Текст книги "Реквием души (ЛП)"
Автор книги: Н. Найт
Соавторы: А. Заварелли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
С нашей брачной ночи я помнила, что особняк находился не слишком далеко от центра города, но он прятался на собственном, далеко не маленьком участке земли. Комната, в которой я была заперта, теперь показалась еще более тесной.
Когда я все же отвлеклась от окна и посмотрела на Мерседес, то увидела, что она следила за мной недовольным взглядом темных глаз. Но также в них была и искра любопытства. Не такая, когда человеку хотелось узнать, кто перед ним. Скорее Мерседес пыталась раскопать мои слабости, которые потом могла использовать против меня. В этот момент я остро почувствовала, что рядом с ней была наивным дитя.
Прочистив горло, я снова уставилась в окно. До больницы около получаса езды. Я уже подумала, что поездка будет очень неловкой, но Мерседес вдруг вытащила телефон и стала полностью меня игнорировать.
Когда Джеймс, наконец, припарковался, я посмотрела на сестру Сантьяго, в это время болтавшую с кем-то и разглядывающую ногти. Джеймс вышел и раскрыл перед нами дверцу.
– У тебя пятнадцать минут, – бросила Мерседес, когда я вылезла.
– Что?
– Я не собираюсь заходить внутрь. Больницы меня угнетают.
– Пятнадцать минут?
– У нас куча дел. Брат поручил мне подготовить тебя для выхода в «Общество». Нам придется позаботиться... ну, о многом, – с отвращением выговорила она, скользнув по мне взглядом.
– Ты серьезно?
Мерседес усмехнулась, демонстративно сверяясь со своими тонкими наручными часами, инкрустированными бриллиантами.
– Тебе лучше поторопиться.
Сантьяго
Лоусон Монтгомери склонился над инвестиционным портфелем, лежавшем на моем столе, и изучал все с цепкостью ястреба, которой и славился. Он был шафером на моей свадьбе, но, кроме того, старым другом и единственным человеком в отделении Нового Орлеана, которому я доверял безоговорочно.
Окружающим он был больше известен как Судья, учитывая занимаемую им должность в судебной системе Луизианы. По очевидным причинам Лоусон был ценным для «I.V.I.» активом, но также одним из немногих, с кем я мог разговаривать свободно.
– Выглядит отлично, – он закрыл папку и снова устремил на меня свой прожигающий взгляд. – Как там у тебя дела со счастливой новобрачной?
Я приподнял уголок губ в ответ на его сарказм. У Судьи, несомненно, было сухое чувство юмора.
– Как и следовало ожидать.
– Верю, что твое правосудие будет быстрым и суровым.
Когда я промолчал в ответ, он выгнул брови. Я налил нам обоим по стакану виски, скользнув взглядом по экрану с постоянно меняющимися цифрами позади Судьи.
– Это твой способ сказать мне, что на ней все еще нет метки?
– Метку я поставил, как тебе хорошо известно, – я повертел стакан перед носом, впитывая в себя аромат с ноткой дыма.
– Но не шрам, – закончил за меня он.
Его наблюдательность нервировала. У меня не было привычки излагать другим свои планы, но Судья был одним из самых суровых людей, которых я знал. Он заработал репутацию жесткого человека. Что в зале суда, что в «Обществе». По крайней мере, когда того требовала ситуация. Судья твердо верил в старую пословицу «око за око». И когда однажды вечером я напился и признался ему в своих намерениях насчет Айви, именно он подарил мне очевидную идею.
Какое наказание может быть для семьи, которая изуродовала меня и была ответственна за смерть моих родных? «Шрамы, – просто сказал тогда Судья. – Оставь им шрамы, если вообще решишь оставить в живых».
В тот вечер мне это показалось простым и очевидным. Конечно, у Айви должны появиться шрамы. Какие-нибудь под стать моим собственным. Постоянное и неизбежное напоминание о грехе ее отца при каждом взгляде в зеркало.
Я несколько месяцев фантазировал о том, как это сделаю. Выжгу на ней клеймо. Или порежу. Выгравирую мое имя на ее горле. Возможно, потом даже нарисую череп на правой стороне ее лица, чтобы он точно соответствовал моему. Чтобы один его вид преследовал Айви в кошмарах.
