Текст книги "Виват, Королева! (СИ)"
Автор книги: Настя Малиновская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
12
Вера
Со дня бабушкиной смерти прошло почти две недели. И все это время я так и не нашла сил приехать. Даже когда было 9 дней, снимали поминальный зал, лишь бы не ехать домой. Я переживала как там Люда с Захаром, созванивалась с ними каждый день, но была слишком эгоистична в своем горе, чтобы переступить порог родного дома.
Когда машина остановилась возле подъезда, я вышла, задрав голову наверх, пересчитывая этажи родной пятиэтажки.
И почувствовала.
Почувствовала другую жизнь. Ту, в которой теперь нужно быть взрослой, ответственной. Не за себя.
За других.
Люда, одна оставшись с Захаром, нуждалась в моей помощи, в моей поддержке. И я должна была собраться, я должна была быть сильной.
Не для себя.
Для них.
Сейчас все воспринималось по-другому. Ярче, острее что ли.
Уже не такая тяжелая как в детстве подъездная дверь, которая грохотала так сильно, когда мы толпой с соседскими ребятами бегали туда сюда, что жильцы первого этажа все время жаловались и устраивали нам «облавы». Почтовые ящики, бедные, столько всего повидали на своем веку – и любовные записки, и заныканные пачки сигарет и подожженные газеты, так, ради шутки.
А на 3 этаже, возле окна, ключом нацарапано «В+В», а потом зачеркнуто – Витька писал, когда караулил меня после моих свиданок со Стасом.
А тут раньше торчала арматурина, которую дядь Миша благополучно срезал, после того как я налетела на нее и рассекла себе ляшку.
Мне кажется, это было так давно, как будто в другой жизни, которую я…
Отчаянно хочу забыть.
Я провела в этом доме все свое детство, всю свою юность, а теперь у меня трясутся ноги, стоит мне подняться на свой этаж.
Люда как будто ждала меня, распахнула входную дверь, стоило мне только потянуться к звонку.
– Хорошо, что ты пришла, – прошептала женщина и обняла меня, вкладывая в свое объятье все любовь матери, которой мне так не хватало.
Мы сидели на кухне, вдоволь наревевшись, теперь почему-то пересматривая семейные альбомы, на которых ни Люды, ни Захара, к слову, не было.
– Я разговаривала с нотариусом, процесс может затянуться на некоторый срок, потому что бабушка не оставила завещания… Как только я вступлю в права наследника, нужно будет, чтобы ты подписала, как опекун Захара… Хотя не знаю, может это можно будет оформить как дарственную. Подумаю, как побыстрее это можно сделать, – я отхлебнула чая, перелистывая уже, кажется затертый до дыр альбом.
– Сделать что, Вер?
– Квартиру на вас с Захаром переписать. Мне она ни к чему, я все равно не смогу здесь жить, а вам двоим, хватит разгуляться. Кто знает, как жизнь сложится…
– Не надо, Вер, мы с Захарушкой к маме уедем, там будем жить, – Люда снова шмыгнула носом, отворачиваясь от меня.
– Перестань, у меня рука не поднимется квартиру продать, а так вы будете жить, потом Захара в школу пристроим, кружки там всякие, да, Захарушка?
Мальчишка, на моих коленках забавно хихикнул, облизывая вафельную трубочку с вареной сгущенкой.
Я сама не смогу их отпустить.
– Вер… Ты знаешь…
– Я знаю, Люд, спасибо тебе за все. Нам теперь вместе держаться надо, все-таки мы семья.
Я оставила их на кухне, потому что Захару пора было обедать, а сама подошла к двери в бабушкину комнату, едва задерживая дыхание на входе.
Ничего не поменялось. Конечно, прошло еще так мало времени, хотя у меня есть ощущение, что здесь никогда ничего не поменяется. Люда отдаст дань памяти бабушке, оставив ее «обитель» нетронутой, все так, как оставила хозяйка.
Только появился бабушкин портрет на комоде, напротив ее кровати, с зажженной церковной свечкой.
