Текст книги "За час до рассвета (СИ)"
Автор книги: Наталия Корнеева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Глава 3
Ночной город тих, пуст и хмур – особенно по осени. Туман тонкой вуалью спустился на землю, шелковой пеленой занавесил дома, где мирно спали жильцы. Медленно падали на мокрую мостовую последние бурые и рыжие листья с кустов и деревьев, и тени от ветвей морем колыхались под ногами. Ярко блестели на дороге полосы света от фонарей.
Две тени шли по улице, внимательно осматривали каждый дом. У одной тени краснела накладка на груди, а лицо второй закрывал поднятый воротник серого пальто.
– Что же вы, детектив Вэнс, делаете здесь? – спрашивал патрульный у Айри.
– Не спится мне, Тинс. Вот и вышла погулять.
Ее ответ облачком пара вырвался изо рта, и Айри проследила за ним, вдохнула запах прелой листвы и мокрой земли, отдававший каким-то тленом. Неуютно. Она поправила пояс пальто, затянула его до предела.
– Далеко вы от дома забрались, – покачал головой ее собеседник и тут же обернулся на шорох.
Из куста выбралась черная кошка, сверкнула зелеными глазами, что-то прошипела, выгнув спину, и ушла с поднятым хвостом.
– Одни проблемы с этими зверями, – пожаловался патрульный. – Да вы и сами знаете, сколько раз в темноте кошку принимали за преступника. Что ж, не пора вам домой? Не нагуляли сон еще?
– Нет. Лучше вам компанию составлю, подстрахую. Нельзя ведь ночью одному ходить.
– Напарник заболел, а лишних людей нет, – пожал плечами мужчина и, подкрутив ус, весело добавил: – Зато мне заплатят за двоих. Еще хозяин одной лавочки приплатил, чтоб я за его домиком следил внимательнее, а одна вдовушка попросила будить ее в шесть утра всякий раз, как я в смене буду, и тоже звонкую монету дала.
– Смотрю, вы совершенно здесь освоились, – тихо рассмеялась Айри.
Когда-то она также промышляла подобным образом: от одного монета за дополнительный надзор за домом, от другого – за пригляд за складом. Третий просил следить, дома ли его жена по вечерам, пока он работает на фабрике… Немного там, немного тут, и в месяц выходила приятная прибавка к жалованию.
Тинс блеснул своими карими глазами и снова подкрутил ус.
– Ну, а у вас как дела? Слухи ходят, что на весь наш город-то Сыск Его Величества нанял только десять детективов, и то не знают, что с ними делать.
– Это точно. Решили отобрать хлеб у частных сыщиков, должность при участках открыли, а на этом – все, – и Айри развела руками. – Тинс, представьте, в этом году я искала пропавших коров, свиней и коз, расследовала похищение ночной рубашки одной вдовушки, искала загулявших мужей, находила неверных жен… Вот с чем идут к детективу!
Тинс тихо рассмеялся. Айри машинально посмотрела на часы, подвешенные к фонарному столбу, остановила патрульного:
– Вы, как и прежде, слишком торопитесь. Здесь нужно проходить на две минуты позже.
– А вы всё помните, – хмыкнул Тинс и остановился, запрокинул голову, чтобы видеть стрелки на часах. – Я вот считаю, что зря у нас все так. Начальство знает, когда и где каждого искать – это хорошо, конечно. Но ведь и преступники знают, где и когда мы проходим! Ну, все, время пришло, идемте дальше. Замерзнем, если продолжим стоять.
И они опять пошли. За поворотом Тинс влез на столб, отодвинул шпингалет на дверце фонаря и достал спрятанную внутри у горелки маленькую фляжку.
– Держите. Внутри чай, – и он отдал горячую металлическую фляжку Айри. – У меня еще две по маршруту спрятаны.
Крепкий чай обжег горло и пустой желудок – и добавил еще больше бодрости. Айри шла и пила его маленькими глоточками, смотрела по сторонам.
Покрашенный в белый дом слева выделялся среди своих темных соседей. В нем не горел свет ни в одной комнате, но шторы были задернуты.
– Господин Олден уехал на своем автомобиле в начале моей смены, – заметив, куда она смотрела, поделился Тинс. – И, видимо, еще не вернулся.