Но теперь она в моем распоряжение, поселилась в моем доме, а я не выполнил ни единый пункт плана. Ни на йоту не приблизился к осуществлению задуманного, но еще не готов был признать, что бездействовал по причинам, которые и сам плохо понимал.
– У нее красивое лицо, – Судья помешал виски в стакане и сделал глоток. – Наверное, жалко такое портить.
Что-то в его тоне и изгибе бровей натолкнуло на мысль, что его позабавила моя очевидная слабость к Айви.
– Я колебался только из-за ее красоты.
Слова показались неубедительным даже мне самому. Но я должен был со временем выполнить ту клятву, которую себе дал. Когда придет время, я выполню план, как и было задумано.
– Независимо от того, есть ли на ее коже шрамы, могу заверить тебя, что она будет страдать.
– Уверен, что уже начала, – пробормотал Судья. – В этом я не сомневаюсь.
Его слова тяжело повисли в воздухе, и мы продолжили пить виски, но уже молча. Мне нужно было кое о чем спросить его, что частично и было целью нашей встречи. В идеале мне следовало спросить Лоусона об этом до свадьбы, но я слишком был занят Абелем.
– Есть новости об ее отце? – спросил Судья.
– Нет, ничего нового. Мои люди все еще ведут расследование, но свежей информации не поступало. В начале месяца у меня назначена встреча с трибуналом для обсуждения хода расследования.
Судья выглядел спокойным и задумчивым, а потом одарил меня таким цепким взглядом, что люди слабее меня испугались бы столь грозного противника.
– А ты не задумывался о том, что больше информации ты никогда не соберешь? Что тогда?
– Я думал об этом, – пожал я плечами. – Но с подобным я не смирюсь.
– Что ж, возможно, так и будет. Но это все равно что сказать Матери-природе, что ты не смиришься с ее штормом.
Единственное, на что я сейчас был способен – проигнорировать очевидную истину, сквозившую в его словах. Я не мог допустить даже мысли о том, что у меня никогда не будет стопроцентной уверенности и доказательств вины Эля. Я рассмотрел ситуацию со всех сторон. И сейчас очевидным для меня было лишь то, что я чувствовал глубоко внутри. Эль нес ответственность за тот взрыв, и я отказывался верить в обратное, пока не получу неопровержимые доказательства.
– Есть еще одна причина, почему я пригласил тебя сюда, – сказал я Судье. – Кроме философских размышлений о моей мести.
– Я так и думал, – хмыкнул он.
– У меня к тебе просьба, – я прочистил горло, почувствовав себя не в своей тарелке. – Я бы хотел задействовать священный договор. В случае если со мной что-либо случится, я хочу, чтобы ты провел с Айви традиционный обряд.
– Я верю, что с тобой ничего не случится, – спокойно ответил Судья. – Но я принимаю твое согласие на проведение обряда.
Часть напряжения спала с моих плеч, и я достал из ящика еще одну папку, пододвигая ее к Судье.
– Здесь задокументированы все мои пожелания. Все до мельчайших подробностей, касающееся того, что должно произойти с Айви и ее семьей в мое отсутствие.
Судья кивнул и посмотрел на портрет моей сестры на стене.
– Я становлюсь настоящим собирателем обязательств. Сперва Мерседес, теперь твоя жена.
Когда он изучал портрет Мерседес, в его глазах мелькнула какая-то эмоция, которую я не смог распознать.
– Учитывая хлопоты, которые свалятся на тебя вместе с Мерседес, мне нужно будет оставить тебе большую часть своего состояния, – пошутил я.
– В этом нет необходимости, – усмехнулся Судья. – Будет приятно приручить такую дикую кобылку.
Я выгнул бровь в ответ на его намек. Странно, что он упомянул Мерседес в подобном ключе. Судья всегда был с ней холоден. Уважителен, но холоден.
– У тебя будет полно работы, – заверил я его. – С ней трудно даже в лучшие времена. Боюсь, она стала чересчур избалованной. Даже не уверен, что это можно исправить.
