Текст книги "Ступая по шёлку (СИ)"
Автор книги: Наталия Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 8. Уроки
Айола ощущала прилив сил и здоровья, тончайшие ткани нижних платьев не приносили боли, всё чаще она просыпалась на спине и раньше обеда.
Проворные руки рабыни мазали ей спину снадобьем, и вскоре младшая дочь Короля увидела, что шрамы на пояснице стали почти невидимыми, а большой розовый след от удара становился с каждым днём светлее.
Ей хотелось выйти на улицу, хотелось накормить Жемчужину морковью и сахаром, но она не смела просить Царя Дальних Земель об этом. Не проходило дня, чтобы её Царь и господин не посетил её покои. Он беседовал с младшей дочерью Короля, рассказывая, по её просьбе, о законах Дальних Земель и Главной Богини. Законы эти были путаны и не всегда понятны Айоле, но то, что ей не удавалась понять, она запоминала. Узнала Айола о времени сбора урожая и о времени принесения жертв Главной Богине. Запоминала многие слова, и через какое-то время могла понимать быструю речь рабынь на наречии Дальних Земель, а не только степенную речь мальчика, приходящего от повара, чтобы узнать, что более всего понравилось Царице.
Ночи же Царь Дальних Земель проводил в своих покоях, и это вносило неясную, смутную обиду в сердце младшей дочери Короля, но она не смела более задавать вопросов, недопустимых от жены мужу своему.
Зашедшие мужчины в чёрных одеждах занесли в покои Царицы одеяния, сказав, что Царь Дальних Земель повелевает Царице выйти на улицу, где будет ожидать её. Платья были из тёплой шерсти, без поясов и камений, чтобы нижние платья, которых было несколько, из невесомых тканей, не задевали нежную кожу заживающих рубцов на спине, догадалась Айола.
Шуба же была из тонкого, невиданного ею меха, с широким шапероном, пришитым к самой шубе, по рукавам и подолу шла вышивка нитями в цвет самой шубы, что напоминала цветом масть Жемчужины или сладость под названием «шоколад». Дополнял наряд платок, что покрывал голову Царицы. Более всего удивили Айолу шаровары из тонкого шёлка, что были подобны мужским, но надевались под нижнее платье и не были видны. Никогда раньше младшая дочь Короля не слышала, чтобы жёны носили одежду, предназначенную мужам.
Дорога из шёлка вела к ступеням дворца, новые стражники шли за Царицей, и Айола поняла, что предыдущих постигла страшная участь. Она остановилась на границе шёлка и земли и смотрела, как через площадь на своём коне ехал сам Царь Дальних Земель, позади него были всадники с лицами непроницаемыми и жёсткими.
– Вы всё ещё хотите оседлать лошадь, Царица, – спросил её Царь, когда легко, словно вес его подобен пуху, спешился со своего коня.
– Да, мой господин.
Айола поклонилась своему Царю и господину в ноги, как подобает рабыне, и быстро встала – она не рабыня.
Уже немолодой всадник, что вызвался привести в исполнение приговор для младшей дочери Короля, с лицом, столь же непроницаемым и жёстким, как помнила его Айола, легко подсадил младшую дочь Короля, и руки её Царя и господина, уже вновь сидевшего на коне, легко подняли её и посадили рядом с собой на своего коня, в седло, предназначенное для перевозки женщин и детей.
Мальчики, раскатывающие шёлк перед ногами Царицы, бежали, что у них было мочи, послушав короткий приказ из уст Царя Дальних Земель, и когда конь Царя Дальних Земель и его всадники медленно подъехали к конюшне, дорога из шёлка была расстелена перед ногами Царицы, и она прошла к Жемчужине, что стояла в своём стойле, грива её была заплетена в косы и украшена жемчугом, как и волосы самой младшей дочери Короля.
Жемчужина приветственно заржала, и сердце Айолы наполнилось радостью от того, что лошадь не забыла её, а с благодарностью угощается морковью, сахаром и яблоками. После чего Жемчужину вывел конюх, и младшая дочь Короля увидела, что он новый, старого же не было видно, но она не стала задавать вопросы Царю Дальних Земель. Конюх, перекинув через спину Жемчужины необычное седло, раньше никогда не виданное Айолой, с поклоном, не поднимая головы на Царицу, подал ей поводья, которые взял в руки Царь Дальних Земель, потом так же легко оседлал своего коня и подождал, когда уже немолодой всадник подсадит младшую дочь Короля.
