Текст книги "Умный маленький поросеночек (Сказки Венгрии и Румынии)"

Автор книги: Народные сказки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

ПЕТРУ-ПЕПЕЛ

Жил-был, люди добрые, жил-был бедный-пребедный человек, и было у него шестеро детей, потому что у бедного человека всегда много детей. Так вот, росли у этого человека шестеро детей, и все они кричали: «Папа, дай мамалыги! Папа, дай мамалыги!» И от эдакой напасти хотелось иногда бедняге бежать куда глаза глядят.

Перебивался наш мужик с грехом пополам, пока не оперились дети, умнее стали, и тогда попросил он у старосты дозволения отгородить кусок из общего выгона. Хотел он посеять там кукурузы немного, посадить картофеля, да одну-две грядки лука, да еще чего-нибудь, чтобы полегче ему было жить. И трудились сыновья этого человека изо всех сил, потому что земля была знатная и давала урожай сказочный. Радовался бедный человек трудолюбию своих детей – были они все ловкие и проворные, как муравьи; только самый младший, по имени Петру, был вялый, ленивый, и ничто-то ему не нравилось. Целый день сидел он у печки в углу, там, где пепел, да жевал угольки.

На первый, на второй и на третий год, как завели они себе огород, выращивали больше кукурузу, тыкву, коноплю, лук, салат да картофель, а на четвертый год посеяли клевер, потому что завелась у них коровенка с двумя телочками и нужен был зеленый корм.

И вырос тот клевер на диво, любо-дорого было на него смотреть; и похож он был на зеленый ковер, что колышется под дуновением ветра, точно волны большого озера.

Не проходило и дня, чтобы не пришел хозяин поглядеть на свой клевер – все боялся, бедняга, как бы клевер не украли, потому что не было такого во всей округе.

Однажды после пасхи, в день святого Георгия, показалось ему, что кто-то вытоптал его клевер – будто лошадь по нему скакала.

Приметил он это и послал старшего сына стеречь поле, дал ему строгий наказ не спать всю ночь и непременно поймать злодея, который наносит им такой вред.

Выслушал сын наказ своего родителя и отправился; решил, что не сомкнет глаз всю ночь; но как стало время приближаться к утру, на рассвете глаза у него сами сомкнулись, разобрала его истома, и… он уснул.

Солнце было уже высоко, а он все спал; видит отец, что сын не возвращается, стал тревожиться, не случилось ли чего, и отправился посмотреть; пришел он туда, и каково же было его удивление и огорчение, когда нашел он сына спящим, а клевер – вытоптанным, да так, что больно было на него глядеть. Словно скакали по нему кони святого Теодора.

Как увидел бедняга такую беду, обрушился он на сына так, что у того от брани и от побоев ушла душа в пятки.

– Ах ты, бездельник, ах ты, сонная тетеря, так вот как на тебя надеяться? Ты взгляни только на клевер, это так-то ты его охраняешь? Беда мне с вами горькая, мало я мыкался, пока растил вас, так теперь, когда думал, что вы мне помощники, вот какая от вас помощь; не можешь ты и одной ночи не поспать, покараулить, лодырь несчастный! – выговаривал ему отец.

На следующую ночь послал он второго сына, на третью – третьего, и так по очереди всех детей; но только здесь не обошлось без ворожбы: ни один из них не мог прокараулить ночь напролет; к утру они засыпали – тут и приводил черт того самого, кто портил клевер. Сердился отец на сыновей, ругал их ругательски, да только все напрасно: они и сами хотели бы бодрствовать, но сон подкрадывался к ним, как разбойник, и одолевал их. Не было никакой силы-моченьки сторожить всю ночь напролет.

Вот дошла очередь и до Петру. Вылез он из своего запечного угла, подошел к матери и говорит:

– Слышь, матушка? Замеси-ка мне лепешку из пепла, и вот увидишь, как посмеюсь я над своими братьями, даром что они такие кичливые да ученые!

– Помолчи, дурак! – рассердился отец. – Какой нечистый будет ночью есть угли да пепел? Или думаешь, что ты лучше своих братьев?

