Текст книги "Виват, Королева! (СИ)"

Автор книги: Настя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

6

Вера откинулась в кресле, массируя виски и сверля разложенные акты на столе. День какой-то дурацкий. С самого утра бошка тяжелая.

– Вера, Артем Александрович вызывает вас к себе.

– Спасибо, Ань, уже иду.

«Ну вот, еще и Артем Александрович вызывает к себе».

Клинкова вздохнула, собирая распущенные волосы обратно на затылке, и схватив папку со стола, вышла из кабинета.

– Привет, красотка, – Ваня вышел из уборной, на ходу вытирая руки бумажным полотенцем, – Что, неужели внеплановое совещание?

Он кивнул на папку в руках девушки и усмехнулся.

– И тебе привет. Исаев попросил зайти к нему, решила заодно отчитаться о проделанной работе.

– Чего такая грустная?

– Просто голова болит. Утренний похмельный синдром, – Вера улыбнулась, прижимая папку к груди. Похмельный синдром, видимо был у нее одной, потому что Ваня выглядел отлично. Ни сонливости, ни излишней помятости, словно вчера, были тихий семейный ужин, а не суматошная гулянка с дальнейшими последствиями.

– Ты завтракала?

Сахнов внимательно посмотрел на нее, а потом задумчиво швырнул намокшее полотенце в ближайшее ведро, и приобняв Веру за плечи, повел ее к кабинету Исаева.

– Я на еду вообще смотреть не могла, меня так тошнило, – Вера сквасилась, чувствуя, как его ладонь как будто прожигает легкий шелк на спине. Закусила губу.

– С утра всегда надо завтракать, причем… Основательно так. Завтрак это главный прием пищи.

– Ну, Вань, чтоб у меня все обратно полезло?

– Ну, Вер, значит, будем основательно обедать, – в тон девушке ответил Сахнов.

– Ты зануда.

– Просто забочусь о тебе, если больше этого никто не делает, – нагло ухмыльнулся и подведя девушку к самой двери подмигнул, заходя в кабинет Мишки напротив.

– Он ждет, – Аня чуть привстала из-за своей стойки, кивнув на дверь.

– Злой?

– Уже нет. Выпил два бокала коньяка, – секретарша пожала плечами и проследив, что Вера зашла в кабинет, вернулась на свое место.

– Вызывал? – Вера прошла вглубь кабинета, присаживаясь на диванчик и кидая папку на журнальный столик. Исаев внимательно следил за ней, задумчиво постукивая карандашом по крышке стола.

– Документы на лес подготовила?

Вера взяла папку со стола, встала, положив ее перед Исаевым, и снова вернулась на диванчик. Артем, молча, продолжал следить за девушкой, не притронувшись к документам.

– Алюминий?

– 52 вагона. Накладная там же.

Замолчали. Исаев продолжал буравить ее взглядом.

– Ничего не хочешь мне сказать?

– А ты?

– Давай блять только перепираться не будем, – мужчина недовольно отмахнулся, откидываясь в кресле, – Цветы, которые утром привезли от Гордеева?

– Да.

– Пф-ф-ф, – выдохнул Артем, делая глубокий, грудной вздох, – Ты тупая или прикидываешься? Я тебе сказал что…

– Я тебе тоже много что говорю, – перебила Вера, – Вот это что?

Вытащила из кармана на брюках маленький пакетик, в несколько раз замотанный узким, канцелярским скотчем и швырнула его на стол перед Исаевым.

– Где ты это взяла?

– В твоих брюках, дорогой. А я еще думаю, откуда он такой резвый, шары стеклянные, даже ночевка на нарах не помогла…

– Закрой рот, – спокойно, даже тихо, но так отрезвляюще, что Вера задохнулась от неожиданности, но быстро взяла себя в руки, медленно подойдя к его столу.

– Закроешь рот ты и послушаешь меня. Я готова терпеть все что угодно, твою жену, твои бесконечные гулянки, твое поведение и отношение ко мне, но вот это, – она наклонилась, показывая пальцем на все еще лежащий пакетик перед Исаевым, – Это я терпеть не буду. В жизни итак слишком много дерьма, которого тебе видимо мало. Вспомни Саньку, который пацаном был, угробился своими же руками. Я тебя предупредила, Исаев. И да, цветы мне прислал Гордеев, потому что вчера у меня был день рождения, если ты конечно не забыл. Даже если ты запрещаешь мне с ним видеться, я не могу запретить ему присылать мне цветы. Надеюсь, вопрос исчерпан.