Айола уже привычно сидела, укрытая не только своей шубой, но и плащом Царя Дальних Земель, он несильно прижимал к себе младшую дочь Короля, так, чтобы тонкая ткань нижнего платья не царапала спину Царицы, и хотя Айола не испытывала боли, забота её Царя и господина была ей приятна.
Конь передвигался медленно, словно тоже опасался причинить боль наезднице рядом с его хозяином, иногда он издавал тихое ржание и косил взглядом на шествующую рядом Жемчужину, чья грива бросала блики в небрежно пробегающих лучах солнца, и младшая дочь Короля любовалась ею. Она не заметила, как повернули на запад от главной царской конюшни, и только тогда Айола почувствовала, что руки её наливаются тяжестью, как при горячке, тело ломит, в глазах острым песком стоят слезы, а ноги словно стянуты плотной тканью, и она не могла пошевелить ими.
– Царица?
Айола понимала, что непозволительно не отвечать жене на вопрос мужа своего, Царя и господина, но язык не слушался младшую дочь Короля, во рту было сухо, словно она не пила много дней и ночей. Крупная дрожь прошла по телу Царицы и застыла ужасом в сердце её.
– Вам нечего опасаться, Царица, – слова не имели смысла для Айолы, хоть и были сказаны на её наречии. Она чувствовала головокружение и горечь, поднимающуюся к горлу.
– Айола? – Царь Дальних Земель остановил коня, за ним, с лицами непроницаемыми и жёсткими, остановились всадники, сопровождающие его, и, повернув лицо девушки к себе, он посмотрел на неё. Глаза младший дочери Короля были широки, голубой цвет ушёл из них, и сейчас они сияли своим необычным фиолетовым оттенком. Царь Дальних Земель подал короткий знак рукой, резко развернул своего коня и, спрятав лицо младшей дочери Короля у себя на груди, припустил коня вскачь. Люди быстро расступались перед всадниками и Царём Дальних Земель во главе их, ворота города открылись мгновенно, ни на миг не задержав процессию, и только выехав за пределы строений, оказавшись среди полей Дальней Земли, Царь сказал:
– Айола, открой глаза, – отпуская её голову, так, что младшая дочь Короля могла наблюдать окружающей её пейзаж, немного изменившийся с того раза, когда она последний раз видела его. Перепаханная земля полей была лишь немного припорошена снегом, шапки же гор были по-прежнему в снегах, которые, как сказал её Царь и господин, не тают даже в жаркие дни, как и зелёные деревья у подножия гор не меняют своего цвета от мороза. Листья их подобны иголкам и издают странный, дурманящий аромат, одна из рабынь сказала, что из них готовят снадобья от хворей.
– Тебе нечего опасаться, когда я с тобой, Айола, – Царь Дальних Земель говорил тихо, на ухо, в успокаивающем жесте гладя свою Царицу, словно она была ручным зверем. – Мы больше никогда не поедем той дорогой, пока память твоя не покроется туманом других воспоминаний. Я не подумал, Царица, что сердце твоё будет полно страха, когда вёз тебя. За казармами хороший манеж для обучения, никого не было рядом и не могло быть, но если сердце твоё полно страха и неспокойно, ты оседлаешь Жемчужину здесь.
– Здесь, мой господин? – младшая дочь Короля в растерянности посмотрела по сторонам.
– Здесь, Царица. Есть лошадь, есть Царица, ничто не может помешать тебе оседлать свою лошадь и научиться ездить, подобно ветру.
– А если я упаду? – Айола испугалась. Жемчужина была небольшой лошадью, со спокойным, дружелюбным нравом, но всё равно достаточной высокой, чтобы при падении с неё испытать боль и страх.
– Я не дам вам упасть, Царица, никогда, – с этими словами, к удивлению Айолы, её снял с коня всё тот же немолодой всадник с неменяющимся выражением лица, но не поставил её на ноги. Нет дороги из шёлка, догадалась Айола. Он подождал, когда Царь Дальних Земель легко спешится и подсадит младшую дочь Короля на лошадь.