– Отец, я обещаю устеречь клевер, дозволь ты мне только покараулить хоть одну ночку.

– Ладно! – говорит отец. – Только знай: коли не найдешь мне того, кто топчет клевер, не придется тебе больше есть угли из печи, слышал? Да не подумай, что я шучу, – сыт я вами по горло.

Сделала ему мать лепешку из пепла, положил ее Петру-Пепел (так дразнили его люди) в котомку и, когда зашло солнце, отправился в поле.

Прокараулил он всю ночь; когда же начал заниматься день, подул теплый, дурманящий ветер, коснулся его ресниц и чуть было не усыпил его. Но Петру-Пепел не сдавался; понял он, что нет больше его сил, побрел к колючей изгороди, сорвал несколько колючек и положил их около себя; едва начнет клевать носом, как уколет себя колючкой, сон от него и бежит.

Только стало время приближаться к утру, на рассвете спустились в сад три коня, что три горы, и принялись резвиться на клевере. Петру-Пепел изловчился и поймал всех трех. А были эти кони фей, из ноздрей у них вырывался сладостный, теплый ветер, который усыплял любого; но были они заколдованы: стоило на них посмотреть, становились они кроткими, словно овечки, и тут бери их голыми руками. Вот поймал их Петру и хотел увести домой к своему отцу, а кони ему и говорят:

– Будь добр, отпусти ты нас, очень уж мы замешкались, да и делать тебе с нами нечего, потому что мы не простые кони; а если ты нас освободишь, мы тебе когда-нибудь очень пригодимся.

Петру согласился, отпустил их подобру-поздорову, и тогда один из коней дал ему уздечку медную, другой – серебряную, третий – золотую, и молвили они ему так:

– Коли мы тебе понадобимся, Петру, коли случится у тебя какое-нибудь горе, тряхни уздечками, и мы мигом явимся и тебе поможем. Только ты никому ничего про нас не рассказывай.

И кони вмиг исчезли, точно наваждение, а Петру взял уздечки, спрятал их за пазуху и воротился домой.

Отцу же сказал, чтобы тот больше не тревожился, что с того дня клевер его будет в целости.

И снова сел Петру в свой запечный угол, а братья продолжали трудиться; так как они были прилежными, то и пошло у них все на лад, и нажили они кой-какое добро.

В те времена разлетелась по стране весть, что царь, чуя приближение смерти, ищет жениха для своей дочери и что откажет ему трон и все царство. Был отдан приказ, чтобы собрались в стольном городе все юноши, а там царевна сама выберет из них себе жениха. Царская дочь будет восседать в назначенном месте с короной в руке, а все юноши должны проскакать мимо, и тот из них, кто сможет три раза подряд выбить саблей из ее рук корону, тот и будет царским зятем.

А в те времена был такой порядок, что брали женихов не по чинам, как теперь, а каждый бедняк мог стать царю зятем, коли сам он и его подвиги придутся по вкусу царской дочери. Потом что тогда, не как теперь, ценили человека за смекалку, ловкость и храбрость, а не за богатства, чины да имения. Потому и призвал царь не только королевичей да царевичей, но и крестьянских сыновей, чтобы прибыли они все на праздник и могла б его дочь выбрать из них самого достойного.

И съехались туда, мама родная, – как на большую ярмарку, – юноши со всего света: сыновья царей, королей, принцев, господ и крестьян, и наряжены они были один другого краше, а кони под ними были один другого резвее – такие резвые, будто дышали огнем-пламенем. Да не мудрено, что многие искали руки этой девушки, потому что была она так прекрасна, что не вздумать, не взгадать, только в сказке сказать, да и владела она огромным царством и богатствами несчетными и была единственной дочкой у родителей.

Услыхал про это Петру-Пепел, и что же он надумал? Вылез из своего угла и тоже отправился, мил человек, показать свою доблесть перед царской дочерью и завоевать ее сердце. Чем черт не шутит; никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь; самая грязная свинья иной раз сожрет лучшую грушу.