Вера крутанулась на каблуках, оставляя Исаева в полной тишине. Он продолжал следить за ней, за тем как плавно покачивались ее бедра, обтянутые классическими брюками. Молчал, снова постукивая карандашом по столу.

– И кстати, я вчера так и не кончила. Боюсь представить, что кокс делает с людьми, если даже после первого раза у них… Ну как это сказать… Ну ты понял. Я с Ваней на обед, если надумаешь, приезжай в «Старый дворик» – и покинула кабинет, негромко хлопнув дверью.

– Вер, ты какая-то бледная, – Аня обеспокоенно подскочила со своего места, беря Веру под локоть и увлекая на ближайший в приемной стул.

– Нормально, дай водички.

В этот момент в приемную зашел Жломский, приветливо улыбаясь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Добрый день, дамы. Вера Николаевна, напомните мне, чтобы я помог вам…

– Документы уже подготовлены и лежат у него на столе.

Жломский передал свой портфель из одной руки в другую, удивленно посмотрев на Веру. Вытер платочком пот со лба и взяв себя в руки, снова улыбнулся.

– Там была информация, к которой у вас нет доступа, не хочу вас расстраивать, но вероятнее всего, все придется переделывать.

– Виталий Сергеевич, я тоже не хочу вас расстраивать, но если вы думаете, что вы незаменимы, то вы сильно ошибаетесь. Я занимаюсь правовыми документами в этой конторе, может не в полной мере, как вы, но поверьте мне на слово, у меня есть доступ ко всему, что мне может понадобиться.

– Тогда вам стоит быть осторожней, Вера Николаевна. Информация может, как быть полезной, так и убить, – Жломский внимательно следил за тем, как Аня подала Клинковой пластиковый стаканчик с водой из кулера, а затем махнул ладонью, мол, налей и мне.

Вера не знала как вести себя в данной ситуации, потому что она блефовала. Не было у нее никакого доступа. Исаев и парни действительно скрывали какую-то информацию по поводу этого чертового детского дома, не позволяя Вере глубоко копаться в бумагах проекта. А вот то, что Жломскому было доверено знать куда больше – она не сомневалась. И не знала, как подступиться к этому ко всему. Было ощущение, что она на что-то наступила, только толком не знала, как начать копать, не привлекая лишнего внимания. Она чувствовала, что строительство это лишь прикрытие чего-то серьезного, естественно в обход закону, только пока не знала чего именно.

– Вижу, что мы с вами никак не можем найти общий язык, Виталий Сергеевич.

– Да ну, бросьте, Вера Николаевна, просто сегодня дурной день. Я всегда стараюсь найти взаимопонимание с такими очаровательными, юными леди как вы. Кстати как вам праздник? По-моему удался, ну конечно были некоторые огрехи, но ведь нам все равно удалось повеселиться, не так ли? – Жломский достал из портфеля пузырек с таблетками, глотая сразу пару штук и запивая их предложенной Аней водой.

– Да уж, праздник удался. Только вот никак не могу понять, празднование планировалось сначала в «Адонисе» и только в последний момент на спецобслуживание закрыли «Ручей» буквально за пару часов до начала, но ведь «Адонис» тоже накрыли, причем говорят, что пасли его несколько дней… Ой, а что это за таблетки вы пьете?

В этот момент из кабинета Мишки вышел Сахнов, без зазрения совести прикуривая сигарету прямо в приемной.

– Не, ну, в самом деле, Исаев сегодня устраивает какие-то незапланированные совещания или как? Вы че толпитесь то тут? Случилось что-то? Вер?

– Ничего. Я сказала Артему, что иду с тобой на обед, ты не против? Хотя даже если ты против, я все равно пойду. У меня сегодня слишком паршивое настроение, так что лучше со мной не спорь. Подожду тебя на улице, – и, не дождавшись, пока кто-нибудь, что-нибудь ответит, Клинкова, разбивая повисшую тишину каблуками, направилась к выходу.

