Текст книги "Восторг гаргульи (ЛП)"

Автор книги: Наоми Лукас

Соавторы: Брекстон Мел
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Глава 21

Кроваво-красное кружево

Зуриэль

Заходящее солнце отпускает меня, и в отчаянии я облизываю губы, удовлетворяя желание, которое постепенно сводило меня с ума. Она имеет восхитительный вкус.

Когда я открываю глаза, я вижу Саммер, она ждет меня, смотрит вверх и сидит на стойке. Персики и сладкий аромат ее возбуждения наполняют мое следующее дыхание.

Она возбуждена. Уже. Это знание делает со мной ужасные вещи. Я не могу поверить, что она здесь и хочет меня.

Даже после прошлой ночи она все еще хочет меня.

Ее возбуждение на моих губах, амброзия, которая целый день поддерживала мои мысли в напряжении и голоде, соединяя меня с ней, когда она спала.

Я давал обещания, устанавливал намерения, что мы... поговорим, выясняя эти новые чувства между нами, но теперь, когда я смотрю на нее, я теряю дар речи, жажду другого вкуса. Мой член набухает, выпрыгивая из моего тела, готовый к тому, чтобы она выполнила свои обещания.

Саммер улыбается, и, прежде чем она успевает уйти, я приближаюсь к ней, ловя ее на стойке своими крыльями. Женевьева выскальзывает из моей паутины, но Саммер не может убежать. Наклонившись, я обхватываю ее лицо и подношу его к своему.

Я облизываю зубы.

‒ Саммер.

Это все, что я могу сказать, толкаясь между ее ног, прижимая к ней свой член. Одним движением когтя я мог бы обнажить ее для себя.

‒ Добрый вечер, ‒ шепчет она хриплым голосом, губы влажные и опухшие.

‒ У тебя все уже не болит?

Я прикусываю ее нижнюю губу ‒ она тихо вздыхает.

‒ Сегодня утром у меня болело, больше нет. Я не могу перестать думать о тебе.

‒ Хорошо. Сегодня вечером я причиню тебе боль.

Мы смотрим друг на друга, и время, кажется, остановилось, и я наслаждаюсь моментом, удивляясь тому, что она здесь, что она моя. Что я собираюсь снова оказаться внутри ее тела.

«Небесно-голубой», ‒ решаю я. Это оттенок ее глаз, голубых, как я представляю себе небо в солнечный день. Голубым, каким должно быть лето, без облаков. Я запоминаю цвет, поэтому, даже находясь в ловушке во тьме, я могу вызвать оттенок по своему желанию.

«Саммер… Мой восхитительный человечек, который разбудил меня во многих отношениях».

Сегодня она выглядит иначе. Волосы у нее распущены, а на лице еще больше косметики. Когда я вдыхаю ее, ее эмоции охватывают меня, рассеиваются. Она возбуждена до такой степени, что ей становится некомфортно и тревожно. Для этого есть причина, которую я не могу обнаружить.

Это не страх, как в предыдущие вечера. И когда я вдыхаю, ко мне не приходит ничего демонического. Ее опасения ускользают от меня.

Между нами не будет никаких секретов.

‒ Что такое? ‒ требовательно говорю я, всматриваясь в ее лицо. ‒ Что тебя беспокоит?

Ее взгляд устремляется в сторону, и она молчит. Я терпеливо жду.

‒ Я… эм… я ношу нижнее белье.

Она шевелится. Я моргаю, не понимая, что означает это слово, и она глотает воздух, отводя взгляд.

‒ Это была глупая идея. Мне так неудобно.

Мне не нравится видеть ее такой расстроенной из-за чего-то, чего я не знаю.

‒ Что такое нижнее белье?

Ее глаза возвращаются к моим. Ее щеки краснеют.

Она больна? Обнюхивая ее шею, я не чувствую никакой болезни.

‒ Ой.

Ее рот замирает, красивые губы приоткрыты от удивления.

‒ Это, хм-м… О боже, ты меня нюхаешь. Это не тот разговор, которого я ожидала.

Она нервно смеется.

‒ Может быть, будет проще, если я покажу тебе.

‒ Покажешь мне?