Увидал он, что все его братья поехали туда, а его не позвали, не стал долго раздумывать, пошел на край деревни, вынул медную уздечку, тряхнул ею три раза, и явился к нему конь красный, как медь огненная, резвый, как арабский скакун, и сказал Петру-Пеплу:

– Что тебе угодно, повелитель?

– Вези меня к царской дочери да сделай так, чтобы пронесся я перед нею как молния, выбил из ее рук корону и добыл бы ее руку.

– Хорошо, повелитель, но прежде всего облачись ты в одежды, какие я тебе привез, и опоясайся саблей, а остальное – уж моя забота.

И облачился Петру-Пепел в одежды, какие конь ему привез, опоясался саблей и стал совсем неузнаваем – даже брат родной и то не признал бы. Сверкали те одежды, сабля и шпоры, словно языки пламени, переливались багряной медью, а лицо его светилось, как лучи заходящего солнца. Вот каким он стал, и конь горделиво принес его в город, к другим юношам. Да, забыл рассказать, что, когда Петру-Пепел ехал на своем коне к городу, увидел он своих братьев: тележка их завязла в болоте, и бедные лошади никак не могли ее оттуда вытащить. Он как завидел их – сразу узнал, а они его увидели – сняли шапки, подумали: это, должно быть, царевич – такой он был и видный и разодетый.

– Что, Павел, Иоан, Гицэ, Данилэ и Еремие, не могут Лила с Фани вытащить вас из грязи? – спросил Петру братьев.

– Нет, твое величество, – ответили они, удивляясь, откуда он знает, как их зовут, – не могут нас лошади вывезти: слабые они и усталые.

– Почему не взяли вы брата вашего, Петру, он бы подтолкнул тележку и вытащил бы вас из грязи?

– Ну его к богу, твое величество, недостоин он и того, чтобы имя его поминать.

– Вы так думаете? Так знайте, что Петру-Пепел вытащит вас из болота.

Дунул его конь и подтолкнул тележку братьев вместе с их лошадьми на три версты вперед.

Подивились братья на слова незнакомца – по речам было похоже, что это Петру-Пепел, но разве могло такое случиться? Они знали, что остался он дома в своем углу, да и откуда ему взять такую одежду и такого коня? Не мог это быть Петру, их брат, не мог, и все тут.

Так говорили между собой братья, а Петру тем временем прибыл в царский стольный город много их раньше.

Людей там было из разных сторон – видимо-невидимо. Как Петру прибыл, все уставились на него и ну спрашивать: какого царя это сын? Одни говорили, что Красного царя, другие, что Зеленого, третьи – Желтого; а королевские сыновья смотрели на него со злобой, потому что незнакомец был всех виднее и краше и приехал он отнять у них счастье. Вдруг затрубили трубы, и началась потеха.

Царская дочь поднялась на стол из красного мрамора; одета она была вся в золото, украшена драгоценными каменьями и сияла, как солнце; восседала царевна на золотом троне и держала в руке царскую корону; те, кто добивался этой короны, поочередно проносились мимо нее верхом подобно ласточкам, и пытались саблей выбить у нее из рук корону. Но как ударит кто корону, у того сразу же сабля ломается, а корона и не шевелится.

Не прошло и нескольких часов, как собралась у ног царевны целая гора сломанных сабель.

Все собравшиеся дивились, почему юноша в медно-красном одеянии остался последним.

Когда все остались ни с чем, пришпорил Петру-Пепел своего коня и, как молния, пронесся мимо девушки под той ее рукой, в которой держала она корону, а саблей ударил корону с такой силой, что она чуть не улетела в его запечный угол. Все, кто был там, хлопали в ладоши от радости, а царь тут выставил разное угощение и питье разное и наказал через три дня вновь собраться, снова попытать счастья, пока не найдется витязь, который три раза выбьет из рук царевны корону. На пиру только и было разговору, что о юноше в медных доспехах. Потом те, кто жил поближе, отправились домой, а те, кто подальше, – там остались. А наш Петру-Пепел воротился домой, или, вернее сказать, в свой запечный угол.

