Текст книги "Ступая по шёлку (СИ)"
Автор книги: Наталия Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
– Войди в меня, – услышала Айола собственный голос.
– Как ты хочешь, что бы я это сделал, Царица?
– Эм… я… да, как у меня в покоях.
– Сидя, лицом к лицу?
– Да.
– Как скажешь, Царица, – он быстро сел, усадил младшую дочь Короля сверху. – Сама? Только аккура… – он не договорил, Айола резко села сверху, почувствовав боль в купе с наслаждением. Её пробило в пот, но она тут же вспомнила, как направлял её движения в прошлый раз Горотеон, и стала повторять, так, что мужу её не пришлось ей помогать, лишь иногда, когда она сбивалась. Ей нравилась такая близость, нравилось, что она могла видеть лицо своего мужа, чувствовать его тело своим, и то, как его мужественность входит туда, куда предписано входить мужьям в жён своих. Пока свет не померк у неё перед глазами от острого наслаждения, и, громко вскрикнув, она не почувствовала, как муж излил в неё своё семя.
Царь Дальних Земель призывал к себе Царицу каждую ночь, каждый раз показывая и рассказывая больше и больше. Он научил Царицу многому, но часто она не слушала своего Царя и господина, и руки её словно жили своей жизнью. Каждый раз потом Айола покрывалась стыдом, а Царь, улыбаясь, говорил, что так намного лучше, и младшей дочери Короля не следует стесняться того, что тело её требует наслаждений и ласк мужа, тем более, он всегда рад и готов одарить ими свою Царицу.
Айола радовалась такому вниманию и тому, что теперь почти весь день у неё был занят. Первую половину дня она отсыпалась после ласк, которыми одаривал её муж. Потом они, во главе с Горотеоном и всадниками, выезжали за стены города, и там она каталась на Жемчужине, не так быстро, как ветер, но достаточно быстро, чтобы вдыхать полной грудью и чувствовать, как кровь растекается по телу её, даря небывалую силу и лёгкость. Вечером же приходил старец и обучал её грамоте, что давалась младшей дочери Короля легко, словно она юноша.
Потом рабыни долго готовили Царицу, и она не чувствовала раздражения из-за этого, и даже несколько раз приказала принести ей другой халат или украшения, решив, что если она отправляется в покои мужа, то ей и решать, как она будет выглядеть. У неё появились не только золотые халаты, но и красного цвета, цвета льна и чёрный, вышитый золотом, с широкой отделкой из камений жёлтого цвета, называемых «цитрин».
Айола уже привычно покосилась на столик рядом с кроватью Царя, на котором всегда оказывался тот самый фрукт, хотя, как успела заметить младшая дочь Короля, Горотеон не слишком любил его. Ей казалось, что он ест его только чтобы поддразнить Царицу. Глаза его всегда улыбались, а часто и губы растягивались в широкой улыбке, ловя полный смущения, а то и ужаса, взгляд Айолы. Иногда он угощал фруктом Царицу и кормил её, а потом посасывал её пальцы, смотря в синие глаза своей жены.
– Почему вы всё время дразните меня этим фруктом?
– Я не дразню тебя, Айола, тебе почудилось, – голос и взгляд говорили младшей дочери Короля об обратном.
– Разве?
– Это просто фрукт, Царица.
– Фрукт?.. Вы говорили, что фрукт нельзя кусать, а сами кусаете, и точно вы меня дразните этим! Только я никак не пойму – чем…
– Хочешь знать секрет этого фрукта, Айола?
