Текст книги "Ступая по шёлку (СИ)"
Автор книги: Наталия Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
– Он муж твой, Кьяна!
– Муж? Муж?! Муж, который приходит в мои покои настолько пьяным, что падает, не дойдя до ложа, и засыпает, извергая смрад по покоям. Муж, которого приводят ко мне в покои стражи, как пленника, заталкивая в двери, а я слушаю его шутки со стражниками. Я молода, Царь, но… муж мой не видит меня. Я поняла, что никогда не растоплю сердце его, оно всегда будет холодно ко мне… Тогда я стала молиться богам и духам, всем, своим и богам Хели, чтобы они послали мне ребёнка, я мечтала найти в младенце счастье своё, в материнстве. Я просто женщина, принцесса я или нет, я просто женщина, я хотела ребёнка – так ли много я хотела? Много?
– Нет, Кьяна, все жёны хотят младенца, – воспоминание о слезах Иримы возникло в памяти Горотеона.
– Но как же боги пошлют мне ребёнка, если муж мой не знает тела моего? Если за всё это время он не познал меня, а я его? Как? Я слушала товарок и служанок, и все говорили, сколь много женщин знает мой муж, с кем он проводит ночи, с кем дни… но никогда со мной! Никогда! Как бы я успокоила сердце своё материнством, если тело моё было так же невинно, как до церемонии? До сегодняшней ночи…
– Твой муж не брал тело твоё, Кьяна?
– Нет!
– Это обязанность мужа, ты должна была выйти на совет и потребовать от него это.
– Я слышала достаточно смешков за своей спиной, Царь, чтобы терпеть и этот позор тоже. Надежда жила в сердце моём, я надеялась, что перед разлукой, перед войной, он захочет дать наследника Линариуму… По пути в Дальние Земли я поняла причину холодности мужа… Ианзэ… он стоял рядом, просто стоял, но сердце моё увидело всё. Она была его наречённой, пока его не женили силой на мне… той, что хуже кухарки в замке Линариума, которая родила уже пятерых детей от разных мужчин. Ведь с ней он проводил ночи, а со мной – нет. Но я женщина, Царь, женщина. Я хотела ребёнка, и тогда я решила, что заберу младенца у Ианзэ. У меня не было точного плана, я не просчитывала, я даже не понимала, куда я побегу с младенцем… и я пришла в её покои, когда она разрешилась, там суетились рабыни, шумели люди, в окнах был виден огонь. Я подошла к Ианзэ, она была так слаба, я могла просто приложить подушку к лицу её и умертвить… но она посмотрела на меня и показала младенца, сказав, что это девочка… Они смотрели друг на друга, Ианзэ и её младенец. Кто я, чтобы решать судьбу их? Просто женщина, чья судьба – умереть бездетной, не знавшей любви мужа, в невинном теле, словно я всё ещё юна…
Потом ворвался мятежник, он был подобен безумцу… Рабыня взяла ребёнка Ианзэ и побежала, меч мятежника прошил рабыню, и истошный крик Ианзэ сотряс дворец твой, Царь… младенец был под телом рабыни. Словно мёртвый… Мятежник кричал, словно дух злой вселился в него, что Царица мертва, что Айола мертва, и шёл на нас, подобно хищному зверю, медленно. Но вбежали всадники и стражи и быстро увели его. У Ианзэ хватило сил перевернуть мёртвую рабыню в платье из шелка… Ианзэ не любит шёлк и отдала свои платья рабыням… и девочка оказалась жива. Меч прошёл рядом, забрызгав её кровью, но младенец был жив.
