Текст книги "Алхимики (СИ)"

Автор книги: Наталья Дмитриева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

XXVIII

Андреас не знал, сколько времени прошло, прежде чем боль привела его в чувство. Его тело затекло от неудобной позы. Он попробовал пошевелить головой и едва не вскрикнул от острой судороги в шее и плечах. Поначалу философ не чувствовал ничего, кроме боли; потом он вспомнил все, что случилось этой ночью, и волна отчаянной скорби, дождавшись своей минуты, накатила на него и захлестнула с головой.

Андреас застонал. Он вцепился себе в волосы и стал дергать. Ему хотелось вырвать их с корнем, но пальцы не слушались. Он представил, как бьется головой об стену, кусает непослушные руки, катается по полу перед мертвым телом учителя, он воочию слышал собственные рыданья – сам же оставался тих и неподвижен. Пережитое как будто вывернуло его наизнанку. Неудавшееся делание, появление Иманта, как воплотившегося въяве кошмара, разговор с учителем и смерть – все это пронеслось над ним, подобно разрушительной буре, и оставило после себя лишь обломки прежних мыслей, надежд и желаний. Собрать их было Андреасу не под силу, но он и не желал этого – пустота, в которую он неотвратимо погружался, перестала его страшить. Андреас смутно жалел только о том, что не в силах сам расстаться с жизнью – несмотря ни на что, его душа все еще крепко цеплялась за свою бренную оболочку. И он зашептал: «Господь всевидящий, как благости прошу, пошли мне небытие… обрушь на меня чашу своего гнева, раздави… раздави, как червя, отряхни от ног твоих. Господи, пошли мне смерть, иного не достоин».

Так молился Андреас, не поднимая головы. Внезапно у двери он услышал звуки шагов. Он хотел обернуться, но не мог пошевелиться. Звуки, между тем, затихли. Андреас прислушался: далеко на улице стукнула колотушка ночного сторожа, потом раздался утробный кошачий вой, и опять наступила тишина.

И вновь ему почудилось чье-то присутствие. Кто-то осторожно продвинулся в темноте и остановился, прерывисто дыша, рядом с философом.

– Это ты? – произнес взволнованный женский голос. – Нет, не отвечай. Я знаю, это ты. Я нашла твой плащ у двери. Его я ни с чем не спутаю. Помнишь день, когда мы встретились впервые? Тогда на тебе был другой плащ, серый плащ паломника, тусклый, как моя жизнь до тебя. На нем болтались ракушки, они терлись и стукались друг о друга. Из твоей шляпы торчала солома, и ожерелье на шее тоже было из соломы. Ты был так нелеп в своем одеянии и так прекрасен, когда дрался, расшвыривая всех вокруг голыми руками – и таким я полюбила тебя на всю жизнь. Слышишь? Не отвечай. Ах, я сама не своя… Что я тут делаю? Зачем пришла? Не говори ничего. Я боюсь, что, услышав твой голос, совсем лишусь рассудка. Уже три дня прошло, как я увидела тебя у ворот бегинажа и перестала владеть собой… Ах, что я говорю? Я совсем безумна, не слушай меня. Еще в Генте с той минуты, как наши губы соприкоснулись, я не принадлежу себе, а только тебе, тебе одному. Понял ли ты?.. Нет, молчи. Знаю, что понял. Но зачем ты ушел тогда? Почему оставил меня, почему не позвал с собой? Нет, нет, все не так! Ты позвал меня, конечно, позвал, не губами, но сердцем – я прочла это в твоем взгляде, которым ты простился со мной там, у реки. В тот миг моя душа стала твоей – и душа, и тело, все твое… И я пошла за тобой и искала тебя, в Лёвене, потом в Мехелене – всюду я следовала за тобой, как тень. И сейчас, когда ты так близко, я дрожу от страха и не могу прикоснуться к тебе – мое тело мне не подвластно. Помоги же! Посмотри на меня, обними, прижми покрепче. Ради этого я бросила все, но не жалею ни о чем. Ведь я – твоя, а ты – мой! – И Андреас почувствовал, что его голову стиснуло, точно в тисках, и жадные губы наспех отмечают лицо резкими, похожими на укусы, поцелуями.

От ужаса волосы у философа встали дыбом – ему почудилось, будто сама смерть склонилась над ним и застучала зубами. Холодный спазм скрутил его внутренности; но следы поцелуев на щеках горели, словно ожоги. А чужие губы нашли его рот, и от их мокрого горячего прикосновения Андреаса замутило от отвращения.

