Текст книги "За час до рассвета (СИ)"
Автор книги: Наталия Корнеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Глава 13
Идти домой и волновать родителей Айри не хотела. Не хотела идти и на работу. Никуда не хотела. Поэтому она шла по просыпавшимся улицам, смотрела на бледное небо с порозовевшими облаками. Фонарщики с лестницами на плечах шли выполнять свою работу, заодно заводили часы, висевшие на столбах. Кого-то будили бросками камешков в окно нанятые за пару монет люди. Из деревень на рынок ехали повозки со свежими продуктами, и уставшие бородатые мужики в тулупах понукали сонных, медленных лошадей.
Айри вышла на мост с кованой оградой и посмотрела в темные воды реки, качавшиеся внизу, манившие, звавшие окунуться в них, броситься в омут и забыть все. Вода дрожала, шла рябью, шумела, и на гребнях волн вспыхивали белые и розовые блики. С трудом Айри отвела взгляд и пошла дальше, не разбирая пути.
Белая лилия на вывеске привлекла ее внимание, и Айри остановилась напротив. Под вывеской находилась изящная дверь с колокольчиком, а слева и справа от нее – закрытые тонким тюлем окна.
Айри вспомнила. Лорд. Он ведь звал ее именно сюда.
– Айри Вэнс! Как я рад вас видеть! – и она обернулась на счастливый крик.
Распахнув дверцу кареты, лорд наполовину высунулся из нее и приветственно поддел тростью цилиндр на голове. И опять он сверкал своей улыбкой. Однако Айри не ощутила раздражения, напротив, она улыбнулась в ответ:
– Доброе утро, милорд.
Карета остановилась, он выбрался из нее, обернулся, взял с мягкого сиденья газету, сунул под мышку, бросил трость в салон, о чем-то задумался, а потом, махнув рукой, подхватил Айри и повел туда, куда и приглашал.
– Я удивлен. Вы служите в патруле? – шепотом спросил он перед дверьми.
Зазвенел колокольчик, они вошли, и к ним мигом бросился официант – Айри не успела ответить, что на самом деле она детектив, просто сегодня без повязки.
Заведение внутри выглядело дорого – а как иначе? Ведь лорды не завтракают в тавернах. Изящные столики, светлые стены, свежие цветы на подоконниках, тишина – все это было из другого мира, в который Айри раньше не попадала.
– Милорд, вам как обычно? – почтительно уточнил мужчина в белом.
– Да. И то же самое моей спутнице, – сказал он официанту и первым пошел к столику у окна.
Туда сразу кинулся другой мужчина и поднял тюль.
Они сели. На столике лежали кружевные салфетки очень тонкой работы. Айри опустила руки на колени – как она помнила, их нельзя было класть на стол. Лорд сел напротив и протянул ей газету.
– Я уже думал, что буду обязан день за днем перечитывать эту статью в отсутствие новостей от вас лично.
Айри нахмурилась и взяла газету – она была так сложена, что взгляд сразу падал на нужное место. В статье хвалили доблесть Айри Вэнс, которая спасла женщину от монстра.
– Героиня нашего города, как всегда, помогает людям, и нет предела ее милосердию. Как славно, что среди нас есть такой человек! Но сможет ли она спасти всех нас от встречи с жутким монстром? И когда против него будут приняты какие-нибудь меры? Или же мы так и будем дрожать от страха каждую ночь? – прочитала она вслух.
Айри отложила газету на край стола. Подобные новости всегда вызывали у нее странные, смешанные эмоции. Ее хвалили, но вместе с этим как будто сковывали.
– О вас пишут в газетах, героиня Айри Вэнс! – лорд сидел, опустив подбородок на руки, и покачивал головой, довольный, как ребенок. – Я и не сомневался, что вы спасете кого-нибудь! Скажите, у вас есть норма? Ну, троих спасаете до завтрака, двоих – до обеда, а вечером для лучшего сна драка с монстром? Так, выходит?
Айри сцепила руки в замок.
– У меня нет никакой нормы, милорд, – натянуто улыбнулась она.