Айри опустила взгляд под ноги.
– Эх, несправедливо вышло. Вас после того случая скинули в детективы, а его папаша забрал в Шестое отделение. Вы, вон, ищете чужое белье, а он в теплом кабинете доклады о всех подозрительных личностях читает да решает, кого нужно для допроса задержать. Какое ж это наказание?..
Дом остался далеко позади, но Айри казалось, что их преследует тень Кеймрона.
– Это было ожидаемо. Все же он – сын барона, приближенного к Его Величеству, – Айри пожала плечами.
Глухая обида опять заворочалась внутри, вскинула голову, призывая согласиться с патрульным и пожаловаться ему на мировую несправедливость. Да только какая от этого польза?
Они в молчании закончили маршрут. Идти домой Айри отказалась, и они с Тинсом отправились на второй круг. Туман стал плотнее, гуще, и в нем становилось все сложнее разглядеть что-нибудь за границей десяти шагов.
– Ох, ненавижу за это осень! – посетовал Тинс.
Айри насторожилась. И сырость ей казалась какой-то странной, и звуки в тумане как будто отдавались эхом. Засунув руку под пальто, Айри достала из поясной кобуры револьвер. Тинс покосился на нее, нахмурился и поправил висевшую на поясе дубинку.
Все случилось быстро, внезапно, как и бывает в подобных случаях. Как только они подошли к дому Кеймрона, из тумана на Тинса выпрыгнуло что-то непонятное, огромное. Патрульный принялся молча бороться, раздались только звуки ударов. Два тела сплелись, упали, покатились по мостовой, хрипя и сопя. Стрелять Айри не могла и ждала удобного случая, чтобы подбежать и ударить напавшего.
Сверкнуло что-то, Тинс захрипел. Блеснули яркие изжелта-зеленые глаза. Перед Айри встало… нечто. Туман скрадывал черты, фонари рядом, как назло, погасли. Нечто походило не на человека, а скорее на какое-то животное, поставленное на задние лапы и вынужденное идти по-человечески.
Тинс лежал неподвижно, с неестественно повернутой головой.
Айри трижды выстрелила в неведомое, и оно дрогнуло от пуль, замедлилось, но продолжило наступать на нее. Тихий животный рык и – стремительный прыжок, от которого она уклонилась. Упав, перекатилась через плечо и вскочила на ноги, вскинув револьвер.
Зеленые глаза сверкали напротив. Еще три выстрела – и тот же результат! Последняя пуля полетела в монстра, когда он прыгнул на Айри. Что-то крепкое, тяжелое ударило в грудь, и Айри упала на спину, стукнулась головой о камни, а сверху над ней уже нависли глаза с огромным зрачком и тонким желто-зеленым ободком, близко-близко, и она ощутила теплое, влажное дыхание зверя на лице. На щеку капнула слюна.
Дышать не получалось – тяжелая, огромная лапа давила на грудь. И все же, собрав силы, она попыталась скинуть монстра – и даже сумела! Но попытка к бегству не удалась – болезненный толчок в спину, и она опять упала, теперь лицом в мостовую. Неведомое нечто встало на нее, и жалобно застонали сдавленные ребра.
Фары автомобиля вспороли туманную мглу, а еще через миг улица ярко осветилась пламенем. Завыло, загудело, стало жарко, как у печки. Пропала тяжесть со спины.
«Кеймрон!» – зазвенела мысль в голове, и Айри с трудом перевернулась, нащупала револьвер. Патроны закончились, но им по-прежнему можно было ударить! Преодолевая боль, она поджала ноги и, оттолкнувшись руками, поднялась с земли. Ее повело, но стена дома помогла не упасть.
Она закрылась рукой с револьвером от новой яркой вспышки пламени, а потом увидела, как побежали куда-то зеленые глаза и исчезли.
– Беги за ним! – прорычала Айри, увидев тень, что пошла в ее сторону. – Беги же! – с досадой крикнула она.
Но догонять уже было некого – монстр растворился в тумане, и человеку его не удалось бы выследить.
