Текст книги "Умный маленький поросеночек (Сказки Венгрии и Румынии)"

Автор книги: Народные сказки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

ПАСТУХ С ГЛАЗАМИ-ЗВЕЗДАМИ

А было это там, где и в помине этого не было. За семью странами, за океанами жил один король. Да такой злой, такой лютый, что люди пугались одного его имени. Стоило только королю чихнуть, как весть об этом разносили по всей стране всадники на быстроногих скакунах. И если кто-нибудь не подхватывал: «Будьте здоровы!», его сразу же предавали смерти.

Вот все и желали ему здоровья, один только бедный пастух молчал.

Его схватили и привели к королю, чтобы тот вынес ему страшный приговор.

Как ни приказывал, как ни кричал король, пастух все не хотел ему сказать «будьте здоровы!». А под конец поставил королю такое условие: он пожелает ему здоровья только тогда, когда король выдаст за него свою дочку.

Парень-то был не дурак. И дочка короля ему полюбилась, да еще и другое было у него на уме: как бы после смерти короля поуправлять государством, дела все наладить по своему разумению.

А юная королевна рада была пойти за пастуха. Собой он был видный, умный, а глаза его сверкали, ровно две звезды.

Но король никак не давал своего согласия. И даже придумал для пастуха лютую казнь: приказал своим стражникам бросить его в клетку к белому медведю.

Стражники так и сделали.

Но только медведь увидел, что глаза у пастуха ровно две звезды, он сразу лег у него в ногах и стал лизать ему руки.

Утром, когда стража вошла, пастух оказался целым и невредимым: он играл на своей дудочке, а медведь плясал.

Даже сам король пришел подивиться такому чуду.

Но дочку свою он все-таки не хотел выдать замуж за пастуха, а придумал ему казнь еще более лютую – велел стражникам бросить его в темницу к ежам.

– Не боюсь я, пусть хоть на сто смертей посылают! – сказал пастух. – Не скажу до тех пор «будьте здоровы!», покуда не отдаст король за меня дочку.

Бросили его в темницу к ежам. Но ежи, как только глянули ему в глаза, не стали его трогать. А пастух вынул свою дудочку, заиграл, и ежи плясали до самого утра, до тех пор, пока на смену старой не пришла новая стража.

Опять позвали короля. Он смотрел, дивился, но и на этот раз не захотел выдать свою дочь за пастуха, а приказал бросить его в яму, утыканную острыми кольями.

– Не боюсь я и страшных кольев! – сказал пастух королю. – Все равно не скажу «будьте здоровы!», пока не отдадите за меня дочь!

Повели и бросили его в яму на сотню острых кольев. Но и на этот раз ничего дурного с ним не случилось. Глаза пастуха озарили темноту, и, падая, он изловчился проскользнуть между острыми кольями. Упал на дно ямы невредимым.

Утром он уже сидел на краю ямы и играл на дудочке.

Король понял, что так просто ему с пастухом не справиться, и придумал новую хитрость. Он велел запрячь коляску и посадил рядом с собой пастуха. Лошади мчались, словно вихрь. Вдруг они подъехали к серебряному лесу.

– Вот, – сказал король, – я подарю тебе этот лес, ежели ты скажешь «будьте здоровы!».

– Не скажу я этого! – упрямо ответил пастух. – До тех пор не скажу, пока не отдадите за меня дочь.

Помчались дальше. Теперь подъехали к золотому замку.

– Я подарю тебе этот золотой замок, – сказал король, – ежели ты скажешь «будьте здоровы!».

– Не скажу я этого и сейчас! – услышал король в ответ. – А только тогда скажу, когда дочь за меня отдадите.

– Ладно, – сказал король в отчаянии. – Что поделаешь, пусть она будет твоей!

Они вернулись во дворец, и король разослал гонцов по всей стране, приглашая гостей на свадьбу дочери с пастухом. И задали же тогда пир на весь мир! На первое подали как раз мясо с хреном. Хрен был такой крепкий, что король чихнул, да так, как никогда не чихал.

– Будьте здоровы, будьте здоровы, будьте здоровы! – закричали пастух и все вместе с ним.

– Будьте здоровы, будьте здоровы, будьте здоровы! – все еще кричал пастух, когда остальные гости уже давно замолчали.

Так кричал он до тех пор, пока кругом все гости на пиру не стали смеяться и король не прикрикнул:

– Да замолчи ты наконец!

Но пастух все продолжал кричать:

– Будьте здоровы! Будьте здоровы! Будьте здоровы!

