Текст книги "Туда! И надеюсь, обратно...(СИ)"

Автор книги: Настюша Гуляева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Ты же не думаешь, что это знание поможет её воскресить?

– Нет. Конечно, нет, но… – Моя душа выдавливала из меня то улыбку, то слезу и мешала выбрать из кучи мыслей, стучащих по решетке и требующих, чтобы их отпустили на волю, одну-единственную, верную. – Нет… Это так… просто одной сумасшедшей хочется знать какого цвета… новый отпечаток, оставленный на её сердце.

– Я думаю, что он белый, – нарушил Пит несколько минут молчания и затейливого щебетания птиц. – Такой же чистый как Рута.

А в этом что-то есть…

– И если тебе от этого будет легче, то могу сказать свой любимый цвет, – предложил парень.

– Не надо, – улыбнулась я на автомате и тут же прикусила язык. Его рука мгновенно слетела с моего плеча, а мне пришлось, чтобы он не подумал, что я оправдываюсь, повернуться и сказать ему прямо в глаза. – Я и так знаю твой любимый цвет. Оранжевый.

Уточнить или все же не стоит? Хотя… А! Ладно! Всё равно Штирлиц из меня никакой.

– Цвет заката.

– Откуда?.. – выдохнул Пит, на что я лишь многозначительно выгнула бровь и прищурившись спросила.

– А какой у меня любимый цвет?

Да, знаю, что это не честно, однако мой язык – это некое подразделение организма, подчиняющееся только мозгу, который очень редко бывает включен, так что… сами понимаете…

– Желтый.

– Откуда?..

– Ты же у нас Солнышко…

– Ах, точно… – улыбаюсь, нерешительно поглядываю на него сквозь прядь волос, упавшую на лицо, и понимаю, что неосознанно начинаю приближаться к нему, охваченная вполне однозначным, пусть и слегка неожиданным (лично для меня и лично в данную секунду) желанием поцеловать его. Но… как говорится, у Судьбы на этот день были совсем другие планы.

Пушечный выстрел заставил подскочить на месте и нервно оглядеться (да, пожалуй, именно это бесит меня больше всего, что ты не знаешь, где произошло убийство, а следственно не знаешь насколько это «где» близко к тебе). Но так как единственный человек, за жизнь которого я теперь переживала, находился передо мной, ни страха, ни смятения, ни тревоги я не почувствовала. Меня только один момент заставил нахмуриться.

– Пит, а сколько нас вообще осталось? – он последовал моему примеру, то есть тоже нахмурился, и задумался.

– Восемь? – пробормотал парень спустя несколько секунд и сам же себе ответил. – Нет. Уже семь.

– Семь?! – не поверила я. – А почему так много?

Оу, сейчас немного некорректно получилось, да?

– Я в смысле – как? Уже так много погибло? – не искренне, ни фига не искренне. Взгляд Пита подтвердил предположения об отсутствии каких-либо актерских способностей у сегодняшней меня и вынудил разочарованно выдохнуть. – Я не хотела сказать, что рада их смерти, уж точно нет, – уж точно не смерти Руты. – Но чем меньше их остается, тем… Просто… Я так устала… и хочу домой.

Домой… смешно…

– И так как я сегодня обложалась по полной, то впредь готова слушать только тебя. Вот куда скажешь, туда и пойдем!

Как же трудно мне далась эта фраза… Ведь я знаю, что он сейчас заставит меня продолжить путь, ведущий как можно дальше от Катона и Мирты, от тех, кого я мысленно уже убила шестнадцатью разными способами.

– Мы пойдем к профи.

Мне показалось, что я ослышалась, но нет – зрачки сужены, мускулы напряжены, руки сжаты в кулаки. Всё серьезно, но…

– Я думала… Ты говорил, что не такой.

Он усмехнулся и бросил на землю взгляд, от которого все ближайшие травинки скукожились.

– Единственной «не такой» была Рута. А потому, – он встал и распростер руки вперёд, в ту сторону, откуда мы прибежали. – Прошу.

Я присела в реверансе и позволила себе улыбнуться.

