Текст книги "Туда! И надеюсь, обратно...(СИ)"

Автор книги: Настюша Гуляева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– Мне что уже, нельзя сходить отлить?

И как у него получается так быстро перевоплощаться? Из милого пекаря в бывалого профи? Мне, правда, видна только его спина, но я убеждена, что Пит старательно копирует выражение лица собеседника.

– Так далеко? – недоверчиво прищурился трибут.

Пит слегка наклонил голову и, поморщившись, процедил.

– Да звуки какие-то странные услышал, сходил проверить не показалось ли…

– Нашел кого-то? – заинтересовался Катон.

– Да. – Неужели? .. – Белку.

Кхм… Ответ Катону явно не понравился, а вот мне очень даже.

– Ясно. Пошли отсюда! Спать хочу, устал как собака.

Может усыпить животинку, чтоб не мучилась?

Пит кивнул и как бы задумчиво пробормотал.

– Тут главное, спальный мешок правильно выбрать, а то я слышал есть такие, что с одной стороны греют, а с другой – наоборот, охлаждают.

Катон отмахнулся и поспешил уйти с поляны, Пит, не обернувшись в мою сторону, последовал за ним.

Я так понимаю, последнее предложение было сказано только для чрезмерно одаренной меня любимой, которая не догадалась вывернуть спальный мешок наизнанку? Хотя, кто мог подумать, что мне достанется полухолодильник-полугриль? И откуда Пит знает, что такие спальные мешки вообще существуют? И откуда ему известно, что у меня именно такой? Почему он вел себя так странно?

Уууу… я скоро буду спать не в спальном мешке, и даже не на земле, а на матрасе из тайн, укрытая ворохом вопросов, подушкой мне послужит исчезнувший из памяти день, а наволочка будет очень красочная вся в ромашках, на каждом лепестке которых будет выведено «любит» или «не любит». Ну конечно… что ещё делать человеку, которого не сегодня – завтра убьют? Только рассуждать любит ли его человек, который тоже не сегодня – завтра умрёт!

Животик протестующе заурчал, явно недовольный поведением моих мыслей, спевшихся с всегда мешающим ему сердцем.

И он прав, надо бы уделить время делам насущным, таким как добыча пищи и поиски наиболее густой растительности, надеясь, что мне повезет и жители этого мира не увидят, как я, присев на корточки, шепчу: «ловись, рыбка, большая и маленькая…»

====== Часть II. Игры. III ======

Замечательный день сегодня.

То ли чай пойти выпить, то ли повеситься.

Антон Павлович Чехов

– Данька, вот ты мне скажи… это я такая дура… или это он такая дура?

Куст не ответил, лишь многозначительно похрустел веточками.

– Вот и я думаю, что мне не показалось, – кивнула и, оторвав руку от ласкающей кожу травы, сорвала очередную багровую горошину с моего нового зелёного друга. У меня скора целая палитра друзей будет – сначала белый, теперь зелёный, что-то мне подсказывает, что следующий будет коричневым.

Наткнулась я на это чудо природы около двух часов назад, однако к обеду приступила далеко не сразу. Всё пыталась отрыть в картотеке памяти такие же алые капли ягод, а также обнаружить в чулане сознания гербарий с такими же светло– и тёмно-зелёными ажурными листьями с жёлтыми прожилками. Но в конце концов верх взяла интуиция… сумасбродство… идиотизм… называйте как хотите и всё это будет контекстным синонимом к слову «голод».

Мне повезло – на месте я мгновенно не скончалась. (Хотя, если предположить, то чисто теоретически, я могла моментально впасть в кому и лишь думать, что осталась в сознании, тогда как на самом деле упала и лежу теперь на холодной, слегка влажной земле, в ожидании трибутов или хищников, или электрического разряда от снизошедшего до меня Хеймитча). Более того – зажмурилась от удовольствия, когда слегка кисловатый клубнично-мятный сироп растёкся по языку, который в течение двух дней не знал ничего кроме воды, дикого лука и кислицы. Я бы, наверное, очень этому обрадовалась, если бы так не напряглась. На арене не должно быть хорошо и приятно. Если тебе хорошо и приятно, значит что-то тут не так.

Подозрения подтвердились, когда куст с каждой новой поглощаемой ягодой стал всё больше и больше напоминать Даниила Терентьевича, нашего историка.

