Текст книги "Виват, Королева! (СИ)"

Автор книги: Настя Малиновская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Буду любить я тебя вечно,

В следующей жизни с тобой

Может, я встречусь.

И говорят, что разлука лечит.

Только разлука сама

И есть эта Вечность.

И говорят, что разлука лечит.

Только разлука сама

И есть эта Вечность.

Вера перебирала струны гитары и всматривалась в лицо самого любимого и обожаемого мужчины, который наверно первый раз в жизни не знал, что ему делать и как себя вести. Складывалось впечатление, что он чувствовал себя лишним на этом празднике и был готов вот-вот сорваться и убежать.

Но он не мог.

Потому что он мужчина. А мужчины не сбегают.

Даже с чужой свадьбы.

– Встречусь ли я с тобой

Точно не знаю,

Хоть говорит моё сердце,

Что я с тобой встречусь.

Только разлука она штука такая,

Кого-то лечит она,

А кого-то калечит.

Только разлука она штука такая,

Кого-то лечит она,

А кого-то калечит.

Вера с силой пробежалась пальцами по струнам, чувствуя, как начинает хрипеть голос. От переизбытка эмоций у нее мог начать садиться голос, но она не обращала на это внимания. Пела, словно от этого зависела ее жизнь.

– Буду любить я тебя вечно.

Я говорю это хоть

Ты и не слышишь.

Вечною будет любовь и бесконечной,

Новую жизнь нам любовь

Снова напишет

Вечною будет любовь и бесконечной,

Новую жизнь нам любовь

Снова напишет.

Пока играл проигрыш, Вера посмотрела на абсолютно счастливую Софу, которая сжимая в руках бокал, покачивалась в такт песне и подпевала, зная текст наизусть.

Вера набрала в грудь побольше воздуха и начала последний куплет шепотом. Артем поднялся со своего места, сунув одну руку в карман брюк, а второй взял зажигалку со стола.

– Буду любить я тебя вечно.

В следующей жизни с тобой,

Может, я встречусь.

И говорят, что разлука лечит,

Только разлука сама

И есть эта Вечность.

И говоря, что разлука лечит,

Только разлука сама

И есть эта Вечность.

В зале снова включили свет, и гости рассыпались в комплиментах и аплодисментах.

А Артем вышел на улицу.

Теперь растерянной уже была Клинкова. Софа обнимала ее, говорила что-то про «чудесную песню», а Вера провожала взглядом широкую спину Исаева, который вышел на улицу из ресторана.

– Как Артем?

– Ой, – Софа выдохнула и махнула рукой, – Я тряслась как осиновый лист на ветру, когда увидела его лицо. Он был в бешенстве, просто убивал взглядом, а когда подошел… Ты знаешь, – она выдохнула, и взяла Клинкова за руку, – Он переживает. Но ничего не сказал, извинился за то, что без подарка, потому что…

– Потому что не знал, – шепотом закончила Вера и прикрыла глаза от напряжения, – Он ушел на улицу, пойду, посмотрю, как он там.

– Сходить с тобой?

– Нет, веселись. Ты самая красивая невеста, – девушка улыбнулась, погладив Софу по щеке, и поспешила на улицу, надеясь, что Исаев никуда не ушел.

Он не ушел.

Такое ощущение, что и не собирался. Молчаливо сидел на ступеньках на крыльце и, смотря вдаль, курил.

– Красивая песня, – мужчина прервал тишину, не оборачиваясь к Вере.

– Спасибо. Могу я посидеть с тобой?

– Валяй, – он дернул щекой, тут же харкнув на землю, рядом с собой, – Раньше ты не спрашивала разрешения. Ты вообще никогда не спрашивала разрешения.

Он злился. Вера нутром это чувствовала.

Ну и потому, насколько обманчиво мягким был его голос.

– Я все объясню, ты только дослушай.

– Каждый раз все новые и новые сюрпризы, Клинкова. Ты ставишь меня в неудобное положение перед людьми. Снова.

– Мы не сказали, потому что, Софа попросила, она просто боялась…

– То есть блять в этом теперь виновата Софа? Я блять с тобой живу, а не с Софой, пойми ты это. Она моя семья, я не могу, сука, узнавать последним, о том, что она выходит замуж, не могу, понимаешь? Ну ладно они, клоуны по жизни, любят устраивать маскарады, но почему блять ты нихуя не сказала мне?