– Все можно исправить, если приложить к этому достаточно твердую руку, – сухо отозвался Судья. – Если потребуется помощь, я готов научить ее дисциплине. Как ты знаешь, я на этом специализируюсь. И в подобных ситуациях вмешательство третьей стороны – не редкость. Будучи ее братом, ты питаешь к Мерседес слабость. Я – нет. Никакая семейная привязанность не исправит мое черное сердце.
Я обдумал предложение Судьи и нашел его интересным. Мерседес встала на путь разрушения и уже некоторое время двигалась только по нему. Учитывая работу в «Обществе» и находившуюся на моем попечении Айви, теперь у меня будет еще меньше времени держать сестру в узде. И я буду иметь в виду совет Судьи, если Мерседес продолжит создавать проблемы.
– Кстати, как поживает эта чертовка? – спросил Судья. – Все еще тоскует по ван дер Смиту?
– Ван дер Смит? – рассмеялся я. – Не знал, что ты осведомлен о сердечных делах Мерседес.
– Об этом все шепчутся, – он небрежно взмахнул рукой. – Все в «I.V.I.» наслышаны, что он отказался от великой Мерседес де ла Роса в пользу другой женщины. Ходят слухи, что она совершенно раздавлена этим событием.
– Да, полагаю, так оно и было, – нахмурился я. – Но Мерседес ни к кому не испытывает слишком глубокой привязанности. Думаю, пострадала лишь ее гордость.
Судья кивнул, словно мой ответ его удовлетворил.
– Я так понимаю, она вернулась к тебе?
– На какое-то время, да, – отозвался я. – Я поручил ей наставлять Айви, чтобы она стала женой, достойной высшего эшелона. Полагаю, это должно ее занять. По крайней мере, на какое-то время.
– Ладно, это уже что-то, – согласился Судья. – Праздные руки – мастерская дьявола.
– Так говорят.
Раздался стук в дверь, а потом вошла Мерседес, удивив нас обоих. Она уже влетела в кабинет и хотела подойти ко мне, но замерла, увидев сидевшего напротив меня Судью.
– Не знала, что у тебя компания, – она скрестила на груди руки и с любопытством посмотрела на нашего гостя. – Судья, рада тебя видеть.
– Как скажешь, – он кивнул ей, а от меня не укрылось, что Судья задержал на ней свой взгляд чуть дольше, чем сочли бы уместным.
– Как там захватывающая жизнь в судебной системе? – спросила Мерседес. – Уже успел за обедом приговорить несколько бедных душ к смерти?
– Только тех, кто этого заслуживал, – отозвался Судья. – А как твоя жизнь избалованной принцессы? Оставила в магазинах хоть что-нибудь, способное удовлетворить тщеславие других светских львиц?
Ее глаза словно заволокли грозовые тучи, а рот приоткрылся. Она не смогла найти, что ответить. Вероятно, впервые за целую вечность. Мерседес заправила за ухо темную прядь, пытаясь собраться с мыслями, и я решил спасти ее от этого странного взаимодействия.
– Что ты хотела, Мерседес?
– Я вернула твою жену, – ядовито отозвалась она. – Ни один волосок с ее головы не пропал, конечно. И я пришла предоставить тебе полный отчет.
Судья улыбнулся ее явному раздражению и поднялся, забирая со стола папку.
– Тогда, полагаю, мне уже пора.
*****
После отчета я отправил Мерседес с наставлениями найти для себя какое-нибудь полезное занятие. Она оставалась взволнованной и раздраженной на протяжении всего рассказа о прошедшем дне. Я не знал наверняка, связано ли это с Айви или резкой, но точной оценкой ее поведения Лоусоном.
Как бы там ни было, но я отбросил эти мысли и закончил работу на сегодня, а потом отправился на поиски Антонии. Я нашел ее в библиотеке, вытирающей пыль с полок. И снова напугал, судя по ее реакции, когда она обернулась и увидела меня.
– О, – выдохнула Антония, – я вас не услышала, гос... То есть, Сантьяго. Сэр.
Она выглядела немного уставшей и явно была не в духе. Я часто задавался вопросом, как долго я смогу держать ее в штате. Хотя Антонии было представлено много возможностей, чтобы уехать, стоило ей только захотеть, однако эта женщина, казалось, полна решимости оставаться в особняке до последнего вздоха. А я был слишком горд, чтобы выразить свою за это благодарность, хоть и понимал, что без нее дом станет совсем другим.