В доме Кеймрона, как и в соседних, зажегся свет. Его слуга вышел на порог, и Кеймрон перебросил ему ключи от автомобиля, приказал отогнать на задний двор, под навес, а сам подошел к Айри, которая стояла, вцепившись в стену.
Он не сказал ни слова – осторожно коснулся ее, потянул на себя и взял на руки.
– Потерпи, – услышала она тихую просьбу в ответ на свой стон.
Слуга, выполнив поручение, вернулся домой и получил приказ немедленно растопить камин в гостиной. Айри положили на диван, и теперь она наблюдала, как паренек лет семнадцати старательно раздувал огонь и кашлял от дыма.
Снаружи раздался свист.
Айри не заметила, когда слуга ушел, когда дым превратился в яркое пламя – она просто смотрела перед собой и ничего не соображала.
Кеймрон вернулся с доктором, ее осмотрели, чего-то наговорили, выписали рецепт и рекомендации, потом положили обратно на диван. Она не заметила, как лишилась пальто, как ее укрыло тяжелое одеяло в черно-красную клетку.
Ожила она, когда перед диваном присел на корточки Кеймрон. Его чистое лицо с выражением вежливого беспокойства было невыносимо настолько, что подняло бы и покойника. Пришел слуга, принес стакан на серебряном подносе. Кеймрон обернулся, взял его.
– Нужно выпить обезболивающее. Его прописал доктор, – сказал он ей, как маленькой. – Приподнимись.
Айри вместо этого попыталась сесть – у нее даже получилось опереться на один локоть, подняться. Взяв дрожащей рукой стакан, она выпила горькой и ледяной воды, от которой свело зубы.
– Что с Тинсом? – спросила, собрав остатки сил.
– Он мертв, – Кеймрон едва успел поймать стакан, выпавший из ее руки. – Ловри, подготовь гостевую спальню, – приказал он слуге.
Пламя в камине трещало, огонь должен был греть, но Айри стало знобить – ее колотило от холода. Перед тем как потеряла сознание, она успела подумать, что вместе с обезболивающим ей точно подсунули и снотворное.
Когда она очнулась, туман в голове рассеялся. Тело ломило. Она открыла глаза. Потолок был обычным, но белили его давно, поэтому он успел посереть. Скучная картина. Айри повернула голову. В кресле рядом с кроватью, скрестив руки на груди, спал Кеймрон. Айри повернула голову в другую сторону – там была стена, отделанная деревом.
– Очнулась?
Айри нахмурилась и опять повернулась лицом к мужчине.
– Сколько пальцев видишь? – он поднял руку с вытянутым указательным пальцем.
– Один, – буркнула она.
– Это радует.
В тесной комнатке со скошенным потолком поместились только комод, кровать и стул. Вставать Айри пришлось очень осторожно, чтобы не удариться головой. Однако ноги не держали – ее повело, и она невольно оперлась на протянутую руку. Кеймрон, так и сидевший, придержал ее еще и за талию. Голубые глаза с тревогой смотрели на нее снизу, и от этого почему-то стало неловко.
– Спасибо, что не оставил на дороге, – хрипло проговорила Айри.
– Разве твое благословение позволило бы такому случиться? – протянул он. – Хотя оно позволило хорошенько тебя отделать.
Его горячая рука скользнула вверх по спине, потом прикосновение прошлось по плечу, и вот тонкие пальцы подушечками погладили щеку под глазом.
– Доктор сказал, что у тебя, возможно, трещина в ребрах. Бровь рассечена, но швы не понадобились, кровь остановилась. Возможно и сотрясение. Синяки на тебе никто и не считал, – он замолчал, а потом тихо добавил: – Без моего присмотра ты стала часто калечиться.
Айри вспыхнула и дернула прядь светлых волос – Кеймрон только поморщился.
– Я и под твоим надзором калечилась, если ты забыл.
– Помню каждый случай, – он взял ее руку в свою и отвел за спину Айри. – Помню, как болела воспалением легких после спасения утопающего зимой. Помню, как при ограблении банка преступник избил тебя до полусмерти, потому что не смог застрелить. И помню, что у тебя на руках остались шрамы после порезов ножами.
Он говорил, и каждое воспоминание – как маленькая рана на сердце. В те дни они работали вместе и не представляли, что однажды настанет время, когда они будут порознь, когда они будут ладить, как кошка с собакой.