– Это седло, Царица, с которого практически невозможно упасть, его изготовили специально для Жемчужины.
Младшая дочь Короля убедилась, что сидеть на нём удобно, словно на стуле, ножки в сапогах из кожи, украшенной вышивкой, крепко держались в стременах, поводья были удобны маленьким ручкам младшей дочери Короля. Тогда Айола поняла, для чего ей принесли шаровары из шёлка, подобно мужским, она оседлала Жемчужину, платья широко развевались, а шаровары не давали ногам её мёрзнуть.
Царь Дальних Земель легко повёл под уздцы Жемчужину, держа одной рукой свою Царицу, объясняя на ходу, что она должна делать, как сидеть и как подстраиваться под движения лошади. Жемчужина шла лёгким коротким шагом, и младшая дочь Короля боялась, несмотря на сильные руки своего Царя и господина, которые, как она точно знала, не дадут ей упасть, но дух Айолы захватывало от восторга. Постепенно руки её Царя и господина стали отпускать младшую дочь Короля, придерживая легко, давая больше свободы движениям Айолы, которая легко подстраивалась под шаг Жемчужины и уверенно держала равновесие.
– Как я и говорил, Царица, вы гибкая и лёгкая, вам будет легко освоить эту науку, как легко даются вам другие науки, традиционно считающиеся уделом мужей.
– Это плохо? – младшая дочь Короля забеспокоилась, ей не хотелось вызывать недовольство своего Царя и господина.
– Это может удивлять, как мужчин, так и женщин, пока всё, что вы делаете, не противоречит законам Дальних Земель и Главной Богини – наполняет сердце моё радостью.
Каждый день Царь Дальних Земель во главе своих всадников проезжал через город за главные ворота, придерживая рядом с собой Царицу. Люди, простолюдины и знать, кланялись, не смея поднять глаза, и спешили по своим делам. За городом же Царь и господин Айолы пересаживал младшую дочь Короля на Жемчужину, и с каждым днём она сидела в седле уверенней, словно с детства, как это подобаем мальчикам, оседлала коня. Пока однажды ей не подвели Жемчужину прямо к ступеням дворца, и уже знакомый немолодой всадник подсадил Царицу на лошадь, чтобы она проехала рядом с Царём Дальних Земель во главе всадников. Люди расступались в удивлении, кто-то падал ниц, кто-то коротко кланялся, над городом повисла пугающая Айолу тишина, но вскоре и к этим прогулкам привыкли. Видя издали процессию, народ замирал, мужи опускали глаза, кланялись, но потом сразу спешили по своим делам, не смея ещё какое-то время поднять глаз своих. Отсутствие дороги из шёлка облегчало жизнь горожан и радовало младшую дочь Короля.
Она научилась скакать, как ветер, но не быстрее ветра. Порой Царь Дальних земель и её господин пересаживал её на своего коня и вёз быстрее ветра, подобно урагану, что случались очень редко в стороне, где родилась младшая дочь Короля. Тогда срывало крыши домов, а завывание ветра за стенами замка пугало Айолу, и только перезвон колокольчиков вселял уверенность в сердце младшей дочери Короля, разгоняя смутную тревогу.
Царь Дальних Земель всегда крепко прижимал к себе девушку, укрывал своим плащом, а она прятала лицо на груди своего Царя и господина от колючего ветра.
– Зачем вы прячете лицо, Царица, ведь так вы не увидите, быстрее ли ветра скачет мой конь, и мы вместе с ним.
– Я чувствую, мой господин.
Её Царь и господин лишь улыбался в ответ, подавая знак своим всадникам, которые отставали от своего Царя и, спешившись, ждали, пока Царь Дальних Земель целует губы своей Царицы, срывая с них стоны и ответные поцелуи.
Ночи же Царь по-прежнему проводил не в покоях своей жены, и даже когда пришли те семь дней, когда Царь Дальних Земель обязан призывать к себе Царицу, чтобы излить в неё своё семя, чтобы чрево её понесло наследника Дальним Землям – он не призывал её.
