Текст книги "Реквием души (ЛП)"

Автор книги: Н. Найт

Соавторы: А. Заварелли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Когда я стал изучать свое отражение в зеркале, по венам побежало странное напряжение. Мои кожаные оксфорды были начищены до блеска. Изготовленный на заказ черный смокинг от «Brioni» безупречно отглажен, а под ним накрахмаленная белая рубашка. Из-под манжеты выглядывали чернила татуировки, однако моим вниманием завладела та, что была на лице. Айви, вероятно, знала о моих шрамах, но еще не видела меня с черепом на пол лица. Я мог лишь догадываться о ее реакции, когда она дойдет до конца прохода. Что Айви предпримет? Попытается ли убежать? Придется ли Абелю тащить ее обратно к алтарю и утихомиривать горькие рыдания, чтобы она могла вымолвить хоть слово из положенных клятв такому, как я?

Эта мысль оставила горький привкус во рту.

Когда-то женщины «Общества» падали к моим ногам, желая выйти за меня замуж. Теперь же я не мог быть уверен, предпочтет ли моя невеста проткнуть себя подсвечником, лишь бы не быть со мной.

Впрочем, реакция Айви не имела значения. Она была лишь средством для достижения цели. И ее неуважения я не потерплю, как бы ей ни было противно. То же самое касалось брата Айви. Не прошло и мгновения, как в дверях показался Абель, позади которого стоял мой охранник.

– Вы звали меня? – спросил Морено.

Кивнув, я жестом пригласил его пройти в комнату, которую мне предоставил священник. Гости могли подождать. Но то, свидетелем чего я стал, требовало моего немедленного вмешательства. Нужно было разобраться с Абелем.

Он бросил на меня быстрый и хитрый взгляд. По-видимому, Абель считал себя очень умным, уверенный, что одурачил меня своим почтительным фасадом.

Я глотнул своего обжигающего виски и поставил стакан на стол, прежде чем снова посмотрел на Абеля.

– Разве я не дал понять о своих чувствах, когда Айви касается кто-то, кроме меня?

Он переступил с ноги на ногу и заметно побледнел, что я заметил даже в полутьме комнаты. Я видел, что он судорожно соображал, как мне стало известно о том, что Абель только что грубо схватил Айви в часовне. Я мог бы сообщить ему истинную причину, но это разрушило бы иллюзию, что у меня повсюду были глаза, этого мне не хотелось.

– Не уверен, что понимаю...

Я сделал два шага к Абелю, на моем лице застыла маска безмятежности. Он совсем не ожидал удара кулаком в живот, потому согнулся пополам, кашляя и отплевываясь, словно его никогда в жизни не били. Его невежество и слабость лишь подлили масла в огонь моей ярости. Потребовалось еще два удара, прежде чем Абель рухнул на колени и свернулся в позе эмбриона, задыхаясь от раскаяния.

– Я думал, что вы будете не против, если стану держать ее в узде.

– Это мои обязанности, – я поставил ногу на его шею и стал давить, пока Абель не принялся царапаться, смотря на меня широко распахнутыми испуганными глазами.

На пороге возник мой лучший человек и близкий друг Судья, наблюдая за происходящим со скучающим выражением лица. Сейчас никто бы мне не помешал высосать из Абеля жизнь.

– Уясни, что я сейчас скажу, – я так сильно надавил каблуком на горло Абеля, что его глаза чуть не вылезли из орбит. – После того, как отведешь сестру к алтарю и передашь в мое безраздельное пользование, ты больше никогда к ней не прикоснешься.

– Не прикоснусь, – прохрипел он, впиваясь ногтями в мои ботинки и, тем самым, портя идеальную пару из итальянской кожи.

За эту наглость я убрал ногу от шеи Морено и опустил носок туфель, сильно вдавив его в зубы Абеля. Я даже услышал какой-то хруст, пока он давился и задыхался. Убедившись, что Абель наглотался грязи, которой достоин, я размазал подошвой кровавую слюну по его подбородку и отошел. Абель посмотрел на меня так, будто не верил в произошедшее.

– Чертов Морено, – выплюнул я и осушил стакан еще двумя глотками. – Убирайся с глаз моих. Сейчас же.

