Текст книги "Свет мой (СИ)"

Автор книги: Наталья Чернякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

В марте в университет пришли сотрудники детского оздоровительного лагеря и, собрав нас, студентов, в актовом зале, предложили поехать в качестве вожатых в ДОЛ. Согласилось полгруппы, в том числе Алина и я, с юрфака взяли моего друга Андрея Петрова. Вообще, официально практика в лагере должна быть после третьего курса, но мы решили поднабраться опыта уже сейчас, к тому же хотелось заработать немного денег. Всё родителям будет легче.

Со мной вызвался ехать Марсель – хвостик последние полгода. Я же в скором времени пожалела, что брат в моём отряде. Ну, ни шага без него не ступишь, блюститель нравственности, блин.

А психу-то было, когда на открытии смены мы с Андрюхой танцевали вполне себе безобидную сальсу. Всем понравилось, кроме Марсельезы. И снова выслушивала его нравоучения: девушке-де не пристало выступать с такими танцами, ведь они – вертикальное воплощение горизонтальных желаний; зачем ходить в таких коротких платьях перед представителями пубертатного возраста? И вообще нужно вести себя скромнее, не танцевать медляки (для вожатой это неприлично), не бродить до рассвета с такими же вожатыми, когда дети их отрядов спят (мы уходили с разрешения воспитателей). Я уже сомневаюсь, что старше брата на два года. Покоя не было от вечных замечаний.

Алина попросилась в первый отряд – хотела работать со мной, но её кандидатуру отклонили и оставили в пятом, где были ребята четвертых – пятых классов, а мне в помощь дали Андрея. Честно сказать, было все равно, где трудиться, но если бы спросили, я бы, наоборот, пошла на младшие отряды, только бы реже пересекаться с братцем-занудой.

Помучил нас с Андреем некий воспитанник Алёша-богатырь – парень почти шестнадцати лет. Нас предупредили, что он из неблагополучной семьи, состоящей на учете в органах системы профилактики. Что уж он совершил, мы не интересовались, подражая Макаренко – великому педагогу всех времен и народов.

Меня обязали вести педагогический дневник наблюдений за поведением Алёши, ежедневно описывать профилактическую работу, которую я проводила с воспитанником. Было неукоснительное требование – окружить бедного и несчастного ребенка заботой и вниманием, поэтому я ни на минуту не выпускала Алёшу из своего поля видимости. Андрей по-своему развлекал парня: учил игре на гитаре, исполнению несколько песен. Звездным для Алёши стало выступление на конкурсе «Алло, мы ищем таланты», где он исполнил незамысловатую песню на английском языке «It’s sunny. Let’s go outside!» – «На улице лето. Идем гулять» и имел невероятный успех. Воспитанник был несказанно этим горд, однако иногда взбрыкивал, устав от наших забот. Выражалось это в частых драках. Парнишка совершенно не следил за речью и время от времени получал тумаки от более сильных приятелей, но, справедливости ради надо сказать, ему иногда выпадало счастье выйти из поединка победителем. Мы выносили, как водится, последнее китайское предупреждение, грозя отправкой домой, и после этого снова оставляли его в отряде. На время он успокаивался – в планы Алёши не входило столь ранее возвращение в родные пенаты. Что его ждало дома? Пьянки родителей, их вечные разборки, голод. И всё же, проходила неделя – все повторялось снова.

Терпение начальства иссякло, когда произошла повторная драка между Марселем и Алёшей.

– Домой, оба домой, – кричал старший воспитатель.

– Нечего здесь делать этим великовозрастным драчунам. Вон, – вторил начальник лагеря.

Мы молчали. Все. Потом заговорил брат:

– Отправляйте. Я согласен. Но только с условием: пусть уезжает и он, – Марсель показал на Алёшу, вытирающего кровь с губы.

Вечером, собирая чемодан брату, я услышала телефонный звонок.

– Да, папа, как дела? Маме лучше?

– Нет, дочь, мама в реанимации.

– Я же вчера звонила, ты сказал, что всё нормально, не надо беспокоиться.

– Не хотел расстраивать, думал, обойдется.

– Мы выезжаем.