Он вскинул руки, чтобы оттолкнуть прижавшуюся к нему женщину, и уперся ей в грудь. Он ждал, что ощутит ладонями голые жесткие ребра, обтянутые иссохшей кожей, но тепло и мягкость податливой плоти под покровом застиранного сукна ошеломили его.

От нее пахло мускусом и ладаном, как от дикого зверька, нечаянно забежавшего в церковь. Этот запах защекотал Андреасу ноздри, и страсть, которую он считал навеки похороненной, выползла, как змея, из темного убежища, в котором пряталась семь лет, и коварно впрыснула ему в кровь свой яд. В один миг всем своим естеством Андреас ощутил смертельную силу этой отравы. Тепло женского тела прошло через его пальцы, подобно магнетическому разряду, и отозвалось болезненной тяжестью в животе. Тем сильнее была эта боль, что рядом с собой Андреас по-прежнему чувствовал остывающее тело учителя, но не мог остановиться. Как умирающий, охваченный смертной истомой, с отчаянием цепляется за последние мгновения жизни, так он, прижав женщину к себе, еще неистовей приник к ее губам.

Но вместо ответа она вскрикнула и оттолкнула его. Изумленный и растерянный Андреас открыл глаза. В темноте над ним белело искаженное страхом лицо, в чертах которого ему почудилось что-то дьявольское. Женщина глядела на него одним глазом, второй, хитро прищуренный, косил куда-то в сторону. Под этим тяжелым взглядом Андреаса охватил ужас, смешанный со сладострастным восторгом, и он еще крепче обхватил незнакомку.

Но она уперлась ладонями ему в плечи и прошептала:

– Кто ты?

Не ответив, он потянулся к ней с удвоенной силой.

– Пусти! – крикнула она, ударив его по лицу. – Пусти меня, дьявол!

Рванувшись, она упала и опрокинула на пол Андреаса. И так как он не разжимал рук и продолжал цепляться за нее, как утопающий за обломки кораблекрушения, женщина замолотила его по голове и плечам, а потом вцепилась ногтями ему в лицо и стала царапать, как бешеная кошка. Он закричал и ослабил хватку, а она, точно фурия, набросилась на него и впилась ему в глаза. Перекатившись через женщину, Андреас обхватил ее за шею и несколько раз ударил затылком об пол. Но она стискивала пальцы, точно хотела вырвать ему глаза, и тогда, почти ослепнув, он вновь сдавил ей горло и навалился на нее с такой силой, что женщина не могла даже хрипеть. И так было, пока тело под ним не обмякло; но и после этого Андреас, точно безумный, продолжал ее душить.

Наконец он отдернул руки и посмотрел на женщину сквозь застилавшие взор кровь и слезы. Она была мертва.

Андреас поднялся на ноги. Он более не чувствовал слабости, словно отнятая им жизнь передала ему свои силы. Андреас молча вытер лицо рукавом, одернул сбившийся балахон и, бросив последний взгляд на мертвые тела, направился к двери.

На улице было все так же темно, и липкий влажный воздух не давал расправить грудь. Бегинаж спал, ничего не зная о том, что случилось в доме одной из сестер.

И Андреас прикрыл за собой дверь, и вскоре его силуэт без следа растаял во мраке.

XXIX

Вернувшись под утро, госпожа Хеди и ее служанка нашли в пристройке два остывших тела. Старик выглядел достойно даже в смерти. Но вид женщины, лежавшей на полу, вызывал ужас: глаза на синем распухшем лице были широко открыты, а изо рта торчал прикушенный язык. От такого зрелища госпожа Хеди застыла на пороге, не в силах сделать шаг, а служанка, напротив, выскочила на улицу и понеслась прочь, голося во все горло.

Привлеченные криками, в дом сбежались соседи, и вскоре весть о происшедшем облетела бегинаж.

От госпожи Хеди нечего было ждать объяснений – она точно лишилась дара речи и на все вопросы отвечала мычанием.

Наконец оба тело перенесли в больницу, где городской врач внимательно исследовал их и объявил, что смерть старика наступила от естественных причин; что касается женщины, то речь должно вести о смерти неестественной, то есть об убийстве. Затем прибывшие общинные старшины и приходской священник так же осмотрели тело с намерением узнать, какого покойница звания и, возможно, ее имя; но опознать женщину никто не смог.