Айола страшилась спросить своего Царя и господина, но неуверенность терзала её сердце. Страх вызвать гнев Главной Богини сочетался с обидой в разуме младшей дочери Короля. Никто не объяснял ей причину, отчего Царь Дальних Земель нарушает закон Главной Богини, и чем это карается. А то, что Главная Богиня карает безжалостно, младшая дочь Короля поняла не только на своих ошибках, но из рассказов Царя Дальних Земель.
В женскую неделю Айола не выходила из своих покоев, и муж её и господин зашёл к ней один раз, к удивлению младшей дочери Короля, во время трапезы, и задержался почти до вечера. Айола расспрашивала о том, какое зерно сеют в их землях для хлебов, и много ли лугов с сочными травами для лошадей, коров и буйволов, хватает ли запасов на зиму, и если не хватает, что делают сельские люди. Младшая дочь Короля была удивлена тем, что в Дальних Землях распространено собирательство, простолюдины отправляются в леса и собирают там ягоды и травы, из которых изготавливают снадобья и отвары, меняя их на зерно или монеты. Многое в Дальних Землях было устроено не так, как в Линариуме, и это удивляло младшую дочь Короля и вызывало в ней живой интерес и отклик, словно игра в кошу или запоминание новых слов и выражений на наречии Дальних Земель.
И снова Айола в сопровождении Царя Дальних Земель и его всадников выезжала за ворота города на Жемчужине, чья грива была усыпана жемчугом, как и волосы цвета льна младшей дочери Короля. Шубу она сменила на плащ из диковинной ткани, не пропускающей воду и ветер, платья её, по прежнему из тонкой шерсти, были подвязаны поясами с каменьями и вышивкой искусных мастериц, нижние платья тонки и в несколько слоёв, и обязательный атрибут – шаровары, подобные мужским. Айола наказала рабыням, и скоро их украсили вышивкой, подобной вышивкам на нижних платьях Царицы, и добавили тесьму у маленьких стоп Царицы, так что шаровары не поднимались выше щиколоток Айолы, расписанных тонкой вязью.
Потом она отдыхала в своих покоях, забавляясь с ручным зверем или жёлтой птичкой – канарейкой, что действительно начинала петь по утрам, и рабыни с вечера закрывали клетку темной тканью. Айола брала в руки птичку и аккуратно гладила её яркое оперенье, находя её немного грустной, ведь птичка, как и младшая дочь Короля, не могла придумать себе занятие, чтобы время неслось стремительно, как это было, когда Айола жила в замке своего отца и Короля Линариума.
– Чем занимаются наложницы целый день? – спросила она Царя Дальних Земель. – Ведь они не выходят на улицу, не ходят по дворцу. Есть у них ручные звери или игры, подобные коше?
– Перебирают свои украшения, ухаживают за телами своими, чтобы быть всегда прекрасными для своего господина… Мужи не вникают в женские дела, но ни у кого из них нет ручного зверя, птицы, и никто из них не играет в кошу.
– Целый день ухаживать за телом своим? Ооооооо, – младшая дочь Короля не смогла скрыть своего удивления. Каждое утро её усаживали в тёплую воду и натирали маслами и кремами её тело, потом долго расчёсывали волосы, чтобы они струились, подобно воде в горном ключе, и вплетали в косы жемчуг, рисовали тонкую вязь у щиколоток Айолы и на руках. Вечером же волосы расплетали, снова усаживали младшую дочь Короля в воду, и натирали тело, лицо и руки, иногда несколько раз, говоря, что нежная кожа Царицы подобно лепесткам розы и требует такого же тщательного ухода, как этот гордый цветок.
– Наложница должна быть прекрасна для своего господина, Царица. В любой момент Царь может призвать любую из них к себе, – её Царь и господин отвечал легко, как на вопрос о законах или обычаях Дальних Земель или объясняя значения слов на своём наречии для младшей дочери Короля. – Таков закон, это обязанность и долг Царя.
– Обязанность Царя призывать к себе Царицу семь дней в середине её лунного цикла, чтобы излить в неё своё семя, и так каждый месяц, пока чрево её не понесёт наследника для Дальних Земель.
– Всё верно, – Царь Дальних Земель улыбнулся младшей дочери Короля.
– Тогда почему же… – Айола потупила взгляд, дозволительно ли спрашивать, почему её Царь и господин нарушает закон Главной Богини и Дальних Земель? Вправе ли жена задавать такие вопросы мужу, не вызовет ли это гнев Царя Дальних Земель или самой Главной Богини.