Поздно ночью мы были дома. Началась страшная и опасная полоса жизни мамы. Мне казалось, что мы её никогда больше живой не увидим. Я невероятно сильно взвинчивала себя этим и плакала, плакала, плакала. Пришлось звонить в лагерь и увольняться, хотя, впрочем, сезон и так уже скоро заканчивался. Приехала семья тети Лены, затем маму посетили бабушка с дедушкой, но от нас, к сожалению, ничего не зависело: двухсторонняя пневмония – это вам не шутки. Папа сильно осунулся, дедушка сгорбился и, кажется, стал ниже ростом. Стасик отказывался есть, сидел безвылазно в своей комнате и молчал. Марсель. Марсель тоже очень волновался за её здоровье и всё рвался к маме в больницу, будто хотел сказать ей что-то. Тетя Лена и дядя Игорь старались нас успокоить, но это им плохо удавалось – они сами нуждались в поддержке. Лишь бабушка не унывала: постоянно готовила что-то на кухне, заставляла нас есть, и как медик пыталась вселить надежду на то, что всё обойдётся. Так и случилось. Мамочка наконец-то пошла на поправку. Как мы были этому рады!

А сейчас, книга, снова вернусь к истории драки между Марселем и Алёшей. Брат ничего не сказал в кабинете начальника лагеря о сути конфликта, я обо всём узнала позже, когда мы поняли, что маме уже ничего не угрожает, и наконец-то могли мыслить здраво.

– Я тебе говорил, чтобы вела себя скромнее, одевалась так же, но ты слушать не хотела, а я наблюдал неоднократно, как наши недалекие пацаны обсуждали тебя, такую умную, красивую, образованную, и всё это выглядело довольно непристойно. Как бы Алёша не был положительно настроен по отношению к тебе, он всё равно оставался парнем, позиционирующим себя как этакий мачо, и рассматривал тебя не как вожатую, которая вокруг него хороводы хороводит, а как сексуальный объект, причем, по его мнению, весьма доступный.

Я покраснела.

– Что он сказал на этот раз?

Марсель ответил не сразу.

– Знаешь, мне воспитание не позволит всё это повторить, поэтому пусть все останется со мной.

– Но ведь папа говорил тебе, что нужно уметь договариваться, а махать кулаками можно лишь в крайних случаях. Или ты на практике проверяешь, как срабатывают навыки, приобретенные в секции?

– Во-первых, я Алёшу уже пару раз предупреждал, как видишь, не сработало, во-вторых, я воспитывался без отца, поэтому привык самоутверждаться и всё доказывать собственными кулаками, – это то, что срабатывало всегда. После уже можно было объяснять неразумному дитяти его ошибки. И еще: секция здесь совершенно ни при чем. Я ещё не настолько владею приемами, чтобы демонстрировать их на публике. Теперь, в-третьих, папа сам в детстве и юности махал кулаками, когда надо было, проговорился однажды.

– Ладно, успокойся, не надо нервничать. Спасибо говорить не буду, а то расценишь, как лишний стимул дать кому-нибудь in the face.

Все, книга, устала, займусь тем, что у меня лучше получается: буду читать, заниматься домашними делами. Мама ещё очень слаба, будем ей во всем помогать. Мальчишки тоже решили остаться дома, вдруг понадобится их помощь.

Глава 11

Я отложила дневник, смахнула набежавшие слёзы, подошла к дочери и, погладив по голове, притянула к себе:

– Моя ты умница.

– Мамочка, я уже успокоилась, не переживай за меня. Читай дальше.

Из дневника Софьи Широковой

2 сентября 2006 г.

Конечно, я люблю своих братьев, но, боже мой, они, по-моему, становятся невыносимыми.

Позавчера у малого был День рождения. Вечером, после домашнего торжественного ужина (днем Стасик с одноклассниками ходил в кафе, а потом в боулинг), мы семьей решили поиграть в фанты. Папе выпало рассказать стихотворение. Вот так не повезло, он, конечно, знает их великое множество, но терпеть не может. Говорит, учил только для того, чтобы удивить жену – литератора. Ну, что ж, стих так стих. И он прочел:

Три мудреца в одном тазу

Пустились по морю в грозу.

