы женился на другой – девица оказалась беременной. Бабушка, когда рассказывала об этом, возносила хвалу Светлейшей, радуясь, что ей не пришлось связать свою жизнь с нелюбимым. Подробностей я не знаю. К тому же вскоре погибли родители моего отца. Вот она и приютила мальчишку. Вырастила, как своего сына, образование дала, помогла свое дело наладить. Вернее – постепенно передала дело своего отца… Потом познакомила его с Алели Тишской, женила.
Потом я родилась… А через два года мама умерла – не смогла разродиться. Бабушка воспитывала меня вместе с отцом. Она долго убеждала его жениться еще раз… Мне кажется, она всю жизнь любила вас, Андре. Любила, и ждала. И меня воспитывала, как аристократку… нанимала учителей, возила к одной леди – обучаться этикету. Со мной занимался учитель пения. Я не помню, но бабушка уверяла, что до десяти лет у меня был чудесный голос… В нашем сословии не принято обучать девиц многим наукам. Читать – писать научились, премудрости ведения домашнего хозяйства освоили, рукодельем овладели – и достаточно. Жена должна быть умной настолько, чтобы муж мог назвать её дурой…
– А что случилось с голосом, Лели?
– Не помню… Но в письме бабушка писала, что я голосом удержала на краю Меланью. Она рожала мою сестру – своего первенца. Сама я вовсе не помню, что пела какую-то колыбельную. И никогда больше я не пела. До этого года. Голос будто вернулся, но совсем слабый. Не фальшивлю – только и всего.
Лорд Андре надолго задумался, глядя, как в камине пляшут яркие язычки пламени. А у меня перед внутренним взором вдруг появилась картинка: камин, язычки пламени, ковер, собака и ребенок на этом ковре… На картинке не хватало еще чего – то, чтобы она оказалась законченной, и я пока не могла понять – чего именно. И до того вдруг захотелось, чтобы эта картинка стала реальной, что зазуделись ладошки. На второй план отошла незаконченная работа с аквариумными радужными рыбками, проблемы семейной жизни, чужие тайны, дневники… Почему я решила, что мне нужно докапываться до истоков? Вот узнала я тайны семейства Тарских – и что? Жаль, конечно, что Тариэл стал игрушкой в руках своего деда. Но при чем здесь я? Жаль, что он может пойти по пути наименьшего сопротивления – но тащить его на себе, время от времени пиная к новым свершениям?! Для этого надо обладать какими-то иными чертами характера. Иметь желание пожертвовать собой во имя… А во имя чего? У меня есть парочка знакомых, которые наслаждаются своей жертвенностью, жалуясь подругам: "Я на него всю жизнь положила, а он! Я ради него забросила свои таланты, а он"! Мне же этого мало.
– Я вижу, ты пришла к каким-то выводам, Лели, – негромко сказал Андре. – Не поделишься со старым магом своими мыслями?
– Знаете, лорд Андре, – медленно начала я. – Думаю, нам надо собрать все дневники и все бумаги Тарских, вернуть их в сейф, и сделать вид, что мы никогда его не открывали. Думаю, Тариэл захочет забрать что-то из имения, если и в самом деле решит его продать. Пусть он сам решает – что делать с этим знанием. Насколько я успела узнать – его ранят не столько события, сколько возможность стать мишенью для сплетен. Именно поэтому он рвется в другое место. Туда, где его никто не знает. Где он сможет начать жизнь сначала. Возможно, когда вы снимете с него этот самый амулет подчинения, когда пройдет какое-то время, его аура восстановится, и он сможет воспринимать мир адекватно – он захочет узнать. В имении достаточно места, чтобы спрятать этот сейф до лучших времен. Кроме того, когда-нибудь и Артуру нужно будет узнать историю своего рода. Хотя бы для того, чтобы не повторять чужих ошибок.
– Иными словами, ты хочешь вернуться в имение?
– Я хочу вернуть имение Артуру. Родовые гнезда должны оставаться в роду. Мальчику хорошо здесь, но я-то ощущаю, как его тянет туда. Мы можем зиму проводить в городе, тем более что ребенку нужно учиться. А летом жить в имении, как это делает большинство зажиточных горожан. Постепенно восстановим дом, вернем красоту саду. Говорят, в самой усадьбе есть великолепный пруд, а мальчик у нас – маг воды. Вот и пусть тренируется.