Как вернулись домой его братья, принялись они рассказывать о том, что видели. Петру все помалкивал да слушал. Потом повели они разговор о том, как завязли в болоте, и если бы не явился тогда нарядный господин и не помог им, не смогли бы они оттуда вылезти. Тут Петру в своем углу давай смеяться и говорит им:

– А я видел, как конь этого господина только дунул – и подтолкнул вас с вашей тележкой на три версты вперед.

– Да откуда ты-то знаешь, бездельник? – спросили его братья. – Откуда ты знаешь?

– Откуда? А я влез на курятник и видел все лучше вас.

Еще рассказали братья, как состязались королевичи да царевичи, как старались выбить корону из рук девушки с золотыми волосами. Но кто ударял корону саблей, у того сабля тут же ломалась пополам, а корона не шевелилась. А напоследок явился господин – тот самый, что вытащил их из грязи, – и ударил саблей по короне, так полетела она у всех над головами бог весть куда.

– И я видел того господина, – сказал Петру, – одет он был очень уж прекрасно, и он и его конь; доспехи у него медные, горели они словно полымя; с нашего курятника все видно!

Братья, как обычно, ну бранить его и от злости стали ломать курятник, приговаривают: мол, Петру только издевается над ними – говорит, будто он видел с курятника лучше, чем они там на месте.

На третий день, как назначено было, братья снова впрягли лошадей в тележку и в путь: лошадей не жалей – был бы кнут потяжелей.

Как уехали они, Петру-Пепел вылез из своего угла и тоже отправился в путь-дорогу. Дошел до края деревни, вынул из-за пазухи серебряную уздечку, тряхнул ею три раза – мигом явился серебряный конь-красавец, сильный и горделивый; привез он Петру одежды, саблю и серебряную кольчугу; только одел их Петру – конь, как вихрь, донес его до царского стольного города. Там собралось множество народу, больше даже, чем в первый раз. Королевичи и принцы были одеты в вышитые золотом шелка, их кони били копытами и кусали удила, ожидая начала состязания.

Но явился Петру на своем коне и затмил их всех своим блеском. Они смотрели на него с неприязнью, знали, что как он победил их в прошлый раз, так и на сей раз победит.

И началось состязание, потеха с саблями; Петру снова остался последним. Как и в прошлый раз, кто ни ударит саблей о корону, сабля у того на куски разлетится, а корона и не шелохнется. Но когда пришел черед Петру, он так ударил саблей по короне, что искры посыпались, и полетела она далеко-далеко.

Весь народ дивился красоте и доблести этого юноши, и тут же прозвали его Красным Королем.

А царь дал ему грамоту, как и в прошлый раз – грамоту победителя, – и тут же приказал всем, чтобы снова собрались через три дня, вновь помериться силами, и тогда уж будет объявлен победитель.

Разъехался народ, а Петру-Пепел, или Красный Король, как прозвали его, снова вернулся в свой закуток, ожидая того дня, когда будет и на его улице праздник. Возвратились братья домой, начали они рассказывать что видели, а Петру-Пепел объявил, что все знает лучше их; как стал говорить – братья только рот раскрыли: лилась его речь, словно он по книге читал.

Спросили его братья: откуда он знает обо всем, что случилось? А он им:

– Откуда? Я влез на свиной хлев и все увидел, а ежели бы все не видел, не мог бы вам рассказать.

Разозлились братья, что он знает все лучше их, хоть они сами там были, и сломали свиной хлев, с которого Петру будто бы все видно было.

Настал наконец третий, решающий день, отправились братья в царский стольный город, а Петру, как они уехали, вылез из своего угла, тряхнул золотой уздечкой, и явился чудесный золотой конь, повод и седло у него были из чистого золота, одежду, саблю, кольчугу и шпоры он привез тоже золотые. И когда надел их Петру и сел на коня, можно было подумать, что он не иначе как сын солнца, так сверкал он сам, и конь, и его доспехи.