Будь попрочнее

Старый таз,

Длиннее

Был бы мой рассказ.

Мы все засмеялись: хитрюга, славно выкрутился.

– Ну, папа, так нечестно. Детское и такое короткое стихотворение прочел, – насупился Стасик.

– А в фантах не указано, что стихотворение должно быть длинным и взрослым. Вот ты сейчас нам класс и покажешь. Соня, какое у именинника задание?

– Он должен продемонстрировать, – прочла я запись, – как Софья красится у зеркала. Стасик, ну, ты и придумал задание.

– Что такого, нормальное задание, – не согласился малой.

Брат достал из кармана маленькое зеркальце и, открыв рот, высунув язык, начал старательно изображать момент нанесения туши и теней на глаза. Получалось забавно, но он, по-моему, явно показывал бульдога, страдающего от жажды. Потом Стаська спрятал язык, а рот открыл очень широко, казалось, сейчас запоет или завоет, как сирена, но на самом деле он так демонстрировал момент нанесения помады на губы. Всё представление продолжалось минуты три-четыре. Мне надоел этот концерт, поэтому попросила антракт:

– Достаточно, дружок. Я так долго не крашусь.

– Ты красишься, конечно, быстрее. Если со спринтерской скоростью, то минут сорок, – вставил свои пять копеек Марсельеза, – а так час. Что там я должен делать?

Я взяла из его рук фант и прочла:

– Обладатель этого фанта должен десять раз сказать: «Какой я красивый».

– Какой я красивый. И что?

– Неправильно, ты с выражением говори, – не согласился Стасик.

Марсельеза десять раз произнёс это выражение. На пятый раз фраза звучала уверенно и выразительно, как и хотел малой.

«А ведь он и вправду красивый: высокий, голубоглазый, светло-русый, – подумала я. – Удивительно, ресницы длинные, как у барышни, закручиваются, напоминая этим ресницы Сергея Николаевича, брови темные, кожа смуглая и ровная без юношеских прыщей. Достаточно посмотреть на папу младшего, чтобы понять, как будет выглядеть Марсель в его возрасте, настолько они похожи. Вот ведь дура, рассматриваю собственного брата, как какого-то незнакомого, клеящегося ко мне парня, с целью понять: замутить романчик или не надо. Внутренний голос поправил: «Ну, он же просто сводный, можно». А другой сказал: «Не усложняй себе жизнь. Он – малолетка, хоть и пытается создать видимость умудренного жизнью человека. Всё. Забудь».

И, да, я забыла.

Маме выпало задание сыграть на гитаре. Только она взяла первые аккорды, как мы все вместе затянули:

Пусть луна взойдет оплывшей свечой!

Ставни скрипнут на ветру, на ветру.

О, как я тебя люблю горячо!

Годы это не сотрут, не сотрут…

Эта песня, можно сказать, с историей, её пели мама, папа – младший, дядя Игорь и их друзья, когда отдыхали на лыжной базе после победы в КВНе. А я услышала «Перевал» впервые в Городке на отдыхе, мне тогда было лет шесть, услышала и всем сердцем полюбила. Теперь это гимн нашей семьи. Но продолжим.

Мне досталось исполнение трех желаний именинника. Этому поганцу и Марселю я должна буду петь три дня колыбельные.

Как раз сегодня третий раз затяну:

Ветер все огни задул,

Чтобы ты скорей уснул.

Баю-баю, баю-бай,

Спи, котёнок, засыпай.

24 сентября 2006 г.

О, бедный Йорик! Я уже сомневаюсь в адекватности моих братьев. Начать с того, что эти два оболтуса совершенно распоясались и буквально издеваются над Андреем. В последнее время мой друг много времени проводит в нашем доме: у него добавился новый предмет латинский язык, в котором Андрей совершенно не разбирается, приходится объяснять всё снова и снова. Вроде бы умный парень, а так тяжело дается латынь. Хотя, конечно, грамматика здесь намного труднее, чем в любом современном языке: четыре спряжения, шесть времён и пять склонений по шести падежам, язык сложный, но логичный. Вот такая она латынь, детка.