– А для себя? Лели, чего ты хочешь для себя? – вкрадчиво спрашивает лорд Андре. Я задумываюсь, глядя в огонь. Он уже угасает, язычки пламени становятся все меньше, но все еще стремятся вверх. Машинально беру полено, кладу в огонь. Минута – другая – и пламя вспыхивает с новой силой. А в моей мысленной картинке высвечивается еще один эпизод: на заднем плане широкий диван, на котором сидят, обнявшись, мужчина и женщина. Причем женщина явно беременна, и руки мужчины сложены в оберегающем жесте поверх её рук…
– Для себя я хочу многого, лорд Андре. И в первую очередь – отпустить себя на свободу. Перестать быть идеальной леди. Бабуля всю жизнь внушала мне, что настоящая леди должна быть идеальной во всем: в привычках, в поведении, в отношениях. Особенно с противоположным полом. Она убеждала меня, что чувства никого не интересуют, и никому не нужны.
– А ты всегда была послушной девочкой?
– Была. Но теперь почему-то больше не хочу быть послушной. Я хочу прожить свою жизнь, лорд Андре. Прожить так, как её понимаю я сама.
Лорд Андре вновь надолго задумывается. В комнату заглядывает нянюшка, знаками спрашивая – подавать ли ужин. Я киваю, и присоединяюсь к забаве " накрой на стол". Забаве – потому что к нянюшке и Лите присоединяются Артур и Дигги. Иеремей пытается отвлечь подопечных, но ему это не удается. Артур сосредоточенно пытается разложить и расставить столовые приборы так, как должно. Дигги пытается утащить со стула оставленную там салфетку, Лита все время пытается помочь, но нянюшка шикает на нее, отрицательно качая головой.
Да, лучший способ научить ребенка чему-либо – дать сделать это самому.
– Мама! Смотри! Я сам! Я сам накрыл! – восторженно подпрыгивает малыш, дергая меня за юбку. – Вот! Это я для тебя накрыл!
– Ты молодец! – провожу я рукой по темной макушке. – А теперь зови лорда Андре кушать.
– Деда! Деда! – на одной ножке скачет к креслу Артур – Деда, пойдем уже кушать!
Глава восемнадцатая. Продавцы и покупатели
– Я нашел тебе покупателя.
Лорд Роксидион опускается на лавочку рядом с приятелем. Он отыскал Тариэла на его любимом месте после трех визитов в разные дома. Сначала в дом Нурии. Хозяйка со слезами пожаловалась ему, что "милый Тарик стал совсем невозможным". Иными словами, не захотел вновь снять для неё тот уютный домик, не дал денег, и вообще – разорвал отношения окончательно, цинично заявив, что она может вернуться хоть к черту.
Потом он посетил еще двух знакомых, у кого мог остановиться граф Тарский. Там ему сообщили, что граф не заезжал. Оставался лишь постоялый двор. Там ему сообщили, что да, такой постоялец у них есть. И буквально пять минут назад вышел прогуляться…
– Даже так? И кто он? – без особого интереса спросил Тариэл, чертя что-то на земле у лавочки тонким обломанным прутиком.
– Это граф Тишинский. Давний друг наших дедов. Он недавно вернулся в город. Будет руководить Школой одаренных детей вместо леди Силлы. Мечтает приобрести имение для тихой провинциальной жизни.
– Он маг? И куда делась Силла? – все так же без особого интереса задал вопрос Тариэл.
– Маг. По слухам – один из сильнейших. А леди Силла исчезла некоторое время назад, прихватив с собой изрядную сумму денег, выделенных на содержание Школы… Тар, может быть, ты все же одумаешься, и не будешь продавать имение? Ты же отлично поработал этим летом. Со следующего года оно начнет приносить стабильный доход.
– А мне все равно, Рокси… Что-то сломалось в моей душе… Когда-то я хотел владеть этим имением – когда там еще жила моя бабушка, леди Софи. Пожалуй, она – единственная, кто любил меня просто за то, что я существую. Родителей я почти не видел. Так, налетят как ураган, обслюнявят – это мать, хмыкнут одобрительно – это отец, и нет их. Дед… Как теперь я понимаю, дед и любил, и ненавидел меня.