На этот раз собралось в городе еще больше народу, чем в прошлый, и все искали глазами Красного Короля, того, кто в первый раз был облачен в медные доспехи, а во второй раз – в серебряные; потому что знали все: только он один сможет выбить корону из рук царской дочери. Люди смотрели по сторонам и ждали, когда же приедет Красный Король, и говорили только о нем; и вот наконец он появился, и можно было еще издали видеть, как сверкают, точно солнце, его доспехи.

В мгновение ока он был уже там. Все, кто собрался, хлопали в ладоши и кричали: «Да здравствует Красный Король!» – только сын Черного царя смотрел на него враждебно: он крепко любил царскую дочь и, как говорят, даже поклялся, что отдаст все отцовское государство, лишь бы добыть руку красавицы.

Но девушка не обращала на него никакого внимания, потому что искала не только красоты, но и храбрости; а сын Черного царя ничем не взял: ни красоты в нем не было, ни храбрости, и это не давало ему покоя. Вот начались игрища, и Петру снова остался последним, чтобы не говорили, что он задается; он думал даже и не пытать своего счастья, только когда уж как все попробовали и никто не смог завоевать сердца царевны, народ закричал:

– Пусть попробует Красный Король, пусть покажет свою силу, мы не уйдем отсюда, пока не увидим его!

Тут Петру волей-неволей пришлось попытать свое счастье.

Царская дочь как взглянула на него, так и влюбилась, и он в нее тоже; и когда он подошел к ней, она надела ему на голову корону, спустилась к нему, взяла за руку и сказала, что любит его и только он будет избранником ее сердца. Потом прибыл отец девушки, дал им свое благословение; привел священника, тот и повенчал их перед всем народом, и устроен был царский пир, и все, кто там находился, были у царя гостями.

А Петру призвал своих братьев и отца, отвел их в отдельный покой и сказал:

– Я Петру-Пепел, ваш брат и ваш, батюшка, сын. Мне повезло, что я пошел тогда стеречь клевер: кони, что топтали наш клевер, принесли счастье и мне и вам.

Братья упали перед ним на колени и молили его о прощении, а он их всех поцеловал и привел во дворец.

И длилось веселье целую неделю, и радовались все, а больше всего радовалась царская дочь, что достался ей такой красавец муж. А царь, так как был он стар, передал правление своему зятю, прозванному Красным Королем, и тот правил милостиво и мудро долгие годы, а коли не помер, так и поныне живет.

БОГАТЫРЬ ПРЫСЛЯ И ЗОЛОТЫЕ ЯБЛОКИ

В некоем царстве жил-был великий и достославный государь. Дворец его был окружен садом, где росли деревья и цветы редкой красоты. Второго такого чудесного сада в тех краях никто и не видывал. Там росла даже такая яблоня, которая давала золотые плоды.

Но царю ни разу не удалось отведать яблок со своей чудесной яблони: едва плоды начинали созревать, кто-то пробирался ночью в сад и срывал все яблоки. Лучшие сторожа всего царства, храбрейшие воины по приказу царя выслеживали воров, но поймать их никому не удавалось.

В один прекрасный день пришел к царю его старший сын и сказал:

– Отец, я вырос в твоем дворце. Часто гулял я в нашем саду и видел прекрасные плоды яблони, но попробовать их мне так и не довелось; теперь, когда золотые яблоки снова наливаются, дозволь мне самому посторожить несколько ночей. Бьюсь об заклад, я поймаю разбойника, который грабит нас.

– Дорогой сын, – ответил ему отец, – много храбрецов уже сторожили в саду, да все без толку. Но мне очень хочется видеть на своем столе хотя бы одно яблоко с той яблони, она ведь дорого мне обошлась! Поэтому попробуй и ты посторожить ее, но не верю, что тебе будет сопутствовать удача.

Царевич сторожил яблоню целую неделю – всю ночь сторожил, а днем отдыхал.

Однажды утром, грустный, предстал он перед отцом и рассказал, как не спал до полуночи, а потом охватила его такая дремота, что на ногах не мог устоять. Сковал его сон, и он заснул словно убитый, а проснулся, когда солнце было уже высоко, и увидел, что яблок и в помине нет.

