Текст книги "Свет мой (СИ)"

Автор книги: Наталья Чернякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Уши бы вам надрать, да родители за меня это и так сделают, – и после продолжил уже спокойнее: – А ну-ка говорите, где Стас?

– Он ушёл. Мы его позвали на речку походить по льду, он отказался, еще и дураками нас назвал.

– Вы и есть дураки. Слушаю вас, а сам будто репортаж из детского сада смотрю. В шестом классе учитесь, а ума ни на грош.

Через пятнадцать минут на улице все уже знали о происшедшем. Бабушка всплеснула руками, накинулась, было, на Стаську с криком, почему тот не объяснил ребятам, что нельзя ходить на речку без взрослых, но Марсель прервал её воспитательный момент.

– Ба, а что малой сделал-то не так? Не остановил их? Так у каждого своя голова на плечах. Да и как он мог их не пустить, если они старше брата? Меня бы, конечно, послушали, а его с чего? Или ты думаешь, что Стас обязан был бежать к родителям и жаловаться на ребят, собравшихся на речку? Думаю, это здесь норма – проведение такого досуга, будто вы не знаете, что вся малышня там обитает. Ты радуйся, что у Стаса ума хватило не идти за ними, молодец, свое мнение имеет. За это вот надо хвалить.

– Вот именно, он должен был сказать обо всем взрослым, – была непреклонна бабушка, – ибо «с молчаливого согласия совершается все зло на земле».

– Ба, мы, наверное, поедем домой. Стас, ты как думаешь?

– Я как ты.

– Ну, вы что? Останьтесь, я вот и баньку затопила, ваши любимые пироги с черемухой испекла. Не уезжайте, прошу.

Вечером этого же дня пришла делегация родителей с благодарностью за спасение детей, а утром сыновья уехали домой.

Позже нас пригласили в управление МЧС для вручения Марселю Александровичу Огоньку грамоты «За спасение утопающего». Как же мы гордились сыном, как за него радовались!

А он всё искал взглядом Софью и улыбался. Его голубые отцовские глаза были полны счастья, а с хрипотцой голос выдавал волнение.

После одиннадцатого класса парню предложили поступать в высшее учебное заведение МЧС России, отец, между тем, советовал подать документы в военное училище, дедушка – в юридический институт. Я молчала: каждый должен сам определиться с будущей профессией, но каково было наше удивление, когда через год, после одиннадцатого класса, сын решил поступать на факультет психологии государственного университета.

Еще более меня удивило понимание того факта, что Марсель любит Софью. «Может, все-таки показалось?» – тешила я себя надеждой.

К сожалению, узнала я обо всем слишком поздно, когда ко мне в руки попал дневник дочери. Она передала его сама, чтобы не отвечать на неудобные вопросы.

Глава 10

Из дневника Софьи Широковой

3 сентября 2005 г.

Привет, книга. Да, у всех дневник, а у меня целая толстенная книга для записей, ну и пусть, так даже лучше. Знаешь, ты у меня особенная – реликвия, можно сказать, потому что появилась не случайно, а благодаря папе-младшему. Этот первый свой подарок он преподнёс маме в День учителя, когда она только-только начала работать, да так тебя ни разу и не использовала, берегла, наверное, как память. Реликвия, слушай, я что подумала, может, и ты мне принесешь удачу и счастье, как маме когда-то?

Конечно, ты думаешь, дождалась своего часа, вот оно – бинго, и я просто всю жизнь мечтала делать здесь записи? Ошибаешься, это всё по приказу одного милого преподавателя – аспиранта нашего универа. Сергей Николаевич потребовал от студентов первого курса филологического факультета завести личные дневники:

– Это нужно не для психоанализа, не с целью убежать от одиночества, не для ваших будущих мемуаров, все гораздо банальнее – с целью развития письменной речи.

Кому он это говорит? Мне, у которой девяносто баллов за ЕГЭ по русскому языку? Мне, у которой сангвинический тип темперамента, и в силу этого самого темперамента я терпеть ненавижу всякую рутинную работу вроде этой? Нет уж, я буду писать исключительно для потехи. Потомки, вы ещё будете восхищаться жизнеописанием Софьи Широковой! Но, Сергей Николаевич, я не обещала регулярно описывать все события, так, только некоторые, на большее меня не хватит, а главное, не хватит твоих листов, книга, хоть ты непривычно толста.