– Конечно! Для чего Агура его…
– Нет никакого секрета, Айола. Это, действительно, просто фрукт, не слишком сладкий, сытный и освежающий. Агура показывала тебе совсем другое, но, видимо, ты была настолько напугана, что неверно поняла…
Он провёл пальцем по губам Айолы, как делал уже не один раз, проникая внутрь рта, когда девушка приоткрывала рот и аккуратно облизывала, а потом и посасывала палец мужа, в этот раз он провёл двумя пальцами, пока девушка так же, как и с одним, не облизнула и не начала посасывать их. Это было не слишком удобно, два пальца занимали много место, к тому же Горотеон немного продвинул ими вглубь, отчего Айола подавилась, но быстро справилась и продолжила. Он слегка надавил ей у губ другой рукой и прошептал:
– Расслабь, не нужно прикусывать… пусть твой рот будет мягок, – так она и сделала. – А теперь попробуй сильнее, втяни в себя пальцы, но аккуратно, чтобы тошнота не поднималась, не задевай заднюю стенку горла, с этим ты не справишься… пока. – Айола вновь послушала своего мужа.
Она делала всё, что говорил ей Царь Дальних Земель. Сначала её смущало столь странное занятие, но потом пальцы стали задевать что-то в ставшем чувствительным рту, и младшая дочь Короля сравнила бы эти ощущения с поцелуем, когда язык её мужа полностью господствует у неё во рту, и это нравилось ей.
– Тебя не тошнило, Царица? Не было ощущения, что ты выпила скисшее молоко? – спросил Горотеон, высвободив свои пальцы.
– Немного, но быстро прошло.
– Теперь ты можешь сделать то же самое с моей мужественностью, Царица, так же аккуратно, чтобы не стошнило, потом я покажу, что следует делать дальше. На пальцах не покажешь всего…
– Мужественность? – Айола с сомнением смотрела на вздымающуюся мужественность и понимала, что она значительно больше пальцев Горотеона, почти как… фрукт.
– Так вот что имела в виду Агура…
– Именно это.
– Это приятно мужу?
– О, Царица, это очень приятно.
Младшая дочь Короля всё ещё с сомнением смотрела, на лице её поочерёдно читались эмоции – от понимания до страха и любопытства.
– Но то, что… в горло, я не могу в горло, мой господин.
– Айола, я не господин тебе, когда мы в покоях, и, конечно, ты не можешь в горло. На самом деле, не каждая наложница может, ты можешь попробовать сделать так, как сможешь.
– Разве это приятно? Такие ласки ублажают тело и дух?
– Конечно, приятно… разве ты не замечала, сколь приятны мне твои прикосновения, когда ты обхватываешь рукой или гладишь?
– Замечала…
– Разве тебе не бывает приятно, когда я ласкаю тебя, Царица, – он выразительно посмотрел туда, где он ласкает.
– Приятно…
– Айола, есть возможность доказать тебе очевидное, твой гибкий и критичный ум не всё берет на веру и требует доказательств. – Он, целуя, уложил Царицу в подушки, и когда рот его опустился ниже, чем природой предусмотрены волосы, Айола поняла, что Царь собирается сделать. – Позволь мне, и ты убедишься, что такие ласки бывают приятны телу и духу.
От прикосновения языка Айола вздрогнула, от второго попыталась закрыться, потому что стыд стал покрывать её тело, от щёк до щиколоток, но держащие руки Царя не дали ей сделать это, а удовольствие, которое испытывала младшая дочь Короля, перевешивало любой стыд. Вскоре стоны стали слетать с губ её, и рукам Горотеона не нужно было её придерживать, наоборот, сама Айола стремилась получить как можно больше подобных ласк, расставляла ноги шире и хваталась за густые волосы своего мужа, что проскакивали между её пальцами, подобно шёлку, пока младшую дочь Короля не настигло окончание настолько невиданной силы, что она ногами стала отталкивать Царя Дальних Земель, нимало не беспокоясь об этом. А он, в свою очередь, крепко свёл её ноги и долго и легко целовал ей губы, пока свет от свечей перестал расплываться, и она увидела глаза своего мужа и ощутила странный вкус не только на губах своего мужа, но и на своих.
– Это вкус женственности?
– Да… это твой вкус.
– Странный…
– Не сравнится ни с какими благовониями, Царица.
– Мужу так же приятно, когда жена его одаривает подобными ласками?