Абель поднялся и, не глядя на меня, направился к двери, сжимая кулаки. Судья отошел, потому Абель беспрепятственно скрылся в коридоре, а я повернулся к зеркалу, чтобы поправить одежду.

– Вижу, ты не потерял хватку, – раздался позади знакомый голос, и я обернулся, ошеломленно смотря на своего старого друга. Анжело Августин был моим одноклассником, когда я еще учился в католической школе. Он также был суверенным сыном «I.V.I.», но в отделении Сиэтла. Мы поддерживали тесный контакт все это время, но во плоти я не видел его уже лет шесть. Мы писали друг другу письма и созванивались, но больше ничего, поскольку навещать его в тюрьме никто из «Общества» не посмел бы. Это было слишком рискованно.

– Мне ждать еще и команду спецназовцев в качестве свидетелей? – сухо спросил я.

Он рассмеялся, но спустя мгновение замолчал, выражением его лица скрывала полутьма.

– Меня освободили досрочно.

– Как так? – я склонил голову набок, изучая Анжело. Он почти не изменился с нашей последней встречи. Черты его лица очень походили на мои. Те же темные волосы, арктические глаза. Он мог бы легко сойти за моего брата, и часто им и прикидывался, пока мы были моложе. До взрыва.

– Подробности в другой раз, – он шагнул ближе ко мне. – Сегодняшняя ночь посвящена тебе.

– Значит, ты останешься? – спросил я, наливая ему стакан виски.

Краем глаза я увидел, как Судья кивнул, прежде чем исчезнуть в коридоре и дать нам минуту наедине. Я не ожидал гостей, но не собирался выгонять Анжело, не узнав причину его возвращения.

Друг взял стакан и повертел его в руке, прежде чем вдохнуть аромат. Это естественный жест для суверенных сыновей. Никогда нельзя было угадать, где тебя хотели отравить. Однако я приписал его действия скорее памяти о прошлых временах, чем недоверию. Если в этом мире существовал хоть один человек, кому Анжело мог доверять, то таковым был я.

– Мне бы хотелось, – он сделал глоток и прикрыл глаза, смакуя вкус виски. – Но я пока не хотел бы показываться другим из «Общества». Еще не время раскрывать мою свободу. Однако я не мог не повидаться с тобой.

Я кивнул ему. Мы понимали друг друга без слов. Анжело, как и я, знал о предательстве не понаслышке, а потому тоже вынашивал свой план. Как бы мне ни хотелось видеть Анжело сегодня у алтаря, я не стал бы просить его об этом, если это помешает его мести. В некотором смысле я считал, что Анжело подставили куда серьезнее, чем меня. За свою разрушенную жизнь мне следовало благодарить отца Айви, когда Анжело предал тот, кто был с ним одной плоти и крови. Последние шесть лет своей жизни он провел в клетке, как какое-то животное, попав туда за преступление, которого не совершал. Потому Анжело не потерпел бы легкого возмездия.

Допив виски, он налил себе еще, посматривая на меня. Анжело знал о произошедшем, но никогда прежде не видел ущерб воочию. Друг не вздрогнул, хотя это было естественной реакцией большинства, и я почувствовал благодарность.

– Классная татуировка, – заключил он. – Тебе идет.

– Она служит определенной цели, – достав салфетку, я стер кровь Абеля со своей обуви.

– Значит, ты действительно на это решился, – его тон был нейтральным, но Анжело не смог скрыть тревогу в глазах. Он знал о моих планах в отношении семьи Морено. Пока я выздоравливал, мы провели много часов, разговаривая по телефону с использованием шифра.

Я подозревал, что друг беспокоился обо мне, но ему бы стоило больше в меня верить.

– Да, – ответил ему я.

Анжело открыл маленькую деревянную шкатулку, стоявшую на столе рядом со мной, и посмотрел на кольца.

– Значит, ты все решил.

– Да.

– А что если все пойдет не по плану? – Анжело снова посмотрел на меня.

– Что ты имеешь в виду? – выкинув салфетку, я вытер руки.