– Чтобы ты испортил людям праздник? – Вера возмущенно «лягнула» каблуком асфальт и посмотрела на Артема, – Никто не хотел от тебя ничего скрывать, мы переживали все это время, как тебе сказать, просто твоя реакция… Мы ждали…

– Чего вы сука все ждали? – Исаев швырнул тлеющий окурок в сторону, поднимаясь с места и хватая Веру за руку, поднимая вместе с собой, – Мы че, в каменном веке живем? Я че, обезьяна дикая, которая разнесет вашу шарашкину контору, потому что я типо против или что вы ждали? Вер… – он поднял руку к женскому лицу, намереваясь схватить девушку за горло, но не стал, сжав кулак перед носом, – Ты даже представить себе не можешь, насколько это хуево всё и как я ощущаю себя. Даже не можешь представить.

Он оттолкнул ее от себя, возвращаясь в ресторан.

– Артем, давай поговорим, пожалуйста, – наплевав на гордость, Вера ломанулась следом, больно ударившись локтем об закрытую дверь, – Давай поговорим…

– А вот и прекрасная половина, наша свидетельница, – затараторил ведущий в микрофон, подзывая Веру на сцену, на которой уже стоял Ваня, – Вера поднимайтесь к нам, тост – поздравление от самых близких друзей нашим молодоженам…

Дальше Клинкова не слушала, с ужасом наблюдая, как наливаются кровью глаза Исаева.

Действительно, что могло быть хуже того, что она не сказала ему о свадьбе? Правильно – только то, что на этой свадьбе она была вместе с Ваней.

Она видела, как его грудь поднималась и опускалась, пока он дошел до сцены, отмахиваясь от бегущей за ним Веры, как от надоедливой мухи. Она схватилась за голову, когда он ударил Сахнова по лицу, размашисто так, точно, прямо в цель.

В зале раздался женский визг, когда Сахнов ударил в ответ.

– Артем, пожалуйста, я тебя прошу не надо.

– Вы все сука всё делаете за моей спиной. Все и всё, – он хрипел, с остервенением маша кулаками, не всегда уклоняясь от ответных ударов Сахнова.

– Иди, отдохни, придурок, – отплевывался Ваня, двинув Исаеву куда-то под ребра, – Вот об этом Вера и говорила, что ты не умеешь радоваться за людей.

Налетела охрана, растаскивая мужчин в разные стороны.

– Вера говорила. Я смотрю, Вера тебе много рассказывает, сука, а мне вот че то нихуя не рассказывает. Шалава ты, Вера… Сука, да я же тебя… Пусти меня нахуй, – он вырвался из крепкого захвата охраны и двинулся на выход, переворачивая по пути пару стульев и корзины с цветами.

– У тебя кровь, – Софа прижала к ее губе салфетку, пока сама Клинкова тихо рыдала, смотря ему вслед.

– Я так и знала, я так и знала… Что теперь делать?

– Дать ему остыть, – Никольский подошел как-то слишком незаметно, возвышаясь над толпой, – Сейчас с ним разговаривать бесполезно. Он пьяный и злой. Лучше поговорить завтра, а еще лучше – послезавтра.

– Куда он поехал? – Вера отшвырнула салфетку, торопливо оглядываясь в поисках своих вещей, – Он поехал домой?

– Сильно в этом сомневаюсь. Раньше завтрашнего дня его ждать не стоит. Вер, не пори горячку. Когда водка обратно полезет, тогда и вернется, – Никольский одобряюще погладил ее по спине, – Не ищи. Только нервы потратишь.

– Извините, это я во всем виновата, – Клинкова снова зашлась в беззвучных рыданиях, падая Андрею на плечо, – Я испортила весь праздник.

– Как это испортила? А кто песню такую красивую спел? Нам с Соней очень понравилось. Так друзья, – Андрей обратился к гостям, – Ничего страшного. Просто мужики не поделили женщину, это нормально. Какая свадьба без драки? Продолжаем веселиться. Включите нам музыку повеселее и все на танцпол. Давайте давайте. А ты, – он снова посмотрел на Клинкову, – Перестань реветь, если сейчас из-за тебя начнет Соня сопли на кулак мотать, я отверну твою очаровательную головенку. Иди, умойся и возвращайся.