– Да замолчишь ты наконец? – сердито крикнул король пастуху. – Возьми половину моего королевства, только замолчи… Возьми все королевство!

Пастух сразу замолчал. Народ тут же короновал его и жену его молодую, и стали они оба управлять государством, и может быть, и по сей день еще царствуют, если не померли.

ПЕТЕР-ОБМАНЩИК

Было это там, где и быть должно. Семью семью стран надо пройти да еще за море перейти, вот тогда и попадешь туда, где короткохвостый поросенок носом землю роет. Там жил один бедняк. Звали его Петер-Обманщик. Это честное прозвище он получил за то, что умел обмануть, кого захочет. И так вот получалось каждый раз, что Петеру-Обманщику хотелось обмануть богача или правителя, а вот бедняка, такого же, как он сам, – никогда не обманывал.

Однажды Петер-Обманщик пошел в город. И кто же самый первый попался ему навстречу. Толстый, злой, несправедливый судья. Увидев его, судья поздоровался с ним и сказал ехидно:

– Здравствуй, Петер! Ну как живешь? Каким это ветром тебя сюда занесло? Может быть, ты и меня непрочь обмануть?

Петер узнал судью.

– Что же, – сказал он. – Обмануть-то можно. Только для этого мне кое-что нужно достать, чего здесь нет.

– Не велика беда, доставай, – ответил судья. – А далеко тебе за этим ходить?

– Да что ж, пешком идти полсуток.

– Ну, тогда возьми моего коня, садись на него и поезжай. Привези то, что тебе надо, а там поглядим, как ты меня, хитроумного судью, проведешь.

Сел Петер верхом на коня задом наперед – лицом к хвосту, спиной к голове, – прикинулся, будто не умеет ездить верхом.

Так и подскакивал он на коне-бедняжке до тех самых пор, пока не выехал из города. А когда уже выбрался он за заставу, то поскакал, что твой гусар.

Ему повезло с самого начала. В ту пору в городе была большая ярмарка. Петер отвел туда коня судьи и продал за сто форинтов.

Но прежде чем продать, он отрезал коню хвост. Получив деньги, понес хвост к озеру. Там он вошел в озеро и ловко пристроил хвост, да так, чтоб тот торчал из воды. На другой его конец Петер положил камень. Затем хорошенько выпачкал грязью лицо, одежду и, хромая изо всех сил, пошел назад к судье.

Когда судья увидел его, то спросил:

– Что с тобой, Петер?

– Ох, и не спрашивайте, господин судья. Небось видели, как я езжу верхом. Только я выехал на край города, конь как прыгнет вместе со мной в озеро. Я чуть было совсем не разбился и не утонул. А вот конь-бедняга утонул.

– Врешь, мошенник! – крикнул судья. – Вижу я, что ты хочешь меня обмануть!

– Какое там обмануть! Пойдемте посмотрим. И сейчас еще хвост этого проклятого коня торчит из воды. Ежели я в чем соврал, то вы, господин судья, всегда можете упрятать меня в темницу.

– Ладно, – согласился судья. – Только и ты, Петер, пойдешь со мной, покажешь, где хвост торчит!

– Ой, да разве я могу идти, ведь я ногу ушиб, болит так, что едва хожу! – притворялся все Петер.

Взяв с собой двух жандармов, судья пошел разыскивать коня. Только они миновали окраину города и приблизились к озеру, как увидали, что из воды торчит хвост.

– Смотри, и впрямь ведь Петер не солгал! Вот он конь, только хвост его и виден. Пойдем вызволим его. Может, он еще жив, – обрадовался судья.

Да так обрадовался, что не жандармов погнал в воду, а сам полез, чтобы скорей спасти коня.

Он вцепился в конский хвост и стал его тянуть. Тянул, тянул до тех пор, покуда камень с него не свалился и судья не шлепнулся в грязь.

– Экой мошенник! Провел-таки меня! – кричал судья, держа в руках лошадиный хвост. – Погоди же, еще сядешь ты у меня за решетку! Я тебя научу в кулаке нос греть! – грозился судья.

А Петер меж тем преспокойно пировал с друзьями в трактире. Денег у него было хоть пруд пруди.

И вдруг, взглянув в окно, он увидел, что идет судья, да в каком виде! Весь с головы до ног облеплен грязью и в руке держит конский хвост…

А народ бежит за ним и смеется. Да и как же не смеяться? Сам грозный судья, а весь в грязи!..