5 сентября 2005 г.

– Сонь, сбавь темп, давай отдохнем, – уговаривал меня Марсель, – ну, сколько можно повторять эти корни с чередованием. Пусть у меня будет четверка по русскому, какая разница?

Но я была непреклонна:

– Математику уже затем нужно учить, что она ум в порядок приводит, а русский – чтобы не выглядеть безграмотным человеком. В наше время стыдно быть необразованным. Да, корни с чередованием тоже важно знать, – и процитировала:

Она прекрасна, жизнь отдал бы даже,

Зеленый омут глаз лишает сил,

– А вы сейчас выходите?

– Вылажу…

Так быстро я ни разу не любил. —

И продолжила: – А вот знала бы эта девушка русский язык, не допускала бы грамматических и речевых ошибок, может быть, судьба бы её сложилась по-другому.

Почти неделю я занимаюсь с братом и его одноклассницей русским языком – дополнительной нагрузкой, которую придумала мама. Честно сказать, я согласилась быть репетитором не из-за великой любви к предмету, нет, а исключительно из-за желания родителей видеть Марселя отличником. Кстати, что у него за имя такое странное? Надо будет спросить.

Книга, доверю тебе большую тайну – мне очень нравится Сергей Николаевич. Он ведёт у нас практическую грамматику и диалектологию. Преподаватель на преподавателя совсем не похож: он сам-то только-только окончил вуз и выглядит, как студент, но это не мешает ему быть требовательным к нам. Какой же он красавчик: смуглый, глаза подобны черному горячему шоколаду в обрамлении густых и длинных, как будто закрученных, ресниц (мне бы такие), а пухлые, притягивающие взгляд губы, над которыми возвышается узкая полоска темных усиков, чего стоят. Милашка просто. Мы с Алинкой – подругой со школьных лет – просто немеем, когда он на нас смотрит. Она предложила заключить пари – в кого из нас он влюбится. Я пока на такой подвиг не готова: одно дело – флирт, другое – любовь. Красота красотой, но нужно присмотреться, что это за человек. Может, в конце концов, он женат? Тогда это предложение вообще не рассматривается. Да и влюбляться в кого-то или влюблять в себя я пока не планирую.

1 октября 2005 г.

Историк каждую пару начинает с фразы «Человечество – ошибка эволюции». С этим, дяденька, я не согласна. Человек – это совершенно необходимый этап. Его роль – обеспечить выход за пределы Земли и подготовить следующие, более приспособленные к космическим условиям, формы разума. Так как же человечество может быть ошибкой? Обидно как-то за человечество, Павел Борисович. Вообще, странный он какой-то, наш историк.

То ли дело Ирина Петровна, старушка, преподающая английский язык. Веселая, озорная не по возрасту, отлично владеющая своим предметом. Знакомство с ней у нас состоялось прямо первого сентября, сегодня, кстати, ровно месяц с начала занятий в универе. В этот день, после небольшой линейки для первокурсников, нас отправили на занятия. В честь праздника поставили только три пары, но, боже мой, как это было утомительно – высидеть девяносто минут. Помню в школе, когда до конца урока оставалось каких-нибудь двадцать минут, казалось, нескончаемо долго сидеть за партой. В универе же двадцать минут – это, можно сказать, окончание лекции.

Последней парой в этот день был иностранный. Наша преподавательница сначала представилась, рассказала немного о себе, своих требованиях, а потом начала объяснять некоторые грамматические правила. Все мы были с разной подготовкой, поэтому начала она с самых азов. В конце лекции Ирина Петровна знакомилась с нами, студентами, называя всех согласно журнальному списку. Кого спрашивала, тот вставал. После знакомства с Якименко преподавательница поинтересовалась:

– Есть кто-то, кого я не назвала?

В этот момент встает парень, я его фамилию тогда ещё не запомнила и говорит:

– Меня не назвали – Седых Игоря.

