Текст книги "Свет мой (СИ)"

Автор книги: Наталья Чернякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

Саня много времени проводил со мной, был предельно предупредителен, любезен, заботлив, а я терялась в догадках: неужели он так оказывает мне знаки внимания? Парень всегда общался со мной только по-дружески, как и с остальными мальчишками и девчонками, я не сомневалась в этом. В прошлом мы с Ольгой принимали участие во всех начинаниях ребят. Маленькими так и вовсе лазали с ними по деревьям, играли в войнушку, на спор переплывали глубокую и широкую старицу, да много чего было. Во главе всех этих дел, иной раз едва не доведенных до беды, был Саня, несмотря на то, что Слава на два года старше нас всех. Став взрослее, ребята немного угомонились, хотя дух авантюризма не потеряли. Однажды у брата Славы появился новенький «Запорожец», ну, что значит – у брата? У брата, значит, – и у Славы.

– Почему «Запорожец» все время стоит в гараже? Давайте махнем в Новосибирск? – загорелся интересной идеей Саша. – Ты же права тоже получил?

– А то, с первого раза и теорию, и вождение сдал!

– Так поехали, чего ждать – то, машина должна ездить, а не в гараже стоять.

– Завтра первое сентября, надо подготовиться к занятиям, – запричитали мы с Ольгой.

– Чего там готовить? Парадную одежду погладить? Успеем всё, – пообещал Сашка. – Тут ехать-то всего двести тридцать километров. Два с половиной часа. Поехали! Завалим к Наташке в общагу. Представляете, как она нам обрадуется.

Мы предполагали, что Саня не равнодушен к Наташке – Витькиной сестре, студентке железнодорожного института. Посмотрев внимательно на нас, парень добавил:

– В Новосибирске сегодня показательные выступления парашютистов. Едем?

Последний аргумент оказался самым значимым в нашем решении ехать. Через три часа мы действительно были у Наташки, она обрадовалась гостям, каждого обняла и поцеловала. Сашка порозовел, раздобрел, только что не мурлыкал. Попили чайку, поболтали о том, о сём да вспомнили о дальнейших планах.

– А вы, ребята, опоздали, соревнования по парашютному спорту окончились в четыре часа дня, а уже шесть. Езжайте-ка вы домой, а то будете по темноте добираться, – заволновалась Витькина сестра.

– Успеем, – уверенно ответил ей Саня, – не волнуйся.

С трудом оторвав парня от чая с плюшками, мы все часов в восемь вышли на улицу, Наташка решила нас проводить и даже поцеловала Сашку куда-то в нос. Он от прилива такого вселенского счастья стал красным, как помидор, размякшим и полностью поглупевшим. Тем не менее, находясь в счастливой прострации, с успехом отдавал приказания Славке. Тот послушался друга и поехал, как выяснилось, не в ту сторону. Долго мы ещё блуждали по Новосибирску, ища федеральную трассу. А погода все хуже и хуже. Ветер порывистый, дождь полил, как из ведра, стало очень холодно. Печка в машине топлива поглощала невероятно много. Да и не запустишь её просто так – стекла запотевают сразу. Надо было бы окна раскрывать, а там дождь хлещет. Видимость упала, дороги почти не видно, да ещё Славка в диком напряжении с непривычки, устал, аж руки задрожали. Кажется, я все же задремала, а он вдруг как даст резко по тормозам! И тут нас кинуло вправо. Тормоза у «Запорожца», конечно же, были, но со смещением: одно колесо всегда лучше другого тормозило – вот нас и понесло по размытой дороге и прибило к обочине. Как потом мы поняли, Слава не обратил внимания на аварийный поворот от строящегося моста или не увидел его вообще и на полной скорости прилетел сюда. Увидел впереди предупреждение и бетонные блоки, резко нажал на тормоза, и мы оказались в полуметре от обрыва! Ужас! Высота обрыва метров пять. Ещё бы эти пятьдесят сантиметров, и мы бы спикировали в черную гладь реки, она хоть и не очень глубокая, но проблем бы доставила много.

Уже была ночь – двенадцать с лишним. Ужасно было холодно. Мы поснимали чехлы с машины, какие-то коврики с сидений, обмотали себя ими. Домой, в город, въехали при параде в три ноль пять утра безмерно счастливые.

Юность. Игры. Забавы. А то что сейчас происходит – каким словом называется? Тоже своего рода игры, забавы, только взрослые?