– Царица?
– Я… я забыла, что я хотела спросить.
– У вас прекрасная память, как у мужчины и даже лучше, Царица. Если вы боитесь гнева моего, то знайте, ваше молчание и попытка лукавить скорее вызовет мой гнев, чем любой из вопросов.
– Почему мой господин не призывает меня, разве это не вызовет гнев Главной Богини?
– Вы боитесь гнева Главной Богини, Царица?
– Я… да, боюсь, недопустимо нарушать её законы. Чем я вызвала вашу немилость, и вызовет ли это немилость Богини?
Младшая дочь Короля видела, что Царь Дальних Земель улыбнулся, потом облизнул губы, помолчал какое-то время, показавшееся Айоле вечностью, и сказал:
– Закон Главной Богини и Дальних Земель не нарушен, Царица. Тело ваше и разум впали в горячку, нужно время для восстановления сил и духа, чтобы зачать и выносить наследника Дальних Земель. Это всё, что волнует вас, Царица? – Горотеон нагнул голову и выжидающе смотрел на младшую дочь Короля, которая не смела произнести вслух свои сомнения. Айоле казалось, что он читает её, подобно книге, которую однажды оставил в покоях Царицы, и младшая дочь Короля долго разглядывала тонкий пергамент и незнакомую ей письменность. Она была знакома с письменными знаками своего наречия, вряд ли Айола смогла бы прочитать огромные труды, написанные учёными мужами, но обычное письмо было ей подвластно.
– Моё тело и дух уже восстановились, мой господин.
– Это так, вы каждый день бываете на свежем воздухе, Царица, но закон даёт послабление на восстановление сил. – Айоле казалось, что Царь Дальних Земель ждёт ещё чего-то от младшей дочери Короля, которая молчала, словно во рту её был фруктовый сироп, и его было не проглотить из-за сильнейшей сладости.
– Вы ещё, что-то хотели мне сказать, Царица?
– Я… – Айола отвела глаза, боясь взгляда Царя Дальних Земель, который знал ответ младшей дочери Короля ещё до того, как она его скажет, и это бесконечно смущало юную Царицу,
– Айола, – он взял её руку и медленно обводил пальцем кружевную вязь на руках младшей дочери Короля, – скажи, что беспокоит сердце твоё?
– Главная Богиня позволяет после горячки, что настигла тело моё и разум, не призывать меня в свои покои… но вы же… тут… и я тогда была слабее, спина моя болела, а разум путался и был словно в тумане, это не помешало вам излить в меня своё семя, но и день был не тот, когда долг Царя Дальних Земель предписывает вам это, сейчас же…
– Да, Царица, так и было, – Горотеон пододвинул младшую дочь Короля ближе к себе и нагнулся под её рост, – так и было, сердце мужа бывает слабо.
– Сейчас сердце ваше сильно, мой господин?
– Не настолько, как ты можешь думать, Айола, – Горотеон нагнулся ещё, Айола чувствовала его дыхание так, словно он собирался поцеловать её, но уста его остановились, и он продолжил. – Ты ощущаешь себя достаточно отдохнувшей и полной сил, Царица?
– Да…
– Ты хочешь, чтобы я призвал тебя, Царица?
– Мой долг понести и родить наследника Дальних Земель, мой господин.
– Хм, Айола, ты хочешь, чтобы я призвал тебя?
– Я…
– Не Царь для выполнения долга, а муж жену свою?
Младшая дочь Короля ощущала, что её муж не шутит, но что полагается ответить, она не знала. Придя к выводу, что нельзя, отказывать Царю Дальних Земель и мужу своему, она ответила.
– Да, мой господин.
– В этом месяце я призову вас, Царица, у вас не должно быть поводов для волнений. – Горотеон резко отпрянул от губ Айолы, так и не накрыв своими, отчего младшая дочь Короля вздрогнула и облизала свои ставшие сухими губы.
– Вы должны будете присутствовать сегодня на пиршестве и приёме гостей Дальних Земель, Царица. Это будет довольно долгий церемониал, вам лучше отдохнуть сейчас, – и с этими словами вышел.
