Текст книги "Восторг гаргульи (ЛП)"
Автор книги: Наоми Лукас
Соавторы: Брекстон Мел
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Глава 11
Ревность и желание
Зуриэль
Я напрягаюсь на каменном ограждении.
Я бесполезен, когда светит солнце, и это сводит с ума.
Даже в ловушке этой проклятой формы мое сознание обостряется, и ничто так не проникает в мою неподатливую кожу, как Саммер. Я ищу ее голос, слушаю, пока ее вопросы становятся все более неприятными в течение дня.
Ей не следовало прикасаться ко мне, потому что я слишком хорошо осведомлен о своем новом придатке, мои мысли блуждают, гадая, что ее тело может с ним сделать.
Она наложила на меня новое проклятие. Член. Это не похоже на придаток, который можно насытить. Кажется, что это вечно, как связь, которую мы сейчас разделяем, связь, которую я отчаянно пытаюсь завершить.
Это опасно, то, что между нами. Это делает меня уязвимым.
Я должен уничтожить это.
Потому что все эти ощущения желания вспыхнули, когда за ее лаской последовал новый жар ‒ она пылала голодом, принуждением и потребностью. Тайна моего имени связывает наши реакции.
Мои желания питают ее желания.
Затем появляется Эдрайол.
Эмоции Саммер стали бурными, подпитывая мои собственные.
Ревность вытеснила разум грубой местью. Мне хотелось разорвать Эдрайола на части, забодать его своими рогами, одновременно обхватывая хвостом его горло и выжимая из него жизнь. Я хотел, чтобы его адский огонь поглотил нас обоих, пока я сокрушаю тело его носителя.
«Саммер ‒ моя». Он не должен иметь к ней доступа в течение дня, когда меня нет!
Мысли о демоне, овладевшем ее телом, касающемся ее кожи и крадущем ее поцелуи, крутились внутри меня. Если он не оставит ее в покое, я поклялся одарить его болью.
Но появился другой человек, который успокоил ее и отослал Эдрайола.
Теперь Саммер тиха и задумчива. Она напевает милую песню, успокаивая мои мысли, напоминая, что в этом мире есть добро. И снова мы составляем друг другу компанию в молчании.
Я жажду вкуса персиков ‒ свежих, спелых и сочных.
«Саммер, ох, Саммер…» Я заменяю каждую ноту в ее напевной песне ее именем.
С наступлением сумерек во мне прорывается другая жизнь, освобождая мои конечности. «Возбуждая».
Эмоции захлестывают меня, и я делаю глубокий вдох, желая почувствовать ее запах.
Вместо персиков я получаю гниль.
‒ Он был здесь, ‒ вырываются слова из моего горла.
Они выходят сердитые. «Преданный». Я щурюсь на нее.
‒ Он прикасался к тебе?
Я съеживаюсь над ней, мои крылья выгибаются. Мой взгляд скользит по ее телу, и, несмотря на мою неистовую ревность ‒ ревность и волнение ‒ я рад, что она в безопасности и не пострадала. Это симфония противоречивых эмоций.
‒ Ч-что? Ты изменился, ты изменился так быстро, ‒ пищит она, судорожно вздыхая и ускользая. ‒ Я не ожидала… Кто здесь был? ‒ спрашивает она, выпрямляясь на стойке и позволяя телефону упасть ей на колени.
Я оглядываю музей Хопкинса. Мы одни, несмотря на пронизывающее зловоние Эдрайола.
‒ Кто здесь был? ‒ становится она смелой, даже требовательной.
‒ Мой демон.
Я преграждаю ей путь, пока она пытается встать и прижимаю ее к стойке. Ее глаза расширяются, охватывая мои крылья, ореолы над ней.
‒ Д-демон? Твой демон? ‒ спрашивает она, задыхаясь. ‒ Сегодня здесь были только я, папа и доктор Тейлор. И геологоразведчик из другого города, Адриан.
‒ Адриан? ‒ рычу я. ‒ Его зовут Эдрайол.
‒ Адриан демон? ‒ писк в ее голосе повышается.
‒ Могущественный, лейтенант дьявола. Один из первых, упавших с Небес. Он хотел бы увидеть этот мир пылающим просто ради развлечения.
Ее брови морщатся, когда она опускает взгляд на пол.