– И все же вы – герой. И не только мой! Так я ревновать начну… – и он надул губы. – Но вы можете умилостивить меня, если согласитесь сделать наше общение не таким формальным. Называй меня по имени, Айри, – и он вновь улыбнулся. – Поздно уже знакомиться… Но лучше так, чем никогда, верно? Я – Нио.
Айри замерла и повела головой, моргнула. Раз за разом лорд удивлял ее, сбивал, и его простота, его душевность манили.
– Милорд, как я могу? Это ведь не ваше полное имя даже, – с сомнением ответила она.
– Мое полное имя такое вычурное, такое ужасное… Я всем сердцем его ненавижу! Ну и, думаю, тебе его выговорить будет непросто. Я Эльвентанио.
Имя было сложным, и постоянно пользоваться им Айри не захотела бы – куда проще и дальше называть его лордом.
– Поэтому для тебя я – Нио, – повторил он. – Ты же не можешь отказать мне в такой малости? Я хочу чувствовать, что близок с героиней Айри Вэнс, как никто другой!
Лорд сверкал, блистал, источал обаяние, и Айри сдалась его натиску, сдалась приятному обхождению и подкупающей непосредственности. Вырос ли он таким, потому что детство и юность провел не в Лендейле, где знать с малых лет учили сдержанности в выражении чувств?
– Хорошо, Нио, – согласилась она и улыбнулась, немного неловко, немного застенчиво.
– Я безумно рад! Так рад, что, кажется, это солнце горит только для нас!
И он указал за окно, где над далекой башней поднялось солнце, и его свет упал на Нио, на Айри, и в его слепящем потоке казалось, будто в самом деле в заведении нет никого, кроме них.
На завтрак принесли творожную запеканку, политую сиропом. Следом на другом подносе принесли маленькие серебряные чашечки с темным напитком.
– О, я не уточнил. Ты пьешь кофе? – он спросил, потянувшись к ее чашечке, чтобы отодвинуть. – Я могу сам выпить две порции, а тебе закажем что-нибудь другое.
– Я никогда не пила кофе, – ответила Айри, вдыхая густой, насыщенный аромат напитка. – И была бы рада попробовать.
– О, – замер Нио, – тогда пожалуйста! – и он так широко взмахнул рукой, что газета слетела со стола. – Какой я неловкий!
А Айри уже наклонилась, чтобы поднять газету с пола, но один лист выскользнул, и за ним пришлось тянуться. Выпрямившись, она вернула газету на место, а чашечка с кофе уже была любезно пододвинута прямо к ее краю стола. Лорд мило улыбался и крутил на пальце перстень с большим прозрачным камнем.
– Попробуй, попробуй!
На пустой желудок пить не хотелось.
– Сначала я поем, Нио, – сказала она, и лорд пришел в восторг от ее обращения.
Какое-то время они завтракали молча. Когда тарелка опустела, Айри взялась за чашечку.
– Могу ли я забрать посуду? – и она вздрогнула от прозвучавшего за спиной вопроса так сильно, что горячий кофе плеснул на руку.
От боли она выронила чашечку, та опрокинулась, и по столу растеклось некрасивое коричневое пятно, испортило салфетки.
– Ты напугал мою спутницу, негодяй! – Нио разозлился на подкравшегося официанта, и улыбка пропала с его лица.
Теперь Айри видела лорда. Истинного лорда.
– Нио, все в порядке, – попыталась она успокоить его.
Официант продолжил извиняться, тут же прибежали другие и принялись вытирать стол, уточняя беспрерывно, не пролился ли напиток на уважаемых гостей. Они суетились, просили прощения, и у Айри от этого голова пошла кругом. Ей немедленно принесли в мисочке холодную воду для обожженной руки, потом предложили мазь, но она отказалась – легкое покраснение должно и само пройти.
На все это Нио смотрел свысока, прищурившись. Когда суета улеглась, он вздохнул, и официант немедленно заметил, что в связи с таким происшествием лорд не должен платить за завтрак, но Нио все же протянул ему монеты со снисходительностью, а потом повернулся к Айри.
