Текст книги "Умный маленький поросеночек (Сказки Венгрии и Румынии)"

Автор книги: Народные сказки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Царь созвал царский совет, на который повелел явиться и царице Киралине. Привели туда Афина, и царь сказал ему:

– Говори, злодей, что тебе нужно сказать.

И начал Афин свое слово:

– Жил-был однажды царский сын и полюбил он дочку царя из дальней страны. И не мог он без нее жить, а потому отправился со своим названым братом в дорогу – либо найти ее, либо голову сложить в пустыне. Исходили они весь свет вдоль и поперек и дошли до матери Вьюжного ветра и просили ее указать путь к той царской дочке. Мать Вьюжного ветра послала их к матери Вешнего ветра, та их приютила и обещала расспросить сына. Сдержала она свое слово; когда вернулся Вешний ветер домой, спросила его мать, а он ответил так: «До царства царевны Киралины – десять лет пути, но можно добраться туда в мгновение ока, если бы нашелся такой человек, который пошел бы в черный лес у смоляной реки, что мечет в небо огонь и камни. Там в лесу найдет он волшебный чурбан, сядет на него верхом и перелетит через реку. Добравшись до царства Киралины, надо превратить чурбан в золотого оленя, спрятаться в нем, проникнуть в покои царевны и похитить ее. А после того, как выйдет Киралина замуж, мать Буйного ветра из зависти пошлет к ней торговца с рубашками тоньше паутины, и если не окропить ее слезами горлицы, то умрет она, коли наденет такую рубашку».

Сказал все это Вешний ветер своей матери, а потом наложил заклятие: кто все это слышит да другому перескажет, тот обратится в камень.

На другой день царский сын спросил мать Вешнего ветра, не узнала ли она чего от сына, но та, боясь окаменеть, сказала, что ничего не слыхала. А названый брат царского сына в ту ночь не спал и все слышал. Не сказал он царевичу ни слова об этой тайне, пошел с ним в черный лес, сели они на волшебный чурбан и перелетели через реку.

Только вымолвил Афин эти слова, как окаменели у него ноги до колена. Бояре, увидев это чудо, испугались. А Афин снова начал:

– Добрались крестовые братья до дворца госпожи Киралины, трижды постучали по чурбану, и он обратился в золотого оленя. Царский сын спрятался внутри и через эту хитрость познакомился с девушкой и похитил ее.

Только сказал это Афин, как окаменел до пояса. Тут царь с царицей, видя невиновность Афина, заплакали и стали просить его не рассказывать дальше. Но он не захотел молчать и продолжал:

– После того как царь женился на царевне Киралине, не прошло много времени, как купила она у торговца две рубашки, надела одну, и напала на нее злая болезнь. Афин знал, отчего причинилась болезнь, пробрался в полуночный час в царицыны покои, увидел, что она спит, окропил ее слезами горлицы и тем спас ее от смерти.

Только успел Афин вымолвить эти слова, как весь обратился в камень.

Три дня и три ночи плакали царь Дафин с царицей Киралиной, а потом взяли окаменевшее тело их благодетеля и положили в своих покоях, чтобы всегда и вечно помнить о нем.

Однажды утром входит Дафин-царь в покои царицы и говорит, что явилась ему во сне женщина вся в белом и возвестила, что если хочет он оживить своего окаменевшего брата, то пусть убьет сына своего и оросит камень его кровью. Царица сказала, что и ей такой же точно сон привиделся. И вот в обоюдном согласии зарезали они дитя и окропили камень кровью. Сначала задвигался окаменелый, потом ожил совсем и говорит:

– Ох, господи боже! Каким тяжким сном я спал!

– Эх, братец, – отвечает ему царь, – спал бы ты еще долго и крепко, если б мы не зарезали ребенка нашего и не окропили тебя его кровью.

Тут Афин рассек себе палец ножом, пролил кровь свою на ребенка, и тот вмиг ожил.