– Вечность – слишком долгий срок для мести. Думаю, ты бы предпочел четкую дату возмездия.

Я повернулся к нему.

– Вечность займет лишь время, достаточное для того, чтобы она родила мне сыновей.

Анжело поднял кольцо Айви и принялся изучать его.

– Значит, все это время ты будешь спать с ней, чтобы она произвела на свет твоих наследников. Станешь наблюдать, как эта девушка дает им жизнь. Заботится, как способна лишь мать. А после станешь мучать оставшуюся вам жизнь или заставишь истекать кровью, пока той в ее теле вовсе не останется?

В его голосе слышалась неуверенность, что меня разозлило.

– Сомневаешься в моих намерениях?

– В твоих намерениях – нет, – он вернул кольцо и закрыл шкатулку. – Скорее в исходе.

– Мало же ты в меня веришь, – пробормотал я.

– По правде, я тебе завидую.

Пустота в голосе Анжело застала меня врасплох, однако от его слов я поморщился.

– С чего бы тебе завидовать?

– У тебя всегда все предопределено. Я никогда не встречал никого, кто бы продумывал каждое свое решение и выполнял задуманное без задней мысли или сожалений. Я даже представить не могу, каково это – жить без груза нерешительности или же без усложнявших все эмоций.

Я моргнул и нахмурился. Анжело произнес это так, словно я был роботом, хотя, вероятно, мне не стоило удивляться. Таковым меня считали большинство людей. Члены «I.V.I.» называли меня живым компьютером. Расчеты, прогнозы и сложные задачи были моим талантом. Все можно легко решить, если проработать на бумаге. Однако человеческая психология и сложный эмоциональный спектр были за гранью моего понимания. Слишком много переменных, а быстрый и правильный ответ дать и вовсе невозможно.

Однако это не означало, что у меня не было эмоций. Просто я предпочитал не выражать их и не испытывать.

Анжело вдруг тихо рассмеялся, когда ему что-то пришло в голову.

– А помнишь, как сестра Маргарет посчитала тебя социопатом?

– Да, что ж... – я пожал плечами. – Возможно, она была права.

Анжело прислонился к столу и склонил голову.

– В это легко поверить, но я знаю, что ты не такой. Боюсь, ты не до конца сознаешь, во что ввязываешься.

– А ты станешь сомневаться в своих намерениях, когда придет твое время мстить? – пронзил я его взглядом.

– Нет, – он выпрямился и засунул руки в карманы.

Мне уже показалось, что мы закрыли эту тему, но Анжело снова заговорил.

– Я знаю, что ты прежде трахал женщин, Сантьяго, но это далеко не те же ощущения, если жить с одной из них. Ты будешь неизбежно сталкиваться с ней каждый день. Потому, пожалуйста, прислушайся к моему совету. Если ты и правда хочешь довести свою месть до конца, то никогда не забывай, кто она. Не стоит недооценивать силу близости. Даже если каждую ночь Морено будет спать в твоей постели, она все равно должна оставаться для тебя врагом.

Я разгладил ладонями лацканы костюма и кивнул.

– Не стоит волноваться. Она никогда не будет спать в моей кровати.

Сантьяго

Вскоре после ухода Анжело свое место рядом со мной справа от алтаря занял Судья. Остальные свидетели уже сидели на церковных скамьях. Собор заливало мягкое свечение, и хотя я все еще не испытывал желания стоять тут перед всеми, полутьма приносила облегчение, поскольку никто не смог бы хорошо меня разглядеть.

Через несколько минут органист заиграл выбранную для церемонии музыку. В дверях появилась Айви, а рядом с ней Абель. Я смотрел на него достаточно долго, чтобы он поймал мой взгляд и стиснул зубы. Затем я взглянул на свою невесту. Силуэт, обернутый черным кружевом. В руках она держала розы. Айви была так неотразимо красива, что я почти поверил, что через мгновение она исчезнет подобно призраку, и больше ее никто никогда не увидит.

Абель не то чтобы тащил Айви по проходу, но шел, подталкивая вперед и слишком крепко сжимая ее руку, чем испытывал остатки моего терпения. Его губы явно распухли, а на напряженной шее начинали проступать темные синяки. И все же Абель с прежней готовностью отдавал мне сестру.