Правда, не знаю, за что именно. Потом, когда я встретил Эстэль… – тут он тяжело сглотнул. – Я думал – вот существо, которое будет любить меня так же, как люблю её я. Нежно и трепетно. Она подарит мне детей… Подарила… только не сына, а брата.
– А леди Апрелия? У вас могла бы получиться настоящая семья… Девочка приняла твоего… брата как собственного ребенка, Тар. Занялась домом, пристрожила слуг – да они же по одной плашке бегать научились!
– Идеальная леди с амбициями… Я не знаю, Рокси, поймешь ли ты меня… Но это унизительно: восстанавливать имение на деньги жены. И потом чувствовать себя примаком в собственном доме. Черт побери, да она каждым действием подчеркивала свое превосходство!
– Так зачем же ты женился? Мог бы просто взять деньги под проценты. Зачем надо было устраивать такую сложную аферу? Жениться, разводиться… Какой в этом смысл, Тар? Такое чувство, что ты пытался отомстить одной женщине за вину другой. Они ведь даже не были знакомы…
Тариэл лишь пожал плечами и отвернулся. Одна или другая… Какая разница, если суть у всех одинакова.
– Я просто хочу уехать отсюда, Рокси. Я просто хочу уехать, и начать все с самого начала. Сам. Думаю, пятисот тысяч мне хватит, чтобы обустроиться по собственному разумению. Твой покупатель готов выплатить такую сумму?
– А поехали к нему, Тар. Он теперь должен вернуться домой, там все и обговорите.
Лорд Андре смотрел на сидящего перед ним Тариэла. Тридцать лет, а ведет себя, как мальчишка. Избалованный, не желающий брать на себя ответственность даже за собственную жизнь. Знавал, знавал лорд Андре подобных господ. Вечно все недовольны, всегда ищут виноватых, не желая понимать, что все проблемы – в них самих. Тут, пожалуй, и подчиняющего артефакта не нужно было. Перемудрил Танион, перемудрил… Теперь уже не узнать, чего же он хотел добиться, вживляя парню артефакт. Но ничего хорошего из этого не вышло однозначно. Он ведь и потом будет обвинять окружающих в своих проблемах.
– Мое имение стоит пятьсот тысяч, – продолжал Тариэл начатый разговор. – Лорд Роксидион уже показал вам его? Места там красивые, земли богатые, селяне налоги платят, как положено. Есть небольшой лесок – если вас интересует охота.
– Я достаточно хорошо знаю эти места, лорд Тариэл. Все же ваш дед был моим другом, – перебил его Андре. – Скажите – у вас нет других близких родственников, которые могли бы претендовать на долю в наследстве?
– Теперь – уже нет, – спокойно ответил Тариэл. – Имение принадлежит мне по праву наследования, и никаких препятствий к заключению сделки у меня нет.
– Хорошо… Я покупаю ваше имение со всем движимым и недвижимым имуществом, лорд Тариэл. Вы хотели ли бы что-то забрать: вещи, книги, артефакты? Может быть – какие-либо бумаги?
Тариэл покачал головой. Вещи он и так уже забрал. Бумаги его не интересовали. Артефакты? Хм… Вопрос, конечно, интересный, но вот нужен ли ему этот самый артефакт, который причинил столько боли?
– Нет, лорд Андре. Вы можете использовать все оставленное как вам будет угодно. Бумаги вообще можете сжечь в печи, если найдете таковые, конечно. А документы на имение я передам вам сразу же после заключения сделки. И смогу, наконец-то, уехать отсюда.
Лорд Андре еще какое-то время рассматривал сидящего перед ним мужчину.
– Вы рискуете, вот так бездумно оставляя весь архив своего рода, лорд Тариэл.
– Да какая мне разница, лорд Андре, – отмахнулся Тариэл. – Вряд ли там есть что-то интересное настолько, чтобы я отказался от своего решения.
– Хорошо… Не желаете ли скрепить сделку? Сенек!
В комнату вошел Сенек, толкая перед собой столик на колесиках, уставленный самыми разными блюдами и бутылками. Вскоре мужчины дружно жевали, запивая обильный ужин изрядным количеством рубиновой жидкости, и лишь в бокале Тариэла было вино. Спустя какое-то время Тариэл сполз по стулу, усыпленный изрядным количеством снотворного.
– Ну-с, приступим, – глубоко вздохнул Андре, когда они уложили графа на диван. Он долго водил руками над телом Тариэла, прощупывая окружающие его потоки.