Тогда по приказу коменданта стали искать свидетелей, знавших имевших что-либо сообщить об убитой. Поначалу таких не оказалось вовсе. К концу дня, правда, удалось кое-что узнать. Поскольку женщина была одета, как бегинка, но не состояла в мехеленской общине, что стало известно наверняка, на допрос вызвали Томаса Ланге, больничного старосту, и сестру-привратницу. Оба показали, что убитая явилась в бегинаж три дня назад и назвалась Колеттой Шабю, фламандкой из Гента; ни родни, ни знакомых в Мехелене у нее не имелось, поэтому она остановилась в странноприимном доме при больнице. Томас Ланге сказал, что женщина показалась ему не такой, как другие бегинки, – порой вид у нее был, точно у одержимой. Но на людях она вела себя, как подобает доброй христианке, ни с кем не заговаривала и подолгу молилась в часовне святой Магдалены; и накануне он, Томас Ланге, застал ее там в слезах. Было ли у нее намерение отправиться к Хеди Филипсен, он не знает – она ничего не говорила об этом, а он не спрашивал.

– Вообще же, – прибавил староста, – я считал, что ночи она проводит под крышей, а не шляется по улицам, как блудливая кошка. Ну, да Бог ей судья. Я сказал все, что знаю.

И сестра-привратница подтвердила его слова.

Потом привели госпожу Хеди, к которой, наконец, вернулся дар речи. Бегинка поклялась спасением своей души в том, что не знает убитую, никогда не видела ее ни в бегинаже, ни в ином месте и не приглашала к себе. Что до старика, бывшего на ее попечении, то она согласилась присматривать за ним из христианского милосердия; его кончина огорчила ее безмерно, поскольку в последний день он чувствовал себя даже неплохо, и она надеялась с Божьей помощью поставить его на ноги. Когда госпожу Хеди спросили, называл ли старик имя Колетты Шабю, она ответила с уверенностью, что ничего подобного не слышала. Также бегинка показала, что старика навещал лишь один человек – Ренье из Лёвена; однако он приходил днем, нимало не скрываясь, хотя подолгу не задерживался. Кто таков этот Ренье и где живет, госпожа Хеди наверняка не знала; был ли он знаком с убитой, сказать не могла. Отвечая на вопросы, бегинка казалась растерянной и потрясенной до глубины души. И ее отпустили вместе со служанкой, которая ничего не прибавила к словам госпожи.

А старшины были испуганны случившимся сильнее, чем желали показать. Страшная смерть женщины в стенах бегинажа грозила бедой всем. Общины были под запретом, и церковь допускала их существование лишь потому, что многие знатные особы и сама герцогиня Маргарита покровительствовали бегинкам. Но жизнь в бегинаже всегда подвергалась нападкам; вновь могли всплыть старые подозрения в распутстве и ереси, а то и в maleficia. Была надежда на заступничество герцогини, но сейчас, в канун прибытия римского короля, наилучшим выходом представлялось на время замять дело.

И было объявлено, что Колетта Шабю, бегинка из Гента, пала жертвой разбоя, когда поздно вечером вышла на улицу. Несмотря на замкнутую и благочестивую жизнь, бегинки часто подвергались поруганию; правда, что в мехеленском бегинаже такого давно не случалось, но, решившись на позднюю прогулку, фламандка сама ввела злоумышленников в грех. Потом, испугавшись содеянного и желая запутать следы, они подбросили тело в дом, который мог показаться пустым.

Обо всем об этом было записано в акте, составленном на следующий день и подписанном четырьмя старшинами, комендантом Мехелена и священником.

И сестрам-бегинкам запретили покидать дома после наступления темноты; также им не разрешалось отныне покидать пределы общины в одиночку.

Слухи о происшествии было велено пресекать; не прошло и недели, как об убийстве совсем перестали говорить, и жизнь в бегинаже пошла своими чередом.

Между тем госпожа Хеди пребывала в большом затруднении, поскольку не знала, что ей делать с телом Виллема Руфуса. Никто более о нем не справлялся; ученики философа как в воду канули, а Бартоломейс Имант, узнав о происшествии, велел передать ему все вещи покойного, но никак не распорядился о похоронах и не дал на них даже медной монеты. Хоронить старика за свой счет госпожа Хеди посчитала накладным. В конце концов, она оставила тело старика в больнице, откуда его вместе с останками других неимущих отвезли за городскую стену и там сбросили в общую могилу.