Мое сердце билось в такт музыке. Я даже не дышал, пока Айви не встала передо мной. Как только Абель отпустил ее, она покачнулась, из-за чего внутри поднялась волна гнева, пока я обдумывал причину. Она выпила или же просто нервничала?

Как только Айви остановилась, то тут же задрала подбородок, чтобы рассмотреть меня. Невозможно было упустить сорвавшийся с ее губ испуганный вздох. Свет от свечей танцевал вокруг нас, подчеркивая мои черты и искажая формы. Взгляд Айви почти сразу сосредоточился на получерепе, розы выпали из ее рук, рассыпавшись возле наших ног. Она выглядела испуганной, слегка смущенной и болезненно очаровательной, продолжая изучать меня.

Я пожалел, что не позволил ей увидеть меня до церемонии, поскольку больше всего на свете мне хотелось в этот момент остаться с ней наедине. Так много раз я проигрывал в голове этот сценарий. Представлял, как все могло обернуться. Ее страх. Гнев. Ужас. Я думал, она побежит от меня прочь. Бросится под мимо проходящую машину на улице, лишь бы не быть со мной. Но никогда я не предполагал, что Айви могла смотреть на меня вот так. Будто хотела изучить. Словно находила меня... интригующим.

Я не знал, как долго мы так простояли. Даже не сознавал, что обхватил ее запястье и притянул Айви к себе, пока большой палец не коснулся пульсирующей вены под теплой кожей. Возможно, именно поэтому Айви не двигалась с места. Она рассматривала мою большую руку, словно та была оружием. Меня так и подмывало отпустить ее и посмотреть, не побежит ли она прочь, но я вдруг обнаружил, что не хотел отпускать свою невесту.

Как бы то ни было, у нас не было времени на размышления. Музыка затихла, и мы были вынуждены обратить внимание на священника. Он велел нам сесть на отведенные для нас стулья на платформе, а затем приступил к традиционной церемонии.

Мы начали с гимна, затем нам зачитали строки из Старого и Нового Завета. Священник многословно говорил о браке, Евангелии и размышлениях, но я едва следил за его словами. Когда мы с Айви, наконец, оказались перед алтарем, и нас попросили соединить руки, она чопорно протянула мне свои ладони.

Я обхватил ее пальцы, отметив, что они стали холодными и бледными, словно Айви, наконец, примирилась с реальностью. Она сглотнула и бросила на меня взгляд из-под ресниц, а я мельком заметил ее зрачок странной формы. Тот, что она все время норовила прикрыть волосами. Этот зрачок стал источником многих ее мучений в школе, когда Айви была ребенком. Очевидно, она все еще жила под гнетом унижений прошлых дней. Когда Айви станет моей женой, я не позволю ей скрывать это ни от меня, ни от кого бы то ни было другого.

Священник начал церемонию обета, по моей просьбе пропустив формальности вроде вопроса о вступлении в этот брак по принуждению и наставлений любить друг друга до конца наших дней. От меня не укрылся неловкий взгляд, который Айви бросила в мою сторону, но я решил сосредоточиться на самой невесте, а не том, что она думала на сей счет.

Сперва мы с Айви объявили о своих намерениях, а потом вслед за священником повторили слова клятвы, включавшие единственное, что я мог сдержать. Я возьму ее в жены. Буду верен ей в счастье и в горести, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас. В моем голосе слышалось напряжение, а взгляд явно полыхал огнем, что нервировало мою невесту. Она несколько раз опускала голову, смотря в пол, прежде чем найти в себе силы снова посмотреть на меня.

Когда пришла ее очередь повторять слова клятвы, Айви почти шептала, но все же вручила мне себя в покорностью, которую я нашел одинаково разочаровывающей и очаровательной.

Священник засвидетельствовал наши клятвы, после чего продолжил благословлять нас, а потом преступил к части с обменом кольцами. Я надел кольцо на палец Айви, повторяя свои обещания верности во имя Отца, Сына и Святого Духа. Когда кольцо с бриллиантом «соль и перец» оказалось на ее дрожащем пальце, я испытал болезненное чувство удовлетворения. И оно лишь усилилось, когда Айви проделала ту же процедуру со мной.