Элнаил посадил меня на коня и вывез из дворца… если есть закон, по которому можно помиловать его – сделай это, Царь. Если бы я была линариумской девой, если бы я могла выбрать себе мужа – это был бы он, единственный из мужчин, кто когда-либо улыбался мне. Редко. Но я собирала эти улыбки, как жена твоя Айола жемчуг… Я полюбила его, как только может женщина полюбить мужчину, и я бы никогда не была с ним, не познала тела его, никогда бы руки его не коснулись меня, даже вскользь… Я боюсь лошадей и редко бываю на улице, поэтому, только поэтому, я попросила жестом, чтобы Элнаил держал меня, как можно крепче… Но я всего лишь женщина, женщина, оказавшаяся в объятиях мужчины, которого любит… Я поцеловала его первая, он бы не посмел… я не знала, как… но всё было неважно, мятеж, Ианзэ, муж мой Хели, всё не важно, сердце моё пело, дух мой радовался, когда тело моё познало Элнаила. Теперь ты можешь казнить меня, как требует закон Дальних Земель и закон Земель, откуда я родом. Я знала, на что иду, я готова была принять смерть тогда, и я готова принять её сейчас, ты можешь выбрать любой способ казни…
– Любой? Даже если я отдам тебя на растерзание тем воинам, – он махнул в сторону стоявших в отдалении всадников.
– Сколько бы ни длились мои мучения, главное, что они закончатся смертью. Мне ни к чему жить, Царь.
Он внимательно посмотрел на Кьяну, видя её словно впервые. Синие глаза её сверкали и были глубоки, черные волосы вились по плечам, она была выше линариумской девы, бедра её были шире, а грудь пышнее, но ноги… ноги её были длинны. Нижнее платье облегало тело женщины в достаточной степени, чтобы увидеть это.
– Она начала ласкать тебя, Элнаил? – Горотеон перешёл на наречие Дальних Земель.
– Это было насилие.
– Не лги мне, Элнаил, скажи мне, как другу, что вырос с тобой и делил последние капли воды и крохи хлеба.
– Да, Горотеон. Я бы никогда не осмелился… ты знаешь это. Но то, что чувствовал, когда смотрел на Кьяну, даже думая о ней, тот комок, что сжимал сердце моё и не давал выдохнуть, то желание, которое я испытывал лишь от одного взгляда на силуэт её… я не смог не ответить на ласки её.
– Она была невинна?
– Да, до этой ночи она была невинна, она невинна, как младенец. Что-то она слышала, но ни губы её, ни тело не знали мужа…
– Ты бы взял в жёны её, Элнаил?
– Если бы я мог выбрать её, Горотеон… Всё, что я прошу – лёгкой смерти для неё.
– Ты бы взял её в жены, не будь она столь знатна, не будь тело её украшено вязью, а платья каменьями?
– Имеет ли для тебя значение, знатна ли жена твоя, когда ты в покоях её, Горотеон? Когда губы твои касаются её, когда ты увозишь её на коне, и смех её, подобно перезвонам колокольчиков, разносится далеко? Имеет ли для тебя значение, сколь много жемчуга в её волосах, когда она сама жемчужина для тебя, хоть и назвала так лошадь! Я бы взял в жёны Кьяну, будь она дочерью простолюдина и торговки… Я полюбил её, а не каменья на платье её, я проклинаю её происхождение и камни… Камни отвлекали её от доли её, от судьбы. Спроси, нужны ли ей камни, и она ответит, что ей нужно другое… Но я не вправе выбирать. Она – не вправе выбирать. Судьба наша предрешена, прошу тебя, как друга, сделай это безболезненно для неё, я не хочу, чтобы она мучилась… и убей сначала меня, пусть в глазах моих застынет она живой.
– Рана твоя будет глубока, Элнаил, но не смертельна. Если тебе хватит сил вернуться в город, ты спасёшь Кьяну. Она будет дожидаться в храме Главной Богини, там же Верховная Жрица совершит обряд, и ты запретишь жене своей выходить из дома и показывать лицо своё кому-либо. Она не покинет порог дома твоего до самой смерти своей, если же ты умрёшь первым – она навсегда останется вдовой без права снова выйти замуж, и будет доживать в доме твоём, в одиночестве.
– Ты?..