Как правило, после занятий с Андреем мы на кухне пьем кофе. Прошлая неделя исключением не была. Друг сидел, развалившись на стуле, который отвоевал у Марселя, и уминал третий кусок маминого очень вкусного пирога с вишней.

– А не завалиться ли нам нам на какой-нибудь фильм, my dear, – глядя на меня, сказал Андрей, – мы уже сто лет вместе не смотрели.

– Сегодня?

– Ага.

– Почему бы и нет? Завтра у нас только лекции, можно и сходить. А что идёт?

– «Казанова»

– Хорошо, я согласна.

Вошёл малой.

– Систер, я тоже хочу кофе.

– Тебе можно только чай с молоком либо компот, – сказала я.

– Ладно, давай чай с молоком.

Я налила чай, поставила кружку перед Стасиком и, отойдя на три шага, открыла дверку холодильника, чтобы достать молоко, как вдруг в это мгновение услышала дикий ор.

– ААА! Офигел! Ты что наделал? Сейчас как врежу!

Весь белый пуловер Андрея был залит чаем и представлял ужасающее зрелище. Секундой позже показался Марсель:

– Только попробуй, я тебе сам сейчас врежу, – и, посмотрев на разводы красивого в прошлом изделия, с фальшивым восхищением продолжил: – Чудненький у тебя свитерок, а расцветка, как с полотен импрессионистов. Класс!

– Андрей, прости, пожалуйста, он не специально. Извинись немедленно, – приказала я малому.

– Извини, я так больше не буду делать.

Конечно, мы никуда не пошли. Пришлось стирать пуловер, успокаивать Андрея, натирать мазью места ожога и извиняться, извиняться, извиняться.

Не получилось на прошлой неделе пойти в кино, решили сходить сегодня, в выходной день. Выйдя из дома, мы отправились к остановке, обходя огромную лужу. Внезапно из-за угла на велосипеде вывернул Марсель и, обгоняя нас, резко затормозил прямо в ней. На этот раз мы уже оба могли позировать художникам – импрессионистам, поскольку стояли облитые грязной дождевой водой.

Гнев мой был страшен. Я отхлестала сумочкой незадачливого братца, опрокинула его велосипед и напоследок вылила на голову содержимое бутылочки с йогуртом, припасенной для просмотра фильма. И с чувством исполненного долга пошагала домой.

– Что это за издевки над Андреем? – обратилась я с вопросом к братьям, когда немного успокоилась.

– А что он сюда ходит? – задал вопрос главный режиссер этого спектакля.

– Он мой друг. Потому сюда и ходит, – ответила я.

– Он просто в тебя влюбился. Неужели ты не видишь, у него же на лбу это неоновыми буквами написано?

– А тебе какая разница, даже если и так?

– Пусть найдет себе другую. Он тебя не достоин – батан.

– Батан?

– Батан – заучка.

– Да ладно. А ты отличник, но не батан?

– Конечно. У меня хорошая память и отличные способности. Я не батан.

– И великолепное самомнение. А кто же меня тогда достоин?

Марсель отвел взгляд и сказал:

– Кто надо. Но не он точно.

– Детский сад. Дети, мойте ноги и ложитесь спать.

Книга, мое терпение на пределе. Чувствую, ещё немного – и придется пожаловаться папе.

15 декабря 2006 г.

Книга, приветик. Как же я люблю свою группу. Ребята иной раз такие опусы сочинят, заслушаешься. Ну, как в прошлом месяце, к примеру, придумывали реплики для выступления нашей команды филфака на университетском КВНе. Вот эти мне очень понравилось.

Как узнать студента филфака среди обычных людей1

– Вы не смеетесь над сокращением СРЛЯ, ибо знаете, что оно означает. (Современный русский литературный язык).

– Вы нервно пересказываете друг другу весь список произведений по древнерусской литературе за пять минут до сдачи на манер: «Он типа такой приходит к ней и говорит: «Ты такая клевая, а я вот не очень…». При этом все проходящие мимо студенты думают, что вы сплетничаете.

– Вы изучали латынь, но не скажете по латыни и трех фраз.