Следуя моим предписаниям, священник объявил Айви моей, пропустив часть с просьбой поцеловать невесту. Это следовало приберечь до того времени, когда мы останемся наедине. Мне не хотелось, чтобы братья видели, какое отвращение вызовет у Айви прикосновение моих губ.

Мы перешли к молитве, а потом поклонились свидетелям в знак мира, за чем последовало причастие. После последнего брачного благословения нас отпустили, взяв обещание позже встретиться с гостями в комплексе.

Когда снова потянулся к руке Айви и обхватил кисть холодными пальцами, я ощутил ее дрожь. Она смотрела прямо перед собой, но я не мог не ощущать, что Айви едва держалась на ногах. И когда мы вышли на улицу, где нас ждала моя машина с водителем, походка Айви стала еще более неуверенной. Как только новоиспеченная жена забралась на заднее сидение, я заметил, что она по-прежнему была с босыми ногами.

Я сел рядом с ней, после чего Марко закрыл за нами дверь. Перегородка уже была поднята, оставляя нас в гробовой тишине.

Когда машина рванула вперед, Айви сжала руками колени. Казалось, она нервничала, как и должно было быть, однако ее страх не удовлетворил меня так сильно, как я надеялся.

– Где туфли, которые я купил тебе? – прогремел мой голос, прерывая тишину.

Айви посмотрела на меня из-под ресниц и снова принялась изучать татуировку на моем лице. Я внимательно наблюдал за ней, ища истинные эмоции, но отмечал лишь любопытство. Это сбивало с толку и раздражало больше, чем я ожидал. Айви должна была испытать отвращение. Должна ненавидеть меня. Это было бы совершенно естественно.

– Значит, это был ты? – спросила она тихо. – В исповедальне. Твой одеколон...

Я выпрямился, оценив ее наблюдательность. Я не ожидал, что Айви окажется такой... проницательной. Однако ей следовало бы знать, что лучше мне не задавать таких вопросов.

– Имеешь в виду, когда ты там молила Бога не дать тебе выйти замуж за монстра? – фыркнул я.

– Я не это имела в виду... – она шумно вздохнула и качнула головой. – Ты перевираешь мои слова.

Я посмотрел в окно, ощутив волну злости. Какой же непослушной она оказалась. Настоящий сюрприз. Айви уже бросала мне вызов. Не надела купленные мной туфли. Допрашивала меня, словно имела на это право. Будто Морено когда-либо обладали властью, равной той, какой наделяли суверенных сыновей. Похоже, Айви рада этой партии. В конце концов, именно этого так жаждала ее семья. Высокое положение. Деньги. Сила. Брак со мной наделил Айви всем этим. Я не сомневался, что в глубине души она походила на свою мать. Может, ее и прельщала идея другой жизни, но все же Айви решила выйти за меня. С моей стороны было бы глупостью верить, что она не преследовала свои мотивы. Но какими бы они ни были, я никогда не смогу ей доверять.

Я порадовался, что Айви напомнила о наших ролях. Мне нужно дать ей понять, что такое поведение недопустимо, и откладывать это не было причин. Айви, вероятно, вышла за меня с завидной решимостью, но уже скоро она поймет, что единственное семейное счастье, которое будет ей доступно – принимать назначенные мной наказания.

Спустя несколько мгновений мы остановились. Марко заглушил двигатель, а я постучал по стеклу, тем самым прося Марко выйти. Он подчинился.

На улице было темно, в машину проникал лишь свет фонарей. Однако полутьма не скрыла дрожь моей супруги, когда я повернулся к ней и потянулся к ее лицу. Я горел решимостью немедленно поставить Айви на место. Но когда она снова попыталась скрыть от меня свой странный зрачок, я быстро сменил приоритеты.

– Не надо, – предупредил я Айви, когда она попыталась поправить волосы. – Я хочу это увидеть.

Она замерла, и наши взгляды встретились. И впервые я осознал, что Анжело мог быть прав. Трудно подогревать внутри гнев рядом с такой красавицей. Я скользнул пальцами вниз по ее горлу, ощутив бившийся пульс, и никак не мог решить, чего хотел больше. Поцеловать Айви или задушить.