Тогда царь на радостях повелел, чтобы по всей стране пировали и веселились.

 
А я в седло удобно сел,
Поведал сказку, как сумел.
 

ЗАКОЛДОВАННЫЙ КАБАН

Жил-был однажды… а может, и вовсе не жил…

Так вот, жил-был царь, и было у него три дочери. Пришлось ему отправиться на войну. Собрал царь дочерей и говорит им:

– Вот, дорогие мои дочки, привелось мне идти воевать. Поднялся на нас враг с несметным войском. Покидаю вас с большой печалью. Без меня будьте благоразумны, ведите себя пристойно и рассудительно, следите, чтобы в доме было все в порядке. Разрешаю вам гулять в саду и входить во все горницы в доме. Лишь в одну заднюю горницу, за углом направо, нельзя входить, не то плохо вам придется.

– Будь спокоен, батюшка, – отвечали дочки. – Никогда из твоей воли мы не выходим. Поезжай себе, не тревожься, и да пошлет тебе господь полную победу.

Изготовившись в поход, царь доверил дочерям ключи от всех горниц, снова напомнил свое наставление и с тем распрощался.

Царские дочери со слезами на глазах поцеловали отцову руку и пожелали ему удачи. Старшая дочь приняла от отца ключи.

Затосковали, запечалились девушки, оставшись одни. Когда же немного порассеялась грусть-тоска, решили они часть дня работать, другую часть – читать, а третью – гулять по саду. Так они и поступили, и все поначалу шло хорошо.

Позавидовал нечистый девичьему покою и сунул-таки свой хвост в их дела.

– Сестрицы, – сказала однажды старшая дочь. – Каков уж день мы прядем, шьем да читаем. Давненько остались мы одни-одинешеньки, и нет такого уголка в саду, где бы мы не побывали. Входили мы во все горницы батюшкиного дворца, видели, сколь богато и красиво они убраны. Почему б не войти нам и в ту горницу, которую батюшка запретил отпирать?

– Что ты, что ты, сестрица, – отвечает младшая, – дивлюсь я, как пришло тебе на ум такое. Ведь ты нас подбиваешь нарушить батюшкину волю. Если уж отец запретил нам входить туда, значит, он знал, что говорит и почему нам надобно так поступать.

– Невелика беда, если мы туда и войдем, – говорит средняя дочь. – Ведь не выскочит оттуда ни змий, ни другое какое чудовище и нас не проглотит. Да и откуда батюшка узнает, входили мы туда или нет?

Так говорили они между собой, советовались и дошли как раз до той горницы. Старшая сестра, ей-то и были доверены ключи, вложила в замок заветный ключ, повернула его легонько – щелк! – дверь и распахнулась.

Девушки вошли.

Что ж они там увидели?

Да ничего особенного, горница как горница. Только посередине стоит покрытый дорогим ковром большой стол, а на нем лежит большая раскрытая книга.

Разобрало девушек любопытство, и захотелось им почитать ту книгу. Старшая подошла к столу первой и вот что прочитала:

– Старшая царская дочь выйдет замуж за царевича из восточной страны.

Подошла средняя, перевернула страницу и прочитала:

– Средняя царская дочь выйдет замуж за царевича из закатной страны.

Девушки обрадовались и стали шутить и пересмеиваться. А младшая дочка ни за что не хотела попытать свою судьбу.

Но старшие сестры не давали ей покою; в конце концов нехотя подошла и она к столу, перевернула нерешительно страничку и прочитала:

– Младшая царская дочь выйдет замуж за кабана.

Даже молния с неба не сразила бы так бедную девушку, как эти слова. Чуть не умерла она с горя и, не подхвати ее сестры, разбила бы себе голову, упав без памяти.

А когда бедняжка очнулась, сестры стали ее утешать и уговаривать.

– Да полно, – говорила одна, – неужто ты веришь всему этому? Да слыханное ли дело, чтоб царская дочь вышла замуж за свинью?