– Вас почему-то нет в журнале. Хорошо, разберемся. А сейчас запишите список произведений на английском языке, который вам следует прочесть в течение года.

– А почему на английском? – удивленно спросил Игорь.

– Потому что нужно читать англоязычных авторов в оригинале. Так быстрее освоите язык.

– Я вообще-то французский изучал.

Книга, на этом месте мы все едва не попадали со своих стульев. Такой был хохот. Оказывается, парень, как и все мы, не ориентируясь в стенах вуза, пошел в эту аудиторию следом за едва знакомым студентом, с которым они сидели на предыдущей паре и разговаривали все девяносто минут. Эту, последнюю, тоже всю проговорили, не слушая преподавателя. Очнулись, лишь когда началась перекличка. Ирина Петровна тут же прокомментировала:

– В общем, шёл в комнату – попал в другую. Бывает. Следующий раз не перепутайте вуз, молодой человек.

А Ильин Сергей Николаевич даже не смотрит в нашу с Алинкой сторону. В группе все девчонки очень привлекательные, наверное, у него глаза разбегаются в разные стороны от их неземной красоты. Он не женат, вездесущая Алина, по-прежнему заинтересованная в удачном исходе своего плана, всё выяснила.

10 декабря 2005 г.

Привет, книга, скучала по мне? Ну, конечно, ведь я целый месяц не писала – не оттачивала письменную речь (ха-ха). Если честно, у нас в семье не до смеха: заболели братья. Мама уже три ночи не спит, вымоталась, мне же не разрешает дежурить, беспокоится, бессонные ночи плохо повлияют на учебу. И папа, как специально, уехал в командировку. Я ухаживаю за ребятами во второй половине дня – после моих университетских занятий. Делаю то же, что и мама: кормлю супами, отпаиваю чаями с молоком, даю таблетки. Сегодня, придя домой, я обнаружила Марселя, сидящим за компьютером, Стасик спал.

– Сонь, мне, кажется, сегодня уже лучше, – обрадовано сказал брат, – может, мама сегодня поспит?

Я очень удивилась: брат назвал нашу маму не по имени отчеству, как обычно, а именно так – мама. Чудны дела твои, Господи. Может, повлияли ее бессонные ночи на это решение, а может быть, почувствовал беспредельное внимание к себе, любимому, и, наконец-то, понял, поганец, что она относится к нему именно так – по-матерински? Или пришел к такому решению после нашей с ним беседы?

Несколько дней назад я поздно вечером возвращалась из университетской библиотеки и не заметила, когда за мной увязались два парня, слегка веселые. Каким-то чудом рядом оказался Марсель и устроил небольшую потасовку, без которой вполне можно было обойтись. По дороге домой мы впервые разговорились о жизни, хотя ранее общение заключалось только в рамках бытовых тем: брат слабо шел на контакт. А тут так хорошо побеседовали: он вспомнил свою прошлую жизнь в Искитиме, я почему-то мысленно возвратилась в Саратов – на место службы папы. Память воскрешала яркие эпизоды жизни: приезд родственников, ранение папы-младшего, первая любовь к мальчику из студии современного танца…А еще вспомнилось, как мы с мамой, со Стасиком и с Колей, любовью всей моей десятилетней жизни, ездили на пляж.

Хорошо отдохнув на Волге, возвращались домой, как вдруг в оконном проеме нашей общей кухни (мы проживали в семейном общежитии) увидели двухгодовалую девочку. Как она там оказалась, мы не успели подумать, нужно было быстро что-то предпринимать: окно открыто, а ребенок одной ногой стоит на отливе. Мама велела раскинуть покрывало, на котором мы загорали, крепко держать его края. Только мы подбежали и встали под окном, как в ту же секунду из него выпала девочка. «Парашютистка» несказанно перепугалась и подняла дикий рёв. Позже мы на всякий случай вызвали скорую.

– Ничего себе история, а как девчонка оказалась на кухне одна? Маленькая ведь еще? – спросил Марсель.