Каждый вечер Саня проводил у меня. Вспомнил далекое и недавнее прошлое, переделал всю мужскую работу: перепаял, перестругал, прибил, почистил. Шутя обнимал, в щёчку целовал, приносил букетики цветов, был мил и услужлив. Наслаждался жизнью, вёл себя вполне дружелюбно и за рамки дозволенного не заходил. Мне это очень нравилось, я принимала всё как должное, стараясь ничего не придумывать. Вспомнилось, как всего-то три месяца назад мечтала заключить фиктивный брак с Сашкой, чтобы избавиться от дурацкой ситуации, в которой оказалась. Сейчас же сомневалась: целесообразно ли вообще поднимать тему фиктивного замужества, парню-то это зачем надо? А самое главное, как он потом своей избраннице объяснит, почему был женат. Девушка же может плохо о нем подумать: неуживчивый, лодырь, бабник. Да всё что угодно. Может, ничего и не нужно делать: все само собой пройдет, все забудется? Тем более, Огонёк уходит в армию. И вторая проблема с секретарем райкома комсомола постепенно рассосалась. Да, уж, действительно: держи подальше мысль от языка, а необдуманную мысль от действий. Надо об этом почаще вспоминать.

И все-таки разговор, необычный для меня, состоялся. Видимо, Широков не стал откладывать дела на потом. Начал он весьма оригинально: показал под свое «а помнишь» фотографию, на которой был запечатлен «ну очень интересный» момент: перед крыльцом моего подъезда мелкими камушками из щебня вдавлены в свежий уложенный асфальт буквы: «А. + С.= Л.»

– Помню, конечно. Это крыльцо нашего дома, а буквы перед ним я видела где-то с класса седьмого – восьмого, – не поняла я подвоха.

– Все верно, с седьмого. Не догадываешься, что они означают?

– Почему же не догадываюсь? Кто-то кому-то признается в любви, наверное, Алешка Емельянов или ты Снежанке Горюновой из нашего подъезда, – сказала я тоном, каким разъясняла задание нерадивым ученикам.

– Причем здесь Горюнова? Я – тебе.

– Ты же, по-моему, увивался то за Снежанкой, то за Наташкой, Витькиной сестрой?

Здесь удивился Саня:

– А, по-моему, это они оказывали знаки внимания, а я не отказывался, чтобы вызвать ревность у тебя. Но ты какая-то непробиваемая, как-то не очень реагировала. Для меня никогда не существовало других, только ты, поверь. И я всё ждал, когда ты хоть немного обратишь на меня внимания, подрастешь что ли. – На минуту мы оба задумались.

– Ты ошибался. Тот самый мальчик по имени Саня мне нравился всегда, ещё класса с шестого, но ты всегда был окружён девочками: Горюновой, Иркой, Ленкой, Танькой, а потом Наташкой. Я оставалась в стороне и ни на что не рассчитывала. Привыкла видеть в тебе только друга. Ладно, закончим день воспоминаний. Пусть детство останется там, где должно быть – в прошлом.

– Хорошо. Тогда, может, обсудим день сегодняшний? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я люблю тебя, Светочка, давно, со школы. Окончательно осознал это, когда поступил в военное училище. Хотел сказать об этом ещё тогда, но ты почему-то меня избегала, стала другой. Я знал, что ты еще не готова к этому разговору и решил почаще напоминать о себе, поэтому и забрасывал письмами и телеграммами. Если бы ты знала, как я радовался твоим сообщениям, как ждал их. Наверное, то, что я говорю, похоже, с точки зрения многих, на оголтелую романтичность. Такое поведение, конечно же, не свойственно мужчинам. Пусть это так. В общем, я прошу тебя стать моей женой. Не жду мгновенного ответа, пожалуйста, подумай хорошо, тем более, если согласишься, тебе придется поехать со мной в Красноярск – по месту службы.

Вот таким Саня и был с самого детства: открытым, прямым. Эти умения: все анализировать, решительно говорить – мне очень импонировали. Тем не менее я была растеряна и по-прежнему молчала. Он подошел, поцеловал в губы и сказал:

– Думай, пожалуйста, до завтра. Вечером зайду. Больше ждать не буду, – и ушёл.