– Я обязан искупить вину! Я звал тебя, чтобы приятно провести время, а получилось невесть что! Идем, я теперь просто обязан подарить тебе лучший букет! И я знаю, где такой взять!
И Нио, забыв на столе промокшую газету, повел за собой растерянную Айри. Он в самом деле привел ее к цветочнице, торговавшей через две улицы под навесом, и купил огромный букет из ярких цветов – откуда только они взялись осенью?.. Она прижала букет к груди, опустила голову. Ей не дарили цветов. Никогда.
– Лучший букет лучшей героине! – и вновь подобревший лорд принялся сыпать комплиментами.
Они пошли по улице, и Айри совершенно не думала, что здесь ее могли увидеть знакомые, что они могли неправильно все понять. Она шла рядом с Нио, слушала его похвалы, перемешанные с извинениями, и чувствовала… облегчение, ведь она по-прежнему героиня. Из-за ее позорных мыслей реальность не изменилась.
Грохот, горячая воздушная волна и крики оборвали идиллию.
– Ого! – воскликнул лорд, с которого чуть не сорвало цилиндр.
Позади заржали лошади в карете Нио, которая ехала за ними. Справа взметнулось пламя, бледное днем, но от того не менее страшное. Быстро повалил черный дым.
Айри остановилась и смотрела на дрожащий над пламенем воздух, и запах гари долетел до нее.
Она должна идти туда.
Но она не могла сделать и шага.
«Опять беда!» – стучало сердце, и она сильнее стиснула букет.
Заболела шея.
Загремел колокольный набат.
Закричали люди.
Вручив букет Нио, она проговорила:
– Не подходи туда, – и побежала.
Был взрыв – это Айри поняла сразу, а, обогнув несколько домов, выбежала к небольшой площади, которую спешно освобождали от экипажей с решетками. Горела городская тюрьма.
Пожары Айри ненавидела. Они были самым страшным ее кошмаром – каждый.
У тюрьмы суетились служащие в серой форме, кто-то организовал цепочку, по которой от ближайшего колодца передавали ведра с водой, но это было так тщетно, словно плевать против ветра. Пламя гудело, ревело, вздымалось, и от него мигом занялось соседнее деревянное здание.
«Там могут быть люди. Нужно идти», – и Айри сделала шаг.
– Стойте, стойте! Вот, возьмите! – кто-то сердобольный протянул Айри мокрый платок.
Она повязала им лицо и вошла в здание, обошла его целиком, но людей не нашла. Глаза слезились. Лицо горело, а одежда дымилась. Красное зарево окружало, дрожали языки пламени, но возле нее они останавливались, замирали, а потом и вовсе отступали.
Айри вышла на улицу, сорвала высохшую тряпку и закашлялась так сильно, что ее сложило пополам. Мысли путались, но она твердо знала, что должна делать дальше. Она должна пойти в следующий дом, увести всех из него, потому что пламя… потому что пламя…
– Открыть все колодцы! Отойти от них! – услышала она громкий, четкий и совершенно спокойный приказ.
Люди подхватили его, кричали, передавая дальше и дальше, и через минуту все было сделано. Вода, поднятая магией, стала собираться наверх и лентами устремилась через небо к огню.
Первая лента тяжелой стеной рухнула на горевший дом и мигом его потушила. Айри задело – справа ее промочило насквозь. А вода все прибывала, падала, сбивала пламя вокруг тюрьмы, но оно разгоралось вновь и вновь.
Под звук трубы примчались пожарные на упряжках с конями. Их форменные каски засияли золотом, отражая пламя. За ними прибыла и повозка с ручными машинами для прокачки воды, поверх которой лежали катушки шлангов.
Вода перестала появляться в воздухе. Вместо этого пламя как-то особенно загудело и… как будто присмирело. Страшный огонь горел, валил клубами дым, летели дождем искры, но пламя остановилось, оно не спешило к соседним зданиям, и вскоре за него принялись пожарные.