‒ Я знала, что он слишком красив, чтобы быть человеком, ‒ говорит она себе под нос.
«Красивый?»
«Красивый!?»
Это слово поражает меня небывалой яростью и стыдом. Рычание вырывается из моего горла, когда мои крылья устремляются к моему телу, выталкиваясь наружу, каждая кость крыла растягивается и напрягается.
Я некрасивый ‒ такое тщеславие всегда беспокоило Эдрайола, а не меня. Мое тело было создано, чтобы уничтожать ему подобных, и эстетика меня не волновала. Моя непреклонная форма ‒ это оружие, моя каменная кожа ‒ мой щит. Я создан, чтобы пугать демонов и злых людей, а не соблазнять их.
Быть красивым никогда не имело значения, пока я не услышал это слово из ее уст. Неудивительно, что той ночью она боялась меня. Я… гротеск.
Гротескные вещи не вызывают в других похоти. Даже я это знаю.
Мои ноздри раздуваются, когда я обнюхиваю окрестности. В музее бесчисленное множество особенностей, и здесь живут вещи, превосходящие мой обширный опыт. Окутывая все это ‒ напоминая, подтверждая. Он. Был. Здесь.
Я трясусь.
Я уже чувствовал присутствие Эдрайола в этой комнате раньше ‒ я знал, что он приходил сегодня, что он время от времени приходил в последние десятилетия, последний раз в тот день, когда у меня вырос член, ‒ но это было до Саммер.
Она смотрит на меня, крепко прижав конечности к телу.
Я наклоняюсь вперед, сокращая расстояние между нами.
‒ Он прикасался к тебе?
‒ Он не прикасался ко мне, ‒ говорит она напряженным, хриплым голосом.
Затем она спрашивает, не совсем со страхом, а с предвкушением:
‒ Ты будешь?
У меня перехватывает дыхание, в груди холодеет. Да, мне очень хочется прикоснуться к ней. Только она бы этого никогда не хотела ‒ она меня боится и считает гротеском.
Я пытаюсь расслабиться. Я ее пугаю. Она в безопасности.
Вот только невозможно быть спокойным, зная, что гниль Эдрайола повсюду. Как мне не напугать ее, если я за нее боюсь? Она должна быть в ужасе. На нее нацелился демон. Демон, который разорвет ее на части и все время будет ухмыляться, не говоря уже о его решимости узнать мое имя. Он знает, что Саммер знает мое имя. Он не блефовал.
Нам с Саммер нужно укрепить нашу связь. Моя неудача душит меня, и я решаю что-нибудь с этим сделать.
«Ей это нужно. Она этого хочет. Я тоже».
Я буду требовать ее, как она требовала меня. Я могу одолжить ей свою силу, свой свет, а может быть, даже больше.
Во-первых, мы должны уйти. Метка Эдрайола покрывает эти стены, и подопечные музея еще не развеяли ее полностью. Я не могу оставаться здесь с ней, пока его затянувшаяся сущность загрязняет пространство. Если его демонические остатки не смогут проникнуть через эти стены, они рассеются где-нибудь поблизости. Произойдет что-то плохое ‒ и скоро. Демоны всегда оставляют след.
Я слышал слухи о плохих вещах, происходящих в городе.
Я поднимаюсь.
‒ Нам нужно уйти.
Она опускает руки и поднимается на ноги, настороженно наблюдая за мной. Ее голубые глаза яркие, в отличие от пепельного лица и слегка запотевших очков. Ее волосы собраны в небрежный пучок, спадающий на шею, а выпавшие пряди обрамляют лицо.
‒ Что ты имел в виду вчера вечером, когда сказал, что можешь защитить меня? Это включает в себя демонов? ‒ ее голос дрожит, что свидетельствует о беспокойстве. ‒ О, черт…
Саммер заглядывает вглубь музея, ее рука скользит по сердцу, сжимая рубашку.
‒ Мне нужен крест, сходить в церковь ‒ что-нибудь! Есть ли в экспонатах что-то, что могло бы помочь? Мне нужно еще раз позвонить Хопкинсу. Черт…
‒ Я могу защитить тебя, ‒ хрюкаю я.
«Надеюсь».
Я слишком взволнован, чтобы объяснить, что я планирую сделать. Она стала частью этого, и теперь только ее смерть может нас развязать.