– Вам что-нибудь принести? – спросила она.
Я медлил, не зная, как сформулировать свое предложение. Антония терпеливо ждала, смотря на меня без какого бы то ни было отвращения.
– Как сегодня поживает миссис де ла Роса? – спросил я, наконец.
– Хорошо, – сконфуженно отозвалась Антония. – Когда я видела ее последний раз, она читала. По правде, я предложила ей немного вздремнуть, поскольку миссис выглядела усталой. Но кроме этого…
– Я бы хотел, чтобы ты сообщила ей, что этим вечером она будет ужинать со мной.
– О, да, конечно, – лицо Антонии озарилось от намека на улыбку. – Хотите что-то особенное? Я могу изменить меню, если пожелаете.
– Нет, то, что у тебя в меню отлично подойдет, – натянуто отозвался я. – Спасибо, Антония. Пожалуйста, скажи моей жене, что я буду ждать ее в столовой в половину восьмого.
– С большим удовольствием, – кивнула она мне.
Уладив этот вопрос, я вышел из дома. Обычно я не покидал особняк до наступления полной темноты, но одна ситуация требовала моего неотложного внимания. С ней следовало разобраться еще пару дней назад.
Мой «Aston Martin DB11 AMR Coupe» оттенка серебристый металлик с легкостью преодолевал многолюдные улицы, пока я ехал в Лейквуд. Пробки в это время суток могли быть кошмарными, вот почему Марко предложил меня подвести, однако я находил вождение успокаивающим. В итоге он всю дорогу молча просидел рядом на пассажирском сидении, пока мы не подъехали к колониальному особняку на Гарден-лейн.
– Я буду вас сопровождать, сэр, – он тут же стал отстегивать ремень, и не думая принимать возможный отказ.
Марко был моим личным телохранителем и относился к своей работе так, словно это была единственная цель жизни. Его назначило мне «I.V.I.», поскольку все суверенные сыновья нуждались в защите, однако преданность и верность Марко были непоколебимы. Он оберегал меня с подросткового возраста и не раз сокрушался, что его не было рядом в ночь взрыва. Я велел ему подождать снаружи, и он выполнил мою просьбу. Это Марко вбежал в горящее здание и вытащил мое полумертвое тело, когда я пытался выползти из-под обломков. Если бы не он, вряд ли я бы сегодня сидел здесь.
– Спасибо, Марко, – я открыл дверцу и вышел, быстро поднимаясь на веранду.
Марко держался позади, проверяя улицу и все прочие невидимые угрозы, которые умел подмечать. Я же позвонился в звонок и принялся ждать.
Мгновение спустя экономка Чамберса поприветствовала меня испуганным вздохом.
– О, здравствуйте, – едва смогла она выдавить и с усилием опустила взгляд. – Прошу, входите. Я сейчас позову доктора Чамберса.
Мы проследовали за ней в гостиную, где она оставила нас и убежала так быстро, как только могла. Прошло несколько минут, но к нам все же вышел настороженный Чамберс.
– Сантьяго, – кивнул он мне, – я не ждал вас.
– Забавно, учитывая, что вы избегали моих звонков, – я склонил голову набок, изучая его.
– Ничего подобного, – тут же отверг он мое предположение, как нечто нелепое. – Просто я был очень занят. По правде, я только вернулся в город с конференции. Боюсь, у вас не было времени прочесть мои сообщения.
– Зато сейчас самое время все обсудить, – я был обескуражен его наглостью.
Он переступил с ноги на ногу, бросил взгляд на стоявшего позади меня Марко, а потом снова посмотрел на меня.
– Хотите выпить?
– Нет.
Он сел напротив меня, явно чувствуя себя неловко в моем присутствии.
– Чем могу помочь?
– Можете помочь с объяснением, что произошло с моей женой, пока она находилась в вашем кабинете.
На его лбу образовалась капелька пота и скатилась на бровь.
– Вы про тест на чистоту?
– Если только нет другого случая, о котором я также должен быть проинформирован, – вежливо отозвался я.