– Вас трясет, когда в набитом людьми трамвае вы слышите противный голос кондуктора: «Эй, там, взади, платите за проезд».

– Обещаете себе, что ваши дети будут либо юристами, либо экономистами, а за любую попытку открыть книжку вы будете их нещадно пороть.

А потом мы начали вспоминать случаи из жизни. В нашей группе училась такая студентка Рачкова Елена (уже не учится). Так вот она, не отличаясь высоким интеллектом, как-то в прошлом году на античной литературе спросила (конечно, глупых вопросов нет, это однозначно):

– Я не поняла, что же случилось со всеми этими греческими богами и богинями?

Профессор некоторое время был в замешательстве, а потом переспросил:

– Я не понял, что вы имеете в виду?

– Я спрашиваю, что с ними случилось? Ну, почему их больше нет? Они все умерли? Где они?

После последнего вопроса стоял хохот, сотрясающий стены. Диалог, как в анекдоте. Студентка не могла понять, над кем смеется группа – над тем, как она ловко посадила в калошу известного профессора или все же над ней? Но тогда почему? Немного позже я узнала, что при разнице IQ в 50 и более единиц собеседники искренне считают друг друга совершенными идиотами. Научный факт.

В общем, книга, написали мы сценарий полностью сами и с ним поучаствовали в КВНе, заняв первое место, почетное второе занял юрфак (кстати, Андрей был тоже в команде), на третьем – экономисты.

Мама рассказывала, что, когда начинала работать, её команда десятиклассников тоже участвовала в КВНе и заняла первое место; ребят тогда наградили поездкой на лыжную базу. Нам такой щедрый подарок не сделали, но мы сами себе организовали праздник в ночном клубе, и все три команды – победительницы зависали там целую ночь. Там же состоялся ужасно трудный разговор с Андреем. Но об этом позже, реликвия. Мне нужно бежать на консультацию. Скоро экзамены.

4 января 2007 г.

Сегодня, между прочим, день рождения папы – старшего. Я ему позвонила уже в дневное время (между Сочи и Новосибирском разница в четыре часа) и поздравила с сорокатрёхлетием. Вот всё думаю, насколько судьбы дорогих мне людей: пап – старшего и младшего – прочно переплетены. Оба родом из одного города, дни рождения у них рядом, интервал всего-то два дня, и объединяют их мама, я и общая история любви этих мужчин к одной женщине.

Как же мне хочется, чтобы папа – старший наконец обрел счастье, ведь, в сущности, он хороший человек, просто однажды совершивший фатальную ошибку.

Вот уже два дня мы живем в Барнауле, отправились туда сразу после празднования дня рождения папы – младшего. Нас много – пять человек, поэтому родители расположились в квартире тети Лены, дяди Игоря и двоюродных братьев, а мы – тройня, как говорит дедушка – у него. Мне нравится Барнаул, конечно, по сравнению с Новосибирском, он кажется небольшим и компактным (хотя когда-то мне думалось, что он огромный, просто целая Вселенная, как в прочем, и Красноярск – моя малая родина) но всё равно я его люблю.

Я посмотрела на сидящего за ноутбуком Марселя и вдруг вспомнила вечеринку в клубе после нашей победы в КВНе.

– Сонь, пойдем танцевать, пусть несчастные посмотрят, что такое настоящий танец, – сказал, приобняв, подошедший сзади Андрей. – Тем более на тебе соответствующий наряд: черные лакированные туфли на высоком каблуке, элегантное силуэтное платье красного цвета. Честное слово, оно идеально подходит к твоей смуглой коже, серым глазам и собранным в пучок темно-каштановым волосам. Ты выглядишь изумительно.

«Произносит какие-то заученные фразы – клише. Речь книжная, неживая. Батан он есть батан, как говорит Марсельеза, – подумала я. – Кстати, неужели простил братьям их невинное амикошонство, ведь не разговаривал месяца полтора, несмотря на моё извинение?»

– Какой незамысловатый и очень длинный комплимент. Хорошо, что танцуем?

Я не могла не пойти навстречу желанию Андрею, поскольку чувствовала свою вину за зарвавшихся полтора месяца назад братьев.