– Похоже, они в ягоды что-то галлюциногенное добавили, – задумчиво выдохнул Куст.

– Или алкогольное, – кивнула я, наполнив рот новой порцией.

– Или наркотическое, – продолжил логический ряд мой свежий (и в прямом и в переносном смысле слова) товарищ. Я нахмурилась и, неуверенно покачав головой, с подозрением посмотрела на слегка пульсирующую ягоду.

– Да не-ет…

– Почему нет? С них станется! – заявил Зелёный Даниил Терентьевич, роняя мне на ладонь несколько плодов, дабы я сама убедилась в правдоподобности его предположений.

Перекатив шарик с одной руки на другую и обратно и внимательно понюхав, я опять пошла на поводу разбушевавшегося животика и, плюнув на всё, возвратилась к трапезе.

– Или это какая-то разновидность снотворного…, а может даже парализующего, – тем временем продолжил разглагольствовать Кустиков Куст Терентьевич. – Или же это успокоительное, болеутолительное, исправительное, упредительное, сомнительное…

– Главное, чтобы не слабительное, – прерываю я этот бессмысленный перечень и встречаю недоумение на листе собеседника. Но отвечаю не ему, а сосновому дуплу, в котором предположительно расположилась одна из камер.

– Извращенцы! – Темнота в древесном отверстии в недоумении расширилась. – Да, да! Это я вам говорю! Нет, я ещё понимаю – смотреть как люди убивают друг друга! Но наблюдать за тем, как мы, – тут я повернулась к другу. – Извини, ни при тебе будет сказано… В кустики ходим – это настоящее извращение! Ну честно, нельзя было создать какие-нибудь…

– Тихо! – шикнул Данька. – Слышишь?

Я послушно навострила ушки, которые моментально уловили тихий, но довольно быстро усиливающийся писк.

Неужели…

Голова дёрнулась вверх, а глаза выхватили среди примелькавшейся листвы серебряный лучик (надежды) парашюта.

Уау… Мой первый (тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не последний!) подарок от спонсоров, причём вдвойне неожиданный, так, как и Хеймитч, насколько я поняла, счёл меня бесперспективной, и помощь мне вроде не требуется. Или же?..

Я вскочила… Ну как – вскочила? Скажем так… Приняла почти вертикальное положение (десять градусов вперёд, десять градусов назад, то ли ягоды действуют, то ли я так оголодала, что меня уже ветром сдувает…) и внимательно огляделась, одновременно доставая из сапога кинжал, который после памятной встречи всегда держала там, куда могла дотянуться при любой предполагаемой опасности. Но единственной угрозой оказался сам дар, упущенный мною из виду и потому беспрепятственно приземлившийся прямо мне на плечо, откуда он тут же скатился на землю.

Я присела… прилегла и раскрыла небольшую металлическую коробочку, предварительно сорвав с предохранителей воображение, перебравшее не меньше миллиона вариантов, в которой меня наверняка ждало нечто невероятно полезное и способное спасти жизнь… Зубочистка?

Не понял юмора.

– У меня что-то в зубах застряло?

Куст пожал веточками и помотал листочками.

– Тогда… зачем?

Намек на то, чтоб я заткнулась и не порола чушь?

Нет, всё не может быть настолько очевидно, насколько я понимаю Хеймитча, он пробует сейчас достучаться до меня. Здесь есть какой-то скрытый смысл. Какой-то тайный знак.

Я вперилась взглядом в бежевую щепку, всю её обнюхала и даже облизала, но туман в голове так и не позволил разобраться в чем же тут дело. По мне, так обычная зубочистка с ментоловым наконечником. Ничего ос… Или не с ментоловым? Я аккуратно коснулась кончиком языка зеленоватый наконечник зубочистки. Горьковатый привкус заставил меня поморщиться, а туман в голове рассеяться.

Я кинула взгляд на Даньку, но его не было. На его месте стоял самый обыкновенный куст, зелёный, ничем не примечательный.

Тихо шепнув куда-то в небо «Спасибо», я сорвала пару огромных листов, напоминающих лопух, и набрала в них ягоды, не опасаясь за своё здоровье и душевное равновесие.

