Текст книги "Свет мой (СИ)"
Автор книги: Наталья Чернякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Глава 13
Как странно, в чём-то Соня повторяет некоторые этапы моей жизни. Как это странно.
Из дневника Софьи Широковой
10 сентября 2008 г.
Все эти дни мой телефон работал с надрывом. Я не отвечала на уже раздражающие звонки от Сергея и не читала его бесконечные СМС, а потом и вовсе заблокировала контакт «Любимый». Вряд ли когда-нибудь смогу понять поступок Ильина, а значит, – простить тоже не смогу. И все-таки люблю.
– А откуда Ирина узнала твой адрес? – спросил Марсель, когда я, придя в адекватное состояние, смогла рассказать эту историю своей семье.
– Не знаю, наверное, следила, – подумав, ответила я.
– Вряд ли. Что-то здесь другое.
– Не знаю. Если он сказал ей, что встречается со мной, то вполне могла устроить слежку.
– Если бы он сказал, что встречается с тобой, она бы там же устроила ему выволочку. Скорее всего, о тебе вообще речи не шло. Вероятно, просто придумал причину, чтобы некоторое время не видеться: устал, много работы, нужно приниматься за докторскую, проблемы на кафедре. Что ещё говорят в этих случаях, чтобы не перепугать до смерти беременную женщину и дать ей какую-то надежду на совместное будущее? Допускаю, Ильин говорил, что жениться вообще пока ни на ком не собирается, но повторяю: о тебе, я думаю, точно промолчал.
– Ну, да, женщина и ее спутницы вели себя так, будто для них это была новость: в его жизни появилась я – явная угроза для будущей семейной жизни Сергея и Ирины.
– Вывод: о тебе ей не было известно до поры до времени. Кто-то просветил.
– Да кто угодно, источников много. Могли очень бдительные приятели всё узнать, а потом сообщить той же Ирине или её окружению. Мы ведь не таились и за углами не прятались. Только адрес квартиры я ему сообщила, ты слышал, за два часа до встречи – вот здесь не состыковка.
…Мои родные поддерживают своё чадо, как могут. Но меня всё равно раздирает фантомная боль от несчастной любви. Хотя один классик готов со мной в этом поспорить:
Не бывает любви несчастной.
Может быть она горькой,
Трудной, безответной и безрассудной,
Может быть смертельно опасной,
Но несчастной любовь не бывает.
Даже если она убивает.
Тот, кто этого не усвоит,
И счастливой любви не стоит!
11 сентября 2008 г.
Неразлучная с некоторого времени троица: Марсель, Игорь Седых и я – собралась у нас дома: мама приготовила домашний торт. Мы пили чай и разговаривали на темы, которые нам на сегодня были близки: занятия в автошколе, преподаватели, дороги, автомобили. Было забавно наблюдать, как ребята общаются между собой – вот нашли друг друга. И Марсель, и Игорек увлечены техникой, компьютерными играми, любят читать детективы, военно-историческую литературу. Я всё время молчала, слушая парней, интересные они все же люди: великолепные рассказчики, эрудированные и начитанные. Мама, немного посидев с нами за столом, ушла, папы и Стаса дома не было. В тот самый момент, когда и я хотела покинуть ребят – нужно было готовиться занятиям – раздался звонок в дверь. Марсель бросился открывать, я решила, что это папа с братом вернулись с фотовыставки. Стаська в последнее время увлекся художественной фотографией и сумел заинтересовать этим отца и пару друзей. Ан, нет, граждане, это пришел курьер с пышным букетом цветов для меня. Я расписалась в получении и начала искать записку или открытку – что в таком случае полагается класть в цветы? Но, к сожалению, ничего не нашла. Может, это извиняется за свои большие и малые грехи Сергей Николаевич?
20 сентября 2008 г.
Приветик, книга. Всю неделю курьер носил мне по букету декоративных ромашек. Марсель, наблюдая такую историю, тут же сочинил новый анекдот,
– Почем эти ромашки?
– По тридцать.
– А эти?
– По триста.
– А в чем разница?
– Эти «любит».