Несколько минут назад я чувствовала себя виноватой в смерти Руты и мне было плохо. Сейчас же я перестала чувствовать вину и мне стало ещё хуже. Потому что я впервые осознала, что вот она – Смерть, ходит рядышком, выжидает, присматривает кого повкуснее, а я готова пойти на всё ради того, чтобы её пир прошел без меня в качестве главного блюда, а главное – без Пита в качестве десерта.

====== Часть III. Победитель. II ======

Осень вновь напомнила душе о самом главном,

Осень, я опять лишен покоя.

ДДТ

– Катон и Мирта…

– Аккуратней, не наступи на муравейник.

– Цеп.

– Осторожно – коряга.

– Лиса…

– И её земляк… Впереди яма!

– Хватит! – не выдержала я, обгоняя Пита. – У меня тоже есть глаза! К тому же это отвлекает от… Оу… Й-ожик!

– Нет, ветка, – хмыкнул Пит, опять становясь во главе нашего небольшого пехотного отряда. И никакого сострадания к бедной-несчастной мне, у которой теперь на лбу будет звезда покруче, чем у Царевны-лебедь. – Глаза-то есть, но ты явно не умеешь ими пользоваться. Канава!

– Ой-йой-йой, какие мы ехидные…

– Скорее всего, я от тебя заразился, – предположил он, прорываясь вперед сквозь колючий кустарник.

Странно… Не помню, чтобы мы проходили мимо него. Хотя, если учесть, что весь мой путь слился в одно большое зелёное пятно, то и не должна помнить.

– Наверное, – согласилась я, стараясь отогнуть ветку и не поцарапаться при этом. – Так ты говоришь, что Лисин парень ещё жив?

– Вчера был, – уточнил Пит. – Как и парни из десятого и третьего дистриктов. А сегодня, кто знает…

– Это да, – протянула я, слегка склонив голову на бок, за что тут же расплатилась несколькими десятками волосинок, оставшихся в плену у жадного прутика странного бордового, почти красного цвета. – Но чисто теоретически, если сегодня умерли эти двое, а что-то мне подсказывает, что так оно и есть, то на арене осталось три пары и Цеп. И все то же что-то мне подсказывает, что в этой гонке вооружений, где на одной стороне голый и, что немаловажно, здравый мужской рассудок, а на другой тот же самый рассудок, но уже прикрытый неугомонной женской логикой, победу одержит Цеп.

Пит замер, а я, вовремя этого не заметившая, врезалась в него.

– Ладно, ладно! – я даже приподняла руки вверх, совершенно позабыв про то, что глаза на затылке – преимущество учителей, у всех нормальных людей они, видимо, были восприняты организмом как рудимент и атрофировались ещё в раннем детстве. – Больше никакого пессимизма! Только маниакальная вера в хорошее! – он не пошевелился. – Обещаю! – ничего. – Клянусь? – опять никакой реакции, и тогда я решаю дернуть его за плечо…

(Эй, почему у меня в голове всякие противные сцены из фильмов ужасов, где один герой тоже вот так стоит, стоит, а потом оборачивается – и бац, он зомби, который оторвал сам у себя половину лица и теперь ест её?!)

Решить решила, а вот рука с миссией на справилась – не дотянулась до внезапно двинувшегося вперед тела.

– Да что случилось-то? – не поняла я, последовав за Питом.

– Ты это видишь? – выдохнул он, кивая в сторону…

Нет, честно я была готова увидеть всё, что угодно – от пряничного домика ведьмы-людоедки до розового беременного мамонта, потому как у распорядителей налицо ярко выраженный понос фантазии при умственном запоре, но никак не обыкновенный желтый листок.

Потратив пару секунд на то, чтобы закатить глаза, я всё-таки не удерживаюсь и шепчу прямо на ухо Питу.

– Могу сказать по секрету, что они ещё бывают красными, оранжевыми и коричневыми. – Парень брызнул в мою сторону несколько капель скептицизма и одну раздражения. – Правда-правда.

– Но только осенью. Не летом.

Я опять перевела взгляд на кусочек солнца, разделенный на несколько частей светло-коричневыми прожилками, чувствуя, как внутри из брошенного Питом зерна сомнения прорастает дерево переживаний, и тут же приказала тараканам срубить его и выворотить корни, ведь я же только что пообещала – оптимизм и ничего более!