– Никогда не скрывай от меня свои недостатки, – сказал я ей. – Теперь они мои, и я вправе ими наслаждаться.

– Но... я ненавижу его, – отозвалась она дрожащим голосом.

– А мне, похоже, нравится, – глухо рассмеялся я.

Айви казалась озадаченной моим странным ответом, как и я сам. Я сильнее сжал руки, а потом отпустил ее. Что она со мной делала?

– Пожалуйста, – попросила Айви, приблизив руку к волосам.

– У тебя, кажется, сложилось впечатление, будто ты вольна делать, что захочешь, – холодно ответил я. – Мне стоит напомнить тебе об основных правилах «Общества»? Правилах, которым ты поклялась следовать?

Она резко втянула воздух и бессознательно свернулась калачиком. Айви совершенно ясно поняла смысл моих слов.

– Не нужно, – прошептала она.

– Что ж, ты в любом случае получила предупреждение.

Я услышал шаги членов «Общества», собиравшихся во дворе. Церемония клеймения должна была начаться с минуты на минуту. Однако я должен был сдержать обещание, потому все немного подождут. Распахнув дверь, я поманил Айви к себе.

Она выбралась из машины и приглушенно вскрикнула, когда я перекинул ее через плечо, босые ступни теперь болтались, поднимая ткань платья. Когда я вошел во двор и прошел мимо ожидавших Айви стула и стола в центре, нас проводили любопытствующими взглядами. Я шел быстро и уверенно, а шаги отдавались эхом, когда вошел в коридор маленькой часовни, предназначенной только для прихожан.

Прикрыв за собой дверь, я направился к алтарю, только там поставив свою непослушную жену на ноги. Когда Айви осмелилась посмотреть на меня, на ее лице плясали блики от теплого красноватого огня свечей в стеклянных подсвечниках. Разочарование подняло внутри меня порочные желания, кровь хлынула к члену, и он до боли затвердел.

Я мечтал наказать ее с тех пор, как искушение жениться на Айви проникло в мое сознание. После взрыва терпение осталось единственной моей добродетелью. Силы на восстановление давала мысль, что однажды Морено будут страдать, как и я. Потому было сложно смириться, что в данный момент я сильнее всего хотел почувствовать Айви под собой.

Этим вечером я точно не удовлетворюсь одним разом. Меня опьянял ее аромат, а тепло тела необъяснимо манило. Мне... было что-то нужно от нее, но я не понимал, что именно.

Ее взгляд показался мне чересчур пристальным, потому я крутанул Айви в своих руках, отчего она судорожно вздохнула. Я обхватил ее за талию и стал склонять на деревянный алтарь, а вторую руку положил поверх тонкого кружева на ее спине. Вуаль скрывала все, что я так жаждал увидеть, потому я сорвал ее и бросил на пол. Айви словно застыла, когда я провел по черным атласным пуговицам, украшавшим изгиб ее спины. А потом и сам замер, оценивая красоту фигуры, элегантно подчеркнутую платьем.

– Тебе следовало знать. Покупая вещь, я жду, что ты ее наденешь, – грубо произнес я.

– Я не могла, – прошептала она.

Убрав руку с ее спины, я склонился, собирая ткань, скользившую по деревянному полу. Когда я потянул материал вверх, обнажая бедра Айви, она напряглась.

– Что ты делаешь? – Айви осмелилась бросить на меня взгляд через плечо.

– Наказываю.

Едва слово сорвалось с моих губ, Айви попыталась вырваться, но я прижал ее к алтарю, надавив ладонью на спину. Лицо Айви оказалось всего в дюйме от горящих свечей, а грудь бешено вздымалась, пока моя жена оглядывалась в поисках невидимого спасителя. Однако здесь она никого не найдет.

Я задрал ткань выше, открывая идеальный изгиб бедер и задницы, выставленной на обозрение, поскольку была прикрыта лишь крошечным куском черных кружев. Я не мог оторвать взгляд от ее нетронутого тела и едва подавил нарастающую внутри агонию, буквально заставляя себя вспомнить, зачем привел сюда Айви.