Ему вторил малой:
– Ага, этот тот самый случай, когда не знаешь, как успокоить нервы, а заодно взбодриться. Посмотрел на букет – не помогает. Тогда берешь кружку, запариваешь одновременно десять головок ромашки, бросаешь туда пять ложек кофе и вот – чудесный эликсир готов. Систер, кто-то очень разумно и одновременно романтично подошёл к выбору цветов. Я бы на твоем месте на такого человека обратил внимание.
Я всё терялась в догадках – кто же этот галантный отправитель, знающий о моих пристрастиях к этим милым, завораживающим взгляд своей простой красотой и белоснежной чистотой цветам? На Сергея Николаевича не похоже – он мог, конечно, просить прощения, унижаться, но это до известного предела, потом – все. Этот товарищ себе цену знал. И всё-таки я решила выяснить, кто он – тайный поклонник? Поэтому после очередного визита курьера попросила Игоря Седых позвонить в фирму, откуда ромашки были доставлены (подсмотрела в квитанции), и спросить, преданы ли цветы.
– А вы Марсель Огонёк?
– Да.
– Цветы доставлены по адресу.
Значит, Марсель. И настроение само по себе улучшилось. Ах, шалун. Наверное, всю свою копилку разорил, но меня он, конечно, из депрессии вытащил. Психолог мой домашний.
23 декабря 2008 г.
Я отвлеклась от учебных, любых других проблем, потому что у меня радость – сегодня сдала вождение!!! С первого раза!!! Спасибо, Марсель, спасибо Игорек!!! Я очень ценю эту нашу совместную победу, вашу помощь, ребятки. Сама бы не справилась. У парней тоже права в кармане. По этому случаю было решено отпраздновать, можно сказать, судьбоносное событие, и мы втроем отправились вечером в кафе; еще день-два – и туда не пробьёшься, а сегодня вечером более-менее свободно.
Мы заказали сразу греческий салат, пиццу и роллы, а позже – мороженое и штрудель. Не так уж и мало для студенческого праздника. После восьми вечера зазвучала живая музыка, и Марсель пригласил меня на танец. Как-то так случилось, что мы никогда раньше с братом не танцевали.
– Я очень давно хотел это сделать.
– Что это?
– Пригласить тебя на танец, чтобы поняла, я тоже кое-что умею. Не говорил тебе, но в детстве, с пяти лет до двенадцати, занимался танцами.
– А почему не говорил?
– Стеснялся. Мне кажется, это не мужское дело, вот спортивная секция – это другое дело. Поэтому и оставил студию.
– Напрасно, ты очень хорошо двигаешься, пластично.
– Может, попробуем тогда экспромтом сальсу или румбу?
– Ты и латиноамериканские можешь?
– Как ты или Андрей – нет, но видел эти танцы много раз, шаги знаю. Так попробуем?
– Почему бы и нет. Поговори с музыкантами.
Книга, это было незабываемо. Я сделала шаг вперед, нежно положила руку на плечо Марселя, потом неуловимо быстрым движением заскользила у него за спиной, и, оказавшись с другого бока, плавно закинула ногу на его бедро. Я дразнила и увлекала Марселя, но одновременно и уклонялась от его действий, в то время, как он пытался застать меня врасплох с помощью специального движения «вакуна», символизирующего любовную связь. Защищаясь, я закрывалась руками, как бы отводя сексуальную энергию партнера.
Мы никогда с Андреем не побеждали на конкурсных мероприятиях – говорили, что танцуем технично, но бесстрастно. Сейчас же все выглядело иначе – очень темпераментно, органично, но техники, конечно, было мало. Тем не менее, если бы мы потренировались, с Марселем бы точно выиграли конкурс.
– Вот вы показали, ребята, класс, здорово, – сказал Игорек после нашего выступления, вызвавшего шквал аплодисментов благодарных зрителей. Позже к нам подошёл администратор и предложил платно выступать в их ресторане. Мы, посмотрев друг на друга, засмеялись и сказали: «Подумаем». А я, возвращаясь домой, ощущала что-то странное: волнение, и растерянность, и радость, и головокружение, и слабость в ногах, и счастье. Что-то необычное, книга, со мной происходит. Не могла же я влюбиться в собственного брата, пусть и сводного? Но и Сергея Николаевича я уже не вспоминала.
24 декабря 2008 г.