– Ага! Вот оно!
Он провел рукой над головой Тариэла, осторожно коснулся ямочки за левым ухом, сверкнуло лезвие бритвы, и на ладонь выпал крошечный рубин, тут же перекочевавший на маленькое блюдце. Андре провел руками еще раз, заживляя порез.
– И что теперь? – поднял на него глаза Роксидион. – Что будет с Таром теперь?
– А теперь нам придется перенести его в спальню, и продержать в лечебном сне – пока аура немного не восстановится. Это продлится примерно неделю. Потом, если он не переменит своего решения, я отправлю его в столичную академию. Сейчас потоки его силы будут еще более нестабильны, чем были до сих пор.
– Если он откажется?
– Тогда я отправлю его туда почтовой посылкой, Рокси, – устало улыбнулся лорд Андре, опускаясь в кресло. – Ты же понимаешь, что с такими вещами не шутят.
В любом случае, Тариэлу придется провести несколько лет в академии.
– И есть надежда, что он… И леди Апрелия…
Голос Роксидиона звучал приглушенно. Он нервно теребил край пледа, свисавшего со спинки кресла.
– Не думаю, лорд Роксидион, – помолчав, ответил лорд Андре. – Леди Апрелия не отличается излишней жертвенностью, насколько я успел понять. Если она и примет его, то скорее как друга, да и то лишь ради Артура. Мальчику очень не хватает отца. А вот ваш друг вряд ли сильно изменит отношение к нему. Тут никакая магия не поможет. Любовь долгом не заменишь, и Тариэл если и будет заботиться о ребенке, то лишь из этого самого чувства долга.
– Значит ли это, что у меня есть шанс?
Лорд Андре улыбнулся.
– Если вы действительно хотите добиться руки и сердца леди Апрелии – дерзайте.
Глава девятнадцатая. Гладь старинного пруда
Неделя пролетела незаметно за хлопотами и началом учебы. Мы еще раз съездили в имение, упаковали в сейф найденные дневники и бумаги. Встретились и побеседовали с управляющим. Гери был расстроен, узнав, что имение, возможно, будет продано. Лорд Андре отправил нас с Роксидионом и Артуром погулять по саду, а сам о чем-то долго беседовал с управляющим.
Сад уже полностью окрасился в осенние тона, кое-где листва облетела, открыв места, до которых мы с Артуром еще не добирались.
– Мама, смотри – там водичка! – радостно запрыгал Артур, углядев сквозь прогалину блеск воды. – Пойдем смотреть?
Уж да! Водичка была прекрасна! Скорее всего, это и был тот самый пруд, о котором говорили и Роксидион, и Гери. И был он прекрасен. Его начало терялось где-то за зарослями плакучей ивы и кустов неизвестной мне породы. А вот окончание было выполнено в форме капли. Огромной такой капли, окруженной широкой, давно не стриженой лужайкой. Со стороны дома к пруду вели ступени, выложенные когда-то светлым мрамором, а теперь это мрамор был наполовину скрыт пожухшей травой. Но самое прекрасное – в середине зеркальной глади высился островок – скорее всего рукотворный. На глаз – метров двадцать в длину, и почти столько же в ширину. Беседка из розового мрамора сейчас казалась осиротевшей и чуть покосившейся.
– Мам! Дядя Рокси! Я туда хочу! – дергал нас за рукава Артур. – Мам! Ну, мама же!
– Артур, а у тебя крылышки есть? – улыбаясь, Роксидион склонился к ребенку. – Мы с твоей мамой летать не умеем. А ты?
Малыш насупился.
– А как тогда?
– Сначала надо найти лодку. Пойдем, поищем?
Подхватил мальчишку на руки, подкинул в воздух, поймал, посадил на плечи и скомандовал:
– Смотри во все глаза: как увидишь лодку – кричи. Леди Апрелия, вы с нами?
Я покачала головой. Уходить отсюда не хотелось. Жаль, что ни одной скамьи поблизости не было, а то бы я просидела тут вечность.
– Мальчики, не думаю, что это хорошая идея – плыть на остров сейчас, когда лорд Андре закончил беседу с Гери, и ждет нас, чтобы отправиться домой.
– Ма-а-а! А я тогда кушать хочу! – тут же надул губы Артур. – И дядя Рокси хочет. И деда Андре!