– Её мать ушла в магазин, а дверь комнаты почему-то не закрыла. Ребенок от любопытства пошел исследовать мир. На кухне окно было раскрыто настежь, а рядом стоял стул. По нему она забралась на подоконник.

– Если бы не вы, разбилась. Ну, или покалечилась.

– Да. Марсель, а почему у тебя такое имя?

– Странное? – я кивнула. – Меня часто об этом спрашивают. Как рассказывала бабушка, это было желанием мамы. Она всю жизнь мечтала побывать во Франции, самостоятельно учила французский язык, а сына хотела назвать Марселем. В память о ней я получил такое имя.

– А почему вы уехали с Дальнего Востока?

– Мы жили там до первого класса, а потом бабушкина сестра позвала нас к себе. Но раз в год обязательно приезжали в Артём на могилу мамы, наводили порядок.

– Сочувствую. Знаешь, Марсель, твою маму никто не заменит, но сейчас тебя воспитывает наша мама, её нам тоже, в случае чего, никто не заменит. Ты как взрослый человек должен понимать, она пожалела тебя, взяв на себя определенную ответственность по твоему воспитанию, но ведь могла отказаться. Раз так случилось, так сложилась жизнь, что мы такие разные оказались все вместе, нужно быть терпимее друг к другу. Я не хочу, чтобы мама плакала от того, что ты ей бесконечно дерзишь, и не допущу этого. Мама точно такого обращения не заслуживает.

– Ну пусть пожалуется отцу.

– Не в ее правилах жаловаться. Ты себя жалеешь потому, что жизнь твоя так сложилась? Но мама в этом не виновата. Ее жизнь тоже не соткана из золота и серебра. Она воспитывалась без отца, потом потеряла мать, позже вытаскивала с того света папу, растила нас с братом, да много чего было… А на могилы твоих мамы и бабушки мы съездим, обязательно съездим.

30 декабря 2005 г.

Итак, танцуют все – мы сегодня сдали последний экзамен! Ура! Ура! Ура! Почему бы не гульнуть где-нибудь в кафешке всей группой? Я думаю, мы этого заслужили. И тут Алинка предложила позвать с нами Сергея Николаевича: он почти всем поставил хорошие оценки за экзамен, зачёт по диалектологии так и вовсе группа получила автоматом. Просто душка. И то верно, надо отблагодарить человека за лояльность, что мы и сделали.

Я, как и предложила мама, подошла к преподавателю, повинилась в своей ошибке, сказала, что он был прав и, опустив голову, подарила Ильину в честь приближающегося праздника коробку конфет и банку кофе. Он засмеялся и сказал, что рад преподавать в группе, где такие честные и порядочные студенты, а ещё добавил: придется отработать свою пятерку на третьем курсе – он будет вести у нас современный русский язык.

С этой новостью я поспешила к подруге. Алина стоял недалеко от аудитории, где проводил занятия Сергей Николаевич, и поджидала меня. Выслушав мой радостный рассказ, она прошептала:

– Такого мужчины в природе больше не существует, он единственный, неповторимый. Вообще, я только о нем и думаю, ничего не могу с собой поделать.

– Вот это ты попала, подруга. А если бы он был женат?

– Меня бы ничто не остановило, и это тоже.

– Для меня, напротив, это было бы важно. Может, тебе какой-нибудь сигнал ему подать, он же наверняка не подозревает о твоих чувствах?

– Какой сигнал?

– Ну, не знаю, в кафе пойдем – пригласи на танец, в конце концов, скажи сама о своих чувствах. Помнишь, как Татьяна Ларина в любви призналась Онегину? Даже если откажет тебе во взаимности, это тоже результат, может, тогда на других парней посмотришь.

– На кого? У нас в группе их всего трое, причем Сашка Овсянников уже занят, Артеменко, по-моему, на Черемнову бросает пламенные взгляды, Седых вообще какой-то странный.

– У нас же не одна группа и не один факультет. Зря ты с преподом хочешь замутить, не дело это. Если не получится, что будешь делать, ведь он у нас еще на третьем курсе будет вести предмет?

– Не твоё дело, – вдруг зло сказала Алинка. – Понимаю, почему ты это говоришь. Сама на него нацелилась, вот и хочешь отговорить.