– У меня сложилось впечатление, что все происходило по вашей просьбе, – заявил он.
– И вы сочли разумным выполнить подобную просьбу, не поговорив со мной лично?
– Ко мне часто обращаются женихи с подобной просьбой, – принялся защищаться Чамберс. – Уверен, вы знаете, что это стандартная процедура в «Обществе». Мужчины часто хотят гарантий перед свадьбой. Кроме того, об этом нередко просят и сами невесты. Чтобы развеять любые сомнения женихов.
– Может, другие и принимают это объяснение, но я – нет. Итак, позвольте мне выразиться яснее, доктор Чамберс. Вам никогда не следовало прикасаться к моей жене без явного моего разрешения. Не думаю, что для этого требуется большой ум. По правде, я даже уверен, что моя реакция по этому поводу была очевидна с самого начала. Это заставляет меня задуматься, зачем вы пошли на подобное предательство.
– Я не хотел ничего плохого, – он дернул свой воротник, и я увидел капли пота, стекавшие по его шее. – В этом я могу вас заверить. Если вы ставите под сомнение этику моей практики...
– Я сомневаюсь в вашей верности, – прищурился я. – Вы прекрасно знаете, что в моей власти отозвать вашу медицинскую лицензию. По первому же моему слову вас могут изгнать или выпустить всю кровь из тела. Зачем так рисковать?
– Не знаю, что по-вашему произошло на той проверке, но...
– Именно это я и хотел бы узнать. Как у моей жены появились синяки на теле? Это были вы или кто-то другой?
Его взгляд устремился к телефону, словно он мог кому-то позвонить, чтобы его спасли от моего гнева. Однако доктор прекрасно понимал, что это не так. Он едва ли заслуживал упоминания в иерархии «Общества». Чамберс далеко не суверенный сын и никогда им не станет.
– Простите меня, Сантьяго, – хрипло отозвался он. – Если ваша жена считает, что ей причинили какую-то боль, то я приношу свои глубочайшие извинения. Я не собирался этого делать. Просто выполнял свою работу. Вот и все.
Что-то в его нервных глазах-бусинках заставило меня усомниться в его искренности. Впрочем, рядом со мной он всегда трясся, так что сложно сказать наверняка. Без подробного рассказа Айви я мало что мог предпринять сейчас.
– Значит, больше нет ничего, что мне следовало знать? Вы не хотите дополнить свой рассказ?
Чамберс вытер ладони о брюки и яростно закачал головой.
– Нет. Ничего не приходит на ум.
– Очень хорошо, – я поднялся из кресла, взглянув на Чамберса, как на подонка. Впрочем, он таким и был. – Что касается моей жены, то вы должны перестать существовать для нее. Не думайте даже смотреть в ее сторону. Говорить с ней. Не смейте даже бормотать ее имя мимоходом. Вы поняли меня?
– Да, конечно, – он закивал. – Все, что пожелаете.
Я уже направился к двери, когда меня осенила одна мысль.
– Я хочу получить все записи из ее карты. Перешлите их мне. Немедленно.
Айви
Мой желудок заурчал, пока я спускалась по лестнице к назначенному времени. Мне будто приказали прийти. На ум пришел разговор с Мерседес. Как я сказала ей, что муж разрешил покинуть комнату. Это воспоминание породило внутри злость. Одна мысль о том, что мне требовалось на все разрешение Сантьяго, пробуждала неконтролируемую ярость. Она терзала меня весь день, а пятнадцатиминутный визит к отцу мало походил на честное исполнение сделки.
Толстый ковер приглушал мои шаги, подавляя любые звуки. Обычно я вела себя тихо, когда ни во что не врезалась, а в этом доме старалась быть еще более осторожной. Была в здешней тишине какая-то особая глубина. Когда я сидела одна в своей квартире, тишина была совсем другой. Вокруг постоянно раздавались какие-то шумы. Но это не сознаешь, пока не услышишь подобное – абсолютное отсутствие звука.
Путь освещали висящие над головой люстры, старинные и готические, усеянные свечами вместо ламп.