– Глупышка ты, – говорила другая, – разве нет у батюшки войска, чтоб уберечь тебя, если даже к тебе и посватается эдакая грязная скотина!

Младшая дочь и сама бы рада была поверить сестриным уговорам, да никак не могла успокоиться. Все ее мысли то и дело возвращались к книге; ведь предсказала же она сестрам такую счастливую судьбу, и лишь ей напророчила такое несчастье, какого доселе никто на свете и не слыхивал. Да к тому же мучилась она еще и тем, что преступила отцовский запрет.

Стала младшая сестра чахнуть. За несколько дней изменилась так, что ее и не узнать. Была румяной и веселой, а тут поблекла и увяла, и ничего-то ей больше не хотелось. Перестала она играть с сестрами в саду, собирать цветы, вить венки, перестала петь за прялкой и за шитьем. А тем временем царь-отец одержал такую победу, какой и сам не ждал, – побил и прогнал всех супостатов. Всей душой стремился он к своим дочерям и потому поспешил вернуться домой. Народ вышел к нему навстречу с барабанами и трубами, радуясь, что царь возвращается с победой и славой.

Вернулся царь и, не переступив еще порога, воздал хвалу господу за то, что он помог ему одолеть противников. Вошел он в дом, дочери кинулись ему навстречу. Еще больше обрадовался царь, как увидел, что дочки его в добром здоровье. Младшая старалась, как могла, скрывать свою печаль.

Но прошло немного времени, и царь стал примечать, что младшая дочь все грустит и худеет. Его как ножом по сердцу резануло: заподозрил он, что дочери нарушили запрет. Как в воду глядел.

И чтобы убедиться наверняка, призвал он дочерей и приказал им говорить только правду.

Признались девушки во всем, побоялись лишь сказать царю, кто из них подстрекнул сестер его ослушаться.

Как услыхал это царь, загрустил и загоревал, и совсем было одолела его тоска. Но не поддался он горю, а попытался утешить дочь, понимая, что и она погибает от тоски. Что сделано, то сделано; увидел он, что теперь никакими словами не поможешь.

Шло время, и стала эта беда забываться. Как вдруг явился сын одного царя из восточной страны и попросил себе в жены старшую из сестер. Царь с радостью согласился. Справили пышную свадьбу, и через три дня проводили молодых с большой честью до самой границы. Спустя немного вышла замуж и средняя дочь – высватал ее царевич из закатной страны.

Увидела младшая сестра, что сбывается написанное в книге, еще больше закручинилась. Не хотела есть, не стала наряжаться и в сад не ходила гулять. Уж лучше ей умереть, чем жить всем на посмешище. Но царь берег ее от злой погибели и успокаивал, как мог, своими уговорами.

Шел день за днем, и вот однажды является во дворец к царю большой кабан и говорит человечьим голосом:

– Здравствуй, царь. Да будешь ты бодр и весел, как восход солнца в ясный день!

– Добро пожаловать, друг! Каким ветром тебя к нам принесло?

– Я пришел посвататься, – отвечает кабан.

Изумился царь, услышав от кабана такую складную речь, и сразу решил, что тут дело нечисто. Не хотелось ему отдавать кабану дочь в жены, но как узнал он, что все дворы и улицы полны свиней и что пришли все они вслед за женихом, не стал спорить и согласился. Но кабану мало было одного обещания, и он настоял на том, чтоб свадьбу сыграли через неделю. Только после твердого царского обещания кабан ушел. Так ли, сяк ли, но царь уговорил дочку покориться судьбе: видно, такова воля божья. А потом сказал:

– Дочь моя, умом и речью своей этот кабан – не обычное животное. Даю голову на отсечение, что не от свиней он на свет родился. Тут какое-то колдовство или другая, что ли, чертовщина замешалась. Так ты его слушай, из его воли не выходи, и думаю – недолго придется тебе мучиться.