Жар доходил до Айри, и она повернулась к нему правым боком, чтобы подсушить. Она осмотрелась, но нигде не видела Кеймрона – кроме него никто не смог бы остановить пламя.
Где же Кеймрон?
Она не знала, зачем ищет его, но искала, шла среди покрытых сажей людей, уклонялась от выстреливавших из огня головешек
И она нашла его.
Кеймрон стоял с другой стороны тюрьмы, бледный, сосредоточенный, смотрел в пламя, и его алые и оранжевые отблески заменили голубой цвет в глазах. Айри встала у дома неподалеку, прислонилась к нему спиной, а потом сползла и села на какой-то ящик.
Она опять выжила, и эта мысль стучала внутри.
«А ты тоже неравнодушный человек», – подумала она о Кеймроне и улыбнулась.
Он покачнулся, и Айри сама не заметила, как оказалась рядом с ним, подлезла под руку, обхватила за пояс.
– Ты сама едва стоишь, – с недовольством заметил он.
Как он увидел, если не отводил взгляда от пламени?
– Вместе и удержимся, – фыркнула она и тоже уставилась на огонь.
Но глаза быстро пересохли от жара, в них то и дело норовил попасть пепел, и она щурилась, моргала, отворачивалась.
А Кеймрон стоял. Не моргал. И пламя подчинялось ему, опускалось.
После обеда пожар удалось уменьшить настолько, что Кеймрон наконец-то перестал держать его магией, оставил целиком и полностью пожарным. Айри ощутила этот момент – он был похож на камень, а вот уже расслабился и, наконец, с наслаждением закрыл глаза.
– Все затекло, – пожаловался он, но смог приподнять ногу и заставить себя сделать шаг.
Только при этом он покачнулся, и Айри, расставив ноги пошире, придержала его. Далеко уйти они не смогли – отошли к ближнему зданию и сели прямо на дорогу, прислонились к стене и одновременно вздохнули от облегчения.
И посмотрели друг на друга.
– Ты чумазая, как уличный мальчишка, – улыбнулся Кеймрон и попытался пальцем стереть сажу с ее лица, но только испачкал перчатку.
– А у тебя глаза, как у кролика, – недовольно заметила она. – Ужасно красные.
Он отвернулся, и Айри тоже.
Улица перед ними представляла собой страшный пейзаж – кругом лежали головешки, все покрыл толстый слой сажи, и мимо бегали такие же закопченные люди.
– Тяжело было? – спросила Айри.
– Сложно. И долго, – вздохнул он. – Но без риска для жизни. А ты опять в огонь полезла?
Айри наклонила голову и сжала губы.
В этот раз она не почувствовала жуткого страха перед смертью, но и никого не спасла из дома, только надышалась дымом почти до потери сознания. Увечья – и никакой пользы.
– Тюрьму взорвали, – сказала она, чтобы сменить тему.
– Верно. Видимо, у революционеров уже есть, кому собирать бомбы.
Айри кивнула. Она тоже не сомневалась, чьих рук дело этот взрыв.
Кеймрон в это время достал из кармана пиджака платок, оглянулся, увидел оставленное кем-то ведро, и остатки воды из него тонкой ленточкой прилетели на платок, намочили его.
– Не дергайся, – и холодная ткань коснулась щеки Айри. – Надо хоть немного сажи стереть, а то скоро стемнеет, и тебя будет совершенно не видно.
Прикосновение через ткань было таким обыденным, таким простым, что она даже не смогла разозлиться, а наоборот – замерла, затаив дыхание. И не двигалась, пока Кеймрон аккуратно, невероятно осторожно протирал ее щеки, лоб, нос. Отстранилась она, лишь когда пальцы через ткань коснулись губ.
Она без слов забрала у него платок и прижала к лицу, растерла. И услышала смех Кеймрона:
– Ну, поздравляю, теперь ты равномерно серая лицом!
И его насмешка была лучше той нежности, которую он проявил. Она успокоила Айри.
– Слушай, нужно уходить отсюда, – неожиданно серьезно сказал он. – Иначе получим новое дело. А я не хочу заниматься еще и подрывом тюрьмы. Не одни же мы работаем в городе!