– Я нарушаю закон, снимай знаки отличия, быстро. Эти воины не знают тебя… и уж тем более они не знают её… где платье Кьяны? – Элнаил показал глазами, и Горотеон быстро спрял тончайший шёлк под свой плащ, в это же мгновение меч его пронзил Элнаила, и тот упал, подобно мёртвому.
Кьяна кричала, словно обезумев, она проклинала судьбу свою и просила смерти, любой смерти.
Царь Дальних Земель посадил плачущую женщину на своего коня и двинулся в сторону всадников, что сопровождали его.
– Эта женщина обезумела, мятежник схватил её… это всё, что я добился от него, пока не убил.
– Мятежник?
– Да, в городе мятеж, нам следует поторопиться…
– Похоже, эта женщина знатная.
– Вероятно.
– Царь, а…
– В Дальних Землях мятеж, а ты думаешь о женщине? Ты шутишь со смертью. К тому же, тебе разве мало рабынь и дикарок, эта женщина явно знатного рода, возможно, её семья найдёт её, и я не потерплю насилия на своих Землях, воин, не забывайся!
В храме Главной Богини оказалась открыта боковая дверь.
– Снимай платье, Кьяна, – он показал рукой нижнее платье.
– Я не…
– Кьяна, я могу сохранить тебе либо стыд, либо жизнь.
– Мне не нужна моя жизнь.
– Она тебе понадобится, когда за тобой приедет Элнаил.
– Ты убил его, Царь!
– Всадника Царя Дальних Земель невозможно убить таким ударом, Кьяна. Снимай, меня ждёт жена, на землях моих мятеж, я друг Элнаилу, но терпение моё и милость не безграничны, – он увидел, что Кьяна протягивает ему нижнее платье, оставшись нагой.
– Почему ты не сказал, что не убил Элнаила?
– А ты бы орала всю дорогу, подобно обезумевшему зверю? Кьяна, у тебя было такое лицо, что родная мать не узнала бы тебя. Сейчас сюда выйдет Верховная Жрица, не бойся её, делай всё, что она говорит.
– Как я пойму её?
– Ты поймёшь, поверь мне, ты поймёшь, – и, повернувшись, вышел.
Когда Горотеон быстрым шагом прошёл в покои Царицы, дворец его был в огне, люди в панике бежали, воины гибли, кровь лилась по ступеням и длинным проходам, но не это волновало Царя Дальних Земель.
– Она впала в забытьё, – произнёс старик-лекарь. – Юная Царица словно забыла наше наречие, она не понимает меня… не слышит.
Он шептал ей на ухо, держал её, уговаривал, приказав дать отвар от боли, разрывающей тело юной жены его. И только, когда наследник появился на свет, и Горотеон лично убедился, что с Айолой и младенцем всё хорошо, он покинул её покои, чтобы погасить последние очаги мятежа. Кара его была ужасна, волна казней, столь ужасающих, что кровь стыла в жилах, пронеслась по Дальним Землям, убивая не только людей, но и саму мысль о повторении мятежей и восстаний… В огонь, боль и слёзы обратилась попытка Оссагила свергнуть Горотеона, Царя Дальних Земель, но всего этого не знала юная Царица, проводящая дни в покоях своих, с младенцем и мужем.
Он смотрел на спящую, бледную жену свою, и страх, наряду с виной, рождался в сердце его. Не была ли Айола слишком юна для ноши, что возложил на неё супруг… Но вскоре она встала и уверенным голосом стала интересоваться подданными своими, судьбами их и их детей. Уверенной поступью ходила она по покоям, держа на руках младенца, улыбаясь мягко, глядя в точно такие же глаза, как у неё.
В одно тихое утро, когда Дальние Земли ещё спали, Горотеон покинул покои жены своей, запретив выходить ей на ступени дворца. Сердце его разрывалось от любви к Айоле, любви, которую он не ведал раньше. Даже потеряв первую жену свою, Ириму, он не чувствовал столь острой потери, как потерю от разлуки со своей Истинной Королевой.
БОНУС 3. Хели
Жара сменилась тёплым ветром, бескрайняя гладь степей – полями льна, когда войско Горотеона пересекло некогда границу земель Орд и Линариума.