Глава 10

Проходила короткая летняя ночь, я же лежала без сна, так и не найдя верного решения. Конечно, мои мысли были в смятении: во-первых, от неожиданности, во-вторых, мне казалось, умный, красивый Сашка не мог заинтересоваться такой заурядной личностью, какой я считала себя. За ним всегда толпы красавиц со всего района бегали. Нет, одно дело – фиктивное замужество, где кроме штампа в паспорте ничего не нужно, другое – настоящее, как говорится, по взаимной любви. Любви же у меня к нему давно уже не было, возможно, когда-то я устала ждать Сашу, устала наблюдать бесконечный круговорот обожающих его девчонок. А когда не чувствуешь взаимности, устаёшь идти навстречу. Вот тут и вспоминаешь правило одиннадцатого шага о том, что мужчину и женщину разделяют двадцать шагов. Ты должен сделать свои десять шагов и остановиться. Если там тебя не встретили, не делай одиннадцатого – потом придется делать двенадцатый̆, тринадцатый̆ – и так всю жизнь. Свои десять шагов я сделала ещё в детстве – юности, но ответного шага не заметила. Парень пытался меня уверить, что всегда любил, но не чувствовала я ничего, не ощущала никакой любви.

Придя в школу, я отправилась на учебно-опытнический участок. Сегодня не было экзаменов, и рабочее время я проводила с ребятами пятых классов – трудовая четверть в разгаре. Как мне нравились дети этого возраста: всегда открытые, интересные, непосредственные!

На участке, за которым ухаживали ребята, росли разные лекарственные растения. Поливая зеленую аптеку с учениками, я решила в перерыве рассказать сказку, чтобы придать значимость нашему труду. Начала я так:

– Давно это было. Правил тогда царством славный Додон. Где бы он ни был, всегда торопился домой к молодой жене Элизе и старался никогда надолго с ней не расставаться. Однажды, возвращаясь с охоты, Додон не увидел своей жены в пятой башне замка, она всегда его там встречала. Вообще замок был мрачным: не было слышно ни птиц, ни зверей, деревья стояли понурыми, травинки прижались к земле. А теперь продолжите сказку. Что могло произойти с Элизой? – Прервала я свой монолог.

– Ее похитил Змей Горыныч… Съел злой волк…Она умерла… Она уснула на триста лет, – соревновались дети, строя предположения.

– Она вышла замуж за другого, – услышала я знакомый голос. Обернулась и увидела стоящего за мной Шурика Огонька.

– Что ты здесь делаешь? – Не нашла я другого вопроса.

– Заходил в школу оправдаться за отсутствие на выпускном вечере. Вы, наверное, знаете, что я ухожу в армию?

– Известили, знаю, – опустив глаза, тихо ответила я.

– До какого часа сегодня работаете? – наседал парень.

– До часа, – сказала я, не сообразив, что ответ звучит комично.

– Я зайду, – и ушел.

Я стояла по стойке смирно, на минуту забыв, что здесь делаю и кто рядом со мной. Очнулась оттого, что мои пятиклашки загалдели, почувствовав изменение в настроении учительницы:

– Светлана Владимировна, а что дальше-то было? В сказке? Что случилось с Элизой? Она осталась жива?

Повернувшись к ребятам, я ответила:

– Ну, да, конечно. Слушайте продолжение. Въехал царь в ворота, а навстречу ему нянька:

– Заболела наша Элизонька, кто только не лечил её, ничего не помогало: голова болит очень сильно, поднять не может.

И дал приказ царь – найти лекарство, которое поможет Элизе. Старая нянька пошла в лес в надежде отыскать то самое лекарство, которым её когда-то в детстве спасли от смерти.

– Что, бабушка, за помощью к нам пришла? – тихо зашелестели листочки. И когда рассказала старая женщина, в чём дело, они тут же отозвались:

– Пойди к ромашкам, они вылечат, помогут.

Обрадовалась нянюшка, целую корзину цветов набрала. Приготовила она дома волшебный отвар, стала им поить Элизоньку. День ото дня всё лучше становилось царице, а через неделю она и вовсе поправилась! Вот такая сказка…Ну, что, идемте поливать лечебные ромашки?

– Да, а в конце лета мы будем варить волшебные отвары, чтобы все были здоровыми, – придумали дети.

В конце лета. Кто бы мне сказал, что будет в конце лета?

Как и обещал, ровно в час пришел Огонёк. Конечно, у меня были мысли сбежать из дома, но что это за детство – пора уже все сказать твердо и окончательно.

– Хотел, как мечталось, этот разговор отложить до выпускного, когда нас не будут связывать отношения – ученик и учитель. Но, поскольку у меня выпускного не будет, поговорим сейчас?

– Поговорим, но ничего нового я тебе не скажу, – опустив голову, сказала я.

– Мне есть что сказать. Надеюсь, удастся тебя убедить. Послушай, – продолжил он после длительной паузы, – я знаю, что основная преграда для тебя сейчас – это возраст и социальный статус. Что касается последнего, он скоро изменится – ты перестанешь быть для меня педагогом, я для тебя – учеником. Конечно, у тебя высшее образование, но и у меня оно будет после службы в армии. Возраст. Это сложнее. Но обещаю, через два года ты не почувствуешь, что старше меня, а еще через пять ощутишь, что старше из нас двоих я. И ещё, я тебя люблю, безумно люблю, мне трудно объяснить почему и как это случилось, но это так. Я уверен, что ты ко мне тоже не равнодушна и потому испугана. Как следствие, пытаешься бежать от мысли, что мы должны быть вместе.

