Текст книги "Реквием души (ЛП)"
Автор книги: Н. Найт
Соавторы: А. Заварелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
– Мне не захотелось, – ответила я и развернулась в сторону кухни, чтобы налить себе чашку кофе.
– Ты научишься послушанию.
Я стояла к нему спиной, потому не видела выражения его лица, но чересчур самоуверенный тон Абеля заставил меня остановиться. Однако в это мгновение в кухню зашла мама, привлекая мое внимание.
– Ты вообще позволяешь Эве есть?
– Конечно же. Но также забочусь о ее весе. У нее не такой метаболизм, как у меня, знаешь ли.
Я осмотрела маму и выгнула брови.
– А я думала все дело в докторе Абрамсе.
Мамином пластическом хирурге.
Несколько лет назад я подслушала разговор родителей, который помнила слово в слово. Их брак был заключен не из-за любви. Сколько я себя помнила, мама и папа никогда не проявляли друг к другу теплых чувств и довольно громко говорили об этом за закрытыми дверями. Насколько я могла судить, у моих родителей была лишь одна общая черта. Они уважали «Общество» и готовы были на все, чтобы снискать его благосклонность.
В ту ночь я узнала, как они оказались вместе. Мама была своего рода подарком папе. Когда «Общество» узнало, что у моего отца талант к числам – который не унаследовал ни один из его детей – его в миг оценили. Так он получил приз. Мою мать.
Хотя, если кому-то было интересно мое мнение и, готова держать пари, отец его разделял, мама вовсе не являлась подарком. Впрочем, она была красива. И ее гены передались Хейзел и Эванжелине. И почти обошли стороной меня, не считая цвета глаз.
Однако красота – это еще не все. Интересно, отец когда-либо был ослеплен матерью? Любил ли он ее хотя бы короткое время? Я в этом сомневалась. Все же в бумажнике папа держал фотографию другой женщины.
Несмотря на то, что мать не имела отношения к семьям-основателям, все же ее семья стояла выше отцовской в иерархии «Общества». Потому в каком-то смысле она главенствовала в браке. И мама, очевидно, в некотором роде ненавидела папу за то, что с ней произошло. За брак с кем-то ниже ее по статусу.
Мама уже открыла рот, но Абель ее перебил:
– Прекратите пререкаться. Айви, пей кофе и уходим. Мы итак опаздываем.
– Часы посещения в больницах начинаются не раньше десяти.
– Сперва мы должны поехать на другую встречу.
– Какую встречу? – обернулась я к нему, внезапно похолодев.
– Расскажу, когда доедем. Пойдем.
Прим.пер:
[1] Бриллианты с торговым названием «Salt&Pepper» (соль и перец) имеют большое количество включений, трещин, структурных дефектов. Сильной «игры» света, благодаря которой бриллианты ценят и любят, в таких камнях не увидеть (многочисленные включения нарушают оптические свойства), но стоимость схожих по массе бриллиантов отличается на порядок из-за низких характеристик качества «солено-перчёных» камней]
[2] Навечно (пер. с лат.)]
Открыв шкафчик, я схватила кружку, которую можно было взять с собой. Перелив в нее кофе, я добавила щедрую порцию сливок, хотя обычно пила черный. Мне просто хотелось разозлить маму. Я была уверена, что она не захочет, чтобы ее дочь растолстела перед «большим днем». Закрутив крышку, я схватила пальто и пошла вслед за Абелем навстречу холодному, но солнечному утру.
Я забралась на пассажирское кресло Rolls Royce, и брат завел двигатель.
– У папы есть какие-либо изменения?
– Насколько я слышал, нет, – произнес он, выруливая на дорогу и направляясь в противоположную от больницы сторону.
– На какую встречу ты меня везешь?
– Нам нужно кое о чем позаботиться перед свадьбой.
– К слову о ней. Когда большой день?
У Абеля зазвонил телефон, и он предпочел ответить на него, а не мне. Брат говорил о чем-то следующие двадцать минут, пока мы не подъехали к району, который оказался мне незнаком. Дома здесь были как минимум в два раза больше нашего. Прежде чем открыть ворота, охранник уточнил нашу фамилию.