Сегодня у меня экзамен с девяти часов утра. По привычке я проснулась в семь, мама уже ушла, приготовив завтрак. Что там у нас? Сырники с бананом и медом, яичница с помидором, кофе. Отлично. Позавтракав, я вышла из подъезда и направилась к своей машине. Хоть до универа не больше километра, поеду-ка на машине. Зря что ли права имею?
По дороге встретилась подруга Катя, она училась в педагогическом университете на факультете дошкольного образования. Я всегда была рада её видеть, славная девчонка.
– Привет, я на экзамен. Тоже?
– Нет. У нас пока практика. Экзамены после нового года.
– Может подвести? У меня есть время.
– Подвези, если нетрудно. Мне в детский сад – оттачивать свои педагогические таланты. Мы готовим праздник для малышей, скоро уже коронное выступление. Пригласила бы тебя посмотреть на подругу в роли Бабы Яги, но в саду маленький актовый зал, думаю, не примет всех желающих лицезреть своих чад.
Мы подошли к машине.
– Ой, смотри, кто это такой романтичный тебе на лобовое стекло, под дворники, розу положил? А это что, черника?
– Вчера только сказала: «Хочу ягоды. Хоть какой».
– Класс, ну, Широкова, у тебя и поклонники: то квартиру цветами завалили, сейчас до машины добрались. Боюсь предположить, что будет дальше.
– Миллион алых роз дальше, если не остановлю поганца.
В пластиковой коробочке действительно лежала черника, а махровая крупная роза ярко-красного цвета, удобно примостилась подле нее.
– Ну, Марсельеза! Опять взялся за свое! Психолог доморощенный.
5 января 2009 г.
– Мама, мы выезжаем. Да, поедём своим ходом на двух машинах. Я поведу и Марсель. Хорошо, будем внимательными и осторожными, – сказал папа.
И мы помчались на регистрацию брака бабушки и дедушки. Решились-таки они, и это отлично! На мероприятии в местном кафе присутствовала немаленькая такая компания – человек двадцать пять. Мы желали здоровья нашим дорогим людям, гармонии во взаимоотношениях и взаимопонимания.
Папа произнёс такой тост:
– У Николая Доризо есть стихотворение:
«Мы властвуем, и это мы решаем», —
Мужчины часто думают в душе.
Но только тех мы женщин выбираем,
Которые нас выбрали уже. —
Тут кто-то из дедушкиных знакомых остановил папину речь, по-своему интерпретируя услышанное стихотворение.
– Да, нам светит что-либо лишь тогда, когда на нас обратят внимание.
Папа продолжил:
– Я хочу, чтобы мама навсегда остановила свой выбор на Владимире Александровиче, надежном, заботливом, добром человеке.
И снова раздался голос незнакомого мне мужчины:
– Тогда новобрачный по логике стихотворения никуда не денется от своей Светланы Михайловны, но будет тихо ею властвовать.
Конечно, вклинился и Марсель, как тут без него:
– Диалог в книжном магазине:
– А у вас есть книга «Как повелевать женщинами?»
– Фантастика в другом отделе.
Все засмеялись.
– Счастья вам дорогие мои! Мы вас любим! – закончил своё выступление папа.
Мне было весело на свадьбе с этим милыми, непосредственными, открытыми и добрыми людьми. Наверное, в мегаполисе таких уже нет.
Наши братья, примерно Стаськиного возраста, приглашенные на праздник, быстро устали и отправились по своим детским делам в дом четы новобрачных. Попев песни, потанцевав, решили уйти и мы с Марселем.
– Погуляем? – предложил парень.
– Давай.
– Посмотри, сколько звезд высыпало!
– Ага. Ночное небо всегда завораживает, оно такое таинственное. Просто упиваешься этой красотой, бесконечностью. Эге-гей, Вселенная, мы здесь, мы с тобой! – крикнула я. – А вот созвездие Рыси, а вон Большой и Малой Медведиц. Знаешь, по легенде обе эти Медведицы на самом деле были медведицами, которые выкормили самого Зевса. А в созвездия он их обратил, чтобы таким образом отблагодарить за добро.