Сделав глубокий вдох, найдя ее сладкий аромат, нетронутый среди гнили, я дарю ей свое спокойствие. Я вдыхаю ее больше, ища собственного успокоения. Позволяя моему окружению исчезнуть, я сосредотачиваюсь исключительно на ней и управляю ее эмоциями, успокаивая ее сердцебиение.
Я обнаружил в ней еще кое-что… скрытое возбуждение.
Здесь чувствуется тонкий запах секса, пота и чего-то опьяняющего, что я не могу уловить.
Я застываю, почти как камень, на мгновение, прежде чем мое тело дрожит, а крылья колышатся. Мой хвост прижимается к полу, а член затвердевает в своих магических путах, угрожая высвободиться.
«Он сделал больше, чем навестил ее!»
Я обнажаю клыки, сжимая руки. Саммер этого не замечает и теперь ходит по другую сторону стойки, ее руки пробегают по волосам. Она бормочет, декламируя экспонаты музея.
‒ Это небезопасно, ‒ хриплю я через сдавленное горло, впиваясь когтями в ладони. ‒ В этом месте есть чары, но они еще не закончили подавлять сущность Эдрайола. Мы должны уйти. Сейчас же.
Сейчас, пока мной не овладела эта приводящая в бешенство смесь ее возбуждения и демонической серы. Он действует на мою голову, заставляя меня забыть о своей цели.
Я обхожу стойку. Саммер смотрит на меня так доверчиво… Следующий вопрос остался невысказанным на ее приоткрытых губах.
Ее губы… Такие сладкие, такие пухлые, когда они сжаты.
Я жажду их вкуса. Будут ли они со вкусом персика?
Стряхнув предательские мысли из головы, я обнимаю ее и прижимаю к своей груди. Она не может ускользнуть.
‒ Что ты делаешь?
Она от удивления напрягается и стучит кулаками мне в грудь.
‒ Уйти куда?
Саммер вырывается, когда я поднимаю ее на руки.
‒ Опусти меня.
Спокойствие, которое я разделял с ней, исчезает. Я обхватываю ее ногами свою талию, крепко сжимая ее маленькое тело.
‒ Что ты делаешь?
Ее каблуки ударяются о заднюю часть моих бедер.
‒ Блин! Можешь мне ответить? Отпусти меня!
‒ Нет.
‒ Опусти меня! ‒ визжит она, борясь в моих руках, когда я отворачиваюсь от фасада музея.
Я несу ее к задней двери, где заколдованный замок подчиняется моей команде, облегчая мне вход и выход из охраняемой коллекции.
‒ Зуриэль, опусти меня!
Она призывает меня, и мое имя обжигает мои уши, требуя, чтобы я выполнял ее приказы. Только она не уточнила, когда. Я опущу ее позже, где-нибудь в другом месте.
‒ Не произноси моего имени.
Я выбегаю в переулок.
Она перестает бороться и вместо этого сжимает меня.
Расправив крылья, я поднимаюсь в небо. Она издает крошечный визг, уткнувшись лицом в мою грудь, когда ветер треплет ее волосы. Подъем в воздух успокаивает меня ‒ покой, который я пытаюсь послать ей.
‒ О мой бог, о мой бог, о мой бог, ‒ поддается она тихому бормотанию, ее губы ласкают мою кожу. ‒ Я умру.
Я покидаю город, глядя вниз с высоты, где поселение превращается в плотный узор улиц и фонарей. Широкая асфальтированная дорога тянется до обоих концов горизонта, освещенная транспортными средствами, которые снуют, как жуки, соединяясь с далекими огнями других цивилизаций. Я ищу оплот, цитадель, крепость. Башня, в которой можно запереть ее и держать рядом со мной, пока она не поймет масштабы мира, частью которого теперь является. Замок, который я возводил в своих самых сокровенных мыслях, ‒ это место, где я бы предпочел изолировать ее.
К сожалению, его не существует и поблизости не будет такого места. Я осматриваю землю, стыдясь того, что у меня нет дома, куда можно ее отнести.
Здесь густой лес, за которым расположены плоские равнины для земледелия. Рядом большое озеро, а на горизонте вырисовываются горы, образующие скалистые утесы, сменяющиеся пещерами.