– Где мы? – с тревогой спросила я его. Живот скрутило, когда мы подъехали к огромному особняку, где на подъездной дорожке был припаркован еще один Rolls Royce.
Мы здесь по делам «Общества». Это я поняла.
Абель припарковался позади стоявшей машины и заглушил двигатель.
– Мы здесь по просьбе твоего жениха.
– Что?
– Ладно, я неверно выразился. Де ла Роса не обращается ни к кому с «просьбами». Даже сейчас с его обезображенным лицом.
Последние слова он тихо пробормотал себе под нос, но я услышала ненависть в его тоне. Абель все еще завидовал Сантьяго де ла Роса? Даже после случившегося с ним и его семьей? Да, раньше брат ревновал, когда отец взахлеб рассказывал о вундеркинде. Отец много лет наставлял Сантьяго по просьбе «Общества» и учил его всему, что знал сам. В какой-то момент он стал говорить, что Сантьяго превзошел его. Отец не мог остановиться, болтая о том, что мозг Сантьяго походил на компьютер, что он невероятно умен и тому подобное. В каком-то смысле я понимала эмоции Абеля. Сама испытывала схожие чувства. Но ревность брата сопровождалась чем-то еще. Ненавистью.
– Ты видел его? После взрыва, – я не смогла удержаться от вопроса. Мне хотелось знать правду. Причину, по которой Сантьяго стал отшельником. Неужели дело в его лице?
Абель повернулся ко мне, посмотрев в упор.
– Неужели ты, Айви Морено, – начал он, приподняв рукой мой подбородок и убрав с глаза прядь волос, прежде чем продолжить, – надумала судить кого-то по внешнему виду, с твоим-то уродством? Это несколько лицемерно, не считаешь?
– Я не судила... я просто...
– Иногда, Айви, я не понимаю, что ты за человек. Монахини были бы сейчас разочарованы в тебе. Не говоря уже о папе, я в этом уверен, – он резко отдернул руку.
– Я не это имела в виду, – тихо отозвалась я. Его замечание об отце больно резануло по сердцу, и я была уверена, что того Абель и добивался.
– Неважно.
Он выдохнул, сжав губы, и повернулся, уставившись на дом. Абель покачал головой, словно говоря, насколько сам во мне разочарован. Хотя мне было плевать, что он обо мне думал. Единственный лицемер здесь – это мой брат.
Однако я придержала эту мысль при себе.
– Я хочу задать тебе вопрос, – снова повернулся ко мне Абель.
– Какой?
– Ты все еще хочешь увидеть отца?
Его вопрос меня удивил.
– Конечно. Ты же сказал, что отвезешь меня.
– Тогда делай, как тебе говорят.
– Делать, как говорят? – я выгнула брови.
– Именно. Делай, как говорят. К тому же это станет тебе неплохой тренировкой на будущее.
Распахнулась входная дверь, и нашим вниманием завладели двое выходящих из дома мужчин. Они остановились по обе стороны от двери, что показалось мне очень неправильным.
– Что происходит, Абель?
– Это моя забота о нашей семье. Я отвезу тебя к отцу, как только мы тут закончим. Если мне покажется, что ты вела себя достаточно хорошо.
Я снова оглядела мужчин, затем посмотрела на Абеля. Выпитый кофе почему-то отдался внезапной горечью в желудке.
Но молоток на стекло оставшегося спокойствия упал лишь через мгновение.
– Он запросил тест на твою чистоту.
– Что? – я приоткрыла рот, посмотрев на брата неверящим взглядом.
– Я не хочу рисковать тем, что де ла Роса унизят нашу семью, потому согласился.
Я почувствовала, как от лица отлила кровь.
– Это не займет много времени. Ничего особенного.
– Ничего особенного?
– Это стандартная для «Общества» процедура, особенно в высшем эшелоне. Твоя мать тоже проходила эту процедуру.
– Мне плевать на «Общество». И не волнует, чему там подвергалась моя мать. Я этого не сделаю!
– Сделаешь. Иначе не увидишь отца.
– Что? Ты не можешь так поступить.
– Я могу делать все, что захочу. Сейчас я пойду и поприветствую этих джентльменов. У тебя будет минута, чтобы принять решение. Если решишь подчиниться на благо нашей семьи, то увидимся внутри. В противном случае, оставайся здесь, и как только я закончу со всеми своими делами, то вернусь и отвезу тебя домой, где ты будешь заперта до самой брачной церемонии.