Хм… Если уж и Хеймитч начал мне помогать, то может, ещё не все потеряно? Вот только не значит ли это, что всё потеряно для Пита?

Неприятное чувство, сковавшее моё сердце, как только я, ведомая закатом, ступила с поляны в чащу, заставило дёрнуться и стукнуть зубами. И не понятно, чем это чувство было вызвано. Да, вокруг сгустилась темнота, но к ней я уже успела привыкнуть. Насекомые? Да, эти твари меня давно достали, но вызывали не страх и тревогу, а раздражение и желание убить каждую жалкую мошку, предварительно обломав ей все лапочки и крылья. Тогда что?

Я осмотрелась, но не заметила ничего кроме деревьев, кустов и… деревьев. Принюхалась, но не почувствовала ничего кроме свежести, зелени и ночи. Прислушалась… подозрительный шорох откуда-то сверху…

Сглотнула. Сердце ёкнуло, ноги обмякли, уверенность крикнула: «Пока, детка, дальше сама!» И только тараканы уселись в кружочек и повторяли как мантру «Только не смотри вверх. Только не смотри вверх. Только не смотри вверх! Не смей!» Но ведь незнание закона не освобождает от ответственности… Кхм… Мда… Так же, как и наличие мозга не освобождает от тупости.

Вопреки своим желаниям, ведомая только инстинктом самосохранения, которого изматывала неизвестность, я медленно задираю голову… Оу… Лучше бы я этого не делала. Блажен тот, кто не ведает.

Прямо над моей макушкой на многочисленных ветках расположилась стая генномодифицированных… саблезубых… бешеных… облезлых… белок!

Ёжик задери мою фантазию!!!

Я поняла, что моя трахея совсем утратила способность перегонять воздух изо рта в легкие. Застыв на месте, я не могла оторвать взгляд от, наверное, вождя стаи этих рыжих чудищ. В голове всплыл момент из мультфильма «Сезон охоты», вот только вряд ли эти экземпляры станут бросаться в меня безобидными орешками. А значит, драпать надо отсюда пока не поздно, я это четко понимаю, вот только так не вовремя подоспевшая надежда не позволила сдвинутся с места.

И тут в носу засвербело. Я поняла, что это конец. У меня перед глазами успели промелькнуть все: вечно чихающая Марина, влюблённая в учебу и не способная даже на день покинуть школу, чтобы наконец оздоровиться; зажимающая двумя пальцами нос, изо всех сил напрягающая уши сестра, которая считает, что чихнуть в салфетку, а тем более в туалетную бумагу, выше её монаршего достоинства; смачно чихающий папа, уверенный и не раз заявляющий о том, что чих – это мини-оргазм.

– Апчхи! – выдал мой организм, не выдержавший лавины воспоминаний, и меня согнуло пополам.

«Беги! Беги! Беги!» – единогласно вопили все части тела. Но я (Дура! Дура! Дура! Дура!) в бессмысленной надежде на чудо глянула вверх. Где меня встретили десятки красных горящих крысиных глаз, а также громогласный боевой клич, по которому я как по сигналу срываюсь с места и бегу в сторону реки, преследуемая стаей белок (вот кто б услышал – рассмеялся!).

Я бежала долго, стремительно, монотонно. Окружающий мир слился в один переливающийся спектр.

Когда-то, ещё в далёком детстве, я убегала от сумасшедших собак из соседнего двора и думала, что это самое страшное, что может со мной случиться… Так вот… Нет, это были не цветочки, а семечко, которое ещё даже в магазине не купили, не говоря о посадке. Во-первых, бежала я тогда по знакомой, а не пересечённой местности. Во-вторых, собаки были только сзади, пока я не скрылась от них в подъезде. А тут и деревья с камнями, появляющиеся из ниоткуда (чтоб этим распорядителям фенолфталеином упиться, а лучше – мышьяком!) и белки… они везде – сзади, слева, справа, сверху. Каждый раз, когда я мешкала перед очередным пнём, вырастающим на моём пути, мне казалось, что сейчас меня догонят и вцепятся своими острыми маленькими лапками в волосы или в горло.

