Текст книги "Туда! И надеюсь, обратно...(СИ)"

Автор книги: Настюша Гуляева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Так. Ладно. Со всем этим можно и потом разобраться. Сейчас стратегия одна. Постарайтесь выучиться чему-то новому, походите на групповые тренировки: побросайте копья, помашите булавами, научитесь вязать узлы. А то, что умеете лучше всего, приберегите для индивидуальных показов. Все ясно?

Кивнула. Пит тоже.

Куда уж… Яснее некуда. Интересно, а если я спою членам жюри, они смогут мне хотя бы четверочку поставить?

– Последнее. На людях держаться вместе и во всем помогать друг другу! – я-то не удивилась, а Пит начинает возражать, и Хеймитч ударяет кулаком по столу. – Во всем! И это не обсуждается! Теперь убирайтесь! В десять Эффи будет ждать вас у лифта.

– Готова? – Прошептал Пит, зайдя в лифт. Проглотила маленький кусочек от огромного кома, застрявшего в горле и покачала головой.

– А ты?

– И я не готов, – вздохнул он. – Минус на минус дает плюс.

Хмыкнула.

Если бы все было так просто…

Третий этаж, второй, первый… Двери распахиваются, пропуская нас в длинный и петлистый коридор, по прохождению которого мы наконец-то оказываемся в большом, нет, огромном, нет, гигантском зале. Это не зал, а целый стадион, разбитый на маленькие соты. Соты… А противники-трибуты – пчелы, или даже осы. Брр… Ненавижу насекомых.

Девушка, стоящая при входе, прилепляет мне на спину номер дистрикта и отправляет к трибутам, столпившимся вокруг женщины, объясняющей что, как, зачем и почему.

– За эти несколько дней вы должны научиться всему, чему только сможете. Никто не знает, что будет на арене и никто, что может вам там пригодиться. Мой личный совет – не пренебрегайте уроками выживания. Владение оружием это, конечно, хорошо, но от инфекции и жажды нож не спасет. – Она внимательно оглядела каждого и ушла, проронив напоследок. – Удачи.

Все нерешительно переступили с ноги на ногу, не зная с чего бы начать, все, кроме профи, которые тут же пошли к секциям с самым устрашающим и острым оружием, стараясь произвести на всех впечатление.

– С чего хочешь начать? – вздрагиваю, услышав голос Пита.

– Не знаю, – пожала плечами. – Но давай пойдем куда-нибудь, где народу поменьше.

И мы зашли в ближайшую пустую секцию, инструктор которой оказывается специалистом по вязанию узлов.

Да что ж это такое… Сюжет книги меня не отпускает. С одной стороны – это очень пугает, а с другой дает надежду на то, что я выживу.

Сначала я мужественно терпела и молча занималась завязыванием этих дурацких узлов, что у меня кстати не плохо получалось, но всему рано или поздно приходит конец, а месту в моем мочевом пузыре тем более.

– Я сейчас, – обронила я, вскочив и заспешив… куда-то. Можно было бы и у инструктора спросить, но это же слишком просто. А я уже не раз убеждалась, что из любого, пускай самого обычного или даже неприятного дела, нужно выжимать максимум удовольствия, поэтому путь мой и пролег в сторону распорядителей игр.

– Можно? – обратилась я к одному из дядечек, прерывая его беседу с коллегой, и убедившись, что меня слушают, продолжила. – Извините меня пожалуйста за такую дерзость, но все мы люди смертные, каждый со своими низменными желаниями и потребностями. В виду этого, не снизойдет ли высокоуважаемый господин и не соблаговолит подсказать где находится ближайшее вместилище всего того, что нежелательно надолго задерживать в своем организме, так как это чревато нелицеприятными последствиями, иначе именуемое теми, кто любит детермировать вербальную аддитивность, кабинет задумчивости?

– Чего? – икнул он. Его соседи не смогли сделать даже этого.

– Туалет где?

Мужчина кивнул в сторону противоположного угла. Я удовлетворительно улыбнулась и поспешила по указанному направлению.

Когда человек в шоке, он по инерции отвечает только правду. Это всегда работает.

– Где была? – спросил Пит, когда я вернулась и наконец закончила последний, самый сложный узелок.