– Я хочу увидеть папу. Ты же обещал.
– Я ничего тебе не обещал. Лишь сказал, что, похоже, ты начинаешь вести себя разумно. Теперь я в этом не уверен. Если бы Эванжелина не была так молода...
– Эванжелина?
– Из вас двоих она более желанна, но ей всего тринадцать. Однако если ты меня вынудишь, я поступлю так, как должно.
С Эванжелиной? Он заставит ее подчиниться чему-то подобному?
Я покачала головой. Нет, он не мог этого сделать.
– Тебе не позволят. «Общество» такого не допустит, – что бы я о них не думала, но они не дикари. Я это знала.
– Я глава семьи.
– Ты должен действовать по законам «Общества». А они никогда такого не допустят. Эванжелине ведь всего тринадцать, – сказала я, расправив плечи.
Абель прищурился, и я поняла, что он знал это так же точно, как и я. Это принесло некоторое облегчение.
– Но тебе – нет, – прошипел он полным злобы голосом. – Эта процедура необходима для защиты нашей семьи и удовлетворения твоего будущего мужа. Если бы захотел, то затащил тебя внутрь силой, даже если бы ты кричала и брыкалась. Однако я оставляю это на твое усмотрение. Позволю сделать все с некоторым достоинством.
Достоинством? В предстоявшей процедуре не было ни капли достоинства.
Абель раскрыл дверцу машины.
– Решай, согласна ли ты подчиниться, – с этими словами он вышел.
Я осталась в машине, наблюдая, как Абель шел к парадному входу, чтобы пожать руки двум пожилым мужчинам. У одного из них я заметила тяжелое кольцо на пальце. В остальном они были практически неотличимы друг от друга.
Они хотели, чтобы я прошла тест на девственность? До меня доходили слухи о подобной практике, но я не придавала им значения. Это архаично. Неужели они и простыни потом проверят?
Однако если я во что-то и верила, так это в то, что Абель исполнит свою угрозу и запрет меня дома, не позволив увидеть отца. И ему будет плевать, даже если папы не станет. Кроме того, он мог как-то наказать Эванжелину, лишь чтобы заставить меня страдать. И это единственное, что имело значение. Единственное, что стоило знать.
У меня не было выбора. Никогда не было. Я должна вынести это, как и последующую свадьбу.
Айви
Мужчины прекратили разговор, как только я оказалась в пределах слышимости. Сперва на меня посмотрели двое незнакомцев. Мой брат стоял ко мне спиной, но стал медленно оборачиваться. На его лице расплылась победоносная улыбка.
– Айви.
Я с тревогой перевела взгляд с Абеля на остальных. В их глазах светилось нечто, похожее на похоть. А ведь по виду они годились мне в дедушки. Они будут стоять в стороне и не давать мне сбежать? Или их пригласили в качестве свидетелей?
– Джентльмены, это моя сестра Айви.
Я удивилась, когда он признал наше родство. Мы брат и сестра лишь наполовину, а не полноценные. И обычно Абель это подчеркивал, находя в этом утешение, даже гордость.
Мужчины кивнули. Один из них окинул меня таким взглядом, отчего я пожалела, что не позавтракала, а то сейчас могла бы расстаться с едой и испортить его туфли за тысячу долларов.
– Мы отстаем от графика, – произнес тот, что без кольца.
Брат кивнул, даже не подумав представить мне мужчин – впрочем, не то что бы мне это было интересно – а дальше мы вошли внутрь: двое незнакомцев впереди, Абель позади, а я посередине. Словно заключенная на казнь.
Я едва замечала окружающую обстановку, пока меня вели через огромную гостиную. На диване сидела пожилая женщина и читала журнал. Она удостоила меня лишь мимолетным взглядом. Напротив нее сидела молодая девушка, показавшаяся мне смутно знакомой, однако половина ее лица была скрыта журналом, и мне было видно только глаза. Она провожала меня взглядом, пока мы шли по комнате и в дверях не появилась экономка с серебряным подносом, на котором несла кофе.
Знали ли они, что должно было вскоре произойти?
– Невежливо так пялиться, – тихо проговорила пожилая женщина молодой.