Айола так и сделала. Почувствовав слабость, она легла спать, к вечеру же, после лёгких закусок и сладостей, что доставили в её покои, рабыни готовили Царицу. Они долго умащивали её тело и расчёсывали волосы, вплетая в них жемчуг. Пальцы её украшали перстни, а мантилья крепилась тяжёлыми гребнями. Под платьем яркого красного цвета из парчи с лёгким, подобно утреннему туману, кружевом по подолу и рукавам, было нижнее, в несколько слоёв, из тончайшего шелка, с таким же кружевом, как и верхнее. Никогда раньше Айола не видела нижнее платье другого цвета, нежели белого или цвета льна, дымчатый красный расстилался вокруг ножек, украшенных кружевом, и в красной обуви, которую называли «мюли».
Пройдя свой путь из шёлка со стражей и рабынями, которые остались у входа в залу, Айола, под руку с Царём Дальних Земель, села на своё место рядом с мужем.
Церемония мало отличалась от свадебной, но обращались в этот раз к Царю. Посланники чужих земель и стран подходили в сопровождении своей свиты или стражей и, коротко приветствуя, преподносили дары Царю и юной Царице, именно так перевела младшая дочь Короля. Она уже довольно хорошо понимала наречение Дальних Земель, значение некоторых слов ей было непонятно, и тогда Царь подсказывал ей после речи посланника – недопустимо перебивать, объяснил ей Царь Дальних Земель, это может быть воспринято как оскорбление, и даже спровоцировать войну, если представитель посещающей стороны недостаточно умён, но достаточно амбициозен.
Когда же официальная часть подошла к концу, и можно было приступить к пиршеству, Айола уже чувствовала усталость. Она слушала музыкантов, чья музыка отличалась от лёгких мелодий стороны, где она родилась, и смотрела на танцы рабынь и наложниц. Взгляды мужчин чернели и следовали неотступно за плавными движениями женщин, чьи тела мало что закрывало. Однако младшая дочь Короля не слышала поощрительных криков, как это бывала на пиршествах её отца, и Айола решила, что это из-за её присутствия. Краем глаза она посмотрела на своего мужа, который смотрел на грациозные движения танцовщиц, лицо его не выражало ничего, взгляд был жёсткий и внушал страх. Но отчего-то она не ощутила жалости в сердце своём к рабыням и наложницам, что танцуют под ничего не выражающим взглядом Царя Дальних Земель, а наоборот, лишь раздражение.
– Вам не нравятся угощения, Царица?
– Всё прекрасно, мой господин.
– Вам следует вкусить этот фрукт. – Айола увидела, как Царь Дальних Земель с улыбкой показывает на фрукт, который заглатывала Агура, и с трудом подавила горечь, поднимающуюся к горлу. – Он освежает и придаёт сил и бодрости духа, Царица. – Она видела, как Горотеон крутил в руках фрукт, и как сверкали перстни на его руках. – Попробуйте, – он протянул ей фрукт. – Царица?
– Да, мой господин, – она приняла в руку фрукт, который сразу показался больше в её маленькой ладошке.
– Я, пожалуй, тоже. – Горотеон протянул руку к точно такому же фрукту и, смотря в широко открытые синие глаза, которые меняли свой оттенок на фиолетовый, на то, как заёрзала юная Царица на троне и попыталась вжаться в огромную резную спинку, украшенную золотом и каменьями, медленно поднёс фрукт ко рту, показывая глазами, что Айола должна сделать то же самое. Жесты Царя были серьёзные, а вот взгляд выражал веселье, столь непонятное младшей дочери Короля. Когда же зубы Царя впились в мякоть, с губ Царицы слетело невольное:
– Оооой.
– Даааа, невероятно освежает, пробуйте, Царица, – он взял из её рук фрукт и, отрезав небольшим ножом кусочек, протянул его младшей дочери Короля. – Царица, не заставляйте ждать своего Царя.
Айола покорно откусила кусочек, а потом доела всё, что протянул ей Царь Дальних Земель, который всё это время не переставал смотреть с улыбкой не только на устах, но и в его глазах цвета камня, со странным названием «дымчатый кварц», мелькала улыбка, отчего Горотеон становился многим моложе, чем привыкла думать о нём младшая дочь Короля. Царь Дальних Земель казался старше её брата Хели, которому шёл двадцать первый цвет, но многим младше её отца.