– Подумаешь…

У нас летом бывают и град, и снег, и такие проливные дожди, после которых к концу лета деревья не то, что желтеют – черными становятся! Но я этого не скажу, потому что и так в последнее время через-чур много лишнего болтаю, а значит придется выдавить из себя не очень убедительную, но относительно правдоподобную версию.

– Может ему минералов каких не хватает...

Ну да… Всем остальным листьям хватает, а этот такой особенный и одинокий, что… Точно! Он мучился от одиночества, решил привлечь к себе внимание и перестал усваивать минералы! Мда… Я прям слышу, как скрипят зубы биологов от того, что мой мозг смог выдать такую фигню. Какие минералы в листьях? И даже если бы они там были, желтый цвет вообще к минералам не имеет никакого отношения! Он из-за пигментов возникает!.. То-то Пит смотрит на меня с таким недоверием.

– Да ладно тебе, успокойся! Это всего лишь лист, он тебя не укусит, даже если сильно захочет.

Мой напарник в последний раз бросил взгляд на терзающий душу отпечаток осени и двинулся дальше, я последовала за ним.

Мы шли весь день, что, после утренних событий и вызванной ими пробежки, и так можно считать подвигом, но когда мы не растерялись, почувствовав маленьких мокрых путешественников, прилетевших с облака прямо на наши нос и лоб, и быстро соорудили небольшой шалашик из кучи веток, соснового лапника и куска пленки, которая по счастливой случайности оказалась в рюкзаке у Пита…

(«Ага, по чистой, прям-таки прозрачной случайности…»

Ты на что намекаешь?

«На то, что кто-то жульничает!»

Я не…

«Жульничаешь! Пытаешься подстроить окружающий мир под свой бредовый сюжет! А это не хорошо в первую очередь по отношению ко мне, а во вторую очередь – к твоим читателям! Ты мелкий и подлый жулик! Так что, Жулик, не балуй!»

А если я скажу, что Пит взял эту пленку у профи вместе с остальными вещами, когда навещал их спящих?

«Хм… А это вариант… Можно было, конечно, придумать что-нибудь получше, но… так уж и быть – продолжай!»

Извините. Но теперь, когда конфликт с Музой улажен, действительно можно продолжить.)

…я подумала на счет того, чтобы установить нам памятник, но сил хватило только на то, чтобы дождаться появления портретов, убедиться, что умерли те, о ком я говорила…

(«Опять же, подгоняешь мир под…»

Заткнись!)

…и лечь спать. Хотя какой там… Несмотря на общее утомление всего организма, мозгу от «лечь» до «спать» было как от Питера до Москвы на поезде, поэтому, безрезультатно прогнав перед мысленным взором вереницу из двухсот баранов и послушав симфонию в исполнении капель, я решила, что раз мы с Питом вроде как друзья, то у нас всё должно быть пополам, в том числе и бессонница.

– Пит… – прошептала я в темноту, когда дождь немного утих.

– Что?

– Ты не спишь?

– Нет.

– Я тоже. О чем думаешь?

(Блин, похоже на разговор двух идиотов. Если он сейчас скажет: «О том, что хочу спать…»)

– О солнце.

– Интересно…

– На самом деле нет. Просто мне показалось, что солнце сегодня было несколько блеклым.

– Сегодня все было блеклым.

Потому что сегодня умерла Рута.

И внезапно, я осознала, почему мне не спится, почему я даже глаза с трудом закрываю.

– Я боюсь увидеть её во сне. Увидеть, как её убивают. Снова и снова.

– А ты представь, что она сейчас в каком-то другом мире, где нет тьмы, где нет Игр.

– У меня в последнее время сложности с воображением.

– Тогда… – Я почувствовала, как Пит безошибочно нашел в темноте мою руку, а затем дотянулся до ледяной ладони. – Давай бояться вместе.

И только после того, как я до хруста сжала ладонь Пита, у меня хватило отваги взглянуть на отпечатавшееся на веках лицо Руты и уснуть.

====== Часть III. Победитель. III ======

Осень, доползем ли, добежим ли до рассвета?

Осень, что же будет завтра с нами?

ДДТ

Меня разбудила тишина.

Ёжик, а мне нравится это предложение… Такое лаконичное, слегка бредовое, с капелькой философии, к тому же единственное, которое в полной мере отражает размеры подползающего к нам милого северного зверька. Потому что тишина была абсолютной. Я даже не могла определить ночь сейчас или день, пока не открыла глаза. Но вот лучше бы я этого не делала… (Эх, мне кажется, что это становится моим хобби – делать то, что делать не надо).