– Коли ты так думаешь, батюшка, – отвечает дочь, – послушаюсь я тебя и понадеюсь на господа бога. Тяжко мне это, да делать нечего.

Вот настал и день свадьбы. Поженили их втихомолку, сел потом кабан с молодой женой в царскую карету и отправился к себе домой.

По дороге пришлось им переехать через большую лужу. Кабан велел остановить карету, вылез, да и вывалялся по уши в грязи, а потом вошел обратно в карету и попросил царевну поцеловать его. Что было делать бедной девушке! Вынула она платочек, обтерла кое-как кабану рыло, да и поцеловала, помня отцовские наставления. Добрались они до кабаньего дома, а стоял он в большом лесу. Отдохнули немного с дороги, поужинали вместе и легли спать. Среди ночи почувствовала царская дочь, что рядом с ней не кабан, а человек. Подивилась она, а потом вспомнила отцовы слова, и отлегло у нее немного от сердца.

Вечером кабан сбрасывал свиную шкуру так, чтоб жена не заметила, а утром, пока еще она не просыпалась, снова надевал шкуру.

Прошла ночь, другая, третья, много ночей прошло, а молодая никак не могла взять в толк, как это муж ее по ночам – человек, а днем – кабан кабаном. Видно, околдован он, коли так оборачиваться умеет.

А когда почувствовала она, что носит дитя во чреве, то крепко полюбила своего мужа; теперь только и было у нее заботы – гадать, кого родит она через несколько месяцев.

Тут-то и явилась к ней старая карга-колдунья.

Царская дочь давно уж никого не видела, обрадовалась старухе и позвала ее к себе поболтать о том о сем. И колдунья рассказала ей, что умеет гадать, врачевать и что всякие чудеса ей ведомы.

– Вот и хорошо, бабушка, – говорит ей царская дочь, – растолкуй ты мне такое чудо: кто ж такой мой муж, если днем он – кабан, а ночью, чувствую я, спит со мной рядом человек.

– Знала я раньше, дитятко, про то, что ты мне поведала. Недаром я гадалка. Хочешь, дам тебе средство снять с него колдовство?

– Дай, дай, милая бабушка, заплачу я тебе, сколько попросишь, а то тяжко мне так жить.

– Вот возьми, доченька, эту нитку. Да пусть муж об этом ничего не знает, а то не поможет средство. Встань ночью потихонечку, когда он, бедняжка, спит, обвяжи ему левую ногу как можно туже и увидишь, дитятко, что и утром останется он человеком. А денег мне не нужно. Уж и то будет для меня награда, что избавлю вас обоих от такой напасти. У меня вся душа изныла за тебя, моя красавица, так я жалею, что не смогла раньше помочь тебе в несчастье.

Ушла чертова старуха, а царская дочь заботливо спрятала нитку. И вот среди ночи встала она тихонько и с бьющимся сердцем перевязала ниткой ногу своего мужа. А как стала затягивать узел – трах, – нитка и лопнула: была она гнилая.

Проснулся муж в испуге и говорит:

– Что ты наделала, несчастная! Три денька всего-навсего оставалось подождать, и избавился бы я от этого мерзкого колдовства. А теперь кто знает, сколько придется мне еще носить шкуру этой грязной скотины! И увидишь ты теперь меня, только если износишь три пары железных постолов да сотрешь стальной посох, пока будешь искать меня по свету. А теперь я расстаюсь с тобой.

Сказал и исчез с глаз долой.

Как увидела несчастная царевна, что осталась она одна-одинешенька, застонала и зарыдала так, что вот-вот сердце разорвется. Прокляла она злую ведьму-гадалку, призвала на ее голову адское пламя, горючий огонь. Да что толку! Увидела она, что слезами горю не поможешь, и собралась в далекий путь – туда, куда приведет ее милость божия и любовь к мужу.

Добралась она до города, приказала выковать себе три пары железных постолов и стальной посох, изготовилась в дорогу и отправилась искать мужа.