– Да так, гуляла…

– Пойдем гулять дальше…

Мы переходим в секцию маскировки. О да…

Пит тут же растворяется, как рыба в воде, и начинает выводить всевозможные узоры на своей руке, превращая её то в дерево, то в поляну, то в небо. Понаблюдав внимательно за мастером, я немного неуверенно посмотрела на свою руку. Пит замечает мою нерешительность.

– Если хочешь, можешь использовать в качестве холста мою руку.

– Твою руку? – я прищурилась и внимательно всмотрелась в его глаза, пытаясь понять не шутит ли он, а поняв, что он говорит всерьез, решила понаглеть. – Ну, рука – это как-то несерьёзно. Может, ты предложишь что-нибудь помасштабнее?

– Что? – Пит выглядел несколько озадаченно, а вот женщина-инструктор с любопытством поглядывала на нас, не забывая делать замечания девушке из седьмого дистрикта.

– Спинку, например… – на пол упала плошка с вишневой краской, вслед за ней упала челюсть парня.

– Что?

– Тебе трудно кофту снять?

– Что? – однозначно, его заело. Жалко. А я так надеялась.

– Ладно, нет, так нет, не очень-то и хотелось. – немного надув губки, беру в руки баночку с белой краской и начинаю водить в ней пальцем. – Можешь стесняться дальше…

– Я не стесняюсь. – наконец вернулся в нормальное состояние Пит и все-таки снял верхнюю часть наряда.

Мда… Зеленый он, у нас на такое явное слабо никто бы не купился. Тем лучше для меня.

Улыбаюсь и поворачиваюсь к напарнику.

Ой, какие кубики…

А вы говорите – выпечка портит фигуру. Фигня все это! Просто надо её правильно использовать, а Пит её правильно использовал, даже очень.

Это не гора мышц, от которой лично меня подташнивает, у Пита все просто… идеально. И когда он отвернулся от меня, я с удовольствием размазала белила по его весьма напряженной спине, затем добавила серую, желтую, черную, голубую и красную краски.

– Что рисуешь? – поинтересовался он спустя десять минут.

– Секрет. – хитро улыбнулась, взглянув на зеркало, в котором мы отражались. Здесь вообще зеркала на каждом углу, не удивлюсь если в них спрятаны камеры.

– Ты рисуешь на моей спине и не хочешь мне показать что?

– Я такого не говорила. Обязательно покажу. – Не согласилась я, подрисовывая мелкие детали. Последний штрих и… – Все. Можешь лицезреть мой шедевр. Только не надейся, что я стану отвечать на вопрос «Что это?»

Во-первых, я ещё ни разу не рисовала на человеческом теле. Во-вторых, я ещё ни разу не рисовала природными красками. А в-третьих, художник из меня как из коровы вегетарианское блюдо. Именно поэтому вместо медведя у меня получилось что-то вроде лисенка с руками гориллы и ногами табуретки.

Пит выгнул голову и посмотрел на отражение свое спины, последовала минутная пауза, после которой он все-таки не удержался и спросил:

– Что это?

– Йети, – почему-то ответила я.

– А кто тако?..

– Пойдем ножи пометаем.

– Но ведь…

– Я ни разу в жизни не метала ножи! Это должно быть очень увлекательно! – воскликнула я и потащила, еле успевшего схватить кофту, парня в сторону нужной секции, прошмыгнув в неё прямо под носом Марвела, который посмотрел на наши сцепленные руки, как отличник на дневник с двойкой.

Прослушав небольшую инструкцию, мы с Питом взяли по ножику и встали напротив двух манекенов. Марвелу пришлось прислониться к стеночке и терпеливо ожидать пока мы закончим.

Я поудобнее перехватила нож, сопровождаемая встревоженным взглядом Пита. Боится, что я раскрою все карты одному из профи? Я же не дура. Буду бросать мимо. Итак, целимся чуть левее головы и… Блин! Вот почему, когда хочешь промазать, обязательно попадаешь в самое яблочко?

– Новичкам везет! – нерешительно улыбнулась я потрясенному инструктору.

Так. Ладно. Если у меня такая погрешность, то надо целится строго в центр, тогда я обязательно… не промазала. Да то же такое? Никогда не думала, что буду так раздражена тем, что у меня что-то получается.