И она – вот неожиданность! – быстро согласилась.
Когда они обходным путем добрались до работы, их встретила удивительная картина. На столе возле унылого дежурного в хрустальной вазе стоял… Букет!
Айри покраснела.
– Наконец-то! Детектив Вэнс, это ваше, заберите уже, пожалуйста! Я не вынесу еще одной шуточки от местных остряков!
Айри взяла вазу с цветами – тяжелая, она оттянула руки.
– Это всего лишь благодарность от спасенного мной человека, – пояснила она, чувствуя, что в спину впился взгляд Кеймрона.
– Да хоть венок с могилы! Унесите уже скорее! – вздохнул с надрывом дежурный и шмыгнул носом.
Пока они с Кеймроном поднимались по лестнице, ваза становилась все тяжелее и тяжелее. В кабинете она поставила ее на стол и удивилась: как могла ваза весить, как скала какая-то?
– Знаешь, сегодня никаких новостей нет, так что ты можешь пойти домой. Думаю, родители хотели бы скорее тебя увидеть.
Айри обернулась. Кеймрон присел на край стола, зевнул. Глаза у него так и остались покрасневшими, и он тер их каждую минуту.
И она тоже чувствовала себя страшно уставшей, хотя вроде бы не так много всего случилось за день.
– Не буду отказываться, – кивнула Айри и ушла, захватив букет.
У дома она ущипнула себя за щеку. «Все в порядке. Как обычно», – прошептала Айри, натянула улыбку и повернула ключ в двери.
– Айри! Наконец-то! – и ее окружила шумная семья.
Мама, как обычно, осмотрела ее, Фели крепко обняла, а отец вздохнул и отвел заблестевшие глаза.
Они наперебой поделились своими волнениями, рассказали, как с соседями читали газету со статьей о ней. Фели забрала цветы, унесла в ее комнату, мама отвела Айри за руку на кухню, как будто боялась отпустить, а папа торопливо, неловко сунул ей булочку.
Ее кормили, ее спрашивали, над ее историей охали.
– И монстр этот, и взрыв! – вздыхала ее мама, пока на огне грелся чайник. – Нет тебе покоя! Ох, не к добру ты в первый округ вернулась, не к добру… Спокойнее работа твоя в третьем округе была! Ох, и скорее б ты туда вернулась!
– Вернусь. Только сначала нужно поймать лендейлского палача.
Вошедшая на кухню Фели успела поймать выпавшую из рук их мамы тарелку.
– Так вот чего тебя перевели-то в первый округ… – бледнея, прошептала ее мама.
Она подалась вперед, но осталась на месте, и только глаза ее, полные тревоги, полные боли смотрели на Айри.
– А говорят, это тот же убийца, что и тогда, четыре года назад. Верно? – и Фели прищурилась. Айри кивнула. – И теперь ты с господином Олденом его ищешь? – Айри кивнула второй раз и поджала ноги. – А сказать когда собиралась об этом?
– Вот сейчас сказала, – повела она плечом и вцепилась рукой в край табурета, на котором сидела.
– Ну да, лучшее время! Ты уже по уши в деле! Мы тебя даже отговорить не можем! – вспыхнула ее сестра. – Ты с ума сошла, Айри⁈ Или забыла, что было в прошлый раз? Так я напомню! Ты говорить две недели отказывалась! Да ты рыдала ночи напролет! Да ты на улицу выходить боялась! А теперь говоришь, что вновь собралась ловить этого преступника⁈
Фели злилась: ее лицо покраснело, сверкали глаза, она размахивала тарелкой, словно вот-вот ее разобьет от эмоций, а Айри слушала это все, закусив губу. Она опустила голову.
– Я должна его поймать, – твердо сказала она. – Обязана, Фели. И я сделаю это.