Тогда Петер раскинул умом и скорешенько заплатил вперед за два литра вина.

В это время судья вошел в трактир.

– Ну, мошенник, теперь тебе одна дорога – в тюрьму! Будешь знать, как обманывать меня!

Но Петер даже слушать его не стал. Крикнул, чтоб принесли литр вина. Выпил вино, снял с головы свою засаленную шляпу и швырнул ее об пол, а потом спросил трактирщика:

– Что, господин трактирщик, в расчете?

Трактирщик ответил:

– В расчете.

Тут судья, забыв о лошади, стал смотреть, что это за чудо-шляпа. Хлопнут ее об пол, и выходит, что за все уплачено.

Вскоре Петер попросил и второй литр вина. Выпил и его, снова швырнул шляпу об пол и опять спросил трактирщика:

– Что, господин трактирщик, в расчете?

– Конечно, в расчете, – ответил тот.

Тут уж судья совсем забыл о своем коне и спросил:

– Петер, что это за чудо-шляпа у тебя? Смотрю я: швырнул ты ее об землю, и готово – уже расплатился?

– Эх, господин судья, шляпу эту мне еще покойный отец завещал. Не будь ее у меня, я при своей бедности вовсе с голоду околел бы. Каждый раз, как иду в трактир, всегда ее надеваю. Тогда уж, сколько бы я ни ел и ни пил с друзьями, стоит мне только хлопнуть ее оземь, и сразу я в расчете.

– Петер, а ты не продал бы мне эту шляпу? – спросил жадный судья.

– Как же продать? Разве можно продавать отцовское наследство?

– Прошу тебя, Петер, продай ты ее мне. Я выложу тебе за нее сто форинтов.

– Ну нет, господин судья, я ее не продам.

– Получай сто пятьдесят, – надбавил судья.

– Что ж, раз вы так уж просите, – ответил Петер. – Ежели она уж вам так по нраву пришлась, то я отдам ее за двести форинтов.

Судья уплатил деньги, а Петер отдал ему потертую, засаленную шляпу. Схватил судья ее и, довольный, пошел домой.

Вернувшись домой, он созвал всех своих закадычных друзей: стряпчего, исправника и других важных господ и, решив испытать шляпу, пригласил их в самый лучший трактир.

Когда гости пришли туда и увидали, что на голове судьи старая, потертая шляпа, то их такой смех разобрал, что они чуть животы не надсадили.

– Смейтесь, смейтесь, – говорит судья. – Сейчас увидите, что это за драгоценная шляпа. Сдуру вы над ней потешаетесь.

И он рассказал всем, что это за шляпа.

– Потерпите маленько и сами убедитесь! – важно сказал судья.

Как только он кончил, над ним стали смеяться еще пуще прежнего. Потом все пили, ели сколько хотели.

Когда уже все наелись, напились, судья схватил свою засаленную шляпу и швырнул ее об пол.

– Ну что, господин трактирщик, в расчете?

– Какое уж там в расчете! – засмеялся трактирщик.

Поначалу-то он думал, что судья только шутит. Но когда увидел, что судья во второй, и в третий, и в четвертый раз швыряет шляпу об пол, то понял, что дело уже не до шуток. И сказал:

– Господин судья, ведь вы же не расплатились! Ни одного, ни единого форинта мне не дали!

Тут судья понял, что Петер обманул его и на этот раз.

«Ну, постой, негодяй! – подумал судья про себя. – Засажу же я тебя за решетку!»

И он с двумя жандармами пошел прямо к Петеру.

Петер уже издали увидел судью. Огромную кастрюлю, в которой он варил гуляш, вынес на крыльцо и поставил на большой чурбан. И стал гуляш помешивать ложкой, пробовать его.

Когда судья подошел и увидел, что гуляш в кастрюле варится без огня, то сразу же позабыл и о коне и о шляпе.

– Скажи, Петер, что это за кастрюля, в которой гуляш варится без огня? – спросил он, сам не свой от любопытства.

– Эх, господин судья, – ответил Петер. – Без этой кастрюли мне бы и не жить. Не будь ее у меня, я бы уже давно помер с голоду. Она досталась мне от деда. В нее только накрошишь мяса с картошкой, подольешь воду, а уж сварит она сама.

– А ты не продал бы ее мне?

– Нет, господин судья, – ответил Петер. – Я не стану ее продавать. Что бы сказал на это мой покойный дедушка?

– Да ведь я дам тебе за нее сто форинтов.

– Нет, господин судья, и не просите.

– Двести дам! Только продай мне ее.