Я откидываюсь назад и рассматриваю ее одежду, не замечая в ней ничего необычного.

Саммер сдвигает задницу к задней части стойки.

‒ Ты заставляешь меня нервничать, когда смотришь на меня так.

‒ Я хочу увидеть это белье, ‒ рычу я. ‒ Я хочу знать, что это такое.

Она еще более напугана, чем раньше. Мне это не нравится.

‒ Может, сначала поговорим?

Я рычу слово «Нет», снова осматривая ее тело. Стройная и миниатюрная, в ней нет ничего необычного.

‒ Хорошо, ‒ фыркает она. ‒ Отойди, чтобы я могла раздеться.

Мой взгляд сужается, но я делаю, как она говорит, мои крылья все еще держат ее в клетке.

Это как-то связано с ее отметками?

Она… украсила их?

Медленно Саммер соскальзывает со стойки. Женевьева убегает и исчезает в комнатах, когда ноги Саммер касаются пола.

Дрожащими руками она дергает подол своего синего свитера и, слегка отвернувшись, стягивает его через голову.

Ее нервы вспыхивают, как электрический шок, поражая и мой организм.

Мой взгляд падает на ее груди, где их обхватывает кроваво-красный бюстгальтер с замысловатым узором, приподнимая и прижимая друг к другу. Почти высыпая наружу, появляются края ее розовых сосков, над ними возвышается мой фирменный отпечаток руки, выпученный наружу. Она хватается за стойку обеими руками и отклоняется от меня.

Мой член дергается, набухая, когда его свет усиливается и освещает ее. Мои руки сжимаются, желая больше всего на свете обхватить ее грудь и сжать ее, сделать ее еще пухлее, стянуть вниз ткань, прикрывающую ее соски, чтобы мои большие пальцы могли погладить их, сжать их.

У меня слюнки текут от желания полакомиться ей.

‒ Нижнее белье, ‒ хриплю я, облизывая губы.

‒ Есть еще кое-что.

Мой взгляд опускается на ее живот и останавливается между ее бедер.

‒ Покажи мне.

Она дрожит, отрывая руки с побелевшими костяшками от стойки, чтобы расстегнуть штаны. Саммер скатывает их вниз по ногам, одновременно снимая туфли и носки, позволяя мне взглянуть на свою задницу. Сжимаю руки по бокам, когти впиваются в ладони.

Когда она выпрямляется, ее лицо краснеет, руки согнуты, как будто ей приходится бороться с инстинктом прикрыть свое тело.

‒ Не надо, ‒ умоляю я. ‒ Никогда не прикрывай свое тело, когда мы наедине.

Ее горло подпрыгивает, когда я смотрю на крошечный красный треугольник, скрывающий ее женскую сладость. Он сочетается с бюстгальтером и украшен золотой лентой, прикрепляющей его к бедрам. Ее возбуждение сгущает воздух, едва сдерживаемый нежной красной тканью.

‒ Я постараюсь, ‒ звучит как писк ее голос.

Падая на колени, мои ноздри раздуваются, когда я наклоняюсь ближе и принюхиваюсь. Ее запах заставляет меня содрогнуться.

‒ З… ‒ снова пищит она, когда мои руки сжимают стойку по обе стороны от нее.

‒ Мне нравится это… нижнее белье.

‒ Я рада.

‒ Мне никогда не дарили подарков, и это… ‒ я вдыхаю ее возбуждение, ‒ никогда не сможет превзойти.

Она молчит на мгновение, пока я тыкаюсь носом в ее трусики, размышляя, стоит ли мне использовать язык, чтобы отодвинуть их в сторону и исследовать, что под ними.

‒ Я могу превзойти это, ‒ шепчет она.

Я посмеиваюсь.

‒ Я хотел бы увидеть, как ты попробуешь, мой маленький человечек. Я хотел бы увидеть, как ты попробуешь.

Саммер вскакивает, садится на стойку, заставляя меня отступить назад, и когда я снова смотрю на нее, она раздвигает бедра, упираясь ступнями в мои запястья. Я отпускаю стойку и опускаю взгляд.

Она превзошла сама себя.

В центре красного кружева есть разрез, открывающий ее блестящую киску.