Чувство, давящей меня боли, откуда-то изнутри было не передать словами. Я задыхалась. Я горела в своих воспоминаниях, воспоминаниях своей жизни. Было странно ощущать себя здесь, посреди комнаты с простеньким интерьером, с самостоятельно сшитыми бабушкой шторами, такой же накидкой на кровать, эти блеклые обои в цветочек, которые мы так и не успели переклеить. А я стою здесь, как лишний предмет, со свежей укладкой, дорогущим браслетом на руке, со шлейфом французских духов, и пытаюсь понять, как я здесь оказалась.
Нет, дорогая Вера, все, что тебя здесь окружает – это все ты.
Заканчивался сентябрь. Жизнь вроде бы вернулась в прежнее русло. И все немного успокоились. Или просто делали вид, что успокоились. Потому что ощущение, что «развязка» еще впереди никого не покидало.
Вера сидела в кабинете Артема, подготавливая документы для нотариуса на переоформление теперь уже ее квартиры на Захара и Люду, слушая в пол уха, как Исаев, возмущенно сопя, кивал собеседнику на другом конце провода телефона.
В администрацию снова подали прошение о «невозможности строительства детского дома», причем теперь это сделал Гордеев, лично. Снова предлагая свои услуги, а точнее – землю, которая находится у него в собственности. И процесс снова, как не странно, встал. Несмотря на то, что котлован был вырыт, и фундамент заложен. Со дня на день должно было начаться непосредственное возведение стен, но, увы – Гордеев снова решил вмешаться.
– Заебали, заебали они меня – Исаев швырнул трубку на рычаг, откидываясь в кресле, – Мы выиграли тендер на поставку сырья и материалов, подписали все бумаги, а теперь эти пидоры снова взялись нас морозить.
– К чему такая спешка?
– К тому, что не только мы ждем свои деньги от этого приюта назад. Бабло надо отбивать и чем быстрее, тем лучше. Никто не будет разбираться, кто там что не разрешает, или кто кому мешает…
– В жизни не поверю, что ты боишься, – Вера отложила бумаги, вздохнула, тряхнув волосами, и посмотрела на Исаева.
– Кого я должен бояться? Гордеева?
– Ну почему сразу его, тех спонсоров и меценатов, которые вложили, как ты говоришь бабло в ваш приют.
– Вер, не гони дуру, – Артем поднялся из-за стола, раскрывая буфет и доставая бутылку коньяка, – Подумай своей хорошенькой головой, ситуация такая: ты ввязываешься в тему, держи вот здесь… – он постучал указательным пальцем по виску и снова вернулся за свое рабочее место, – Свои наклонности, не будем уточнять какие. Вкладываешь бабло по доброте душевной, при этом тебе обещают неограниченный трафик, плюс процент от твоих вложений. А стройку – хуяк– и замораживают. И денег нет и доступ к трафику осложнен всякими там… Ну обстоятельствами, скажем так. Люди естественно начинают переживать. Поставь себя на их место. Я бы тоже начал возникать и задавать вопросы, типа, какого хуя так долго. Поэтому это логично, что делать нужно все быстро.
– Я знаю твою выгоду с этого всего, – Вера прочистила горло и пристально посмотрела на мужчину, – Но почему они все должны спрашивать с тебя, ведь все в курсе, что Гордеев намеренно тормозит стройку, почему не зададут вопрос ему?
– Потому что бизнес сейчас строится на доверии. Если ты ввязался во что-то, и люди тебе доверились – топи до конца. Никто не будет спрашивать с Гордеева, он сейчас на тех же правах занимается этим самым бизнесом, но подвязались то мы на все это, так что спрашивать будут с нас, а то, что у нас терки с Гордеевым – никого не волнует. Каждый дрочит как он хочет, сечешь?
Вера задумчиво уставилась в противоположную стену, гадая, когда все это наконец закончится и можно будет вернуться к прежней жизни.