А госпожа Хеди и ее служанка тщательно выскребли пристройку и все внутри окурили ладаном, чтобы отвадить злых духов.

Когда дело было сделано, Сара подошла к госпоже и показала ей потрепанный мужской плащ, найденный в кустах возле дома – этот плащ она видела прежде на Ренье, когда тот навещал старика. И служанка спросила, не надо ли рассказать о том коменданту? Но госпожа Хеди посмотрела на нее холодным взглядом и велела держать язык за зубами. Сама же забрала плащ, положила в сундук и заперла на ключ.

Примечания к «Алхимикам»

В «Алхимиках» не так много непонятного, но кое-что, на мой взгляд, нуждается в комментарии.

Пролог

Герцогство Брабант – в Средние века государство на территории современной Бельгии и Нидерландов. В XV веке вошло в состав Бургундского герцогства.

В описываемое время титул герцогини Брабантской носила Мария Бургундская, которая в 1477 году вышла замуж за Максимилиана Габсбурга, эрцгерцога Австрийского, в связи с чем унаследованные ею земли (Бургундия и Нидерланды) перешли к Габсбургам. Это стало причиной длительной вражды Габсбургов с французскими королями.

Лёвен – город в Брабанте, где находится Лёвенский католический университет, самый старый университет Бельгии. Средневековых студентов называли школярами.

Тинен, Первис, Арсхот, Леу – города Брабанта.

Брюссель – в описываемое время главный город Брабанта и столица Бургундского герцогства.

Причетник – служитель в храме.

Богоявленская ночь – с 5 на 6 января.

Часть I

I

Намюр – в Средние века графство в составе Бургундского герцогства, южный сосед Брабанта.

Эшевен – в Средние века чиновник, член городского совета, исполняющий обязанности судьи. Эта должность была выборной, но могла передаваться и по наследству.

II

Пикардия – область на севере современной Франции. В описываемое время входила в состав Бургундского герцогства, но оспаривалась французским королем Людовиком XI.

III

Филипп де Круа, граф Порсеан – историческое лицо, один из приближенных Карла Смелого, а потом его дочери Марии и ее мужа Максимилиана. Наместник графства Геннегау (Эно).

Артисты – учащиеся факультета Семи свободных искусств. Для того чтобы поступить на другие факультеты (богословский, юридический или медицинский) требовалось сначала получить степень магистра искусств (in artibus). Поэтому артистический факультет считался низшим в университете, и его ученики не имели права сидеть с другими «на равных».

Гейдельберг – город в Германии, где находится один из старейших и известнейших университетов, основанный в 1386 году.

IV

Пурпуэн – короткая мужская куртка с узкими рукавами. Подбивался ватой или шерстью. Иногда к нему шнурками прикреплялись шоссы.

«Мир» – плакетка, которую прихожане передавали друг другу в конце богослужения: каждый целовал ее, вместо того чтобы целоваться друг с другом в знак мира. Такой поцелуй являлся частью традиционного богослужения.

Зеленый – в цветовой символике являлся знаком надежды и обновления, а также влюбленности.

XII

Tenebrae – «темная полунощница». Называется так, потому что служится в полутемном храме.

Коллекта(oratio colecta) – в католическом богослужении краткая молитва, читаемая обычно в начале мессы и передающая в сжатой форме смысл текущего дня или праздника.

XIV

Фалле и Моа – замки на территории княжества Льеж, восточного соседа Брабанта.

XVI

«Кошачий парад» – в Средние века элемент карнавала – шествие с кошками в руках; обычно заканчивалось сбрасыванием кошек с городской башни.

XX

Визитатор – лицо, уполномоченное епископом на проведение визитации (надзора) в епархии. Квалификатор – юрист, входивший в состав трибунала инквизиции и следивший за соответствием выносимых приговоров законодательству данной страны.

XXV

Педель – служитель, в данном случае, судебный надзиратель.

XXVI

Виела (фидель) – средневековый струнный смычковый инструмент.