Мы танцевали румбу. Многие вообще не знали, что Софья Широкова и Андрей Петров – призёры нескольких танцевальных конкурсов, многие впервые видели знаменитый танец любви в нашем исполнении.

– Ну, вот, раскрыли ещё один свой талант, теперь нас затаскают по разным мероприятиям, – сказал Андрей.

– А вот это нежелательно.

После нашего очередного выступления в клубе Андрей не отпускал меня ни на минуту, как приклеился. А потом и вовсе зажал где-то на пути в дамскую комнату и попытался поцеловать. С ним и раньше такое бывало – временами просыпались приступы пылкой любви. Тогда он лез целоваться ко всем представителям женского пола его возраста, ко мне тоже. Я психовала и грозилась прекратить общение, на время помогало. Этот раз его желание тоже слегка умерила, наступив на ногу, несильно и не каблуком, он же все-таки друг.

– Сонь, послушай, мне нужно с тобой поговорить.

– Ну и нашел место для разговора, наверное, хочешь сказать что-то неважное?

– Нет, важное.

– Тогда иди в зал и жди меня там.

Марсельеза оказался прав: Андрей, действительно, меня любит, не как друг, увы. У него на меня планов громадьё: пожить гражданским браком, проверить чувства, а потом можно жениться официально.

Я уважаю чужие чувства, но что делать, если сама ничего не ощущаю к этому замечательному человеку, кроме дружеского расположения?

– Андрей, я не планирую до окончания вуза заводить какие бы то ни было серьезные отношения. А дружеские у нас и так есть. Прости.

– Я понимаю. Но мне нужно другое. А ещё понимаю, почему Марсель с твоим братом мне бойкот устроили.

– Давай об этом забудем. Я уже извинилась.

– Не поняла. Ну, ладно. Когда-нибудь до тебя дойдет, my dear.

Я не успела спросить, что он имеет в виду, как парень резко развернулся и вышел из клуба. При чем здесь Марсель и Стас?

Мне жаль, не хочу его терять: Андрей – хороший друг. И только. Во всяком случае, пока.

8 марта 2007 г.

«Сегодня праздник у девчат», – вспомнилась мне строчка из какой-то старой песни, когда я едва проснулась. Песня очень красивая и трогательная, создающая особое лиричное настроение, поэтому врезалась в память, наверное, надолго.

Интересно, чем мужское население нашей семьи нас с мамой будет удивлять?

Я ещё лежала в кровати, когда раздался стук в дверь и вошел папа с братьями… в форме официантов. Каждый их них держал поднос. На папином стояла чашка кофе, на Стаськином – блюдце с булочкой, посыпанной маком (как я люблю) и вазочка с яблочным джемом, у Марселя в руках была тарелка с яичницей. И все они втроем громко прокричали:

– Позд-ра-вля-ем!

А потом поставили на край стола весь мой завтрак, пожелали приятного аппетита и сказали, что ждут в зале для вручения подарков.

Двумя минутами позже они так же чествовали маму, потом включили современную музыку и уселись в зале, ожидая окончания нашей утренней трапезы.

А какие чудные подарки они приготовили, недорогие, но такие милые. Папа мне и маме подарил по маленькому флакончику духов Dzintars («Интрига») и цветы. Маме традиционно – веточку мимозы, мне – букетик моих любимых декоративных ромашек.

Стасик вручил фотографии в розовых рамочках. Когда мы последний раз были у тети Лены, решили запечатлеть один из интересных и весёлых дней пребывания в Барнауле. Попросили профессионального фотографа сфотографировать нас всех вместе. Товарищ не отказал нам в нашей просьбе, исполнив пожелание. Вот этот яркий момент и был запечатлен на фотографии: улыбающиеся, радостные лица родителей, дедушки, тети Лены, дяди Игоря, младшего поколения родственников. Несмотря на то, что мы были по уши в снегу, развлекаясь у ледового городка на площади Сахарова, фотографии получились замечательные – какие-то живые и яркие. Как хорошо, одна фотография будет стоять в комнате у родителей, другая – в моей спальне.

Удивил Марсель. Маме он подарил алую розу и брошь со стразами «Две совы».