Следующие несколько раз я кинула нож совсем мимо, даже слишком мимо. Так у меня ничего не получится. Если я не буду тренироваться, на арене от меня толку не будет, а здесь я тренироваться не могу. Остается единственный выход – спереть нож. Но как? Сделать это под пристальным взглядом окружающих не так уж и легко.

– Эй, двенадцатая! – послышался раздраженный голос сзади. – Так и будешь тупить? Нельзя побыстрее?!

– Можно, – я обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. – Только если в твою сторону.

– Это угроза? – его лицо перекосило, и он крикнул инструктору. – Слышали? Она мне угрожает!

– Я тебя умоляю… Если бы я действительно угрожала, то сейчас бы уже разговаривала с твоим трупом. И поверь мне, разговор был бы намного содержательней.

– Да ты, – он подскочил ко мне. – ***!

– Китнисс, – Пит отгородил меня от этого придурка и поспешил увести подальше, из тренировочного зала.

– Ты что творишь? – прорычал он, когда мы оказались в коридоре.

– Он меня бесит. – ответила я, стараясь не смотреть ему в глаза, все думая о том, как же добыть нож.

– Ты не понимаешь, что…

– Пит, – я все-таки посмотрела на него. Не знаю, что он прочитал в моих глазах, но расспрашивать и поучать дальше не стал.

– Ладно, пойдем обедать…

Обед. Может, стащить нож из столовой? Нет, то жалкое подобие, которое не в состоянии разделить помидор на две ровные части, точно не подойдет. Что же делать? Может, попросить помощи у Пита? Если он разрешил порисовать у него на спине, то может и это разрешит? Хотя, рисковать не стоит, нужно что-то придумать… А если… Хм, может, и сработает.

====== Часть I. Трибуты. X ======

– Если орел – я выиграла.

Если решка – ты проиграл.

Друзья

– А еще добавляют буквально щепотку сахара, чтобы аромат…

– Пит, – прервала я наконец его безумно долгую, пусть и не нудную, но в данный момент совершенно мне не интересную лекцию. – Не знаю для чего ты это делаешь на самом деле – чтобы отвлечь меня, чтобы выполнить указания Хеймитча, чтобы просто поддержать беседу, или же потому что тебе это нравится, не важно! Поверь, за обедом лучше умалчивать о том, что в состав этого хлеба, – я указала на черный ломоть с зелеными крапинками. – Входят водоросли и рыбьи кишки!

– Не кишки – чешуя, – поправил он.

– Да? – я ещё раз взглянула на буханку, которая так и не стала аппетитнее. – Все равно… внутренности, наружности – невелика разница…

Он очень пристально на меня посмотрел, так, что даже помидорчик, невзначай брошенный в рот, полез обратно.

– Какая-то ты не такая…

– В смысле? – невольно вздрогнув спросила я, но тут же собралась с мыслями и поспешила перейти в нападение. – Откуда ты вообще можешь знать какая я на самом деле?

Он чуть приподнял уголки губ.

– Поверь мне, ты не такая уж и сложная… Раньше была… Но сейчас… – Пит задумался. – Может… А… нет… Но… ещё эта баранина…

Он опять?

– Да что ты пристал к этому мясу? Как будто ты у нас всеяден…

Парень пожал плечами.

– Вообще-то, да.

Я лишь фыркнула и недоверчиво покачала головой.

– То есть, возьмешься утверждать, что на этом столе, – я кивнула в сторону скатерти-самобранки. – Не найдется ничего, что ты не сможешь съесть.

Он уверенно кивнул.

Хорошо…

– Готов поспорить?

– Смотря на что, – пожал плечами парень.

Хм… И вправду, на что? Давай же, таракашка, отвечающий за хитроумные планы, твои идеи!

Поцеловать Диадему?

Банально.

Поцеловать Эффи?

Я так понимаю, тебе его не жалко?

Поцеловать Хеймитча?

Точно не жалко.

Поцело…

Да почему надо обязательно кого-то целовать? Вроде бы не март. Что за обострение? Ууу… заразы! Как спать не давать, так они первые в очереди, а как придумать что-нибудь нужное, так… Никакого толку, сплошная трата нервных клеток. Как всегда – все самое придумывать. И… Хм… я кажется уже придумала.

– Если я выиграю, и ты не сможешь проглотить то, что я тебе дам, не скорчив лицо, тогда поможешь мне в одном деле. – Он нахмурился. – Выполнишь одну маленькую просьбу.