Наконец, наступил такой момент, когда лёгкие свернулись в один тугой горящий шар, и я поняла, что ещё минута-две и я грохнусь, и мне будет на это наплевать. Я безумно устала, глаза застила серая пена, с которой на ногах я продержалась не больше четырёх секунд. Споткнулась о первое же бревно, пролетела вперёд и грохнулась на спину, выплюнув лёгкие и собрав ореол звёздочек. Замереть не замерла, попятилась, пытаясь приподняться на локтях, но тут почувствовала…

Арр… Блин, блин, блин! От… зараза! Аааа… Какая-то зараза вцепилась в мою руку! Ррр…

Я скосила глаза в эпицентр боли и увидела лишь кровь, мех и чуть сверкающие алые противные глаза. Боль. Это просто невероятная яркая, жгучая… ужасная… И в голове лишь одна мысль: «Уберите от меня это! Немедленно! Уберите!» Крепче сжав кинжал, чудом не потерявшийся во время забега, я выкинула правую руку куда-то в сторону боли, и поначалу мне показалось, что я руку проткнула! Но нет, острие впилось аккурат в макушку животного, кровь которого, видимо ядовитая, смешалась с моей. Стряхнув обмякшую тушку, я пытаюсь подняться, но сил нет. Несмотря на это я продолжаю ползти, хотя прекрасно знаю, что это бесполезно, что они меня сейчас настигнут и загрызут заживо. И какая разница – умру я здесь или на пару метров подальше.

Но смерть, с которой я практически смирилась, не спешила приходить ко мне на пикник. Глаза, закрытые мной наполовину от боли, наполовину от страха, чуть приоткрылись и узрели, что остальная стая застыла в нескольких сантиметрах от моих полусогнутых ног.

Граница испытания. Ха-а… Меня накрыло такое облегчение, что даже жжение в руке уменьшилось. Я блаженно закрыла глаза, распластавшись на траве, пока до моего воспалённого мозга не дошло – если меня перестали преследовать, значит рядом находится какой-то трибут. Трибут, для которого я сейчас лёгкая добыча.

Вот и всё. Пока, пока, ребятки! С вами было весело… Честно, таких хороших тараканов не было ещё ни у одной сумасшедшей в этом бренном мире! Я…

– Китнисс? Опять ты...

Так, братцы! Мы ещё с вами повоюем!

====== Часть II. Игры. IV ======

Ну что ты приуныл? Больше оптимизма!

Когда-нибудь невезение закончится.

Ты же не бессмертный!

NN

– Да, это опять я, – звуки, с трудом пролезающие через сухое исцарапанное холодным воздухом горло, с кряхтением вылетели из моего рта. Я прокашлялась, но это не помогло мне говорить более громко. – Не переживай, тебе не долго осталось терпеть моё присутствие... Мучения скоро кончатся. – Жжение в руке неожиданно уменьшилось, чтобы неожиданно вспыхнуть в животе, в ноге и в груди. – Надеюсь...

– Что ты... – он нагнулся, бросив тем самым тень на моё лицо.

– Отодвинься, – прошептала я, с трудом различая черты знакомого, пусть и чуть-чуть исправленного ссадинами, лица. – Дай в последний раз полюбоваться солнцем.

Он даже и не думал выполнить мою последнюю просьбу, а наоборот, нагнулся ниже. Ууу, вредина… Любимая вредина…

Глаза устали напрягаться и захлопнулись, отправляя меня в яркий и абстрактный мир фосфенов.

– Только не говори, что тебя укусили эти твари!

Уголок рта дёрнулся в попытке изобразить усмешку.

Обожаю эту фразу... Мой любимый коктейль из тупизма и надежды, скорчившейся в жутких муках в самом начале предложения. И говорить “не скажу” нет ни сил, ни желания, ни потребности, потому как он наконец-то обнаружил рану (вообще не понимаю, как этот ужас с запахом разлагающихся внутренностей можно было не заметить сразу. Хотя, может со стороны это выглядит менее противно, чем мне кажется).

– Эт-то... Укус? Но... Не понимаю, – я чуть приоткрыла глаза, чтобы выхватить из расплывающегося мира потерянные голубые глаза. – Кассандра умерла мгновенно. Мы даже опомнится не успели.

Что мог выдать мой организм на такое заявление? Только смех. Рваный, хриплый и ни фига не заразительный.