– Я поеду домой, извините. Настроения больше нет. Извините, пожалуйста.

Вера спешно покинула ресторан, стараясь не обращать внимания на заинтересованные взгляды гостей.

Уже сидя в машине, она дала волю слезам, как и положено, рыдая, уткнувшись лбом в стекло.

Было такое ощущение, что ее покинули все силы разом. Она чувствовала себя такой опустошенной, что это так сильно ее пугало.

До скрипа зубов.

Она ехала и молилась, чтобы Исаев был дома. Пусть они не поговорят сейчас, она была готова дать ему столько времени, сколько ему потребуется, но лишь бы он был рядом.

В доме, в гостиной горел свет. Вера осторожно вошла в прихожую, тихо снимая туфли и устало присаживаясь на пуфик.

Оставив сумку на тумбочке, прошла в гостиную, периодически шмыгая носом. Исаев сидел на диване, перед выключенным телевизором, в полнейшей тишине, с бутылкой водки на журнальном столике перед собой.

– Я думал ты останешься ночевать у своего друга.

– Я ночую только дома, со своим мужчиной.

– Что-то много у тебя мужчин развелось последнее время, тебе не кажется? Я мечтаю свернуть тебе шею, за то, что столько времени мне пиздела. Нагло пиздела, в глаза и не краснела. Я-то дурак, думаю, че она с ним шоркается столько времени, а оно вон что… Одни женятся в тихушку, другие ебутся и всё как-то мимо меня. Странно получается, – он выпил свой стакан и тут же налил новый.

– Пожалуйста, послушай меня, – Вера снова заплакала, подходя у нему ближе и присаживаясь возле его ног, – Я никогда с ним не была. Никогда. У нас ничего не было и не будет. Я ведь тебя люблю, – она заскулила, хватаясь ладонью за его бедро, – Я клянусь тебе…

– Как складненько ты поешь… Певичка, – последнее слово он выплюнул так пренебрежительно, что Вера поежилась, не веря своим ушам.

– Я тебе клянусь, всем, чем угодно. Жизнью своей клянусь, что никогда не была с ним. С самого первого дня с тобой и ни разу тебе не врала…

– Да ты же шалава малолетняя, дура безмозглая, – Артем шибанул кулаком по столику, опрокидывая стакан на пол вместе с незакрытой бутылкой. Едкий запах водки наполнил комнату, пока она впитывалась в ковер и оставаясь лужей на линолеуме.

– Я бы не смогла это сделать, потому что все это время люблю тебя. Артем, ну услышь меня, я тебя прошу.

Она стояла на коленях перед ним, глотая слезы, пока он, сжав челюсть, смотрел на то, как она унижается перед ним.

– А вот мы сейчас и проверим, как ты меня любишь… – он с силой дернул ее за бретельку платья, вырывая ее с корнем, – Покажешь мне, чему он тебя научил, давай.

– Не надо… Я не хочу, перестань, – Вера подскочила на ноги, но не успела сбежать, Артем схватил ее за руку, и за подол платья.

– Как это не надо?… Мы сейчас с тобой… – он повалил ее на диван, придавливая к прохладной коже тяжестью своего тела, – Повеселимся.

– Нет, я не хочу так, – Вера завизжала, пытаясь столкнуть его с себя, но значительно проигрывала ему в силе, – Пожалуйста, отпусти меня… Не надо так, я не хочу.

Девушка захлебывалась слезами, когда мерзкий звук рвущегося платья прокатился по комнате.

Он оставлял поцелуи-укусы на ее груди, сжимая одной рукой ее запястья, а второй стягивая с нее белье.

– Я знаю, что тебе нравится, когда с тобой вот так, как с шлюхой. Ты любишь так…

– Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя, – как молитву зашептала Вера, когда уже не осталось сил бороться. Она пыталась смотреть ему в глаза, но позорные слезы настолько застилали все кругом, что кроме размытого пятна перед собой она ничего не видела.

Исаев остановился, долго всматриваясь, а потом сматерившись, отпустил ее запястья. Девушка тут же свернулась клубком на диване, пряча лицо в ладонях и заходясь в новых рыданиях.