Мой контроль ломается.

Я хватаю ее ноги, раздвигая их, и ныряю между ее бедер. Она вскрикивает, хватая меня за рога, а я зарываюсь лицом в ее киску, скользя языком внутрь нее, ощущая ее вкус повсюду. Ее бедра дергаются, ее крики переходят в стоны, когда я двигаю языком, потирая им маленький сморщенный комок, который заставляет ее танцевать, когда прикасаюсь к нему языком.

Ее стоны снова переходят в крики, когда я провожу хвостом по внутренней стороне ее бедра и провожу кончиком синхронно с вращающимся языком.

Она кончает мне в рот, и я выпиваю ее, ее сок выливается на мое лицо, смачивая его повсюду. Это что-то новое, и я хочу большего. Проведя ладонью по щеке, я облизываю ее, и мои губы становятся чистыми.

Вкусно. Ее вкус губит меня.

Я падаю на нее, пожирая ее губы своими, и сжимаю свой член, поднося его к ее теплому, дрожащему отверстию. Я вхожу внутрь.

‒ Нет, подожди!

Она толкает меня в грудь.

‒ Пока нет!

На полпути в ее сжимающуюся, напряженную киску я замираю, нахмурив брови от боли ‒ от удовольствия.

‒ В чем дело?

Она сжимается, шевелится и скользит задницей по столу, в то время как ее сжимающие ножны толкают меня на поверхность.

‒ Сначала я хочу отплатить тем же…

Она задыхается, сильнее толкаясь мне в грудь, дрожа от шока, от оргазма.

Стоная от мучений, я отпускаю ее, предпочитая дико толкаться и показывать ей, кто здесь главный.

‒ Отплатить тем же?

Я гримасничаю, хватая свой пульсирующий член.

Саммер указывает на стену.

‒ Мне нужно, чтобы ты сел там.

Я хмурюсь.

‒ Зачем?

‒ Увидишь. Я так же могу превзойти этот последний дар.

Рыча, я не верю, что она может.

Тем не менее я делаю, как Саммер говорит. В конце концов, я ее слуга, ее нуждающаяся горгулья. Отступив в угол, в котором стоял раньше, я устраиваюсь на полу, прислонившись к стене, наблюдая за каждым ее движением. Схватив свой набухший член обеими руками, я сжимаю его, сильно. Я хочу его внутри нее. Это должно быть внутри нее.

Саммер завязывает волосы назад, вызывая у меня еще одно раздраженное рычание. Я бы тоже трахнул ее волосы, если бы мог. Она смотрит на меня сверху вниз. Я в ее власти. Она могла бы попросить меня, о чем угодно прямо сейчас.

Я бы сделал для нее все и вся.

Саммер неторопливо приближается, демонстрируя все прелести этого фантастического белья: прижатая грудь подпрыгивает, кружево обрамляет ее киску. Наблюдая за тем, как я смотрю на нее, на ее губах расплывается застенчивая улыбка, и она садится между моими коленями, обхватив их своими маленькими ручками.

‒ Саммер, ‒ хриплю я. ‒ Подари мне этот подарок поскорее, а то я могу…

‒ Что можешь?

‒ Возможно, я больше не смогу сдерживаться.

‒ Ты не сможешь сопротивляться. Это я тебе обещаю.

Ее слова звучат шепотом, когда она кладет свои руки на мои, отрывая их от моей пульсирующей эрекции.

‒ Мне снилось это.

«Снилось…» я не могу ее точно понять.

Она кладет мои руки мне на колени, встречаясь со мной взглядом. Прижав меня ими, Саммер снимает очки и откладывает их в сторону. Она моргает, глядя на меня раскрытыми голубыми глазами.

Наклонившись, она хватает мою эрекцию обеими руками и целует кончик.

Я замираю, мои крылья упираются в стену и выгибаются от напряжения. Напряжение наполняет мои конечности, когда она снова и снова целует мой кончик, лаская его своими мягкими губами. Она целует, целует и целует.