– Я очень устала от всего…
– Я верю моя девочка, но сейчас нет времени раскисать… – Артем сделал глоток из бокала и похлопал по бедру, – Иди сюда, – Клинкова вздохнула, и медленно обойдя стол Исаева, мягко опустилась ему на колени, – Они только и ждут, когда мы расслабимся, понимаешь? Этот приют лакомый кусочек для этих ебаных стервятников, стоит только дать слабину – разорвут, растащат по кусочкам. Потерпи, малыш, я тебе обещаю, как только все закончится, мы уедем.
Вера кивнула, обнимая широкие плечи и целуя любимые губы.
Ему она верила.
Дверь кабинета с грохотом долбанулась о стену, когда Клинкова уже сидела верхом на мужских коленях, с наслаждением выгибаясь от натиска тяжелой руки.
– Короче так, – Зимин влетел в кабинет, поправляя съехавшие набекрень очки. За ним следом зашла Самохина, миленько улыбаясь, покачивая рукой в знак приветствия.
– Мы тут как бы заняты, – огрызнулся Исаев, прижимая к себе Веру.
– Значит, отложите свои потрахушки на вечер. Вот, – Мишка швырнул увесистую папку прямо на стол Артему, – Я как жопой чуял, что с этим договором все не так просто. Вер, полистай, это касается в первую очередь тебя.
Клинкова отвлеклась от удивленного созерцания подруги и перевела взгляд на папку, тут же ее раскрывая.
– Миш, я ничего не понимаю в этих графиках, прости – девушка листала таблицы одну за другой, всматриваясь в диаграммы, – Это что-то далекое от меня.
– А я тебе скажу, дорогая моя, что это за графики. Это аналитика фондового рынка за последние несколько лет… А, это тебе не надо, – он пролистал почти половину папки, прежде чем остановился, – Вот. Твой папаша делит свой капитал, а точнее распродает «Альянс-Инвест», потому что не может платить по обязательствам. Он на грани банкротства, но чтобы не ликвидировать банк, он отдал свои акции, чтобы возложить на тебя обязанность расплатиться по его долгам.
– Не понимаю… – Вера слезла с коленей Исаева, уставившись в папку.
– У Гордеева нет денег. Мы в свое время постарались, обеспечить ему качественную налоговую проверку, после которой ему заморозили его счета за бугром, вся его бухгалтерия – полнейшая хуйня, в которой выявили некорректные цифры, что естественно повлияло на сумму его налогов, ну что я тебе объясняю. Если коротко то: Гордеев влез в большие долги, а поскольку владельцем акций теперь являешься ты, то и расплачиваться по его долгам тоже будешь ты. Так понятно? Нет, ты представляешь, какой паскуда? Твой папашка тебя же и облапошил.
Исаев вдруг рассмеялся, чем заставил Веру вздрогнуть.
– Я не верю, не правда.
– Даже я далекий от финансового рынка и всей этой ереси, понимаю, о чем он говорит, – Исаев продолжал улыбаться, наливая себе новый бокал.
– И мне плесни, – Зимин по-молодецки достал из буфета пустой бокал и подставил Исаеву, – Я, если честно ахуел. И что самое главное, что не особо радует, что большинство его партнеров об этом в курсе, то есть пройдет какое-то время, я не знаю, день, два, месяц и все эти люди, которым он должен, придут за деньгами к тебе. Я сегодня разговаривал с Лешкой Трибунцевым, он в теме, попросил, чтобы я организовал ему встречу с тобой, познакомиться там и все такое. Ну, просто он тоже денежки свои вложил, а как бы ни ответа, ни привета. Гордеев его завтраками кормит, а конкретики никакой не дает. Человек переживает.
– Поздравляю вас, Вера Николаевна, ваш отец – глубоко порядочный человек, – Артем достал из кармана брюк пачку сигарет, доставая одну и подкуривая, – И что делать теперь?
Вера рассеянно перевела взгляд на Самохину, которая делала вид, что изучает свой маникюр, но краем глаза все равно косилась на бумажки, разбросанные Верой на столе.
– Лен, а ты какими судьбами здесь вообще?