Шла она и шла, миновала девять морей, девять земель, пробиралась вековыми дремучими лесами, спотыкалась о пни и коряги, сколько раз падала, столько подымалась. Ветви хлестали ее по лицу, кустарники в кровь раздирали руки, но она все шла вперед и не оглядывалась. Наконец, полумертвая от усталости и горя, но с надеждой в душе, добралась она до одного домика.

Глядь, а в нем живет Луна.

Постучала царевна в двери и попросила впустить ее отдохнуть немного, да к тому же пришло ей время родить.

Мать Луны сжалилась над бедной женщиной, приютила и позаботилась о ней. А потом спросила:

– Как добралась ты сюда, молодушка, из чужих краев?

Несчастная царевна рассказала ей о всех своих бедах и под конец молвила:

– Поначалу возблагодарю я господа, что он направил сюда мои шаги, а потом и тебя, что не оставила ты меня и не дала погибнуть в час рождения моего дитяти. А теперь скажи мне, не знает ли твоя дочка, Луна, где мне искать моего мужа?

– Нет, не может она того знать, милая, – отвечает ей мать Луны. – Иди-ка ты на восток, пока не доберешься до самого Солнца. Может, оно что-нибудь и знает.

Хозяйка накормила странницу жареной курицей и велела сберечь все косточки, ни одной не потерять – ей, мол, от них большая будет польза.

Еще раз поблагодарила царевна за приют и за добрый совет, скинула железные постолы – они уже поистерлись, – обула другие, положила косточки в узелок и с младенцем на левой руке, а с посохом в правой снова пустилась в путь.

Пришлось ей теперь переходить через песчаную пустыню. Так труден был путь, что шла она – два шага вперед, один назад. Билась, билась и вышла наконец из тех песков, да только попала в высокие зубчатые да овражистые горы. Карабкалась она с утеса на утес, со скалы на скалу, и, когда добралась до плоскогорья, показалось ей, будто она в рай попала. Отдохнула немного – и снова в путь, все выше и выше. Острые камни и кремнистые глыбы в кровь изодрали ей колени и локти. А горы были такие высокие, до самых облаков. Меж высоких вершин пролегали глубокие пропасти, через них перебиралась царевна, цепляясь руками и помогая себе посохом.

Но вот в конце концов, совсем измученная, добралась она до светлых чертогов.

Там жило Солнце.

Постучала царевна в дверь и попросила приюта. Мать Солнца приняла ее и подивилась на женщину из дальних стран. Заплакала она от жалости, услыхав горестный рассказ странницы, обещала спросить Солнце, сына своего, о заколдованном кабане, а потом спрятала царевну в погреб, чтоб не почуяло Солнце, что она здесь, когда придет домой, – сердитым возвращалось оно по вечерам.

На следующий день узнала царевна, что чуть не попала в беду: Солнце и вправду почуяло человека с того света. Да только мать успокоила сына, сказала, что ему почудилось.

Царевна приободрилась, увидев, как добра к ней мать Солнца, и спросила:

– Скажи, матушка, отчего же гневается красное Солнышко? Ведь оно такое светлое и ясное, столько добра людям делает.

– А вот почему, – ответила мать Солнца, – поутру мой сын стоит у врат рая, потому весел он и улыбается всему свету. Среди дня приходит к нему скорбь и печаль: видит он все прегрешения людские, потому и пылает он таким жаром и зноем. А к вечеру гневен и сумрачен, потому что подходит к адским вратам. Таков уж его обычный путь, и лишь потом он возвращается домой.

Мать Солнца сказала царевне, что спрашивала сына о ее муже, а Солнышко ответило, ничего, мол, о нем не знает. Живет он в большом густом лесу, так что Солнце не может заглянуть в чащи и заросли. Остается одна надежда – спросить у Ветра.

Накормила хозяйка царевну жареной курицей и тоже велела беречь куриные косточки.