Я почти снова превращаюсь в камень, опасаясь, что, если я этого не сделаю, все это закончится, и она отдернет рот. Удовольствие струится по моему члену, сжимает яички и скручивает живот. Мои губы приоткрываются, когда ее руки скользят по моему члену, кончики пальцев исследуют мои выступы, а ее ладони ласкают. Я сглатываю, впиваясь когтистыми пальцами ног в деревянный пол и царапая его.

Она прикасалась ко мне раньше, много раз. Я чувствовал ее руки на своих крыльях, груди и жестких линиях своего лица. За последний год она даже вытирала с меня пыль, следя за тем, чтобы каждая часть моей большой формы была чистой. Я ненавидел это, зная, что никогда не смогу сделать то же самое, хотя я этого ждал и дорожил этим.

Теперь она поклоняется мне своими губами, своим ртом.

И я хочу, чтобы она никогда не останавливалась.

Когда Саммер скользит губами вверх и вниз по моей длине, оставляя крошечные поцелуи, я, наконец, могу разблокировать руки и провести пальцами по ее волосам. Она пристально смотрит на меня, и наши взгляды встречаются ‒ ее рот широко раскрыт, злобно удерживая меня ‒ я вздрагиваю. Я чувствую это, когда она улыбается, ее язык облизывает взад и вперед.

Мой член чувствует ее улыбку.

Откинув голову назад, я стону, сжимая ее крепче.

Она превзошла сама себя. Снова.

Когда ее руки обхватывают мои яички, а ее рот поглощает мою головку, когда она нажимает, поглощая меня, пока мой кончик не касается задней части ее горла, я теряю контроль.

Я рычу, поднимая ее над собой. Звучит хлопок, потеря всасывания.

‒ Если ты не прекратишь…

Я смотрю на ее раскрасневшееся лицо и влажные губы. Она их облизывает.

‒ Я знаю, ‒ выдыхает она.

Мое сердце колотится.

‒ Ты хочешь, чтобы я кончил тебе в рот?

Саммер застенчиво кивает мне, опуская взгляд вниз.

‒ Может быть.

Моя голова откидывается назад, мои рога ударяются о стену.

‒ Тогда заставь меня кончить, милая девочка.

Теперь это я не могу смотреть на нее, мне вдруг захотелось, чтобы она меня высосала. Ей придется пить из меня всю ночь, если она захочет выпить все.

Ее губы возвращаются к моему члену и снова сосут. Мои крылья колеблются, а грудь сжимается, когда ее руки попеременно массируют мои яички и ласкают мой член. Я большой, слишком большой, чтобы ее рот мог захватить меня полностью, но она пытается и пытается, доводя меня до края.

Бедра дергаются, руки сжимаются в кулаки, когда Саммер проводит языком, я провожу когтями по ее коже головы, по ее волосам.

Она сосет и сосет без перерыва, массирует, разминает и стонет. Ее руки двигаются быстрее. Захватывая, оттягивая, сжимая, она работает со мной все сильнее, сильнее, сильнее.

‒ Зуриэль, ‒ хнычет она в мой адрес, мое имя произносится приглушенно, ее рот набит. ‒ Кончи.

Я делаю, как она приказывает.

Сжимаясь, я реву и хватаю ее за голову. Семя льется ей в рот, и она давится вокруг моей головки.

‒ Саммер!

Выпуская все в ее горло, я толкаюсь с каждым выплеском. Ее горло трясется, когда она ласкает меня.

Да, был такой сон. Я помню его сейчас, как мое имя дошло до нее, спровоцировав появление моего члена.

Я отдергиваю ее от себя, притягиваю ее лицо к себе, одаривая жгучим поцелуем ее губы. Ее руки сжимают мои плечи, когда я кладу ее себе на колени, направляя язык ей в рот. Она хнычет, оседлав меня.

Я хватаю ее за бедра и толкаю ее на свою дергающуюся длину, входя в нее через разрез в красном кружеве. Саммер отрывается от моего рта и опирается на мои согнутые ноги, поддерживая себя, пока я работаю ее бедрами, поглаживая ее бугорок. Она кричит, ускоряя темп, пока ее колени не ударяются об пол, а я заставляю ее подниматься и опускаться по всей длине. Мой хвост продолжает поглаживать ее клитор.

Я срываю с нее кружевной лифчик, освобождая ее грудь. Я лижу ее затвердевший сосок, когда она кричит, напрягаясь вокруг моей эрекции.