Ее лицо моментально скрылось за журналом, и я подумала, что, вероятно, она была дочерью этой женщины.
Из гостиной меня вывели в коридор, по обе стороны которого тянулись двери. Когда мы подошли к последней, ее распахнул мужчина без кольца, и мне в нос ударил запах антисептика. По всей видимости, это кабинет. Он настоящий врач? Или какой-нибудь урод, нанятый «Обществом» специально для проведения таких «тестов»?
Мужчина, тем временем, жестом пригласил нас войти.
Когда я помедлила, Абель положил руку мне на спину и подтолкнул внутрь.
Вскоре дверь позади нас закрылась, и я отметила, что на ней не было замка. Может, я все же смогла бы сбежать. Но не приведут ли тогда сюда Эванжелину? Эта мысль была отвратительна, но, оглядев мужчин, я заметила, что толстяк с кольцом сел на диван напротив смотрового стола и выглядел донельзя нетерпеливым. Я была почти уверена, что у его ничуть не смущала эта затея.
Комната оказалась средних размеров и более освещенной, чем жилое пространство, казавшееся куда уютнее. Здесь освещение носило только практическое значение. У дальней стены стоял письменный стол. Рядом с другой была зона отдыха с диваном, а смотровой стол прямо напротив. В углу расположилась ширма.
– Айви, – окликнул меня мужчина без кольца, указав на единственный деревянный стул, стоявший у стола, – садись.
Я выполнила просьбу, и Абель встал позади меня, положив руки мне на плечи, словно хотел удержать, если подумаю о побеге.
– Я доктор Чамберс.
Чамберс?
Неужели это отец Марии Чамберс? Я вспомнила когда-то мучившую меня девушку. И поняла, почему молодая женщина в гостиной показалась мне знакомой. Всему виной блеск в ничем не примечательных глазах. Блеск, говоривший о живущем внутри нее зле.
И она смотрела на меня, поскольку прекрасно знала о происходящем. Знала, что со мной сейчас сотворят.
Я сглотнула, ощутив прилив жара. Хорошо, что я сидела, иначе наверняка упала бы.
– Уверен, твой брат объяснил тебе этот пункт, но я все равно должен убедиться, что ты здесь по собственному желанию.
– Желанию?
Абель сильнее сжал плечи.
Доктор Чамберс откашлялся, проигнорировав мое высказывание. Меня завели сюда обманом, и все в этой комнате это понимали. И даже собрались получить от моих мучений удовольствие. Удивлена ли я? Мария Чамберс уже в тринадцать была невыносимой хулиганкой. Должна же она была этому у кого-то научиться.
– Мистер де ла Роса – потомок одной из семей-основателей. Потому мы все относимся к нему с глубочайшим уважением, как, уверен, и ты.
Мужчина на диване фыркнул посреди этой фразы.
Я отвлеклась на него, но лишь на мгновение.
– Уверен, она все сознает, – ответил за меня Абель.
– Тебе очень повезло, девочка, – продолжил доктор Чамберс.
Я в этом сомневалась, но решила это не озвучивать.
– Но поскольку «Общество» никого не принуждает действовать против его воли, я хочу убедиться, что именно ты попросила своего брата
– как хорошего и честного его члена – привезти тебя сюда и засвидетельствовать твою чистоту, дабы ты была признана годной для брака с мужчиной столь высокого статуса.
– Вы серьезно?
– Айви, – произнес Абель. Видимо, он хотел сказать что-то еще, но доктор поднял руку.
– Это трудно для современных молодых леди. У меня есть дочь, ровесница твоей сестры, Абель. Я все понимаю, поверь мне, – он снова посмотрел на меня. – Но мы должны чтить традиции и не тратить ничье время впустую. Ты согласна на обследование, Айви?
– У меня нет выбора.
Абель сдавил мои плечи.
– Сестра, – последовала долгая напряженная пауза, – если ты предпочитаешь вернуться домой, я немедленно увезу тебя. У нас есть альтернативы, – угрожающе закончил он.
– Нет, – я поднялась. – Я подчинюсь. Давайте покончим с этим.
– Очень хорошо. При процедуре должен присутствовать один свидетель, и мистер Холтон любезно согласился отказаться от своих утренних дел, чтобы помочь нам уладить эту формальность.