Маленькая девочка, едва ли трёх зим от роду, сидела на земле и вытирала грязными ладошками личико. Волосы её, цвета льна, были растрёпаны, а платье мято.
– Что случилось, дитя? – Хели спешился с коня и присел рядом с девочкой.
– Нашу деревню сожги, это было давно… мы бежали с сестрой, но потом… я, кажется, потерялась.
– Ты знаешь, где твои родители?
– Нет, – девочка заплакала.
– Дитя, ты можешь поехать с нами, мы направляемся в замок Короля Линариума.
– В замок? – девочка подозрительно оглядела воинов. – Я поеду, – она поправила льняное платье, – с ним, – показав на Горотеона под смешки воинов.
– Это честь для меня, – отозвался Царь Дальних Земель и принял ребёнка, которого подняли сильные руки одного из воинов.
– Ты кто? – спросила девочка.
– Ты можешь называть меня Горотеоном.
– Так зовут Царя Дальних Земель.
– Царя? Оооо…
– Он настоящий Царь, почти такой же, как наш Король, хорошо, что ты не такой грозный, как он.
– Он грозен?
– Так говорят, – она пожала плечами, – и свиреп. Нет никого отчаянней его в бою, может быть, только наш принц Хели… Говорят, что когда завязался бой, и Хели был без… без… доссс… одеяний, которые защищают воина, он всё равно поднял своего коня на дыбы, ринулся биться и был ранен. Потом его спас Горотеон, и он тоже был ранен… а потом они победили вожака Орд, и теперь на землях наших будет мир и благоденствие. Когда я приеду в замок, я скажу, что выбираю в мужья Хели, говорят, он вдовец и скоро может жениться.
– Тебе не рано выходить замуж? – Горотеон улыбнулся
– Рано, но он может и подождать… Ты бы подождал?
– Непременно, если бы у меня уже не было жены.
– А кто твоя жена?
– Царица. – Он поправил волосы цвета льна у ребёнка и улыбнулся ещё раз от бесхитростных речей девочки, которая с детства растёт свободной, как ветер над льняными полями, дух её крепок, а разум светел и пытлив.
Остановившись на ночлег, разбив пологи, Горотеон перенёс ребёнка в свою палатку и, хорошо укрыв, вышел на воздух.
– Ты так заботлив с этой девочкой, друг мой, – Хели.
– Она всего лишь бесхитростный ребёнок.
– Она похожа на мою сестру.
– Похожа… да, немного. Думаю, она напоминает мне то, что я не в силах вернуть или исправить, – он сел у огня, который отбрасывал тени от всполохов на одеяния воинов.
– О чём ты?
– Дочери… у меня есть дочери.
– Ооооооо. Я не видел детей во дворце твоём.
– Они не во дворце, их скрывают, даже от меня, – он ухмыльнулся. – Я могу лишь догадываться, которая из девочек моя дочь.
– Но почему? Они законнорожденные?
– Насколько возможно быть законнорожденной от наложницы?.. Чистота крови у нас передаётся только по мужской линии, и только законный наследник может стать законным Царём Дальних Земель. Но любую из моих дочерей возможно использовать, выдав её младенца за наследника. Мятежникам не столь важны законы Главной Богини или крови, как своё желание править… Они готовы поставить на трон любого, если же в нём будет хоть капля царской крови – поднять восстание будет проще… Судьба женщин царской семьи часто обманчива и жестока, поэтому, для блага девочек, никто не знает ни где они, ни участь их…
– И сестра моя не знает про твоих дочерей?
– Айола? – Горотеон улыбнулся. – Боюсь, Айола знает больше, чем положено жене мужа своего, разум её светел и гибок, а сердце щедро на ласку.
В это время шум раздался среди воинов, и один из них, самый высокий, широкими шагами прошёл к разговаривающим Горотеону и Хели и толкнул впереди себя деву, почти ребёнка, с иссиня-чёрными волосами и бездонно-чёрными, испуганными глазами.