Уже сидя в машине, Вера дождалась, пока Ваня займет место за рулем и вывезет машину за ворота, скинула туфли, поджимая ноги в кресле.

– Ты сегодня какая-то буйная, – Ваня кинул беглый взгляд на девушку, улыбнувшись, – В Раю проблемы?

– Вчера нашла у Исаева пакетик с коксом в брюках. Вань, что за хрень? Ты тоже? Вместе с ним?

– Давай, мы не будем на этом зацикливаться, м? Андрюша решил немного разнообразить наш вечер, просто баловство, Вер, клянусь.

– Это баловство может перестать быть «просто баловством»…

– Вер, давай не будем. Мы уже взрослые мальчики, чтобы самостоятельно решать, что нам делать и как себя вести. Не надо, правда. Если я тебе говорю, что дальше не зайдет, значит так и будет. Ты же веришь мне? – Сахнов переключил скорость, а потом как-то совершенно по-свойски взял Веру за руку. Вера смотрела, как он, подушечками пальцев, едва касаясь, погладил костяшки и отпустил. Беспечно следил за потоком машин на дороге, иногда подпевал радио, но на нее больше не смотрел.

– Мне стоит о чем-нибудь знать, Вань? – спросила Вера, после того, как они уединились на заднем дворе ресторана.

– Например? – мужчина был спокоен, наливая Вере бокал вина, поглядывая на нее из-под ресниц.

– Например, о том, как ты ко мне относишься, или как ты ведешь себя рядом со мной?

– Неужели спалился? – Сахнов игриво улыбнулся, пробуя свою солянку на обед. Довольно качнул головой, ломая кусок хлеба и накладывая на нее добрый слой горчицы.

– И все же? – допытывалась Вера.

– Ты мне нравишься, только давай это останется между нами? Хорошо? – он сообщил это расслабленно, вполне будничным тоном, как само собой разумеющееся, в тот момент, когда Вера вспыхнула.

– Почему?

– Почему «между нами» или почему «нравишься»? – Сахнов усмехнулся, разглядывая зал ресторана, а потом посмотрел на Веру.

– Почему… нравлюсь…

– Глупый вопрос, Вер. Ты красивая.

– И все? Красота и все?

– Ты нарываешься на комплименты? – мужчина рассмеялся, еще больше вгоняя Веру в краску, – Нет, не все. Ты достаточно умная, у тебя большое сердце, – он опустил глаза, – Хорошая грудь. Чем не повод влюбиться?

– Перестань, – смущенно зашипела Вера, озираясь по сторонам.

Еще не хватало, чтобы кто-нибудь услышал весь этот бред. «Старый дворик» давно перестал быть тем местом, где можно было уединиться без возможности лишний раз нарваться на знакомую рожу.

– А если серьезно, то он тебя недостоин, – Ваня протянул руку, и сделал глоток вина прямо из Вериного бокала, отмечая про себя, что урожай действительно неплохой. Официант не обманул, – Нет, правда. Ты молодая, красивая девчонка, тратишь время на того, кто никогда не оправдает твои ожидания. Знаешь, почему он не разводится? Потому что тогда придется заниматься дележкой имущества, пополам с Женькой, а ты только представь, сколько у него бабла и всего остального? Он и на тебе жениться не может, по этому, или не хочет, понимаешь? А ты сидишь и ждешь у моря погоды, потому что он лапшу тебе на уши вешает…

– Как ты можешь так говорить? Он же твой друг?… – Вера почувствовала, как заслезились глаза, однако Сахнов сделал вид, что не заметил этого.

– Именно поэтому и говорю. Мы с ним целую жизнь, прожили, я знаю его как себя. Да, то, что он не играет с тобой – это факт. У него действительно есть какие-то чувства к тебе, – зачем-то посмотрел на кольцо, которое слишком привлекательно сверкало на солнце. Вера тоже посмотрела, – Только дальше этих чувств не зайдет, понимаешь? Ты хочешь всю жизнь быть любовницей?

– Я люблю его…

– Я вижу это. Но он не достоин этой любви…

– А кто достоин? Ты? – вспылила Клинкова, отбрасывая салфетку с коленей на стол.

– Я, по крайней мере, не ебу мозги двум бабам одновременно. Если Исаев не любит Женю, это не означает, что она не любит его. Она его не отпустит, и будет бороться всеми силами, она такой человек. И они всегда будут вариться в этом котле, пока ты будешь сидеть и страдать, ожидая его дома.