И теперь вновь они были близко – даже ближе, чем в прошлом. Айри стояла вплотную к Кеймрону, и ее нога касалась его ноги. Руками он почти обнимал ее. И голубые глаза по-прежнему смотрели снизу вверх, смотрели так, словно во всем мире есть только она.
– Было и было, чего теперь-то вспоминать… – проворчала она. – Я ведь живая.
– В том и беда, Айри, что ты по-прежнему слишком сильно полагаешься на свое благословение, – Кеймрон вздохнул. – Оно оставляет тебя живой, но никогда – целой и невредимой.
Каждый раз, когда Кеймрон говорил что-то подобное, Айри чувствовала себя жалкой. Беспомощной. Слабой. И всегда злилась из-за этого – и на него, и на себя. Опять застарелая обида дала о себе знать.
– Прекрати так говорить! Ты же знаешь, все знаешь! – она сбросила руки Кеймрона и отошла от него. – Мне дано помогать людям, спасать их. И я буду делать это! И что, что я болела? Что такого в синяках и ушибах? Кеймрон, я спасла много жизней благодаря этому дару! Хочешь сказать, что лучше бы все те люди умерли? Их жизнь против недолгой болезни! Как вообще подобное можно сравнивать⁈
Обычно после гневного возражения Кеймрон вздыхал и менял тему, но не в этот раз.
– Я никогда не говорил тебе не спасать людей. Я говорил, чтобы ты была осторожнее и не бросалась никуда бездумно, – заметил он, и светлая прядь упала на нахмуренный лоб. – Спасать можно не только отчаянной храбростью.
Его слова казались жестокими, хотелось возразить, кричать, ругаться… Но у нее в этом споре был еще один весомый аргумент:
– В опасной ситуации важна каждая секунда. Там некогда думать. Пока я буду звать пожарных или искать лодку, человек может погибнуть!
– Верно, – быстро кивнул он. – Но порой ты играешь со смертью тогда, когда могла бы этого избежать. Удобно не думать, а верить, что благословение защитит. Однако, Айри, ты тоже смертна. Однажды благословение может и не спасти тебя. Ты ведь не знаешь, на всю жизнь оно тебе дано или нет. Вдруг есть предел, после которого оно исчезнет?
«Значит, такая у меня судьба», – подумала Айри, но не сказала. Странное было чувство в груди – тяжелое, давящее, темное. Впервые она услышала от кого-то то, о чем думала только глубокими ночами и что гнала от себя.
Она действительно смертна. И Кеймрон абсолютно прав.
– Смерти боится каждый, но я не собираюсь поддаваться этому страху. Все мы умрем тогда, когда это суждено. И лучше умереть, спасая кого-то, чем от упавшего на голову кирпича.
На ее брови запеклась кровь, щека припухла и посинела, она невольно прижимала руку к левому боку из-за боли в ребрах – и говорила с прежней уверенностью.
– Ты осталась верна своим убеждениям, – Кеймрон бегло улыбнулся. – Идем завтракать.
Он поднялся. И только сейчас Айри заметила, что на Кеймроне не было перчаток. Правую руку, что он протянул ей, покрывала гладкая черная чешуя, а на кончиках пальцев вместо ногтей были когти, очень аккуратно подпиленные.
Айри вложила свою руку в его. Без перчаток Кеймрон появлялся только перед теми, кому доверял. Это был особый жест близости, и странно было увидеть его спустя годы, проведенные в ссоре.
Опять Айри чувствовала себя жалкой, эгоистичной и невыносимо мерзкой. «Это все из-за травм. Просто мне больно, просто временно я стала более чувствительной», – сказала она самой себе и повернулась.
В глаза бросился почищенный револьвер, лежавший на комоде. Айри отвела взгляд и быстрее пошла к двери.
– Осторожно. Не спеши, – и Кеймрон удержал ее, показал на порожек под ногами.
Они медленно спускались по светлой лестнице, и она чувствовала, как Кеймрон страховал ее, чувствовала, что он готов в любой момент подхватить ее, поддержать, не дать упасть туда, вниз.