– Я думаю, тогда очень многие люди за свои дела тоже бы могли превратиться в звезды. Представь, они бы дарили свет, радовали всех и волновали своей красотой, своей таинственностью. Наверное, среди этих звезд обязательно бы были мама и бабушка. Давай договоримся, если мы окажемся далеко друг от друга, посмотрим на небо, найдем взглядом Медведиц и передадим через них приветы, ты – мне, я – тебе.
– Давай. Ты, оказывается, безнадежный поэт и романтик, Марсель.
– Только поняла это?
Я засмеялась.
– Нет, давно поняла. Чего только цветы с черникой стоят!
Мы встали под березу, покрытую снежной пыльцой.
– На тебя села снежинка, вот она, – Марсель смахнул снег с пальто, – какая красота, просто волшебная ночь.
– Да, ночь перед Рождеством.
– Как тебе папин тост, понравился?
– Я ценю творческий подход в любом деле, самостоятельность мышления тоже. Это выступление им самим придумано, поэтому – да, понравилось. Только договорить не дали.
– А когда ты меня выберешь?
– В смысле?
– Я про стихотворение.
– Шутишь всё?
– Уже нет. Мне очень хочется, чтобы ты меня выбрала.
– Ты мой брат.
– Сводный, – упорствовал он, – выбери, пожалуйста, меня, я же вижу, что нравлюсь тебе.
– Марсель, давай оставим эту тему и пойдем домой.
– Хорошо. Значит, я рано затеял разговор. Ну, что ж, подожду. Идём.
Мы шли, а он по дороге читал из Симонова:
………………………………….
Будь хоть бедой в моей судьбе,
Но кто б нас ни судил,
Я сам пожизненно к тебе
Себя приговорил.
Книга, мне было радостно и тревожно: сердце, кажется, то останавливалось, замирало, то ускоряло свой бег, казалось, ещё чуть-чуть – и выскочит вон. Но как же было хорошо!
20 февраля 2009 г.
Книга, не днях мы ездили в город Искитим, где около десяти лет прожил Марсель. Эта была непраздная поездка – в тяжёлом состоянии находилась Надежда Кузьминична, родственница брата. Та самая женщина, которая вычислила нашу бабушку во всемирной паутине, а потом вела долгие переговоры по телефону с папой-младшим.
Отправились мы из Новосибирска рано утром, мы – это я и Марсель, остальные домочадцы поехать не смогли. Брат гнал машину на высокой скорости, не отвлекаясь ни на секунду. Я старалась не донимать его своими разговорами, понимая состояние парня, сидела рядом и размышляла о том, что, наверное, правильно Надежда Кузьминична в своё время отказалась от опеки над Марселем, ведь важно объективно оценить свои силы, свою любовь к этому человеку, возможности и риски. Иногда сотрудники опеки говорят, предупреждая о возможных трудностях, связанных с воспитанием, образованием ребёнка: «Это не котенок, захотел – взял, захотел – выбросил, он на всю жизнь. Отчасти согласна с этим утверждением, но с котенком или другим живым существом, неважно, тоже следует обращаться по-доброму. За любую жизнь нужно нести ответственность, если берешь на себя определенные обязательства. Как говорится, «мы в ответе за того, кого приручили». Я очень рада, что однажды Марсель оказался именно в нашей семье, и думаю, он тоже испытывает похожие чувства.
Добрались мы быстро, и я впервые оказалась в квартире Марселя. Родители на протяжении всего времени оплачивали его жилище, не продавали. Почему? Я спросила об этом парня.
– Папа так решил. Это, можно сказать, всё, что осталось от мамы и бабушки. В память о них и не продавал. Как можно продавать свою родину?
Квартира была двухкомнатная, небольшая, но очень уютная. Она постоянно находилась на сигнализации, ключи были только у Надежды Кузьминичны. Та время от времени приходила сюда, проверяя состояние квартиры.
– Тебе нравится здесь? – спросил Марсель.
– Да, очень светло и комфортно.
– Я рад.
– Покажешь мне фотографии?
– Конечно. Но сначала мы должны сходить к родственникам, узнать, что с бабушкиной сестрой.