– Как самоотверженно с его стороны.
– Ты можешь раздеться за перегородкой, – доктор поднялся. – А потом устраивайся поудобнее в кресле. Все будет хорошо.
К перегородке я шла на дрожащих ногах, потому налетела на столик, опрокинув чашку с кофе.
– Прошу, извините мою сестру. Она очень нервничает, – произнес Абель. У меня создалось такое чувство, что он хотел сдержать мое расстройство в секрете.
– Это нормально, – ответил доктор.
Оказавшись за ширмой, я привалилась к стене и глубоко вздохнула. Голова кружилась, а кожа стала влажной от пота. Я закрыла глаза и заставила себя дышать глубоко, считая до пяти на вдохе и столько же на выдохе. Повторяя снова и снова.
Я вообразила себе, что плыла в бассейне кампуса, как делала каждое утро. Это было одним из немногого, что помогало держать расстройство в узде.
«Все это быстро закончится, и я смогу уйти отсюда. Потом повидаюсь с папой, а затем, возможно, удастся поплавать в бассейне, прежде чем Эва вернется домой».
Полностью раздевшись, я накинула висевший тут халат, благодарная, что он вообще был. Я слышала, как мужчины за ширмой переговаривались, помешивая сахар и сливки в кофе. До меня донеслось имя Сантьяго, и я прислушалась, но, похоже, они стали говорить еще тише, когда упомянули моего жениха. Однако по их тону я поняла, что он им не нравился.
Похоже, я задержалась слишком сильно, поскольку через некоторое время один из мужчин прочистил горло.
– Ты готова, Айви? – окликнул меня Абель. – Уверен, у этих джентльменов есть дела поважнее, чем ждать тебя тут.
«Эти джентльмены могли катиться к черту».
Я поплотнее запахнула халат и обошла ширму, направившись к отрегулированному смотровому столу и стараясь ни на кого не смотреть. Подставки для ног были раздвинуты так, чтобы все присутствующие смогли бы хорошо рассмотреть меня между ног.
Я медлила, и к столу с улыбкой подошел доктор Чамберс. Но улыбка была не теплой. А такой, что я задалась вопросом: не было ли у него эрекции под этим халатом, поскольку он явно предвкушал мое унижение. То, что хотел со мной сотворить.
– Забирайся, Айви. Уверен, ты проходила подобные процедуры прежде. По сути, отцовский долг – водить дочь на проверки ежегодно.
– Мой отец был чересчур мягок со своими дочерьми, – отозвался Абель.
– Очень плохо. Я вот держу Марию на коротком поводке. У этой девчонки есть дикая жилка, но я верю, что мне по силам держать ее в узде.
Ух, мне вдруг стало жаль Марию. Я не хотела думать, что ей приходилось проходить такую процедуру. И вообще кому-либо.
Щеки ярко горели, когда я обошла стол, потуже затягивая пояс халата. Забравшись на него, я повернула голову к двери, глубоко вздохнула и легла на спину.
«Сделай это».
Мне хотелось, чтобы все поскорее закончилось.
Это единственное, чего я сейчас желала.
Я поставила ноги на подставки, а потом совершила огромную ошибку, посмотрев туда, где сидели Абель и второй мудак. Они откинулись на спинку дивана и наблюдали так внимательно, словно перед ними разворачивалось шоу. В каком-то смысле так оно и было.
– Очень хорошо, – проговорил доктор Чамберс, подходя ко мне ближе.
Он убрал мои руки от узла на поясе и положил их по обе стороны стола, а я уставилась в потолок. Когда доктор развязал пояс и распахнул халат, полностью меня обнажая, я впилась ногтями в мягкую кожу. Затем он раздвинул мне ноги с помощью механизма.
Доктор Чамберс прочистил горло, и я ощутила прикосновение его пальцев на животе.
– Не многообещающий знак, – проговорил он. – Когда они сбривают все волосы, невольно задаешься вопросом, для кого.
– Я плаваю, – ответила я. Впрочем, не то что бы их касалось мое желание сбривать волосы на теле.
– Молчать, – рявкнул Абель.
Доктор Чамберс провел пальцами по двум синякам у меня на животе, но комментировать не стал. Интересно, решил ли он, что это Абель избил меня. И считал ли доктор подобное нормой.