Трудно описать, как опечалился отец. Прошел еще год, предстал пред царем средний сын и попросил, чтобы и ему тоже разрешили покараулить золотые яблоки. Он тоже обещал изловить воров, причиняющих отцу столько огорчений.

Когда яблоки начали созревать, средний сын царя стал по ночам сторожить. Но и с ним все случилось, как и со старшим братом. Отчаялся царь и задумал срубить дерево, но тут пришел к отцу Прысля, его младший сын, и взмолился:

– Отец, ты столько лет сохранял это дерево, столько горя вытерпел из-за него. Оставь же его еще на год, дай и мне попытать счастье.

– Да что ты, несмышленыш этакий! – сказал царь. – Ни твои старшие братья, ни много других храбрецов не смогли изловить воров, а такому молокососу, как ты, и подавно с ними не справиться! Ведь ты же слышал, что рассказывают твои братья? Тут не без колдовства.

– Я не знаю – поймаю ли я вора, но ведь моя попытка вреда не причинит…

Царь внял мольбам младшего сына и решил не рубить дерево еще год.

Наступила весна, яблоня зацвела еще пышнее и дала больше плодов, чем в прошлые годы. Радовался царь красоте цветущего дерева, а потом и обилию его плодов, но как вспоминал, что и на сей раз не удастся ему отведать золотых яблок, начинал раскаиваться, что не срубил дерево.

Царевич Прысля часто гулял в саду, ходил вокруг яблони и все прикидывал что-то. Когда наконец яблоки стали созревать, он сказал царю:

– Отец, пора мне начать сторожить.

– Ступай, – ответил царь. – Но и ты, конечно, вернешься ни с чем, как твои старшие братья.

– Мне и не так стыдно будет, – молвил Прысля. – Ведь я самый младший, да к тому же не обещаю поймать разбойников, а хочу лишь попытаться.

Как только настал вечер, взял Прысля с собой книг почитать, взял два колышка, лук и колчан со стрелами, выбрал место для засады неподалеку от яблони, вбил в землю высокие колышки и сел между ними так, что один колышек торчал спереди, а другой сзади.

«Если задремлю, – решил Прысля, – то наткнусь либо подбородком, либо затылком на один из колышков…»

Караулил он так до тех пор, пока как-то раз после полуночи не почувствовал, что утренняя прохлада опьяняет его нежным ароматом и расслабляющая дремота смыкает его веки. Но колышки будили его, и он продолжал бодрствовать. На рассвете ему послышался легкий шорох. Не спуская глаз с дерева, Прысля взял лук и приготовился стрелять. Шорох усилился, кто-то подошел к дереву и тронул его ветки. Прысля пустил одну стрелу, вторую, третью. Около дерева раздался стон, и наступила мертвая тишина. Едва рассвело, Прысля сорвал несколько яблок, положил на золотое блюдо и отнес отцу.

Увидел царь золотые яблоки и очень обрадовался.

– А теперь, – сказал Прысля, – надо найти вора…

Довольный, что получил наконец золотые яблоки, царь и знать не хотел о ворах. Прысля показал отцу кровавый след, оставленный раненым вором, и обещал отправиться на поиски и доставить разбойника, даже если тот схоронился в змеиную щель. Затем Прысля сговорился с братьями пойти вместе по следу вора и поймать его.

А оба брата затаили на Прыслю злобу за то, что он оказался ловчее их, и только ждали случая погубить его. Они с радостью согласились с Прыслей, и все вместе двинулись в путь.

Шли они, шли по кровавому следу, пока не попали в пустыню. Через некоторое время все трое вышли на край пропасти, где след обрывался. А когда обошли пропасть, убедились, что кровавый след исчез совсем. Дело ясное: в этой пропасти живет тот, кто ворует в их саду золотые яблоки.

Но как туда спуститься? Решили братья тут же смастерить ворот и свить толстые веревки. Когда же все было готово, в пропасть спустился старший брат.

– Как только я дерну за веревку, – наказал он, – вы меня наверх тащите.

Так они и сделали. Средний брат тоже спустился, но чуть пониже старшего.