Родственники брата гостеприимством не отличались, и нам с Марселем рады не были. Я поняла, что это были дети и внуки Надежды Кузьминичны. От них мы узнали, у двоюродной бабушки брата в последнее время прогрессировал сахарный диабет: сказался и возраст, и сопутствующие заболевания. Сейчас она находится в больнице с инфарктом, и врачи не дают положительные прогнозы. Марсель был очень расстроен, все-таки с сестрой бабушки у него было связано очень много воспоминаний. Выполнив кое-какие поручения дочери Надежды Кузьминичны, мы ушли домой к Марселю.
Как и обещал, брат показал мне свои детские фотографии: вот он только родился, наверное, и месяца ещё нет, а вот уже сидит на горшке трехгодовалый малыш, а здесь выступает в детском саду на новогодних утренниках в роли лопоухого зайчика, милого лисенка, это уже школьные фотографии с друзьями, учительницей, а здесь он танцует на сцене. Затем я обратила внимание на подборку других фотографии, среди которых была эта.
На меня смотрело удивительно женственное, миловидное лицо девушки, привлекающее взгляд своими большими голубыми глазами, завораживающими своей глубиной. Игривое выражение придавал лицу тонкий, слегка вздернутый нос, а полулукавая и одновременно полутаинственная улыбка освещавшая лицо, делала его нежным и добрым.
– Красивая. Твоя мама?
– Да.
– Мне всегда казалось, что ты – копия папы – младшего, а сейчас вижу, что есть некоторое сходство и с твоей мамой.
– Да, немного похож, но больше на папу. Такое же изображение на её памятнике в Артеме. Мы с папой в прошлом году установили, когда ездили летом на ее могилу.
– Ну, да, я в то время была в лагере.
Мы проговорили с ним почти всю ночь, вспоминая печальные и радостные события жизни.
– Марсель, время близится к утру, давай спать – впереди тяжелый день, а ещё возвращаться домой.
Придя в больницу, мы очень быстро нашли палату Надежды Кузьминичны. Медсестра упрямилась и не хотела нас пускать к больной. Пришлось рассказать, что мы приехали из другого города и вряд ли сможем вырваться вновь.
– Ну, что ж, тогда проходите, только две минуты.
– Марселюшка, – сказала бабушка, увидев внука, – дорогой мой, это я сказала своим вызвать тебя. Боялась, не успею попросить у тебя прощения за то, что отдала тебя, в сущности, чужим людям. Все это время места себе не находила. Думала, предала и тебя с матерью, и твою бабушку, а ведь сестра просила не бросать тебя. Я ей слово дала и нарушила его.
– Не нужно так волноваться, бабушка, я все понимаю и нисколько не жалею, что воспитывался все это время в семье отца. И там я по-настоящему счастлив.
– А это кто?
– Это моя любимая, – и, увидев, что я с ужасом посмотрела на Марселя, добавил: – Сестра.
– Ты и в правду очень изменился. Ну и хорошо, теперь могу умереть без камня на сердце.
– Живите долго. Здоровья вам.
Мы ехали домой, а я думала: как мне тепло на душе, когда я разговариваю с Марселем, ведь он всё может понять, разложить по полочкам, проанализировать, подвести меня к какому-либо выводу и дать надежду на лучшее.
С каждым днем мне все больше и больше хочется общаться с ним, прямо зависимость какая-то появилась. А ещё хочется, чтобы он обнял меня так же нежно, как тогда, когда мы танцевали «Румбу», и прижал к себе.
Глава 14
Я видела, что Марсель увлечен Софьей, но полагала, что это, может быть, с возрастом пройдет, как проходит детская болезнь – ветрянка или любая другая, тем более он некоторое время встречался с Инной, а потом и с другими девушками. Но никак я не могла предположить, что это большое чувство мои дети разделят на двоих.
Из дневника Софьи Широковой
8 марта 2009 г.