Я на мгновение остановилась и осмотрелась, гадая, кому было поручено начищать десятки люстр и каждый раз вставлять в них новые свечи. Это ведь, очевидно, приходилось делать ежедневно. Я прошла мимо одного из больших затонированных окон. Через него лунный свет казался очень красивым, хоть и жутковатого серебристого цвета. Словно тень здесь накладывалась на другую. «Если я решу бродить по дому, наткнусь ли на призраков? Не удивлюсь, если так».
Наконец, я вошла в гостиную, окна которой были выполнены в форме лепестков роз. Фреска на потолке теперь скрывалась в полумраке. Я всмотрелась в нее и повернулась кругом, чтобы как следует ею насладиться. Этот дом производил неизгладимое впечатление. Все эти произведения искусства, архитектура, арки, укромные уголки, скрывающиеся во тьме.
Я провела пальцами по закрытой крышке пианино. Играл ли на нем кто-нибудь? Мне бы хотелось, но я не обладала к этому особым талантом.
Пробили часы. Должно быть, уже половина восьмого. Я вышла из гостиной и пошла на поиски столовой. Мне повезло, поскольку я уловила тихую мелодию. Музыка. Низкая, темная и такая подходящая для этого места.
Шагая вперед, я задалась вопросом, образовывали ли все комнаты круг вокруг большого зала. Если бы я смогла сейчас взглянуть на дом с высоты птичьего полета, оказался бы и он в форме розы?
Я коснулась затылка. Сегодня мне удалось разглядеть татуировку. Я думала, что увижу розу, но нет. Вернее, не только. Первым, что бросилось в глаза, оказался череп. Затем я увидела россыпь роз. А потом дуэльные пистолеты.
Насилие, смерть и красота в одном флаконе.
Я помедлила, оказавшись у входа в столовую. Сантьяго стоял у окна с бокалом в руке и спиной ко мне. Он был так неподвижен, словно потерялся в своих мыслях. Я воспользовалась этим мгновением, чтобы изучить своего мужа, поскольку мне было до невозможности интересно, какой он человек. Хотя подобное казалось странным. Отсюда Сантьяго выглядел прекрасным. Нет, не так. Мой муж всегда был прекрасным, даже с черепом на пол лица. Но от него исходила такая боль. Я чувствовала ее, даже когда Сантьяго был жесток. Может, в такие периоды особенно. И это что-то творило с моим сердцем.
Но сейчас меня привлекала не его боль. Скорее нечто более первобытное. Рост. Широкие плечи. Пиджак, очерчивающий его мускулы. Сантьяго был очень мужественным.
По коже прошла волна жара, когда я вспомнила, как обхватывала его бицепсы. Каким он тогда был сильным. Во много раз сильнее меня. И больше.
Когда я переступила порог, голова сильно закружилась. Я оступилась на единственной ступеньке и вцепилась в буфет, чтобы не упасть, но уронила что-то с другого его конца. Предмет с грохотом упал на пол, и Сантьяго вздрогнул будто от испуга, а затем повернулся ко мне, нахмурив брови. На его лицо набежала тень, словно он пытался прийти в себя.
– Прости! – мне и правда было ужасно стыдно. Я моргала изо всех сил, продолжая держаться за буфет, чтобы не упасть, но все же поспешила поднять старинный серебряный канделябр, лежавший сейчас на полу. Слава богу, от него ничего не отломалось.
Сантьяго направился ко мне, поставив свой бокал на освещенный свечами стол, а потом обвил вокруг меня руку, а во вторую взял канделябр. Поставив его обратно на буфет, Сантьяго обернулся ко мне, оглядывая с ног до головы.
– Ты в порядке? – спросил он, пристально смотря на меня.
– Да, – кивнула я, с трудом заставив себя сфокусировать взгляд.
– Мне следует обернуть всю мебель одеялами? – спросил Сантьяго. Похоже, он решил перевести все в шутку. Видел ли муж, как я смущена? Мое лицо буквально горело.
– Это просто... я оступилась, – отчасти потому, что смотрела на Сантьяго. Вспоминала ощущение его рук на моей коже. Какими были прикосновения. Но вслух я этого не произнесла.
– Антония сказала, что утром тебе стало нехорошо.