– Ну, уж раз она вам так по душе пришлась, – сказал Петер, – так и быть, за триста форинтов отдам. Сам уж проживу как-нибудь.

Судья не стал спорить и отдал Петеру триста форинтов сполна. Потом он с помощью Петера взвалил большую закопченную кастрюлищу себе на спину и заторопился домой.

Дома поставил кастрюлю посреди кухни. Служанке велел начистить картошки, нарезать мяса и все это поставить варить посреди кухни, не разжигая огня.

Служанка даже вытаращила глаза от удивления.

– Да что ты глаза выпучила! Лучше делом займись! – закричал судья. – Вот увидишь сама, что получится!

Но они ничего не увидели. Гуляш и не думал вариться!

Пристыженного судью обуял великий гнев. Он побежал к Петеру, чтобы самолично засадить его за решетку.

– Ну, мошенник Петер! Теперь-то я засажу тебя за решетку. Будешь знать, как обманывать меня! – закричал судья.

– Да как же это я вас обманул? И не думал даже обманывать!

– А так, что кастрюля твоя вовсе и не варит, – крикнул судья.

– Да как же ей варить, господин судья. Ведь вы сами видели, что она варит, если стоит на чурбане. А его-то вы как раз и не купили.

– Так вот оно что?

– Ну да, господин судья, – ответил Петер.

– А за сколько ты мне его продашь?

– Его я отдам дешевле кастрюльки. Без нее он мне ни к чему. Отдам за сотню форинтов.

Судья тут же отсчитал ему деньги. С помощью Петера взвалил чурбан себе на спину и, согнувшись под его тяжестью, понес чурбан домой.

Как сейчас вижу, несет он чурбан, а люди все смеются и языки чешут:

– Эх, у судьи-то дрова перевелись!

Придя домой, судья поставил чурбан посреди кухни, а на него кастрюлю. Но жди он хоть до скончания века, гуляш его все равно бы не сварился.

Теперь уж судья окончательно понял, что его обманули. И он решил про себя: «Что бы там у него ни было, что бы он мне ни показал, но больше я покупать у него ничего не стану».

Пошел судья к Петеру, а тот, как завидел судью, сразу сказал сестре:

– Сейчас сюда придет судья. А мы с тобой будем браниться что есть мочи.

Потом он привязал к своему животу полный крови желудок накануне заколотого барана и повторил сестренке:

– Судья придет, мы с тобой будем браниться что есть мочи. Что бы я ни сказал, ты мне во всем перечь. Тогда я схвачу нож и ударю им себя в живот. И умру. А ты скорей сними свистульку – она лежит на верхней полке в шкафу, – свистни ею три раза мне в уши, и я оживу.

Так все и вышло.

Когда судья пришел, брат и сестра бранились меж собой, да так рьяно, что судья не мог даже словечка вставить. Тут Петер схватил нож и приставил его к своему животу.

Судья подскочил, хотел выхватить нож из рук Петера и крикнул ему:

– Что ты делаешь, Петер? Ведь того и гляди заколешь себя!

– И заколю, – ответил Петер.

И тут же пырнул себя ножом в живот. Подвязанный бараний желудок лопнул, кровь залила парня. Тогда сестренка схватила свистульку и трижды свистнула ею в уши мертвому Петеру. Петер проворно вскочил и стал тереть себе глаза.

– О, как я крепко спал! – проговорил Петер. – Как я давно сплю!

– Спал бы ты до скончания века, если бы не эта свистулька! – сказала сестра Петеру.

– Петер, а что это за свистулька? – спросил судья.

– Эх, господин судья, если б не эта свистулька, меня бы уж давно не было на свете. Только я рассержусь, всю злость на себе вымещаю.

– Вот и я тоже! – сказал судья. – Когда мои слуги делают что-нибудь не по мне, то я готов со злости даже убить себя. Ты не продашь мне эту свистульку?

– Да как же ее продать, господин судья? Ведь без нее мне жизни нет.

Но судья молил его до тех пор, покуда Петер не согласился.

Они сторговались на четырехстах форинтах. Судья взял свистульку, сунул ее в карман.

Забыв о коне, шляпе, кастрюле и чурбане, он вернулся домой радостный и довольный. Теперь-то уж он был спокоен! Теперь он может злиться и сколько угодно вымещать гнев на себе самом. Эта свистулька всегда его воскресит.

Так оно и вышло. Вернувшись домой, он вызвал к себе своего кучера Яноша.