Он говорил на наречии Дальних Земель, Горотеон выслушал его и подал знак рукой, что понял воинов своих.
– Это дар тебе, Хели, – он указал рукой на юную деву.
– Дар? – он с подозрением осмотрел ребёнка.
– Да, мои воины считают, что в женщинах сила мужа, они нашли эту деву и привезли специально для тебя, ты не можешь отказаться от этого дара.
– Горотеон, друг мой, я не хочу обидеть твоих воинов, но этот дар… возможно ли мне его преподнести тебе?
– Нет, у меня есть жена, а ты вдовец.
– Жена? – он озадачено посмотрел на Горотеона. – Надеюсь, мне её не в жёны преподнесли?
– В наложницы… Айола Правящая Царица, и её Царь не имеет права на наложниц… такова её воля, – он улыбнулся. – Никто не смеет перечить Царице Дальних Земель.
– Конечно. Сдаётся мне, что тебе удобна эта версия.
– Удобна. – Горотеон глянул ещё раз на юную деву. – Ты должен принять этот дар, Хели, это важно для воинов, к тому же дева хороша собой, хоть и юна.
– А если я не приму?
– Ты потеряешь уважение целой армии Дальних Земель, как воин и муж.
– Горотеон, я… она же ребёнок!
– Она не так и мала. Тело мужа нуждается в ласках, кому, как не тебе знать это, – он улыбнулся краешком губ. – Эта юная дева может доставить много радости духу и телу твоему.
– Скажи воинам, что я благодарен им за дар, – он взял девочку за плечо и повёл в свою палатку, предварительно дав знак благодарности воинам, что одарили его, – и принесите воды, её надо для начала отмыть.
Утром маленькая наложница улыбалась, когда Хели посадил её на своего коня, её чистые волосы развевались, платье было новое и чистое, на щеках играл детский румянец и смущённая улыбка.
Оставалась одна ночь, один привал до замка Линариума, когда Горотеон зашёл в палатку Хели и увидел сидящую в углу наложницу, которая играла с куколками изо льна и, улыбаясь, напевала песенку. Сам же Хели лежал на циновке и невидящими глазами смотрел на плотное полотно полога.
– Что делает твоя маленькая наложница?
– Играет… девочки любят играть. Когда-то я делал таких куколок Айоле, теперь этой малышке.
– Играет?!
– Да, играет… ты же не собираешься сказать своим воинам, во что именно она играет?
– Нет, но… ты удивил меня, друг мой.
– И чем же? Я договорился с ребёнком, что если она будет молчать, изображать из себя наложницу, я буду добр к ней, а потом найду её хорошего мужа, дав за ней приданное.
– Ты мог бы дать за ней приданное, не отказывая своему телу и духу в ласках девы.
– Мог бы… но скажи мне, как друг, неужели ты бы с лёгкостью принял ласки этого ребёнка, а она ребёнок, посмотри на неё! Зная, что тебя ожидает жена твоя? Я знаю традиции Дальних Земель, и что вы по-другому смотрите на брак… но всё же, я вижу твоё отношение к своей Царице.
– Если бы того требовали традиции моих Земель, то… но тебе некому хранить верность, ты не нарушил бы обеты вашей страны, где измена мужа почти так же недопустима, как измена жены. Кьяны нет в живых, и хотя траур твой ещё не снят, мужчинам всегда даётся послабление… к тому же, откровенно говоря, ты не был верен своей жене, никогда, все это знают.
– Все слишком много знают, Горотеон, – он отвёл глаза. – Мне жаль, что жены моей, Кьяны, больше нет в живых, часть сердца моего всегда будет скорбеть по ней, – он вздохнул, – некоторые вещи человек понимает слишком поздно, но это не значит, что мне некому хранить верность, или что я не могу это делать.