Наконец, он встал у меня между ног и покатил стол на колесиках ближе к дивану.
Холтон поднялся и встал рядом, не сводя глаз с моего влагалища. Совершенно зря я бросила взгляд на его промежность, поскольку увидела, как из-под выпиравшего живота торчал небольшой член, плотно прижимаясь к брюкам.
Извращенец.
– Мне нужно все засвидетельствовать, – похлопал он меня по руке, и я тут же ее отдернула. – С прошлого места мне было недостаточно хорошо тебя видно, верно?
Я едва дышала, слушая их разговоры о погоде, дочери Чамберса, а потом и о моей вагине, пока доктор смазывал палец.
– Ты почувствуешь давление, но больно не будет, Айви.
Я стиснула зубы, настраиваясь на вторжение, но все равно оказалась совсем не готова, когда Чамберс погрузил в меня свой холодный палец. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не закричать. И не сопротивляться. Потому что когда я инстинктивно сдвинула колени, Холтон вцепился в мои бедра и широко раздвинул их.
– Я должен все засвидетельствовать, – сказал он. – Уверяю, ты не первая обнаженная девушка, которую я вижу.
«Он хвастался?»
Я впилась ногтями в края стола, пока доктор все водил пальцем внутри, казалось, трогая там все, что только было можно.
– Она очень узкая.
Я почувствовала, как по щеке скатилась слеза.
– Я почти закончил, – произнес доктор. – Еще минутку.
Я почти уверена, что он вдоль и поперек прощупал мою девственную плеву, если это вообще имело значение. Скорее все это затевалось ради моего унижения и наглядного пособия для мужчин, которые, очевидно, будут мастурбировать позже.
– Вот так, – доктор вытащил палец и вытер его бумажным полотенцем.
Я, наконец, смогла свести колени и выдохнуть.
Брат тут же вскочил на ноги.
– Девственница, – вынес вердикт доктор.
Это я и сама могла им сказать.
– Что ж, не то что бы я сомневался, – произнес брат.
Я начала вставать.
– Не сейчас, – произнес Холтон, опрокидывая меня обратно на спину, широко распахивая халат и снова обнажая мою грудь, которую я почти успела прикрыть.
Я бросила на него взгляд, но он и не думал смотреть мне в глаза.
– Она изумительна, – произнес Холтон. – Как же плохо, что она должна достаться этому ублюдку.
– Я могу идти? – спросила я, мой голос показался странным даже мне самой.
– Еще кое-что, – отозвался Чамберс, бросив взгляд на моего брата, тот тут же кивнул. Доктор взял шприц, лежавший рядом с тюбиком смазки.
– Что это такое?
– Витамины, – ответил Абель прежде, чем успел Чамберс.
Я даже не решилась спорить, когда игла приблизилась к моей руке. Мне нужно было побыстрее убраться с этого стола. Прочь отсюда. Я должна была уйти от этих мужчин, поскольку не была уверена, сколько еще смогла бы сдерживать слезы.
– Готово, – доктор Чамберс запахнул полы моего халата. – Ты можешь быть свободна. Я все задокументирую, а потом брат сможет вернуть тебя домой.
Я соскользнула со стола так быстро, как только смогла, пол леденил босые ноги. Однако прежде чем я успела скрыться за ширмой, Абель схватил меня за руку и остановил.
– Ты ничего не забыла? – спросил он.
– Что? – спросила я, едва сдерживая слезы.
– Ты должна поблагодарить доктора и мистера Холтона.
– Поблагодарить их? – я вытерла лицо, стирая первые капли слез. Я могла поклясться, что все еще чувствовала на себе руки одного мужчины и взгляд другого.
– Да, Айви. Поблагодари их за то, что нашли на нас время.
Обернувшись, я посмотрела на доктора и Холтона. Буквально заставила себя это сделать. Мне нужно было запомнить их лица, поскольку в это мгновение я поклялась себе, что когда-нибудь заставлю их заплатить.
– Спасибо, – выдавила я сквозь стиснутые зубы.
Абель выпустил меня, и я все же смогла скрыться за ширмой, задаваясь вопросом, что же будет вытворять мой жених после свадьбы, когда я стану принадлежать ему безраздельно, если, даже не присутствуя сегодня, потребовал пройти через подобное унижение?