– Ну, Янош, послушай меня, – сказал судья. – Вот она, свистулька, я поручаю ее тебе. Положи ее на буфет. Но чтоб, кроме нас, об этом никто не знал. Когда я сильно разозлюсь и ты увидишь, что я вонзаю нож себе в живот, тотчас же хватай свистульку и трижды свистни мне в ухо.

Шло время. Однажды Янош ослушался в чем-то судью.

Судья рассердился, схватил нож, приставил его к своему животу.

Янош крикнул судье:

– Господин судья, да что это вы делаете? Еще, не ровен час, убьете себя!

Судья не стал его даже слушать и в гневе с размаху пырнул себя ножом в живот.

Когда Янош увидел, что судья упал, то никому ничего не сказал, а сразу вспомнил про свистульку. Он схватил ее и трижды свистнул судье в одно ухо, потом трижды свистнул в другое. Но он мог бы свистеть еще триста раз, потому что судья не очнулся и доныне.

Все.

КАТИЦА ТЕРДСЕЛИ

Быль это или небылица, а однажды жила на свете старуха, и была у нее дочь по прозванию Катица Тердсели. Девушка росла такой умной и настойчивой, что любая задача была ей нипочем.

Случилось так, что заболела мать Катицы Тердсели. Заболела и сказала своей дочери:

– Эх, доченька! Видно, смерть моя приходит. А ведь я так за всю жизнь досыта и не ела. Вот бы хоть один разок гусятинки отведать. Сходи-ка ты, доченька, во дворец, попроси у короля кусочек гусятины. Королю убыль невелика, а мне – утешение: гуси у короля самые жирные.

– Да зачем же я туда пойду? – спросила Катица Тердсели. – Король жадный, злой. Разве он даст кусочек гусятины?

– А ты попробуй, доченька, сходи, – настаивала мать. – Вдруг он расщедрится.

Делать нечего, пошла Катица Тердсели во дворец. Пришла, прямо к королю попросилась.

Подвели ее к трону, предстала она перед королем и рассказала, зачем пришла:

– Дай ты мне, ваше величество король, один только кусочек гусятины, а если не дашь, помрет моя матушка!

Когда король услышал эти слова, даже на троне подскочил, руками замахал, во все горло закричал:

– Ах ты, негодная девчонка! Да как ты смеешь у меня ото рта гуся отнимать, я сам, сам, сам съем его!

Но Катица Тердсели не испугалась и сказала королю:

– Да ведь их, гусей, у вас тысячи! А я прошу от одного – и то кусочек! Иначе моя матушка помрет.

– А мне-то что? – закричал король еще громче. – И пусть помирает! А ты убирайся вон отсюда. Вон! – кричал король. – Гоните ее вон в шею, кулаками, палками!

И слуги короля набросились на Катицу Тердсели и вытолкали вон из дворца на улицу.

Стоит Катица Тердсели одна, кто ей поможет?

– Все равно, – сказала про себя Катица, – не сдамся я, добуду гусятинки для больной матери!

Сказав так, она придумала, что сделать, и, обойдя дворец, зашла с противоположной стороны, в другие ворота, и стала там.

Стоит Катица Тердсели и все поглядывает, будто кого поджидает.

Вдруг увидела, что повар несет большое блюдо с жареной гусятиной. Катица неожиданно остановила его и сказала, чтоб он немедленно шел к королю, а сама предложила подержать блюдо, пока повар не вернется.

Пошел повар к королю, а тот выгнал его, закричав, что и не звал его вовсе. Однако повар твердил свое: этот приказ передала ему девушка, она стоит возле кухни и держит блюдо с гусятиной. Король не утерпел и пошел вместе с поваром взглянуть на девушку.

Но там, где стояла девушка, уже не было ни девушки, ни гусятины.

Прибежали король и повар на кухню, а там все вверх тормашками и только на дверях написано:

 
Здесь была я, здесь была,
Гуся доброго взяла,
Я, Тердсели Катица,
А тебе не нравится?
Поступай, как хочется.
 

А Катица тем временем отнесла гусятину домой.

Когда старушка мать вдоволь наелась гусятинки, то сказала дочке:

– Эх, доченька! Уж не посетуй – гусь был знатный. Поела я, и сил у меня как будто прибавилось. Да вот сладенького что-то хочется. Сходи ты во дворец к королю, принеси оттуда немного медку.

Стала Катица отнекиваться. Попадет ей от короля, говорила она, но все-таки согласилась. И пошла.