– Я призываю вас сегодня, Царица, – он сказал это тихо, на её наречии, так, что даже близко стоящие рабыни не услышали бы.
– Но сегодня не…
– Это неважно, сейчас идите сразу в мои покои, яства доставят сразу же за вами, я приду немного позже.
– Да, мой господин.
Музыка остановилась, Царь Дальних Земель встал и, подав руку Царице, прошёл с ней по дороге из шёлка до конца залы, под поклоны подданных. Мальчики раскатывали дорогу из шёлка, рабыни оправляли складки на платье и мантильи Айолы, стража шла на несколько шагов сзади и впереди. У дверей в покои Царя Дальних Земель стража Царя без промедления открыла перед ней двери и сразу же закрыла их за её спиной. Тут же прибежали расторопные мальчики с кухни, которые принесли кушанья, сладости и питьё, и с поклонами удалились, оставив Айолу одну, в растерянности.
Когда Царь призывает к себе Царицу или наложницу, её долго готовят и, в длинных халатах, которые полностью прикрывают тело при ходьбе, но легко снимаются по требованию Царя и господина, отправляют в покои… Айола вряд ли могла снять сама платье, с множеством мелких крючков и тугой шнуровкой на поясе, которое было на ней.
В растерянности она бродила по уже знакомым покоям, разглядывая мозаику и даже пол, что был из дерева разных цветов и выглядел тоже как мозаика. Рядом со столом, прямо в опочивальне, где стояли яства и питье, был ещё один стол, Айола видела такие в библиотеке своего отца, за такими иногда восседали учёные мужи или отец в долгих беседах со своими советниками. Она взяла в руки книгу и полистала тонкий пергамент, проведя пальцем по вязи из знаков. Ей бы хотелось владеть чтением в полной мере, чтобы узнать, о чем пишут учёные мужи в огромных книгах, хранящих мудрость и опыт поколений.
– Вам нравятся книги, Царица? – Горотеон, несмотря на внушительную стать, умел двигаться неслышно, словно опасный хищник на охоте.
– Да, мой господин.
– Не называй меня господином, Айола, не в моих покоях.
– Да, мой… – осеклась, – муж.
– Тебя не обучали грамоте?
– Совсем немного. Странник, который жил у нас, он показал мне знаки, и как они читаются, я могу читать сказки, но не книги, которые пишут мужи, там многим больше знаков, незнакомых мне. Знаки же на вашем наречии я не понимаю вовсе.
– Ты очень быстро обучаешься, Айола, твой гибкий ум поражает, Царица, уверен, ты быстро освоишь грамоту Дальних Земель. Завтра я пришлю тебе старца, он умён, обучает сыновей моих всадников и советников, он же обучал меня, когда я был юн.
– Разве женщине позволительно?..
– Конечно, Айола. Если женщина хорошая жена своему мужу, заботится о нём, его духе и теле, что является первостепенной обязанностью жены, она может обучаться грамоте. Только мужу её решать, обучаться ли его жене или нет, но часто образованные отцы учат своих дочерей, и такая невеста желанней в хороший дом, полный сытости и достатка.
– Как же женщина может одновременно быть покорной рабыней своему мужу и образованной, словно она сама муж?
– Мудрая женщина может, Айола, мудрость же женщины приходит с годами и пониманием мироустройства…
– Ирима была обучена грамоте?
– Нет, она никогда не стремилась к этому.
– Что же её интересовало? – Айола осеклась, но лицо Горотеона не дрогнуло, и она посчитала, что не пересекла черту дозволенности.
– То же самое, что и всех женщин – украшения, шелка, наряды, благовония и крема. Всё, что делает жену прекрасней в глазах мужа своего. То, что так мало интересует тебя, Айола.
Младшая дочь Короля почувствовала, что щеки её покрылись стыдом. Она попыталась справиться с собой, но вскоре пожар щёк перешёл и на лоб, кончики ушей, спрятанные под мантильей, а с шеи опустился вниз, под нижнее платье.
– Не надо сравнивать себя с Иримой, Царица. Старуха много говорила тебе, и многое из этого правда, но многое и плод её старческого воображения. Она была преданной рабыней Иримы с младенчества её, и возносила её достоинства. В глазах старухи Ирима была прекраснейшим созданием, лучшей Царицей, которая может быть у Дальних Земель, и лучшей женой мужу своему.