Книга, когда-то очень давно, ты для мамы стала реликвией. Я очень рада, что сегодня могу сказать: ты и моя реликвия тоже, принёсшая удачу, любовь и ставшая в какой-то степени талисманом. Вон оно, моё счастье, стоит возле кухонного стола и готовит праздничный обед из двух блюд: мой любимый лагман и салат с тонко-тонко нарезанными помидорками под оливковым маслом, уксусом, перцем и солью. У, вкуснота! А запах! И когда научился кашеварить? Кажется, только недавно спрашивал, как заправлять супы, делать пельмени и вареники, а сейчас уже мастерит достаточно сложные блюда. Ну, да, сын своего отца. Папа все время повторяет фразу: «Мужчина должен уметь делать всё», и сынок стремится жить по этому правилу. Как нам с ними повезло, с нашими мужчинами, – и маме, и мне. Кстати, о родителях. Они сейчас вместе со Стасом в Барнауле, уехали ещё в пятницу, шестого марта, а вернутся во вторник утром, в девять часов. Малому надо на занятия к третьему уроку, папе – к одиннадцати, у мамы вообще дежурство во второй смене. Мы с Марселем, посмотрев друг на друга, одновременно отказались ехать к родственникам на длинные выходные: и у меня, и у брата в субботу важные практические занятия – не пропустишь. На самом же деле, я просто хотела побыть с Марселем наедине, он, подозреваю, тоже мечтал остаться вдвоем со мной.
Проводив родителей и Стаса в пятницу вечером, мы решили немного развлечься и пригласили для компании своих друзей: Катю и Игорька Седых – в боулинг. После этого в развлекательном центре смотрели фильм, на содержании которого я никак не могла сосредоточиться, поскольку мысли совершали какие-то немыслимые кульбиты и блуждали между вопросами: что я чувствую к Марселю и как со всем этим жить?
По окончании Катя спросила:
– Ну, что, расходимся по домам?
Но Игорьку хотелось продолжения банкета.
– В клуб, может? – предложил он.
– Я – нет. Далеко, да и не пробиться сейчас, – сказал Марсель.
– Может, пойдем ко мне, закажем пиццу, роллы? – спросила Катя.
Поразмыслив над этим предложением, мы решили согласиться. Почему бы и нет?
Подруга проживала в двухкомнатной квартире нашего дома. Ее родители года два назад уехали на постоянное место жительства в Подмосковье, куда она должна была вернуться уже дипломированным специалистом.
– Чем сейчас займемся? Пиццу точно ждать минут сорок, – спросила практичная Катя.
Игорька пробило на танцевальную программу. Он подошёл ко мне, наклонил голову, жестом приглашая к танцу, и протянул руку.
– Вечер перестает быть томным, – тут же прокомментировал это Марсель.
– Я тоже хочу станцевать «Румбу», – заявил Игорек. – Ну, что, Сонька, оторвемся с тобой? Научишь меня латиноамериканским танцам?
– Это непросто, друг, – ответил за меня Марсель.
– Теоретически я этот вопрос изучал, теперь хочу посмотреть, что получится на практике.
– Ну-ну.
В конце нашего блистательного выступления Катя и Марсель уже не сидели на диване, как в начале, и не лежали на нем, как в его середине, а медленно сползали от непрерывного хохота.
Помучившись с партнером некоторое время, я решила, что это затея с «Румбой» бессмысленна, и переключила трек. Марсель начал разбирать ошибки Игорька, а тот, обидевшись, сказал:
– Здесь места мало. Не хочешь сам попробовать?
– Соня, докажем танцору диско, что не в пространстве дело?
– Почему же, это тоже важно. Но здесь как раз места достаточно.
И мы начали танцевать. На пятой секунде меня охватил такой испепеляющий жар, что стало трудно дышать, щёки запылали, накатила такая неодолимая слабость, что я уже путалась в движениях и желала одного – оказаться один на один с партнером по танцу в другом месте, желательно без посторонних. Посмотрев в глаза Марселя, увидела в них нечто похожее. И мы, не говоря ни слова, схватившись за руки, выскочили из квартиры и побежали в свою, находящуюся на два этажа выше.
– Вы куда? – выйдя из кухни, крикнула нам вдогонку Катя.
– Навстречу своему счастью, – сказал, хитро улыбаясь, этот манипулятор, жонглёр чужими судьбами, по имени Игорек.
Мы же, влетев в мою спальню, начали жадно целоваться до исступления, до самозабвения, и никак не могли насытиться друг другом, как будто ждали этих мгновений всю жизнь. А ведь это так и было, книга. Но после, утолив первую жажду друг другом, поняли, нам и этих поцелуев уже мало.