– Ой, да случайно на самом деле, – блондинка выпрямилась на диване, стоило только обратить на нее внимание, заулыбалась, – Я была в кафе, увидела там Мишу, он обедал со своим другом, ну решила подойти, поздороваться, он потом предложил подбросить до дома, а по пути заехали сюда… Ну фактурненько тут у вас, нормально так.
Все втроем разглядывали Самохину, сидящую на диване, пока она хлопала длинными ресницами, разглядывала их в ответ. Мишка забавно крякнул, а потом, поправив очки, тряхнул головой и вернулся к папке.
– Можно конечно попробовать признать сделку недействительной, но опять же, для этого нужны веские основания, вряд ли поверят, что ты подписывала договор под принуждением или находясь в невменяемом состоянии, потому что бумаги составлены грамотно, там вообще не подкопаешься. Отчуждение права собственности тоже под вопросом – тонущий корабль не нужен никому. Этим вопросом надо заниматься основательно, я просто узнал по факту, что мы имеем, а как это исправить, пока не знаю. Надо посоветоваться с умными людьми.
– То есть, если не выплатить долги, меня могут убрать…
– Теоретически да, но это крайний случай, я думаю, что тебя долго будут доить, потому что убирать тебя не особо выгодно, – Зимин деловито поправил очки и взлохматил волосы.
– Не неси хуйню, Миш, – влез Исаев, – А ты блять даже думать об этом забудь, никто не будет марать руки об малолетнюю девчонку.
– Так в том то и прикол…
– Ты меня, не слышишь что ли? – Артем ударил кулаком по столу, – Мишка займется этим вопросом, а я проломлю башку твоему папаше, и все сразу встанет на свои места.
– Ну, если вы пришли к какому-то решению, может тогда выпьем за встречу, м? – Самохина подкралась незаметно, подставляя два пустых бокала Исаеву под руку – для нее и для Веры.
Клинкова, психуя, и сдувая прилипшие ко лбу пряди волос, изо всех сил пыталась затянуть непослушные шнурки корсета.
Замерла, вглядываясь в зеркало, после того как в голове, назойливой картинкой всплыла гримерка «DOLLS» и Антонина, которая затягивала этот корсет так умело и так мастерски, словно делала это не раз.
Сейчас она понимала, что бояться нечего, Исаев тогда четко установил границы дозволенного и свою территорию, защитив тем самым Веру от подобного рода вмешательств. Но воспоминания не стереть и не выкинуть, и несмотря на пройденное время, девушка все равно передергивала плечами, задавая себе только один вопрос: а что было, если бы он не пришел?
Ладно, так или иначе, все в прошлом, поэтому сейчас только и оставалось, что скрасить, слишком сложные, морально тяжелые будни, костюмированной вылазкой.
Вера тяжело вздохнула в очередной раз, зажимая шнурок зубами, пока руками поправляла атласные шлевки на спине, затягивая их потуже. Вытащила из-под вороха одежды «плюшевую» юбку, натягивая ее поверх черных атласных трусиков, параллельно подтягивая чулки.
Когда внизу громыхнула входная дверь, Вера ойкнула от неожиданности, наспех обводя губы яркой помадой и надевая туфли.
– Малыш, – позвал Артем снизу, а потом звякнула дверь стеклянного бара и мужчина, судя по всему, достал бутылку.
Вера медленно спускалась по лестнице, придерживаясь за перила, чтобы неловко не поскользнуться и не распластаться прямо перед Артемом.
– Что у нас на ужин? – Исаев повернулся, так и не донеся бокал до рта, нахмурился, – Та-а-а-к.
– Я ожидала несколько другой реакции…
Исаев вздохнул:
– Где ты это взяла?
– В твоих вещах. Не нравится?
– Я думал, это не нравится тебе, – мужчина все-таки сделал глоток из бокала и отставил его на кухонный островок посреди кухни.
– Тогда почему не выбросил?
– Вер… Я не знаю. Давай выбросим сейчас.
Клинкова заметно поникла, обнимая себя за плечи и снимая неудобные туфли прямо в пороге.
– Что-то случилось? Ты неважно выглядишь.