– Так. Возможно, меньше, возможно, больше, никому не под силу сравнить, но, без сомнений, это одна из самых приятных ласк.
– Тогда я сделаю это, – Айола улыбнулась, – я хочу ублажить тело и дух своего мужа… и господина.
– Не господина.
– Горотеон, – Айола перекатила для себя на языке привычное имя, которое она впервые произнесла вслух, – я хочу, чтобы тебе было приятно, мне нравится дарить тебе ласки, муж мой, и если эта ласка заставит уста твои улыбаться, как я люблю, я буду рада сделать это.
Она облизнула губы и аккуратно взяла в рот пик мужественности, которая вздрогнула и ещё больше напряглась, на минуту испугав девушку. Потом она делала так, как показывал ей Горотеон, и внимательно слушала всё, что говорил ей муж. Она добавила руку и слюней, двигала ртом и рукой одновременно, в одном ритме, иногда она почти ослабляла рот, иногда наоборот. Один раз Горотеон надавил на голову Айолы, и она чуть не подавилась, и больше он этого не делал, убрав свою руку от её головы. И только в самом конце, когда, после предупреждения, Айола почувствовала, что муж излился ей в рот, она снова ощутила руку у себя на голове и движения бёдер мужа. Она немного подавилась, потом проглотила семя, несмотря на разрешение выплюнуть, ощутив странный, вяжущий вкус, а потом быстро выпила протянутое ей вино в кубке.
– Ой, – опомнилась Айола, – жёнам нельзя употреблять вино, в любой момент они могут носить в чреве своём ребёнка.
– От небольшого кубка мой ребёнок не пострадает, Царица, а вам следовало запить… Вы хорошо себя чувствуете? – он гладил её волосы, подобные льну, где переливались жемчужины, и смотрел в глаза, подобные цветку льна.
– Да… тебе понравилось? – младшую дочь Короля стал покрывать стыд, что всё реже и реже случалось с ней в присутствии мужа.
– Конечно, Царица. Ох, Айола, порой ты Истинная Королева, Царица Дальних Земель, а порой – несмышлёный младенец, и я не знаю, кого из вас я люблю больше.
Айола улыбнулась.
– А я знаю, я люблю мужа своего, Горотеона, его глаза, цвета камня «дымчатый кварц» и то, как он несёт меня на своём коне, подобно ветру, сильнее ветра.
ГЛАВА 9. Предсказания
Ей снился тёплый ветер на просторах льняных полей в цвету и Жемчужина, оседлав которую, младшая дочь Короля неслась, как ветер, быстрее ветра.
Утренний сон Айолы, самый сладостный, был прерван чем-то неясным, тревогой, что зарождалась внутри и собиралась холодным клубком шипящих гадов в животе.
Младшая дочь Короля посмотрела на тяжёлый полог, что простирался над кроватью её мужа, потом встала и прошла по покоям, в которых уже чувствовала себя свободно. Полюбовалась на птицу из мозаики на стене, на которую падал первый утренний свет витража, с опаской провела рукой по рукояти меча, который всегда был рядом с постелью, когда Царь Дальних Земель спал или отдыхал. Рукоять была холодная и неудобно ложилась в руку, Горотеон не позволял прикасаться к его оружию, но сталь меча сверкала, подобно россыпи алмазов, и порой Айола проводила по рукояти рукой, лаская, словно мужа.
– Меч тяжёл для ваших рук, Царица, вы можете неосознанно уронить его и причинить себе вред. – Однажды Царь Дальних Земель аккуратно вырвал у Айолы волос, похожий на тонкую нить льна, и опустил на остриё лезвия, которое легко, без всякого усилия, разрезало волосок.
Забравшись обратно под покрывала, она привычно и удобно устроилась рядом со своим Царём и господином, провела рукой по обнажённой груди и ниже.
– Ты не спишь, муж мой, – тихо, с улыбкой.
– Сплю, а ты мне мешаешь…
– Нет, не спишь, – рука Айолы опустилась на вздымающуюся мужественность мужа, которая и навела её на мысль, что Царь уже давно не спит.