– А это мысль! – возликовал Роксидион. – Леди Апрелия, мы можем устроить пикник у воды. В карете целая корзина всякой всячины – ваша нянюшка собрала. Не везти же еду назад!
– Но тут совершенно не на что присесть, Рокси! – пожаловалась я. – Не на землю же! Не лето.
– А это мы сейчас организуем – развеселился подошедший к нам лорд Андре. – Г ери, вы как – присоединитесь к нашему обеду?
– Если позволите, – церемонно склонил голову Гери. – Тут за кустами есть сарайчик. А в сарайчике – садовая мебель, как раз для пикников. Когда жива была леди София, пикники устраивались часто.
Вскоре на лужайке возник столик, несколько садовых кресел и даже крошечная жаровня, в которой тут же разожгли огонь, чтобы подогреть мясо.
После обеда меня разморило на свежем воздухе, потому я предпочла устроиться в креслице и укутать ноги толстым пледом, который, как по волшебству возник в руках у Роксидиона. Артуру явно не сиделось на месте, и он потащил своего приятеля куда-то в кусты. Наверное, лодку искать. Мы с лордом Андре слышали, как медведь и медвежонок с треском продираются сквозь заросли, о чем-то громко споря.
– Роксидион привязался к малышу, – отрешенно сказал Андре. Я кивнула, не открывая глаз – так хотелось подремать. – Лели, что ты вспоминаешь из детства чаще всего?
Я задумалась. Детство… У меня оно было счастливое, наверное. Батюшка, хоть и был занят делами сверх меры, но каждый день находил минутку, чтобы посидеть со мной перед сном. Нет, он не рассказывал мне сказки. Скорее – быль. О том, где он успел побывать по своим торговым делам, что увидел, какие красоты в чужедальних местах. Для меня это было сказкой – погружаться в сон под тихий голос отца, повествующего про Поющий Фонтан в приморском городе, про то, как прекрасны фарфорово-белые цветы магнолий, как бьется волна о камни на побережье. Я засыпала, и видела в снах подводное царство. А днем со мной всегда была бабушка. Как сейчас я слышу её строгий голос:
– Апрелия, леди не кладут локти на стол. Леди не сутулятся. Леди не дерутся с мальчишками и не висят на заборе. Леди нет дела до сплетен. Леди, леди, леди…
Надо ли говорит, как я ненавидела само слово "леди"? Леди не огорчают бабушку, которая вкладывает в её воспитание все силы и средства. И все для того, чтобы ты стала достойной будущего титула. Бабушка твердо верила в то, что внучка выйдет замуж за аристократа. Тут мне вспомнился внезапно давно забытый эпизод.
Было мне в ту пору лет восемь или девять. Бабушка уехала в гости к подруге, оставив меня с отцом. Мы вместе пошли в лавку. Мне выдали пачку цветных карандашей, лист бумаги, усадили в уголке за прилавком, и разрешили рисовать все, что вздумается. Условие было одно: не мешать папе заниматься делом. Я и не мешала. Я всегда была послушной девочкой. Сидела себе, рисовала очередную рыбку с радужным хвостом, когда в лавку вошли двое: высокий мужчина и мальчишка. Мужчину я не рассматривала. А вот мальчишка мне приглянулся. Он был старше меня года на четыре, высоконький, светловолосый и сероглазый, с угольно – черными ресницами. А губы были растянуты в веселой улыбке. Мальчишка подошел ко мне, посмотрел на рыбок, которыми я уже заполнила весь лист.
– А ты хорошо рисуешь, – сказал он. – Я так не умею. Как тебя зовут?
Я не ответила, во все глаза рассматривая мальчишку.
– Меня все зовут Дионом, а тебя? – повторил он. – У тебя языка нету?
– Есть, – буркнула я. – Батюшка меня Лелей зовет.
Потом мы какое-то время пытались общаться. Вернее – общался он, треща за двоих. Я узнала, что он недавно приехал из Энска, скоро снова уедет, что он будет магом. У него совсем недавно открылся дар воздуха, поэтому надо учиться. Спрашивал, хожу ли я гулять в парк. Он, мол, бывает там каждый день… сейчас уже и не вспомню, о чем еще Дион рассказывал. Я слушала его голос, как слушала пение птичек под окном детской ранним утром.
А вечером, когда бабушка зашла пожелать мне спокойной ночи, я рассказала ей о мальчишке.