– Ошибаешься, просто о тебе беспокоюсь, – проговорила я и ушла.

Даже в кафе идти расхотелось. Уф. Ну, Алинка. А ещё подруга детства, она-то меня должна была узнать за эти годы и понять, что я на такое не способна в принципе.

Ладно, книга, пока. Как-нибудь расскажу, чем всё закончилось, но не думаю, что в пользу Алины. Пойду собираться на праздник.

16 февраля 2006 г.

Сегодня я задержалась в универе: брала книги по античной литературе. На улице свирепствует пурга, в метре ничего не видно: дуют ветры в феврале, как говорится.

Пришла домой, зуб на зуб не попадает, горячего чаю не попила, а на пороге уже подопечные – требуют занятий по языку.

– Ребят, у меня сегодня маковой росинки во рту не было. Может, сначала поедим, а потом начнем работать? – предложила я.

– Соня, а что ты есть собралась? Ничего нет, – сказал Марсель и для убедительности похлопал крышками по кастрюлям.

– Так мама же вчера суп сварила и пирогов с картошкой напекла.

– Мы с малым сегодня уже по два раза поели. Ты же понимаешь: у нас молодые, растущие организмы. Но сосиски мы тебе оставили. Думал, ты что-нибудь купишь к чаю, а вечером, сваришь суп. Я же не умею, сама знаешь, а то бы с радостью приготовил для тебя ужин.

– О да. Придётся варить лапшу.

– Ага. Делай, мы подождем.

– Хорошо, но для начала переоденусь.

И на этом этапе вмешалась Инна:

– Хочешь, я займусь ужином, а ты пока отдохни.

Я облегченно вздохнула:

– Очень меня выручишь, спасибо. А точно умеешь готовить?

– Видела, как мама варит вермишель.

– Вот и хорошо. Тогда приступай.

– А лапшу надо мыть?

– Ага, – ответила я и удалилась.

Выйдя минут через пятнадцать из комнаты, я увидела в кастрюле какой-то слипшийся ком.

– Это что? Лапша?

– Да.

– Расскажи, как её варила?

– Как ты сказала: помыла, потом бросила в воду.

– Я так сказала?

– Ну, да. Она же немытая была в пакете.

Я не знала, что делать: плакать или смеяться.

– Промывать лапшу нужно после варки под проточной водой – это во-первых. А во-вторых, ты её в кипящую воду сбрасывала?

– Нет, в холодную положила.

– Вот и закономерный результат. Однако, голод не тетка: разрежем лапшу, а потом растопим масло и польем им твое изделие. С сосисками будет вкусно.

У девчонки на глазах засверкали слезинки. Вот дурочка, из-за такой ерунды плакать. Позже Инна призналась, что хотела произвести на Марселя впечатление умелой хозяйки, а получилось наоборот. Уж не влюбилась ли девочка в нашего мальчика?

– Ничего страшного, не йоги горшки обжигают. У тебя просто нет опыта приготовления пищи.

– А ты когда научилась готовить?

– Не знаю, наверное, лет в десять, когда папа был на войне. Мама много работала, и мне приходилось заботиться о Стасе, кормить его по часам, варить простые супчики.

Да, книга, с Алинкой мы помирились. Расскажу, как это было.

Приехала в кафе я одновременно с Сергеем Николаевичем. Только он добирался на своей машине, а я – на маршрутке. Увидев меня, мужчина открыл дверь и галантно пропустил вперед. Ах, дамский угодник.

– Было бы перед кем расшаркиваться, – прокомментировала Алинка. Она стояла в фойе и видела, как мы вошли, решив, что приехали вместе.

Как там, у Чехова, в высказывании о воспитанном человеке, который, не тот, кто соуса не скатерть не прольёт, а тот, кто не заметит, когда другой это сделает? Я царственной походкой прошла мимо, сделав вид, что не услышала.

Сергей Николаевич, переведя взгляд с Алины на меня, вдруг прочел:

Когда мне встречается в людях дурное,

То долгое время я верить стараюсь,

Что это, скорее всего, напускное,

Что это случайность. И я ошибаюсь.