– Одну просьбу… – не недолго подумал, с сомнением поморщился, но все-таки кивнул. – Хорошо. Но если выиграю я – ты расскажешь мне всю правду про баранину.

Я закатила глаза.

Какой же он все-таки зануда.

Я отвернулась, позволив себе улыбку, и, не обратив внимания на презрительные насмешки профи, подошла к шведскому столу. Интересно, а почему стол именно шведский? Блин. Вот всегда так… Я же теперь не смогу успокоиться, пока не узнаю, а ведь здесь об этом ни у кого не спросишь, и не скажешь «Ok google»! Ладно…

Приложив все силы для того, чтобы поймать и запереть эту шуструю мысль-птичку в клетку, сосредотачиваюсь на текущих, более актуальных проблемах.

Мельком бросив взгляд на сидевшего ко мне спиной Пита, оглядела уставленный всевозможными яствами стол и потерла руки.

Какое поле для творчества… Какой полет для фантазии… Щас я ему забухаю коктейль Молотова или даже что покруче…

Для начала нужна какая-нибудь основа, желательно жидкая… Суп? Только надо выбрать такой, чтобы все экзекуции, которые я собиралась над ним произвести были бы не заметны. О! Вот эту болотно-бурую жидкость трудновато будет испортить.

Я почему-то почувствовала себя ведущей кулинарного шоу. В голове даже замелькали фразочки:

«Дорогие мои друзья, с вам ваша очаровательная и неповторимая Лже-Китнисс, сегодня мы снова будем травить соседей, которые бьют по батареям в три часа ночи, мешая простым бедным людям, то есть нам слушать музыку на такой громкости, на которой её можно нормально прочувствовать. Итак, записывайте хороший рецептик, который вы можете опробовать на вашем самом «любимом» учителе, который вопреки Российскому законодательству дает домашние задание на каникулы.

Берем ароматный вкусный мясной суп, сделанный не вами, последнее обязательно, потому как сделанное не вами не жалко, а иногда очень даже приятно портить. Наливаем поварёшку в тарелку и… измываемся над ним со всей жестокостью, на которую способны. Лично я добавляю туда четверть стакана томатного сока, столько же апельсинового, столовую ложку жареных бобов, две ложки клубничного пудинга, немного вишневого джема, кидаю несколько листиков мяты, бросаю ломтики жареного лука, выдавливаю всю кислоту из одного лимона и не забываю щедро посыпать солью перцем и еще парой неизвестных мне приправ»

Тщательно перемешав субстанцию, я кровожадно улыбнулась и, еле удержавшись, чтобы коварно не захихикать, понесла «суп» к Питу на дегустацию.

Он недоуменно выгнул бровь и перевел взгляд с поставленной мною тарелки на свою, в которой минуту назад был, как он думает, точно такой же суп. На самой поверхности его зрачков виднеется вопрос: «Ты серьезно?»

Я кивнула, подтверждая, серьезнее некуда.

Пит покачал головой, явно раздумывая на тему отсутствия какой-либо логики в женских поступках, и, придвинув тарелку к себе поближе, зачерпнул целую ложку, на которую попал небольшой кусок мяса, поднес к лицу, принюхался, но, не почувствовав ничего, кроме аромата пряных трав, которыми я заблаговременно посыпала шедевр подлой мысли, поместил все её содержимое на центр языка.

Секунда, две, тр… и его полный тошноты и возмущения возглас: «Пфу! Что за гадость!» перекрывает мое ликующее «Ву-ху!»

– Я выиграла, – заметила, когда он выпил два литра воды и почти успокоился. Пит промолчал. – Так я получу свой приз?

Пит недовольно посмотрел на меня, выдул ещё один стакан воды и только после этого спросил.

– Что ты хочешь?

Улыбнувшись, приблизилась к нему и выдохнула в самое ухо.

– Чтобы ты помог мне украсть нож из тренировочного зала и не спрашивал зачем он мне понадобился.

Парень нахмурился ещё больше.

– Это тоже не спрашивать?.. Сколько же у тебя тайн?

Его только это смутило? Я покачала головой, в которой группа тараканов многозначительно покрутила пальцем у виска.

– Ладно, – решаю пойти на маленькую уступку я. – Если у тебя получится сделать, то спросишь зачем мне это.