– А ты можешь? – Горотеон, который знал о Хели больше, чем тот предполагал, смотрел с интересом. – Это важно, для тебя? Воспитанного в традициях своего народа? У нас важна супружеская верность только со стороны жены, и если твоя жена – Царица, но ты… друг мой…
– Могу, всегда мог, несмотря на бессмысленность.
Горотеон нагнул голову, с интересом глядя на соратника по битвам и пирушкам после боя.
– Она… она надела мне венок на голову, когда ей было пятнадцать цветов, сказала, что выбирает меня в мужья, как свободная дева Линариума. Я смотрел, словно заворожённый, на её волосы, которые переливались в свете луны, и не понимал своих желаний и чаяний. Пока не понял, что влюблён… Мы часто убегали за крепостную стену, этого нельзя было делать, но она – отчаянно смелая, хватала меня за руку и бежала вдоль стены, ныряя в тайный проход. Мне было страшно прикоснуться к ней, всегда страшно. Она не принимала подарков, лишь смеялась, что выбрала меня не за дары или власть… Но кому какое дело, кого выбрала дева, если выбор её королевских кровей? Я всегда знал, что она и только она мой выбор, я готов был отказаться от всего – трона, власти, богатства, уйти в свободное поселение… лишь бы с ней. Солнце любило её волосы, улыбалось сквозь пряди, когда она дарила мне цветы льна… Война всё перечеркнула, я мог пожертвовать своим положением, но не положением страны, в которой родился и вырос, не своим народом… В день, когда я женился, она стояла на крепостной стене и долго смотрела вдаль, всю церемонию… я отдавал себя другой женщине, а сам смотрел на солнце в ЕЁ волосах. Ту ночь, свою брачную ночь, я провёл не с женой, а с ней, впервые познав её тело. Она сказала: «Я выбрала тебя», и отдалась мне… через несколько дней она вышла замуж. Меня приводили к жене моей, но всё, что видел я – это моя возлюбленная в объятиях другого мужчины. Так что я напивался до беспамятства в компании служанок и ночевал в их комнатах. Кто же скажет, что сам принц ночевал у тебя и проигнорировал твои прелести? Женщины везде одинаковы, друг мой… в ночь, когда я остриг Эфталию, я был по обыкновению пьян и шатался по замку в поисках выпивки, погреба закрывали от меня… она шла мне навстречу. В простом платье, как у нас носят, пояс с вышивкой и шаль, её глаза были красны от слез. «Из-за чего ты плачешь» – спросил я. «Я тоскую по тебе, Хели» – всё, что она ответила. Я мало, что помню из той ночи, но то, как она любила меня, как я любил её… отблеск свечей сквозь её волосы – это я помню хорошо. Я бы с лёгкостью умер тогда за одно её прикосновение, я и сейчас с лёгкостью умру за это.
Горотеон вспомнил, как идя по коридору из маленькой комнаты рядом с библиотекой, он видел Хели, который опрометчиво целовал светловолосую девушку, которая, казалось, едва сдерживала рыдания. Позже он узнал в этой девушке Ианзэ.
– Было просто договориться о последующих встречах, ни я, ни она не могли больше терпеть. Это было выше наших сил… Кухарка, что рожает едва ли не каждый год, за хорошую плату держала язык за зубами о встречах в её покоях, а за отдельные дары рассказывала, как я страстен с ней в любовных утехах… И я не знаю, сколь долго бы это ещё продолжалось, и как далеко нас бы завела эта бесчестная связь… но зная, как отвратительно делить своё сердце, часть плоти своей, какой и ощущается женщина рядом, с кем-то, даже если он муж её, я никогда не поступал так же с ней… ей не приходилось делить тело моё и дух.
– И ты совсем не думал о жене своей, – произнёс Горотеон.