– Теперь настал и мой черед, – сказал Прысля, как увидел, что братья стоят в нерешительности. – Если я дерну за веревку, вы меня спускайте еще ниже, а если веревка перестанет спускаться, поставьте около нее сторожей и, как только они заметят, что веревка дергается на краю пропасти, тяните ее вверх.

Начал спускаться и младший брат, он то и дело дергал за веревку, и его опускали все ниже и ниже до тех пор, пока веревка перестала натягиваться и повисла свободно. Тогда братья посоветовались и решили:

– Подождем, пока он чего-нибудь добьется, а потом погубим его. Надо нам от него избавиться за то, что выставил он нас на посмешище!

А Прысля очутился в подземном мире. Он робко огляделся и с удивлением увидел, что все здесь выглядит по-иному: земля, цветы, деревья и звери.

Сперва он немного струсил, но, подбодрившись, пошел по дороге, и она привела его к замку из чистой меди.

Вокруг не было ни живой души, и Прысля вошел в замок, чтобы узнать, кто в нем живет. На пороге его встретила красивая девушка.

– Слава богу, довелось наконец мне увидеть человека из нашего мира! – воскликнула она. – Но как ты сюда попал? Ведь здесь владения трех братьев-змеев. Они похитили нас у родителей. Мы – три сестры, царские дочери, с белого света, откуда явился и ты…

Прысля поведал девушке историю с яблоками, рассказал о том, как ранил вора, пришел по его кровавому следу к пропасти и как спустился сюда. А потом сам спросил:

– Так ли уж страшны и сильны змеи?

Царевна ответила, что змеи выбрали себе каждый по царевне и принуждают их выйти за них замуж. Девушки, конечно, противятся, находят всякие отговорки, требуют у змеев невозможного, а те из кожи лезут вон, но выполняют все их желания.

– Как ни сильны змеи, – добавила царевна, – но с божьей помощью ты их, быть может, и одолеешь. А пока что спрячься где-нибудь. Не ровен час, змей вернется, застанет тебя здесь, тогда берегись: он свиреп, и ярости его нет предела. Сейчас время обеда, змей обычно в этот час возвращается домой, и когда ему остается до дома полдня пути, он кидает вперед свою палицу. Палица ударяется о дверь замка, потом об стол, прыгает на стену и повисает на гвозде.

Не успела царевна вымолвить это, как послышался свист, затем удар о дверь, о стол, и вот палица повисла на гвозде. Прысля схватил палицу и швырнул ее обратно, еще дальше, чем змей. Пролетая мимо змея, палица задела его за плечо.

Испугался змей и остановился, проводил взглядом палицу, потом вернулся за ней и поскакал домой. У самых ворот змей крикнул:

– Что-то здесь пахнет человечиной!

Глядь, а навстречу ему царевич идет. Говорит ему змей:

– Каким ветром тебя занесло сюда? Видно, хочешь кости свои здесь оставить…

– Я пришел сюда поймать того, кто ворует золотые яблоки из отцовского сада.

– Яблоки эти воруем мы, – сказал змей. – Как ты хочешь со мной драться: на палицах, на саблях или просто врукопашную бороться?

– Давай бороться, это честнее, – ответил змею Прысля.

Принялись они бороться. И боролись до тех пор, пока змей не вогнал Прыслю в землю по щиколотки. Но Прысля напряг все свои силы, схватил змея, вогнал в землю до самых колен и отрезал ему голову.

Девушка со слезами радости поблагодарила Прыслю за то, что он избавил ее от змея, и попросила его вызволить и ее сестер.

Отдохнув два дня, Прысля, как посоветовала ему старшая царевна, отправился к ее средней сестре, в серебряный замок.

Как и старшая сестра, та встретила Прыслю с радостью и повелела ему спрятаться, так как должен скоро явиться домой змей.

Но Прысля прятаться отказался. Запустил средний змей свою палицу, когда до дому оставался еще целый день пути. Не успела она на гвозде повиснуть, как Прысля швырнул ее обратно с такой силой, что палица попала в голову змея. Явился взбешенный змей домой и, поняв, в чем дело, начал бороться с Прыслей, как и старший брат.