– Мне как всегда везёт… Буду умирать долго и мучительно…

И я продолжила смеяться до тех пор, пока Пит не встряхнул меня и не прорычал в полураскрытые глаза.

– Ты не умрёшь.

«Хотелось бы верить…» – просипело сознание в то время как губы упрямо шептали:

– Спорим?

– Спорим, – кивнул он, ни на секунду не задумавшись, увидел, что моя голова стала клониться вбок, и аккуратно опустил меня на траву.

– На что? – поинтересовалась я, улыбнувшись трём светлячкам, кружащим около его головы. Пит прищурился, будто сомневаясь стоит ли озвучивать мысли, посетившие его голову и тихо, но достаточно чётко, чтобы я осознала, произнёс:

– Если ты умрёшь, я тоже умру.

– Что? – я дёрнулась, вызвав тем самым очередную жгучую волну, прошедшую через всё тело.

Что он…

– Что ты сказал?

Мне же послышалось? Точно послышалось! Он не…

– Я убью себя.

– Не пори чушь! – поморщилась я, пытаясь сосредоточится на его лице, которое то и дело расплывалось в одно большое пятно.

– Это не чушь, Китнисс.

– Нет, чушь!

Хотелось взять что-нибудь поострее и подлиннее, чтобы засунуть в уши, проткнуть барабанные перепонки и больше не слышать этот бред сумасшедшего!

– По мимо того, что это не плохой стимул для тебя, это единственный выход для меня…

Идиот! Критин! Придурок!.. Идиот!

– Китнисс, я думал, что могу без тебя, но…

– Орр… – я впилась ногтями в землю, чтобы вернуть ускользающее сознание на место. – Просто заткнись! Р-ромео недодела-а… Ахр…

Меня встряхнуло, скрутило и вывернуло наружу, вывалив на и без того грязную и растрёпанную косу всё, что чудом не выпало во время забега – обед, завтрак и прямая кишка вместе со всем её содержимым (последнее – лишь моё предположение, потому как иначе я не могу объяснить эту тошнотворную вонь).

– Глау… Гадость!.. – и главное сил отвернуть голову от желтовато-серо-буро-болотной полужидкой субстанции нет. Оур… я начинаю скучать по нашим любимым дворовым бомжам и тому очаровательному мусорному баку, в котором они всё время копошились. Ещё чуть-чуть и меня опять вырвет, правда, не знаю чем, ведь у меня внутри ничего не осталось, кроме боли.

– Так, – тем временем голос Пита в отличие от моего – раздраженного и затухающего, был насыщен страхом и воодушевлением. – Твой организм начал бороться с ядом – это хороший знак.

– Ты это моим волосам скажи…

– О! Ты шутишь. Это тоже хороший знак.

Тоже мне… Оптимист 74…

– Вот только, это всё хорошее, что у нас есть, – прошептала, потратив все оставшиеся силы (хотя, какие к ёжику, оставшиеся? Я давно ушла в минус по этому показателю) на поворот головы и фокусировку на его лице, потерянном, но не отчаянном, пока… – Ты ведь не знаешь, как мне помочь, верно? Не знаешь, – подтвердила я, проследив за тем, как его зрачки медленно проползли к нижним векам, а ресницы приготовились принять груз в виде слёз. – Потому что меня не спасти…

– Китнисс, я что-нибудь придумаю, обязательно придумаю. Я тебя не брошу, ни за что!

Отрываю дрожащую руку от земли, чтобы дотянуться до его лица и прошептать.

– Смирись. – И даже думать не смей убивать себя. – Пит…

– Я могу спасти тебя, – прошептало белое пятно, образовавшееся сверху, в нескольких метрах от моей головы.

– Это ангел?

– Нет, – развеяло мою надежду большое серое пятно, воспользовавшись голосом Пита.

– Ауч. А я надеялась, что заслужила Рай. Такой удар по самолюбию я точно не переживу… – последние слова я произнесла совсем беззвучно, закрыв глаза и постепенно уплывая куда-то в пустоту, куда-то в бездну, куда-то, где точно нет человека, который скажет: «А я надеюсь, что ты заслужила жизнь».

====== Часть II. Игры. V ======

Как грустно: я нашёл то, что искал,

Но мне это больше не нужно.