Я потянулся за свечой, и Айви задышала чаще, пытаясь откинуть назад голову.

– Сантьяго.

Мольба в ее голосе буквально пронзила меня, лишая решимости. Я замер, сжимая свечу, а потом несколько раз моргнул, ошеломленный своей реакцией, и заставил себя встряхнуться.

Потянув к себе свечу, я с наслаждением почувствовал дрожь Айви. Когда мне показалось, что достаточно насладился предвкушением, я просунул пальцы под тонкую ленту ее трусиков и разорвал ткань. Повторив процесс с другой стороны, я позволил кружевам упасть на пол. Теперь Айви была обнажена.

Я провел ладонью по ее заднице, подавляя собственную дрожь от соприкосновения с теплой плотью. Я мог бы взять ее сейчас, но не остался бы удовлетворен. На то, что я хотел сделать с Айви, нужно куда больше времени.

Я коснулся внутренней стороны ее бедер и стал раздвигать ей ноги, пока не получил прекрасный вид на гладковыбритую киску, поблескивающую от влаги в свете свечей. От вида неоспоримого свидетельства возбуждения Айви, я едва не зашипел сквозь зубы. Я понимал, что это, вероятно, вызвано страхом, но мне так захотелось прикоснуться к ней и убедиться в реальности произошедшего, что я почти решился. Однако сперва мне нужно было выполнить обещание.

Я провел по позвоночнику Айви стеклянным подсвечником и оставил его ненадолго на ее пояснице. Почувствовав исходивший от свечи жар, Айви выгнулась, шумно вздохнув и стала умолять меня всерьез.

– Сантьяго, ты не должен этого делать.

– Должен. И сделаю.

Удерживая Айви одной рукой, второй я наклонил стакан. Когда на ее задницу упала первая капля воска, Айви зашипела. Я же зачарованно смотрел, как тонкая струя воска стекала по ее бедру, чтобы через несколько мгновений затвердеть. Айви задергалась, пытаясь вырваться, и мне пришлось налечь на нее всем своим весом, чтобы снова наклонить подсвечник, но уже над другой ягодицей. По коже побежала еще одна струя воска, и я поймал себя на мысли, что мог бы заниматься этим всю ночь.

Когда я продолжил, Айви постепенно начала успокаиваться. Как только она совсем перестала бороться, я провел освободившейся рукой по ее спине и остановился на затылке, принявшись ласкать волосы и кожу Айви, пока использовал нижнюю часть тела жены в качестве холста. Ее задница приобрела алый цвет, после того как я повторял свои действия снова и снова, создавая длинные и извилистые застывшие потоки, доходившие до самых икр.

Айви сносила все послушно и больше не шевелилась, лишь впивалась ногтями в дерево. Наконец, я отложил очередную свечу и стал любоваться своей работой. Я не сомневался, что Айви было больно, но она не проронила ни единой слезинки. Проведя ладонями по ее заднице, я убрал твердый воск, вновь открывая обзор на половые губы. Когда дуновение прохладного ветра коснулось кожи между ног Айви, она завозилась подо мной, а затем буквально подпрыгнула, когда я провел пальцами по влажным складкам.

– Как, должно быть, странно чувствовать удовольствие от наказания, – пробормотал я.

Айви на удивление молчала, когда я стал водить пальцами вперед-назад, собирая влагу, и мучительно медленно заигрывать с ее клитором. После пары минут она начала таять подо мной, расслабляясь, и закрыла глаза. Теперь Айви выгибалась не с целью отстраниться, а в ответ на мои прикосновения. Я прижался к ней всем телом, продолжая ласкать киску, а другой рукой провел по ее волосам, затем намотал их на кулак и дернул, чтобы Айви запрокинула голову. Я стал целовать ее шею, вдыхая восхитительный аромат кожи. Она задрожала, когда я провел по шее зубами, спускаясь ниже к плечу, чтобы там впиться в нежную кожу и отметить Айви как свою. Она всхлипнула, а я прижался твердой плотью к ее мягкой заднице и погрузил внутрь влагалища палец.