И вот смотрю я на окружающие меня декорации, представляя, как всю ночь вокруг нас бегали реквизиторы, раскрасившие каждое дерево, каждый куст, вырвавшие все цветы, разбросавшие по земле листья, соединившиеся в одно большое одеяло, и повесившие на небо тучи. Передо мной предстала золотая (желто-оранжевая) красавица осень.

– Пит! Пит, вставай!

Мой напарник подскочил мгновенно, видимо за дни, проведенные здесь у него выработалась хорошая реакция на малейший признак опасности. А может, сработал тычок в бок.

– Что это? – выдохнул парень, стоило ему адаптироваться к яркому свету и оглядеться.

– Значит, у меня не галлюцинации, – пробормотала я, вставая. – Плохо.

Сделав пару шагов, каждый из которых сопровождался хрустом (остановилась, потому что у меня возникло такое чувство, будто не по листьям, а по костям иду), я наклонилась и подняла желтый листок с темно-оранжевыми жилками.

– С фантазией у вас плохо, раз вы теперь только по подсказкам работаете! И вообще, это не честно! Даже преступников заранее предупреждают – каждое ваше слово будет использовано против вас, а вы – морские огурцы клонированные, не удосужились сообщить о том, что у вас фантазия как… у морского огурца! – и разозлившись на то, что моя фантазия в эволюции тоже не далеко ушла, я бросила в небо поднятый листок, который, вопреки моему желанию, не улетел куда-подальше и не проткнул барабанные перепонки тому генератору идей, который прослушивает каждое наше слово и использует именно тот бред, что забыл пройти таможенный контроль мозга, а плавно спикировал на землю, затерявшись среди миллиона своих собратьев.

– Я понимаю, – прошептал мне на ухо неслышно подошедший Пит. – Тебе уже все равно, что будет с тобой, но на твоем месте я бы подумал о семье.

– Ничего они им не сделают! – отмахнулась я, но как-то не очень уверено. Даже себя не смогла убедить в том, что сказала. – Не сделают же?

Пит уклонился от ответа.

– К тому же, это пока не самое страшное, что они придумали, – пожал он плечами, обходя кругом небольшой кусок пространства.

– Твое «пока» меня не утешает, но ты прав. Я переборщила. В последнее время я слишком часто срываюсь… наверное, это из-за голода.

– Я видел пруд где-то в миле отсюда…

– Нет, на это нет времени. Надо…

– Это в той стороне.

– Идти к профи, -закончила я одновременно с ним и вдруг осознала, что не знаю, в какой стороне наши вра… наши соперники. – Ты пока собирайся, я схожу на разведку. Точнее – слажу.

Я огляделась в поисках удобного дерева. На корнях одного подходящего стоял Пит. Нижние ветки почти касались его волос. Но мне не дали до них дотронуться (до веток, не до волос, хотя последние я бы тоже с удовольствием потрогала) – Пит стоял, вытянув руку вперед, и мотал головой.

Кажется, или у него на самом деле зрачки расширились? Из-за чего? Из-за страха?

– Не переживай, я хорошо лазаю.

Да уж… Должно же быть у нас с Китнисс что-то общее.

– Давай, я сам это сделаю.

Какой-то он странный. Дерганный, да к тому же весь вспотел. Может, у него температура? Ладно, с этим позже разберемся, сейчас есть задачи поважнее.

Я попыталась дотянуться до сука, но напарник (да, напарник, несмотря на то, что с каждой секундой у одного из тараканов появляется всё больше аргументов, опровергающих этот термин) вырос передо мной, преграждая путь.

– Пит, что ты делаешь?

– Будет лучше, если на дерево залезу я.

– Что за чушь? Я легче, ловчее и… вообще не понимаю, к чему этот глупый спор! На дерево лезу я!

Но стоило мне сделать шаг вправо, как парень, точно отражение в зеркале, повторил мой маневр. Я рванулась влево, он оказался там же. И мало того, что он мне мешал, так ещё и впивался взглядом обманутого вкладчика.

Обман. Он что-то скрывает.

– Пит, что случилось?