Дэвид Митчелл «Сон №9»

Скрип качелей. Именно этот знакомый с раннего детства звук оторвал меня от бесконечного калейдоскопа кошмаров, в каждом из которых я либо задыхалась, либо тонула, либо сгорала заживо, хорошо хоть не всё это одновременно.

Шум напрягающегося изо всех сил мотора отрезвил окончательно, и я открыла глаза, которые несколько секунд назад пытались нанизать на шампуры прямоходящие синие ёжики с голубыми глазами Пита. Такими же голубыми, как это небо.

– Где я? – выдыхаю, приподнимаясь на локтях и оглядываясь вокруг, стараясь не обращать внимания на лёгкую тошноту.

Первое, что попадает в моё поле зрения, это парень, сидящий на оккупированной мною скамейке (Скамейке?!!) и слушающий музыку через весьма дешёвые наушники, которые явно не помешали ему расслышать мой вопрос – об этом свидетельствовали слегка изогнутые брови и чуть приоткрытый рот. Слева от парня возвышается фонарь с номером 28, а сзади виднеются ползающие по урне муравьи. Всё такое яркое, всё такое знакомое, но тем не менее, я отворачиваюсь от бегущей вдоль ограды девушки и снова обращаюсь к парню.

– Где я?

Его брови практически соединяются, а вот руки вытаскивают из ушей провода и поправляют локон, загородивший один из расширенных зрачков.

– Это Питер, детка!

Нет, нет, нет, нет, нет! Или… Да, да, да, да, да! Оу… Я даже не знаю, как мне реагировать… Я ведь так хотела домой… Очень хотела… А сейчас я совсем не чувствую радости и могу только…

– Кто я? – раздалось со стороны моего нового знакомого. Несчастный… Мы с ним и минуты не говорили, а он уже сошёл с ума, причём настолько, что даже я его не понимаю.

– Чего?

Парень пожал плечами, убирая наушники вместе с айподом в карман, видимо чувствуя, что его ожидает интересное нечто, ради которого можно даже «Нервами» пожертвовать (Да уж… Чего-чего, а после встречи со мной, нервов у него точно не останется).

– По всем правилам жанра следующим вопросом должен быть «Кто я?».

– Ой, не пори чушь, я прекрасно знаю кто… Лужа!

Я резко села, из-за чего голова слегка закружилась, сложила ноги в позу лотоса и тем самым почти вплотную приблизилась к застывшему парню.

– Мне нужна лужа!

– Лужа значит, – протянул он, прищурившись. Его тон явно свидетельствовал о том, что в голове он внимательно пролистывает большую телефонную книгу в поисках номера врача-психиатра. – Тогда нам нужны перья, бубен и шаман.

Я закатила глаза и поспешила скосить их в сторону желтеющей куриной слепоты.

Нет, я определённо плохо влияю на людей.

– Или можем просто подождать минут десять… Это же Питер, детка!

Пришлось оторвать взгляд от яркой маленькой звёздочки, чтобы прорычать в излишне наглые зелёные глаза.

– Ещё раз назовёшь меня деткой и будешь валятся здесь в луже собственной крови.

Он, даже не думая пугаться или злиться, одобрительно кивнул.

– Тоже вариант, но я бы предпочёл нечто более гуманное, хотя бы по отношению ко мне. Если хочешь, можем использовать того странного усатого дядьку, уверен в нём много крови, хватит на большую лужу, очень большую.

– Если бы ещё кого-нибудь интересовало твоё мнение, – пробормотала я и подумав, что пора кончать с этим дурацким спектаклем, встала. И тут же грохнулась обратно, сбитая с ног головокружением.

– Не знаю, как тебя, – улыбнулся блондинчик, аккуратно укладывая пошатывающуюся меня к себе на колени, – но твоё тело явно интересуется моим мнением. И предупреждая твои угрозы, поверь, я сказал это в самом не пошлом смысле этого предложения.

– Допустим, я тебе поверила.

Так. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Дышим глубоко и спокойно, и тогда этот фонарь перестанет качаться. Надеюсь…

– Но мне всё равно нужна лужа. Или река, или озеро, или море… Пруд! – я дёрнулась и замерла, получив пулю в лоб. (Пули разумеется не было, зато боль была поистине огнестрельной, пусть и кратковременной).