– Айола, я сплю, – руки Цари быстро притиснули младшую дочь Короля к горячему со сна телу, прижав её руки по бокам, – сплю, – и недовольно нахмурился.
Айола не любила, когда взгляд Царя был хмурым, тогда словно тень набегала на сердце её и пролегала морщинкой меж бровей Горотеона.
– Как же ты можешь спать, – заворчала про себя, – когда…
– Айола, – Горотеон всё-таки открыл свои глаза, подобные камню со странным названием «дымчатый кварц». – Так, – откинул покрывала на мгновение, – всегда бывает утром, когда разум и тело мужа ещё спят.
– Но…
– Обычно по утрам ты крепко спишь, жена моя, и просыпаешься только от ласк моих, поэтому ты и не замечала. Что беспокоит тебя, Айола, что сегодня ты проснулась раньше меня?
– Я не знаю, мой господин, тревога поселилась в моём сердце…
– Есть ли причины для этой тревоги? Что-то гнетёт твоё сердце? И я не господин тебе.
– Причин нет, не господин мне, – она улыбнулась и уткнулась туда, где слышен мерный стук сердца. Айола полюбила этот звук, он успокаивал её, вносил радость и мир в мысли девушки.
Ей нравились лёгкие поглаживания по её телу руками Горотеона, нравилось, когда поглаживания переставали быть лёгкими, когда становились настойчивыми, как и её желание, которое умело будил в ней её муж. Нравилось, что каждое её утро начинается с ласк мужа, и каждый вечер заканчивается ими, она чувствовала себя подобно струне на инструменте придворного музыканта, что легко поддаётся его пальцам, так и младшая дочь Короля легко поддавалась на ласки мужа, чувствуя, что желание растекается по её сердцу.
И сегодня, только услышав просьбу, подобную стону, из уст Царицы, Горотеон вошёл в неё, как полается мужу входить в жену свою, чтобы пролить своё семя, и, как и всегда, младшая дочь Короля слышала стоны свои и мужа своего, сладостные, словно мёд, она ощущала его прерывистое дыхание и легко подстраивалась под его ритм, как и он под её, пока семя Царя не пролилось, под вскрики Царицы.
На какое-то время тревога покинула разум младшей дочери Короля, но, вернувшись в свои покои, она снова забеспокоилась. Рабыни готовили воду и переговаривались между собой, Айола не стала прислушиваться к их разговору, сон сморил её, и она уснула, сказав, чтобы её не беспокоили.
Аппетита не было, мальчик, приходивший от повара, трижды менял блюда, но все они, включая самые любимые лакомства Царицы, были неприятными на вид и источали зловоние. Айола даже протянула блюдо из тонкого серебра рабыне, но та нашла яства тончайшими на вкус.
На прогулке, куда отправилась Айола, чтобы угостить Жемчужину и других коней морковью, она чувствовала неприятные запахи повсюду. В конюшне же младшая дочь Короля почувствовала себя так, словно выпила прокисшее молоко, всё, что смогла съесть Царица за день, вышло через рот, голова её кружилась, и по спине тёк пот, подобный холодному дождю. Рабыня суетилась вокруг Царицы, когда вторая побежала за помощью. Появившиеся как из ниоткуда всадники, во главе с Царём Дальних Земель, остановились. Айола видела, как Горотеон подал знак, и они поехали в сторону площади, что простилается между дворцом и храмом Главной Богини. Люди по пути их следования расступались, а то и убегали.
Когда Айола увидела вблизи лицо своего Царя, сквозь пелену непрошенных слёз, и услышала его голос, всегда бархатистый, успокаивающий и обволакивающий, словно мех серо-белой лисы, она не поняла слов его, а только почувствовала, как сильные руки подняли её, словно младшая дочь Короля весит не больше, чем шёлковая лента. Площадь была пуста, торговцы побросали торговые ряды с товарами, знать и простолюдины скрылись из виду, когда Царь Дальних Земель пронёс на руках свою Царицу и поднялся в её покои, где уложил её в высокие подушки и перины, укрыв покрывалами. Айоле казалось, что сознание её трепещет и колышется, подобно пламени свечи под порывом ветра.