– Прости, я не должен был этого делать, – Вера вздрогнула, когда он прикрыл ее своей рубашкой, – Блять.

«Блять» – это было самое подходящее слово, которое описывало и их отношения, и их жизнь и жизнь их окружения. Все, что сейчас происходило коротко и ёмко описывалось единственным словом.

«Блять».

Вера

Первое, что я увидела, когда открыла глаза – бритую макушку.

Естественно.

Артем сидел на полу, привалившись спиной к дивану и склонив голову на сидении, где-то в районе моих коленей.

«Потом ведь изноется, что спина затекла, спать в таком положении».

Я незаметно для себя фыркнула и перевернулась на спину. Мужская рубашка сползла, открывая обнаженную грудь. Выдохнула, сильнее прижимаясь затылком к дивану.

Вчера было откровенно страшно. Я никогда не видела Артема в том состоянии, в котором он был готов меня… Что? Я не могла назвать то, что случилось попыткой изнасилования, но он был действительно серьезно настроен, взять меня силой.

«Вот, Клинкова, в следующий раз хорошо подумаешь, прежде чем зубы на мужика скалить».

Нам нужен был серьезный разговор. И возможно продолжить то, что он вчера начал, только в несколько иной манере конечно.

Но сначала разговор.

Мне откровенно было не по себе, зная, что Артем на полном серьезе посчитал, что я ему изменяла и продолжала это делать до сих пор. Было обидно, чего уж там греха таить. Потому что с самого первого дня нашего знакомства я на других мужиков даже не смотрела, головой понимала, что никто не сможет с ним сравниться. И для себя я уже все давно решила, только вот он, похоже, нарешал там себе…

Да, вышло все настолько дерьмово, что по-другому и не скажешь. Меня начинало мутить только от одной мысли, что он не верит в мою верность.

А еще он должен был поговорить с Ваней.

Я вытянула ногу, нечаянно касаясь коленкой его уха, он естественно заерзал.

«Как дала бы подушкой поперек морды, чтобы не спал, когда не положено, тебе еще всю вчерашнюю кашу разгребать, гад».

А знаете что, честно признаться, я даже не сердилась на него, не обижалась. Мне, как и каждое утро до этого, хотелось прижаться к нему, поцеловать, понежиться пусть и недолго, но в постели. Кстати и утренние игрища никто не отменял.

Я свесила ноги с дивана и села. Артем неосознанно что-то хрюкнул, и чуть поменяв положение, съехал на пол, шибанувшись лбом.

«Так тебе и надо».

Он открыл глаза и тут же посмотрел на меня.

Наше молчание было слишком очевидным, но по глазам было видно, что он находится где-то на грани личного раскаяния. Я, также молча, ушла в ванную, умылась, не торопилась специально, а когда вернулась, Артем, нахмурившись, стоял на кухне, держа в руке дымящуюся кружку и сигарету в зубах. Умывался прямо тут же, в кухонной раковине, видимо.

– Нам стоит поговорить о том, что произошло и о том, что чуть не произошло.

Я прыгнула с места в карьер, не видела смысла ходить вокруг да около, тем более знала, что он терпеть не может, когда к главному подбираются слишком долго. Четко и конкретно, по факту.

– Я тебя слушаю, внимательно.

– Серьезно? – я так громко фыркнула от негодования, что удивилась сама себе, – Вообще-то это я должна внимательно слушать, но хорошо, давай начнем с меня. Пробежимся по списку вопросов или будем…

– С какого момента у вас началось?

Артем даже не дал мне договорить. Буравил меня взглядом и судя по крепко сжатой в руке горячей кружке, еле сдерживался, чтобы не вцепиться мне в глотку.

А я смотрела на него и понимала, что должна сделать все, чтобы он поверил мне. А иначе никак. Я не смогу без него. Ничего не будет без него. Меня не будет без него. Этот мужчина доводил меня до безумия своими выходками, замашками дикаря, но таков был мой «мир».

Я все больше и больше предавала себя, теряла свое «лицо», гордость, самоуважение только из-за того, что так всецело покорялась ему, преклонялась, боготворила.

Да, я его боготворила.