– Сегодня встречался с Гордеевым, пытались решить свои вопросы мирно…
– Но?… – Вера в нетерпении поджала пальцы на ногах, приваливаясь плечом к дверному косяку.
Артем отвернулся к окну, снова хватаясь за бокал:
– Но не вышло. Расхуярили «Алые Паруса», Ярика привалили, еще несколько пацанов подлатать надо будет. Витька твой сегодня слишком яростно защищал своего хозяина, тоже получил по ебалу, нормально так.
Вера сорвалась с места, хватая Исаева за воротник и заглядывая под футболку.
– Почему ты не сказал, что пойдешь к нему? – Рыжая неожиданно разревелась, обнимая мужскую шею, после того как не нашла никаких следов, – Я не переживу, если с тобой что-то случится. Слышишь меня?
Артем обнял девичью талию, прижимая девушку к себе и утыкаясь носом в распущенные волосы. Гладил ее по спине, шепотом просил успокоиться, потому что сил смотреть на ее слезы не было.
Она в такие моменты будто снимала с себя маску. Менялась на глазах. И не было больше этой роковой соблазнительницы, этого лукавого прищура, которым она так манила всех мужиков вокруг себя. Даже в этом блядском прикиде, она сейчас была похожа на маленькую девочку, с этими глубокими зелеными глазами, в которых стояли слезы.
Она действительно беспокоилась, переживала.
И Артем, буквально на мгновение представил, что очередная такая сходка, может закончиться иначе, и он может больше ее не увидеть.
– Я дома, малыш, все хорошо. Ну, не плачь, – он продолжал ласкать пальцами ее лопатки, чувствуя, как всхлипы затихают и Вера понемногу успокаивается, – Так что у нас на ужин, я злой, голодный серый волк, что мне приготовила Красная Шапка, м?
Вера вытерла растекшуюся тушь и пристально посмотрела на Исаева.
– Вообще-то, на ужин у тебя должна была быть я, – она в детской манере, хлопнула его ладонью по плечу, – Но я вижу, что ты не особо настроен.
Мужчина усмехнулся:
– Негоже ужин с десерта начинать, Вера Николаевна, вас в детстве не учили?
– Хорошо, Артем Александрович, на ужин у вас индейка под сливочно-чесночным соусом.
– Неплохо, – Исаев улыбнулся так, по-доброму, потрепав Веру по макушке, – Тогда приглашай к столу, хозяйка, а я пока руки помою.
Вера провожала его спину до тех пор, пока он не скрылся из поля зрения, и даже тогда, когда услышала, как он открыл кран в ванной.
Господи, Спаси его и Сохрани.
«Ни о чем больше не прошу».
Клинкова неосторожно звякнула фужером об столешницу, чувствуя, как выпитое вино дает о себе знать. Она потянулась, вытягивая ноги, лежащие на коленях у Артема, пока тот с каким-то остервенением доедал уже второй кусок индейки, попутно заталкивая в рот и картошку, и соленые огурцы.
– У Захара день рождения в четверг, нужно будет в магазин игрушек заехать, велосипед ему купить.
– Купим, – согласился Исаев, не отрывая глаз от тарелки.
– Может мне тоже купить велосипед? – осторожно поинтересовалась Вера, игриво поглядывая на мужчину, – А что, пока тепло, буду кататься по лесу, дышать свежим воздухом, оздоровляться.
– Угу, хорошо, купим, – снова кивнул Исаев.
– Скоро зима, может, тогда и шубу мне купим новую, как думаешь?
– Шубу так шубу, – он пожал плечами и залил в себя почти целый бокал красного вина.
Вера расхохоталась. Так искренне, без надрыва. Будто все, что их беспокоило это выбор велосипеда или цвет новой женской шубы.
– Почему ты смеешься?
– Потому что ты поел и расслабился, из тебя можно веревки вить, просить что хочешь, а ты и не откажешь, – Вера собрала ножки вместе, касаясь пальцами мужской ширинки.