И почему-то ей показалось, что это относилось не только к лестнице.
Глава 4
В ресторане «Либери» задернули шторы на окнах, зажгли прекрасные светильники с хрустальными подвесками и – закрыли входные двери с витражами, а у входа встали патрульные. На кухне с погасшим очагом не шумел главный повар, а поварята грустно сидели кто на табуретках, а кто и на кадках с солениями. И молчали.
За круглыми столиками на ажурных ножках застыли немногочисленные угрюмые посетители, а посреди зала лежал поднос и осколки посуды. У окна двое мужчин обмахивали полотенцами потерявшую сознание даму. Кто-то тихонько скулил, протяжно, непрерывно.
И все, абсолютно все боялись даже слегка повернуться к столику в центре, вокруг которого расползлось зловещее красное пятно, такое неестественное, такое яркое на белом полу. Двое лежали лицами в стол и не шевелились. Между ними стояла тонкая вазочка с розой и коробочка с золотым кольцом.
Бледный распорядитель зала в щегольском золотистом костюме с искрой каждые три минуты протирал лысину платком, его тощая шея дрожала, он то и дело оглядывался на двери и, казалось, молился, чтобы все закончилось как можно скорее. Услышав стук в двери, он бросился к ним и встретил пришедших, как самых настоящих спасителей.
– Кто это там с красногрудыми? – удивился кто-то в углу.
Следом за патрульными зашел господин – очень высокий, светловолосый и важный. Он тихо что-то сказал, и распорядитель бросился открывать шторы.
– У вас есть отдельное помещение? – с высоты своего роста поинтересовался пришедший у распорядителя, и тот закивал так активно, что его обвислые щеки захлопали. – Покажите патрульным. Они проведут допрос, – важный господин щелкнул пальцами, и двое отделились, пошли следом за мужчиной.
– Может нас, наконец, отпустят уже⁈ Жутко… – пробормотал кто-то.
– Это же Олден, – прошептали у окна с суеверным ужасом. – Что ж с нами будет, раз Шестое отделение явилось⁈
Кто-то громко сглотнул.
– Дамы и господа, прошу всех сохранять спокойствие. С вами побеседуют, а после вас всех отпустят, – объявил Кеймрон во всеуслышание, пока оставшиеся в зале патрульные осматривали мертвых.
В ясный день середины недели в мирном и спокойном центре Лендейла умерли не просто мужчина и женщина, а леди и лорд, которые собирались сочетаться в скором времени законным браком.
Вскоре Кеймрон узнал, что, когда и как произошло. Пара пришла сразу после завтрака, в одиннадцать утра, и у них был заранее забронирован столик. Распорядитель был в курсе планов лорда, потому постелил изящную скатерть с нежными узорами, поставил вазочку с розой и подготовил соответствующие случаю еду и напитки.
Когда лорд и леди пришли, все сначала было прекрасно. Они сели, отведали нежнейшего мяса птицы в сладком соусе, о чем-то поболтали. К ним на минутку присоединился друг – его встретили улыбками, но он быстро ушел. И, наконец, случилось самое важное – лорд достал коробочку с кольцом, открыл ее и поставил на стол перед своей избранницей, которая счастливо ахнула, прижав руки к лицу.
Потом случилось что-то странное. Они оба замерли, глядя друг другу в глаза, взяли столовые ножи, испачканные соусом из-под птицы, и убили себя одним точным горизонтальным порезом по шее.
Вскоре патрульные располагали приметами заглянувшего к паре друга. Одним запомнились его темные кудри, другим – дорогая, красивая одежда, а третьи не могли определиться с возрастом, но все сходились на том, что другу не было и тридцати пяти лет.
Также разнилось и количество людей, которые покинули ресторан между приходом пары и их смертью. Первые говорили, что ушел только один человек. Вторые яро отрицали это и доказывали, что ушло по меньшей мере трое, описать которых они, правда, были не в состоянии.
Допрошенные бегом покидали ресторан, и с каждым новым сообщением от патрульных Кеймрон становился все мрачнее.