И этот змей нашел смерть от руки Прысли.

Девушка поблагодарила Прыслю за свое спасение и упросила его вызволить из неволи и свою младшую сестру.

– Хоть третий змей сильнее двух убитых тобою его братьев, я все же надеюсь, что с божьей помощью ты и с ним разделаешься, тем более что он не совсем оправился от раны, нанесенной твоей стрелой: ведь это он хотел похитить яблоки в вашем саду…

Целую неделю отдыхал и веселился Прысля вместе с двумя сестрами, а затем зашагал во владения третьего змея.

Увидев золотой замок младшего змея, он вначале оробел, но вскоре собрался с духом и вошел.

Едва Прысля появился, как царевна на коленях стала умолять избавить ее от змея, потому что тот решил, как только выздоровеет, силой заставить ее выйти за него замуж.

Вдруг волшебная палица, как всегда, влетела в дверь, ударилась о стол и повисла на гвозде. Прысля узнал у девушки, что змей, возвращаясь домой, бросает палицу вперед на расстоянии полутора дней пути. Тогда юноша отбросил ее, но еще дальше и попал змею палицей прямо в грудь. Рассвирепел змей и помчался домой.

– Кто посмел нарушить границы моего владения и войти в мой дом? – яростно зарычал он.

– Я, – ответил Прысля.

– Знай же, поплатишься ты за свое своеволие. Хоть явился ты сюда по своей воле, но отсюда тебе не уйти.

– С божьей помощью я и на тебя найду управу, – ответил Прысля.

Вот сговорились они схватиться в честном бою, и…

 
Утром начали бой,
Но не кончили бой
Они день-деньской,
До поры ночной.
 

Еще к полудню оба обратились пылающими языками пламени, но продолжали биться. А над ними стал кружиться ворон. Завидев его, змей взмолился:

– Ворон, ворон, достань кусок сала и брось его мне, тогда я отдам тебе труп моего врага.

– Ворон, ворон, – попросил, в свою очередь, Прысля, – если ты бросишь кусок сала мне, обещаю тебе целых три трупа.

– Когда еще мне выпадет такая удача! – каркнул ворон. – Я накормлю тремя трупами всю свою стаю.

– Правду тебе говорю, – заверил его Прысля.

Ворон достал кусок сала, бросил его царевичу, а тот съел сало и обрел новые силы.

К вечеру, когда они вновь приняли свой обычный облик, змей обратился к царевне, которая следила за их борьбой, и сказал:

– Красавица моя, дай мне немного воды освежиться, и я обещаю завтра же обвенчаться с тобой.

– Красавица моя, – обратился к ней и Прысля, – дай мне глоток воды, и я обещаю вывести тебя на белый свет, и там ты станешь моей женой.

– Пусть услышит бог твои слова, добрый молодец, пусть исполнится твое желание, – ответила царская дочь и дала Прысле напиться.

Вернулись к молодцу силы, схватил он в свои богатырские объятия змея, поднял его и бросил, да так, что вогнал в землю по самые колени; собрал и змей свои последние силы, схватил Прыслю и вогнал в землю по пояс; тогда напрягся Прысля, сжал змея, да так, что у того кости затрещали, швырнул его и вогнал в землю по самую шею, а потом отсек голову.

Царевны бросились обнимать и целовать своего спасителя, как родного брата, а сами приговаривают: «Отныне ты нам братом будешь».

Они рассказали Прысле, что в каждом замке братьев-змеев есть по кнуту. Если этим кнутом ударить по всем четырем углам замка, замок обернется в яблоко. Так они и сделали, и все три девушки получили по яблоку. Потом стали царевны собираться в путь к себе домой на землю.

Когда дошли они до пропасти, потянули за веревку так, что она задергалась. Братья сразу поняли, что веревку надо тащить, налегли на ворот и вытащили старшую сестру с медным яблоком в руках.

Наверху девушка показала письмо от Прысли; он писал, что она выйдет замуж за старшего брата.

Несказанно обрадовалась девушка, что снова оказалась на белом свете, где родилась.