– Если тебе нужно помыться, то могу порекомендовать мой душ. И опять же, в самом не пошлом смысле этого предложения.

Хмыкаю и тут же хмурюсь.

– Я что так ужасно пахну?

Обычно это я превосхожу всех в обонянии и могу среагировать даже на подгоревшую картошку у соседей с первого этажа (при том, что мы живём на пятом), но видимо, все остальные запахи заглушила вонь подползающего с тыла огромного пушистого песца.

Парень пожал плечами, приподнял с живота мою вялую ладонь и внимательно обнюхал её, не стесняясь шокированных взглядов проходящей мимо пожилой пары.

– Так-так-так… Отчётливо распознаю лимон, свежескошенную траву… капельки первой предрассветной росы... немного малины... ещё слышу нотки гибискуса и… О! Конечно же! Билет на двадцать второй автобус под счастливым номером 643085.

На этой весёлой… Кхр… ноте гибискуса, я выдернула свою руку.

– Рататуй недоделанный…

Как-то много этих недоделанных развелось… Рататуй… Ромео, который… Нет!

– Мне нужно зеркало, ясно? – сказала я, злясь на себя и свою беспомощность и стараясь, чтобы эта злость, превращаясь в слёзы, не вытекла наружу.

– А сразу нельзя было сказать? – покачал головой блондин и, пробормотав что-то про убийственную женскую логику, вытащил из внутреннего кармана куртки, стараясь при этом не потревожить мою голову, зеркало, милое такое, розовое.

– Откуда я могла знать, что у тебя есть зеркало? Его с собой не каждый десятый и даже не каждый сотый парень носит!

– Ну да… – он кивнул. – Зато лужа есть у каждого второго! Между морем и озером валяется!

Зануда!

Кого-то он мне напоминает…

Но я отмахнулась от мыслей и парня, который снова помянул недобрым словом женскую логику, потому что наконец-то завладела искомым и увидела свою зазеркальную подругу, с которой мы частенько коротали вечера у бабушки на даче. Закрыла глаза, ущипнула себя, открыла и ещё раз посмотрела. Странное ощущение, посетившее меня при первом скрипе качелей, накрыло с головой.

Всё такое знакомое… Эти белобрысые локоны, затянутые в хвостик, серые глаза, постоянно усмехающиеся, но в данный момент печальные и растерянные, вечно искусанные губы и кулон, с которым я никогда не расставалась, мамин кулон. Всё такое родное и такое чужое…

Спустя несколько минут, в течение которых я бессмысленно пялилась в пустоту, а парень терпеливо ждал (вот честно, не парень, а просто мечта – терпеливый, понимающий, с чувством юмора, к тому же, вполне симпатичный. Если бы встретила его недели две назад, влюбилась…) проснулось моё любопытство.

– А откуда у тебя зеркало? Тем более такое… – я внимательно оглядела небольшой овальный предмет, остановив свой взгляд и указательный палец на узоре из страз. – милое? Ты…

– Как ты посмел? – воскликнула подбежавшая девочка лет семи. Я села, не выдержав разгневанного детского взгляда, перед которым даже головная боль отступила на задворки сознания. – Опять?! Ты же обещал!

Когда я поняла, что негодование направленно не на меня, а на парня, то с облегчением отодвинулась от оного на несколько сантиметров, чтобы, если это чудо в штанах цвета фуксии заплачет, меня не зацепило. Не могу смотреть как дети плачут, тут же начинаю плакать сама, особенно когда нахожусь в таких растрёпанных чувствах как сейчас.

Но девочка заметила мой манёвр и обратилась ко мне.

– Он тебе его продал, да?

– Что продал? – я в недоумении покосилась на блондина, который во всю мотал головой.

– Я ничего ей не продавал.

– А с тобой мы дома поговорим, – бросила девочка, даже обернувшись в его сторону. – За сколько он тебе продал моё зеркало, которое выманил у меня под таким противным предлогом «чтобы не разбилось».

– А… зеркало… Так он мне его не продавал, а просто одолжил, – и я протянула ей её сокровище, показывая, что готова с ним расстаться, ничего не требуя взамен.

Она нахмурила бровки, с недоверием поглядывая на меня зелёными, как у брата глазами, наклонила голову в сторону, размышляя, стоит мне верить или нет, но в конце концов, встряхнув смешными кривыми косичками в стиле «Пеппи Длинныйчулок», пожала плечами.