– Ба, я, наверное влюбилась! – торжественно заявила я, цепляя на голову кусок кисеи. – Он такой красивый! Я обязательно выйду за него замуж.
Бабушка рассердилась, и долго – долго отчитывала меня, выпытывая подробности, от которых мне стало плохо.
– Леди не позволяют себе столь открытое проявление чувств! – припечатала она. – Любовь не для настоящей леди, запомни это, Апрелия. И ты не пойдешь в парк до тех пор, пока этот мальчишка не покинет город.
Тем летом в парке я не была ни разу. А к "леди обязана" прибавились еще и сентенции на тему "любовь придумали простолюдины, чтобы скрасить себе тяжелую жизнь". И приводили примеры того, что получается от любви. В ту пору у нас стряпуха слюбилась с кучером, а потом он её бросил беременную. Бабуля стряпуху рассчитала, сказав, что та подает дурной пример леди Апрелии.
– В пансионе вам твердили то же самое?
– Да, почти слово в слово с бабушкой. В пансионе случалось всякое: и безнадежная любовь, и тайные свидания с мальчиками. И далеко не все они заканчивались безоблачно. Две или три моих соседки по дортуару оказались в интересном положении, и их забрали домой разгневанные родители. Одна вскрыла себе вены, узнав, что возлюбленный женился на другой. А мне еще долго снился этот мальчишка. Особенно его улыбка и глаза.
– Ты рассказывала свои сны кому-нибудь?
– Да, несколько раз пыталась рассказать бабушке, но она так меня ругала, и требовала, чтобы я не огорчала её.
– А ты всегда была послушной девочкой, да, Лели? – лорд Андре погладил меня по руке и вздохнул – Я бы никогда не поверил в то, что Аксинья так сможет воздействовать на собственную внучку. И все во имя благих целей. То, о чем ты говоришь, на языке магов называется словесным программированием. У тебя нет никакого блока на чувственной стороне твоей натуры, Лели. А если и есть-то ты поставила себе его сама. Чтобы не огорчать любимую бабушку, ты запретила себе влюбляться. Скажи – тебе нравятся мужчины вообще?
– Н-не знаю… Я чаще отношусь к ним как к приятелям, с которыми можно поболтать, обсудить новую постановку в нашем театрике. Они, по крайней мере, не закатывают глаза и не шипят тебе в ухо "Ах, Лели, ты видела Темри в роли негодяя в последнем спектакле? Правда же, он такой красавчик! Говорят, у него роман с Мелли Тейк. Ах, я хотела бы быть на её месте". Тьфу. Кстати, Темри неплохо дерется на шпагах, и обещал мне парочку уроков, а Мелли Тейк его законная супруга. Скажите, лорд Андре, это возможно – избавиться от блока? Если я сама его поставила, как вы говорите, значит, должны быть способы его убрать.
– Заниматься и заниматься, Лели. Это даже не магия. Это психология. Ты смогла задать себе одну программу, ты же сможешь её отменить. Конечно, бурной страсти и вспышек влюбленности во всех подряд у тебя не возникнет, не тот ты человек. Ты всегда будешь оценивать окружающих по их поступкам, не по словам. К тому же ты, как и всякий творец – эмпат. Ты воспринимаешь не слова, как таковые, а чувства, которые за ними скрываются. Это умение останется с тобой на всю жизнь.
– И как долго мне над этим работать?
– До весны – это однозначно, Лели. А потом посмотрим.
Он хотел сказать что-то еще, но тут из кустов вылетел Артур и с криком:
– А мы что нашли! – повис на моей шее. Пришлось перехватить его и усадить на колени, лицом к себе.
– И что вы нашли, молодой человек?
– Лодку! Только она дырявая и веслов у неё нет. А дядя Рокси говорит, что это ерунда, и к весне лодку обязательно починят и веслы выстружут. Вот. А еще я нашел вот!
И он положил мне на ладонь маленькое золотое колечко с крошечным бриллиантиком.
– Лели! Лели! Что с тобой?
Я открыла глаза и посмотрела на окруживших меня мужчин.
– Кажется, я тут уже была, – улыбнулась беспомощно. – Это мое колечко. Батюшка привез его из Энска на мой шестой день рожденья. Бабушка сердилась, утверждая, что мне рано носить подобные украшения. А я его потеряла.