– Верно. И это мучает меня по сей день. Кьяна была красива, молода и заслуживала если не любви мужа своего, то ласк… она заслуживала царского обращения, а не пьяного муженька на пороге… Всё это было настолько низко, насколько могло быть… Я завидовал твоей возможности иметь наложниц, она готова была стать наложницей… кем угодно, как угодно… да и я тоже. Единственный выход, который я видел для себя – это смерть, поэтому привёз в Дальние Земли жену свою, зная, что Айола позаботится о ней, но мне пришлось дать обещание не искать смерти своей… Судьба распорядилась иначе, Кьяна погибла… часть сердца моего погибла с ней, ибо не заслуживала она жизни такой, что подарило ей замужество. Но поверь мне, друг, я знаю, что значит быть верным одной женщине… знаю, возможно, больше тебя. Ты верен своей Царице по законам Главной Богини, я же верен по закону сердца, и что сильней – я не знаю.
– Что ты будешь делать теперь? – Горотеон не стал называть причину своей верности своей Царице. – Скоро срок траура Ианзэ пройдёт, и она сама сможет выбрать себе мужа.
– Ианзэ?
– Твоя дочь похожа на тебя, Хели…
Хели судорожно вздохнул.
– Не надо бояться, друг мой, судьба часто бывает жестока к женщине, сердце же мужа бывает слабым, ни я, ни сестра твоя не произнесём ни слова о том, что знаем. Бессмысленно разоблачать связь вашу, бывшую или настоящую. Но на твоём месте я бы поспешил к своей возлюбленной, в Дальних Землях много сильных воинов, и она может выбрать кого-нибудь из них…
– Она…
– Женщина может устать, Хели. Много времени прошло с тех пор, как ты видел её в последний раз, и она всё ещё не жена тебе.
– Она не устанет, не устанет ждать меня.
Хели оказался прав, спустя время, когда Царь Дальних Земель был уже на землях своих, Хели приехал среди ночи. Утром же Айола оставила его в своих покоях, потому что единственное место, где на женской половине мог находиться её брат – это были её покои, с позволения мужа её, и, выгнав рабынь, сама сходила за Ианзэ.
– Милая, – она посмотрела на белокурую девушку, чьи волосы немного вились, и на бледной коже лица играл слабый румянец. – Тебе следует пройти в мои покои… ты сможешь уйти в любое время, а сможешь остаться там до ночи, я выгнала рабынь со всей половины…
– Ты говоришь загадками, Айола.
– Просто, пройди в мои покои.
– Хорошо, – Ианзэ пожала плечами и попросила помочь застегнуть мелкий ряд застёжек на шёлковом платье. Нижнее платье на девушке было из тончайшей ткани, струящейся и облегающей молодое тело.
Она порывисто открыла дверь и почувствовала, как ноги её подкосились, и крепкие руки подхватили побледневшую девушку.
– Ианзэ?
– Я…
– Ианзэ, скажи, что ты ещё выбираешь меня?
– Я выбрала тебя, уже давно…
– Я приехал за вами.
– Правда? Но как?
– Как вдовец, я могу взять в жёны вдову… я беру в жёны тебя, так, как это должно было быть с самого начала.
Она не ответила согласием, это было не нужно, её пальчики проводили по лицу, словно целовали любимые черты, в глазах стояли слезы, а тело постепенно охватывало желание… Пока губы их не встретились, и всё стало возвращаться на круги своя, всё становилось так, как и должно было быть, когда юная белокурая Ианзэ надела венок на голову юного принца Линариума со словами: «Я выбираю тебя».
БОНУС 4. Эирин
Войско Дальних Земель и Линариума подошло к стенам замка Короля Линариума, когда закат уже касался бескрайней глади полей льна.
Многочисленный народ, в основном женщины и дети, вышли встречать и чествовать победителей и освободителей земель Линариума.
Горотеон спешился у ступеней под крики толпы, которые не разбудили ребёнка на его руках. Перехватывая недоумённые взгляды людей, он огляделся, и тут же проворная линариумка средних лет, в простом платье, в которой Царь Дальних Земель узнал кормилицу жены его Айолы, взяла малышку на руки и быстро скрылась в толпе.
Всю ночь и несколько последующих дней продолжалось празднование победы. Возносились молитвы в светлых храмах, королевские погреба были открыты, бочки с вином и подводы с яствами выставлены на центральной и базарной площади.