«Найди и поймай меня, если сможешь», – он слышал, как в тот раз Айри прочитала записку. Еще тогда, у таверны, он подумал о том самом убийце из прошлого, но были сомнения, потому что девушка, хоть и была явно не в себе, умерла из-за выстрела. Но теперь…
Теперь у него были две новые жертвы, убившие самих себя с помощью ножей.
«Ошибка исключена», – стучала мысль в голове, а взгляд Кеймрона блуждал по рыжим волосам леди, часть которых слиплась в сосульки от крови. Он смотрел на бледного лорда, лежавшего щекой на столе и не успевшего закрыть светлых глаз.
Это мог сделать только он.
Он вернулся.
Он связан с революционерами. Но зачем ему понадобилось убивать леди и лорда?
Допрос закончили. Пока выносили тела, Кеймрон еще немого поговорил с распорядителем и вышел из ресторана – на шумную, многолюдную улицу, где прохожие оглядывались на патрульных, на повозки с решетками… Хоть мертвых накрыли тканями и никто не мог их случайно увидеть, слухи уже полетели.
Кеймрон вернулся в здание, где размещалось Шестое отделение, через час – и новости уже опередили его. Барон Олден, сухощавый мужчина шестидесяти лет, встретил сына в своем кабинете.
На фоне монструозной люстры с хрустальными подвесками на сотню свечей, массивного стола, огромных шкафов с книгами он выглядел маленьким старичком, одетым по моде прошлого века в официальный фрак с блестящими лацканами и тесные белоснежные брюки. Он по-прежнему зачесывал назад пышные седые волосы и, как в молодости, носил бакенбарды, за которыми особенно ухаживал. Однако человеком он был мудрым и не потерявшим счет времени, потому его внешнюю старомодность считали милой причудой.
– Его Величество выразил обеспокоенность, – первым делом сообщил барон.
И это было плохой новостью. Всякий раз, когда Его Величество беспокоился, им приходилось не спать сутками и постоянно ездить в резиденцию Дил-Атрон с докладами.
– Он забеспокоится еще больше, когда узнает, что убийца тот же, что и в случае со смертью десятерых на площади Прейн четыре года назад.
Его отец, заложив руки за спину, подошел к висевшему на стене огромному портрету императора – грозного мужчины в красной мантии с белоснежным мехом.
– Ты уверен?
– Одна женщина сказала, что леди, когда взяла нож, выглядела очень напуганной, а потом ее глаза стали неживыми. Имело место магическое принуждение. Способ убийства – перерезание ножом горла. Это он, – объяснил Кеймрон. – Я составлю отчет.
– Сделай это немедленно. Я лично отвезу его в резиденцию.
Получив стопку бумаг от патрульных, Кеймрон засел за работу. Как ни торопил его отец, потребовался целый вечер и вся ночь, чтобы разобрать кривой почерк, выделить главное, упорядочить и написать так, чтобы и правду сообщить, и не разозлить императора до крайности.
Пока выходило, что вернулся упущенный ранее убийца, а у них не было ни подозреваемых, ни идей, как его найти.
«Мы только знаем, что действовала фея. Очень сильная фея, неизвестно откуда взявшаяся», – и Кеймрон потер болевшие глаза. Свеча оплыла, и мелкий огонек горел над безобразной формы огарком. Он передвинул подсвечник подальше от бумаг.
Его маленький кабинет напоминал лес из-за темно-зеленых стен с рельефом и коричневого пола с разводами, похожего на почву. Огонек свечи едва освещал помещение, и дверь напротив растворялась в полумраке, пропадала, исчезала, и его как будто отрезало от внешнего мира.
За окном была настолько поздняя ночь, что ее следовало назвать утром. Кеймрон достал из кармана жилета часы – тонкие стрелки слились, показывая половину шестого.
Но что-то он забыл. О чем-то другом он вчера беспокоился, пока его не отправили в «Либери». Что должно было случиться вчера?
Вспомнив, Кеймрон позвал дежурного.
– Звали, господин Олден? – явился он, гремя подкованными сапогами.
Еще он простыл и противно шмыгал носом.
– Скажи, детектив Айри Вэнс сегодня… Нет, вчера. Вчера приходила? – спросил он устало.
– Так это… Детектив Вэнс просили проводить к вам, как закончите с работой, а вы все заняты были… В общем, спит она там у меня, при входе. Я с нее глаз не сводил! Только сейчас, когда к вам отошел!