Выговорившись, он замолчал. Ну, что ж, очередь моя.

– Шурик, дорогой мой, послушай и ты меня, это сейчас всё так видится. Пройдет пять – шесть лет, о которых ты говоришь, и с возрастом, новым статусом изменишься и ты. Взгляд будет иной на жизнь, на отношения. Вряд ли тогда я тебе буду нужна – наверняка, интерес вызовут более молодые и красивые. Знаю по своей семье. Мама – учительница, старше отца на шесть лет, он ее выпускник. И по привычке, как и ранее в школьные годы, брала решение разных вопросов на себя. Отец от всего был освобожден, в бытовом смысле, конечно. Жил как у Христа за пазухой, однако всё равно ушел от нас. Ушёл к более молодой, красивой и перспективной коллеге. Мне тогда было восемь, сестре – три года. И мы его очень любили. С тех пор с ним больше не виделись.

– Я думаю, дело не в возрасте твоих родителей, а в их отношении друг к другу, – сказал Шурик.

– И я о том же. Мама рассказывала, что он в молодости часто говорил о своей неземной любви к ней, и вот итог. Я не хочу повторения ее судьбы. Это невыносимо тяжело. Послушай, ты же общаешься со своими ровесницами, в кино ходишь с ними, ещё куда-то, вот и найди себе невесту в своей среде. Например, Наташу Горохову.

Я понимала, мелочно говорить это, но ничего уже не могла с собой поделать – меня несло.

– Так, уже донесли. Мы ходили в кино и еще куда-то, как ты говоришь, не только с Наташкой, но и с Димкой Тарасовым, и Маратом Хазаровым. Все вместе. Что такого? Мы – друзья.

– Вот и отлично. Иди в армию, служи спокойно, поверь мне, со временем произойдет переоценка ценностей. И спасибо за все. Я тебя буду помнить всегда.

– И это все?

– Да.

– Ну, что ж, прощай, – подняв голову, гордо сказал Огонёк. И, не дожидаясь ответа, ушёл.

Я лежала на кровати, согнувшись калачиком. Было абсолютно ясно: только что я разрушила собственное счастье, добровольно отказавшись от любви.

… В то время мне казалось это решение единственно верным.

Глава 11

Говорят, что счастливый человек чувствует крылья за спиной. Так и есть. Ко мне пришло такое ощущение, когда шесть лет назад родилась моя Сонечка. Помню, я долгое время пребывала в полной уверенности, что не хожу, а парю, и крылья помогают мне. Имя дочке, столь необычное по тем временам, выбирала свекровь, очень нам помогавшая первое время и специально для этого приехавшая из Барнаула. А что, красиво: Саня, Соня и Светлана. Я была не против.

Часто вспоминается, как мы с дочкой, нагулявшись вдоволь, шли домой, а Соню так и тянуло побродить по майским лужам. Это только говорится – по майским, на самом деле май в Красноярске холодный и дождливый. Но такое состояние погоды не мешало городу в любое время выглядеть красивым, уютным и ухоженным. Я быстро привыкла к климату, к природе, к людям. А самое главное – это теперь родина моей дочки, а значит, – и моя родина. Конечно, тоже Сибирь, только другая, диковатая что ли, необузданная, колоритная. Красота!

… Почти семь лет назад я впервые переступила порог этого дома. Да, именно так – семь лет. Саня Широков во время службы, будучи холостяком, жил на квартире, но, женившись, выбил квартиру в этом, как его называли красноярцы, офицерском доме. Имел право – семейный человек. Расписались мы в своем родном городе, там же сыграли скромную свадьбу, не в пример Скачковым. Вот у них, кажется, собрался весь местный бомонд. Все чинно, благородно, очень торжественно.

Жили мы хорошо, я всё удивлялась – вышла замуж без всякой любви, по дружбе, а как удачно.