Он удовлетворенно кивнул, а я про себя добавила: «Но не факт, что я тебе отвечу»

На двенадцатый этаж я вернулась счастливой обладательницей острой мечты любого охотника, мясняка и маньяка, которую мы вынесли из зала в буханке пышного белого хлеба, прихваченного с собой по причине того, что я могу внезапно проголодаться и вследствие этого умереть с голоду, все-таки в некотором смысле эти капитолийцы такие наивные.

– Так зачем тебе нож?

Пожала плечами.

– И все же, – надавил парень.

– Собираюсь распотрошить кровать в поисках бриллиантов! – внимательно впитав в себя каждую частичку его несравненной реакции, усмехаюсь. – Да тренироваться я буду! В отличие от некоторых я не собираюсь в ближайшее время отбрасывать коньки!

– Что отбрасывать? – не понял Пит.

– Оу… – я загатил глаза. – Не важно. Просто, я не хочу умирать. По крайней мере без боя.

Он поразмышлял над моими словами, внимательно рассматривая ручку двери, ведущей в его комнату.

– В таком случае, – протянул он. – Я тоже не хочу отбрасывать ки-онь-ки.

Я не выдержала и улыбнулась. Это было настолько мило сказано.

– Ты сможешь научить меня метать ножи?

А почему бы и нет? Говорят, когда чему-то учишь, сам учишься.

– Хорошо, – я протянула руку, собираясь подтвердить уговор рукопожатием, но тут же её одернула. – Ты меня тоже чему-нибудь взамен на… Нет, а чем ты мне можешь быть полезен?

– Могу научить тебя целоваться, – проронил он. И этот туда же… Нет, ну правда, не весна же! И вообще, я скоро устану глаза закатывать…

– А серьезно?

Мы оба задумчиво помолчали.

– Давай так, – он придвинулся немного ближе, заставляя меня приподнять голову. – Ты учишь меня метанию, а я взамен… Не раскрываю твой секрет.

====== Часть I. Трибуты. XI ======

Это у Шекспира: «Быть или не быть…»

А у нас: «Эх, была не была!»

NN

Веки устало тянулись одна к другой, но мысли целеустремленно не позволяли им соприкоснуться, давая глазам команду выискивать новые объекты для размышления, а их было навалом благодаря окну, проектирующему увеличенный вариант какой-то площади Капитолия. У меня-то была надежда, что сыграет эффект телевизора, и я моментально вырублюсь. Но не тут-то было.

Я смотрела на разодетых в пух и перья (в прямом смысле) людей и пыталась определить какое из чувств, испытываемых мною к ним, сильнее. Пока лидирует, опережая шок и презрение, зависть. Но не ядовитая, поражающая каждую клеточку твоего мозга и толкающая на необдуманные поступки, а грустная такая, серая, с лёгким горьковатым привкусом, которая либо выжимает из вас слезы, либо, если выжимать нечего, говорит представить себя на их месте. Интересно, чтобы я сделала, если бы оказалась не в теле Китнисс, а в теле какой-нибудь жительницы Капитолия? Наверное, надела бы самую уютную шубу, достала коробку конфет, устроилась напротив телевизора и смотрела бы себе спокойно шоу. Но когда ты по другую сторону экрана… Под постоянным присмотром вездесущих камер, мечтающих заснять все самое интересное и узнать все сокровенные секреты…. Секреты…

Я усмехнулась.

Вот Пит… Нельзя же так пугать. Я чуть испариной не покрылась, судорожно придумывая оправдания, а он оказывается просто решил приколоться, и на самом деле ни фига он не знает! Но скоро может догадаться…

В последнее время я стала забывать некоторые вещи. Например, не помню, когда у моей сестры день рождения… Хотя, да… это не показатель. Вот когда я забуду её имя, можно будет паниковать, пока же поводов для паники и так достаточно.

Завтра индивидуальный показ, к которому я не готова, абсолютно. Я не знаю, что мне делать. Эх… может, поступить так же как на контрольной по физике? То бишь, вспомнить какую-нибудь зачуханную формулу и решать все по ней. Мда… Не прокатит. Все-таки придется что-то придумать…

Взглядом проводив Руту до двери, ведущей в тренировочный зал, мы с Питом переглянулись, но промолчали.

– Что будешь делать? – спустя какое-то время полюбопытствовал он, нервно хрустя пальцами. Я лишь пожимаю плечами.