– Эирин, Эирин, – услышал Горотеон, когда неспешно шёл по длинным коридорам замка, где прошло детство его Айолы.
– Эирин, не следует юной деве забегать в эту часть замка, – Зофия еле поспевала за проворными ножками маленькой девочки, которая с разбега врезалась в высокую фигуру Царя Дальних Земель, и он тут же поднял ребёнка на руки.
– Ты – Царь, – сказала девочка.
– Царь, – он улыбнулся.
– Но не такой, как наш Король или Принц Хели.
– Конечно, нет, – он посмотрел в синие глаза ребёнка и улыбнулся своим мыслям.
– Простите, Ваше Величество, – быстро проговорила Зофия на родном наречии Горотеона. – Она всего лишь неразумное дитя, выросшее на просторах полей в сельской семье, ей трудно привыкнуть к правилам…
– Ты знаешь наш язык, Зофия?
– Да, мой отец был из Дальних Земель, мать же линариумка. Я родилась и выросла там, там же меня выдали замуж, но муж мой вскоре погиб, как и отец, и мать моя предпочла вернуться на родину свою, я последовала за ней. Мы не были богаты или знатны, так что предпочли свободный край Линариума, где жёнам, оставшимся без попечения мужа и отца, легче живётся.
– И ты никогда не хотела вернуться в Дальние Земли? – Горотеон с интересом смотрел на Зофию. Волосы её были светлы, а глаза синие, как и полагается линариумской деве. Время уже стало оставлять отпечаток на лице её, но женщина перед ним была достаточно молода для повторного замужества.
– Не до того дня, как воспитанница моя Айола покинула стены этого замка.
– Она всем довольна, тебе не о чем беспокоиться.
– Я верю тебе, Горотеон, Царь Дальних Земель, – но он видел недоверие в глазах кормилицы. – Но разве может сердце моё быть спокойно и радостно, если вся жизнь моя была заключена в принцессе.
– Сейчас ты бы хотела вернуться?
– Мне некуда возвращаться… и… – она прижала к себе маленькую девочку, с интересом наблюдающую за беседой двух взрослых людей, и, поцеловав её макушку, улыбнулась Царю.
– Ты права, Зофия, юной Эирин, будет лучше воспитываться на просторе Линариума, а не в душных покоях дворца Дальних Земель.
Много нужд и дел предстояло решить, войску был необходим отдых, и Горотеон, усмехаясь, думал, как много кареглазых детей родится после остановки его войска у стен замка. Воины его не отказывали себе в ласках дев, а девы с радостью делились ими с высокими и сильными мужами.
– Где твоя маленькая наложница? – спросил он Хели. – Ты подобрал ей мужа?
– Для начала она должны выучить язык Линариума, друг мой, и подрасти хотя бы на пару цветов, но уверен, не будет проблем с поисками мужа ей, смотри. – Он показал в сторону юных девушек, где в центре стояла «наложница» Хели, и много юношей, только вошедших в пору мужественности, смотрели на девушку, чья необычная красота была приятна глазу.
– Как скоро ты двинешься в путь, друг мой? – Хели.
– Сердце моё рвётся в свои Земли. Как только неотложные нужды будут решены, не дожидаясь войска, я отправлюсь домой к жене своей и сыну.
В день, когда Горотеон отправлялся в Дальние Земли в окружении приближённых воинов своих, он вновь встретил Эирин и Зофию, что крепко держала ребёнка за руку.
– Ты всё ещё можешь передумать и вернуться туда, где ты родилась, и где прошло детство твоё.
– Эирин…
– Я обещаю, как Царь Дальних Земель, что оставлю за ней право самой выбрать себе мужа и никогда не забывать, что она линариумская дева, как не забываю этого с женой своей Айолой.
– Я подумаю, Ваше Величество.
– В любой момент ты можешь сказать о своём решении любому из моих военачальников, что пока остаются на землях Линариума. Никто не станет препятствовать тебе.