Кеймрон потер лоб и закрыл глаза. Порой его слишком сильно боялись побеспокоить. Почему? Он никогда не пытался выглядеть грозно. А Айри? Почему она не ушла? Почему предпочла уснуть на лавке при входе? И… Не услышала ли она случайно чье-нибудь обсуждение убийства в ресторане?
«Она ведь не просто так оказалась ночью у моего дома», – и эта мысль принесла волну головной боли. Отчет об убийстве леди и лорда Кеймрон составил, а вот заняться убийством патрульного не успел.
– Приведи ее ко мне, – приказал он дежурному, который так настойчиво шмыгал, что забыть о нем не получалось.
Подкованные сапоги с грохотом удалились.
– Наконец-то ты выглядишь, как живой человек, а не как собственный парадный портрет! – с такими словами, скрывая зевок за ладошкой, к нему вошла Айри в своем сереньком пальто, совершенно ей не подходившем.
– Тебя опросили?
– Допросили, ты хотел сказать? – хмыкнула она. – Да, я все рассказала, под своими показаниями подпись поставила. Не успел прочитать? Так я не буду второй раз повторять, а то язык до мозолей сотру!
Кеймрон прикрыл глаза. Иногда Айри была невыносима. Совершенно. Абсолютно. До ненависти, загоравшейся в груди.
– Что ты делала у моего дома?
– Не поверишь, заболталась с Тинсом – сто лет не виделись! – наигранно протянула она. – Я с ним прошла весь маршрут, а на втором круге вон что приключилось!
У Кеймрона дернулись уголки губ.
– Ты не настолько близка с Тинсом, чтобы заболтаться с ним, как с подругой.
– А тебе-то откуда знать? – и Айри зло прищурилась.
Сначала ее глаза превращались в две узкие серые щелочки в окружении пушистых черных ресниц, потом она наклоняла голову к груди и начинала смотреть исподлобья, а следом – разражалась руганью. Так было все последние годы каждый раз, когда они говорили.
И Кеймрону это надоело. Он поднял руку и быстро проговорил:
– Давай сделаем вид, что мы уже поругались, обменялись всеми полагающимися любезностями, устали и перешли к нормальному разговору, чтобы поскорее избавиться от общества друг друга.
– Тогда мне нечего тебе сказать, – пожала она плечами после долгой паузы.
– Вот как, – и Кеймрон побарабанил пальцами по столу. – Тогда зачем ты хотела меня увидеть?
– Эх ты, вроде молодой, а уже проблемы с памятью, – вздохнула она, но при этом ему показалось, будто у нее покраснели кончики ушей. – Спасибо, – и Айри положила на стол перчатки, о которых он совершенно забыл.
– Ты слышала об убийстве в «Либери»? – спросил он и поднял взгляд на Айри.
Она повела плечами, отступила на шаг, чтобы свет не падал на лицо, и это уже был ответ.
– Что думаешь о случившемся?
Она молчала. И это опять-таки был ответ.
Свеча напоследок ярко вспыхнула, и их взгляды пересеклись. Они оба знали, кто виноват в случившемся и в «Либери», и у таверны. Айри нахмурилась и язвительно заговорила:
– Мне пора в участок, смена начнется уже через полтора часа, я по твоей милости опаздываю.
– Могла зайти в кабинет, а не спать при входе. Раньше тебе моя работа не мешала врываться, – сказал ей в спину Кеймрон.
Айри хлопнула дверью.
«Не понимаю. Я ее совершенно не понимаю!» – с тоской подумалось Кеймрону.
«Не понимаю, чего он хотел! – думала Айри, которая бежала по серым улицам с отступавшим туманом. – А чего хотела я? Правда, почему я не оставила эти проклятые перчатки дежурному⁈ Мне точно нужно больше спать, иначе и не таких глупостей наделаю!»
– Помогите! Помогите, люди добрые! На помощь!
Сначала Айри услышала вой с всхлипами, а потом увидела в тумане женщину, завернутую в пару старых шерстяных платков, с корзинкой яиц на руке и заплаканным лицом.
Женщина тоже увидела Айри – и посветлела.