– Я ни одного дня, с самого первого момента нашей встречи даже не думала о другом мужике, я каждую ночь засыпаю с мыслью о тебе и каждое утро просыпаюсь с мыслью о тебе. О чем может вообще идти речь? Да, я часто совершаю глупые поступки, необдуманные, детские, которые тебя бесят, но это совершенно другое. Я никогда даже представить себе не могла, чтобы предать тебя и наши чувства. Это для меня важнее всего сейчас. И мне до слез обидно, что ты можешь себе позволить так думать. Я была верной с самого начала и буду до того момента, пока ты не решишь, что тебе это не нужно.

Артем внимательно слушал, не перебивал, только изредка делал небольшие глотки из кружки, все время пристально смотря мне прямо в глаза.

– Как ты оказалась с ним на свадьбе?

– Андрею нужен был свидетель, тебя по понятным причинам не могли позвать, Мишка был в больнице, кроме Вани других вариантов не рассматривалось. Я сама узнала почти перед росписью, отказываться было слишком поздно. Да и к тому же, Ваня хороший человек, мне не хотелось его обижать, отказываться от праздника только из-за него.

– Хороший человек?

– Он твой лучший друг, между прочим.

– Это мы еще проверим, кто друг, кто враг, а кто так…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Следующий вопрос.

– Почему не сказала мне про свадьбу?

– Потому что Софа слезно умоляла меня молчать. Это был важный дня нее день, она не могла позволить кому-либо испортить его, даже если это был ты.

Артем тяжело вздохнул и опустил голову. Наверно он думал, мне казалось, я слышала, как роились мысли в его голове.

– Я никогда не прощу тебя, если ты мне изменишь. Никогда, слышишь? Будь на твоем месте кто-то другой, возможно бы я не так реагировал на эту ситуацию, но все, что касается тебя… Я никогда тебя не прощу, – он говорили это так четко, твердо, смотря мне прямо в глаза.

И я видела, какой ураган в них бушевал.

Цунами, топившее меня с каждой секундой все больше и больше.

Он не скажет, он промолчит, может обидеться, надуться, только вот глаза скажут все за него. И прямо сейчас я отчетливо видела, как эта тема с моей «неверностью» доводит его до грани, как ему больно и неприятно, как он злится и боится одновременно.

Я была для него, как и он для меня – самой большой наградой и самым большим наказанием. Но, несмотря на это, да если честно, плевать мне на все эти условности, мы все равно не сможем отказаться друг от друга. Как бы больно мы не ранили друг друга, все равно я буду зализывать его шрамы, а он мои.

– Никогда и не с кем. Я поклялась вчера всем, что у меня есть, и сделаю это снова. Лишь бы ты мне верил и доверял, – Я подошла к нему, беря его лицо в ладони. Небритые щеки щекотно покалывали кожу, но это было одно из моих любимых ощущений, которые он мне дарил.

Усталость просвечивала его насквозь. Он как будто похудел, постарел за эти дни, на лице появилось больше морщинок, а на висках больше поседевших волос.

Но я стояла, прижимаясь к нему всем телом, гладила его по щекам, трогала все новые, неизвестные для меня на это утро морщинки, целовала каждую родинку на лице и молилась только об одном: чтобы нам позволили быть вместе настолько долго, насколько это было возможно.

– Насчет того, что произошло дома…

– Я знала, что ты этого не сделаешь.

Артем замолчал, обнимая меня руками за талию и сильнее прижимая к своему телу. Кроме его рубашки, наспех застегнутой на пару пуговиц, на мне ничего не было, поэтому он с особым удовольствием наслаждался своим положением.

– Такого больше не повторится, я обещаю. Я как будто…

– Не надо, – я прикрыла его рот ладонью, надеясь, что сейчас не разревусь у него на глазах, – Не надо, ничего не случилось. У нас все хорошо. Мы сможем это забыть.

И я смогла это забыть буквально через пару секунд, когда он наклонился, зарываясь носом в мои волосы у шеи, и целовал ключицы, оттягивая воротник собственно рубашки вниз.

– Ты всегда должна мне сказать, когда не хочешь, знаешь об этом?

– А что делать с тем, когда хочу?