– Я люблю тебя, – говорил в перерывах между страстными поцелуями парень, – очень люблю.
– Я тебя люблю, – эхом отзывался мой голос.
Утром, проснувшись вдвоем в моей кровати, мы решили, что в универ не пойдём, а займемся более интересными делами – познанием друг друга. А разговоры? Разговоры тоже подождут…
– Знаешь, после истории с Ильиным, я думал, что мне уже никогда ничего не светит. Ты месяц находилась в кататоническом ступоре.
– Мне на самом деле было очень тяжело.
– Я это видел.
– Да, и, как мог, выводил из этого состояния. Я тебе за это очень благодарна. Имя у тебя романтичное – Мар-сель, и поступки твои романтические.
– Ну, да, а ты первое время называла меня Марсельезой, да и потом тоже.
– Это тогда, когда я была чем-то рассержена, а потом уже так, по привычке, любя.
– Конечно, только другой любви, настоящей, я до недавнего времени от тебя не чувствовал.
– Марсель, пойми, я заставляла себя видеть в тебе только брата и никого больше. Ты же понимаешь, если что-то пойдет не так, это очень осложнит взаимоотношения в нашей семье. Это, во-первых. А во-вторых, я тебя на два года старше. Сейчас, конечно, это не очень заметно, а тогда, когда ты впервые у нас появился, вспомни, тебе было четырнадцать с половиной, а мне уже исполнилось семнадцать. Разница колоссальная.
– Ну, да. Я-то в тебя влюбился сразу, как только приехал к вам. Любовь с первого взгляда, проверил на собственном опыте, есть. А потом начались визиты ценителей женской красоты: Андрея, Сергея Николаевича.
– Андрей – просто друг и ничего более.
– Это ты так думала, не он. Тогда же я не знал, как избавиться от героя – любовника. На эти детские провокации меня подтолкнул Стас. Парень растет то, что надо. Видя мои мучения, он предложил подсобить и продумал сценарий нашего выступления.
– Ого, а я думала, что автор ты.
– Нет. Он и автор, и режиссер, и актер.
– Способный парень у нас растёт. Даже я сначала поверила, что всё было по-настоящему, не специально подстроено. А потом?
– А потом появился Сергей Николаевич. Он был реальной угрозой для моей любви. Ну, как тут можно было с ним состязаться: умный, красивый, уже с кандидатской. И что очень важно – в тебя по-настоящему влюбленный. Я решил, что все бесполезно. Славка Черных, друг, посоветовал не опускать руки и бороться за свое счастье. Как бороться-то? С кем бороться? С тобой? С твоими чувствами? Если бы не случайность в лице Ирины, распрощался бы я с тобой. Вот её, эту случайность, и надо благодарить. Вообще, Сонь, всё, что я ни делал, я делал для тебя, ради тебя или чтобы понравиться тебе.
– Я это чувствовала. Спасибо, мой любимый. Мне так хорошо с тобой, во всех смыслах хорошо. Где же ты успел набраться опыта? Я не замечала, что Марсельеза с кем-то близко общается.
– Ты вообще очень многого не видела под завесой любви к Сергею Николаевичу. С февраля прошлого года наши с Инной отношения изменились, они перешли, прости непутёвого за пошлость, в горизонтальную плоскость, случилось же это в то самое время, когда я заметил в тебе перемены и понял, с чем они связаны. Решил, что ты всегда будешь видеть во мне только брата. А когда мы с Инной расстались я встречался… это неважно, с кем потом встречался. Главное, мы теперь вместе. Но чего я не ожидал совершенно, у тебя, оказывается, до меня никого не было. Никакого Сергея Николаевича, никакого Андрея.
– Да, а все думали иначе. Сергей, конечно, пытался настаивать на сексуальных отношениях, но получил отпор – я не была к этому готова, к тому же хотела, чтобы всё было красиво, чтобы мой первый раз случился бы на шёлковых покрывалах, а не на застиранных, старых простынях. Наверное, и в правду, недостаточно его любила, а может, и не любила вовсе, просто преклонялась перед Ильиным как перед отличным преподавателем. Видимо, на подсознательном уровне у меня в голове сидел другой.
– Кто же это? – решил поиграть со мной Марсель.