Вошла она в королевскую кладовую и сказала сторожу, чтобы он немедленно шел к королю, король-де давно кличет его, а она пока постережет тут вместо него.

Пошел сторож к королю, но король его выгнал вон, сказал, что он, мол, и не думал его звать. Однако сторож стоял на своем: ему сказала это девушка, которая и сейчас еще сидит в кладовой и сторожит мед. Тогда король спохватился и бросился в кладовую. Он уже догадывался, что это дело рук Катицы Тердсели.

Когда они пришли в кладовую, то увидели, что на самой большой бочке с медом было написано:

 
Здесь, была я, здесь была,
Меду малость унесла,
Я, Тердсели Катица,
А тебе не нравится?
Поступай, как хочется.
 

А Катица взяла с собой меду, сколько ей было нужно, и отнесла его матери.

Когда старушка выпила королевского меду, то почувствовала себя еще лучше и сказала дочери:

– Ну, доченька, еще малость – и я совсем поправлюсь! Сходи ты к королю во дворец и принеси мне яблочко из королевского сада. Что королю одно яблочко? А мне спасение! Говорят, что у короля чудесные, наливные, целебные.

Катица сначала отказывалась, отнекивалась; ведь плохо ей придется, если король поймает ее! Но потом все-таки уступила матери и пошла.

Пришла Катица к королевскому садовнику и сказала ему, чтоб он немедленно шел к королю, так как король уже давно его кличет, а она тем временем посторожит сад.

Садовник поспешил к королю, а король его выгнал вон, сказал, что он, дескать, и не думал его звать.

Но бедный садовник все твердил свое: так, мол, сказала девушка, она и сейчас караулит яблоки там, в саду. Тогда король побежал вместе с садовником в сад, он так и чуял, что это опять проделка Катицы Тердсели.

И что же? Только они открыли калитку в сад, как увидели, что на земле валяется множество красных яблок, а на садовой калитке написано:

 
Здесь была я, здесь была,
Яблочко одно взяла,
Я, Тердсели Катица,
А тебе не нравится?
Поступай, как хочется.
 

У короля от злости чуть желчь не разлилась. Напрасно звали врачей. Ни один из них не мог его исцелить.

Услыхала это Катица, переоделась мужчиной, пришла в королевский дворец и предложила вылечить короля.

Катица Тердсели подержала руку короля, посмотрела язык, выстукала грудь и сказала, что у короля увеличилась печень. Слишком он много сердился и жадничал. И посоветовала все тело короля обсыпать солью и перцем и зашить в воловью шкуру. Тогда болезнь отступится от него.

Придворные так и сделали.

Но соль и перец так безжалостно щипали, что король не выдержал, выскочил из шкуры и опрометью бросился вон из комнаты.

Как раз в это самое время принесли ему записку, в которой было написано:

 
Здесь была я, здесь была,
По заслугам воздала,
Я, Тердсели Катица,
А тебе не нравится?
Поступай, как хочется.
 

Тут уж король так разгневался на Катицу, что отрядил за ней солдат и приказал запереть девочку в дворцовой башне, чтобы самолично ее убить.

Катица, когда солдаты схватили ее, попросила только разрешения взять с собой свою соломенную куклу, которая была такого же роста, как и она, и так же, как она, одета. Внутрь куклы Катица налила меду, и солдаты потащили ее в башню вместе с хозяйкой.

Придя во дворец, в высокую башню, Катица Тердсели уложила куклу на кровать, а сама спряталась под кроватью.

Вот вечером отворяется дверь и тихо, крадучись, входит король.

Взмахнул он саблей и сразу вонзил ее глубоко в грудь соломенной куклы! Сладкий мед брызнул ему прямо в рот, и король сказал:

– Так вот, злодейка, какая у тебя сладкая кровь! От нее небось и вся твоя хитрость!

И, вытерев саблю, король, гордый и довольный, вернулся в свои хоромы.

А Катица Тердсели вылезла из-под кровати, прикрепила на грудь куклы записку и сама убежала прочь.

Наутро слуги зашли в башню, увидели проткнутую саблей куклу и записку на ее груди. Сразу же побежали слуги к королю. Ворвался король в башню, схватил записку и прочел:

 
Здесь была я, здесь была,
И осталась я жива,
Я, Тердсели Катица,
А тебе не нравится?
Поступай, как хочется.
 

Король, как дочитал записку до конца, как увидел, что девчонка опять перехитрила его, так разозлился, что тут же и помер от злости.

А Катица Тердсели со своей матерью до сих пор живут счастливо.