Открыла глаза она утром, чувство тошноты прошло, как и слабость в руках и ногах, рабыни быстро принесли ей какой-то отвар, и расторопный мальчик от главного повара пришёл узнать, что желает Царица вкусить перед посещением Храма Главной Богини.
Младшая дочь Короля испугалась, но в то же мгновение зашёл Царь Дальних Земель и муж её, и рабыни с мальчиком тут же удалились с глубоким поклоном, тихо закрыв за собой дверь.
– В Храм Главной Богини? – глаза Айолы были широко открыты и густо-фиолетового цвета, кровь ушла у неё от лица и губ, голова кружилась.
– Да, Царица, тебе надлежит сегодня, как можно скорей, совершить жертвоприношение, Верховная Жрица ждёт тебя.
– Что я сделала? За что ты наказываешь меня?
– Я не наказываю тебя, и Главная Богиня – тоже. Верховная Жрица должна предсказать твою судьбу… она ждёт тебя, Царица.
– Я не хочу знать свою судьбу, духи гневаются, когда смертный узнает свою судьбу, и наказываю его проклятием на род его и дом. Скот падёт, а люд в доме его уйдёт в мир духов страшной смертью!
– Айола, это верования Линариума… Человеку не следует знать свою судьбу, часто она бывает страшна и неминуема… Но здесь, в Дальних Землях, только Верховной Жрице решать, кому знать свою судьбу, кому нет. И сейчас пришёл твой черёд её узнать.
– Нет, нет, я не хочу, не могу, – руки младшей дочери Короля тряслись, крупные слёзы лились из глаз, невиданного, редчайшего фиолетового цвета. Только у истинной дочери Линариума, у Истинной Королевы могли быть такие глаза, подобные редкому цветку.
– Айола, я не хочу знать твою судьбу… но сегодня и я узнаю её, и если духи покарают за это, то и меня тоже. Скажи, Царица, разве в этом лунном цикле у тебя была женская неделя?
– Нет…
– Нет… Именно поэтому Верховная Жрица ждёт тебя.
– Разве я виновна в этом?
– Чрево твоё понесло наследника Дальних Земель, Царица, именно на это указывает отсутствие женской недели… и именно поэтому тебе стало нехорошо вчера, и именно поэтому тебя ждёт Верховная Жрица. Ты должна принести жертву, и она скажет судьбу твою и наследника… или девочки.
– Я? – младшая дочь Короля в удивлении смотрела на свой живот, он был такой же, как всегда. – Разве не должно чрево быть… большим?
В стране льна женщины не скрывали того, что чрево их носит младенца, Айола часто встречала таких женщин, простолюдинки и служанки занимаясь своими делами – работая или перебирая лён, – носили широкие платья, и сестра её рассказывала, что сельские женщины рожали прямо в поле, если там их застигал младенец. Она не встречала женщин, чьё чрево было бы настолько маленьким, как у неё…
– Младенец внутри тебя не больше фасолины, Айола. Если Главная Богиня будет благосклонна к нему… к нам, то он будет расти, и вместе с ним и твой живот, пока не придёт время рожать, и ты не разрешишься от бремени…
– Внутри меня младенец, подобный фасолине?! Какой же наследник из фасоли?
– Позже у него вырастут руки, ноги, всё, что полагается иметь человеку, Царица. Тебе не рассказывали ничего?
– Нет, кормилица рассказывает подобные вещи после совершения брака, до этого девушке нельзя обладать такими знаниями.
– Твоё чрево понесло, Царица, и сейчас, после того как ты поешь, но не через силу, чтобы не стало нехорошо… ты отправишься в храм Главной Богини, чтобы Верховная Жрица сказала твою и мою судьбу. Это всё, что тебе нужно знать сейчас.