Гуляли мы весело: травили анекдоты (конечно, приличные – филфак все же, да и преподаватель с нами – условия игры знаем, плавали), потом пели под караоке, танцевали. Медленных танцев не было – с кем в них обниматься-то? С нами только три парня, нет, четыре – четвертый Ильин. Правда, ещё какая-то фирма праздновала Новый год, но там были возрастные женщины и мужчины, причем женщины блюли своих мужчин и на шаг к нашим столам не подпускали. Сергей Николаевич вел себя очень достойно: всем оказывал внимание, никого при этом не выделяя. Молодец, не зря он мне в первый же день понравился. Под конец нашего мероприятия я стала периодично ловить на себе его взгляды, или, может, он смотрел на Алину, по привычке севшую рядом со мной. Пообщавшись вдоволь с одногруппниками часа три, я решила, этого достаточно, чтобы продемонстрировать своё доброе отношение к ним, оказать внимание и почтение, и незаметно ретировалась. Между тем и Сергей Николаевич, и Алина остались.

Подруга позвонила вечером тридцать первого, перед самым Новым годом. Поздравив с праздником, она извинилась за своё поведение, а также сказала, что была не права, но всё поняла и осознала, больше такого не повторится. Ну, с кем не бывает?

– Ничего у маня с Ильиным не вышло. Я нарисовала на салфетке сердечко и написала: люблю. Когда все пошли танцевать, подложила под его стакан с коньяком это своеобразное послание. Он пробежал глазами написанное и потом долго, внимательно смотрел на меня. Я обрадовалась, решив, что он тоже влюблен. После того, как ты ушла, вдруг подсел ко мне и прочел:

Учитесь властвовать собою;

Не всякий вас, как я, поймет;

К беде неопытность ведет. -

А потом расплатился и ушел. Не по Хуану сомбреро, как говорится, – и после паузы Алина продолжила: – Прости, пожалуйста, я так виновата перед тобой.

Конечно, я простила, книга.

2 мая 2006 г.

Книга, я просто умираю от нетерпения всё рассказать. Сейчас почти двенадцать часов, но пока полночь не наступила, праздник у Золушки продолжается. Я сижу на кухне и тихо радуюсь жизни. Дорогая книга, мне папа – старший на восемнадцатилетние подарил машину! А родители, бабушка и дедушка – крохотную квартирку – студию. Наверное, все накопления, что были, потратили, да мама ещё взяла небольшой кредит. Конечно, я рада таким щедрым подаркам. Мама сказала, что я всё это заслужила своей отличной учебой, трудолюбием, своим добрым отношением к людям в целом и родственникам в частности. Спасибо, конечно, за такие лестные слова, за совершенно неожиданные и несоразмерно дорогие подарки, но мне совсем не хочется уходить из своей семьи. На это папа – младший ответил:

– У нас долгое время не было своего жилья, пусть у вас, дети, всё это будет.

– Ого, у систер квартира есть и машина, у Марселя тоже есть квартира в Искитиме, а мне тоже купите?

– Не раскатывай губу, малой, будешь жить с родителями, – ответил брат.

– Ага, а когда мы станем старенькими, тебе придется нас кормить и ухаживать за нами, – засмеялся отец.

– Вы никогда не станете старенькими, и я вас, правда, не брошу, можете не покупать мне квартиру, всё равно буду жить с вами, – ответил на это Стасик.

– Так я тоже никуда не пойду, останусь здесь, во всяком случае, пока не окончу универ, а может, и дольше, – сказала я.

– Я тем более никуда не собираюсь, – подхватил Марсель.

– Ну вот, все с квартирами, а они, похоже, и не нужны, – подвел черту папа – младший.

Да, нам очень повезло с родителями. Кажется, ни у кого таких больше нет, мои друзья по школе Катя и Илья даже завидуют.

Алина, молчавшая почти весь вечер, сказала:

– Да ты у нас теперь богатая невеста. Так-то да, быстро замуж возьмут.

Повисла тишина. Андрей Петров, мой друг, напарник по компьютерным играм, а также бессменный партнер по танцам, бросился грудью на амбразуру и защитил мою честь:

– Для поддержания беседы лучше делиться плохими новостями. Хорошие могут вызвать зависть или даже недержание. Правда, Алина?