Фели задохнулась, что-то промычала, но новую волну ее злости прекратила их мама, которая тихо, со смирением заметила:
– Мы тебя не переубедим, Айри. Я помню. Сначала ты мечтала о военной академии и никого не слушала, а теперь это…
Айри вскинула голову. Мама стояла возле Фели, гладила ту по спине, а смотрела – на нее, тем особенным взглядом, от которого наворачивались слезы. Взглядом матери, которая готова принять любое решение своего ребенка. Взглядом, который обещал заботу и поддержку.
Фели всхлипнула, бросилась к Айри, обняла ее и… заплакала.
– Айри! Глупенькая, глупенькая Айри! А если опять… Если опять все повторится? Что же с тобой будет? – шептала она, вздрагивая.
Айри обняла сестру и ничего не ответила. Потом к ним присоединился и папа, он пришел, обнял свою жену, прижал к себе, и они смотрели на дочерей.
Потом они долго и много говорили, пили чай с пирогом.
– Мы верим в тебя, Айри. Ты со всем справишься, а мы по мере сил поможем, – и мама взяла ее руку в свою, сухую и горячую, сдавила. И улыбнулась. – Ты у нас никогда не сдаешься. И господин Олден тебе поможет. Все будет хорошо, Айри. Все будет хорошо.
Она мягким голосом уговаривала и ее, и всю семью сразу.
– Да, мам. Спасибо вам всем, что поддерживаете меня. И в академии, и сейчас…
– А как тебя не поддержать было? Пришла, поставила в известность, что поступила в академию и уходишь учиться… Не выгонять же тебя из дома было? – рассмеялась мама. – Такая ты у нас, все другим помогать стремишься.
– А лучше бы и о себе иногда думала, – буркнула Фели. – Вон, сколько годиков уже, а кроме работы жизни не видит!
– Фели, тебя это тоже касается, – строго заметил папа. – Не вышли из вас обеих примерные дочери. Обе себе на уме! Эх, хорошо хоть сын есть еще!
Айри оживилась:
– Кстати, не приходили ли от него письма?
– Да, что там с нашим младшеньким? – тут же заинтересовалась Фели. – По-прежнему торчит в Толенхилле?
Их папа усмехнулся по-доброму и ответил:
– Да вот сегодня новое письмо пришло от Дина.
И тут же пропали тревоги. Пропали страхи, и три женщины на кухне замерли, ожидая, что им расскажет мужчина. Дин был третьим, самым младшим ребенком. Он унаследовал любовь к выпечке и готовился принять на себя семейное дело, но перед этим решил выучиться у другого пекаря. Его отправили в Толенхилл к другу семейства, который держал булочную, и он был там уже два долгих года.
– Не томи, дорогой, скажи уже, что он написал!
Айри и Фели кивнули, поддерживая маму.
– Женился он там. Пишет, хорошая девушка. Но обучение его затягивается, просит подождать еще год, а уж потом он с женой приедет в Лендейл.
– Хорош мальчишка! Делом еще не занялся, зато уже женился! – присвистнула Фели. – Вернется, и я ему устрою!..
– Нам деловых тут хватает, должен же кто-то и внуками нас с мамой порадовать под старость лет!
Айри и Фели замолчали, отвели взгляды, как провинившиеся дети.
– Да он, поди, и с женой, и с ребенком приедет, – буркнула Фели. – За год-то можно и успеть…
Они поговорили о Дине еще немного и вскоре разошлись, Айри поднялась к себе в комнату. Букет в вазе стоял на подоконнике, и лунный свет серебрил его. Приятный цветочный запах окружал, и все казалось таким нереальным, таким невозможным.
Айри коснулась мягких лепестков. В лунном свете ее пальцы выглядели белыми, неживыми, и она приложила руку к стеклу. Свет не грел, не холодил, только одел серебристую перчатку.
Столько всего произошло в последние дни, что Айри терялась в собственных мыслях и ощущениях, не понимала своих же чувств. Все в ней перемешалось, перепуталось, сплелось тугим клубком, из которого торчал короткий хвостик, и вроде она должна потянуть за него, начать распутывать нить, но… Она боялась.