– Ничего, – звучит не очень убедительно. – Просто я и так знаю, куда нам надо идти – туда.

И он опять направил руку в ту же сторону, где, по его мнению, лежал пруд. Пруд, который, по его словам, он видел, а значит, мы проходили. Но если это так, то…

– Хорошо, – кивнула я и, дождавшись, пока он расслабиться и отвернётся, сбила парня с ног, рванула к дереву и, с трудом закинув себя на нижнюю ветку, начала взбираться, слишком медленно, но преследовать меня вроде как никто не собирался – когда я мельком опускала взгляд вниз, то видела лишь бездвижную макушку Пита.

Добравшись до самой верхушки удачно выбранного дерева, которое возвышалось над ближайшими своими собратьями, я убедилась в том, что правильно поняла, почему Пит не хотел пускать меня на разведку.

Он меня обманул. Он всё это время вел меня не в ту сторону. У Пита получилось убедить меня в том, что он, пусть и не поддерживает мою идею, но смирился с этим. Показал, что готов сражаться, но с каждым шагом уводил меня все дальше от логова профи.

Как?! Как Пит не понимает, что отсрочивать неизбежное – бессмысленно? Зачем убегать куда-то, искать укрытие, а потом, в надежде на то, что они трибуты сами друг друга перебьют, сидеть и вздрагивать от каждого шороха? Не лучше ли прийти к ним сейчас, пока мы… пока я к этому готова? Вот только… готова ли я? Орр… Я сама себя начинаю раздражать из-за того, что никак не могу определиться в том, что я хочу, что я чувствую и что я всё-таки буду делать. А здесь, наверху, мне не то, что не хотелось размышлять – мне просто не думалось. Из всех желаний, скопившихся под кожей, на свободу рвалось только одно, и ему вполне можно было уступить.

Я закрыла глаза и, вдыхая полной грудью воздух с запахом влажных листьев, несколько минут просто стояла и наслаждалась ударами и еле уловимыми дуновениями ветра. Вернулась в реальность я только тогда, когда поймала себя на мысли, что готова разжать окоченевшие пальцы и прыгнуть – улететь в кажущуюся безмятежной неизвестность.

– Пит, прятки – это не выход, – выпалила я, стоило мне с хрустом приземлиться около союзника.

Парень, сидевший на рваном куске пленки около собранных рюкзаков, удивленно нахмурился.

– Я думал, ты разозлишься, когда узнаешь.

– А смысл? Если мы рассоримся, у нас ни одного шанса не останется! Как и если мы будем ждать. Надо действовать сейчас, пока нас не ранили или не утопили, пока мы не упали куда-нибудь или не сошли с ума от голода, пока… и вообще!..

Я замерла. Как же я сразу не догадалась, к чему все это – все эти дожди, все эти листья, вся это… осень.

– Слышишь? – прошептала и опять замерла, давая Питу возможность прислушаться к миру. Ничего, кроме завывания ветра, слышно не было.

– Тихо вроде…

– Вот именно. Слишком тихо. Потому что нет никого – ни зайца, ни утки, ни белки, ни кролика…

– Отсутствие белки успокаивает.

– Ты не понимаешь? – я шагнула к нему и села прямо на землю, зарывшись руками в листья. – Никого нет! Никого и ничего.

Я поднесла горстку листьев к лицу и, будто найдя на их жилках подтверждение моих мыслей, расслабила запястье, отпустив коричневых жухликов к своим сородичам.

– Распорядители устроили нам больше, чем просто осень, и теперь ждут, когда голод замучает нас до такой степени, что мы без оглядки помчимся на верную гибель – к рогу изобилия!

Очередные листья, которым не посчастливилось оказаться у меня под рукой, превратились в крошку и развеялись по ветру, просочившись сквозь пальцы.

– Но мы с тобой этого делать не будем!

Пит, и до того не отличавшийся адекватной реакцией, опешил окончательно.

– Разве ты не этого хотела?

Какой же он милый, когда потерянный… Особенно мне нравится это недоумевающая складочка, выглядывающая из-под челки… Так! Сосредоточься!

– Неважно, что я хотела...

…или кого… да что ж это такое?!!

– Мы не пойдем у них на поводу.

Он улыбнулся. Вот совсем не к месту.