Пещера будет безопасна ‒ там будет только один вход, который нужно охранять, ‒ но мое внимание приковано к чему-то другому.
Шпиль церкви сверкает, когда святое пространство приближается ко мне.
Я спускаюсь на территорию, ослабляя хватку Саммер. Она отпускает руки с моей шеи и прижимает их к груди. Ее свитера недостаточно, чтобы защитить ее от темной осенней ночи, и она дрожит, холодная и потрясенная после нашего полета. Я прижимаю к ней свое крыло, защищая ее от ветерка.
Я отпускаю ее бедра, и Саммер хмуро смотрит на меня, крепко сжимая бедра, чтобы поддержать себя. Я полностью осознаю, что ее центральная часть тела находится в нескольких дюймах от моего таза, и давление нарастает, заставляя мой член пружинить.
Кажется, она тоже это замечает, и ее тело дрожит от чего-то большего, чем от холода. Ее щеки краснеют, и Саммер отталкивает меня.
‒ Я могу стоять, ‒ защищается она.
Я отпускаю ее, наконец подчиняясь ее предыдущему приказу. Ее брови хмурятся, щеки краснеют, она сглатывает.
‒ Что со мной происходит? ‒ глядя в землю, задает она еще один вопрос.
Я молча смотрю на нее, скрывая свое замешательство. «Что со мной происходит?» Я тоже об этом спрашиваю. Я не был так близок с другим со времен монаха. Я проглатываю это и предупреждаю ее.
‒ Мне нужно проверить и убедиться, что мы одни.
Ее губы приоткрываются, как будто ей есть что еще спросить, но Саммер останавливается и кивает, крепче прижимая к себе руки. Ведя ее своим задрапированным крылом, мы приближаемся к крыльцу церкви.
Саммер волочит ноги.
Ее грохочущее сердце бешено колотилось у меня в ушах.
Она не хочет идти за мной. Она мне не доверяет, и я не уверен, что могу ей доверять. Раньше она не назвала мое имя Эдрайолу, хотя, похоже, не поняла его визита. Мои уши дергаются, прислушиваясь к каждому ее движению, пытаясь понять ее.
Саммер задыхается, когда мимо нас проносится порыв ветра, когда мы приближаемся к большим деревянным дверям.
‒ Демоны не вторгаются на освященную землю. Даже если эта земля больше не используется людьми, ‒ говорю я, чтобы положить конец нарастающей между нами напряженной тишине.
Окружающая земля заросла, трава высокая, сорняки в изобилии, а инструменты ржавые, что позволяет предположить, что когда-то о ней кто-то заботился. Участок окружен сломанным белым частоколом, окружающим небольшую церковь и полуразрушенное кладбище. Луна заглядывает между редеющими ветвями старого дуба, рассеивая тусклый свет на первые его опавшие листья. Неухоженная грунтовая дорога ведет на открытые сельскохозяйственные угодья.
Белый фасад церкви знавал лучшие времена, а толстые цепи обвивают железные ручки двойных дверей, запирая их. Шпиль возвышается над входом, а под его вершиной ‒ пустая колокольня. Вокруг башни летучие мыши заполонили небо.
Запах разложения и земли пронизывает это место ‒ сюда больше никто не приходит.
Дрожь Саммер утихает, когда она осматривает пустынное, заросшее кладбище.
‒ Ты уверен, что мы здесь в безопасности? Меня учили, что ночь опасна и дика.
‒ Пока ты со мной, я не позволю ничему причинить тебе боль. В противном случае да, избегай ночи, особенно леса.
Взяв цепи в свои руки, я разрываю их. Толстый металл звенит.
Когда я швыряю их на землю, Саммер ударяется о мою согнутую руку. Она снова вздрагивает.
‒ Боже, ты сильный.
«Она делает мне комплименты… Она считает меня сильным».
Мой член вырывается из магической фиксации и падает между моих ног.
Меня охватывает страстное желание, ненасытное, хотя я никогда не был голоден. Золотое тепло внутри меня меняется, согревая мой член, придавая ему форму еще большей массы. Он становится больше.
Встревоженный, я распахиваю дверь и ввожу ее внутрь, прежде чем она это заметит.