Вот честное слово, не понимаю, что с ней происходит?

Неловкая ситуация сгладилась, и всё пошло своим чередом: поздравления, подарки, тосты, танцы, конкурсы. Было очень весело.

Мне все время хотелось поговорить с папой – старшим, мы не виделись с ним больше двух лет. Какой же он красивый, высокий, умный – настоящий полковник.

– Смотрю на вас с мамой и думаю, сколько же я потерял, когда увлекся бог знает кем. Её и рядом со Светиком не поставить. Знал это всегда, а сейчас всё особенно очевидно.

– Пап, у тебя же сын. Ради него хотя бы стоит жить.

– Мать твоя ради тебя жить со мной не захотела. И ушла. Навсегда. Это же надо так было мне ошибиться? Минутная слабость – и вся жизнь под откос. Кажется, сейчас всё есть, о чем когда-то мечталось: и служба в Сочи, и звание, и должность, и уважение, и деньги, в конце концов. Нет только счастья в семье. Сын меня тоже, увы, не радует. Не глупый, но учиться в полную силу не хочет, водит дружбу с какими-то сомнительными компаниями, уже был привод в полицию – гулял до полуночи. Это мне наказание за то предательство. Ты знаешь, а я Светика до сих пор люблю, кажется, поманила бы меня, и я бы пошёл, не задумываясь, не посмотрел бы ни на кого. Но Сашка правильно говорит, мой поезд уже ушел. Не отдаст он мне ее, ни за что не отдаст.

Я вдруг вспомнила нашу преподавательницу по психологии Ирму Львовну. Она однажды как-то разоткровенничалась, и, будучи в хорошем расположении духа, рассказала свою историю любви в подтверждение концепции о всепрощающей любви.

Во время учёбы в институте на нее никто не обращал внимания, поскольку писаной красавицей она никогда не была, кроме этого, отличалась великой скромностью. Поэтому время и силы на свидания не тратила, что позволило ей окончить институт с отличием. Потом была аспирантура и вскоре защита кандидатской. Вышла замуж Ирма Львовна только в тридцать три года за коллегу, с которым вместе преподавала в вузе. Однажды совершенно неожиданно он пришел на кафедру, вручив букет цветов и кольцо.

– Сама не знаю до сих пор, что он, красивый, высокий, нашел во мне, ведь прелестницей, повторюсь, я никогда не была. Многие женщины-коллеги его боготворили, мог бы найти среди них более интересную партию. Жили мы, на удивление, хорошо, я всё думала, как же счастливо складывается жизнь! Иногда беспокоило только отсутствие детей – на горизонте почти сорок, а что-то не выходило, – рассказывала Ирма Львовна. – И вот однажды я уехала на симпозиум в другой город, вернулась самолетом, а не поездом, поэтому раньше намеченного срока. Из аэропорта звонить не стала, была ночь. Вот так, сюрпризом, и нагрянула домой. Да лучше бы этого не делала. Открыв дверь своим ключом, я сразу заметила висящее на вешалке чужое пальто красного цвета. Красный – сигнал опасности. Так оно и было. В спальне, крепко обнявшись, спали муж и «прекрасная» незнакомка.

Первым моим желанием было устроить истерику, драку, не знаю, всех выгнать, а потом немедленно подать на развод. Я зажала кулаком рот, чтобы не закричать, не завопить на весь дом, и тихонько вышла из квартиры, забрав стоящий в коридоре чемодан.

Что делать? Как быть? Если устрою скандал, то придется проститься с мужем. «А хочу ли я его потерять?» – спросила я себя. И тут же ответила: «Нет, ни в коем случае. Я его люблю и не хочу снова остаться одна». Поэтому, подумав, я поехала в аэропорт, а оттуда позвонила мужу и попросила меня забрать. Вскоре он приехал, и я видела, был очень рад нашей встрече. В квартире все сияло чистотой, никаких признаков пребывания посторонней женщины я не обнаружила. Было непросто сдержать эмоции, но я промолчала и не показала вида, что мне все известно, и сейчас молчу, потому что мир в семье превыше всего. Конечно, если бы муж не был хорошим человеком, я бы с ним жить не стала.