– Мы все время идем у них на поводу. Мы слышим наше имя, выходим на сцену и с этого момента уже не принадлежим себе. И поэтому мне так интересно, какая разница?

«Большая разница…»

Ёжик! Этой программе уже лет сто – почему мелодия до сих пор не может выветрится из моей, между прочим – пустой, головы?

– Наверное, разница в том, что я не так уж сильно хочу умирать, как тебе иногда кажется. И если распорядители говорят идти направо, значит надо бежать в строго противоположном направлении, – этот урок я усвоила крепко-накрепко. – То бишь, налево.

И довольная собой и своим планом, я накинула на плечи рюкзак и встала.

– Идем.

Пит пожал плечами, но поддержал меня, встал рядом и на этот раз улыбнулся более блекло, но менее саркастически. Ещё бы, ведь все вышло так, как он того и хотел. Вот только всё равно рано или поздно нам придется сражаться, и ему надо свыкнуться с мыслью о том, что он сможет вечно меня защищать. Я ему не позволю.

– А если голод и вправду станет настолько сильным, что уже невмоготу будет с ним бороться?

Голод… на этом свете есть лишь две вещи, которые пугают меня больше голода – огонь и смерть. А раз голод – это не самое страшное, то мы с ним как-нибудь справимся.

– Ничего…

Улыбка сама-собой прорвалась на лицо. Ох, что-то мы слишком часто улыбаемся, не к добру это.

– Я ради такого готова и листья, и шишки кушать.

Ноги двинулись с места.

– В крайнем случае, съем тебя.

– Я-то с места сдвинулась, но никаких других шагов не услышала. А идти бесшумно по желтому ковру было невозможно. Обернулась. Пит стоял, склонив голову на бок.

– Это было шутка, если что…

– Я понял, – кивнул он и, обогнув меня, устремился вперед.

– А если серьезно, – уронила я, догоняя его. – То человек без еды может неделю обходиться. И это без ущерба для здоровья!

– Откуда знаешь?

Эм… Из гугла?

– По… по личному опыту, – выпалила я первое, что пришло в голову. – Так что…

Он замер, стремительно развернулся на 180 градусов и, схватив меня за плечи, сказал.

– Ты больше никогда в жизни не будешь голодать. Я тебе обещаю.

И ведь он сдержал свое обещание, по крайней мере ему так показалось. Но он честно пытался.

Сначала намочил ноги, пока искал рыбу в пруду, потом промок насквозь, пока шарил руками в реке, а потом, когда наконец-то внял моим мольбам, отправил меня за хворостом, а сам зачем-то полез в кусты, где и нашел грибы. И вроде даже съедобные, по крайней мере Пит был уверен в том, что они не ядовитые, я не знаю, я в грибах не разбираюсь, потому ненавижу их!

Вот почему именно грибы? Почему нельзя ненавидеть шоколадки? Или тортики? Или мороженое… Хотя, последнее – даже чисто теоретически невозможно. Почему на пьедестале моей продуктовой ненависти стоят именно грибы? Что за… Печенка – и та на третьем месте!

А он стоит с этими грибами в руках и улыбается. Протыкает насквозь прутиком из скользкие тельца и улыбается. Поворачивает импровизированную шпажку, следя за тем, чтобы шляпки пропеклись и улыбается. Ест эти исчадия ада на ножках и улыбается. Наблюдает за тем, как я их ем, и улыбается. А затем отворачивается и не видит, как я морщусь, вытаскивая эту гадость изо рта, и прячу грибы под листьями.

– Как тебе? – спрашивает Пит, когда еда заканчивается.

– Ничего вкуснее в жизни не ела, – выдавливаю я из себя натянутую улыбку и пытаюсь приглушить урчание живота, в котором одиноко булькает прохладная водичка.

– Я так рад, что… – он побледнел и устремил взгляд куда-то в пустоту за моей спиной.

Оборачиваясь, я мгновенно вскакиваю на ноги и вытаскиваю из сапога нож, рукоятка которого так привычно ложиться в ладони.

Как же мы сглупили с этим костром, понадеявшись на то, что в сумерках дым будет не так заметен, к тому же…

Секундная мысль не успевает подойти к своему логическому завершению, потому что мои глаза ничего не выхватывают из подступающей темноты. Никого нет. Я успокаиваюсь и прячу нож обратно.