Саммер кончает с силой, но я не даю ей остановиться, когда она возвращается вниз, вместо этого толкаясь в нее еще сильнее. Одним когтем я разрываю ее трусики, обнажая ее киску. Мой член светится все ярче и ярче, мое семя снова активизируется. Когда я беру ее на руки, не останавливаясь, она визжит, отчаянными пальцами нащупывая очки, а я тороплю ее в подвал. Теперь, если мой свет взорвется, снаружи этого не будет видно.

Я едва дохожу до последнего шага, прежде чем кончаю. Мои крылья широко расправляются, и свет вырывается из меня, мгновенно освещая комнату ‒ сила ангелов, дар горгульи.

Это блаженство ‒ быть таким живым и наблюдать, как отметины Саммер зажигают свой отклик, ярче, чем раньше.

Я прижимаю ее к себе, а она в ответ сжимает меня, дрожа. Мы остаемся так, прижатыми друг к другу, пока ее ноги медленно не опускаются на пол. Я выскальзываю из нее, тут же скучая по ее прикосновению, желая, чтобы мы навсегда остались вместе.

Глава 22

Нет пути вперед

Зуриэль

Устроив наши тела на одеялах, я обхватываю ее руками и крыльями, прижимаю ее к своей груди и зарываюсь лицом в ее волосы, мой член перемещается по ее бедру. Ее надо согреть, и я накрываю ее обнаженное тело простыней.

Я вдыхаю ее.

‒ Ты даешь смысл моему существованию. Цель, превосходящую ту, которую мне приписали, причину, которая полностью принадлежит мне. Ты заставляешь меня хотеть жить не только по ночам, но и постоянно, как когда-то. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе и никогда больше не прощались.

Саммер ерзает в моих объятиях, глядя на меня.

‒ Раньше я представляла, каково было бы быть с тобой в мире, как и другие пары, ходить на свидания, знакомство с моими родителями и друзьями, строить совместную жизнь. Мне нравится это. Мне нравишься… ты.

Я всматриваюсь в ее лицо, мое горло сжимается.

‒ Не думаю, что смогу дать тебе это, милая.

‒ Я знаю, и это не имеет значения. Ты мне нравишься больше, чем эта фантазия. Пока ты есть у меня по ночам, я счастлива.

Мое сердце замирает при ее словах, зная ее жертву. Нелегко вечно ждать ночи.

‒ Я хочу дать тебе все.

‒ И мне хотелось бы спасти тебя от превращения в камень. Мне бы хотелось быть чем-то большим, чем просто молодой женщиной, которая не может даже найти нормальную работу и вынуждена жить со своими родителями…

Я поднимаю ее подбородок.

‒ У меня нет дома. Или работы. И хотя я могу жить вечно, не желай потерять свою молодость.

Ее живот трясется, сладкий смех заставляет меня урчать.

‒ Полагаю, ты прав.

‒ Мы выясним это. А пока тебе следует отдохнуть.

Не обращая на меня внимания, она садится, ее глаза сияют.

‒ Я отдыхала весь день. Вот что я буду делать с этого момента: спать днем, мечтая с тобой, а ночью я буду с тобой. Мне нужно быть с тобой. Больше. Всегда, если бы я могла. Поскольку Эдрайол был рядом и хотел меня, я даже подумывала о том, чтобы переночевать в музее, но, возможно, мои родители, особенно мой отец, с этим не справятся.

Она снова разражается смехом, ее взгляд скользит по прихожей.

‒ Я не знаю, как я объясню все это Хопкинсу, если он когда-нибудь появится.

‒ Я не думаю, что Хопкинс вернется. Пока не разберемся с Эдрайолом.

Саммер проводит ладонями по лицу, потирая лоб.

‒ Значит, ты думаешь, что он знает…

Я быстро поправляюсь.

‒ Я мало что знаю о нем, только то, что он необычен для человека, понимающего мое предназначение. Однако я уверен, что он предпочитает быть нейтральным и не вовлеченным. Об этом свидетельствуют его подопечные и отсутствие, а также немногие настоящие экспонаты с дополнительными баррикадами.