Она этого не делает. По крайней мере, пока, и я пытаюсь сдержать свою реакцию, отталкивая свой член, когда Саммер заходит глубже в церковь. Лунный свет просачивается сквозь витражи, слабо освещая старые скамьи перед деревянной сценой с большим крестом и кафедрой. По обеим сторонам есть двери, ведущие в другие комнаты.
Здесь никого нет.
На многие мили никого нет.
Саммер поворачивается, чтобы посмотреть на меня, на ее губах звучит новый вопрос, но, прежде чем я успеваю повернуться, она видит мой пах, где моя эрекция выпирает из моего тела.
Ее губы приоткрываются, и она делает шаг назад. Глаза расширяются, она тяжело дышит. Вспыхивает страх.
Рычание вырывается из моего горла.
‒ Нет.
Она делает второй шаг назад и ударяется о первую скамью. Ее взгляд поднимается на мое лицо, а затем снова падает на мой член. Ее горло покачивается, когда она сглатывает.
‒ Саммер, ‒ говорю я резко, ‒ не беги.
Ее обостренные эмоции электризуют пространство между нами. Ее руки опускаются, сжимая спинку скамьи по обе стороны от нее, костяшки пальцев побелели от напряжения. К ее страху присоединяются растерянность и паника. Наши эмоции рикошетят.
Я напрягаюсь еще больше, нахмурив брови.
‒ Что… что происходит? ‒ выдыхает она слова. ‒ Зачем ты привел меня сюда?
‒ У меня есть член из-за тебя. Для тебя. Я не знаю почему, потому что у меня его не должно быть. Когда я рядом с тобой, трудно сдерживать его. Такое ощущение, что у него есть собственный разум.
Ее взгляд возвращается к моему, пронзая меня, вызывая во мне потребность защитить ее, изменить ее своей силой. Мои протянутые руки превращаются из камня в огненное золото. Это уже не только мой член, все мое существо горит, и я чувствую позолоченный свет, освещающий мою эрекцию.
Она качает головой, ее щеки краснеют.
‒ Я-я…
Мои раскрытые ладони украшены светом.
‒ Мы сделаем все возможное, чтобы обеспечить твою безопасность.
Когда я протягиваю руку и делаю шаг ближе, она убегает, ныряя низко и уворачиваясь под моими руками. Саммер убегает.
‒ Нет!
Она бежит.
Ее эмоции взлетают до небес, и я реву, бросаясь вперед за ней.
«Она хочет, чтобы ее поймали».
Глава 12
Отмеченная
Саммер
В голове бардак, грудь сжимается от бесчисленных эмоций и ощущений, которые я не могу удержать.
Мне нужен воздух.
Мне нужно…
Я не знаю, что мне нужно.
Мой мозг вытек в тот момент, когда я увидела его член, не в силах отреагировать, кроме как смотреть на его массивный придаток.
Он привел меня сюда, чтобы трахнуть. С его гладким пахом было легче забыть, что он голый, и теперь я понимаю, насколько тонок барьер между нами.
Я чувствую его порочные, неистовые желания, а вместе с ними и его шаткую сдержанность. Сдержанность, которая ломается. Я не знаю, откуда это знаю ‒ я просто знаю.
‒ Нет! ‒ кричит он мне вслед.
Глядя назад, на его лицо, пламя, мерцающее на его ладонях и светящемся члене, мое сердце чуть не вырвалось из груди.
Я хочу, чтобы он поймал меня. Я в ужасе от того, что сделаю, если меня поймают. Я бегу быстрее, глубже в церковь.
Его когти цепляются за мой свитер, он рвется и цепляется. Я спотыкаюсь вперед и уклоняюсь, когда его руки опускаются. Он приземляется с глухим стуком, падая и разбивая пол с деревянными балками. Пока он выпрямляется, я снова поднимаюсь на ноги и мчусь вперед.
Я сбрасываю скамейку, ставя скамьи между нами, и бросаюсь к задним дверям, молясь, чтобы они не были заперты. Его крылья взмахивают, рассекая воздух, и я низко наклоняюсь, карабкаясь.
Мои бедра ударяются о церковную сцену, и на какой-то дьявольский момент я представляю, как он ловит меня, стягивает с меня штаны и хватает меня сзади, как дикое животное. Воздух выходит из меня.
‒ Саммер. Остановись!