– Хватит. Это не твое дело, Вань, вот правда.

– Я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы спокойно наблюдать, как ты страдаешь.

– Я не страдаю. Если наши отношения не похожи на все ваши представления о нормальных отношениях, это не значит, что я страдаю. Хватит, давай не будем…

– Он не изменится.

– Я знаю.

Вера выдохнула, возвращая салфетку на колени, а потом взяла себя в руки и сделала глоток вина. Безучастное, несколько равнодушное выражение лица заставили Ваню понять, что разговор окончен. А Вера внутренне злилась на себя, за то, что в очередной раз повелась на чью-то провокацию.

«Никто, слышишь, никто больше будет диктовать тебе правила, как нужно жить».

Любовница? Хорошо. Значит, она будет такой любовницей, которая не будет выходить у него из головы ни днем, ни ночью. Ни в моменты рабочих совещаний, ни в моменты встречи с женой. Никогда.

Вера расслабилась, и разговор перетек в другое русло, что основательно и расслабило Ваню. Она смеялась над его историями так громко, что пожилая пара, которая обедала через пару столиков от них, постоянно шикала на них. К слову, Исаев так и не пришел.

– Я устроила ему взбучку, – похвасталась Вера, принимая от мужчины горящую зажигалку, – Спасибо.

– И что? Он сказал, что больше так не будет? – Сахнов криво улыбнулся, наблюдая, как девушка щурится от палящего солнца, а ветер ласково треплет выбившиеся из прически пряди волос. Стряхнул пепел в пепельницу и откинувшись на стуле, положил ногу на ногу.

– Посмотрим. Но если он будет плохо себя вести, я дам ему просраться, даже не сомневайся.

Когда вернулись в офис, Вера с сожалением узнала о том, что Исаев уехал почти сразу после них. О том, куда поехал и когда вернется – не сообщил. Тут-то Клинкова и подумала – а не перегнули ли она палку? Но ведь она о нем беспокоится, в конце концов.

– Погуляет и вернется. У нас последнее время куча работы, решил расслабиться – Ваня, между делом пожал плечами и ушел в свой кабинет, оставляя Веру с Аней вдвоем.

– Злой был?

– Нет, скорее задумчивый.

«Это плохо. Щас как надумает себе чего-нибудь, а ты потом выкручивайся. Лучше бы был злой».

Когда Ваня сказал, что Исаев погуляет и вернется, Вера не думала, что это затянется на несколько суток. Ночью не могла уснуть, постоянно ворочалась, а стоило чуть задремать – просыпалась, от дикой пытки своих же мыслей. В очередной раз корила себя за неосторожность снова показать свой характер. Она знала, что он это не любил, желая всегда и везде чувствовать себя на голову выше других, а по поводу баб, это вообще не обсуждалось.

«Ты должна знать свое место».

Вера волновалась, но ничего не могла поделать с этой неизвестностью. Обрывать телефон Косте не было смысла, он повторял как попугай, что шеф уехал на своей машине, не докладывая о своем месте положении. Ваня, тоже как-то совершенно спокойно отвечал, что такие выходки Исаева не первый раз, нужно просто позволить ему доделать до конца, то, что он задумал.

– Его уже ищут, не переживай, – Ваня сделал паузу и Вера поняла, что он курит, а потом продолжил, – Сходи куда-нибудь, расслабься, позвони подружке.

– Я не могу так, Вань. А вдруг что-то случилось? – Клинкова, сжимая телефонную трубку, теребила край домашнего платья, – Не может же быть такого, чтоб совсем никто не знал где он. Или подожди… Вань…

– Я, правда, не знаю где он, – поспешил оправдаться Сахнов, – Может Мишка, но он бы сказал мне. Вер, ну, правда, не нагоняй эту лишнюю истерику. Бухает где-то. Все, давай, заканчивай херней маяться. Как что-то проясниться я тебе наберу.

– Правда, наберешь? Вань…

Мужчина молчал в трубку, а потом прокашлялся, пока Вера терпеливо ждала. Этот разговор больше походил на разговор взрослого с ребенком и это ее «Правда, наберешь?» – обиженное, но с такой надеждой. Она едва сдерживала слезы, уже начиная хлюпать носом.