– Она будет говорить со мной?
– Возможно, да, а возможно, нет, никто не может сказать заранее.
– Откуда мальчик знает, что Верховная Жрица ждёт меня?
– Это все знают, с ночи в Храме молятся за судьбу Царицы и наследника.
Горотеон смотрел, как Царицу Дальних Земель одевают в тёмное платье с широким поясом, украшенным лишь вышивкой в цвет этого же платья. Нижние платья были белые, как никогда, простого кроя, жемчуг не стали вплетать Айоле в волосы, а просто прикрыли их такой же темной мантильей, надев поверх корону, которая впилась в голову. Обувь ей принесли так же без вышивки и украшений, как и плащ с широким шапероном.
– Я люблю тебя, жена моя, – Горотеон сказал это тихо и проводил младшую дочь Короля до дверей дворца, дальше Царица прошла одна по дороге из шёлка. Только всадники стояли на протяжении её пути, ни единой живой души не было вокруг, казалось, даже птицы и городское зверье – кошки или крысы, – были напуганы песнями жриц Главной Богини, что лились из дверей храма на площадь и по улицам города.
Студёный и промозглый храм плохо освещался и был страшен для привыкшей к светлым храмам своей страны младшей дочери Короля. Вспыхнувшие свечи у подножья самой Главной Богини указали ей дорогу, жрицы издавали протяжные стоны и крики, похожие на карканье и агонию умирающих. Главная Богиня смотрела свысока, её протянутая вниз рука, в которой могла легко поместиться девушка, приводила в трепет.
Айола остановилась у руки с выемкой для крови невинного животного и не знала, что делать дальше. Жрицы продолжали петь, свечи загорались ярче, словно кто-то добавлял им огонь, никогда прежде Айола не видела такого пламени на свечах, столбы пламени вырывались высоко, к потолку храма. Так, что стали видны своды со страшным изображением лика Главной Богини, она взирала на Айолу с презрением, грозя раздавить её своей рукой. Неясный звук отвлёк девушку, обернувшись, она увидела, что прямо на неё идёт коза, как в день бракосочетания, но дальше стоял молодой бычок и недовольно качал головой и отрывисто мычал. Коза уткнулась в ноги Царице и застыла. Свечи разгорались так высоко, что казалось, уже лижут своды, что были многим больше роста Айолы, пение переросло в визг, от которого поднимался горький комок к горлу.
Коза, замерев, упала, младшая дочь Короля, переступив через бедное животное, даже не повернув голову на него, подошла к бычку и толкнула его в сторону руки Главной Богини. Бычок недовольно мотнул головой, но не сдвинулся с места. Айола ещё раз толкнула его, бычок не двигался, подобно камню он застыл и смотрел на Айолу, свою убийцу, а младшая дочь Короля видела своё отражение в огромных слезящихся глазах бычка. Ужас обуял младшую дочь Короля, но, схватившись рукой за верёвку на шее, она отвела бычка к каменной ладони и, нащупав огромную горячую вену на шее его, воткнула туда нож и с силой провела. Она чувствовала на лице своём кровь, вперемешку со слезами, бычок дёрнулся несколько раз, так, что Айола еле удержала его, а падая прямо в каменную руку Главной Богини, он потянул за собой и младшую дочь Короля. Кровь всё же попала в нужное русло и потекла.
Всё платье, лицо и руки Айолы были в тёплой крови, когда она смотрела в мутнеющий глаз дёргающегося животного и видела своё отражение. Она молила своих богов простить её и помочь, покрыть сенью благоденствия её ребёнка, что носит она в чреве своём, и отца его.
– Вставай, девушка, – Айола вздрогнула, голос был старческий, скрипучий, когда младшая дочь Короля отвела глаза от мутнеющего взгляда бычка, она увидела старуху в одеяниях Верховной Жрицы. Жрица была так стара, что казалось, земля давно должна была забрать её тело, но взгляд её был ясен, как солнце в ясный день. В нём читался ум молодой женщины, полной сил. – Вставай, твои боги не помогут тебе в этом храме.