– Подарок со значением, наши неразлучные родители, – сказал он, – эта сова, что покрупнее – папа, а которая поменьше – ты, мама.

– Сова – символ мудрости. Ты нас такими видишь? – поинтересовался папа.

– Да, именно такими.

– Спасибо, сынок, – поблагодарила мама, – тоже очень хороший и символичный подарок. Обязательно буду носить эту брошь.

Мне Марсель вручил металлические брелоки для пары «Сердечко «I miss you», ключик к нему «I love you».

– Это пара. Брелок «Я скучаю по тебе» оставишь себе, а ключик от сердца «Я тебя люблю» подаришь, кому посчитаешь нужным, – опустив глаза, сказал брат.

– Спасибо, Марсель. Оригинальный подарок. Один брелок повешу на ключи для машины. Правда, прав как не было, так и нет. Все не найду время пройти курсы вождения. Да и зачем мне машина? Все рядом и так.

– Машина нужна всегда. Через год пойдем учиться на права вместе. Как раз мне исполнится восемнадцать лет, и я их получу с тобой, – улыбнулся Марсель.

Потом весь день папа и братья старались нам с мамой угодить, пытаясь выполнить все наши желания. Вечером Марсель увязался за мной и Алиной в развлекательный центр.

Книга, какая же у меня замечательная и понимающая семья.

20 мая 2007 г.

Мы горды успехами брата. Сегодня ему была вручена грамота за подвиг – спасение утопающего. Я считаю, маленького или большого подвига нет. Есть просто подвиг. Это всегда самоотречение, жертвенность, если хотите. На сегодня в нашей семье два героя – папа и Марсель. Уже как-то неудобно называть его Марсельезой.

Я помню, каким он пришел в нашу семью: высокомерным, хамоватым эгоистом. Считал, что перед ним все в вечном долгу.

Помню, я приводила Марселю в пример высказывание кого-то (не помню) из египетских Фараонов: «Я даже могу приказать, чтобы Солнце вечером не уходило с неба ради тебя, но, только кто будет это выполнять?»

– Понимаешь, чтобы все жили ради тебя, нужно самому жить ради других. Иначе не будет.

А эта история с кошельком, наговоры на маму. Как же ненавидела брата за такие подлые делишки. Если бы не его болезнь, не просьба мамы – не простила бы.

Когда же наступил переломный момент в поведении Марселя? Может, тогда, когда он заболел и понял, что, несмотря на ту грязь, что вылил на нашу семью, мы его же монетой платить не собираемся, а относимся как к человеку, который нуждается в нашей помощи? Или тогда, когда на предложение купить ему новые кроссовки ответил отказом и посоветовал купить папе, потому что старые имеют нетоварный вид? Или тогда, когда помог малому снять с дерева рыжего котенка? Или нет, скорее всего, всё началось тогда, когда он пытался защитить меня от хулиганов.

Неважно, в какой момент случилось его перерождение, в какой момент он поверил, что нужен нам и мы искренне желаем ему добра, главное, это произошло!

30 июля 2007 г.

Книга, пишу в купе, познакомься, перед тобой сидит боец студенческого отряда. Я – проводник хорошего настроения в прямом и переносном смысле слова. Еще в феврале решился вопрос об участии в студотряде. У меня был выбор: работать вожатым (педагогический отряд), рыбопереработчиком (путинный отряд), штукатуром (строительный отряд) или проводником (отряд проводников). Я решила, что уже познакомилась с работой вожатых, тем более практики после третьего курса и так не миновать, поэтому – нет. Был вариант вступить в путинный отряд – студенты в нем работают на рыбоперерабатывающих предприятиях или в море на рыболовецких судах. Я отказалась, потому что не представляла, что это за работа, хотя манил, манил к себе Дальний Восток. Но делать ставку на интерес к территориальному объекту работы глупо. Выбор мой пал на отряд проводников – вот и на Дальнем Востоке можно побывать, и на Крайнем Севере, и на Черном море, и на Балтике. Подвел нас с Алиной к такой мысли общий друг и мой сосед Илюша Назаров, студент университета путей сообщения.