Сменила странница вторую пару дырявых постолов, взяла узелок с косточками, ребенка на одну руку, посох в другую и отправилась к Ветру.

На этом пути пришлось ей еще труднее. Проходила она по высоким горам, из которых вылетали языки пламени, через нехоженые леса, через ледяные поля и снежные сугробы. Чуть было не погибла несчастная. Но упорством своим поборола она все препятствия и добралась до горного ущелья, такого большого, что в нем семь городов могли бы уместиться.

Там жил Ветер.

Странница постучала в калитку и попросила приюта. Мать Ветра сжалилась над ней, впустила и приютила. А потом, как и в доме у Солнышка, спрятала, чтоб не почуял ее Ветер.

На другой день сказала хозяйка царской дочери, что муж ее живет в темном лесу, куда еще топор не добирался. Построил он там себе дом, навалил стволы один на другой, переплел их прутьями и живет там один-одинешенек, злых людей боится.

Накормила она царевну жареной курицей и велела сохранить косточки, а потом посоветовала идти за Млечным Путем, что ночью на небе сияет. Коли пойдет она тем следом, то и доберется до своего мужа.

Царевна со слезами радости поблагодарила за добрый совет и радостную весть и отправилась в путь.

Теперь бедняжка ни днем, ни ночью не отдыхала, даже поесть не останавливалась, так жаждала она найти мужа, посланного ей судьбой.

Шла она до тех пор, пока не истерлись и последние постолы. Сбросила она их и пошла босиком. Не боялась ни грязи, ни колючек, не смотрела ни на занозы, ни на ушибы, когда падала или спотыкалась о камни.

И вот наконец вышла царевна на прекрасную зеленую поляну у самого леса. Душа ее радовалась на цветы и на мягкую траву. Посидела она тут немного, но как увидела птиц, сидящих парочками на ветвях деревьев, ее взяла такая тоска по мужу, что горько заплакала, вскочила и побрела дальше с ребенком на руках да с узелком с костями через плечо.

Вступила она в лес. Зеленая трава ласкала ей ноги, но она на траву уже не смотрела, не слушала звонко щебетавших птиц, не рвала цветов по зарослям, а шла напрямик через чащу. По приметам, какие указала ей мать Ветра, она поняла, что это должен быть тот самый лес, где живет ее муж.

Три дня и три ночи блуждала она наудачу по лесу, но ничего найти не могла. Наконец, выбившись из сил, упала она на землю и пролежала неподвижно целый день и целую ночь, не пила ничего и не ела.

А потом снова собрала бедняжка все свои силы, поднялась и, шатаясь, побрела дальше, опираясь на свой посох, хоть от него проку было мало, так он источился. Только и держалась на ногах из жалости к младенцу, хоть и груди уже не могла ему дать – молока не было, – да из любви к мужу, которого искала.

И вот не сделала царевна и десяти шагов, как увидела дом в чаще, как раз такой, как говорила мать Ветра. Насилу добралась до него. В доме не было ни окон, ни дверей. Видно, вход был сверху. Обошла царская дочь кругом, лестницы нигде нет.

Как тут быть? Ведь войти-то нужно!

Призадумалась странница, пыталась было вскарабкаться наверх, да напрасно. Совсем было пришла она в отчаяние, не зная, как же выйти ей из беды. И тут пришли ей на ум те куриные косточки, какие она несла с собой всю долгую дорогу: «Ведь недаром говорили мне, чтобы берегла я эти косточки и что пригодятся мне они в нужде».

Вынула она косточки из узелка, подумала немножко, взяла две косточки да и приложила их концами одну к другой. Глядь, а они крепко-накрепко прилипли друг к другу. Вот чудеса! Приложила она еще одну, потом еще, смотрит – и эти тоже прилипли.