Его темный голос проникает в меня, тяжелый и полный грубой, гортанной потребности, усиливая мою истерику.
‒ Не делай этого! ‒ ревет он, когда я поднимаюсь на ступень.
Его когтистые руки схватили меня за плечи и притянули обратно к своей груди. Его член натыкается на меня. И я сжимаюсь ‒ мое гребаное лоно трепещет! Я проклинаю свое чертово безумное тело и стиснув зубы, толкаю его локтем. Я хаотично двигаюсь с приливом адреналина, зная, что произойдет, если я останусь с ним еще дольше.
Он знает. О, он знает.
Я не такая. Я Саммер, недавняя выпускница, ищу работу своей мечты. Женщина, которая в вопросе секса скорее теоретик, чем практик. Теперь все по-другому, его жар прижимается к моей спине.
‒ Зуриэль, ‒ кричу я, снова используя его имя против него. ‒ Отпусти меня!
Он мгновенно бросает меня, и я выбегаю из клетки его крыльев. Подобно шелку и бархату, очерченными твердой костью, паутина рвется, когда я ныряю к двери справа от сцены. Он снова ревет, и на этот раз в ярости и разочаровании. Я распахиваю дверь, выбегаю в темную комнату за ней и замечаю другую дверь, которая, как я подозреваю ‒ молюсь ‒ ведет наружу.
Горгулья мчится за мной. Мой страх усиливается, когда я обнаруживаю цепочку на выходной двери. Я разворачиваюсь, отступая внутрь здания.
Его крылья опускаются вокруг меня, захватывая меня.
‒ Нет!
Нагнувшись, его когти цепляются за мой свитер, а я забираюсь под его крылья. Зуриэль рвет мой свитер еще сильнее, оставляя клочки ткани развевающимися по моей спине. Он ловит мою резинку для волос, рвет ее, и мои волосы распускаются свободно.
‒ Я не хочу причинять тебе боль! ‒ ревет он, когда я толкаю дверь и выбегаю из церкви, проскочив через парадные двери.
«Свобода!»
Я останавливаюсь. Летучие мыши, сотни их, сидят на ступеньках и сломанных перилах. Они летят вперед, наполняя воздух, как облако. Я никогда в жизни не видела такого количества.
Сглотнув, я мчусь сквозь них, их крылья касаются моих рук, и я мчусь в ночь. Свежий воздух окутывает меня, как объятия, немного охлаждая мое пылающее, пугающее возбуждение.
Потому что я возбуждена. Я возбуждена с тех пор, как проснулась. Сегодняшний день был чертовски долгим по многим причинам, и моя несвоевременная похоть была лишь одной из них. Я не могу выкинуть Зуриэля из головы. Он был там несколько дней…
Я хотела его с тех пор, как порезала палец на его крыле.
Не имея времени разобраться, почему, я мчусь на кладбище.
Мой разорванный свитер развевается вокруг меня, а ветер щекочет мою обнаженную спину. Дрожа, я чувствую позади себя присутствие Зуриэля. Я на полпути через кладбище, лавируя между старыми, покрытыми мхом памятниками, когда меня осенило.
Он больше не пытается меня поймать. Он просто следует.
Задыхаясь, измученная и резко вдыхая воздух, я достигаю одной из стен памятника и поворачиваюсь к нему лицом.
В следующее мгновение я в плену. Его массивное тело падает сверху и захватывает меня дугой крыльев.
Я врезаюсь в него, бью по его шее, плечам и рукам. Мои руки летают, когда раскрывается его аромат, мужественный и насыщенный, серный и пряный, потусторонний и непередаваемый. Его кулаки впиваются в стены памятника по обе стороны от моей головы, когда Зуриэль наклоняется вперед, с его губ срывается глубокий стон. Он скользит в меня, вызывая у меня все усиливающиеся ощущения. Его страсть принадлежит мне.
Он поймал меня.
‒ Пожалуйста, ‒ прошу я, уже не имея понятия, о чем прошу.
Я краснею, горю, и прохладный ночной воздух больше не закаляет меня.
‒ Мне нужно, мне нужно… ‒ задыхаюсь я, хватаясь за грудь.
Зуриэль упирается лбом в стену над моей головой, а я напрягаю шею, чтобы увидеть его измученное выражение лица. Он такой мускулистый и сильный, такой чудовищный и нереальный, что я чувствую себя ничтожной.