– Все нормально, – я высвободилась из его объятий. Эта его сторона, почти заботливая, застала меня врасплох. Я не должна была доверять ему. И позволять Сантьяго утешать меня.
– Ты чуть не упала с лестницы, Айви.
– Но не упала. Мне просто нужно было присесть ненадолго. Такое творится не весь день напролет, – чаще всего.
Сантьяго посмотрел на меня так, словно не поверил.
– Поэтому я спрашивала о бассейне. Я плаваю каждый день. Точнее плавала. И это помогает. Как только мне снова разрешат плавать, все наладится, – начала я, но тут же почувствовала раздражение, а потому не удержалась и добавила, – Санти.
Муж улыбнулся и отступил. Теперь мы вернулись на знакомую территорию.
Я почувствовала, что щеки снова покраснели, а на лбу выступил пот. Когда я услышала это прозвище от Мерседес, оно показалось мне раздражающим. Сперва я даже не придала этому особого значения, но сейчас, когда издевательски протянула его, точно поняла, что почувствовала.
Ревность.
Потому что я идиотка.
Я отвела взгляд, когда Сантьяго стал с ухмылкой меня рассматривать.
– Мерседес вела себя территориально? – спросил он.
Я прочистила горло и все же заставила себя поднять взгляд.
– Мне просто показалось забавным, что она дала тебе прозвище.
Его настроение моментально упало.
Я заморгала и попыталась выровнять дыхание. Сантьяго не должен был видеть, как я взволнована. Мне нужно было успокоиться.
Муж неторопливо окинул меня взглядом. На мне было облегающее черное трикотажное платье длиной до колен с вырезом ниже, чем я носила обычно. Не то что бы у меня была очень пышная грудь, из-за которой стоило беспокоиться о декольте, но я все же поправила платье и снова прочистила горло, когда заметила, как взгляд Сантьяго задержался на вырезе. Однако, может, он просто разглядывал четки.
Сегодня меня подстригли, но саму длину убрали лишь на дюйм. Вышло стильно, и, по правде, мне понравилось, хоть обычно я и не утруждала себя укладкой с помощью фена. Также мне нанесли макияж, что я делала довольно редко. И не собиралась заниматься этим ради Сантьяго. Еще мне сделали маникюр, и к моему разочарованию обработали воском даже те места, где я и не допускала подобную возможность. Это все дело рук Мерседес. Или, может, она действовала по распоряжению Сантьяго.
– Ты прекрасно выглядишь, – произнес он, обходя меня по кругу. Сантьяго запустил пальцы мне в волосы, но не причинил боли. – Впрочем, ты всегда была красавицей.
Мой желудок громко заурчал, а я снова покраснела, на автомате прикрывая живот. Когда Сантьяго снова встал передо мной, я задумалась, действительно ли он хотел сказать именно это. Неужели правда сделал мне комплимент?
– Голодна?
Я кивнула.
– Пожалуйста, скажи, что моя сестра тебя покормила.
– Если под этим подразумевать несколько листьев салата и кусок картона, замаскированный под куриную грудку, то да, она меня кормила. Знаешь, Мерседес – сущее зло. На ее фоне даже ты кажешься милым.
Сантьяго рассмеялся, а потом положил мне руку на поясницу и повел к длинному обеденному столу, накрытому на двоих. По крайней мере, его сестра не будет ужинать с нами. Когда муж отодвинул для меня стул, я присела на мягкое сидение и положила на колени салфетку. Сантьяго занял свое место во главе стола, и через мгновение стал выходить персонал, появляясь из двери посреди стены, очевидно, еще в старые времена используемой слугами. Они угадали время так, словно наблюдали за нами.
Мы сидели в тишине, пока нам выставляли блюда, а Антония объясняла, где и что лежало. Таким количеством еды можно было накормить дюжину человек, но поскольку я планировала поесть хотя бы за двоих, то озвучивать свои мысли не стала.
– Спасибо, Антония. Ты превзошла саму себя.
– Благодарю, госп... сэр.
Когда какой-то мужчина открыл нам бутылку вина, Сантьяго одобрительно кивнул, и все ушли, а он принялся накладывать еду на мою тарелку. Сантьяго не подумал ни о чем спросить. Он просто положил мне щедрую порцию мяса, картофеля и овощей, а также пододвинул хлеб с маслом.