– Один зарвавшийся, наглый и самоуверенный мальчишка. Так вот, я дала понять Сергею, что не потерплю этих приставаний. Вовремя сообразив, что я не шучу, он быстро отстал. Оно и понятно, для телесных утех у него была другая. А вообще, честно сказать, Ильин сдувал с меня пылинки, боялся лишний раз прикоснуться.
– Ты отказалась от более тесного общения потому, что это было неприятно?
– Не знаю. Скорее стыдно.
– А со мной не стыдно? – улыбаясь, спросил Марсель.
– А с тобой – нет. Ты же мой. Мой герой. Марсельеза моя ненаглядная.
В общем, вчера был день разложения. Нет-нет, не подумай ничего плохого, книга. Это от существительного ложе, нами придуманный неологизм, в каком-то новом его значении.
– Марсель, что мы скажем родителям, когда они приедут? – сказала я, вернувшись в реальность.
– Думал уже над этим. Скажем всё, как есть. Мама, наверное, поймёт, сложнее будет объяснить отцу. Обязательно последует всплеск очередной порции морали. Думаю, он будет против наших отношений.
– Но ведь смирится?
– Конечно. Может, даже быстрее, чем мы думаем. Я решил вот что: буду по вечерам подрабатывать, неважно, где и кем, но нас с тобой обеспечу, клянусь. Ты же выйдешь за меня замуж?
– Да, – сказала я твердо.
Вот ведь интересно, мне не нужно от любимого ни подарков, ни романтических вечеров со свечами, ни роз, ни ресторанов, ни заграничных турне, ни красивых и оригинальных признаний в любви, нужно только, чтобы он всегда был со мной.
– Может, пока не будем ничего говорить родителям? – спросила я.
– Нет, я не смогу сидеть у них на шее, зная, что у меня семья. Всё равно пойду работать, после праздников займусь этим вопросом. В крайнем случае, если что-то пойдет не так, разорю свой неприкосновенный запас – бабушка оставила небольшие накопления, на первое время должно хватить.
– Давай всё же подождём до лета. В студенческих отрядах можно хорошо заработать, и тогда в течение года можно периодично брать подработку. А то что это за учёба, если тебе вечерами придётся не за книжками сидеть, а вкалывать?
– Пойми, мы всё равно не сможем так долго скрывать наши отношения. Родители не слепые и не наивные люди. И я хочу жить с тобой по-настоящему, семьей. Ты разве не так думаешь?
– Хорошо, тогда скажем обо всем где-нибудь в апреле, через месяц, когда появятся первые деньги, и сразу уйдем жить в мою квартиру. А сейчас придется шифроваться.
Проголодавшись, мы заказали пиццу, потом долго разговаривали по телефону с папой.
– Как у вас дела? – спросил он. – Мирно и тихо? Не подрались, не поубивали друг друга?
– Папа, ну, ты же хотел, чтобы мы подружились друг с другом? Мы и подружились.
– Значит, все спокойно?
– Да. Передавай всем привет.
– Хорошо. Завтра позвоню, поздравлю с праздником одну очень милую и хорошую девочку, – сказал папа и положил трубку.
– Мою девочку, – внес коррективы Марсель.
Кто же тогда, дождливым майским утром две тысячи пятого года, мог подумать, что в наши жизни ворвется не только заносчивый сводный брат, не только строптивый сын, а еще и мое трогательное, нежное, ласковое, оберегающее от всех невзгод солнышко. И хочется, как заклинание, шептать: «Я люблю тебя! Не разлюби! Пожалуйста! Меня!» Эти слова надо шептать тихо-тихо, чтобы не спугнуть свое счастье, ведь оно, как известно, шума не любит.
22 марта 2009 г.
Сегодня Марселя снова нет дома. Нашел сразу две подработки в вечернее время: два раза в неделю тестирует в детском центре дошколят на готовность к школе и три раза в неделю подменяет тренера по каратэ Мишу Чернобровенко – заочника, готовящегося к сдаче диплома. Я тоже договорилась, конечно, в обход Марселя с одним блогером о ведении двух его контентных проектов, поработаю пока копирайтером. Конечно, денег пообещали не так много, но мы, я думаю, справимся и где-нибудь в середине апреля перейдем в мою квартиру.