Свет его члена освещает нас, и, заключенные в его крыльях, мы словно находимся в своем собственном мире. Даже летучие мыши предоставили нам уединение.
Он прижимает свой член ‒ свой свет ‒ к моему животу.
‒ Саммер, ‒ хрипло произносит он мое имя.
Его член горячий и твердый, и мои дикие руки опускаются вниз, чтобы обхватить его, пока я покачиваю бедрами вперед и назад.
‒ Ты мне нужен, ‒ плачу я.
«Что происходит?»
В тот момент, когда этот вопрос снова пронзает меня, я знаю, что он тоже так думает.
Он отстраняется. Моя хватка на нем крепче.
‒ Саммер, ‒ его голос растерян. ‒ Мы должны…
Не обращая внимания на клетку его тела, я наклоняюсь к нему, тяну его в свои объятия, сминая его длину своей хваткой.
Мое прикосновение вознаграждено хрюканьем, и его глаза сверкают золотым огнем. Оно освещает его свирепое, хищное лицо и похоть в его взгляде ‒ его шок.
Он устрашающий, он создан из полуночных снов и старинных фильмов ужасов. Его иссиня-черная кожа, изогнутые рога и длинные волосы придают ему вид горгульи, но внутри он полностью мужчина. Его член пульсирует в моей хватке. Мой взгляд падает на него.
Я облизываю губы при взгляде на него, мои тонкие руки сжимают его член. Он теплый и тугой.
Между моими пальцами течет золотой свет. Пальцы, которые едва обхватывают его ширину, впиваются в глубокие выступы на его нижней части, которые ведут прямо к двум тяжелым яичкам овальной формы, где свет становится темнее почти до малинового. Его стержень слегка сужается, а кончик выпирает, как гриб, настолько твердый, что поддается только тогда, когда я вдавливаю в него подушечки пальцев.
Задыхаясь, он выкрикивает мое имя, посылая восхитительный озноб прямо в мое сердце.
Его руки скользят по моим плечам, сначала расчесывая мои распущенные локоны, а затем бродя под рваным свитером, пока я исследую его, его когти царапают мою кожу.
Я провожу пальцами вверх и вниз по его длине. Они голодны, и мои руки лакомятся им.
‒ Зуриэль, ‒ стону я.
Он рычит и хватает меня за подбородок, заставляя меня посмотреть на него. Он рычит, обнажая клыки.
‒ Не произноси мое имя с похотью, женщина. Ты играешь со мной. С силами, о которых никто из нас недостаточно знает.
Он слегка толкается в моих руках.
‒ Тогда поиграй со мной.
Все еще держа меня за подбородок, он отрывает от себя мои руки другой рукой и сжимает мои запястья, удерживая их между нами.
‒ Ты не здраво мыслишь.
Я стою на цыпочках.
‒ И ты тоже.
Его губы кривятся. Выражение его лица омрачается неистовой похотью. Он близок к тому, чтобы сломаться. Я могу сломать его. Если я смогу сломать его, то и он может сломать меня, и тогда, возможно…
Возможно, что-то из этого будет иметь смысл. Возможно, все это так и будет.
‒ Не надо, ‒ снова он произносит это слово.
Я наклоняюсь ближе.
‒ Почему нет?
Его челюсть тикает.
‒ Ты хитрая девчонка.
Он отпускает мои запястья и сжимает мою шею, прижимая меня к стене памятника. Он прижимает меня к этому месту, и его взгляд неторопливо скользит вверх и вниз по моему телу. Возбужденная его вниманием, я выгибаю спину.
Его лицо приближается к моему, рот приоткрывается в клыкастом рыке, чтобы сказать что-то еще, что-то о неправильности всего этого, но я перебиваю его.
‒ Поцелуй меня, ‒ шепчу я.
Его блестящий взгляд падает на мои губы.
Он смотрит на них.
‒ Поцеловать… тебя?
Отвергнутые, мои бедра извиваются.
‒ Да. Поцелуй меня!
‒ Мне нужно отметить тебя.
Я хмурюсь.
‒ Тогда отметь меня поцелуем.
Он поднимает на меня глаза, его взгляд смущен и расстроен.
‒ Это не так работает.