Айви
Ни я, ни Абель не произнесли ни слова, когда отъезжали от подъездной дорожки. Я чувствовала себя униженной. Онемевшей. До меня только теперь в полной мере доходило, что произошло в том доме. Потому единственное, что могла сейчас делать, это сидеть на пассажирском сидении, подтянув колени к подбородку и отвернувшись к окну. Так я скрывала от брата свои слезы.
– Сними ботинки с сидения.
– Да пошел ты.
Абель промолчал. Я удивилась, когда он не стал спорить и не протянул руку, чтобы силой снять мои ноги с его драгоценного сидения. Но брат действительно не стал. Может, на каком-то уровне он тоже пострадал?
Я вытерла лицо рукавом своего большого свитера, порадовавшись, что его надела, поскольку теперь он будто защищал меня. Когда мы въехали на парковку больницы, я повернулась к Абелю, изучая его профиль. Губы брата были плотно сжаты, а брови нахмурены.
Ненависть его состарила. Сделала уродливым.
– Зачем ты заставил меня это сделать?
– По его просьбе.
– Ты мог бы отказать.
Абель направил машину на круговую подъездную дорожку и остановился перед стеклянными раздвижными дверями, только после этого повернувшись ко мне лицом.
– Это было необходимо. Если бы ты оказалась не невинна, или же де ла Роса просто стал бы утверждать так после вашей брачной ночи, у нас не было бы никаких карт в рукаве. Всю нашу семью наказали бы.
– У тебя есть хоть какие-то человеческие эмоции, Абель? Хоть что-то, похожее на сочувствие?
– Сочувствие – удел слабых, Айви, – он глянул на часы, будто я его задерживала. – Если хочешь увидеть отца, тебе лучше зайти внутрь.
– Ты не собираешься следить за мной? – прищурилась я. – Вдруг я сбегу?
Абель качнул головой и перевел взгляд на дорогу, рассеянно наблюдая за движением машин.
– А что такое? Раскаиваешься в содеянном?
– Не глупи, – отозвался он, снова посмотрев на меня. Его глаза опять словно помертвели.
– Нет, ты прав. Это было глупо. Но я хочу предупредить тебя. Если ты когда-нибудь поднимешь руку на нашу сестру или попытаешься сделать с ней что-то подобное, я убью тебя. Убью собственными руками. Ты понял меня, Абель?
Он рассмеялся. Ну, в некотором роде. Звук больше походил на фырканье.
– Как только отец умрет, я стану ее опекуном. И знаешь, что будет потом? Я продам ее тому, кто больше заплатит.
– Ты не...
– Не волнуйся. Я дождусь ее совершеннолетия. И тогда ты ни черта не сможешь с этим поделать. Так что беги и навести папу. Поторопись. Вдруг твои слова вернут его к жизни.
– Я убью тебя.
– Если твой муж не убьет тебя первым.
Его слова застали меня врасплох, и я замешкалась.
Кто-то постучал в окно, испугав меня. Я обернулась и заметила стоявшего снаружи высокого светловолосого мужчину в темном длинном пальто. Он кивнул Абелю.
– Это Джеймс. Он отвезет тебя домой. На все про все у тебя час.
– Час?
– Я бы позволил тебе провести здесь весь день, но ты же не слишком хорошо себя ведешь, верно?
Я открыла рот, но брат поднял руку.
– Не стоит, Айви. Действительно не стоит. Иди, пока я совсем не передумал.
Неужели он собирался лишить меня и этого?
– Пожалуйста, Абель, – глаза снова наполнились слезами.
– Пожалуйста, Абель, – передразнил он меня высоким голосом.
Я показала ему средний палец, а потом распахнула дверь. И уже одной ногой встала на тротуар, когда брат окликнул меня.
– Айви.
Я повернулась.
– Завтра ночью.
– Что завтра ночью?
– Большой день.
– Что?
– В полночь.
– Завтра? – меня обдало холодом.
Абель посмотрел на часы.
– Пятьдесят семь минут.
– Я тебя ненавижу, – произнесла я, а потом вышла из машины и прошла мимо Джеймса, который тут же последовал за мной в больницу через раздвижные стеклянные двери.