– Ты меня напугал… я подумала, что…

Но Пит меня не слышал. Он упал на бок и лежал, чуть прикрыв остекленевшие глаза.

Я не помню, как оказалась рядом с ним, как перевернула его на спину. Не помню, кричала я или шептала его имя, не помню, когда начала плакать. Помню лишь как взорвалось сердце от звука пушечного выстрела, который, минуя уши, попал в самый главный и самый ранимый орган.

– Нет-нет-нет… ты не можешь оставить меня одну! Я не справлюсь без тебя! Я… я ведь тебя люблю!

И я рухнула к нему на грудь, сотрясаемая рыданиями, которые сопровождали всхлипывания, вырывающиеся наружу против моей воли через каждые четыре удара его сердца… его… его сердце бьётся!

Протянув руку к шее, я дрожащими пальцами нащупала сонную артерию. Теперь это моя любимая артерия! Потому что она пульсирует. Потому что Пит жив! Да!

Пока…

Звук фанфар разрезает окружающее меня пространство на две части, одна из которых пропитана надеждой, а вторая – отчаяньем, и сменяется объявлением от Клавдия Темплсмита, голос которого, как мне показалось, был пропитан ехидством.

«Дорогие трибуты! Спешу поздравить шестерку выживших! Я вижу, что вы все нашли наш маленький сюрприз, а кто-то даже попробовал…. Если вы хотите спасти ваших… друзей, то поспешите к Рогу Изобилия. Без противоядия они не доживут до рассвета. Хочу уточнить – вас так много, а доза всего одна… Что же делать? Испугаться или решиться? Попытаться или сдаться? Решать вам. Удачи! И пусть она всегда будет с вами!»

====== Часть III. Победитель. IV ======

– Ты спятил!

– Ой, да и слава богу, нормальный не пошёл бы на такое.

«Пираты Карибского моря. На краю Света»

Я смотрю направо, смотрю налево, назад, вперёд, опять направо…

Смотрю и не понимаю – куда?

Моргаю, и глаза застилает пелена, которая окончательно сбивает с толку и с ног – я падаю на колени и начинаю тихонечко выть от отчаяния.

Вот и всё… Пит умрет, а я даже не попытаюсь спасти его жизнь.

Идиотка! Истеричная, никчемная идиотка! Нет, чтобы остаться у реки и пойди вдоль неё, следуя за течением! Она же впадает в озеро, от которого до Рога рукой подать! Но нет! Надо было сломя голову рвануть в лес! Я в нем и так не шибко ориентировалась, а уж с наступлением темноты… Дура! Дура, дура, дура, дура!.. Как можно было так… Дура!

Я закинула голову и устремила взгляд в небо, моля о подсказке начавшие захватывать небо звезды.

Дура!

Они молчали. Им, как и миллиарды лет до этого, было плевать на жизни каких-то людишек.

Идиотка!

Даже если они и откликнулись… Между нами огромное расстояние. Вряд ли у меня есть лишние 20 000 лет, чтобы ждать ответа.

Я горько усмехнулась и покачала головой, стряхивая слезы, нескончаемый поток которых продолжает выплескиваться наружу.

Дура! Я ведь… Я же самой себе пообещала, что…

Серебряный блик прорывается к роговице сквозь толчею соленой воды и заставляет встрепенуться.

Хеймитч! Неужели он….

Но я не даю надежде разорвать тонкую оболочку реальности, потому что знаю – лекарства не будет. Это было бы слишком легко. А на арене легко можно только распрощаться с жизнью.

Но там должна быть помощь. Хоть какая-то. Не верю, что Хеймитч мог раскошелиться на прощальный подарок или погребальный венок. А раскошелился он знатно.

Ветер, с которым мы сегодня так хорошо сдружились, принес мне золотой компас. И, казалось бы, что может быть лучше? Какая подсказка может быть более прозрачной? Смотришь, куда указывает стрелка и бежишь в этом направлении! Вот только стрелок у этого своеобразного компаса было две – серебряная и золотая. И указывали они в разные, практически противоположные стороны. Не вовремя обрадовавшаяся я озадачилась и опять расстроилась.

Ну… Хеймитч! Я сейчас не в том состоянии, чтобы разгадывать твои загадки! Неужели, нельзя было прислать что-нибудь подешевле, но с инструкцией? Вот, что мне теперь делать? Наугад определять?