Прошло немного времени, и я поняла, что беременна. А теперь я спрошу себя: «Стоила ли банальная измена моего семейного счастья, рождения замечательных мальчишек?» И отвечу: «Нет, не стоила, потому что может быть просто увлечение, а могут быть глубокие, долговечные чувства. Ради них разрешается простить небольшой адюльтер на стороне. И нет такой семьи, где бы хоть раз муж или жена не сходили бы налево, ну, а если есть, и я ошибаюсь, то одна на миллион», – сказала преподаватель на той лекции.

Я спросила маму, будучи ещё в пубертатном возрасте, почему ушла от отца, ведь у нас была хорошая семья? Она, помолчав некоторое время, ответила:

– Папа считает, что я его недостаточно любила. Но это не совсем так. Я была к нему привязана гораздо большим: первой любовью, общим на двоих детством, а потом – дворовой юностью. Он привык всегда видеть меня рядом, и, несмотря на это, был некоторое время очарован новизной ощущений, а когда она стала уходить, пошёл искать ее в другом месте. Я не осуждаю твоего папу за это, он всегда был таким – принадлежащим массам, а не одному лицу. Я это всегда понимала и, если бы не моё пуританское воспитание, не позволившее пуститься во все тяжкие с бывшим учеником сразу после его окончания школы и не сделанный вовремя Широковым шаг навстречу, замуж бы тогда не вышла, скорее всего, дождалась бы из армии своего Огонька. Вот с ним мы настроены на одну волну, разногласий у нас по поводу нравственно-этических норм нет, и мир мы понимаем и чувствуем приблизительно одинаково.

– А если бы можно вернуться назад, в Красноярск, что бы сделала: поступила, как наша преподша или так, как ты тогда? – спросила я многим позже, уже после лекции Ирмы Львовны.

– Как любит говорить папа – младший, «все случилось, как случилось». Так же бы и поступила. Понимаешь, предательства прощать нельзя. Твоя преподавательница говорит о том, что простила мужа, между тем наверняка по прилете или приезде, звонит своему благоверному, не рискуя нагрянуть вот так – сюрпризом, а то вдруг снова застанет какую-нибудь барышню в красном в своей спальне. Независимо от того, изменяет ей муж или нет, она все равно будет подозревать его в неверности до конца своих дней. Это не жизнь, это каторга. Я так не хочу, семейная жизнь должна строиться на доверии и уважении, тогда все будут рады и счастливы: и жена, и муж, и дети.

Наверное, наша семья и есть такая – одна на миллион. Как я люблю тебя, мамочка!

Гости почти все разъехались, остались только милая тетя Лена, мамина сестра, мой любимый дядя Игорь и замечательные мальчишки – двоюродные братья Серега и Дима. Да, от этого Дня рождения, который мы отпраздновали в кафе с друзьями, родственниками, надолго останутся, как говорится, яркие, незабываемые воспоминания.

9 августа 2006 г.

Ну, что ж, реликвия, можешь меня поздравить: окончен первый курс. Да, нелегко было учиться, нелегко, потом и кровью дались пятерки. Ради того, чтобы выгадать время на подготовку к занятиям, пришлось распрощаться с каратэ. Не могу сказать, что программный материал очень сложен, тяжелы не сами предметы, а тот объем книг, который нужно прочесть, изучить самостоятельно, это занимает львиную долю свободного времени, а его и так мало. Конечно, облегчает моё обучение мама – филолог: нет-нет, да и перескажет по моей просьбе какое-нибудь произведение, проанализирует его, ответит на все вопросы так, что и читать не надо.

Старшекурсники говорят, что первый самый легкий курс. Что же ожидать тогда от второго? А от пятого?

Папа – в прошлом моряк, и песню часто напевает самую морскую:

А ты не плачь и не горюй, моя дорогая,

Если в море утону – знать, судьба такая.

Если я не выживу, учась в универе, тоже не горюйте по мне, потомки.