Кстати, чтобы отправиться в рейс, нужно освоить целую науку. Каждый студент-проводник проходит обязательное обучение по профессии. Мы занимались с середины марта по май и изучали разные, необходимые в работе дисциплины. Также специальные занятия с нами проводили психологи, которые обучали навыкам работы и правилам поведения в конфликтных ситуациях. Главное, улыбаться, улыбаться и улыбаться.

Первый наш рейс был по маршруту «Новосибирск – Москва», потом перевели на «Новосибирск – Брест», а сейчас работаем на маршруте «Новосибирск – Адлер».

Родители с братьями отдыхают в Турции. А мы с Алиной, пока в Адлере формировался состав, нашли время побродить по пляжу и искупаться в теплом Черном море, но с противоположной от местопребывания моей семьи стороны.

– Эгегей, мама, я здесь, я почти напротив вас!

И в правду, казалось, что они рядом, вон у того берега.

– Милые барышни, не желаете ли присоединиться к нашему скромному столу, – вдруг услышала я голос сзади.

Повернув голову, увидела двух парней, вышедших тремя часами ранее из Илюшиного вагона и сидящих в эти утренние часы на старых, потрепанных полотенцах. Но наслаждались они не чарующими звуками и запахами прибрежной полосы, просыпающегося города, не красотой восходящего, пока еще застенчивого солнца, а резким дурманом от раскрытых бутылок «Хаома» и «Асанали».

Так, значит, перед нами жертвы Илюшиного калыма.

– Не желаем, – ответила я за нас двоих, – и вам не советуем. Это контрафактная продукция. Отравитесь.

– Ну, подождите, красотки, не уходите.

– Сквозь призму водки все – красотки. Говорю, не пейте, – сказала я, и мы, резко развернувшись, пошли по дорожке к выходу с пляжа.

В конце концов, что я уговариваю их, людей взрослых. Ах, Илюша, Илюша. В след мы услышали:

– У Маяковского было так: «сквозь призму водки, мол, все – красотки». Лучше учите нетленку.

Образованные нынче пошли алкоголики, однако.

В первом рейсе я работала в вагоне с Алиной, а Иван Сергеевич, настоящий проводник на наши два вагона – в паре с Ильей. Зайдя к ним в купе и, случайно задев стоящую у столика сумку, я услышала характерный звон стекла.

– Что это у тебя гремит, Илюша? – спросила я.

– Ты только не говори никому. Я решил подкалымить и захватил пятнадцать бутылок водки и пять коньяка.

– Что за спиртное?

– Да, «казашка» (спиртное из Казахстана). Брат двоюродный из Се-нска контрабандно поставляет. Я решил сделать маленький бизнес. И людям недорого, и нам хорошо.

– Ты о людях как раз-то и не подумал. Не боишься отравить?

– Не придумывай, пожалуйста. Все чисто.

– Ну, хорошо, а на проверяющих нарвешься? Ведь нас предупреждали на курсах, не помнишь, что говорили: инспекторы особенно свирепствуют в летний период?

– Ой, да слушай больше. В прошлом году Севагин, с нами учится, полсотни на одной только водке заработал, и никто его не проверял. Водка есть, ума не надо.

Едем дальше. Вечереет. Слышу, Иван Сергеевич с коллегой разговаривает о том, что «студенты под завязку затарились «казашкой». Уже заметили, значит. «Если попадутся они, проблемы будут у нас», – сказал наш проводник. – Надо что-нибудь придумать». И они пошли дальше по вагону. Через полчаса Иван Сергеевич подзывает нас с Алиной и предлагает поучаствовать в розыгрыше, а потом раскрывает его суть.

На следующий день наши шефы решили поменяться вагонами (студенты знали только своего проводника) и, представившись инспекторами, потребовали предъявить личное имущество к досмотру, поскольку поступил сигнал, что в этом поезде нелегально торгуют спиртным. Еле сдерживая смех, наши кураторы прочли профилактическую беседу, пугая студентов страшными последствиями. Информация о внезапной проверке с нашей помощью быстро прокатилась по составу, навела испуг, и реальную проверку мы прошли практически без замечаний.