– Тоже сказать. И я буду думать, как осуществить мечту просящего…

После вчерашнего вечера все воспринималось иначе. Мы вернулись на диван в гостиной, только уже вдвоем – я без рубашки, а он, лежа на спине. Теперь он прикасался ко мне по-другому, так нежно и ласково, смотрел с теплотой, но с прежней чертовщинкой в глазах.

Прямо сейчас я видела, как на самом деле выглядела любовь.

То, как он заправлял мне волосы за ухо, когда я наклонялась к нему для очередного поцелуя, а он в это время входил в меня, так медленно, осторожно, что в глазах темнело от удовольствия. Но все равно, я чувствовала настоящую мужскую хватку, в каждом его прикосновении я чувствовала силу, доказательство того, кому я принадлежу на самом деле.

Он позволял мне хозяйничать. Я была сверху, находя свой собственный ритм, переплетала наши пальцы, а иногда царапал его грудь. В это раз я даже позволила себе оставить ему на шее засосы. Я млела от счастья, парила в какой-то своей невесомости, в то время, когда он все-таки забрал инициативу и немного ускорялся, вгоняя свой член на всю длину.

Я завыла, честное слово. Легла на него сверху, сжимая коленями его бедра, а он прижал меня сильнее, где-то в районе поясницы, лаская пальцами ягодицы.

– Пора, малыш…

Единственное, что я услышала, как, будто сквозь толщу воды, потому что в ушах ухало собственное сердце.

Артем прикрыл глаза, и я почувствовала теплую сперму, которая толчками покидала его тело, и, впиваясь зубами в его плечо, последовала за ним.

Вот для чего люди придумали скандалы и всякие ругачки.

Для собственного наслаждения.

Попробуйте, вам понравится.

– Малыш… – тихо позвал Артем, медленно перебирая волосы Веры, лежавшей у него на груди. После того, как они наконец смогли насладиться друг другом, перебрались в спальню и теперь в полной тишине, лежали в обнимку на кровати.

– М?

– Может нам правда завести детей?

Клинкова едва не поперхнулась, замерла, уставившись взглядом в противоположную стену.

– Каких еще детей, Тём? Чего вдруг то? Ты ж вроде не хотел.

– Я никогда не говорил такого, не ври, – Исаев легонько шлепнул девушку по бедру, а потом снова прижался поближе, – Ты же хотела семью, детей, что тебе еще для полного счастья надо? Шубу? Машину? Красную хочешь тебе купим, м?

– Красная уже есть у твоей жены, – Клинкова немного поежилась, сдержав едкую усмешку, а потом подняла голову, лаская взглядом мужской подбородок, – Не хочу машину, и шубу не хочу… У тебя уже есть ребенок, Тём…

– Она не от тебя.

Вера прикрыла глаза, едва уловимо подрагивая от нахлынувших эмоций. Исаев был странным человеком, в плане настроения, его было тяжело предугадать. Он всегда был сам себе на уме, а когда выкидывал нечто подобное, Вера терялась, не зная как реагировать.

– Тём…

– Я хочу ребенка от тебя, Рыжая, – Артем тяжело вздохнул, сильнее упираясь затылком в подушку, – Странное ощущение конечно, но оно такое сильное. Меня невыносимо тянет к тебе не только как к женщине, но и как к возможной матери моего ребенка.

– Вау, – Вера пораженно ахнула, пододвигаясь повыше и нависая над Артемом, – Это было красиво, твои признания в любви не похожи ни на чьи-либо.

– Это не признание, это констатация факта, – мужчина протянул руку, касаясь костяшками Вериной щеки, – Хорошая моя, девочка. Мне так спокойно с тобой.

– Боюсь спугнуть это, – прошептала Вера, целуя раскрытую мужскую ладонь, – Как будто сон, хоть бы больше никогда не проснуться.

Комната наполнилась звуками поцелуев, и Вера окончательно растаяла, ложась на Исаева сверху.

– Если бы тебя спросили, что бы ты хотела изменить в прошлом, что бы ты ответила?

– Не знаю, может быть бы не стала покупать тот беляш на вокзале пару лет назад, а ты? Перестань смеяться. Я не знаю, я никогда не думала об этом.

– Почему ты пришла работать в ресторан? Почему именно в этот ресторан?