– Посмотрим, как пойдет.

– Ты уж постарайся, – хмурится Пит, на что я хитро улыбаюсь.

– Переживаешь за меня?

– Я просто…

«Пит Мелларк», – объявляет голос, разочарованной в жизни женщины.

Он встает, мешкает, как будто сомневаясь в чем-то, в итоге лишь роняет «удачи» и скрывается в зале.

К тому моменту, когда подошла моя очередь, я успела окончательно себя накрутить, проведя истинно женскую логическую цепочку от «удачи» до «мы все умрем», и, с трудом поднявшись на ноги, поплелась в тренировочный зал, где меня в принципе и не очень ждали. Это как-то мгновенно успокаивает.

Я усмехаюсь и не придумываю ничего лучше, кроме как помахать рукой, с которой строем начинали сбегать мурашки. А когда меня удостоили такой же долей внимания, которую обычно получает пыль, лежащая на самой верхней полке, даже отправила в их сторону не совсем цензурный жест.

Ноль реакции. Еще пару минут такого игнора, и я подумаю, что стала невидимкой. Угу, уже представляю, как подойду поближе и помашу ручкой прямо перед лицом Сенеки Крейна, а он продолжит мило улыбаться этому странному дядечке с общипанной бородкой. Я зажала рот рукой и задержала дыхание. Меня хватило секунд на двадцать, после чего я не выдержала, фыркнула и рассмеялась.

Распорядитель игр мигом повернулся в мою сторону, не знаю почему, но это рассмешило меня ещё больше. От распирающего меня смеха я согнулась пополам. Видимо сказалась напряженная обстановка последних дней и чересчур маленькая доля юмора. Слишком мало смеялась в последнее время.

Когда я успокаиваюсь, а это происходит не сразу, на меня смотрят все без исключения.

– Здрасте, – роняет мой на удивление ясный голос.

– Здравствуйте, – отвечает Сенека. – Мисс… Эвердин, если не ошибаюсь?

– Китнисс Эвердин, – киваю и зачем-то добавляю. – Дистрикт-12.

– И что же вы нам покажете, Китнисс Эвердин из Дистрикта-12?

И откуда у меня в голове такие не приличные мысли? Так, надо быстро прогонять их и думать, что же я могу им продемонстрировать.

Я посмотрела на лица распорядителей игр, в надежде найти подсказку, и нашла её. Просто смотрю на эти лица, осознаю где же я нахожусь, вспоминаю, что эти игры длятся уже семьдесят четыре года… и у меня в голове всплывают до боли знакомые строчки.

– Стих.

– Что?

(Стих и сел на место!)

Проигнорировав его вопрос, я закрываю глаза, выдыхаю весь лишний воздух и начинаю читать, сначала тихо, еле слышно, а затем все громче и громче.

– Ты непременно сдохнешь, клянусь богами.

Так говорю, отбросив последний стыд.

Все платежи на свете красны долгами.

Я тебе должен, но мне не придется мстить.

Мне наплевать, что время тебя состарит,

Прежде чем сможет выпихнуть в мир иной:

Ты непременно сдохнешь. И это станет

Платой за то, что сделали вы со мной.

Ты непременно сдохнешь, пускай нескоро,

Дергаясь от удушья, пустив мочу,

Сдохнешь и ты, посмевший – но нет, ни слова.

Сдохнешь и ты, добивший – но нет, молчу.

Общая казнь, которою не отменишь,

Общая месть за весь этот сад земной.

Впрочем, и сам я сдохну. Но это мелочь

После того, что сделали вы со мной.

(Дмитрий Быков, 1995)

Выкрикнув последнюю строчку, я горько усмехаюсь, вглядываясь в ошарашенные лица, качаю головой и ухожу, сопровождаемая оглушающей тишиной.

За обедом я мелкими ложечками хлебаю рыбный суп, отдавая дань настоящей Китнисс. Интересно, что страшнее – запустить в распорядителей стрелу или заявить им в лицо, что ненавидишь их? Вот и я не знаю, поэтому стараюсь ни на кого не смотреть. Но не смотря на все мои старания и даже некое подобие улыбки на лице, Пит бросает на меня вопросительный встревоженный взгляд, на который я лишь морщусь и качаю головой.