Мама была права: в третьем округе жилось намного спокойнее, и каждый день напоминал прошлый, а тот – позапрошлый, и так далее, и так далее. Размеренная повседневность не приносила сюрпризов. По утрам она общалась с инспектором Люсом, они обсуждали дела, разбирали их. Он слушал ее рассуждения, поправлял, указывал, на что нужно обратить внимание.
Если к Айри обращались, она начинала работу: методично выясняла обстоятельства дела, общалась со свидетелями, искала подозреваемых. Она ходила по тихим улочкам третьего округа от дома к дому.
Потом наступало нелюбимое время – время, когда требовалось сидеть в участке и думать, сопоставлять, делать выводы. Сидеть Айри не любила, но постепенно она в этом процессе размышлений нашла свой интерес. Каждое преступление – головоломка, которую нужно решить. И она решала.
Потом шли задержания, аресты, допросы – тоже рядовые события в ее жизни.
Когда ей пришлось выходить в патруль, дни стали оживленнее, но все же в третьем округе жило не так много людей, как в первом, и что-то страшное случалось реже. Ограбления, пьяные драки, поножовщина – это все было рутиной, которая не стоила особого внимания.
Хлопот добавили революционеры, появившиеся в округе в последние два года, но и они стали обыденностью, строчками в отчетах.
Айри посмотрела на цветы, и листочки их как будто тянулись к ней.
В первом округе она опять стала героиней. Только героиней.
Айри поежилась и убрала руку со стекла.
Пуговицы на кителе вспыхнули ярким серебром, и она положила руку на грудь. Она должна сделать многое, очень многое. И сделать должна отлично. Идеально.
Детектив Айри Вэнс, народная героиня, должна со всем справиться. Ей сразу вспомнилась яркая улыбка Нио, который непрестанно хвалил ее, и на душе стало теплее от того, что в нее верили.
«Это придумала ты сама», – сказал ей Кеймрон.
Тот разговор она боялась вспоминать, боялась размышлять над ним и предпочла сосредоточиться на самом Кеймроне. Как было просто ненавидеть его, злиться, ругать! И как сложно принять его слова, принять, что он беспокоился за нее.
Больно и стыдно было от того, что он не испытывал злости в ответ, что бы она ни делала. Он, точно как годы назад, был готов поддерживать ее и помогать.
И помогал.
Увидел ее в городе – предложил подвезти.
По ней потоптался монстр – привел доктора.
Она не хотела показаться родителям испуганной и израненной – он увез ее к себе.
Он был точно таким, как раньше.
И сегодня ведь она улыбалась ему. Улыбалась тому, на кого злилась столько лет.
Злилась ли?
Обида была, сильная, ведь Айри оказалась детективом в глухом углу, в то время как он попал в Шестое отделение. Но не было ли это к лучшему? Айри давно признала, что именно в участке третьего округа пришла в себя после убийства на площади Прейн.
Что с ней случилось бы, останься она без работы? А что было бы, если бы она продолжила трудиться патрульным в первом округе? Она и думать не хотела об этом. Этого не было – и точка.
Глухая, застарелая обида на Кеймрона, который решил за нее и сделал по-своему, еще оставалась, но она быстро бледнела.
«Я почти его простила», – и Айри коснулась губ.
Еще недавно все было просто и понятно.
Она – детектив-одиночка.
Он – агент Шестого отделения, которого она ненавидела.
Прошлое – перечеркнуто, забыто.
А теперь… Теперь…
Кто она?
Детектив, который обязан распутать любое преступление? Героиня, которая не имеет права пройти мимо человека в беде? Та, что должна поймать лендейлского палача и исправить ошибки прошлого?
Или человек с правом выбора?
Что-то новое, что много времени зрело глубоко в душе, тонкими и упрямыми ростками пробивалось наружу сквозь удушливый кокон долга, разрушая все то, к чему она привыкла.
Лунный свет ушел с цветов, и они перестали казаться чем-то нереальным и сказочным, а от их запаха отяжелела голова. Айри открыла форточку, запустила свежий ночной воздух.
Время позднее.
И, раздевшись, она легла спать – рухнула на кровать, прогнала все мысли, которых боялась, и заснула.