– Ленка как-то рассказывала, она была там со своим очередным ухажером и отметила, что ресторан работает на высоком уровне, типо шик блеск, все дела, ну и что там можно хорошо заработать, если ты «вышла личиком». Оказалось, что я все-таки «вышла личиком» и посмотри, какой куш я сорвала, – девушка весело усмехнулась, ерзая на мужском теле.

– Я последнее время часто думаю, а если бы мы тогда не встретились? Мне тогда командировка светила, в Штаты и я просто случайно тем вечером оказался в ресторане.

– Почему? – Вера гладила его лицо, преданно заглядывая в глаза.

– Почему что?

– Почему часто думаешь об этом?

– Потому что смотрю на тебя и думаю, как нам раньше жилось друг без друга. Ты-то понятно, девка молодая, все дороги открыты, а у меня как будто второе дыхание открылось. Хочу трахать тебя, Вер, пока соображать не перестану, – мужчина стянул волосы на ее затылке в кулак и притянул к себе, жадно целуя.

– Я уже и забыла, когда последний раз видела тебя таким, – девушка мечтательно улыбнулась, чувствуя, как Артем стягивает с них одеяло и толкается членом ей между ног, – Тебя как будто подменили.

– Просто хочу быть с тобой.

Весь оставшийся день Вера так и плескалась в своем счастье, не отходя от него даже на минуту. Держала за руку, прижималась как ласковый котенок и повторяла, как бесконечно любит.

Вечером, когда все-таки выбрались на кухню, Исаев сидел на стуле в домашнем халате, широко расставив ноги, и наблюдал, как девушка возится с кабачковыми оладьями на сковородке.

– Рыжая, я знаю, что ты сейчас снова начнешь орать, но я должен тебя предупредить, что твоя поездка в Питер не отменяется.

Вера вздохнула, откладывая лопатку в сторону и поворачиваясь к Исаеву.

– Почему? Для чего мне ехать? Что я там буду делать?

– Ехать тебе нужно для того, чтобы всем было спокойнее, в первую очередь мне. Я не знаю, что Гордеев выкинет на этот раз. Теперь еще и неизвестно, что делать с Жломским, ебут со всех сторон… – он задумчиво сделал глоток из кружки и снова посмотрел на девушку, – Надо Вер и чем скорее, тем лучше.

– Ну как я поеду, Тём – она оттолкнулась от тумбы и подошла к мужчине, усаживаясь к нему на колени, – Как я буду там без тебя? Что я буду там одна делать?

– Я отправлю туда Софу…

– И мы будем вдвоем не знать, что делать, да? Я не вижу в этом смысла. Гордеев меня не тронет, должна же быть у него хоть капля совести по отношению к родной дочери.

– Ты еще такая глупая, Рыжая, – Исаев подсадил ее поближе, обвивая руками талию, – Время сейчас такое, что мало кого интересуют родственные связи. Людям жрать нечего, денег нет, каждый крутится, так как может, а ты говоришь дочь. Да он тебя быстрее продаст, чем ты пикнуть успеешь, а все потому что на кону бабки и статус, положение его в обществе, понимаешь? И обосралась ему дочь, которая только путается под ногами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Не верю, – прошептала Вера, чувствуя, как глаза начинают наполняться слезами, – Он ни разу меня не обидел.

– И не обидит, потому что тогда я его голыми руками разорву, но я всегда должен быть уверен в твоей безопасности…

– Кстати про безопасность… Тём, я хочу, чтобы Костя вернулся. Мне так его не хватает.

– А вот это уже интересно…

– Ой, – Вера неожиданно подскочила, ломанувшись к плите, – Оладья подгорели, Исаев, ты во всем виноват.

– Да в пизду эти оладья, – Артем прижался сзади, развязывая пояс легкого шелкового халатика на женском теле, – Вопрос с Костиком остается открытым.

Артем откровенно продолжал мешать девушке готовить, задирая полы ее халата к талии, трогая ее бедра, совершенно наглым, бесстыжим образом. Вера глубоко вздохнула, на автомате расставляя ноги шире, когда мужские пальца подобрались к лобку, но она так и не выпустила лопатку из руки, пытаясь удерживать взгляд на шипящей сковородке.

– Мы было с ним спокойно. Вот как мне спокойно с тобой… – она откинула голову ему на плечо, окончательно расслабляясь, – Так мне и с ним спокойно. Он мой друг и я хочу… Ой… Еще…

– Что хочешь? – Артем тихо посмеивался, продолжая поглаживать девушку между ног.