– Обещаю. Ты мне веришь?

– Тебе верю.

Они еще повисели на проводе в полной тишине, когда Вера первая положила трубку, не смея больше слушать неосторожные вздохи на том конце.

Сердце отбивало чечетку, заставляя покрываться грудь красными пятнами.

Он просто ее наказал. Своим отсутствием. Потому что знал, на что давить.

Она просто больше не сможет без него.

Пошел второй день, когда она бессмысленно слонялась по дому, то и дело, заглядывая в сервант или в тумбочки в коридоре. Просмотрела весь книжный шкаф в гостиной. Поднялась в спальню, чувствуя, как покрывается пылью от тоски в этом доме.

А потому что без него все не то. Пусто. Этот дом пустой. Он никому не нужен, такой здоровый, потому что иначе кому его согревать? Это мог сделать только ОН.

Распахнула дверцы шкафа, проводя руками по ряду развешанных рубашек, брюк, пиджаков. Внизу коробки с обувью. Справа – полки с джинсами, какими-то джемперами, кофтами. Слева – ящики с трусами, носками, футболками. Вера закусила губы, выдвигая ящики по очереди, пробуя все на ощупь, с грустью отмечая, что он все равно рядом. Каждая вещь, каждый шов, каждая пуговица пахла его одеколоном. Стойким, немного терпким, таким мужским запахом, от которого у нее начинала кружиться голова. Она ни с чем не перепутает этот запах.

В предпоследнем ящике, в котором были аккуратной стопкой, сложены чистые футболки, показался ярко-розовый сатиновый краешек, который Вера немедленно вытянула.

Корсет. Тот самый, в котором она приехала из «DOLLS». Артем еще тогда сказал, что он очень ей идет. И как оказалось, даже не стал выкидывать. Проморгалась, от неожиданно выступивших слез, намереваясь снова засунуть корсет, где его нашла, но вместо этого следом достала и ярко-розовую пачку – продолжение ее «сценического» костюма.

– Засранец, – Клинкова улыбнулась, запихивая вещи обратно и закрывая за собой шкаф. А потом снова открыла, раздвигая ряды рубашек, находя глазами металлическую дверцу и кодовый замок. Подергала, понажимала цифры, пытаясь усмирить любопытство, накрывающее с головой.

– К черту. Приедет, сама у него спрошу, – Вера снова закрыла шкаф, падая на кровать спиной. Не заметила, как уснула, второй день беспокойной дремоты давал о себе знать. Телефонная трель заполнила пустой дом и Вера подорвалась с кровати, путаясь в покрывале. Почти кубарем слетела вниз, отмечая, что на улице уже темно, а возле трубки неожиданно затормозила. Она никогда не отвечала на звонки в его доме и до сих пор не знала, могла ли она это делать. Потому что одно дело набрать кому-то самой… А вдруг это Женя? Или тот, кому необязательно знать, кто может еще жить в этом доме кроме Исаева? Когда мысли неожиданно повернулись в сторону и дошли до возможных любовниц (помимо Клинковой-то, хах), Вера с остервенением схватила трубку.

– Да, – рявкнула, что сама подскочила.

– Неужели отвлек от чего-то занимательного? – съязвил Сахнов, а потом рассмеялся в трубку, отчего Вера выдохнула, присаживаясь на пуфик.

– Нет, просто я уснула и… Телефона так неожиданно зазвонил… Я испугалась…

– Извини, детка, но ты сама просила тебе позвонить, когда что-нибудь станет известно…

– Что с ним?

– Ничего, успокойся, – Ваня снова засмеялся, – Бухает, как я и говорил. В баре, недалеко от Котельнической, сейчас поеду его забирать.

– Я сейчас быстро оденусь…

– Кто сказал, что ты поедешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Вань…

– Вер…

– Перестань. Я поеду и это не обсуждается. Я должна его забрать.

– Тебе никогда не говорили, что ты настырная зануда?

– Исаев каждый день говорит. Все, ты тратишь мое время на сборы. Я жду тебя, – Вера кинула трубку на рычаг и побежала в ванную, хотя бы избавиться от заспанных следов покрывала на лице.