Тогда сделала она из этих косточек два шеста высотой в дом и прислонила их к стене на ладонь друг от друга. А потом стала складывать концами другие косточки, и вышли из них маленькие палочки, наложила их поперек длинных шестов – получились ступеньки лестницы. Эти ступеньки тоже крепко к шестам прилепились. Положит она ступеньку и взбирается на нее, а там кладет – и дальше. Все выше да выше росла лестница, вот уж царская дочь добралась почти до верху, а тут одной ступеньки и не хватило…

Что тут делать? Без этой ступеньки до верху не доберешься.

Видно, потеряла странница одну косточку. Оставаться снаружи у нее уж сил не было. И так стало царевне досадно, что не может она войти! Отрезала она себе тут мизинец, приложила его к лестнице – он и прилип. Подхватила царевна ребенка, полезла выше и вошла в дом.

Подивилась она, как все внутри было заботливо прибрано. Взялась и она наводить порядок. Потом передохнула немножко. Увидела корытце, положила в него ребенка и стала баюкать.

Муж ее, возвратившись домой, испугался. Сперва глазам своим не поверил, как увидел лестницу из косточек и отрубленный мизинец вместо верхней ступеньки. Подумал, нет ли тут опять какого злого колдовства, и чуть было не бросил свой дом, да послал ему господь добрую мысль войти.

Превратился он в голубка, чтоб не пристало к нему колдовство, взлетел да и впорхнул в дом без всякой лестницы. Влетел – и видит: женщина ребенка укачивает.

Тогда вспомнил он, что жена его должна была родить, когда он с ней расставался. Как подумал, сколько ей пришлось испытать, пока она добралась до него, сердце его наполнилось любовью и жалостью. И тут он сразу превратился в человека. Жену и узнать-то трудно было, так сильно она изменилась от бедствий и страданий. А царевна, как увидела мужа, так и подскочила от радости, потому что никогда днем его не видела. Но чуть только признала его, сразу же забыла о всех своих страданиях и не раскаялась в том, что совершила. Муж ее был статный, пригожий молодец.

Стали они беседовать. Рассказала царская дочь мужу все, что с ней приключилось, и он заплакал от жалости. А потом сам стал рассказывать.

– Я, – сказал он, – царский сын. Отец мой пошел биться со змеями – они жили по соседству и разоряли наши владения. Отец убил младшего из них, а он должен был взять тебя в жены. Тогда змеюка-мать, злая колдунья, которая может и воду обратить в камень, превратила меня в кабана и наколдовала мне носить эту грязную шкуру, чтобы не женился я на тебе. Только господь бог помог мне, и я все-таки взял тебя в жены. Старуха, что дала тебе нитку, был та самая колдунья. Ведь тогда мне оставалось только три дня до избавления от волшебства, а так пришлось мне еще три года прожить в кабаньей шкуре. А теперь, когда ты столько за меня выстрадала, а я за тебя, вернемся к нашим родителям. Я без тебя решил жить отшельником, потому и выбрал это дикое место и построил здесь дом, чтобы ни один человек до меня добраться не мог.

Обнялись они радостно, поцеловались и обещали друг другу забыть пережитые несчастья.

На другое утро отправились они в путь, сначала – к царю, отцу заколдованного царевича. Как разнесся слух о возвращении его с молодой женой, весь народ плакал от радости. Крепко обняли его отец с матерью и устроили праздник на три дня и три ночи.

Потом отправились молодые к отцу жены. И там веселью конца-края не было, когда их увидели. Выслушал царь повесть об их злоключениях и сказал дочери:

– Говорил же я тебе, что не верю, будто родился кабаном тот кабан, что просил тебя в жены! Хорошо сделала ты, дочь моя, что меня послушалась.

А так как был он стар, а наследников у него не оставалось, сошел он со своего царского трона и посадил на него зятя. И правили они, как правят цари, познавшие нужду, несчастья и всяческие испытания.

И если бы не померли они, то и сейчас жили бы в мире да царствовали.

 
А я коня оседлал
и сказку вам рассказал.