Я обхватываю его острые щеки и притягиваю к себе. Позволив мне вести его, он медленно наклоняется, опуская руку с моей шеи.
Наши губы соприкасаются, и наш поцелуй обжигает морозом. Мои глаза закрываются, когда я обнимаю его за шею. Он прижимает меня к своей груди, отрывая мои ноги от земли, и сильнее прижимает меня к стене. Я обхватываю ногами его бедра, зажимая его член между нами, и тот скользит мимо моего испорченного свитера, скользя по моей коже. Его гребни впиваются в мой живот.
Наш поцелуй начинается мягким, неуверенным ‒ как и все до сих пор ‒ хотя и нежным. Коснувшись моих губ, Зуриэль подавляет мое безумие и одновременно подпитывает мою потребность. Я наклоняюсь к нему, отпуская руки, и мои пальцы ласково скользят по его рукам. Его плоть жесткая, но он дрожит от моего простого прикосновения. Его рот холодный, медленно нагревается. Потирая мои губы своими, он останавливается, прижавшись щекой к моей и уткнувшись носом в мое ухо. Он вдыхает меня, отводя мои запотевшие очки набок.
Когда я смотрю, лунный свет освещает его лицо и делает синеву его длинных волос более насыщенной. Его серые рога мерцают серебром. Он проводит губами по моей щеке, шепчет легкие поцелуи вдоль моего лица и возвращается к уголку моих губ.
Наши взгляды встречаются.
Он опускает меня на землю и поправляет мои очки.
Это похоже на что-то новое, нечто большее, чем желание, и гораздо, гораздо более пугающее. Это тоска и одиночество, и бесконечное, мучительное одиночество. Нет ни конца, ни начала, только сей момент. Это момент, который отчаянно хочет длиться вечно, потому что, закончившись, он никогда не сможет вернуться.
Я прерывисто вздыхаю, зная, что никогда не смогу вдохнуть столько воздуха, сколько мне нужно.
Его брови опускаются на мои, и я дрожу.
‒ Саммер, ‒ шепчет он мое имя.
Он поднимает меня от стены и кладет на землю, среди листьев и росистой травы. Стоя надо мной на коленях, он поднимает нижнюю часть моего испорченного свитера и скользит по груди, а его крылья падают в обе стороны, закрывая луну и вечерний ветерок.
Сияющими руками он поднимает мой бюстгальтер, обнажая меня от груди до таза. Вздрагивая, мои соски выступают под его взглядом. Зуриэль смотрит на них, на меня, выражение его лица напряженное. Он облизывает губы, облизывает клыки. Однако он не говорит ни слова, кладя одну руку на мою левую грудь, просунув пальцы под мою сложенную одежду и укладывая ее там.
Вторую руку он кладет мне на пупок.
‒ Этим знаком я укрепляю нашу связь. Я разрешаю тебе использовать мою силу для своей защиты.
Свет исходит из его ладоней, согревая мою плоть. Тепло наполняет меня, пробегая по груди рябью блаженства. Свет становится ярче, и я закрываю глаза, выгибаюсь и упираюсь пятками в землю.
Мне снова тепло. Намного теплее, чем раньше. Я наполняюсь.
Ощущение наслаждения, жужжания растекается между моими ногами, и взрывы удовольствия, горячие и сильные. Я кричу и дергаюсь, когда его свет наполняет меня, пронзая мои бедра. Он держит меня прижатой, пока мое тело танцует, извиваясь, когда мои стоны усиливаются.
‒ Саммер, ‒ произносит он мое имя.
Мои глаза распахиваются, и я кричу.
Боль лишает удовольствия.
Я не знаю, когда я просыпаюсь или вообще отключаюсь, но, когда темнота отступает, я в его объятиях, и мы летим над городом. Меня накрыли одеждой, хотя ощущение, будто кожа горит. Мы спускаемся, когда на горизонте мерцает утреннее сияние. Мой дом возвышается над нами, когда он приземляется на мой балкон и несет меня в спальню. Шторы вздымаются, когда он укладывает меня на кровать.
‒ Найди меня, ‒ командует он. ‒ Когда проснешься, найди меня.
Я моргаю, когда он возвращается к балконной двери. Последний взгляд между нами показывает, что он ушел.
Перевернувшись на кровати, я снова засыпаю.