Уже сидя в машине, Сахнов с удовлетворением и легкой усмешкой на лице поглядывал на Веру, которая то и дело елозила на сидении, чесала коленки и крутила головой, пытаясь уловить все разноцветные огни, которыми уже в вечернее время горел город.

– Мне сказали, что он подрался, так что…

– С кем?

– … Так что будем спокойными, да Вер? Не будем устраивать истерик и скандалов, заберем его домой, дадим ему проспаться, да? Разговоры будешь разговаривать с ним завтра, ты меня услышала? – действительно, его интонация была мягкая, спокойная, под стать родителю, который объяснял ребенку, как нужно себя вести. И это действительно успокаивало.

Вера понимала, что сегодня она точно ничего не добьется, ни криками, ни слезами, ни упреками. Она вообще никогда ничего не добьется от него криками, слезами и упреками, потому, что это ОН. Потому что она все равно проиграет, сколько бы не прикладывала сил.

– Значит так, ни с кем не разговариваешь, ничего ни у кого не берешь, от меня – ни на шаг, ясно? – Сахнов держал ее за локоть, когда Вера уже рассматривала неоновую вывеску бара, – Ясно, спрашиваю?

– Да.

– Отлично.

Бар был обычным прокуренным кабаком, в котором стоял такой кумар, что Клинкова неосознанно вцепилась в край Ваниной ветровки, чтоб не потеряться. В спину сыпались сальные комплименты, приглашения присесть за столик и Вера первый раз в жизни пожалела, что надела платье вместо штанов.

Исаев полулежал за дальним столиком, пытаясь хоть иногда концентрировать свое внимание на таком же в уматину пьяном собеседнике. Рядом, на диванчике, сидела посторонняя дамочка, которая делая вид, что помогает протирать разбитые костяшки, откровенно к нему клеилась, трогала, гладила, возможно, что-то шептала на ухо.

– Пошла отсюда, – Вера медленно подошла к столику, нависнув над незнакомкой.

– Я не поняла…

– Быстро. Два раза не повторяю.

Брюнетка недовольно зашипела, но под тяжелым взглядом Клинковой встала со своего места, сделав пару шагов по направлению к другому столику. Вера присела на ее место, закусив губу. Исаев повернулся к ней, тяжело вздыхая. Разбитая бровь, из которой сочившаяся до скулы кровь уже успела засохнуть, немного припухший нос и лопнувшая нижняя губа.

– Итак… – начал Артем, заметно поморщившись, чуть приоткрыв рот.

– Я приехала за тобой, – прошептала Вера, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. Тяжело было видеть его в таком состоянии, но еще тяжелее было осознавать, что все это случилось, возможно, по ее вине.

– Надо же, какая честь…

– Поедем домой, я тебя прошу…

– Нахуй ты ее сюда привез? – Артем недовольно посмотрела на Сахнова, а потом шибанул кулаком по столу, что зазвенела посуда, заставляя некоторых обернуться, – Нахуя мне это все?

– Твоя женщина вторые сутки в истерике, что ты не появляешься дома. Куда я должен был ее привезти?

– Моя женщина… – хмыкнул Исаев, снова переводя мутный взгляд на Веру, – А ты знаешь, что мои женщины не ведут себя так… Ты слишком много стала себе позволять.

«Мои женщины».

Казалось бы, это не та ситуация, чтобы придираться к словам, но почему-то именно эту фразу Вера выхватила из контекста. Или это просто женский мозг так устроен, что любое упоминание других женщин, автоматически настраивает фокус?

– Я очень виновата перед тобой. Пожалуйста, – Вера взяла его за руку, прижимая ее к груди, – Поедем домой.

– Пойду, возьму водички, – Сахнов недовольно махнул рукой, встал, обходя людей, пошел к бару.

– Вер, да я же блять не знаю, что делать… Вер, если бы ты только могла представить, хоть немного… Пф-ф-ф… Хоть на чуть-чуть, – он ткнул в нее пальцем, буравя взглядом, – Ты думаешь, что я мудак? Я мудак, да, я мудак.

– Пожалуйста, не нужно, слышишь? Родной, мой дорогой, поедем… пожалуйста, – прикладывалась щекой к разбитым костяшкам тяжелой муской руки, пока он смотрел, стиснув второй кулак на столе.