– Ну ладно… – она протянула мне руку, но не затем, чтобы забрать своё зеркало, а затем, чтобы пожать мою руку. – Меня Маша зовут!

– Приятно познакомится, а меня…

Но она уже не слушала, вырвала руку и, бросив взгляд прищуренных глаз на брата и прошептав «я всё равно слежу за тобой», побежала к мальчику, который ждал её у песочницы, отважно защищая построенный замок и захваченную у противника стратегически важную шишку.

– Ты продавал зеркало сестры? – интересуюсь я у парня, как только девочка отбегает на некоторое расстояние.

– Причём достаточно выгодно, – не отрицает он. – За бутылку воды, полпачки жвачки со вкусом кока-колы и две наклейки с дельфинами.

Я рассмеялась, чем вызвала на его лицо очаровательную улыбку, и только сейчас поняла, что мне надо домой, увидеть папу и сестру, по которым я ужасно соскучилась, к тому же, может быть, у меня в комнате есть подсказка как вернуться обратно, если, конечно, мне это всё не приснилось…

– Мне пора, – известила я парня, вставая и отмечая, что головокружение практически прошло. – Спасибо за всё.

– Да пожалуйста, – он пожал плечами. – Встретимся ещё?

– Я… не знаю.

Он прищурился, и, видимо заметив в моих глазах что-то такое, чего бы я не увидела ни под одной лупой мира, сказал.

– Давай так, я буду ждать тебя через неделю в час дня здесь, в Таврическом парке, прямо напротив фонаря 28. Приходить или нет, выбор за тобой!

Улыбнувшись, я кивнула, отвернулась и зашагала к выходу из парка, сопровождаемая его пояснениями.

– Двадцать восьмой, это который через один после тридцать четвёртого! За это можешь сказать спасибо своей любимой убийственной женской логике! И да, – он замолчал, и мне пришлось остановится и развернуться, чтобы удовлетворить своё любопытство. – Я соврал насчёт билета. Он был несчастливым.

Нет, я определённо влюбилась бы в него, если бы не одно «Но».

Блондинистое «Но» с голубыми глазами.

Комментарий к Часть II. Игры. V Когда писала предложение “Или можем подождать минут десять...”, расположившись на скамейке напротив фонаря 28, даже подумать не могла о том, что через десять минут на согреваемую солнечными лучами меня любимую, упадут первые капли нежданного ливня... Вот уж и вправду “Это Питер, детка!”

====== Часть II. Игры. VI ======

Выхода нет только из гроба, так что не нойте.

Джонни Депп

– Алина, что я попросил сделать?

– Посуду помыть. И?

– Вот именно! Тогда почему сковородка всё ещё в раковине?

– Так сковородка – это же не посуда…

– А что?

– Кухонная утварь!

Я вздохнула, покрепче сжала найденный в кармане джинсов ключ и, пробормотав «Дом, милый дом», провернула его в замочной скважине.

Первыми, кто меня встретил, был запах копчёного лосося и куча Алининых туфель, о которую я споткнулась, пошатнулась, но устояла, чтобы через пару секунд оказаться на полу, поскользнувшись на луже почти растаявших кубиков льда.

– Дом, милый дом… – повторила я, но уже громче.

– Под ноги надо смотреть, – пожала плечами Алина, не отрываясь от зеркала, с помощью которого она пыталась найти микроскопические недостатки в своём макияже. – Я надеюсь, ты не на мои туфли упала?

– Боюсь, для этого мне пришлось бы упасть в другой квартире.

– Вот и падала бы! – она взволновалась и подбежала ко мне, чтобы вытащить из-за моей спины сиреневые шпильки и прижать их к груди, с облегчением выдохнув. – Ты хоть знаешь, что они стоят…

– Десять тысяч четыреста девяносто рублей, – продолжила я, без особых трудов извлекая из памяти число, повторённое ею не сотню и даже не тысячу раз. – А со скидкой, с которой ты их и купила, иначе бы папа выгнал тебя из дома без мобильника, пять тысяч девятьсот девяносто. – я встала и отряхнулась, отцепив от футболки, неизвестно откуда взявшийся шарик чертополоха. – Я помню.