Часть II

I

Шесть лет междоусобной войны – после того как в марте 1482 года герцогиня Мария Бургундская умерла, упав с лошади во время соколиной охоты, положение ее супруга Максимилиана Габсбурга в Нидерландах сильно пошатнулось. Генеральные Штаты не признали его регентом и опекуном детей, Филиппа и Маргариты, и самостоятельно заключили мир с Людовиком Французским, обручив Маргариту с дофином Карлом.

В 1482–1485 годах Максимилиан вел непрерывные военные действия против Генеральных Штатов, после чего между ним и магистратом города Гента был заключен мир, по которому Максимилиану возвращалось право опекунства над сыном.

В 1486 году во Франкфурте курфюрсты избрали Максимилиана римским королем. Он короновался в Аахене и вместе с отцом, императором Фридрихом, возвратился в Нидерланды. Однако в следующем году вновь обострились отношения с французским королем; угроза войны послужила формальным поводом к новым мятежам в Нидерландах.

II

Пятничный рынок – площадь в Генте, с XIII в. считается политическим центром города.

Graslei – «улица трав и овощей», одна из самых красивых набережных в Генте. Здесь велась активная торговля душистыми травами и овощами.

III

Бегинки и бегарды – члены бегинажа, мирской религиозной общины. Такие общины появились в северной Франции, Нидерландах и Рейнский области в XIII веке; в них входили люди, желавшие образцовой христианской жизни, но не чувствовавшие призвания к монашеству. Обетов они не давали, но соблюдали безбрачие и послушание до тех пор, пока оставались членами общины. Несмотря на официальный запрет бегинажей Венским собором 1311 года, они существовали почти в каждом городе Нидерландов, им покровительствовали влиятельные лица.

Бегинки занимались швейным делом, вышиванием, уходом за больными и стариками, иногда – обучением детей; первоначально многие из них были вдовами крестоносцев.

IV

Компостела – город на крайнем северо-западе Испании, в котором находится могила апостола Иакова, святого покровителя христианских алхимиков. Сантьяго-де-Компостела – самое популярное место паломничества в Средние века.

V

AeliaLaeliaCrispis,LuciusAgathoPriscius – алхимический ребус с «римского надгробия» в Болонье; тело, белое снаружи и красное внутри – аллегорическое обозначение ребиса, материи философского камня; человек в сером плаще, черной шляпе и красных сапогах, с белым шарфом на шее и желтым кушаком на поясе – аллегорическое обозначение алхимического процесса; Ианитор Пансофус – «Всемудрый Нагреватель», символическая фигура в алхимии.

Филипп Клевский – первый адмирал Нидерландов. В 1477 году он был назначен военным губернатором Фландрии, в 1486 году вошёл в состав правительства Нидерландов. Принимал участие в подавлении восстания в Ипре, Брюгге и Генте.

VII

Субдиакон – в белом духовенстве промежуточная степень между малыми и высшими церковными чинами.

VIII

Церковь святого Иакова, известная своим колоколом – достопримечательность Лёвена. Колокол этой церкви находится не внутри колокольни, а снаружи.

XI

Сера, Меркурий и Соль – алхимические принципы или начала; основа всех природных тел, всякой материи.

XIII

Маргарита Йоркская – вторая жена Карла Смелого, мачеха Марии Бургундской. Опекала сына падчерицы, Филиппа, после того, как Генеральные Штаты вернули его под опеку Максимилиана Габсбурга.

XVI

«Альмагест» и «Тетрабиблос» Птолемея, «Introductorium» Альбумасара, «Opusmajus» Рождера Бэкона, «Книга астрономии» Бонатти и «Эфемериды» Региомонтана – Клавдий Птолемей, александрийский ученый II века н. э.; «Альмагест» – его основной труд, собрание астрономических и математических знаний Греции и Ближнего Востока; «Тетрабиблос» – трактат по базовым принципам астрологии; Альбумасар (Абу Машар Джафар ибн Мухаммад) – персидский ученый ix века; «IntroductoriuminAstronmiam» («Введение в науку о звездах») – книга, описывающая интеллектуальную основу астрологии; Роджер Бэкон – английский философ-схоласт и естествоиспытатель xiii века; «Opusmajus» («Большое сочинение») – один из основных его трудов; Гвидо Бонатти – известный итальянский астролог XIII века; Региомонтан (Иоганн Мюллер) – выдающийся немецкий ученый xv века; «Эфемериды» – составленные им астрономические таблицы, с указанием положений звезд и планет, соединений и затмений на каждый день с 1475 по 1506 годы.