– Ладно, – говорит Хеймитч, отодвигая от себя пустую тарелку. – Хватит о пустяках, скажите-ка лучше, как вы сегодня преуспели? С большим треском?

Пит тут же отвечает:

– С треском или нет, кажется, без разницы. К тому времени как я туда попал, им уже было не до меня. Пели какую-то застольную песню про коварную девушку-изменщицу, – я поперхнулась, они прям как знали, и Пит договорил, глядя как я нервными глотками, опустошаю бокал с вином. – Никто даже не взглянул в мою сторону. Ну, я и бросал туда-сюда всякие тяжелые штуки, пока не отпустили.

– Ну а как твои дела, солнышко? – воркует ментор, поворачиваясь ко мне.

– Так же как у Пита, – во мне исчезает второй бокал.

– А если поконкретнее? – надавливает он.

– Скажем так, – я поджимаю губы. – Они меня запомнят. Надолго.

Он прищуривается, думая можно ли вытащить из меня ещё что-то или нет. Выбирает второе. И до конца трапезы меня никто не трогает. Надеяться что-то понять по тому нулю, что я получу? Что ж, их право.

После обеда мы собираемся в гостиной, чтобы наконец-то утолить всеобщее любопытство.

Итак, Диадема – восемь, Марвел – девять, Катон – десять… Это все понятно… Где же мы?.. О, у Пита восемь, в принципе, ничего неожиданного. А у меня… Я икнула. Двенадцать?

– Тут какая-то ошибка, – заявляю я, впиваясь в экран широко распахнутыми глазами.

– Видимо, ты их чем-то зацепила, – пожимает плечами Хеймитч.

Еще бы…

– Конечно зацепила, – поддерживает Цинна, приобнимая меня. – Она же Огненная Китнисс!

– Это надо отметить! – восклицает Эффи, и мы снова возвращаемся за стол.

Да уж… Огненная Китнисс, которой осталось жить ровно два дня. Катон убьет меня. Даже оружие добывать не станет. Просто дождется, когда отключат взрывчатку, подбежит и свернет мне шею. Пфф… Что же я натворила…

– Спокойной ночи, – выдыхаю, вставая из-за стола и в который раз повторяя про себя, что больше я столько есть не буду, потому как лопну сегодня.

– Подожди, – Хеймитч подходит ко мне. – Тут такое дело…

– Что-то случилось?

– Не совсем. Просто, произошли некоторые изменения в планах, касающихся нашего текущего подхода. – Ах, вот он о чем… – Пит попросил, чтобы его готовили отдельно.

– Без проблем, – киваю я. – До завтра!

Ментор чуть прищуривает глаза и тоже кивает.

По пути в свою комнату я на секунду застываю перед дверью, чтобы убрать с лица улыбку и поставить на её место немного нахмуренные брови и поджатые губы. У моей кровати, также, как и в течение всех этих трех дней стоит Пит.

– Привет, – роняет он.

– Давно не виделись, – отрезаю я.

– Как дела? – медленно и выразительно выгибаю правую бровь. – Будем тренироваться?

– Вместе? – «ужасаюсь» я. – Как можно?! ТЫ же теперь хочешь, чтобы тебя «готовили отдельно»! Или я что-то не так поняла? Да вроде бы не блондинка!

Теперь.

– Просто…

Вечно у них все так просто…

Я закатываю глаза и подхожу к тумбочке с ножами. Надо бы выпустить пар. Холодный металл. Молниеносное движение. Осколки ужасающей своей авангардизмом вазы. И на душе сразу становится легче.

– Я хотел…

– Признаться мне в любви, чтобы помочь обзавестись спонсорами и бла-бла-бла-бла-бла… Мне не понятно только одно. – Я кидаю ещё один нож, на этот раз потревожив только стену, и посмотрела в его глаза. – Тебе это зачем?

Пит пожимает плечами и тоже бросает нож, только тот, вместо того, чтобы встать рядом с моим, пронзает лежащее на кресле платье. Морщусь, продолжая ждать ответа.

– Надо же как-то отблагодарить за то, что ты научила меня метанию.

Вторая попытка Пита летит в тумбочку и отбивает ручку одного из ящиков.

– Научила? – третий нож вообще не понятно каким образом оказывается за нашими спинами. – Ты издеваешься?