Почти всех сослуживцев Сани, а также жен, их детей я знала, с иными поддерживала приятельские отношения. Многие женщины, с кем я общалась, работали. Хотела и я выйти на работу, но сразу же после свадьбы муж поставил условие: жена должна заниматься домом, детьми, а не работой, допускалось мелкое репетиторство. Я была категорически против, моя свободолюбивая натура не выдерживала диктата: хотелось в школу. Саня же мотивировал своё решение следующим: денег хватает, зачем жене работать? Главное её назначение – забота о семье. Душу посоветовал отводить с детьми, которые будут ходить на дополнительные занятия к нам домой, но учеников должно быть не более двух, иначе времени и сил на родственников не останется. Поспорив, я подчинилась, найдя доводы мужа убедительными. В остальном разногласия были мелким, бытовыми: приготовила котлеты с лапшой, муж хотел c гречкой, купила себе не такое платье, не тот фасон, не той длины, а Сане не того цвета рубашку, майку – я на это не обращала внимания. Главное, он очень заботился о нас с дочерью. Захотели в выходные в заповедник «Столбы», – пожалуйста, в санаторий – ещё лучше, в отпуск – в Крым, Сочи, Петербург. С этим вопросов не было, как и в целом с вниманием к своей семье. За это ему прощалось многое. Наверное, я ошиблась, когда-то решив, что из Сани не получится хорошего мужа, ведь в юности любил рискованные дела, менял бесконечно девушек. Притягивал он внимание женского пола, зачастую не специально. Видела я, с каким большим уважением к нему относились коллеги – друзья. В праздники нас тянуло в их общество, надо знать Саньку – повеселиться он умел и любил это. Что поделаешь – лидер во всем.

Свой родной дом я никогда не забывала: к маме с сестрой ездила обычно два раза в год: летом на две недели и зимой на неделю, после Нового года. Как нас ждали мои родные! Особенно они были рады, когда мы приезжали всей семьей.

…Эта телеграмма от сестры пришла в середине мая. Лена просила срочно приехать – у мамы инсульт, она в больнице, нужен уход сейчас и после выписки. Сестра работала фельдшером на станции скорой помощи, часто дежурила через сутки. Конечно, она взяла личный отпуск на неделю, больше не дали, поэтому требовалось моё присутствие на родине не менее месяца. На столь длительное время я еще из Красноярска не уезжала. Саня хотел, чтобы Софья осталась с ним, но она не ходила в сад, а у мужа – служба, частые командировки, выезды в летние лагеря, поэтому иного выхода не было, кроме как забрать дочку с собой. Быстро собравшись, мы вылетели из Красноярска в Барнаул. Нас будто ждал прямой рейс, были в наличии и билеты.

Поездка затянулась на полтора месяца, это время было трудным для нас всех: встав утром, приготовив завтрак для дочери, я бежала в больницу и проводила там два часа. Конечно, в отделении были санитарки, но и им нужно было помогать: переворачивать маму, кормить с ложечки, менять пеленки, разрабатывать ноги и руки. Вечером я приходила к семнадцати часам, а уходила из больницы в двадцать два. Болезнь осложнилась воспалением легких. Спасибо Ольге Скачковой, не знаю, что бы я делала без неё, палочки-выручалочки, бравшей Софью к себе, когда мне нужно было бежать к матери. А ведь у подруги ещё свои дети – двойняшки, ровесники дочери. Через двадцать с лишним дней маму выписали. Она почти не разговаривала, приходилось работать над произношением трудных для неё звуков. Кроме того, маме назначили комплекс физических упражнений для обретения силы мышц, чем мы и занимались, благо Ленка-медработник. Только-только врачи разрешили сидеть на кровати, подперев спину высокими подушками, а мы уже радовались этим нашим общим победам. Через три недели после выписки маме стало значительно лучше: она могла самостоятельно переворачиваться, сидеть, уже говорила, хоть и не совсем понятно. Подумать только: чуть более пятидесяти, а уже инвалид.

Муж звонил два – три раза в неделю. Последнее время его интересовал вопрос: когда мы вернемся домой. Очень ему хотелось, чтобы мы приехали к моему дню рождения. Я не надеялась успеть, поэтому сказала, что выйдем из Барнаула где-нибудь через неделю – две.

Наш последний разговор услышала Лена.

– А обязательно ли сейчас твое присутствие? – спросила она. Я отдыхаю трое суток, сутки попрошу побыть с мамой нашу сотрудницу. Заплачу, конечно, ей за это, а с понедельника пойду в тарифный отпуск, поэтому ты можешь смело выдвигаться домой. Конечно, в конце июля нужно будет приехать, когда я выйду на работу, но, думаю, это на месяц, не более. Если такими темпами пойдет выздоровление, то мама к концу лета будет чувствовать себя значительно лучше. Начнем работать над восстановлением памяти, будем вспоминать её любимого Пушкина, может, продекламирует, как раньше, всего «Евгения Онегина»?

Меня такая надежда улыбнула.