– Хочу, чтобы ты не останавливался, – простонала Вера, хватая его за руку и направляя самостоятельно, – Сильнее.

– А по поводу Костика то что?

– Как что? Нужно чтобы он вернулся… Больше не могу…

– Все в твоих руках, милая, – Исаев сам закусил губу, чувствуя, как Вера сама насаживается на его пальцы и начинает дрожать.

Застонала, оторвавшись от мужского тела, схватилась руками за кухонную тумбу.

– Мы не можем вести серьезные разговоры, когда ты так надо мной издеваешься, – Вера, не в состоянии отдышаться, откинула волосы на другое плечо и раскрасневшаяся, обернулась к Исаеву, – Это грязный ход с твоей стороны.

– Это выглядит очень аппетитно, и я сейчас не про оладьи.

Девушка вспыхнула снова, отворачиваясь к сковородке и позволяя Исаеву деловито поправить на ней ее же халат.

– Что с Костей?

– Да что с ним может быть? На месте твой болван, пришел, как миленький, извинялся. Передай своему другу, что еще раз такая выходка и ему даже не поможет то, что я буду знать, что им с Серегой жрать нечего.

– Ну, подумаешь… – Клинкова разогнулась, поворачиваясь к мужчине, но была жестко оборвана.

– Не подумаешь. Нехуй делать. Везде должен быть порядок, хоть какая-то дисциплина или субординация. Я ему, щенку, уши поотрываю, если такая херь еще раз повторится. Нехуй в моей машине шалав своих трахать. И ты его не прикрывай. Узнаю – тоже получишь. Все, базар окончен.

Артем шлепнул Веру по заднице и, сунув сигарету в зубы, ушел в гостиную, по пути хватая телефонную трубку.

– У меня тоже все, – Вера посмотрела на угольки, оставшиеся от оладий, и с сожалением выключила плиту, отодвинув сковородку на холодную конфорку.

Артем сидел на корточках, перед камином в гостиной, зажигая аккуратно нарубленные березовые полешки. Плечом, возле уха была зажата трубка, в зубах – сигарета, когда Вера прошла в комнату и уселась на диван, поджимая под себя ноги.

– Да ладно, Мих, успеешь еще, не помер же… – Артем засмеялся, выпуская из носа дым.

Когда кора в камине загорелась, перекидываясь небольшим пламенем за полешки, он прикрыл створку и, поправив халат, плюхнулся рядом с девушкой, тут же подминая ее под свое «крыло».

– Давай брат, завтра заеду, посмотрю, как ты там, мой контуженый друг, – Артем снова засмеялся, слушая собеседника, – Может даже с Верой. Посмотрим, как у нее настроение будет… Давай дорогой, не скучай. Все, отбой.

– У нас еще один серьезный разговор на повестке дня, – Вера внимательно посмотрела, как Исаев отбросил трубку после разговора куда-то в противоположный конец дивана, а потом перевела взгляд на него самого.

– Уже боюсь, – он тепло улыбнулся, целуя ее в висок, и зарываясь носом в волосы.

– Мы ничего не подарили Софе с Андреем на свадьбу. Нужно что-то придумать и как можно быстрее.

– Что ты хочешь? Давай подарим все, что захочешь, мне все равно.

– Может, подарим им поездку куда-нибудь? Пусть поедут, отдохнут, не знаю.

– Можно. Куда?

– Я бы поехала в Прагу, говорят там очень красиво или в Стамбул, всякие достопримечательности, экскурсии.

– Я не понял, ты для кого выбираешь поездку, не для себя ли часом, м? – Артем повалил ее на диван, под звонкий девчачий визг и придавил собой, – Хочешь в Прагу или в Стамбул? Или в Штаты? На Статую Свободы посмотреть? Как я утрясусь с делами, обязательно поедем.

Вера тут же умолкла, стирая с лица улыбку и обнимая Артема за шею.

– Я очень за тебя боюсь. Я видела письмо, которое тебе пришло из администрации, знаю, что стройку хотят заморозить.

Исаев тут же выпутался из женских рук и снова вернулся в сидячее положение.