– Неа, – Артем отрицательно качнул головой, вытирая губы салфеткой, – Это потому что мне для тебя ничего не жалко. Все что пожелаешь, на что покажешь пальцем – все куплю.
– Да я ничего не хочу, мне уже это барахло складывать некуда, мне даже Самохина стала завидовать, потому что у меня теперь шмоток больше чем у нее, представляешь?
– Ты мне зубы не заговаривай. Я поел.
– И что?
– Время десерта, – мужчина плотоядно клацнул зубами и пристально посмотрел на Клинкову.
– Когда ты так смотришь, я перестаю дышать…
– Я посмотрю, как ты будешь дышать, когда Волк догонит и нападет на Красную Шапку.
– Ты шутишь? – Вера поднялась со стула, огибая кухонный островок спиной вперед, чтобы не потерять Артема из виду.
– Даю пару секунд форы.
Вера икнула и понеслась к лестнице на второй этаж, а после того, как скрипнули ножки отодвигаемого Исаевым стула, завизжала.
Мужчина нагнал ее на пороге спальни, буквально втаскивая девушку на руках и бросая ее на кровать.
– Ох, Вера Николаевна, у вас так аппетитно сиськи вываливаются из этого корсета, я вот целый вечер смотрю и насмотреться не могу…
Вера закусила губу, чтобы не заскулить от удовольствия, когда мужчина перевернул ее на живот, распуская послушные шнурки, стягивающие корсет. А потом он целовал лопатки, позвоночник, спускаясь все ниже, к копчику, сдирая дурацкую юбку следом.
Последнее время у них не хватало времени на то, чтобы побыть вместе. Постоянно какая-то спешка, встречи, эта неотступающая усталость. Дежурные поцелуи, редкие касания и это «спокойной ночи» перед сном.
Не было сил наслаждаться друг другом в такой обстановке.
И сегодня не потребовалось много времени, чтобы завести друг друга.
– Я так соскучилась, – зашептала девушка в темноте, чувствуя, как по бедрам ползут трусики.
Исаев молчал, было слышно только его тяжелое дыхание и лязг расстегиваемого ремня.
– Ты продолжаешь пить таблетки?
– Да, а что?
– Я думаю, что можно перестать это делать.
Клинкова закрыла глаза, чувствуя, как быстро забилось ее сердце.
Вот, очередное признание в любви, так в его стиле.
Грубые, тяжелые ладони прошлись по бедрам, погладили ягодицы, а затем заставили встать на колени. Вера послушно выгнулась, пошире расставляя ноги, за что получила одобрительные похлопывания по промежности.
– Такая мокрая уже…
– Смотри, а то забудешь как это, с такими перерывами, – съязвила Рыжая, за что получила увесистый шлепок по заднице, – Давай, не мучай меня.
– Я соскучился, что нет сил, – Артем надавил ладонью ей на поясницу, вынуждая немножко опуститься, и вошел в ее тело, с таким же наслаждением как делал это в первый раз, тогда, на ее неудобной кровати, в детской комнате.
Протяжно застонав, оба на пару секунд замерли, как будто снова привыкая к друг другу, но долго он не позволил.
Зарычав, схватил девушку за волосы одной рукой, второй схватил за талию, насадил ее на член до упора, вызвав у нее непроизвольный всхлип.
А потом еще.
И еще.
И трахал ее до тех пор, пока не завыл, кончая внутрь.
Вера почувствовала, как по виску течет струйка пота. И как бедра дрожат после него.
Артем тяжело вздохнул, отпуская девушку из своего захвата, облизывая пересохшие губы и целуя ее в шею.
– Я не сделал тебе больно?
– Нет, – просипела Клинкова, ложась на бок и закидывая на Исаева ногу, – Слишком мокро…
Хихикнула, так по-девичьи, как будто даже прикрыла рот ладошкой.
– Ты моя, запомни это и я все сделаю для того, чтобы ты была в безопасности.
– Артем?…
– Все хорошо, малыш, отдыхай, – он погладил ее по волосам, укладывая себе на грудь.
Все будет хорошо – так Артем сказал.