– Ты все делаешь правильно, – признался он чуть тише, наконец, касаясь ее волос другой рукой, – Ты такая умница… Мне так тошно, от того, что ты плачешь, правда. Мне от себя, тошно, Рыжая…

– Мне очень плохо без тебя.

– А мне?… Вер, я тебе клянусь, что я убью тебя, если узнаю, что ты с кем-то еще, слышишь? – Артем выпрямился, теперь уже нависая над Верой, хватая ее за предплечье, – Ты знаешь, что ты сделала? Посмотри, что ты со мной сделала – он резко оттолкнул ее от себя, показывая на собственную одежду, в грязи, кое-где в кровоподтеках, видимо после драки.

– Тём, пожалуйста… – рыдала Вера, хватаясь за него, а он продолжал. Никак не мог успокоиться, словно она только что нажала на самую больную точку.

– Смотри, в кого я превратился. Смотри. Нравится? Ты меня с ума свела, я же психом становлюсь…

– Я очень тебя люблю, – не выдержала, отпуская его и срываясь с места, побежала к выходу, – Господи, прости меня.

Клинкова стояла спиной к выходу, привалившись бедром к машине и вытирая краем джинсовки бегущие слезы. Горящий кончик сигареты тои дело прыгал перед глазами из-за трясущихся рук.

Ну почему, все не может быть как у нормальных людей? К чему эти сложности?

Когда на улице послышались знакомые мужские голоса, девушка спрятала растрепанные волосы за уши и повернулась. Артем шел самостоятельно, на удивление, его почти не штормило. Ваня – чуть сзади, видимо все равно для подстраховки.

– Видимо, в тебе действительно что-то есть, раз мне мои же друзья собираются набить морду, за твои истерики, – Артем остановился напротив Веры, не обращая внимания на Сахнова, который молча, обошел машину и сел за руль.

– То, что я сказала, там… В офисе… Я очень за тебя беспокоюсь. Ты последнее время сам не свой.

– Это дороже любых признаний, Рыжая, – снова протянул руку, погладив по голове, а потом неожиданно притянул к себе, крепко обнимая, – У нас все так странно, Вер…

– Но это ничего не меняет, – постаралась поднять голову, но он не дал, крепче обхватывая девичий силуэт, так, чтоб она упиралась макушкой в его подбородок.

– Да. Это ничего не меняет.

Уже дома, после того, как Сахнов подбросил и не оставшись на чай уехал, Вера собрала все грязное шмотье, благополучно снятое с Исаева, пока он сам мылся в душе и прямо с тазом села на кровать. Из барсетки раздалось жалобное пиликанье и Вера недолго думая, достала из нее трубку. Тревожное мигание зеленого экрана и имя абонента.

Инна.

Вера следила, как упорно, абонент хотел дозвониться, набирая снова и снова, почти требовательно и настойчиво прося взять трубку.

Не стала. Хотя очень хотелось. А еще хотелось расплакаться от бессилия, что она собственно и сделала, поставив таз на пол и выключив свет. Исаев пришел практически сразу, стоило ей только лечь в постель. Она слышала, как он швырнул полотенце на пол, и кровать прогнулась под его весом, когда он лег рядом.

– Каждое твое признание, каждый твой взгляд, каждая твоя улыбка, как очередное доказательство твоей веры в меня… Мне иногда так этого не хватает, – снова признание и он придвинулся ближе, обнимая ее сзади.

– Завтра все будет по-другому.

– Да.

– Ты снова станешь злым и вечно занятым?

– Да. А еще у меня будет болеть голова и тогда я вообще буду рвать и метать молнии. Ты готова?

– Да. Я ко всему готова.

– Порой мне кажется, что я тебя не заслуживаю.

– Так и есть.

Артем замолчал, целуя в темноте девичью макушку, а потом зарылся носом в волосы и ему хватил буквально пары минут, чтобы дыхание, наконец, выровнялось, и он уснул.

Телефон снова брякнул, извещая о принятом сообщении. Вера выбралась из-под Исаева, на ощупь находя телефон в кресле. Инна все никак не могла успокоиться. Вера отключила телефон, снова бросая его в пучину кресла и короткими перебежками добралась до кровати, поближе пододвигаясь к похрапывающему Исаеву.

Совет счастливой семейной жизни – меньше знаешь, крепче спишь.