«Ага, на камень-ножницы-бумага!» – буркнул тараканчик, покачав усиками, которые явно задели какую-то кнопочку в моем мозге, окончательно отключив последний.

– Точно! – и занеся над сувениром указательный палец, я начала считать.

Вышел Ёжик из тумана… Ёжик? Разве там был ёжик?

«Тебя только это смущает? – поинтересовался тот же таракан. – И ничего более?»

Конечно, нет! Я уже просто свихнулась на этих ежах! Месяц. Там был месяц. Итак, вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана… Хм… Но у месяца же нет карманов. Тогда, может, всё-таки ёжик?

«Ну да, у Ёжика же карманов как у Хагрида!» – съязвил таракан, которого я снова проигнорировала.

Хотя, какая разница – ёж или месяц? У меня нет времени на то, чтобы это выяснять!

Таракан фыркнул.

Пусть будет ёжик. Итак… Вышел ёжик из тумана, вынул ножик из кармана, буру резать, буду бить, всё равно тебе водить!

«Тебе не жить», – закончили мы одновременно с моим тараканом

Серебряная!

“Оу...”

Я люблю серебро.

“Х-х... А я люблю пончики!»

Ладно... Идем за ней.

“Что?!”

Я поднимаюсь на ноги и замираю, давая стрелке успокоиться и устремить наконечник в нужную мне сторону.

“Ты... Ты не можешь бежать в туда! Дура, открой глаза!”

Ой, да замолчи ты! Мешаешь!

“Я мешаю? Ты сама себе мешаешь! Тебе надо идти в другую сторону! За золотой стрелкой!”

С чего ты взял?

“Это же элементарно! Рог Изобилия – золотой! К тому же, золото всегда дают за первое место! Значит, сначала надо бежать за золотой стрелкой, потом – за серебряной. Сначала – рог, затем – Пит!”

С чего ты?.. вот еще глупости! Буду я слушать советы каких-то тараканов!

“Да, конечно... Намного умнее будет последовать совету глупой детской считалочки.”

Я... Я... Я запуталась. И раньше, когда я запутывалась, эта считалочка решала все мои проблемы.

“Ага, когда ты не могла выбрать между суши и пиццей. Но сейчас речь идет о жизни человека! И не просто человека, а человека, которого ты любишь! Неужели, ты готова отдать его в руки несправедливой Судьбе?”

– Не готова, – выдохнула я, выпуская изо рта не только лишние мысли, но и пар. На арене становится все холоднее.

“Пора бежать”, – кивнул таракан, постукивая усиками по одной из лапок, на которую были надеты золотые часы.

Я бы уже давно бежала, но что-то продолжало меня угнетать, заставляя оставаться на месте.

«Подумай, готова ли ты рискнуть его жизнью из-за своего самолюбия? Ведь это оно твердит о том, что ты сама должна была додуматься до верного ответа?»

Самолюбие? Надо же… А я думала, что это неприятное предчувствие…

«Исключено. Отдел интуиции сегодня закрыт на дезинфекцию. Их достало, что, каждый раз, когда что-то идет не так, ты срываешься именно на них.»

Да… Значит, всего лишь самолюбие… Хм… Мне только кажется, или мои тараканы на самом деле умнее меня?

«Не кажется. Но не переживай, не все. Большинство, но не все.»

– Утешил, так утешил… – покачала головой я, выкапывая носком сапога небольшую ямку.

«Ты всё еще стоишь?»

Но…

«Беги, я тебе сказал!»

Куда?

«Оррр… Таракан мне в дышло! С кем я связался? За золотой стрелкой!»

Я рванула со всех ног… и споткнулась. Да, бегать по ночному лесу – не самая удачная идея. Вскакиваю и, даже не думая оттряхиваться, продолжаю двигаться вперед. Стараюсь идти быстро, особенно в тех местах, где сквозь достаточно поредевшую листву проглядывали отражающиеся от луны лучи солнца. Однако, корни и ветки, выныривающие из ниоткуда сбивали с толку и замедляли каждый мой шаг. Волшебные очки для ночного видения сейчас бы были очень кстати. Но вместо них в моем рюкзаке было монпансье, которое закончилось в первый же день…