Сантьяго
– Dominus et Deuce [1], – произнес Абель, проявляя вынужденное уважение к моему рангу, прежде чем поклониться.
В моем особняке де ла Роса царила тьма, все окна затемнены круглый день. Но даже так, смотря на Абеля Морено, я мог сказать, что он не из тех, кто любил кланяться. Он считал, что достоин лучшего, и его эго, я уверен, на этом настаивало. Я всегда замечал на его лице намеки на негодование, даже когда ублюдок выказывал уважение.
Хотя по всем правилам Абель с таким же успехом мог быть ублюдком старшего Морено. Его связь с «I.V.I.» была очень слабой. Он был первым и единственным сыном Эля, но рожденным от женщины, неодобренной «Обществом». Потому ему никогда не стать в нашем мире по-настоящему важным. Эта истина была простой для понимания, даже такому, как Абель. Но принятие – совсем другое дело.
Я всегда находил его чересчур самодовольным. Чрезмерно жаждущим одобрения. Мне не нравилось его поведение и еще меньше то, с какой готовностью он согласился отдать мне свою сестру. Может, у него и не было выбора в этом вопросе, но полное отсутствие уважение к человеку одной с ним крови не могло заслужить мое одобрение.
Я ожидал сопротивления и, признаться, был разочарован, когда его не получил. Я наблюдал за их семьей уже четыре года и обнаружил слабости у всех, кроме Абеля. Эль и его жена жаждали власти, которой их могло наделить «Общество». Айви хотела сбежать от всего этого, наивно мечтая о колледже и жизни, которой у нее теперь никогда не будет. Я бы даже не удивился, если она действительно попыталась бы сбежать, как ее сестра. Младшая Морено, Эванжелина, в любом случае еще недостаточно взрослая, чтобы иметь свое мнение. Абель же, похоже, не испытывал привязанности ни к одному из членов семьи. Если он и любил кого-то, кроме себя, я пока не обнаружил этого человека.
Отдать мне в жены Айви должно было стать испытанием для всех них. Но с момента оглашения моих намерений ни единая живая душа не пришла ко мне молить о пощаде. Даже ее собственная мать. Я начинал подумывать, что единственный Морено, которому было не плевать, сейчас лежал в коме. Слишком трусливый, чтобы столкнуться с заслуженной им несправедливостью.
– Я хотел преподнести вам гарантию, – Абель бросил взгляд на пустой стул напротив стола. Он ждал моего дозволения сесть и устроиться поудобнее. Но Морено его не получит.
– Какую гарантию? – я нахмурился, смотря на сложенную бумагу в его руке.
– Что невеста чиста. Теперь в этом не может быть никаких сомнений.
Я тщательно взвешивал его слова. Конечно, он не мог иметь в виду то, о чем я сперва подумал. Но изучив скривленные губы Абеля и выражение лица, указывающее на то, что он непомерно горд собой, я ощутил пульсацию в висках.
Протянув руку, я вырвал из его пальцев бумагу, развернув ее рядом с мягким светом, лившимся от свечи на моем столе. Я быстро пробежался взглядом по отчету, отмечая детали. Костяшки моих пальцев побелели, когда я получил подтверждение своей догадки. В голове вспыхнул образ Айви, заполняя пробелы между моим воображением и глупостью Абеля. Нетрудно было представить ее лежащей на спине с раздвинутыми ногами, пока какой-то незнакомый ей мужчина касался того, что принадлежало мне. Как Абель мог даже допустить мысль, что этот шаг разумен?
Когда я поднял на него пустой взгляд, выражение удовлетворение с его лица исчезло. Я обошел стол и обхватил челюсть Абеля пальцами, поднимая ее вверх и сдавив так сильно, что его кожа побелела.
– Кто, черт тебя задери, дал тебе такие полномочия?
К подобному рукоприкладству Абель явно не привык. Он стал извиваться, пытаясь вырваться, а лицо приобрело красноватый оттенок. Внутри него буквально кипело едва скрываемое презрение, еще немного и у Абеля сорвет крышку притворной вежливости. Я бы сейчас посмотрел, как он решит испытать пределы моего терпения. Мне бы доставило огромное удовольствие проломить ему череп и выкрасить стены его кровью.