– А в ваших? – Айола замерла.
– В моих тоже, иначе бы она не была моей женой столь долго, Айола. Но неумно мужу сравнивать своих жён вольно или невольно, жён, рождённых в разных условиях, получивших разное воспитание, как никто не сравнивает луну и солнце, зная лишь их отличия и принимая их. Ты должна помнить одно – я выбрал тебя себе в жёны, значит, посчитал тебя лучшей Царицей для Дальних Земель… а женой, женой ты научишься быть, Айола. Это наука не так хитра, как может показаться, – с этими словами он поднял девушку, – поцелуям ты уже научилась, моя Царица.
Он целовал долго, пока голова Айолы не закружилась, и в животе не стало горячо, но даже тогда он давал немного отдышаться и снова целовал, и снова, и снова.
– Позволь снять с тебя платье, Айола.
– Я не знаю, как снимается этот пояс.
– Я знаю.
– Откуда, разве наложницам и Царице не полагается приходить в покои Царя Дальних Земель в халатах?
– Так и есть, тем не менее, я знаю.
– Откуда же?
– Айола, я прочитал об этом в одной из бесчисленных книг, которые мне удалость прочесть за свою жизнь, такой ответ тебя устроит? – глаза Горотеона, цвета камня «дымчатый кварц», улыбались.
– Это кажется логичным, если только об этом пишут учёные мужи.
– Айола, когда ты освоишь грамоту, ты будешь удивлена, узнав, о чём на самом деле они пишут, – с этими словами он поставил её на ноги и легко расстегнул причудливые крючки на поясе и спине платья, снимая его по плечам и бёдрам Айолы, пока оно не упало красным облаком к ногам Царицы, и она не переступила через него, держась за руку Горотеона.
Нижнее платье из нескольких слоёв тончайшего шелка снималось просто – стоило лишь дёрнуть за тесьму на шее, и Айола предстала нагой пред своим мужем. Руки его сняли тяжёлые гребни, которые держали мантилью на голове Царицы, и теперь только волосы, струящиеся, подобно потоку воды, украшенные жемчугом, прикрывали тело младшей дочери Короля.
– Ты можешь раздеть меня, Айола, я покажу – как. – Царица внимательно смотрела за движениями пальцев Горотеона и потом повторяла их, когда же он предстал перед ней нагой, стон желания сорвался с губ девушки.
Медленное раздевание, почти без прикосновений и поцелуев, родило в теле Айолы сильное желание, чтобы муж вошёл в неё, как и полагается входить мужу в жену свою. Она переступила с ноги на ногу в нетерпении и посмотрела в глаза своему Царю, забывая, что ей не следует этого делать.
– Царица… – звук, сорвавшийся с уст Горотеона, не был похож на его обычный бархатный голос, который завораживал, словно окутывал бархатом. Звук этот был подобен густому и терпкому вину, что пробовала однажды Царица в этих покоях, подобно вину этот звук пьянил.
Лёжа на покрывалах и подушках, мягких, словно пух, Айола забывалась в движениях и ласках Царя, которые только поначалу были неспешными, потом же, когда младшая дочь Короля стала делать всё, что показывал или говорил ей Царь, становились более интенсивными, как дождь, что начинается с одной капли и проливается на землю ливнем. Но как бы ни старалась Айола делать всё в точности так, как говорит её муж, руки её то и дело отправлялись в своё, одним им ведомое путешествие, губы целовали тело и лицо Царя там, где доставали или нравилось младшей дочери Короля и, выбираясь из объятий мужа, она принимала именно то положение, которое диктовала ей природа, что не встречало возражений у её Царя, как бы это ни удивляло Айолу. Пока она не провела несколько раз по мужественности своего Царя, отметив, что кожа там подобна бархатному голосу своего обладателя, и горячее температуры тела. Ей понравилось держать в руках мужественность мужа, особенно когда большая ладонь накрыла её маленькую и направила движения. Айоле показалось, что свечи, что горят в опочивальне, светят слишком ярко, её глаза слезились от желаний и удовольствий, а с губ слетал стон, сладостный, словно мёд.