‒ Обереги…

Все ее тело напрягается, ее охватывает страх.

‒ Сколько времени у нас есть, пока он найдет нового носителя?

‒ Возможно, это уже сделано.

Саммер бледнеет, приподнимается и смотрит на меня.

‒ Скорее всего, это займет дни или недели. Возможно, дольше. Он должен найти кого-то, кем можно манипулировать, и количество времени, которое он посвятит этому поиску, будет зависеть от формы его следующего плана. И в таком маленьком городке? Это может занять у него больше времени. Я не знаю положения вещей.

Она закусывает губу.

‒ Когда… ‒ она произносит это слово осторожно, проверяя его, ‒ …когда он вернется, чего мне ожидать?

‒ Если он сможет, он выберет кого-то близкого тебе, того, кому доверяешь. Если это не сработает, он выберет кого-то у власти, у кого есть деньги и ресурсы, которыми он может воспользоваться. В любом случае он приблизится к тебе, наступая на тебя, твою семью или друзей. Он сделает это днем, когда я буду камнем.

‒ А ты?

‒ Он не придет за мной, пока не узнает мое имя.

Ее брови хмурятся.

‒ Как нам остановить его?

‒ Саммер, я… я не знаю. Я уже давно оставил надежду одолеть его. Хотя я клянусь, что эта встреча будет другой.

Я сажусь, наклоняясь вперед, и Саммер откидывается назад, пока не оседлает меня, накинув на плечи простыню.

‒ Мне не следовало вовлекать тебя в это. Давать тебе свое имя. Даже если это было во сне.

Она щурится, ее рука приближается к отметкам.

‒ Не говори так. Если бы ты не назвал мне свое имя, мы бы никогда не встретились.

‒ Мне было так одиноко, ‒ шепчу я, опуская бровь, чтобы встретиться с ней взглядом. ‒ Одиночество, возможно, поглотило бы меня целиком, если бы ты не появилась.

Я делаю паузу, вспоминая, каким темным стал мой мир до того, как она вошла в него.

‒ Это не значит, что было правильно связываться с тобой. Ты не могла осознать риск, когда я…

‒ Прекрати так говорить.

Саммер хватает мою руку и подносит ее к губам, нежно целуя мою твердую плоть.

‒ Ты тоже имеешь право на счастье. То, что ты горгулья, якорь, не означает, что ты должен потеряться во тьме. И кроме того, сейчас все по-другому. Ты больше не встретишься с Эдрайолом, как раньше. Я тоже здесь, рядом с тобой. Может быть... ты мог бы использовать меня, нашу связь?

‒ Это слишком опасно, ‒ рычу я. ‒ Ты слишком дорога мне. Я не хочу причинить тебе боль, сломать тебя.

‒ Сломать, ‒ повторяет она это слово.

Торжественно кивнув, взглянув на свитки, ее взгляд скользнул по многочисленным дверным проемам.

‒ Здесь должно быть что-то, что может нам помочь. Я даже половины текстов не просмотрела. Возможно, мы просто не нашли то, что нам нужно.

Она смотрит на меня.

‒ Я не собираюсь ломаться. Теперь я участвую в этом, и, если мы не сбежим ‒ а я отказываюсь это делать, ‒ я понадоблюсь тебе, чтобы уничтожить Эдрайола.

‒ Я бы предпочел найти решение, которое не будет вовлекать тебя. Если мне придется…

Я хмурюсь, не решаясь сказать ей.

‒ Придется?

‒ Теперь, когда я проснулся, я могу уничтожить себя, еще один надежный вариант.

Ее глаза расширяются, а губы приоткрываются.

‒ Ты не можешь этого сделать. Пожалуйста, даже не думай об этом. Я сломаюсь, если ты это сделаешь.

‒ Я бы снял отметины, прежде чем совершить дело, ослабив нашу связь. Потеря меня ‒ это тот ущерб, который ты можешь пережить.

Спрыгнув с меня, Саммер встает, прижимая простыню к своим отметинам.

‒ Нет! Не смей. Ты не уничтожишь себя.

‒ Ты должна понять, это часть моего долга. Когда горгулья уничтожает себя, ангелы посылают новый якорь. Тот, кто не был проклят камнем. Тот, кто будет держать свое имя близко к сердцу.