Пит… даже не знаю как… как-то по-новому улыбается, берет в руки ещё три ножа и стремительно загоняет их в стену, образовывая аккуратный треугольник.

Мои брови так же стремительно взмывают вверх, тем самым отталкивая челюсть в противоположную сторону.

– Как… Но… И… Ар… – на этом мой словарный запас иссяк.

– Ты так смешно снисходительно улыбалась, а потом подходила со спины и показывала, как надо правильно бросать. – улыбаясь объясняет он. – От тебя ещё так вкусно пахнет… – задумчиво добавляет Пит. – В общем, ножи как-то сами мимо летели…

– Сами? Да ты… – потрясенно мотаю головой. Как ему удалось меня так облапошить? – Ну держись…

Правильно поняв мой порыв, он вскакивает на кровать, чтобы через секунду оказаться по другою сторону от неё.

– Ты так просто не отделаешься!

В последующие пять минут мы проносимся по всем поверхностям комнаты, разве что по потолку не пробегаем. Заканчивается этот марафон, как и следовало ожидать, моей победой и восседанием моего триумфального зада на торсе побежденного

– Ну что, приговоренный, – хитро улыбаюсь я. – ваша последняя воля.

Пит широко распахивает глаза и еле слышно шепчет.

– Что? – наклоняюсь ближе, чтобы… поймать его губы и тут же отпрянуть.

Несколько секунд я молча смотрю в его глаза, стараясь справиться с барабанной дробью сердца, а потом, вздохнув «на сегодня достаточно тренировок», скрываюсь в ванной.

В помещение автоматически включается свет, и я закрываю глаза, прислоняясь к стене. Из спальни доносятся шорохи и неразборчивые звуки, которые моментально прерываются стуком закрывающейся двери.

Что это было? Что это, черт возьми, было?

Сердце молчит. Только бьется с каждой секундой все чаще и громче.

====== Часть I. Трибуты. XII ======

Если вы серьезно полагаете, что жизнь вас чему-то учит,

значит, она вас ничему не научила.

Б. Кригер

Мне не спалось. Это краткое описание причин того, что в пять утра я все ещё бодрствовала и ворочалась. Если вы хотите получить полную картину ночи, впихните в первое предложение весь ваш запас нецензурных слов, литр теплого молока, смятую постель, гору пуха – все, что осталось от несчастной подушки, нашинкованный ножами шкаф и сломанную ножку кровати, из-за которой оная накренилась и вынудила меня переместиться на кресло, прихватив с собой чудом уцелевшее в борьбе с бессонницей одеяло.

– Когда же я наконец смогу выспаться?! – вскрикнула я, во второй раз свалившись с кресла. – Самое главное – где?

Присаживаюсь обратно и закрываю глаза

– На том свете выспишься!

– Какие вы все добрые, милые и… Стоп. А кто это? – я приподняла одно веко и провела зрачком по кругу, на большее моих сил не хватило, да и не нужны они, и так понятно, что нет никого, но на всякий случай все-таки протягиваю:

– Аууу?

Не получив, как и следовало ожидать, никакого ответа, качаю головой (миллиметр в одну и два миллиметра в другую сторону).

Нет, точно – пора спать, а то так и до зеленых человечков доберусь.

– Зеленые… – вздрагиваю. – Всем зеленых подавай… Чем им фиолетовые не угодили? Что за дискриминация?!

– Чего?! – на этот раз я не поленилась встать и даже открыть оба глаза.

Вокруг лишь разгромленная комната: полуразрушенная мебель, разнообразный мусор, разбитая посуда, куски еды и никого живого, если конечно, не брать в расчет паука вон в том углу. Стоп. Откуда здесь паук?

Так, все… Спасть, спать и еще раз спать! Всем спокойной ночи и приятных сновидений!

– Спасибо, и вам того же!

Какие нынче вежливые глюки пошли…

Кофе. Ооо… Этот чудодейственный напиток с божественным ароматом, ради которого, как утверждает один умный человек, можно пойти на все, даже на работу.

Вот и я, накачав себя приличной дозой кофеина, все-таки заставила себя двинуться в гостиную, где меня уже ждала неутомимая и вечно бодрствующая Эффи. Мне иногда кажется, что эта женщина робот, но потом она выдает очередную остроту типа «Когда умираешь, самое главное не пачкать лицо кровью, потому как это не эстетично», и подозрения мигом таят.