Младшая дочь Короля поднялась, почувствовав, как от крови прилипло платье к животу и ногам, её мутило от вида крови. Свечи стали гаснуть, и фитили горели так, как это и должно быть, жрицы замолчали, и Айола шла за шаркающей Верховной Жрицей, пока та не остановилась и не впилась ясным взглядом в лицо младшей дочери Короля.
– Я не вижу твоей судьбы, ты обманула свою судьбу, девушка. Я вижу судьбу его, – она приложила сморщенную и страшную руку к животу Айолы, так, что ей захотелось отпрянуть, но младшая дочь Короля стояла, не шелохнувшись. – В чреве своём ты носишь наследника Дальних Земель, он будет силён и мудр, правление его будет долгим, как и отца его, много дел он свершит и закончит те, что не успеет при жизни его отец. Судьба его будет изменчивой, но радости и богатства будет больше, чем печали и болезней… Многое он унаследует от матери своей, многое от отца, и это позволит ему стать величайшим правителем, чья власть будет простираться далеко за пределы Дальних Земель. Такова судьба младенца в утробе твоей, девушка… но твоя судьба не ясна мне. Ты обманула судьбу, обманула… муж твой, Горотеон, спутал нити твоей судьбы… Девушка, ты рождена для трона и власти мужчин, словно ты муж, а не юная дева, многие знания подвластны тебе, и сердце твоё крепко, словно ты прожила несчётное количество зим… Тело твоё должны были предать огню, смерть ждала тебя, девушка, смерть. На руках твоих была кровь… в день твоего восхождения на ложе, но ты жива, чрево твоё понесло и родит сильного сына Горотеону. Я не вижу твоей судьбы девушка… не вижу, ты первая, чьей судьбы я не вижу… Сердце твоё полно любви к мужу и нерождённому младенцу, и это поможет тебе, иди.
Старуха резко повернула Айолу к выходу, та зажмурилась от яркого света, что бил в открытые двери храма, и пошла к выходу, оставив плащ лежать там, где она скинула его с плеч.
– Айола! – голос Верховной Жрицы звучал резко и высоко, младшая дочь Короля обернулась. – Стой там, я подойду, не делай шага назад. Ты импульсивна, девушка, и горда, позволь обычаям этих краёв свершиться, воины должны видеть могучего Царя…
– О чём вы? – Айола не понимала.
– Наложницы… твой муж должен быть с ними, уйми свою гордость, таковы обычаи этих краёв, девушка, таковы обычаи. Если Царь покажет слабость, войско не будет на его стороне. За горами неспокойно, смутные времена вижу я, Горотеону нужно сильное войско, в войне, которая близится, ему нужны воины, верящие в непобедимость своего Царя. Уйми гордость, спящую, подобно ядовитой змее, в твоём сердце… Иди, девушка, мы ещё увидимся.
– Когда?
– Когда родиться твой сын, конечно. У него будут твои глаза.
– Но я хотела, чтобы глаза его были подобны камню «дымчатый кварц»…
– У второго сына, девушка, так и будет.
– Вы видите второго сына?
– Я не вижу твоей судьбы, но я вижу всех твоих детей и детей их детей, и дочь твою, Истинную Королеву, как мать её, и мать матери её…
Айола смотрела во все глаза на Верховную Жрицу и не могла поверить в её предсказания.
– Верь мне, девушка. Иди! – и она подтолкнула Айолу к дверям.
Выйдя, она увидела яркий свет, пустынную площадь, и только дорога из шелка и всадники рядом с ней указывали на то, что в городе есть жизнь. Она шла по дороге, руки слипались от запёкшейся крови, кожу лица стягивало, а платье становилось жёстким. Младшая дочь Короля пыталась не смотреть на запёкшуюся кровь, давя тошноту, не позволяя себе слабость перед всадниками. Вдруг взгляд её остановился на уже немолодом и уже знакомом всаднике, лицо его было неподвижным и ничего не выражающим, он был подобен равнодушному каменному изваянию.