– Вы должны мне помочь! Ребенок умирает! Помогите! – и она вцепилась в рукав Айри.
– Что за шум? – вынырнул из тумана и патрульный. – А, детектив Вэнс… – и он хотел уйти, но уже Айри вцепилась в него.
– Идемте с нами, у женщины беда! – торопливо проговорила она.
– Да мне маршрут надо обходить… Если задержусь и начальство узнает… Да и вы ведь справитесь… – мямлил он и осторожно пытался вырваться из хватки Айри.
– Ребенок! – напомнила душераздирающим выкриком о себе женщина, почти повисшая на Айри.
Патрульный сдался и покорился судьбе.
Женщина привела их к небольшому дому – совсем крохотному, на первом этаже которого наверняка помещалась только кухня, а на втором – спальня. Дом был очень старым и даже хранил на стенах следы от прежних украшений – они торчали из стен каменными прыщами.
– Я ушла на рынок! Дочка осталась дома, дверь за мной закрыла! На засовы! А холодно, мы печь топим! А ей все время хотелось покрутить вертушок от заслонки! – рыдая, объяснила женщина по дороге.
Айри освободилась от ее хватки, сбросила грузное тело в объятия патрульного и подошла к маленькому окошку с решеткой, заглянула внутрь. В доме было очень темно, до странного темно. Кухню наполнил дым.
– Я ключи не брала-а-а-а! Да и засо-о-овы! – выла женщина. – А вернулась… А дочь не открывает! И дым, дым внутри-и-и-и! – и под эти завывания Айри отошла на два шага от дома, осмотрела его.
Вокруг стали собираться зеваки, привлеченные шумом, и их голоса, тихие и громкие, говорили одно и то же:
– Ребенок…
– Горе какое! А если уже мертва?..
– Да нет, смотри, здесь Вэнс!
– Да, да! Она спасет!
Из раза в раз Айри слышала подобное. Она спасет. Она должна.
На втором этаже было приоткрыто окно без решетки, и через него выходила тонкая струйка черного дыма.
– Помогите мне забраться, – приказала она патрульному, и тот передал убитую горем мать кому-то еще.
Сама Айри сняла пальто, отдала его какому-то прохожему, и в штанах и свитере тут же стало зябко.
Патрульному не понравилось, что Айри в сапогах встала ему на плечи, но другого выбора у них не было. Он, шатаясь и дрожа, поднялся, а Айри из-за рывка стесала ладонь о камень. За подоконник она зацепилась кончиками пальцев.
Немногим выше головы патрульного было два каменных выступа, а под подоконником – один, но широкий. Все они доверия не внушали, однако Айри, не колеблясь, уцепилась руками за верхний и поставила правую ногу на один из нижних, а потом рывком переместила и вторую ногу. Снизу охнул патрульный.
Она оказалась выше, плечами на уровне подоконника, в распластанном по фасаду виде. Она толкнула створку, перебросила руки через подоконник. Подтянуться получилось с третьего раза, и Айри под гул толпы перевалилась внутрь, ударилась обо что-то. Перед глазами замелькали звезды – о себе напомнили и ребра, и больная нога. Но раз она уже в доме… Айри встала и, хромая, вышла из комнаты, спустилась по узкой лесенке вниз, туда, где все затянула чернота.
Удушливый, едкий дым оцарапал нос и горло, мгновенно заслезились глаза. Она вслепую пошла прямо и остановилась, когда врезалась в стену. Ощупав ее и отыскав дверь, Айри открыла ее, и дым облаком хлынул на улицу.
Девочку нашли в углу кухни, без сознания. Мать рыдала и прижимала ее к груди, в это время привели доктора. Об Айри уже забыли. Она покинула дом, забрала свое пальто. Горло нещадно болело, а слезы прошли только через десять минут. Часы на библиотеке сообщили, что она сильно опаздывала.
– Здесь старший инспектор, – шепнул ей дежурный, когда она вошла в участок, и Айри кинулась в раздевалку.
В шкафу у нее хранилась запасная форма, на полку ниже той, что была изорвана недавно. Штаны, сапоги, китель, повязка на руку, пояс – она оделась так быстро, словно спешила на пожар.