– Никогда не забывай, кому ты принадлежишь, – прорычал я Айви на ухо.

Она застонала, поскольку я двигался крайне медленно, что, очевидно, было для нее столь же мучительно, как и для меня.

– Скажи мне, кому ты принадлежишь, – я крепче сжал волосы Айви, проигнорировав непривычные грубые нотки в своем голосе.

– Сантьяго, – выдохнула она. – Сантьяго де ла Роса.

Я застонал прямо в ее кожу, продолжив безжалостно работать пальцами, пока не довел Айви до края пропасти. Теперь чтобы заставить ее кончить потребовалось бы совсем немного. Айви уже закусила губу, стараясь сдержать рвавшиеся с губ звуки. Я подвел ее так близко к блаженству, что она уже могла попробовать его на вкус. Каждый мускул в ее теле напрягся в предвкушении. Еще несколько толчков, и она кончила бы.

И прямо перед тем, как она должна была шагнуть за грань эйфории, я остановился и отстранился, оставляя Айви изнывать от потребности почувствовать меня. Агония – вот единственный подарок, которого она заслуживала. Когда Айви, наконец, раскрыла глаза и оглянулась на меня через плечо, я увидел, что она была смущена и расстроена своей отзывчивостью. Я бы солгал, если бы сказал, что чувствовал себя иначе.

Опустив ткань платья на бедра Айви, я накрыл ее. Как только она медленно выпрямилась, я притянул жену к себе и приподнял пальцами ее подбородок. Теперь наши губы находились лишь в нескольких дюймах друг от друга.

– Закрой глаза.

Она послушно прикрыла веки, а я приблизился к ней. Когда наши губы соприкоснулись, Айви не отшатнулась, как я ожидал. Поцелуй длился лишь секунду, не больше, но этого оказалось достаточно, чтобы понять, какого это, когда Айви еще не успела окончательно меня возненавидеть. Она раскрыла глаза и снова стала слишком пристально смотреть на меня.

– А теперь поблагодари меня за мое снисхождение, – проговорил я.

– Благодарю, – с горечью отозвалась Айви.

Мука в ее глазах выбила меня из колеи, и я нежно погладил Айви по щеке, даря мягкость, которой она не заслуживала. По крайней мере, на мгновение.

– Соберись, – приказал я. – Пришло время ставить тебе мою метку.

Айви

– Пришло время ставить тебе мою метку.

Когда Сантьяго взял меня за руку и повел прочь из часовни, я наступила на свою испорченную вуаль.

Смотря ему в спину, я послушно пошла за ним, хоть и спотыкалась по пути. Я все еще чувствовала его одеколон, словно смешение дерева, кожи и денег. Этот запах навсегда отложится у меня в голове, ассоциируясь с Сантьяго. И каждый раз я буду ощущать ту же слабость.

Там был Сантьяго. Сидел в исповедальне, словно священник. Если раньше он и относился ко мне терпимо, то теперь, похоже, ненавидел, услышав, о чем я просила Господа.

«Прошу, не позволь ему быть монстром».

Я не имела в виду ничего физического, но как объяснить это Сантьяго?

В этот момент он обернулся, посмотрев на меня, и я вздрогнула. Может, я все же была лицемеркой. Этот череп на пол лица... Татуировка, от которой я задерживала дыхание и не могла отвести взгляд. Одновременно гротескно и пленительно.

Если присмотреться, можно было заметить шрамы под чернилами. Мне хотелось, не торопясь, изучить его лицо, но Сантьяго не давал такой возможности. Шрамы были и на второй – красивой – половине, но не такие серьезные, как те, что скрыты татуировкой.

Значит, он действительно хотел скрыть их? Эти шрамы?

Но почему под черепом? Словно Сантьяго уже умер.

Или он сотворил подобное, чтобы пресечь собственный стыд?

Когда мы подошли к двери, Сантьяго ухмыльнулся и потянулся к ручке. Нет, стыд ему был неведом. Скорее дерзость. Вызов. Он будто говорил: «Посмотри на меня, если сможешь это вынести».

Или же обещание страшной кары любому, кто осмелится посмотреть на его шрамы.