– Спасибо за колокольчики, – сказала остановившаяся Царица.
Она заметила только, как дрогнули черты лица у всадника, и он мельком посмотрел на Айолу, на что она с грустью вздохнула, посмотрела на свои руки и платье и произнесла:
– Этот бычок был таким огроооооооооооомным, – и потёрла вдруг зачесавшийся нос.
Гул, пробежавший по ряду всадников, немного озадачил Айолу, она видела, как никогда не склонявшие голову всадники нагнулись в коротком поклоне и проводили её взглядом.
В пустом дворце, слуги и рабы которого словно пропали, подобно пару от горячего напитка, Айола дошла до дверей своих покоев, но, остановившись, не зашла в них, а махнула рукой мальчикам, сидевшим под дверями, и указала на то, чтобы ей стелили путь дальше, до покоев Царя Дальних Земель. Она не знала, там ли муж её, и захочет ли он её видеть, но тело её и дух нуждались в успокоении от ласк его, сама же Айола нуждалась в объятиях своего мужа. Стража беспрекословно открыла двери, и Царица вошла в уже давно знакомые ей покои.
– Айола. – Ей показалось, что бархатный голос произнёс что-то на выдохе, но она не вслушивалась, просто смотрела на своего мужа, стоящего посредине покоев, в просторной тунике, закрывающей его руки, на перстни на его руках, на волосы, что не были убраны, на когда-то казавшегося ей ужасным мужа, и любовалась им. – Айола?
– Я хочу есть…
– Каких именно яств ты хочешь, Царица?
– Эм… мяса, много мяса, мягкого мяса… с фруктами, в сладком соусе, подобно карамели… и вина, я хочу вина, муж мой. И снять с себя это.
Айола видела, как Горотеон быстро дал указания рабыням, что сидели в углу, и они побежали каждая по своим делам. Когда же младшая дочь Короля уже была в тёплой воде, её тело было не один раз обмыто, и она с удовольствием вкушала мясо, с рук своего мужа, он спросил свою Царицу:
– Айола, отчего так много крови на одежде твоей.
– Бычок был большим, я не умею убивать бычков… я не умею убивать даже кур.
– Бычок? Новорожденный?
– Нет, молодой…
– Ты принесла в жертву бычка? Как ты справилась, жена моя? – Горотеон улыбался так, словно получил лучшую весть в мире.
– Не знаю… свечи горели высоко, жрицы пели, ааааа… а я принесла в жертву бычка.
– Верховная Жрица говорила с тобой? Что она сказала?
– Что наш сын с тобой, муж мой, будет силен и мудр, что будет править долго и приумножит богатства Дальних Земель… Что у наследника Дальних Земель будут мои глаза, а у второго сына – твои, цвета камня «дымчатый кварц», а дочь наша будет Истинной Королевой, подобно матери её и матери матери её… Что мне следует усмирить свою гордость, и что ты должен быть с наложницами… и… она сказала, что за горами неспокойное время грядёт, и она видит войну… Что тебе нужно войско, а им нужен непобедимый Царь… Но моей судьбы она не увидела, ты перепутал нити моей судьбы, муж мой… я рада этому, потому что меня ждала смерть, а теперь я рожу наследника Дальним Землям, – договаривала она, пока Горотеон, завернув жену свою в покрывала, относил на свою постель, устраивал Айолу среди подушек, под тёплыми пуховыми покрывалами, и сам устраивался рядом.
– Ты должен сейчас быть с наложницами…
– Айола, я должен сейчас быть с женой своей, проследить, чтобы она выспалась и отдохнула… – но этого младшая дочь Короля уже не слышала, уставшая от недомогания накануне и страшного дня, разомлевшая, она уснула. Ей снился тёплый ветер на просторах льняных полей в цвету, и Жемчужина, оседлав которую, младшая дочь Короля неслась, как ветер, быстрее ветра.