На глазах у нее наворачиваются слезы.

‒ Это пипец. Ангелы создали тебя для смерти?

Я пожимаю плечами.

‒ Они просто создали инструмент для якоря демонов, а я такой, каким меня сделали. И теперь я сделаю все, чтобы ты была в безопасности.

‒ Тогда я не хочу быть в безопасности!

‒ Эдрайол будет играть в долгую игру. Ему лучше существовать, ослабленному моим существованием, уверенному в том, что его якорь имеет вновь обретенную уязвимость. Если ты станешь слишком надоедать, он убьет тебя и побудит другого призвать меня. Я не буду рисковать твоей жизнью. Пока ты в безопасности, остальное меня не волнует.

Ее глаза расширяются, губы приоткрываются, а дыхание становится редким. Мы смотрим друг на друга, ее глаза ищут мои.

‒ Ты понимаешь, о чем я говорю, Саммер?

Ее губы смыкаются.

Я наклоняюсь к ней, понижаю голос, вдыхаю ее, все, что в ней есть: ее трепет, ее негодование, ее беспокойство, ее страх… ее похоть. Это заставляет меня дрожать, все в ней заставляет меня дрожать.

‒ Я тебя люблю.

Ее лицо опускается, ее взгляд падает на мою грудь. Я слышу, как ее сердце бешено колотится от моих слов.

‒ Я полюбил тебя с тех пор, как ты начала работать в магазине, разговаривать со мной, делиться своим светом, обновлять мою цель. Ты изменила меня, разожгла во мне желание снова увидеть дневной свет. И когда я говорю, что сделаю для тебя все, я имею это в виду.

‒ Что угодно? ‒ шепчет она, облизывая губы, снова глядя на меня.

Ее глаза сужаются, губы прижимаются. Отстраняясь, мои ноздри раздуваются. Сбросив простыню с плеч, она сердито вытирает слезы с глаз.

Я чувствую ее намерения прежде, чем она успевает их высказать.

‒ Саммер, ‒ предупреждаю я. ‒ Нет.

‒ Зуриэль, ‒ начинает она, ее голос становится мрачнее. ‒ Ты не убьешь себя. Даже ради меня.

Слова пронзают меня, приказ, от которого я не могу отказаться. Он затвердевает в моей душе так же легко, как я закостеневаю каждое утро. Назвав меня, ее команда захватывает силу моего самоуничтожения, уничтожая дар моих создателей. Я рычу, когда Саммер поднимает подбородок.

Обнаженная и бесстрашная, она великолепна.

‒ Мы придумаем другой путь, ‒ настаивает она жестким голосом.

Поднявшись, я делаю шаг к ней. Она стоит на своем, гнев и решимость отразились на ее лице.

‒ Это не то, чем тебе следует командовать. Отмени это…

‒ Мы найдем другой путь. Если он слишком силен, чтобы его уничтожить, мы…

Ее взгляд скользнул по комнате.

‒ Мы поймаем его.

Мои глаза сужаются.

‒ Он убьет тело, в котором находится, сбежит и найдет другое. Это бесконечный цикл, которым обременены все демоны.

‒ Тогда мы поймаем его душу в ловушку.

‒ Сущность. У него нет души.

‒ Тогда его сущность.

Саммер пренебрежительно машет рукой, приняв решение, отказываясь признать мою ярость.

‒ У Хопкинса есть экспонаты и защитные ограждения по всему этому месту, которые хранят вещи внутри, не пускают вещи, сохраняют вещи в безопасности, верно?

Сжав руки, я медленно киваю.

‒ Тогда мы добавим к ним Эдрайола. Сделаем его экспонатом, на который толпа будет вечно глазеть. Мы сделаем из него зрелище, нечто такое, что будет мучить его до скончания веков.

Саммер проходит мимо меня, берет свою простыню и накидывает ее обратно на плечи. Она направляется в одну из задних комнат. Достигнув порога, она смотрит на меня через плечо.

‒ Ты идешь? У нас мало времени.

Разочарованный и гордый, я следую за ней, ее злобность возбуждает меня.