– Не находишь, что обращение «господин» несколько претенциозно?
Сантьяго на мгновение замер, раскладывая салфетку на коленях.
– Скажи спасибо, что не требую подобного обращения от тебя.
– Я бы никогда тебя так не назвала.
– Хочешь проверить эту теорию?
Когда я промолчала, Сантьяго выгнул брови, ожидая моего признания в том, что он победил.
– Нет.
– Тогда учись держать рот на замке, дорогая.
Я так сильно стиснула зубы, что едва не сломала их.
Наконец, Сантьяго переключил внимание на бутылку вина и наполнил свой бокал. Именно в этот момент я заметила на его руке кольцо и тут же узнала. Я и раньше замечала его, но только теперь сложила в голове пазл. Увидев метку у себя на шее, я поняла, что на перстне изображен фамильный герб.
– У вас у всех такие? – спросила я, вспомнив кольцо на пальце Холтона. У доктора я, впрочем, подобного не заметила.
Сантьяго проследил за моим взглядом, посмотрел на кольцо и кивнул.
– Знак суверенных семей. Его носят только мужчины.
– Безусловно. Я бы никогда не подумала, что женщины могли удостоиться такой чести, – последнее слово я выделила специально, уверенная, что Сантьяго уловил мой сарказм, но ответа не ждала. Я взяла свой бокал, уже полный, и сделала глоток, пока он попивал из своего. В следующий миг мои брови поползли вверх.
– Сок?
Муж кивнул, а затем поставил бокал со своим вином на стол.
– Ты ведь знаешь, что я не ребенок, – не то чтобы я много пила. Алкоголь усугублял мое расстройство, но мне бы хотелось иметь хоть какой-то выбор.
– Ты уже можешь носить моего ребенка. Потому алкоголь ты употреблять не будешь, Айви.
– Твоего ребенка? Едва ли у тебя столь сильная потенция, – Сантьяго поморщился и, видимо, собирался сказать что-то грубое, но я снова заговорила. – Я не ребенок, Сантьяго. И способна сама принимать решения. Если бы я была беременна, что явно не так, то, безусловно, пить бы не стала.
– Это одно из правил, которые ты будешь соблюдать. Никакого алкоголя. Никогда. Обсуждать я это не намерен, – он взял нож, вилку и стал резать мясо, словно мы просто говорили за столом на обычные темы.
Я покачала головой, но опустила взгляд на тарелку. Честно говоря, я все равно отпила бы лишь глоток, но свои принципы отстаивать считала необходимым. Наколов на вилку кусочек мяса, я положила его в рот. Оно оказалось даже вкуснее, чем пахло. Некоторое время мы ели в тишине, а я размышляла, комфортно ли чувствовал себя Сантьяго, молчаливо опустошая тарелку. Похоже, он и правда чувствовал себя вполне хорошо.
– Мерседес дала мне на встречу с отцом всего пятнадцать минут, – наконец, выпалила я.
Он замер, но я не смогла понять выражение его лица.
– Это твоих рук дело? Тогда могу сказать, что день спа-процедур с твоей сестрой даже близко не компенсируется пятнадцатиминутной встречей. Я хочу снова его увидеть. И мое посещение должно быть куда дольше. А потом мне нужно увидеть сестру.
Сантьяго улыбнулся, покачав головой, а потом снова сфокусировался на тарелке.
– Я говорила серьезно. Это нечестно, и тебе это прекрасно известно.
Сантьяго отложил вилку и нож, а потом вытер рот салфеткой.
– Если бы я не был уверен в обратном, то решил бы, что ты намеренно выводишь меня из себя.
– Нет же, я просто хотела увидеть папу. Мы ведь заключили сделку.
– Попробуй проявлять побольше уважения. Понимаю, что ты еще юна, и твое воспитание оставляет желать лучшего. Но я считал, что хотя бы это ты усвоила.
– Хочешь, чтобы я просила у тебя разрешение? Так? Ты получаешь от этого удовольствие?
– Это первый.
– Что?
– Твой первый страйк. Я сегодня великодушен. У тебя осталось еще два, так что будь осторожна.
